Война и политика - ПОВОРОТ ФАШИСТСКОЙ АГРЕССИИ НА ЗАПАД

4. ПОВОРОТ ФАШИСТСКОЙ АГРЕССИИ НА ЗАПАД

Правящие англо-франко-американские круги настойчиво продолжали надеяться, что немецкий фашизм не начнет борьбу за мировое господство нападением на своих западных соседей и не будет вооруженным путем угрожать коренным интересам господствующих классов Англии, Франции и США до нападения на Советский Союз. Но они все же просчитались. Уже в ходе польской кампании германский генеральный штаб пришел к выводу, что, «по всем данным, наступления противника (на англо-французском фронте против Германии. — В. С.) в текущем году уже больше ожидать не следует...» ¹. 27 сентября Гитлер потребовал от командующих «как можно скорее перейти в наступление на Западе с включением в зону боевых действий территорий Голландии и Бельгии»². 10 октября последовал приказ о подготовке наступления (план «Гельб») с расчетом нанесения удара по Франции 10 ноября 1939 г. До середины января 1940 г. войска на Западе находились в состоянии постоянной боевой готовности к немедленному наступлению.

16 января из-за метеорологических условий, которые на длительное время исключили широкое применение авиации, наступление на Западе было перенесено на весну 1940 г. Германское верховное командование целиком переключилось на подготовку вторжения в Данию и Норвегию.

Первые упоминания о планах фашистской Германии но отношению к Норвегии относятся к 14 декабря 1939 г. В этот день Гитлер отдал приказ ОКВ изучить возможность овладения Норвегией. А ведь всего лишь 2 сентября 1939 г. Германия торжественно объявила о своем намерении «при любых обстоятельствах уважать территориальную неприкосновенность Норвегии...»³

21 февраля 1940 г. генерал Фалькенхорст получил задание разработать и осуществить план вторжения в Норвегию (план «Везер»). Поручая Фалькенхорсту подготовку к захвату Норвегии, Гитлер сказал ему: «Мне известно о намерении англичан высадиться в Норвегии, и я хочу опередить их...» ⁴. 27 февраля начались подготовительные мероприятия. Для оккупации Норвегии предназначались две горноегерские дивизии, четыре пехотные дивизии и одна мотострелковая бригада, а для оккупации Дании — три пехотные дивизии.

Гитлер рассматривал северный фланг Европы как важный стратегический плацдарм для расширения военных действий против Англии на море, для обеспечения бесперебойной доставки шведской руды, в которой нуждалась германская тяжелая индустрия, морем через Норвегию, а также для последующего нападения на Советский Союз с севера. В первые месяцы войны две трети общего количества железной руды, потребляемой германскими металлургическими заводами, составляла шведская руда. Из 6 млн. тонн ежегодного вывоза шведской железной руды около половины направлялось в Германию через Нарвик⁵.

Черчилль еще 19 сентября 1939 г. доказывал Чемберлену необходимость воспретить доставку шведской руды в Германию и взять под контроль проливы из Северного моря в Балтийское (план «Кэтрин») ⁶. 29 сентября 1939 г. Чемберлен «обратил внимание правительства на то значение, которое имеет для германской экономики шведская железная руда» ⁷. 27 ноября 1939 г. Чемберлен «обратился к первому лорду адмиралтейства с просьбой составить план установления минных заграждений в норвежском коридоре»⁸. Французское правительство, кроме того, было заинтересовано «перенести тяжесть военных действий подальше от франко-германской границы»⁹.

В конце января англо-французские союзники пришли к соглашению о совместных действиях в Норвегии. Стратегические планы предусматривали захват портов и аэродромов на западном побережье Норвегии, минирование норвежских прибрежных вод и высадку десанта в Норвегии, чтобы затем захватить шведские рудники, с которых доставлялась железная руда в Германию. Выполнение этих целей привело бы к тому, что германский военно-морской флот оказался бы запертым в Балтийском море.

Главнокомандующий германским военно-морским флотом Редер учитывал эту опасность в специальном меморандуме 20 октября 1939 г., в котором писал, что в случае оккупации Норвегии англичанами контроль за подступами к Балтийскому морю оказался бы в их руках. Заперев германский военно-морской флот в Балтийском море, Англия и Франция вынудили бы его действовать в пределах Балтийского моря, то есть против СССР.

31 января на заседании англо-французского военного комитета «было решено начать скандинавскую операцию в первых числах марта»¹⁰. 19 февраля английское адмиралтейство получило указание подготовиться к перевозке войск в Норвегию. В тот же день начальник британского генерального штаба Анронсайд договорился с французским верховным главнокомандующим Гамеленом «послать в Скандинавию экспедиционный корпус численностью примерно 150 тыс. человек (6—7 английских дивизий плюс 15 тыс. французов и поляков)»¹¹. Это были те силы, которые предназначались также и для оказания помощи Финляндии.

В первых числах марта франко-английские войска были готовы к отправке в Норвегию.

Немецко-фашистское командование в это время также заканчивало последние приготовления для захвата Норвегии. Немецкий план оккупации Норвегии был готов 20 марта. Нужен был только подходящий предлог. И он нашелся. 16 февраля 1940 г. в Ессингском фьорде английский эсминец «Коссэк» захватил в плен немецкий транспорт «Альтмарк», сопровождаемый норвежским эсминцем. На транспорте находились 299 англичан, снятых с английских судов, потопленных немецким рейдером «Адмирал граф Шпее». Это дало повод гитлеровцам объявить, что Норвегия не в состоянии обеспечить свой нейтралитет.

