АНОТАЦИЯ:
«В книге О.Ю. Козинкина «Тайна трагедии 22 июня. Первый день войны», которая продолжает исследование начатое автором в книге «Тайна трагедии 22 июня. Внезапности не было» рассказывается о событиях вечера 21 июня и ночи на 22 июня, что на самом деле требовала знаменитая «Директива б/н» от командиров на местах, в какое время началась война на самом деле, о том, кто запрещал вести ответный огонь по напавшему врагу, кто же виноват в трагедии 22 июня!
Никаких мифов или маршальских баек! Только факты и документы.»
Книга издается в авторской редакции.
Посвящается моему отцу, Козинкину Юрию Степановичу, который в годы моего детства любил читать книги «о войне» и мне привил интерес к этой теме
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
В первой книге нашего исследования, «ТАЙНА 22 ИЮНЯ. Внезапности не было.» которым мы рискнули попробовать «закончить» расследование, которое Военно-научное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР проводило в конце 1940 годов в начале 1950-х, до того как министром обороны стал маршал Советского Союза Г.К. Жуков который и свернул это расследование. Расследование это проводилось под видом «обобщения» опыта сосредоточения и развертывания войск западных приграничных военных округов по плану прикрытия государственной границы 1941 года накануне Великой Отечественной войны. И в первой книге были рассмотрены ответы командиров июня 41-го также как и в ВИЖ в 1989 году, только на первые два вопроса Покровского – «1. Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?» и «2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу, и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?».
Какие итоги можно было бы подвести по ответам комдивов на эти два вопроса? Неутешительные.
Комдивы и тем более приграничных дивизий, к маю 1941 года имели на руках вполне отработанные и законченные Планы прикрытия границы (ПП). На их основе велись некие работы по укреплению оборонительных рубежей на границе, и командиры хорошо знали, что и как им делать в случае нападения врага – куда выдвигаться, в какие нормативы и т.п. Однако в начале мая Генштаб в лице Жукова спустил округам новые ПП и вот их как раз комдивы не знали. И бо-
3
лее того: им штабы округов даже не давали ознакамливаться с этими ПП – в части касающейся их дивизий – чтобы комдивы могли отработать новые ПП в дивизиях.
Особенно это было распространено в Киевском ОВО. Ведь КОВО готовился к немедленному ответному наступлению по планам ГШ-Жукова и не доведение ПП до комдивов больше похоже на то, что Жуков и дал на это какие-то указания. Ведь новые ПП не соответствовали рабочим планам ГШ, как показывает исследование «1941 год — уроки и выводы» (М., ИВИ, 1992г.). Т.е. – Жуков пошел на подмену имеющихся и одобренных минимум планов на случай войны с Германией, и скинул в начале мая округам новые ПП под его авантюру – «план от 15 мая», план нашего превентивного удара. Разработка которого реально началась еще в апреле в ГШ.
Скинул новые ПП не дожидаясь когда Сталин утвердит-одобрит его план превентивного удара! И не в его интересах было, чтобы эта подмена – новые ПП стали известны в Кремле. Ведь в отличие от «нормальных» ПП, по новым – никоим образом приграничные дивизии не могли удержать противника на границе и обеспечить вторым эшелонам и резервам спокойную мобилизацию, в случае нападения на СССР Германии всеми силами и сразу – массированно.
Приграничные дивизии, растянутые по новым ПП на границе по втрое больше от уставных нормативов рубежам обороны, в принципе не могли удержать противника, который в любом случае будет иметь кратный перевес в районах своего удара-наступления. И хотя эта растянутость дивизий прикрытия границы была заложена в планах ГШ еще генералом Мерецковым, когда он был начГШ, Жукову стоило скрывать от всех свои новые майские ПП. Ведь эти новые ПП писались Жуковым даже не для немедленного ответного удара, как предложил первым еще Мерецков с Тимошенко, а – под наш превентивный удар.
