Но зачем ввели в оборот через Болдина (и прочие «защитники» Кирпоноса) это вранье о запрете на открытие огня? Так ведь виновные и расстрелянные были к этому времени уже «реабилитированы», остальные отделались за 22 июня «легким испугом», но все же помнят, что им запрещали вести ответный огонь, и шел он вроде как от командиров на местах и в том же КОВО все указывает на Кирпоноса. Но как доказать что они не были ни предателями ни саботажниками или перестраховщиками? Все просто – сочини байку, что это шло от «тирана» и озвучивал это якобы нарком – и все встанет «на свои места». И пускай это будет исходить от вроде вполне приличного генерала, отмеченного Сталиным в приказе еще летом 41-го как достой-
63
ного командира, который вывел из окружения свои войска! Болдину предложили вставить это вранье о Сталина в книгу, и он не отказался. И чуть далее мы и увидим на ответах генералов, кто им давал запрет на открытие огня на самом деле.
Но самое интересное – в книгу не попала такая деталь описания поведения Павлова Болдиным в статье: «Вспомнилось, как совсем недавно начальник штаба округа генерал-майор Климовских В.Е. в моем присутствии пытался доложить ему план мероприятий по повышению боевой готовности войск. Павлов вспылил, отбросил рукой карту и резко сказал: «Война возможна, но не в ближайшее время. Сейчас надо готовиться к осенним маневрам да принять меры, чтобы какой-нибудь паникер на немецкие провокации не ответил огнем...»…». А еще в этой статье Болдин показал, что разведка округа вполне четко отслеживала развертывание немецких войск и вычислила, что немцы вышли на исходные для нападения. Но Павлов даже не желал рассматривать «План мероприятий по повышению боевой готовности войск округа», а ведь это его прямая обязанность. Так что как видите именно павловы и занимались расхолаживанием подчиненных, а точнее явным саботажем своих обязанностей и ослаблением мобилизационной и боевой готовности вверенных им войск. В чем их потом и обвинили на следствии…
Вот что показал сам Павлов в первом протоколе допроса 7 июля, заявив, что после 4 часов утра он докладывал наркому обстановку: «Всё, о чём доложили мне командующие, я немедленно и точно доложил народному комиссару обороны. Последний ответил: „Действуйте так, как подсказывает обстановка”» (к этому протоколу мы еще вернемся…).
Т.е. – никаких запретов на применение оружия Павлов, да и никто из командующих других округов, от наркома не получал.
Однако мы еще не раз столкнемся с этим запретом по артиллерии...
Но самое интересное у Болдина это то, как Павлов пытался ранним утром 22 июня, сразу после нападения, уехать из штаба округа-фронта в 10-ю армию, в Белосток, к линии фронта, командовать армией:
«Павлов обращается ко мне:
— Голубев один раз позвонил, и больше никаких сведений из десятой армии нет. Сейчас полечу туда, а ты оставайся здесь.
— Считаю такое решение неверным. Командующему нельзя бросать управление войсками, — возражаю я.
— Вы, товарищ Болдин, — переходя на официальный тон, говорит Павлов, — первый заместитель командующего. Предлагаю остаться вместо меня в штабе. Иного решения в создавшейся ситуации не вижу.
Я доказываю Павлову, что вернее будет, если в Белосток полечу я. Но он упорствует, нервничает, то и дело выходит из кабинета и возвращается обратно.
Снова звонит маршал С. К. Тимошенко. На сей раз обстановку докладываю я. Одновременно сообщаю:
— Павлов рвётся в Белосток. Считаю, что командующему нельзя оставлять управления войсками. Прошу разрешить мне вылететь в десятую армию.
Нарком никому не разрешает вылетать, предлагает остаться в Минске и немедленно наладить связь с армиями». (Страницы жизни. М.,1961г., с. 85. Есть в интернете.)
Так и хочется назвать эти действия Павлова «странными» – рвался армией командовать (как Кузнецов, остался в 11-й армии в ПрибОВО) вместо того, чтобы руководить всем фронтом-округом. Может, в плен торопился попасть?
По вопросу кто и как давал запрет на открытие огня мы поговорим чуть позже, а пока закончим со временем прихода «Директивы б/н» в округа…
64
О времени поступления «Директивы б/н» в округа говорят и документы. Один из них был составлен примерно в конце августа 41-го замначштаба Западного фронта генералом Маландиным, который и «контролировал» отправку этой директивы («приказ наркома») в западные округа в ночь на 22 июня из ГШ (сокращено и подчеркнуто мною – К.О.). Обратите внимание, что никаких двусмысленностей в описании событий 22 июня и того, что требовалось «Директивой б/н», в 41-м не было:
«Из журнала боевых действий войск Западного фронта за июнь 1941 г. о группировке и положении войск фронта к началу войны1
22 июня 1941 г. Около часа ночи из Москвы была получена шифровка с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения Германии.