2 апреля 1940 г. французский военный атташе в Лондоне генерал Лелонг сообщил Гамелену, что первый английский конвой отправится в путь 5 апреля 1940 г. В это время первые немецкие транспорты уже находились на пути в Норвегию (с 3 апреля).

К 8 часам утра 8 апреля англичане заминировали значительную часть норвежских прибрежных вод, но было уже поздно. Немецкие военные корабли вышли в море в полночь 6 апреля и к моменту минирования двигались вдоль побережья в непосредственной близости от входа в фьорды. Правительство Норвегии узнало о минировании лишь в 5.30 утра 8 апреля. В тот же день английские корабли с войсками вышли в Северное море, держа путь к берегам Норвегии.

Англо-французская разведка не сумела вовремя раскрыть плана немецко-фашистского командования. О том, что германские суда с войсками направляются к берегам Норвегии, Поль Рейно узнал из вечернего сообщения агентства Рейтер. Гамелен получил эту новость от Рейно, а когда об этом сообщили командующему военно-морским флотом адмиралу Дарлану, то он не смог скрыть своего удивления.

В ночь на 9 апреля немецкая эскадра вошла в Осло-фьорд. С кораблей высадились войска с боевой техникой (2 тыс. человек) .

На важнейших норвежских аэродромах приземлилось около 300 германских транспортных самолетов (Ю-52). Они высадили около 2 тыс. солдат с полным вооружением. Столица Норвегии Осло была захвачена воздушнодесантными войсками, внезапно высаженными на аэродроме Форнебу. Немецкие транспортные самолеты совершали посадку на посадочных площадках без предварительной подготовки. Захватив Осло, немецко-фашистские войска повели, наступление на Тронхейм, Ондальснес, Берген и заняли эти порты раньше, чем к ним приблизились английские корабли.

Утром 9 апреля 10 немецких эсминцев прибыли в порт Нарвик и высадили 2400 солдат и офицеров. Нарвик не был подготовлен к обороне. Лишь зимой 1939/40 г. близ Нарвика норвежцы соорудили два блокгауза в виде пулеметных гнезд.

Начальник норвежского гарнизона в Нарвике оказался сообщником бывшего военного министра Норвегии Квислинга, завербованного гитлеровской разведкой. Поэтому Нарвик был сдан немецко-фашистским войскам «без всякого сопротивления»¹². Лишь до роты пехоты сумело уйти из Нарвика вдоль железной дороги. Так же гитлеровцы действовали и при захвате некоторых других важных портов Норвегии.

В течение двух дней все важнейшие порты Норвегии, имеющей протяженность береговой линии 2500 км, перешли в руки гитлеровцев. В Осло, Нарвике, Тронхейме, Бергене, Ставангере было высажено в общей сложности 10 тыс. человек первого эшелона.

Норвежское правительство отдало приказ о мобилизации и призвало народ к сопротивлению. «Норвежцы часто ставили немецкое командование и войска в весьма затруднительное положение»¹³. Тем не менее организованного отпора немецко-фашистскому вторжению оказано все же не было. Это объясняется тем, что гитлеровская разведка с помощью «пятой» колонны задолго до вторжения проникла во все важнейшие звенья государственного аппарата и в нужный момент парализовала централизованное управление. Предатели норвежского народа помогли немецко-фашистскому командованию сорвать проведение организованной мобилизации норвежской армии.

Основные силы английской эскадры в момент высадки гитлеровцев в Норвегии находились еще в открытом море на пути к Норвегии. «Англия была опережена и застигнута врасплох... Нас перехитрили!» — восклицает Черчилль в своих мемуарах¹⁴.

Высадка англо-французских десантов в Норвегии началась 14 апреля в Намсусе (140 км севернее Тронхейма) и 17 апреля в районе Ондальснеса (в 160 км к югу от Тронхейма).

Англо-французское командование рассчитывало осуществить свои планы, опираясь на поддержку норвежских вооруженных сил, в составе которых имелось 6 пехотных дивизий и 115 самолетов. В свою очередь норвежское правительство надеялось получить значительную помощь со стороны Англии. Но эта помощь была оказана в малых размерах. Например, в Ондальснесе 17 апреля высадился передовой отряд в составе всего 1600 человек¹⁵. Этот отряд получил задачу наступать не на север с целью захвата Тронхейма во взаимодействии с десантом, который высадился в Намсусе, а на юг для овладения железнодорожным узлом Домбос. В результате попытка англофранцузского командования захватить Тронхейм в качестве опорного пункта на западном побережье Норвегии не имела успеха.

2 мая англо-французские части были эвакуированы из Ондальснеса, а 4 мая — из Намсуса.

Эвакуация англо-французских войск проходила под прикрытием норвежских войск, которые нанесли немецко-фашистским захватчикам немалые потери. По признанию немецких военных историков, умение норвежского солдата «применяться к местности, передвигаться вне дорог, а также меткость его огня заслуживали самой высокой оценки»¹⁶.

Эвакуация войск англо-французских союзников поставила в очень трудное положение норвежские войска, еще оборонявшиеся в южной и средней части Норвегии. Однако значительной части норвежских войск удалось отойти в горные районы страны, где они продолжали оказывать решительное сопротивление захватчикам.

Англо-французское командование предприняло еще одну попытку создать опорный пункт в Норвегии, чтобы не позволить гитлеровскому командованию использовать западное побережье Норвегии для военных действий против Англии. В ночь на 14 мая 1940 г. англо-французские десанты численностью 3,5 тыс. человек высадились в 60 км от Нарвика, где находился немецкий гарнизон в 6 тыс. человек. Союзные войска, увеличенные в конце апреля до 24 тыс. человек, 28 мая овладели Нарвиком.