Рассмотрение же того как проходил вывод войск в округах перед нападением Германии показывает что делалось это в ручном режиме. КОВО и скорее всего и ПрибОВО – выводились по неким картам. И только ЗапОВО и возможно ОдВО – по новым ПП. Вопрос ставился по выводу, прежде всего именно приграничных дивизий, на что ответить по нему могли только комдивы вторых эшелонов и резервов с мехкорпусами. Ведь приграничные дивизии только в ПрибОВО и ОдВО были выведены ДО 21 июня к рубежами обороны, и несколько дивизий в КОВО. А приграничные дивизии ЗапОВО – так и оставались в «казармах» до самого момента нападения.
4
В общем, отвечая на вопрос, было ли нападение на СССР внезапным в смысле неожиданным для НКО-ГШ и Кремля, судя по ответам командиров на первые два вопроса Покровского нужно дать однозначный ответ – не было, конечно же. Однако и этот вывод войск перед нападением Германии также шел через одно место, или вообще срывался.
В 1989 году Военно-исторический журнал, опубликовав частично, урезанные ответы командиров июня 41-го на 1-й и 2-й «вопросы Покровского» публикацию прекратил. Ведь в ответах на следующие вопросы и кроется та самая тайна трагедии 22 июня. Однако сегодня нам никто не мешает продолжить изучить эти ответы и закончить, наконец, это «незаконченное» когда-то расследование. И теперь пора перейти к самому интересному и важному – а как комдивы отвечали на третий вопрос Покровского? Как войска округов поднимались в ночь на 22 июня…
(Хотелось бы еще раз сказать читателю – все возможные «ошибки», нескладности речи в изложении в приводимых текстах ответов командиров, или в документах – приводятся точно и дословно. Как было в оригиналах документов…)
5
Вопрос № 3. КОГДА БЫЛО ПОЛУЧЕНО РАСПОРЯЖЕНИЕ О ПРИВЕДЕНИИ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ В СВЯЗИ С ОЖИДАВШИМСЯ НАПАДЕНИЕМ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ С УТРА 22 ИЮНЯ; КАКИЕ И КОГДА БЫЛИ ОТДАНЫ УКАЗАНИЯ ПО ВЫПОЛНЕНИЮ ЭТОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ И ЧТО БЫЛО СДЕЛАНО ВОЙСКАМИ?
В своих мемуарах Г. К. Жуков заявил, что приказ на приведение в «боевую готовность» войска западных округов получили только в ночь с 21 на 22 июня, якобы только согласно т.н. «Директиве № 1 от 21.06.41 г.». А до этого Сталин запрещал это делать. Точнее, Жуков писал, что когда он с Тимошенко пришел к Сталину и нарком заявил на вопрос «тирана»: «Что будем делать?» (на который отмолчались члены Политбюро) – «Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность», Сталин ответил что «Такую директиву сейчас давать преждевременно»! Т.е.. Сталин и в ночь на 22 июня, по мемуарам Жукова, запрещал приводить войска приграничных округов в полную боевую готовность!
Смотрим «воспоминания» Жукова, которые используют все кому не лень в описании событий этого вечера и ночи, как истину в первой и последней инстанции, и восстановив на ответах командиров, мемуарах других участников событий и документах в этой главе посмотрим – где и как наврал «маршал Победы». Также с этих мемуаров Жукова и в кино и в д/фильмах о начале войны нам показывают именно так эту сцену:
«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.
6
— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.
И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.
— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.
— Нет, — ответил С.К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.
Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.
— Что будем делать? — спросил И.В. Сталин.
Ответа не последовало.
— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.
— Читайте! — сказал И.В. Сталин.
Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:
— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.
Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить. …» (М., 1969 г., с. 243)
Сразу надо сказать – данная сцена подана Жуковым точно в искаженном виде.
Однозначно – Жуков принес к Сталину некую директиву, которая и была бы коротким сигналом «боевой тревоги», например о вводе в действие Планов прикрытия, которую тот забраковал. Которая и должна была стать «Директивой №1». Как указывалось в ПП округов, План прикрытия любого округа должен был вводиться в действие короткой телеграммой НКО и ГШ: «2. План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за подписью
7
народного комиссара обороны, члена Главного военного совета и начальника Генерального штаба Красной Армии следующего содержания: “Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года”.»!