Примерно в 2 часа – 2 часа 30 минут аналогичное приказание было сделано шифром армиям, частям укреплённых районов предписывалось немедленно занять укреплённые районы.
По сигналу „Гроза” вводился в действие „Красный пакет”, содержащий в себе план прикрытия госграницы.
Шифровки штаба округа штабами армий были получены, как оказалось, слишком поздно, 3-я и 4-я армии успели расшифровать приказания и сделать кое-какие распоряжения, а 10-я армия расшифровала предупреждение уже после начала военных действий. <…>
Войска подтягивались к границе в соответствии с указаниями Генерального штаба Красной Армии.
Письменных приказов и распоряжений корпусам и дивизиям не давалось.
Указания командиры дивизий получали устно от начальника штаба округа генерал-майора Климовских. Личному составу объяснялось, что они идут на большие учения. Войска брали с собой всё учебное имущество (приборы, мишени и т. д.) <...>
Заместитель начальника штаба Западного фронта генерал-лейтенант Маландин
Старший помощник начальника оперативного отдела майор Петров
(Ф. 208, оп. 355802с, д. 1, лл. 4–10.)
65
Примечания:
1 Журнал боевых действий войск Западного фронта составлен в августе-сентябре 1941 г., вследствие чего некоторые события и положение отдельных соединений могут оказаться приведёнными не точно. Положение соединений, уточнённое по другим документам, отражено на схеме 1.» (Сайт «Боевые действия Красной армии в ВОВ», легко находится в интернете.)
Обратите внимание, Маландин показывает, что к 3 часам Павлов отправляет в армии и некий сигнал «Гроза». Которым «вводился с действие „Красный пакет”, содержащий в себе план прикрытия госграницы». К сожалению Маландин не указывает – делал он это по указанию-телеграмме-директиве НКО и ГШ или по «личной» инициативе»! Ведь в «Директиве б/н» Москвы нет ничего о вводе ПП и на вскрытие «красных» пакетов! И в опубликованной директиве «№1» по ЗапОВО от 2.25 тоже нет ничего о вводе в действие «красных» пакетов! Т.е. этот «ввод в действие красного пакета» точно не связан с директивой «б/н».
Павлов «проявил личную инициативу» в этом? Или – он ввел ПП в ЗапОВО в 2.30 все же по некой отдельной директиве Москвы?!
Насколько сегодня известно, к вечеру 22 июня на вскрытие мобилизационных «пакетов» в ЗапОВО из Генштаба действительно пришел сигнал «Гроза» и об этом еще в 2000 году писал генерал М.Гареев: «Бунич пишет об "операции "Гроза", которой просто не существовало, и поэтому Сталин не мог ее 16 мая 1941 г. утверждать. "Грозой" был назван условный сигнал для введения в действие плана мобилизации.» («Независимое военное обозрение», 23.06.2000г. «Правда и ложь о начале войны»). Другие округа получали сигналы на мобилизацию другими условными словами. Однако в ЗапОВО, похоже, точно таким же «словом» обозначали и ввод в действие своего, окружного Плана прикрытия. Жаль Маландин, указав время отдачи этого сигнала по округу, не показал – по чьей же команде Павлов это сделал? Ведь если такой приказ пришел из ГШ, то Маландин тем более обязан был знать о нем – ведь он его бы и отправлял из ГШ в округа. По Болдину – это было после нападения уже… Но по Маландину – это было именно около 2-3 часов ночи еще! И это точно было не связано с директивой «б/н» – о вводе полной б.г.