В начале июня 1940 г. немецко-фашистские войска, отброшенные от Нарвика к шведской границе, оказались в весьма тяжелом положении. Почти все боеприпасы были израсходованы. И вдруг англо-французские войска начали отходить. К 8 июня 1940 г. они полностью эвакуировались из Нарвика. 10 июня немецко-фашистские войска вновь вошли в Нарвик.

Эвакуация англо-французских войск из Нарвика объясняется тем, что англо-французскому командованию вследствие поражения Франции пришлось отказаться от дальнейшего развития успеха.

Всего за время Норвежской операции потери составили: английские — 2 крейсера, 1 авианосец, 1 корвет и 9 эсминцев, 1869 человек в наземных боях и свыше 2500 на море; норвежские — 1335 человек; французские и польские — 530 человек; немецкие — 1 тяжелый и 2 легких крейсера, 10 эсминцев, 2 транспорта, 1 судно противовоздушной обороны, 1317 человек убитыми, 1604 ранеными и 2375 пропавшими без вести¹⁷.

Одновременно с высадкой войск в Норвегии гитлеровцы захватили Данию. Она была оккупирована в один день, и без какого-либо сопротивления, так как датский король отдал приказ армии сложить оружие. Рано утром 9 апреля 1940 г. германские военные корабли вошли в гавань Копенгагена. Высадившиеся с кораблей войска заняли город и королевский дворец. Территория Данин была использована как удобный плацдарм для переброски войск в Норвегию.

Оккупация Норвегии и Дании поставила Соединенные Штаты и Великобританию перед лицом стратегической угрозы.

10 мая 1940 г. произошел решительный поворот фашистской агрессии на Запад.

Тревожный сигнал западные державы получили от С. Уэллеса на другой же день после встречи Гитлера и Муссолини в Бреннере, которая состоялась 18 марта 1940 г. Уэллес узнал лично от Чиано о подготовке большого наступления на Западе под условным названием «Желтый план».

При разработке плана вторжения во Францию германское верховное командование учитывало особенности стратегического развертывания англо-французских армий.

Англо-французские войска развертывались в соответствии с планом «Д», утвержденным верховным военным советом Англии и Франции 17 ноября 1939 г. Были созданы три группы армий, образовавшие Северо-Восточный фронт от побережья Ла-Манша до швейцарской границы (командующий Жорж).

В первую группу армий (командующий Бийотт) входили 2, 9, 1 и 7-я французские и английская экспедиционная армии. Всего 52 дивизии (10 британских, 1 польская и 41 французская), в том числе 3 легкие механизированные (480 танков) и 4 танковые (600 танков и 840 бронеавтомобилей) и 1 английский танковый полк (50 танков).

Задача этой группы армий (по плану «Д») состояла в том, чтобы в случае вторжения немецко-фашистских армий в Бельгию быстро прийти на помощь бельгийской армии и, опираясь правым флангом на линию Мажино, выйти на рубеж Намюр, Льеж, Антверпен и создать стабильный фронт до побережья Северного моря. Продвижение англо-французских войск в Бельгию, таким образом, планировалось «не для наступления на немцев, а для занятия оборонительного рубежа...»¹⁸ Французские и английские военные руководители рассчитывали на то, что они сумеют своевременно выйти на линию бельгийских крепостей Намюр, Льеж, Антверпен и сделать невозможным всякое прямое нападение на Францию.

7-я французская армия (командующий Жиро) получила, кроме того, особую задачу — продвинуться через район Антверпена в Голландию и заполнить промежуток между голландскими и бельгийскими укреплениями шириной 50 км.

Ставя такие задачи первой группе армий, англо-французское командование ожидало, что немецко-фашистские войска нанесут главный удар через территорию Центральной Бельгии, то есть повторят 1914 год. Германское верховное командование сумело в этом убедить союзников. 20 января 1940 г. Гальдер записал в дневнике: «Противник должен думать, что мы придерживаемся старых методов. Это предпосылка успеха»¹⁹.

Предварительные варианты «Желтого плана» разрабатывались на основе идеи Шлиффена о нанесении главного удара на правом крыле фронта. Так, в директиве германского верховного командования за № 6 от 9 октября 1939 г. говорилось о том, что «необходимо начать подготовку к наступательной операции на северном крыле Западного фронта...»²⁰. 20 ноября германское верховное командование в директиве № 8 подтвердило, что центр тяжести наступательной операции будет находиться в районе группы армий «Б»²¹.

Вторая группа армий (командующий Претала) развернулась за линией Мажино от швейцарской границы до Лонгви. В нее входили 5, 4 и 3-я французские армии, всего 28 дивизий, включая гарнизон линии Мажино (9 дивизий).

Третья группа армий под командованием Бессона (6-я и 8-я армии), имевшая в своем составе 14 дивизий (с резервами), частью сил также укрывалась за линией Мажино. Этим двум группам армий была поставлена тоже пассивная задача — удерживать фронт обороны.

В общем резерве французского верховного командования имелось 16 дивизий. Все армии находились в одном эшелоне. Кордонное развертывание напоминало плотину, построенную для защиты от наводнения.