А также в ПП разъяснялось – кто может поднять по боевой тревоге войска:
«1. Подъем частей по боевой тревоге имеют право производить:
а) народный комиссар обороны;
б) военный совет округа;
в) военные советы армий;
г) лица, имеющие предписания, подписанные только народным комиссаром обороны или военным советом округа;
д) командиры соединений и частей в части [касающейся] подчиненных им частей.
Шифротелеграмма военного совета о вводе в действие этого плана прикрытия будет следующего содержания: “Командующему (3, 4, 10, 13-й) армией. Объявляю тревогу (Гродно, Белосток, Бельск, Кобрин), 1941 года. Подписи”.
Командующие армиями указывают следующие условные тексты шифротелеграмм (кодограмм) для соединений и частей района прикрытия: “Командиру № корпуса (дивизии). Объявляю тревогу с вскрытием “красного” пакета. Подписи”.
Части поднимаются по боевой тревоге с соблюдением всех мероприятий по сохранению военной тайны ….»
Т.е. – все округа получают из НКО и ГШ директиву – «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года». Округа армиям дают свой приказ (примерно) – «Командующему 4-й армией. Объявляю тревогу Кобрин 1941 года», а армии в корпуса указывают – «Командиру № корпуса (дивизии). Объявляю тревогу с вскрытием “красного” пакета». После чего комдивы и вскрывают свои «пакеты».
Тут надо понимать, что в ПП предусматривалось, что таким образом ПП вводятся – в случае угрозы войны, т.е. в мирное время. А в случае «внезапного» начала войны ПП и так введут в округах и сами – вскрыв свои «пакеты» самостоятельно. По факту нападения. Что и происходило в реальности чаще всего…
Но до нападения комдив может получить приказ на тревогу, как со вскрытием «красного» пакета, так и без вскрытия. Если со вскрытием – то он действует по ПП и начинает выполнять его, выводя дивизию в район сосредоточения, или обороны и занимает окопы, а также готовится к отмобилизованию в том числе. А если без вскрытия – то он
8
все равно поднимет дивизию по тревоге, но выведет ее только в Район сбора. Не выполняя ПП и не начиная мобилизации…
Ну, а поднятая по тревоге и находящаяся в «Районе сбора» дивизия, рвануть занимать окопы на границе может за считанные «минуты» – достаточно дать ей только команду – вскрыть «красный» пакет. Или же – последует команда «отбой» и дивизия вернется в казармы…
Как видите, все завязывалось с этим вводом ПП только на одного человека –на Наркома обороны Тимошенко. До начала войны. И именно это и могли пытаться предложить Тимошенко и Жуков Сталину в 20.50 вечера 21 июня. И Сталин только такую телеграмму-директиву и мог в этой ситуации придержать – назвать ее пока преждевременной. Ведь 100 % гарантии, что Гитлер нападет именно в эту ночь, все равно не мог дать никто в любом случае. Ведь он то же нападение на Польшу умудрился отменить в последнюю минуту – 26 августа спецподразделения немцев уже захватили туннели на границе, вступив в бой с польскими пограничниками, а следом пошел отбой и начало Второй Мировой перенесено было на 1 сентября.
А дать в округа телеграмму «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года» это – война. И если вдруг сволочь Гитлер не нападет – агрессором окажется СССР-Сталин. Поэтому Сталин мог действительно сказать такие слова: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем»…
К мемуарам маршала Жукова вообще надо относиться с большой долей недоверия. В случае угрозы нападения в округа должна уйти именно «короткая» директива – «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года». Что означает для округов – подъем по боевой тревоге, вскрытие «красных» пакетов, вывод приграничных дивизий по ПП в окопы на границе и начало мобилизации. И это все вводится в действие именно «короткой» директивой. Которую, скорее всего, и нес с собой Жуков к Сталину к 21 часу вечера 21 июня. Однако начавшийся с 8-11-15 и 18 июня вывод дивизий по Планам прикрытия и так ввел ПП по факту! И им на вечер 21 июня оставалось только подняться по боевой тревоге и вскрыть «красные пакеты», что означало – выдача боеприпасов на руки, занятие окопов. Но это означало – войну, которая могла начаться с любого шального выстрела на границе. А можно было пока поднять («разбудить») войска по тревоге, но пока «пакеты» не вскрывать.