После Оперуправления ГШ Маландин с 30 июня до 10 июля был начштаба Западного фронта. С 10-го по 21-е июля – начштаба Западного направления.. После 21-го июля (после суда и расстрела Павлова
66
21-22 июля) Маландин понижен до замначштаба Западного фронта, а после Вязьмы, в октябре 1941-го – снят и с этой должности. Проходил по Делу начальника ВОСО генерала Трубецкого как свидетель минимум – «ТРУБЕЦКОЙ Николай Иустинович 1890 года рождения, бывший член ВКП/б/ с 1919 года, из дворян. До ареста – начальник ВОСО Красной Армии, генерал-лейтенант технических войск. Арестован 11/VII-1941 года. По антисоветской деятельности был связан со СМОРОДИНОВЫМ, ИВАНОВЫМ, МАЛАНДИНЫМ, КАЩЕЕВЫМ-СЕМИНЫМ, АППОГА, ЦИФЕРОМ и др.» (АП РФ, оп.24, д. 378, л. 198)
Как отправлявший «Директиву б/н» из ГШ в округа, Маландин указал точное время приёма её в Минске – «около часа ночи». Однако многие любители истории и «исследователи» продолжают считать что т.н. «Директива №1» пришла в Минск только в 1.45 – ведь на Павловской директиве из «яковлевского» сборника указано: «...Имеются пометы: „Поступила 22 июня 1941 г. в 01-45”, „Отправлена 22 июня 1941 г. в 02-25–02-35”...». На директиве из СБД № 35 за 1958 год нет времени поступления, стоит только: «Отправлен 22 июня 1941 г. в 2 часа 25 минут...», и это время отправки уже павловской директивы-приказа в армии округа. В ВИЖ № 5 за 1989 г. в статье «Первые дни войны в документах» (с. 44), приводится вариант «Директивы № 1», который точно соответствует варианту из СБД № 35 от 1958 года. Только архивные данные за эти годы поменялись с совсекретных – на обычные. В начале текста в ВИЖе первая фраза указана так: «Приказ Народного Комиссара Обороны СССР № 1*». В СБД № 35 от 1958 года эта фраза показана так: «Передаю приказ Народного Комиссара Обороны для немедленного исполнения». А в «сборнике Яковлева»: «Передаю приказ Наркомата обороны для немедленного исполнения». Но в конце текста «Директивы № 1» из ВИЖ стоят пометки, отличные и от СБД № 35 и от «яковлевского варианта»: «*Поступил в штаб Западного особого военного округа 22 июня 1941 г. в 0 ч 45 мин. Отправлен в войска 22 июня 1941 г. в 2 ч 25 мин.–2 ч 35 мин.». И как уверяет исследователь С.Чекунов, данная директива действительно поступила в Минск в «1.00».
На сайте МО РФ «Документы. Накануне войны» директива Павлова в армии ЗапОВО выложена – на бланке «шифровального отдела штаба ЗапОВО»:
67
«Совершенно секретно
снятие копий запрещается
экз. №______ Исх №5203 – 5206
ШИФРОВКА № ____ Поступила 22.6. 01.45 Отправлена 22.6 02.25 02.35
_____ подана _______ принята ________».
Эти пометки времени поступления и отправки написаны от руки. Но не там где положено – в «графах» «подана», «принята». А на полях шифровки. Также нет подписи и офицера шифровальщика – как положено. Указано только от руки – «Отпечатана в одном экз. Капитан (подпись неразборчива) 22.6.41».
Так вот – это подлинная шифровка Павлова в армии округа, имеющая подписи его и Климовских. Отправлять ее начали в армии – в 2.25-2.35, а «поступила» она – действительно в 01.45.
В 1998 году, в «малиновке» эта директива Павлова была опубликована, и там указали реквизиты – «ЦА МО РФ. Ф.208. Оп.2513. Д.71. Л.69. Машинопись. Имеются пометы: "Поступила 22 июня 1941 г. в 01-45", "Отправлена 22 июня 1941 г. в 02-25 - 02-35". Подлинник, автограф.».
Т.е. – то, что выложено сейчас на сайте МО РФ и публикация от 1998 года – вроде как идентичны. Но – по этим «пометкам» в публикации в «малиновке» и пошла гулять байка – что пришла директива «№1» из Москвы в Минск – в 1.45 22 июня. И именно так это и пишут историки – от официоза до «резунов».
Однако – те, кто работал со спецсвязью в армии – глядя на эту «шифровку» в оригинале, вам сразу и однозначно скажут – время «поступления» 1.45 это не время прихода директивы «б/н» в Минск из Москвы. А, это время когда текст подготовленный Павловым на основании московской директивы – поступил в Шифровальный отдел штаба округа! О чем и написали потом шифровальщики на бланке – как и положено. А также они показали – в какое время директива Павлова пошла в армии ЗапОВО.
Т.е. – Павлов написал свой текст, его в 1.45 получили шифровальщики, полчаса его шифровали, и с 2.25 начали передавать в армии округа. И любой военный и тем более связист, глядя на оригинал этой директивы Павлова – вам скажет только это – 1.45 – это время когда эту директиву отдали в ШО ЗаОВО.