Правящие круги Англии рассчитывали вести войну силами французской армии. Да и сами англичане не скрывали этого. Так, присутствовавший на военном параде в Париже 14 июля 1939 г. Черчилль, сияя, сказал: «Да благословит бог французскую армию». После парада военного министра Англии Хор-Белнша спросили, сколько английских дивизий будет послано во Францию в случае войны. Он ответил: «Максимум шесть». Правда, было послано 10 дивизий. Но по сравнению с завершающим периодом первой мировой войны, когда во Франции действовали 70 английских дивизий, эта помощь была не слишком щедрой.

Союзники Англии в Западной Европе, и «прежде всего Франция, должны были выставить основную массу сухопутных войск»²².

В целом англо-французский план «Д» был на руку немцам. Англо-французское командование не ставило перед своими войсками решительных задач и заранее обрекало их на пассивность.

В соответствии с окончательным вариантом «Желтого плана» главный удар по Франции наносился в центре Западного фронта силами группы армий «А» (командующий Рундштедт) при поддержке 3-го воздушного флота. В эту группу входили 2, 4, 12 и 16-я армии, танковая группа Клейста и 15-й отдельный танковый корпус под командованием Гота (всего 45 дивизий, в том числе 7 танковых). Основную ударную силу составляла танковая группа генерала Клейста, в которую входило 5 танковых и 3 моторизованные дивизии. Задача группы армий «А» состояла в том, чтобы пройти через территорию Люксембурга и Южной Бельгии (Арденны) и прорвать французский фронт севернее линии Мажино в районе Седана. Затем развивать наступление вдоль франко-бельгийской границы к побережью Ла-Манша, чтобы отсечь те англо-французские войска (первая группа армий), которые с началом военных действий будут продвигаться по территории Бельгии для оказания помощи бельгийским войскам. После этого ударить во фланг и тыл англо-французских войск в Бельгии, заставить их капитулировать и тем самым добиться решающего успеха для исхода кампании («удар серпом»).

Следовательно, замысел германского командования сводился к тому, чтобы на первом этапе глубоким рассекающим ударом расколоть фронт войск западной коалиции, обойти армии левого крыла противника по их тылам, прижать к побережью и заставить капитулировать. На втором этапе ставилась задача обойти с тыла армии правого крыла, развернутые на линии Мажино.

Немецко-фашистское командование рассчитывало достигнуть намеченной цели одновременным вводом в сражение крупных сил танков, авиации, воздушнодесантных и моторизованных войск. Большое значение придавалось достижению максимальной силы первоначального удара. Полевые армии предназначались для удержания важных районов и рубежей, а также для завершения окружения и уничтожения окруженного противника. Глубина операции планировалась до 270 км.

Против Бельгии и Голландии германское верховное командование развернуло группу армий «Б» (командующий Бок) в составе 18-й и 6-й армий и 16-го отдельного танкового корпуса, всего 29 дивизий, в том числе 3 танковые. Поддерживал эти войска 2-й воздушный флот.

Войскам 18-й армии под командованием Кюхлера (10 дивизий, в том числе 1 танковая) была поставлена задача: силами воздушнодесантных и парашютных частей захватить столицу Голландии Гаагу, центр путей сообщения город Роттердам и тем самым парализовать сопротивление голландской армии; главным силам армии в это время по кратчайшему направлению прорваться в район Роттердама, чтобы установить связь с авиадесантными частями, которые высаживались в тылу голландских войск.

Против Бельгии германское верховное командование нацеливало 6-ю армию под командованием Рейхенау (19 дивизий, в том числе 2 танковые). Эта армия, действуя на льежском направлении, должна была создать у противника впечатление, что она наступает на направлении главного удара. Задача армии состояла в том, чтобы обойти бельгийские крепости Намюр, Льеж, Антверпен, выставить против этих крепостей заслоны, сковать англо-французские войска в Бельгии, в то время когда группа армий «А» будет заходить им в тыл.

На южном крыле фронта, от Мозеля до швейцарской границы, развернулась группа армий «Ц» (командующий Лееб) в составе 1-й и 7-й армий, всего 19 дивизий. Эта группа имела задачу сковать французские войска, находившиеся за линией Мажино.

Военное руководство, ослабляя левое крыло фронта, правильно оценило обстановку. Опыт «странной войны» подсказал, что англо-французские войска не будут вести активных боевых действий.

Резерв германского верховного командования составляли 42 дивизии.

Таким образом, прорыв обороны противника планировался на трех направлениях (арденнском, роттердамском и льежском) с последующим окружением главной группировки англо-французских войск. В соответствии с этими задачами наступательная операция подразделялась на следующие этапы: первый этап — прорыв или, по немецкой терминологии, «вбивание клиньев»; второй этап — расширение прорыва, или «открытие утиного клюва», и третий этап — окружение, или «образование мешков».

В общей сложности немецко-фашистское командование развернуло для наступления 135 дивизий, в том число 10 танковых, и 1 бригаду. К 10 мая 1940 г. в германских вооруженных силах по списку значилось 2800 танков и, кроме того, 700 бронеавтомобилей²³. К этому же времени военно-воздушные силы Германии имели в своем составе 3824 боевых самолета. В боевых действиях на Западе приняли участие около 1200 истребителей и 1600 бомбардировщиков в составе 2-го и 3-го воздушных флотов²⁴.

Даладье на Риомском процессе²⁵ заявил, что в мае 1940 г. французская армия насчитывала 3600 танков. Большая часть танков (свыше 2 тыс.) находилась в 40 отдельных танковых батальонах при войсковых соединениях.