9
Поэтому на это время Сталин и мог забраковать такую директиву округам, и поэтому Сталин и указал подготовить директиву, которую мы сегодня знаем как «директиву б/н» от 22.20 21 июня 1941 года. О приведении в полную б.г. всех войск, ВВС, ПВО и флотов, но пока без вскрытия «красных» пакетов – без ввода в действие ПП официально. Которая сообщит им о возможном нападении, приведет войска в боевую готовность все равно, но пока не даст разрешения вскрывать «красные пакеты». И «короткой» эта директива уже точно быть не могла – если только Жуков не нес Сталину совсем уж нечто «пространное» и многословное – но также вводящее ПП в действие. И тогда да – директива, которую Жуков написал уже в кабинете Сталина – т.н. директива «№1» – будет «короткой».
Т.е. Сталин мог дать «промежуточную» команду – привести все войска пока только в полную б.г., что подразумевает тот же подъем по тревоге и вывод в районы сбора, из спящих казарм. Или из полевых лагерей в районах обороны, куда войска предыдущими приказами НКО и ГШ должны были выйти, к границе. Но пока не разрешает занимать по ПП сами окопы на границе. После чего им остается ждать только именно короткую команду – вскрывать «красные» пакеты и занимать рубежи обороны на госгранице. Что потребует, по нормативам, не более пары часов – при том, что срок занятия окопов первыми батальонами «усиления границы» устанавливался – как не более часа. Или – отбой…
Но, по словам Жукова Сталин якобы не дал приводить войска в б.г. а предложил только сообщить в округа, что возможно нападение, которое может начаться с провокаций, на которые поддаваться не стоит. И в итоге и сегодня многие эту чушь повторяют, мол, Сталин вроде как нападения не ждал даже в эту ночь – дай бог какие-то мифические провокации, но не более! И со слов Жукова , суть директивы «б/н» именно так и преподносят до сих пор!
Ну что ж – попробуем разобраться со словами Жукова:
1-е – сегодня точно известно по журналам посещения Кремля, что Ватутин в кабинете Сталина не присутствовал. Хотя возможно ждал Жукова в приемной…
2-е – «перебежчиков» было много в те дни, но в эти минуты – не было, и уж точно о таком перебежчике, после чего якобы и надумал Жуков приводить войска в полную б.г., Жукову никто доложить не мог.
3-е – Тимошенко был у Сталина с 19.05 до 20.15 и затем пришел с Жуковым к Сталину в 20.50 для написания данной директивы.
10
4-е – если и был разговор о перебежчиках у Сталина в 9 часов вечера, то не по их сообщениям принималось решение, и сам Жуков тому же Тюленеву около 18-19 часов вечера ссылался на разведдонесения, а не на перебежчиков по этому вопросу – о возможности нападения.
5-е – если Жуков решил дать директиву о приведении в полную б.г. всех войск в приграничных округах, то она как раз и должна была быть «короткой». И Сталин не мог ее «укоротить» приписав туда указания о возможных провокациях, на которые нельзя поддаваться. Т.е., это Жуков, скорее всего и принес с собой именно «короткую» директиву, на вскрытие «красных» пакетов, а Сталин дал ему указание – пока повременить с этим, а округам дать более «длинный» текст директивы. О приведении всех войска в полную б.г., что для войск, которые уже должны быть в районах обороны по Планам прикрытия – в принципе пока достаточно. И очень может быть, что в этом «варианте Сталина» также должно было быть указано – что делать войска в случае обстрелов, что делать, если враг границу пересечет, и можно ли нам пересекать границу преследуя врага.