68
Ну, а «отмотав назад» вполне можно «вычислить» и время прихода директивы «б/н» из Москвы в Минск…
Павлов отдает в ШО готовый текст – в 1.45. Ему надо было время его написать – ведь он не копию отдал шифровальщикам, а свой текст – совместив пару пунктов. Т.е. – минут 15 он его писал точно, а значит, ему принесли текст директивы НКО и ГШ расшифрованным – около 1.30. Время на расшифровку такого текста (как и на зашифровку) – минут 30 уйдет точно. И таким образом – шифровальщики ЗапОВО получили директиву «б/н» из Москвы – около 1 часа ночи 22 июня.
Видите как все просто – когда изучаешь оригинальный документ, а не «публикации» … В конце концов, если бы «Приказ наркома» пришел в Минск в 01.45 22 июня, то его расшифровать надо было – это минут 30, затем написать новый, для округа и зашифровать его – еще минут 45 минимум. Итого – раньше 3.00 утра отправить в армии его не смогли бы точно…
Фото директивы Павлова
В общем, на сегодня можно однозначно говорить, что в Минск «Директива б/н» пришла именно в 1 час ночи 22 июня. А вот в 2.30 Павлов ее передал уже в свои армии. Но самое важное – она именно о «немедленном приведении войск в боевую готовность»!!! Как показал Маландин. А также в это же время, в 2.30 ночи, по телефону Павлов давал указания в армии – вскрывать и свои «красные пакеты». И чуть позже мы это рассмотрим…
Главное отличие подлинного текста «Директивы б/н» и той, что выдал Павлов в армии в том, что Павлов совместив пункты «в)» и «г)» из «приказа наркомата», выкинул приказ о приведении ПВО округа в боевую готовность! Было – «в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано; г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов». А стало – «в) все части привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов». С. Чекунов приводил на форуме «милитера» текст поступившей в Минск «Директивы б/н» («нескладность» текста – так в оригинале):
«) Противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительных подемов принятия мер. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
69
д) Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить».
(Примечание: Чекунов показывает время поступления директивы ГШ в Минск – «1.00-1.10». И он также показывает, что на входящей шифровке указано и время передачи текста из Генштаба в шифровальный отдел штаба ЗапОВО на расшифрование – «2.20». На этом Чекунов начал строить версии, что в штабе ночью не могли найти шифровальщика, но это конечно ерунда. Шифровальщик был на месте и скорее всего, произошла «описка» у самого шифровальщика – он поставил на бланке не 1.20 – как время получения им текста на расшифрование а – 2.20. Ведь мы точно знаем – после 1.30 Павлов по телефону уже лично обзванивал свои армии и ставил задачи – «привести в боевое состояние». Т.е. суть директивы НКО и ГШ «б/н» он знал к 1.30 точно.
Затем Павлов дает указание – сочинить свою окружную директиву – на основе директивы Москвы и в 1.45 текст попадает к шифровальщику штаба ЗапОВО. Минут 20 уходит на зашифрование и в 2.25 директива Павлова уходит в армии округа, о чем шифровальщик и поставил отметки, которые мы видим на фото этой директивы из ЦАМО. Т.е. – в 2.20 расшифровывать московскую директиву в Минске не могли т.к. расшифровали ее скорее всего – в 1.20…)
Т.е. Павлов получил из Москвы, пусть и с искажениями и ошибками в этих фразах (которые появились видимо от того что произошел некий сбой на линии связи при передаче шифрованного текста) в «п.г)», тоже что и другие округа – о ПВО отдельное указание было. И никакой особой нужды «совмещать» два пункта у ГШ не было. Впрочем, как уверяет С.Чекунов, Павлов отдал для ПВО отдельный приказ, и поэтому, мол, положение о нем в данную директиву не вошло. ПВО округа было собрано практически все под Минском на полигоне и в войсках своих зенитных средств практически не было…
Обратите внимание – для ПВО дается указание – приписной состав пока не поднимать. Ведь приписной состав начинают поднимать, только вскрыв «красные» пакеты. А директива «б/н» НКО и ГШ от 22.20 21 июня – пока только приводит войска в полную б.г. – но без мобилизации. И если Павлов действительно дал какие-то отдельные указания для ПВО в это время, то в принципе – для всех войск эта его директива запрещала поднимать еще приписных официально – начинать мобилизацию/
70
Так что – «Директива б/н», с «приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность» поступила в Минск именно к часу ночи. И Маландин точно указал, когда она пришла в Минск – именно около часа ночи Павлов и получил шифровку из Москвы с текстом этой директивы. Время «около часа ночи» Маландин сообщает в сентябре 1941-го, когда ещё шло следствие по «Делу Героев» и тот же Кленов, начштаба ПрибОВО на 22 июня, да и другие генералы-предатели ещё не были расстреляны. Так что врать было просто опасно, слова Маландина вполне подтверждаются документами, и, значит, данная директива пришла в Минск действительно «около часа ночи», в 1.00. И уж точно не рискнул бы Маландин в те дни врать – о чем была данная директива!