Германское командование основную массу своих танков имело в составе танковых дивизий, которым отводилась роль ударного бронированного кулака в составе танковых корпусов и танковых групп. Французское же командование распылило большую часть своих танков по пехотным соединениям. Поэтому не удивительно, что немецкие танковые дивизии оказались мощным тараном, остановить который французское командование оказалось не в состоянии.

Из показаний на Риомском процессе бывшего французского министра авиации Ги ла Шамбра стало известно, что к началу мая 1940 г. Франция имела 1730 самолетов первой линии.

В боевых действиях могли принять участие 1275 боевых самолетов (700 истребителей, 175 бомбардировщиков и 400 разведчиков) ²⁶.

В Англии к началу войны имелось 1460 самолетов первой линии и 2 тыс. самолетов в резерве²⁷. Во Францию было послано 474 самолета²⁸. Кроме того, в составе английской военно-морской авиации (на авианосцах) находилось 222 самолета²⁹. Из имевшихся 600 английских танков только 50 машин прибыли на фронт своевременно, то есть до 10 мая 1940 г.

При общей оценке соотношения сил сторон нужно также учитывать вооруженные силы Голландии и Бельгии. Голландская армия имела в своем составе 10 пехотных дивизий. Военно-воздушные силы Голландии «насчитывали на 1 мая 1940 г. 124 боевых самолета, большинство которых было высокого качества» ³⁰. Несмотря на общую техническую слабость, голландская армия могла оказать эффективное сопротивление.

План голландского командования предусматривал оборону только жизненно важных районов страны. Сил для обороны 700-километровой линии границы у Голландии не было. Поэтому укрепления создавались не по всей линии границы. Голландская укрепленная линия (линия Греббе) начиналась восточнее города Амстердам, проходила восточнее города Утрехт, и только южнее этого города укрепления тянулись вдоль границы Голландии с Германией. Фланги линии Греббе прикрывались на севере заливом Зюдер-Зее, а на юге рекой Маас. Эта линия обороны была короче общей протяженности голландской границы с Германией на 340 км. За укреплениями этой линии развернулись голландские войска. В зоне голландской укрепленной линии могло быть проведено затопление местности шириной от 1 до 5 км. По всей укрепленной линии имелись долговременные огневые точки. Железнодорожные и шоссейные мосты через реку Маас были подготовлены к взрыву.

Бельгийская армия состояла из 22 дивизий, не считая значительных гарнизонов в крепостях Намюр, Льеж, Антверпен ³¹. Военно-воздушные силы насчитывали в своем составе «всего около 410 боеспособных самолетов»³².

Задача бельгийской армии заключалась в том, чтобы, опираясь на свои укрепленные районы, задержать немецко-фашистские войска на линии указанных крепостей до подхода англо-французских армий.

Таким образом, 135 немецким дивизиям противостояли 142 дивизии союзников (99 французских, 10 английских, 22 бельгийские, 10 голландских и 1 польская). Превосходство по танкам было на стороне англо-французского командования (3130 танков в войсках Северо-Восточного фронта против всех 2800 танков у немцев). По самолетам, которые действовали на фронте, превосходила немецкая авиация: 2800 немецких самолетов против 2283 самолетов союзников (с учетом голландской и бельгийской авиации).

Особенно ощутимого преимущества немцы добились в способах использования авиации и танков. Создание воздушных флотов и танковых групп позволило немецко-фашистскому командованию массированно применять огромные массы авиации и танков на направлениях главных ударов.

Германское верховное командование большое значение при разработке стратегического плана войны против Франции придавало достижению внезапности нападения и маскировке направления главного удара. В директиве германского верховного командования за № 7 от 18 октября 1939 г. предлагалось принять любые меры «с целью скрыть подготовку к наступлению»³³.

Степень успеха задуманного немцами плана зависела прежде всего от того, какие по количеству силы союзников будут сосредоточены в Бельгии — чем больше этих сил, тем для немцев было лучше. Для германского верховного командования «было исключительно выгодно убедить противника в том, что главный удар будет нанесен против его левого крыла. В расчете на это противник, естественно, предпринял бы все меры к тому, чтобы быть готовым бросить в Бельгию против группы армий фон Бока большинство своих моторизованных соединений, самые боеспособные пехотные дивизии, Британский экспедиционный корпус и прежде всего все имевшиеся у него резервы»³⁴. Для того чтобы убедить англо-французское командование в нанесении главного удара через Центральную Бельгию, пишет бывший начальник штаба немецкой группы армий «А» Циммерман, «в начале 1940 г. были осуществлены некоторые мероприятия, имевшие целью окончательно запутать противника и заставить его поверить в то, что немецкое командование будет строго придерживаться «плана Шлиффена» времен кампании 1914 г. и попытается таким образом решить исход войны в результате обхода левого крыла французских войск. Различные случайные инциденты... как нельзя лучше подкрепляли «правдоподобность» немецких замыслов, и противник поверил! Когда в мае 1940 г. немецкие войска перешли в наступление, командование противника оценило обстановку именно так, как этого хотели немцы»³⁵. Мешеленскпй инцидент был использован для того, чтобы подкрепить «правдоподобность» замысла германского верховного командования.

10 января 1940 г. два офицера связи по поручению начальника оперативного отдела штаба 2-го воздушного флота вылетели на самолете из Мюнстера в Кельн, имея при себе оперативные документы, в том числе директиву командующего флотом от 11 декабря 1939 г. Полет проходил в условиях густого тумана, и самолет приземлился на бельгийской территории вблизи населенного пункта Мешелен. Майор Райнбергер пытался сжечь документы, но бельгийская пограничная стража вовремя погасила пламя и захватила документы, по которым можно было определить идею германского наступления. Документы были подлинными и не вызывали сомнений. Они позволяли установить намерение германского верховного командования нанести главный удар по Франции через Центральную Бельгию, западнее линии бельгийских крепостей на реке Маас.