И наконец, 6-е – Жуков уверяет, что Сталин не дал разрешения привести в полную б.г. войска вечером 21 июня и отправленная директива «б/н», которую они написали заново в кабинете «тирана», якобы не об этом – просто вранье. И выяснить это мы можем именно по документам, по мемуарам участников событий и по показаниям генералов – что же было в «директиве б/н», которую упорно называют «Директивой №1» от 22.20 21 июня. Тем более что сам Жуков потом же и пишет что данная директива – именно о приведении в полную боевую готовность.
А заодно выясним – а какой была настоявшая т.н. «директива №1» («б/н»), что в ней указывалось и в какое время она пошла в округа? Ведь на сегодня точно известно, что командиры в округах получали команды и – на вскрытие «красных» пакетов и на ввод ПП. И было это именно До нападения Германии! И в штабах округов ее ВСЕ получили к 1 часу ночи (плюс-минус «пара» минут). Но об этом чуть позже, а пока займемся изучением ответов командиров на вопрос Покровского о ночи на 22 июня. Которым пытались после войны выяснить – как шел подъем войск по тревоге в эту ночь. После получения в округах, прежде всего «Директивы б/н».
Вообще-то вопрос «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность...» – достаточно бессмысле-
11
нен, т. к. в этом случае не играет особой роли, когда войска получили этот «приказ» (часом раньше – часом позже). Времени на его выполнение в ночь на 22 июня (если войска находятся «в спящем» состоянии на «зимних квартирах»), достаточного для приведения войск в «полную боевую готовность», всё равно не остаётся до «4.00 22 июня». Тем более первые залпы прозвучали вообще в 3.15–3.30 утра по московскому и местному времени, а стрельба по пограничникам началась и в 2.00. Ведь «привести войска в полную боевую готовность», что и требует на самом деле «Директива б/н» от 21 июня 1941 года (поступившая в округа буквально за 2–3 часа до нападения), диким воплем дежурного по роте: «Рота подъём! Боевая тревога!!!» и так чтобы войска действительно были приведены в полную б.г. можно только в том случае, если эти войска уже находятся в «повышенной боевой готовности» – не «спят» в подштанниках, и находятся вне казарм. В полевых лагерях куда их и выводили директивами ГШ-Жукова до 21 июня.
Привести войска в боевую готовность – это значит выполнить комплекс мероприятий в чётко отведённое время, от нескольких часов для одних и до полутора суток для других частей и тем более соединений. Чтобы они могли потом быстро занять свои рубежи обороны по ПП.
Сюда входит и получение оружия-патронов и противогазов со складов, и отмена увольнений-отпусков для личного состава, и получение от РВК приписного состава, который надо прогнать через ППЛС («пункт приёма личного состава»), на котором этих приписников надо помыть-побрить, одеть-обуть, выдать оружие, всучить командирам подразделений и отвести командами в казармы; и заправка стоящей на хранении техники, и снятие техники с консервации, и загрузка в технику полученных на складах боеприпасов и тех же аккумуляторов. И ещё масса мероприятий.
В те годы приведение в полную б.г. не было связано с пополнением приписниками, с мобилизацией, и поэтому на самом деле разницы между повышенной б.г. и полной для армии – в общем, особо не было. Только выдача боеприпасов на руки. Т.е. приписной состав для приведения в полную б.г. не требовалось поднимать в ту ночь – приписные через «сборы» и так уже вливались в подразделения с конца мая начала июня. Но остальные-то мероприятия требовали времени все равно, и не малого. И эти мероприятия (перечисленные в директиве НКО № 61582сс от 29.04.1934) можно выполнить в полном
12
объеме и тем более за 3-4 часа до нападения, только если приказы о приведении западных округов в боевую готовность (о повышении боевой готовности) уже отдавались, хотя бы за три-четыре дня до 22 июня, о чём и говорит текст заданного после войны вопроса «№3». И особенно если личным составом дивизии уже пополнены хотя бы до штатов «приближенных к штатам военного времени». Через учебные сборы. И выведены в полевые лагеря в свои районы по планам прикрытия.