Сообщал об отправке «Директивы б/н» в округа оперативный дежурный Генштаба (об этом пишет маршал М. Захаров). Но если Оперуправление ГШ «В первом часу ночи на 22 июня» ... «обязали в срочном порядке передать поступившую от начальника Генерального штаба Г. К. Жукова подписанную наркомом обороны и им директиву», то офицеры-направленцы Оперативного управления также должны были звонить в округа. Именно «в первом часу ночи». Но из всего рассмотренного видно, что отправка (а значит и прием в западных округах) «Директивы б/н» из ГШ прошла все же с задержкой. Не в 0.30 она попала во все округа, как потом писали «Жуковы-Василевские», а около 0.30 ее только стали отправлять. Это уж потом мемуаристы сдвинули время отправки в округа на 0.30. А в 1941-м врать не стоило.
В Минск она пришла к 1.00, около 1.15 Павлову звонил нарком Тимошенко и в армии Павлов все же звонил по телефону и предлагал «привести войска в боевое состояние» около 1.30. А вот уже там тоже мудрили от души… некоторые командармы.
Маландин, как человек, отправлявший эту директиву в округа, точно указал и суть данной директивы – это была «шифровка с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения Германии». О «немедленном»! И послевоенный вопрос № 3 именно так и ставился: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня?». Приведение в полную б.г. «немедленно», это значит – подъем войск по боевой тревоге и немедленно. И если нет ограничений – со вскрытием «красных пакетов» в том числе. Одна-
71
ко в директиве «б/н» были все же «ограничения», но раз Павлов стал после 2.30 давать команды вводить ПП, то значит следом за директивой «б/н» возможно пришла еще одна директива из Москвы – и на вскрытие «красных» пакетов – директива «№1».
Ведь если есть директива «б/н», от 22.20 21 июня, есть директива «№2» от 7.15 22 июня то должна быть и дирктива «№1» – и она и должна быть – директивой на вскрытие «красных» пакетов!
Но в округах, даже издав к 2.30 письменный приказ о приведении в боевую готовность, отправляли в армии его так, что там его получали уже под обстрелом, в 3.30–4.00. А в 10-й, в той самой, где были самые боеспособные части, и где начштаба был «настырный» генерал Ляпин, получили саму директиву только утром 22 июня. Точнее, ближе к обеду. Хотя при этом в 10-й поднимать стали свои дивизии в 2 часа ночи. И это объясняется вполне просто – по телефону все команды отдавались в этом округе…
Павлов в первом протоколе от 7 июля 1941-го дал такие показания: «Согласно указанию наркома я немедленно вызвал к аппарату ВЧ всех командующих армий, приказав им явиться в штаб армии вместе с начальниками штабов и оперативных отделов. Мною также было предложено командующим привести войска в боевое состояние и занять все сооружения боевого типа и даже недоделанные железобетонные...».
Тимошенко таких указаний Павлову не давал – он предлагал всего лишь утром собрать штаб округа. Но сам Павлов «предложил» «командующим привести войска в боевое состояние» именно после этого разговора и принятия и расшифровки «Директивы б/н» – примерно около 1.30 ночи. По телефону спецсвязи – ВЧ. После чего в 3-й и 10-й армиях свои войска командующие поднимать по тревоге вроде как стали. А вот в 4-й, что прикрывала Брест – точно нет.
А затем Павлов дает указание и на вскрытие «красных» пакетов (опять по телефону). О чем указал и Маландин…
Н.И. Бирюков, Член Военного совета 3-й армии ЗапОВО:
«В 2 часа ночи мы получили приказ командующего фронтом ввести в действие «Красный пакет», а еще через час, при передаче директивы Военного совета округа, связь прервалась». (Бирюков Н. И. Танки — фронту! Служебные записки генерал-полковника танковых войск Николая Ивановича Бирюкова. — Смоленск: Русич, 2005г., с. 13)
72
Т.е., Павлов действительно получив и прочитав «Директиву б/н» в 1.30 ночи давал по телефону свои странные указания. После чего он издал свой письменный вариант директивы «№1» для округа и отправил ее в армии по телеграфу типа БОДО. И судя по всему, Павлов параллельно еще и по телефону давал указания около 2 часов ночи – вскрывать и «красные» пакеты. Но на каком основании Павлов это делал? Излишней инициативностью Павлов вроде не страдал и если стал бы давать команду вскрывать пакеты то, скорее всего именно по указанию Москвы!