«Этот инцидент имел важные последствия для союзников, поскольку содержание документа, немедленно переданного французам, подтверждало наконец точку зрения Гамелена (французского верховного главнокомандующего. — В. С.), считавшего, что немцы будут действовать по плану Шлиффена»³⁶. На этот случай англо-французское командование подготовило по плану «Д» пять армий своего левого крыла (1, 2, 7 и 9-я французские и английская экспедиционная армии), лучше других оснащенные боевой техникой. Было решено в случае немецкого наступления на Бельгию немедленно двинуть эти силы навстречу германским войскам с целью выдвижения их на линию бельгийских крепостей — Антверпен, Льеж, Намюр. Это как раз и нужно было германскому верховному командованию после перенесения главного удара в Арденны.

Мешеленский инцидент привел к тому, что германское верховное командование отказалось от плана Шлиффена 1940 г. в пользу предложения командования группы армий «А», которое еще 18 декабря 1939 г. настаивало на главном ударе через Арденны, Люксембург с форсированием реки Маас в районе Седана (Рундштедт, Маиштейи). Район Арденн давно привлекал внимание также и Гальдера. Еще 14 августа 1939 г. он записал в своем дневнике, что «наступление французских войск через Арденнский выступ следует считать маловероятным...»³⁷. Естественно, что представлялось соблазнительным нанести удар там, где противник в свою очередь его не ожидает, поэтому, учитывая все обстоятельства, сложившиеся после 10 января, арденнский вариант 20 февраля 1940 г. был принят Гитлером и генералитетом как окончательный.

Йодль оценил новое направление так: «Удар на Седан является оперативным потайным ходом». Благодаря искусно проведенной маскировке немцы ударом на Седан достигали внезапности.

Были приняты строгие меры, чтобы сохранить в тайне истинный замысел германского верховного командования. Гальдер 20 января отметил в дневнике, что «круг лиц, посвященных в оперативные замыслы, должен быть как можно уже»³⁸. Были приняты также дополнительные меры к тому, чтобы убедить Гамелена в неизменности плана Шлиффена 1940 г., несмотря на утерю важных оперативных документов штаба 2-го воздушного флота. Бывший сотрудник оперативного управления вермахта генерал Лосберг в книге «В штабе верховного командования» описывает, как по различным каналам в лагерь англо-французского командования германская разведка направляла различные сведения. «При этом не допускалось никакой грубой работы, которая могла возбудить подозрения... данные о дислокации войск в приграничных районах должны были — и это имело особую важность — подтверждаться агентурной разведкой противника ... По телефонным линиям, к которым подключался для подслушивания противник, велись «неосторожные» разговоры ... Так, по многочисленным каналам за несколько месяцев до наступления непрерывно распространялись в самых различных формах сведения о немецком плане Шлиффена 1940 г. Эти мероприятия действительно увенчались успехом»³⁹.

Различными мероприятиями по дезинформации немцам удалось укрепить убеждение французского верховного командования, что главный удар через Арденны невозможен и танковые и механизированные войска будут вынуждены главный удар наносить через просторы Центральной Бельгии.

В октябре 1939 г. Гамелен был склонен считать, что можно ожидать удара через Арденны, но, «когда в начале 1940 г. принималось окончательное решение по планированию операции, генерал Гамелен изменил свое мнение»⁴⁰. И не только он один, но его военные советники, проанализировав самую последнюю информацию, пришли к выводу, что немецкое наступление «неизбежно развернется через открытую Фландрскую низменность»⁴¹. А «в это самое время немцы отказались от первоначального варианта плана «Гельб»⁴².

В результате всех мероприятий по дезинформации противника германскому командованию удалось достигнуть своих целей. План «Д» не был изменен, так как его основой являлась уверенность в непреодолимости линии Мажино и бельгийских крепостей. «Линия Мажино — это одна из величайших в истории иллюзий»⁴³. И французское верховное командование, находясь в плену иллюзий, оказалось не в состоянии реально мыслить и оценивать обстановку.

Германское верховное командование в успехе дезинформации англо-французского командования было уверено еще до начала вторжения своих войск в страны Западной Европы. Начальник оперативного управления вермахта Йодль 13 февраля 1940 г. узнал лично от Гитлера, что, по имеющимся точным данным, в Арденнах «противник не ожидает нашего главного удара. Документы совершивших вынужденную посадку летчиков еще больше укрепили противника в мнении, что для нас важно только захватить голландское и бельгийское побережье».

Окончательный вариант стратегического плана вызвал серьезные опасения со стороны некоторых генералов. Например, Бок заявил начальнику генерального штаба сухопутных войск Гальдеру, что в случае решительных контрударов противника план нанесения главного удара через Арденны может быть сорван, так как ударной группировке придется продвигаться мимо линии Мажино; танковые корпуса будут привязаны к нескольким дорогам в горной местности Арденн и представят удобные мишени для авиации; ударной группировке придется наступать с открытым южным флангом на протяжении 300 км, подвергаясь угрозе удара со стороны крупных сил французской армии; французы смогут уничтожить переправляющиеся через реку Маас танковые войска по частям, и, самое главное, противник может в последний момент отказаться от вступления главными силами в Бельгию. «Думаете, он так и пойдет в бельгийскую ловушку? Вы играете ва-банк!»⁴⁴. Гальдер ответил, что «не существует ни политических, ни военных успехов без риска»⁴⁵. Поэтому, идя на риск, германское верховное командование шло на любой обман лишь бы ввести франко-английское командование в заблуждение относительно направления главного удара. И добилось успеха. Союзники «в решающий момент оказали немцам самую настоящую услугу, введя свои лучшие силы в наименее выгодном в оперативном отношении месте»⁴⁶.

