Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 г.

Штерн Григорий Михайлович род. 24.7(6.8).1900 г. в мест. Смела ныне Черкасской обл. В Красной Армии с 1919 г. Во время Гражданской войны был военным комис­саром полка, бригады, работал в политотделе дивизии. С 1921 г. по 1929 г. последовательно занимал должности комиссара полка, штаба дивизии и штаба конного корпу­са, кавалерийской бригады, командира частей особого на­значения, начальника политотдела кавалерийской диви­зии. В 1926 г. окончил курсы усовершенствования высшего начсостава при Военной академии им. Фрунзе, а в 1929 г. — Восточный факультет этой академии. После этого состоял для особо важных поручений при Наркоме по военным и морским делам, затем был главным воен­ным советником при республиканском правительстве во время национально-революционной войны в Испании 1936—1939 гг. С мая 1938 г. — начальник штаба Дальне­восточного фронта, в августе 1938 г. руководил боевыми действиями в р-не оз. Хасан, затем командовал 1-й От­дельной армией на Дальнем Востоке. В 1939 г. участвовал

*См. с. 59.

80

в боях в районе р. Халхин-Гол. В советско-финляндской войне 1939—1940 гг. командовал 8-й армией. В 1938, 1940 и 1941 гг. — командующий Дальневосточным фронтом. Перед началом Великой Отечественной войны был на­чальником Управления ПВО НКО. Генерал-полковник (1940), Герой Советского Союза (1939). Награжден 6 ор­денами, медалями. Репрессирован и 18.10.1941 г. расстре­лян.

Г. М. ШТЕРН, генерал-полковник, командующий войсками Дальневосточного фронта*

Товарищ Народный комиссар, все рода войск Дальневосточного фронта много работали в истекшем году. Большинство занятий и учений по такти­ческому обучению подразделений и частей фронта проводились в сложных условиях местности и времени, с большим напряжением физических сил личного состава.

Громадное влияние на боевую подготовку и воспитание войск оказали указания Народного комиссара т. Тимошенко, данные им на учениях в западных округах, и твердая ясная линия на укрепление авторитета командира и на укрепление воинской дисциплины.

Указания Наркомата в частях Дальневосточного фронта не только немед­ленно доводились до всех наших людей, я считаю, что требования Наркома поняты и осознаны личным составом, во всяком случае подавляющим боль­шинством личного состава, вплоть до бойцов. Это тем более было легко сделать, поскольку** все эти требования — ив практике обучения войск и вообще в обучении войск, в воспитании войск и в дисциплине, и в авторитете коман­диров, — эти требования действительно назрели и отвечали тому, в чем действительно остро нуждается наша армия.

Военным советом фронта и военными советами армий были проверены осенью все соединения и все отдельные части нашего Дальневосточного фронта. Часть соединений проверяли представители Народного комиссариата обороны — генерал-лейтенант Антонюк и генерал-майор Калганов. Надо сказать, проверка была строгая и работа обоих генералов оставила положительные следы в войсках Дальневосточного фронта. В войсках ДВФ, во всех дивизиях с при­влечением авиации и танков были проведены смотровые учения, в некоторых по два, по примеру учений, проводившихся здесь Народным комиссаром обо­роны. Когда я прочитал об учениях, которые проводились здесь, то я позвонил начальнику Генерального штаба т. Мерецкову и просил разрешения провести такие учения у нас, т. Мерецков говорит, что он доложит Наркому. На следующий день я получил приказ Военного совета провести в десяти дивизиях такие учения. Мы провели по Вашему приказу такие учения в 11 дивизиях, причем, как Вы указывали, учения проводились руководителями фронта и армий. Только два учения из 11 были проведены тоже большими очень людьми — командирами корпусов.

Все эти учения были проведены с боевой стрельбой средств пехоты, с боевой стрельбой приданной артиллерии, усилением и боевой работой ави­ации. Командующие армиями и работники фронта сами во всех учениях организовывали это учение, сами планировали, сами эти учения во всех деталях организовывали.

Были проведены также большие учения во взаимодействии с Тихоокеанским флотом и Амурской флотилией, переправа целой дивизии через Амур в наиболее

* Печатается по не правленной автором стенограмме. 

** В стенограмме: «чтобы».

81

широком месте, причем было две переправы с берега на противоположный берег и обратно, совместное учение с Северной Тихоокеанской флотилией. Надо сказать, занятия, которые Вы лично проводили, товарищ Народный комиссар, и которые проводили тт. Буденный, Кулик, Мерецков, значительно повлияли на командный состав и очень многие сами занялись с войсками и стало просто неудобным даже перед подчиненными самим не учить войска.

Я считаю то, что высший командный состав окунулся в боевую подготовку, оторвался от канцелярии, это очень крупное достижение 1940 года. Надо сказать, что желания выполнить указания Народного комиссара было очень много и у командиров, и у политработников, и в войсках. Но, товарищ Народный комиссар, если говорить об общей оценке, то мы имеем в частях Дальневосточного фронта только самые начальные успехи и только обознача­ющийся перелом; было большое желание, но иногда и у нас самих, и у наших людей умения и знаний не всегда хватало.