Член военного совета 3-й армии пишет в мемуары, что Павлов вроде как в 2 часа ночи дал команду в 3-ю армию вскрывать «пакеты», т.е. поднимать армию по боевой тревоге, и его слова подтверждают и другие командиры – из соседних армий. Однако, к марту 1953 года генерал-лейтенант Кондратьев А.К., начальник штаба 3А показал, что от Павлова было только: «3) Отсутствие распоряжений о приведении в боевую готовность войск».
Возможно, в этой армии если и поднимались дивизии какие-то по тревоге, то благодаря командарму и ЧВС? Возможно, Бирюков на старости лет в мемуары показал то, что они начали делать по тому звонку Павлова, еще в 1.30? Или попытался немного обелить Павлова, а заодно и командарма Кузнецова, который, получив около (после) 2 часов команду вскрывать пакеты не дал ее в корпуса на самом деле?
Вот что написал в своем письме своему другу, начальнику 16-го района авиационного базирования, генерал-майор в отставке, а 22 июня полковник Павел Петрович Воронов, начальник 14-го района ЗапОВО, Гродненская область, г. Лида: «…Немцы первый раз бомбили наш аэродром в 3 часа 14 минут, но полки были уже в воздухе. Все части находились в готовности № 1, которая, согласно вторичной телеграмме сверху, должна была быть отменена. Но у нас она не отменялась. Приказ о подъёме по тревоге в воздух был дан командующим 3-й армии генералом Кузнецовым В.И. Таким образом, первый налёт нам не причинил почти никакого урона…»
В этом районе базировалась 11-я САД приданной этой же 3-й армии, в которой начал воевать на пушечном И-16, в 122 ИАП разоруженном вечером 21 июня по команде Павлова и Копца, и генерал Долгушин. И в этой же САД утром 22 июня произошел и первый таран
73
на бомбардировщике в воздухе (подробнее об этой САД – «Сталин. Кто предал вождя накануне войны?», М. 2013г.).
Посыльный из штаба пришёл за полковником Вороновым «около двух часов. Первые выстрелы, по его словам, прозвучали уже спустя час, а спустя ещё десять минут первые бомбы посыпались на его аэродром». Однако в то время когда немцы начали бомбить аэродром, в 3.14 полки уже был в воздухе: «Немцы первый раз бомбили наш аэродром в 3 часа 14 минут, но полки были уже в воздухе». Т.е. – они были подняты по боевой тревоге минимум минут за 30-40 до налета. Около – 2.30-2.40! Ведь полкам надо какое-то время чтобы, получив сигнал тревоги прогреть моторы и подняться в воздух – всем. А это минимум полчаса потребует и тем более для авиадивизии, в которой около 200-т самолетов…
Данное письмо, это «черновики письма деда к своему старинному другу и сослуживцу полковнику Василию Васильевичу Смышляеву», которое опубликовал его внук, Владимир Воронов, в июне 2012 года еще, в газете «Совершенно секретно», 5 Февраля, № 6/277, «Первый день войны». Как он пишет «Предназначалось письмо, разумеется, не для публикации: дед просто отвечал на вопросы своего товарища, просившего уточнить какие-то детали тех дней. Но отвечал обстоятельно, сделав несколько вариантов…».
О чем написал генерал Воронов? Похоже, боевая тревога в 3-й армии была объявлена уже в 2 часа ночи, т.е., после того как Павлов дал такое указание в армии около 1.30 еще. А также генерал показал, что в боевую готовность ВВС действительно приводили, и было это точно 19-20 июня, а перед самым нападением, вечером 21 июня ее пытались отменить копцы – «Все части находились в готовности № 1, которая, согласно вторичной телеграмме сверху, должна была быть отменена».