Просчет англо-французского командования в определении главного удара немцев не являлся единственной ошибкой. Прежде всего следует отметить отсутствие координации действий вооруженных сил Франции, Англии, Бельгии и Голландии.

В течение всех месяцев «странной войны» в Западной Европе Бельгия сохраняла строгий нейтралитет. Бельгийское правительство отказывалось разрешить англо-французским союзникам заблаговременно занять оборону на линии бельгийских крепостей, опасаясь тем самым ускорить вторжение немецко-фашистских войск. Аналогичные отношения были у союзников с Голландией. Английский командующий Горт хотя и подчинялся французскому главнокомандующему Северо-Восточным фронтом Жоржу, но мог, прежде чем выполнить приказ, обратиться непосредственно к британскому правительству за подтверждением. В результате именно отсутствие должной координации действий союзников обеспечило наилучшие шансы немцам в 1940 г.

Другая стратегическая ошибка заключалась в том, что англо-французское командование считало Арденны непреодолимыми для современных армий из-за больших лесных массивов, сильно пересеченного рельефа местности и недостатка шоссейных и железных дорог. Французский военный министр Петэн на заседании военной комиссии сената еще 7 марта 1934 г. уверял, что Арденнский лес непроходим для современных механизированных армий. Если вражеские войска и пройдут через эти леса, то их остановят на опушке. Этот сектор, по мнению Петэна, не представлял опасности.

Неправильно оценив планы германского верховного командования, военные руководители Англии и Франции на направлении главного удара немцев имели слабые силы. На арденнском направлении они развернули между Лонгви и Динаном две наиболее слабо вооруженные французские армии из состава первой группы армий: 2-ю армию (командующий Хюнтцигер) и 9-ю армию (командующий Корап). 17 дивизиям этих армий (из них 5 кавалерийских) предстояло выдержать удар 45 немецко-фашистских дивизий.

Поставив 2-й армии задачу удерживать выходы из Арденнского леса в районе Седана на фронте свыше 70 км, французское командование не обеспечило 2-ю армию противотанковой и зенитной артиллерией. Оборона была создана неглубокая. Общая глубина обороны не превышала 9—10 км, включая огневые позиции артиллерии.

9-я армия оборонялась в полосе шириной 80 км и «состояла из так называемых дивизий серии «Б». Ей не хватало транспорта и вооружения, она почти не имела кадровых офицеров и, в сущности, не была подготовлена к войне»⁴⁷.

Французами недооценивался опыт первой мировой войны, который говорил о том, что только глубоко эшелонированная оборона, плотно занятая войсками, в состоянии выдержать сосредоточенный удар больших масс пехоты и артиллерии. А в 1940 г. ударная сила наступления значительно увеличилась благодаря возросшей эффективности боевого применения танков и авиации.

Таким образом, отсутствие стратегического взаимодействия между всеми союзниками, ошибка стратегического значения в определении направления главного удара противника, отсутствие глубоко эшелонированной обороны и необходимой группировки союзных войск на направлении главного удара немцев привели к тому, что немецко-фашистскому командованию удалось достичь решающих результатов в первые же дни войны.

10 мая 1940 г. гитлеровцы начали агрессию против Франции. Наступление велось на широком фронте через Голландию, Бельгию и Люксембург. Гитлеровская агрессия, вместо того чтобы двинуться дальше на Восток, двинулась на Запад. Наступил момент, когда западным державам приходилось сполна расплачиваться за недальновидную мюнхенскую политику.

В Англии банкротство мюнхенского курса привело к политическому кризису. Взрыв народного негодования против политики английского правительства заставил Н. Чемберлена уйти в отставку. Премьер-министром Англии становится У. Черчилль. Однако Чемберлен остался в составе нового правительства на посту лорда — председателя совета. Когда 13 мая 1940 г. Чемберлен появился в парламенте в своей новой должности, вся консервативная партия (подавляющее большинство палаты) встала с мест и приветствовала его бурной демонстрацией сочувствия и уважения. Это означало, что мюнхенская политика Чемберлена, приведшая к войне, не была осуждена. G этой политикой правящие круги Англии были полностью согласны. Они только сожалели, что методы осуществления этой политики не привели к желаемой цели.

И до сегодняшнего дня в буржуазной историографии преобладает стремление к оправданию мюнхенской политики. Например, составители сборника речей выдающихся деятелей западного мира идеализируют творцов Мюнхена перед новыми поколениями молодежи: «Чтобы спасти Запад, Чемберлен заключил мюнхенский договор»⁴⁸. Но мюнхенская политика Чемберлена не спасла Запад от вторжения гитлеровских орд. В конечном итоге спасение от порабощения и угрозы порабощения фашистскими захватчиками пришло от советского народа, против которого и был направлен мюнхенский сговор Чемберлена и Даладье с фашистскими диктаторами.

Э. Даладье уступил пост председателя совета министров Франции Полю Рейно еще раньше — 21 марта 1940 г., после того как Даладье запоздал с переброской французского экспедиционного корпуса в Финляндию.