Т. е. к 22 июня войска должны были находиться в повышенной б.г. минимум. И мероприятия по повышению боевой готовности к 22 июня и должны были быть отработаны в округах. И это и требовалось от командования в округах по всем тем директивам НКО и ГШ что шли в округа до 21 июня. Так что, в Жуковской «интерпретации» тех событий – армия спала себе мирно и вдруг ей дают команду о полной б.г. – этот вопрос «№3» просто бессмысленен. Из «спящего» состояния привести армию в полную боевую готовность за пару часов до нападения – в принципе невозможно.
Но разве Сталин похож на человека, любящего задавать «бессмысленные» вопросы? Однако ещё раз посмотрите на то, как после Войны был поставлен этот самый важный вопрос — «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня...?».
Уже из вопроса ясно, что Руководством страны и Сталиным лично нападение «фашистской Германии» ожидалось, по крайней мере, за несколько дней до этой даты, и в округа заранее были отданы распоряжения о повышении б.г.. Которые продублировали (или должны были дублировать) своими директивами округа наподобие тех, что 16-19 июня появились в ПрибОВО. С ориентированием командования приграничных округов именно на возможное нападение Германии в ближайшие выходные – на 21-23 июня. И даже на 19-20 июня еще – «Переход границы ожидается в ночь с 19 на 20.6».
Вот что писали в 1992 году в одном закрытом исследовании по истории Генерального штаба: «21 июня <…> с поступлением данных, подтверждающих ранее имевшиеся сведения о нападении на СССР немецко-фашистских войск 22 июня 1941г., Нарком обороны и начальник Генерального штаба предложили Сталину направить в военные округа директиву о приведении войск в полную боевую готовность». Т.е., к вечеру 21 июня данные о дате нападения
13
на 22 июня, которые получали ранее в Москве – были не более чем подтверждены (пусть читатель не обижается, но приводить данные этого секретного исследования, его «инв.» номер, увы, не могу…). И по директиве «б/н» приказывалось именно приводить в полную б.г. все войска в западных округах!
Однако в некоторых округах эти распоряжения открыто (и скрыто) саботировали – вот вам и причина того, почему произошел Разгром РККА летом 41-го. А также причина того, почему практически все маршалы потом откровенно врали в своих «мемуарах», сваливая на Сталина свой позор и предательство и выдумывая, на пару с Хрущевым, байки о 22 июня. Мол, нападение было «внезапным» (в смысле «неожиданным») и поэтому они так неудачно начали воевать.
Но самый важный момент, связанный с «Вопросом № 3», который и пытались выяснить после Войны это, – как и в какое время получали в войсках, в ночь на 22-го июня, приказы на подъем по тревоге – в «котором часу»! Ведь по нормативам дивизиям и давалось максимум 2-3 часа по тревоге на приведение в полную боевую готовность вообще-то. Тем более у приграничных дивизий. Т.е., в ночь на 22 июня у них должно было (пусть и «теоретически») хватить времени на это приведение-переход в полную б.г., после чего им оставалось только вскрыть свои «красные» пакеты следующей директивой ГШ-Жукова. И занять свои окопы.
И вот тут и стоит серьезно разобраться с тем, что происходило в тот последний день, в субботу 21 июня в Москве, и где «налукавил» Г.К. Жуков.
В книгах «Кто проспал “начало” войны?» и «Адвокаты Гитлера» достаточно подробно уже делался разбор «по минутам» как в запокруга отправляли «Директиву б/н». Но тут стоит рассмотреть и другие аспекты – а что было известно Тимошенко и Жукову о предстоящем нападении до того как они отправились к Сталину к 21.00 вечера 21 июня 1941 года. А разбором ответов командиров попробуем ответить на данный вопрос – как поднимались войска по этой Директиве «б/н», в каком часу войска узнали о предстоящем нападении?!