В чем мы имеем достижения? Выросла выносливость войск и бойцов в трудных условиях местности и погоды, чувствуется в отдельных частях неплохая организация и оборудование обороны, чувствуется более совершенная* тактика в организации взаимодействия пехоты с танками, авиацией, артиллерией, причем заметно больше конкретности во взаимодействии с артиллерией, с ротой, с батареей. Несколько повысилась, как говорил здесь генерал армии т. Мерецков, огневая подготовка войск в 1-й армии, которая на Дальнево­сточном фронте является армией самой сильной и ведущей.

В основном после очень упорной работы командования овладели ротными и 82-мм минометами. Войска обстрелялись. При свисте снарядов, при атаке штурмующий с боевым огнем против противника народ не робеет, хорошо себя держит, но были отдельные случаи (поскольку стреляли старыми снаря­дами) предварительных разрывов, недолетов, но, к счастью, они обходились без происшествий.

Войска фронта работали в обычных для Дальнего Востока условиях, сами себя обеспечивали сеном, картошкой, дровами, сами строили жилье. Если у вас, как здесь говорили, было 22^о мороза, то у нас, когда мы уезжали, было 59⁰ .

Я хочу вам доложить, товарищ Народный комиссар, как одно из больших достижений, что войсками фронта построено в текущем году по Вашим ука­заниям следующее количество сооружений (в основном по чертежам и типам, выработанным опытным порядком): 537 буто-гравие-бетонных сооружений, 729 деревянных, каменных и земляных, 122 оборонные артиллерийские пози­ции, 620 км противопехотных, противотанковых укреплений и других работ.

Это отняло много времени от программной боевой подготовки, но помимо уси­ления и укрепления фронта безусловно дало и свои плюсы в боевой подготовке войск. Войска научились строить фортификационные сооружения, близкие к дол­говременным. Командиры научились организовывать эту работу, саперы научи­лись инструктировать пехотные и артиллерийские подразделения, и затем на этих работах люди физически окрепли. Тяжелый физический труд был полезен.

Но эти небольшие достижения ни в коей степени нас удовлетворять не могут. Пехота еще наступает густым боевым порядком, который приносит в бою очень большие потери. Многие командиры действуют по шаблону, особенно в отделениях и взводах. Слаба инициатива и слаба самостоятельность, особенно при действиях наших командиров в отделениях, когда отделения и взводы не действуют в составе более высоких подразделений.

Очень слаба разведка — пехотная, артиллерийская, танковая, химическая и все виды разведок.

В инженерной подготовке войск и саперов, я считаю, мы имеем значительные успехи по оборудованию обороны, но самые незначительные, мелкие дости­жения — в инженерном обеспечении наступления. Саперы не умеют выполнять свои важнейшие задачи в наступательном бою.

Затем артиллерия. В тактической подготовке и взаимодействии достижения есть, но выявилась очень низкая степень стрелковой артиллерийской подготовки

* В стенограмме «большая».

82

командного состава. Очень плохо с теоретическим обоснованием стрельбы, с применением правил стрельбы в сложных условиях. Стрелять умеют, но в боевых условиях, в составе артиллерийских групп, в составе полков, но в простых условиях стреляют очень слабо, и очень слаба по-прежнему служба АИР.

Я должен доложить об очень поверхностных знаниях материальной части артиллерии и снарядов даже старшим командным составом. Взаимодействие* [пехоты] на поле боя с танками, [его] организация и реализация хуже, чем с артиллерией. Отстаем в проходимости танков. Был случай в 45-м танковом полку 3-й кавалерийской дивизии, где [танковое подразделение проверялось] AT** отделом фронта и получило отличную оценку по огневой подготовке [и ] парковой служб [е]. Потом я проводил учения в 3-й кавалерийской дивизии, и этот полк, который вышел с отличной оценкой, не знал местности, половина танков была посажена в пади перед передним краем обороны, и я отличную оценку ему снизил на посредственную, и то с трудом, так как половина танков полка была бы уничтожена, расстреляна противником и атака спешенной конницей не имела бы успеха.

Я считаю, что слабо отработана атака укрепленного района.

Авиация. Авиация фронта налетала 208 тысяч часов. Когда читаешь в сегодняшних газетах, сколько налетала часов авиация генерала Грациани²⁴ в Италии, то оказывается, что она налетала 900 час. за все бои в Киренаике²⁵. Мы, конечно, летаем немножко больше, хотя не в бою. Но в то же время налеты ночью недостаточны. Генерал-лейтенант Смушкевич говорит, что у нас лучше, чем у других. Я считаю, что налеты ночью недостаточны. Недо­статочны взаимоотношения авиации и [пехоты] на поле боя и обосновано обозначение пехоты для ВВС. Боевая работа авиации отработана поверхностно и здесь нужна инструкция для всей Красной Армии, хотя, конечно, можно обойтись инструкциями и на местах по обозначению пехотой переднего края.