Вот что пишет еще Вл. Воронов: «В апреле 1941 года ЦК ВКП (б) и СНК СССР приняли постановление о реорганизации системы тыла ВВС, в соответствии с которым территориальными органами тыла ВВС становились создаваемые районы авиационного базирования (РАБ) и батальоны аэродромного обслуживания (БАО). РАБ отвечал за снабжение боевых частей боеприпасами, горюче-смазочными материалами (ГСМ), за управление аэродромами, БАО, техническими аэродромными службами, подразделениями связи и автотранспорта. Упрощённо говоря, делали то, без чего невозможна была боевая работа: заправка самолётов горючим, смазочными средствами, сна-
74
ряжение боеприпасами, подготовка к вылету, обслуживание после вылета, ремонт самолётов и вооружения, эвакуация повреждённых самолётов, их ремонт и восстановление. Помимо этого – обслуживание и эксплуатация аэродромов, организация питания и быта лётного состава, медслужба, обеспечение полётными метеоданными. И разумеется, оборона аэродромов и охрана складов. В историческом формуляре 14-го РАБ записано: управление района «сформировано согласно директиве Командующего Зап.О.В.О. в г. Лида» 13 мая 1941 года (ЦАМО, фонд 20613, опись 1, дело 1, лист 2). В составе 14-го РАБ должно было быть четыре авиабазы, 16 батальонов аэродромного обслуживания, шесть автотранспортных рот, пять рот связи, четыре зенитные батареи (ЦАМО, фонд 20613, опись 1, дело 6, лист 61). Подчинялся РАБ непосредственно штабу ВВС округа. Фактически же к 22 июня 1941 года в наличии было четыре авиабазы, но лишь восемь батальонов. 14-й РАБ обслуживал тогда четыре авиаполка 11-й смешанной авиадивизии, а также, если подсчитать по документам, не менее восьми аэродромов: Лида, Желудок, Щучин, Лунна (Черлёна), Скидель, Новый Двор, Лесище, Россь…»
Т.е., у одной только 11-й САД должно было быть готовых к боевому использованию 8 аэродромов – по два на каждый полк: один основной, один полевой, оперативный. И отвечал за их готовность командир 14-го района, подчинявшийся штабу ЗапОВО, штабу ВВС- Копцу, напрямую…
Немцы не только атаковали аэродромы с воздуха, но и пытались сначала захватывать их диверсионными группами – базовые аэродромы САД:
«Почти одновременно с первым налётом, на десять минут раньше, на аэродром Лида был произведён налёт диверсионной группы немцев в количестве 39 человек, одетых сверху в нашу форму, а под ней – в немецкую. <…> Командир взвода (охраны авиабазы – К.О.) поднял взвод в атаку и ударом в штыки полностью уничтожил нападавшую группу. Все 39 человек нападавших были убиты. После этого случая командир дивизии отдал приказ всему командному составу выдать винтовки и патроны, организовав на подступах к аэродрому сторожевое охранение, что и было выполнено. В такой обстановке и начался первый день войны».
Т.е., если бы немцы смогли захватить аэродром, то воздушная атака была бы отменена по радио…
Но возвращаемся к докладной Маландина от августа 41-го…
75
Что ещё интересного можно найти в этой докладной? А это слова о том, как войска двигались к границе под видом «учений» еще до нападения. Что в этом интересного? Как раз то, как этот вывод проходил, и как это привело к дезорганизации войск в момент нападения. Ведь не только «личному составу объяснялось, что они идут на большие учения», и потому «войска брали с собой всё учебное имущество (приборы, мишени и т. д.)...». Это же сообщалось и командирам, и именно они давали команды подчинённым тащить с собой всякий хлам вместо лишней заправки или боекомплекта. Команда была выводить войска под видом учений, а выводили их уже павловы как на учения – как потом отмечали немцы – на маневры.
Воинскую часть можно привести в б/г, не выводя её из мест расположения (читайте определение степеней б/г и что надо делать для повышения б/г), – боеготовность повысили, т. е. отработали учебное мероприятие даже с «боевой» тревогой, а потом её и снизить можно. И если нет команды на вывод «в районы, предусмотренные» ПП, вскрывать «красные» пакеты, то на этом всё и закончится. Сыграют отбой и – «все в казармы, оружие чистить». Но выход в районы по ПП или даже в «Район сбора» – уже крайняя ситуация (а именно она и была в июне 1941 г.), и без приведения в б.г. осуществить такой выход войск нельзя. И то, что вывод в районы ПП проводится, – для любого командира должно быть сигналом, что дело идёт к войне. Ведь в район по ПП дивизии в полном составе не выводят никогда, ни на какие «учения»!
Так вот, Павловы и Кирпоносы не доводили командирам, что они идут в районы по ПП, – читайте Маландина и ответы генералов на вопрос № 2 Покровского. В итоге командиры не отрабатывали необходимые в этом случае обязательные мероприятия – не проводили рекогносцировок, тащили с собой учебное имущество... «В результате перегрузили свой автомобильный и конный транспорт лишним имуществом».
И если Павлову указали, что его войска идут в районы по ПП, и по этому указанию Павлову должно было быть понятно, что это не «учения», то Кирпоносу вообще указали прямо: «С войсками вывести полностью возимые запасы огнеприпасов» и ГСМ.