Судя по воспоминаниям того же И.В.Тюленева, уже в полдень Сталин позвонил ему, командующему Московским ВО, и сообщил что «положение неспокойное» и дал команду «довести боевую готовность войск» ПВО Москвы «до семидесяти пяти процентов». Т.е. привести в повышенную б.г. минимум. У Тюленева «сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения
14
о планах гитлеровской Германии», и он «тут же отдал соответствующие распоряжения своему помощнику по ПВО генерал-майору М.С. Громадину».
Затем Тюленев уже «Вечером был у Наркома обороны Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова. От них узнал о новых тревожных симптомах надвигающейся войны. Настораживала и подозрительная возня в немецком посольстве: сотрудники всех рангов поспешно уезжали на машинах за город.»
Вечером, в данном случае – примерно около 17.00-18.00. Не позже. Наркомат и Генштаб находятся в соседних кварталах, и Тюленев вероятнее всего был в наркомате (он наркому как комокругом и подчиняется в первую очередь, а не начГШ) и там общался и с Тимошенко и с Жуковым, у которого в наркомате есть свой отдельный кабинет.
Затем Тюленев «Позднее снова зашел к Жукову.
– По донесениям штабов округов, – сказал он, – как будто все спокойно. Тем не менее, я предупредил командующих о возможном нападении со стороны фашистской Германии. Эти предположения подтверждаются данными нашей разведки.»
Данный факт от Тюленева уже приводился в книге «Кто “проспал” начало войны?», однако в то время у меня не было возможности проверить этот факт ни на документах, ни на чьих-то мемуарах. А факт интереснейший – Жуков вечером 21 июня обзванивает западные округа и предупреждает командующих, что в ночь на 22 июня возможно нападение и дата нападения известна ему еще до посещения Сталина. И это известно Жукову ни от надоевших всем «перебежчиков», а от разведки – именно разведки. И этот второй разговор также произошел до того как Тимошенко и Жуков убыли к Сталину к 21.00 вечера. Т.е., до того как нарком и начГШ отправились к Сталину они уже знали что в эти выходные, а точнее и вероятнее в ночь на 22 июня произойдет нападение Германии на СССР. Почему не после того как нарком и начГш убыли от Сталина в 22.20? Это несложно выяснить.
Жуков сообщает Тюленеву, что предупредил командующих западными округами о возможном нападении Германии в эту ночь! И в мемуарах, приводимых в большом количестве в книге «Сталин. Кто предал вождя накануне войны?» также есть упоминания, что им вечером 21 июня ставились задачи повышать боевую готовность сво-
15
их частей – в том же ПрибОВО по воспоминаниям генерала Ротмистрова его 3-му мехкорпусу командующий округом генерал армии Ф.И. Кузнецов именно вечером 21 июня дал команду приводить корпус в боевую готовность. Однако сам Жуков о таком факте не писал и вроде бы не говорил никогда.
В ответах генералов на вопросы Покровского это мы также увидим, и увидим, что делалось после этих звонков Жукова. И это действительно произошло еще вечером 21 июня, до 8 часов вечера минимум…
«Я поинтересовался, каково сейчас соотношение сил – наших и германских.
– У немцев, насколько мне известно, нет общего превосходства, – коротко ответил Жуков.» (И.В. Тюленев. Через три войны. М.: Воениздат, 1972 г.. Есть в интернете.)