Мне кажется, товарищ Народный комиссар, необходимо расширить задачи по ночной подготовке ВВС за пределы одной эскадрильи полка. Надо потре­бовать, чтобы весь состав, имеющий ТБ и СБ, овладел ночными полетами. Это требует действительность современных войн.

По окончанию осенних учений мы поставили перед собой три главные задачи: 1) одиночная подготовка бойца; 2) отбор и организованное начало в полковых школах; 3) сбор и занятия с командным составом. За сбор старших командиров отвечают командующие армиями, а за сбор командиров батальо­нов — командование фронта. Сборы прошли неплохо.

В конце ноября проверили ход подготовки и должен доложить, что начали одиночную подготовку плохо, хуже, чем ожидали. Начали с шаблона. Мало было учебной изобретательности, о чем т. Тимошенко давал указания по телефону. Это отчасти объяснялось тем, что командный состав был отвлечен на сборы. Проверяем сейчас еще раз, как идут занятия по одиночной подготовке. Надеюсь, что будет лучше, чем при первой нашей проверке. Потребовали от командиров полка, командиров дивизии, корпуса брать на выбор подразделения и проверять, как организована во всех деталях первичная подготовка.

Я хотел остановиться еще на двух вопросах. Первый вопрос относительно тактической подготовки в 1941 году. Преодоление предполья атаки и боевой общей полосы главного сопротивления и соответственная оборона в этом случае являются важнейшим и непременным на сегодня разделом тактической под­готовки войск. Условия современного боя требуют, чтобы войска и командиры, вклинившись в районы противника и овладев ими на тактическую глубину обороны, не успокаивались на первом успехе, а стремительно развивали бой в глубину, не давая времени врагу снова построить фронт.

Бои в Испании²⁶, в Финляндии дают много примеров, когда войска, овладев передним краем, считали свою задачу завершенной и медлили с дальнейшим наступлением. Раз атака начата, она должна быть максимально стремительна,

*В стенограмме: взаимоотношения.

** Авто-транспортным.

83

и нашей задачей является организовать и обеспечить непрерывность атаки. Это очень трудная и очень важная задача командиров и штабов.

Мне кажется, товарищ Народный комиссар, что наряду с неустанным повто­рением в 1941 году боя за предполье атаки и особенно за полосу главного сопро­тивления, [следует помнить, что ] нас учат не только эти разделы, а вообще очень многое учит войска. Можно уже будет в 1941 году поставить для отдельных учений, а может быть и шире, задачи развития удара глубже батальонного района. Во всяком случае доводить до боя с батальонами второго эшелона обороны. Эти уче­ния будут продолжительнее и труднее для войск и особенно для командиров и штабов как наступающей, так и обороняющейся стороны. Взять хотя бы-вопрос, как налажены в руках управления отходящие с переднего края войска. Мне ка­жется, мы получим по этому вопросу указания. Мне кажется, что мы можем и должны уже ставить перед собой задачу еще более усложнить наши учения, задачу самой серьезной отработки решительного развития в глубину удара не только подвижного эшелона...* прорыва, но и наших пехотных частей.

Если разрешите, товарищ Народный комиссар, доложить мне еще за две-три минуты последний вопрос и мое мнение. Это вопрос о самостоятельности и инициативе нашего командира. Этот вопрос имеет особенно большое значение после того, как мы получили большой и последний опыт в войне с Финляндией и на Халхин-Голе. Этот опыт показывает, что наши люди очень любят дей­ствовать компактно. Товарищ Жуков наверное помнит, как ему приходилось не раз доказывать, что фронт недостаточно занят. Наши люди не особенно любят работу по боевому охранению (охрана и т. д.). Происшедший большой перелом в этом отношении, я повторяю, особенно нужен для Дальневосточного фронта. Мы должны учить и воспитывать подразделения, не боясь за тыл.

В 1940 году мы потребовали, чтобы подразделения уходили для проведения учений по утвержденному плану и масштабу на 3—4 дня с тем, чтобы научить [командиров подразделений] не только в отношении тактической подготовки, но что они должны заниматься и заботиться в отношении и других людей и чтобы они поддерживали твердый и самостоятельный порядок в подразделе­нии**. Нам нужно воспитывать самостоятельность у нашего командира, а это значит — дать знание самостоятельного руководства подразделением.

Я хочу заверить Вас, товарищ Народный комиссар, что войска и командиры ДВ фронта поняли Ваши указания и будут работать, не покладая рук, для того, чтобы выполнить поставленные задачи. У нас были Ваши заместители, а вот т. Кулик поехал к нам и почему-то с полпути возвратился обратно. Я, товарищ Народный комиссар, прошу, если Вы не имеете возможности приехать лично, то хотя бы приезжали кто-либо один из Ваших заместителей. Ведь когда к нам приедут, поругают покрепче, как следует, ведь это не значит, что мы должны обижаться, а наоборот, — каждое отдельное указание и замечание приносит огромную пользу в нашей боевой работе.

РГВА. ф. 4, оп. 18, д. 55, л. 160—170.