Как дальше у Павлова шло оповещение войск, можно еще раз посмотреть «Доклад командира 7-й танковой дивизии (6-го МК) генерал-майора С.В. Борзилова в Главное бронетанковое управление РККА от 4 августа 1941 г...». Эта дивизия, в составе 6-го мех-
76
корпуса, входила в состав 10-й армии ЗапОВО. Данный доклад в своих книгах цитирует и использует, как «доказательство» того, что РККА собиралась нападать первой на Германию, М.Солонин. Солонин, в отличие от более осторожного В.Резуна, пытается факт приведения в боевую готовность еще до нападения, 22 июня, представить, как подготовку к нападению на Германию. Наверное – 6 июля… или 23 июня… Впрочем, не стоит забывать, что у Резуна консультанты в Лондоне неглупые сидят, а Солонин сам чудит, «по личной инициативе».
Но точно также пытались приведение войск западных округов в СССР выдать за подготовку агрессии и недобитые немецкие генералы еще в середине 1970-х годов. Мол, Гитлер и Германия напали первыми на СССР, потому что защищались» от будущей агрессии Сталина. В августе. Так что те, кто пытается «доказывать» что СССР собирался напасть первым – не более чем адвокаты Гитлера (но об этом в отдельных книгах для «резунов»).
Солонин: «...22 июня в 2 часа был получен пароль через делегата связи о боевой тревоге со вскрытием „красного пакета”.
(Ещё одно подтверждение того, что боевая тревога на Западном фронте была объявлена ДО „внезапного нападения”. То же самое время получения приказа о вскрытии „красного пакета” с оперативным планом — 2 часа ночи 22 июня — содержится и в воспоминаниях командира 86-й сд 10-й армии Западного фронта полковника Зашибалова. — М. Солонин)
...Через 10 минут (в 2.10. – О. К.) частям дивизии была объявлена боевая тревога, и в 4 часа 30 минут части дивизии сосредоточились на сборном пункте по боевой тревоге...».
Т. е. дивизия Борзилова, а точнее 6-й мехкорпус 10-й армии получает нарочным приказ о боевой тревоге к 2.00, до того как в Минске в 2.30 подписали приказ наркома для армий – свою директиву «№1». Так что, Павлов не врал в протокол – «около часа ночи» он действительно сразу позвонил в армии по телефону: «Мною также было предложено командующим привести войска в боевое состояние...». Пакеты по этой «команде» вскрывать еще нельзя было, однако, похоже, уже комкор 6-го мк Хацкилевич, получив команду Павлова о приведении в «боевое состояние» проявил инициативу и дал команду вскрывать и пакеты….
Команда Борзилову вскрывать «красный пакет» шла из штаба 6-го мк 10-й армии, но Ляпин и Голубев в 2 часа не получали еще
77
команду от Павлова вскрывать «красные пакеты», до 2.30 примерно – они сначала получили команду ждать «подробностей», от Павлова. Ждали до 10 утра, хотя и подняли свои дивизии по тревоге со вскрытием «пакетов» – после того как Павлов дал на это указание около 2.30 по телефону. Так что, скорее всего Бирюков не «слукавил» пытаясь выгородить и обелить Павлова – похоже давал штаб ЗапОВО прямые команды на боевую тревогу и вскрытие «красных пакетов». Но не До 2 часов ночи, а около 2.30. А вот командир 6-го мк Хацкилевич дал команду в свои дивизии вскрывать пакеты именно по своей инициативе – в 2 часа!
Обожаю исследователей определенной нации. Как сказал о них В.М. Молотов – евреи ну очень неугомонный народ… (почти дословно). Неуемное желание «опровергать и разоблачать» по поводу и без (ты им «белое» а они тебе в ответ обязательно – «черное»), в итоге и дает свои положительные результаты. Не сиделось Солонину, захотелось разоблачить байку «официозную» что нападение было «внезапным» (т.е. якобы «неожиданным») для РККА-СССР и тем более в округах, и он показал, что до нападения даже «красные» пакеты вскрывали! Но – наверное, чтоб напасть первыми «6 июля», или «23 июня»… А в итоге – Солонин показал, что пакеты действительно вскрывались и – именно в связи «с ожидающимся нападением Германии с утра 22 июня».
А вот с 86-й сд той же 10-й Армии Солонин немного сочиняет. Согласно воспоминаниям самого генерала Зашибалова, командир 86-й сд 10-й армии ЗапОВО не получал, увы, никаких приказов в 2 часа ночи. Он самостоятельно, действительно по личной инициативе поднял дивизию, а указание на вскрытие «красного» пакета он получил из корпуса чуть позже – после 2.30.