Обратите внимание – Жуков в принципе спокоен. Он знает, что общее соотношение сил на границе – примерно одинаковое. У немцев нет общего превосходства над нами, наши войска не спят в казармах, а выведены по ПП в лагеря минимум загодя и им требуется не более чем один приказ – боевой тревоги, вскрыть пакеты и можно начать воевать. И кто кому наваляет – вполне ясно Жукову – мы…
Если глянем воспоминания адмирала Н.Г. Кузнецова, то тот вообще прямо пишет, что военные знали от Сталина, что нападение произойдет в ночь на 22 июня еще днем 21 июня. Кузнецов сообщает, что Сталин днем собирал и партийное руководство Москвы по этому же поводу. И Кузнецов практически прямо обвиняет военных (Тимошенко и Жукова) в том, что те после этого не приняли надлежащих мер по повышению боеготовности войск западных округов. Хотя конечно в этом он не совсем прав – надлежащие меры принимались, и из Москвы округа и предупреждали, и давали устные команды о возможном нападении уже именно вечером 21 июня. Задолго до подписания в Кремле «Директивы б/н» в 22.20. Другое дело, что не многие генералы уже в округах в своих мемуарах о таких предупреждениях вечера 21 июня уже от Кирпоносов-Павловых писали, так как они их и не получали. И тот же Калядин по 19-му мехкорпусу именно о таком «молчании» и писал потом: «Странно одно: дали указание вывести войска с зимних квартир, мы доложили о выполнении приказа, а работники штаба округа как воды в рот набрали. Неужели нет никаких данных? Странно...». И Ляпин: «командующий войсками ЗапОВО был ориентирован о сроках возможного нача
16
ла войны. Однако от нас никаких действий почему-то не потребовал». И Рокоссовский писал примерно такое же – молчали штабы округов в последние сутки-часы.
Может кто-то желает сказать, что так на местах выполнялась установка «не поддаваться на провокации»? Так тем более надо было довести указание начГШ до войск – возможно нападение на эти выходные – ждать провокаций и не поддаваться на них. Не отвечать огнем на провокации. Но ведь до самого нападения не доводили до своих войск это павловы кирпоносы. Но – не во всех округах было это «молчание»…
В 20.50, согласно «Журналов посещения Кремля» Тимошенко во второй раз, а Жуков в первый в этот день, прибыли в кабинет Сталина: «7. Тимошенко 19.05–20.15. 8. Сафонов 19.05–20.15. 9. Тимошенко 20.50–22.20. 10. Жуков 20.50–22.20. 11. Буденный 20.50–22.20. 12. Мехлис 21.55–22.20. 13. Берия 22.40–23.00. Последние вышли 23.00».
К 22.20 ими под руководством Сталина и при некотором участии того же С.М. Буденного и был составлен текст «Директивы б/н». Взамен текста варианта директивы войскам западных округов принесенного Жуковым с собой. Что это был за текст, что в нем было – Жуков не написал, а сам текст этой директивы пока «архивным копателям» вроде как не попадался. Однако выяснить, что же нес с собой Жуков Сталину на подпись несложно и чуть ниже мы этот вопрос еще рассмотрим подробнее.
Жуков уверяет, что Сталин не разрешил приводить войска в полную б.г., а дал только указание для новой директивы – «не поддаваться на провокации», но это вранье. До «мемуаров» Жукова, который и запустил эту байку о Сталине, никто и никогда не «понимал» так данную директиву «б/н»! Даже притом, что она действительно пока не о «вскрытии красных пакетов» еще….
Тут стоит немного отвлечься и вернуться к одному важному и интересному вопросу – кто был у Сталина вечером 21 июня в кабинете.
В предыдущих исследованиях об этом мы рассматривали список посетителей Сталина вечера 21 июня и там были разночтения разных изданий «Журналов посещения Сталина». В одних, например, в сборник документов под редакцией А. Яковлева, А. Сахарова «1941 г. т. 2» издания 1998 года, список посетителей кабинета Сталина в этот веч ер показывали так: «21 июня 1941 года. 1. Молотов 18.27—23.00 2. Воронцов 19.05—23.00 3. Берия 19.05—23.00 4. Воз-
17
несенский 19.05—20.15 5. Маленков 19.05—22.20 6. Кузнецов 19.05—20.15 7. Тимошенко 19.05—20.15 8. Сафонов 19.05—20.15 9. Тимошенко 20.50—22.20 10. Жуков 20.50—22.20…». А в других, в издании «На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953гг.)», (М., 2008 г.) вместо Воронцова показывается уже Ворошилов. При этом в интернете вполне есть фото страниц за 22 июня но, увы – нет оригиналов страницы за 21 июня…