Во Франции острые разногласия разгорелись в составе правительства по вопросу об ответственности за провал политики Мюнхена. Новый председатель совета министров Поль Рейно пытался всю вину возложить на бывшего главу правительства Даладье, хотя оба они проводили мюнхенскую политику.

Между тем военные действия на Западе развертывались следующим образом.

На рассвете 10 мая около 2 тыс. немецких самолетов совершили внезапные и массированные налеты на 70 французских, бельгийских и голландских аэродромов, на железнодорожные и шоссейные узлы дорог в Северной Франции и штаб английской экспедиционной армии в Аррасе (командующий Горт).

Авиации союзников был нанесен удар такой силы, что она в ходе дальнейших военных действий не смогла эффективно прикрыть свои войска с воздуха. Например, к 10 мая англичане имели во Франции 135 исправных одномоторных бомбардировщиков «Бэттл». К исходу 12 мая это количество сократилось до 72 самолетов⁴⁹.

Одновременно с ударами немецкой авиации в районы Гааги и Роттердама были сброшены парашютные части (около 4 тыс. человек), а в пределы Голландии вторглись войска 18-й армии.

Парашютистам удалось захватить несколько аэродромов, в том числе аэродром близ Роттердама, что позволило германскому командованию высадить посадочный десант. Для переброски по воздуху специально обученной пехоты гитлеровское командование использовало 800 транспортных самолетов. Транспортными самолетами и планерами было переброшено 22 тыс. солдат воздушнодесантных частей.

Сначала пикирующие бомбардировщики бомбили ангары и зенитные точки. Взлетные дорожки сохранялись для дальнейшего использования. Истребители пулеметным огнем разгоняли расчеты зенитных батарей. Затем сбрасывались парашютисты (парашютный десант), а за ними приземлялись транспортные самолеты и планеры (посадочный десант).

Особенно успешно действовал немецкий парашютный десант в районе Роттердама, где ему активно помогала фашистская «пятая» колонна в Голландии, насчитывавшая в своем составе 80 тыс. человек. С ее помощью немецкие войска захватили два важнейших моста через Маас в районе Неймегена и два моста южнее близ порта Мурдейк. Эти переправы удалось занять и удержать до подхода немецких подвижных соединений. Попытка голландских войск отбить мосты и разрушить их не имела успеха.

Кроме того, фашистские агенты вывели из строя систему затопления местности перед голландской линией обороны. Это привело к тому, что голландскому командованию не удалось создать водную преграду на путях наступления 18-й немецкой армии.

Вторжение основных сил группы армий «Б» в Бельгии началось одновременно с вторжением 18-й немецкой армии на территорию Голландии. Действия войск 6-й немецкой армии должны были создавать впечатление, что именно в полосе наступления этой армии наносится главный удар.

Около 6 часов утра французский посол в Бельгии сообщил по телефону председателю совета министров Франции Полю Рейно, что Бельгия подверглась нападению и ее правительство обращается к Франции за помощью. В 6 часов 15 минут утра первой группе англо-французских армий был дан приказ продвигаться по территории Бельгии навстречу немецко-фашистским войскам. В тот же день передовые части двух легких механизированных дивизий 7-й армии достигли района Антверпена. Большая часть 9-й французской армии продвигалась в район Намюра. На другой день моторизованные части 7-й французской армии достигли южной границы Голландии. Германская авиация не препятствовала выдвижению союзных войск. Глубокое продвижение основной группировки союзников в Бельгию было на руку гитлеровцам, так как облегчалось выполнение главной задачи: выход группы армий «А» через Арденны на тылы левого крыла англо-французского фронта.

Голландское командование обратилось к союзникам с просьбой о помощи путем нанесения флангового удара по 18-й немецкой армии, которая двигалась к Роттердаму. Нанесение эффективного удара по флангу этой армии могло сорвать планы гитлеровцев. Однако союзники этого не сделали. Части 7-й французской армии отошли, как только появилась немецкая авиация. По голландским данным, английская авиация, которая должна была прикрывать с воздуха 7-ю французскую армию, оказала «лишь частичную поддержку весьма скромного масштаба»⁵⁰. Немецкие источники уточняют: «Появляются восемь английских бомбардировщиков...» ⁵¹

Малочисленные голландские летчики и зенитчики вели самоотверженную борьбу с воздушной армадой фашистов. Голландские летчики за 5 дней боевых действий уничтожили 50 немецких самолетов и 139 самолетов было сбито огнем зенитной артиллерии. Безусловно, для малочисленных голландских военно-воздушных сил это было значительным достижением.

12 мая немецкие танковые части соединились со своими авиадесантными частями в районе Роттердама. 14 мая голландское верховное командование отказалось от продолжения борьбы и поспешило капитулировать перед фашистским агрессором.

Через 2 часа после капитуляции голландской армии немецко-фашистская авиация совершила бессмысленный налет на город Роттердам, разрушив 20 тыс. зданий. Было убито около 1 тыс. человек.

В то время как 18-я армия продвигалась к Роттердаму, 6-я немецкая армия наступала севернее, а 4-я армия (командующий Клюге) из группы армий «А» — южнее Льежа (против последнего гитлеровцы выставили лишь заслоны).

Парашютнодесантный отряд численностью 414 человек захватил два исправных моста через канал Альберта (вблизи Маастрихта). Третий мост бельгийцам удалось взорвать. Этот канал соединял реку Маас с Шельдой и находился на пути германского продвижения в Бельгии. Глубокий канал с наклонными гладкими бетонными берегами мог оказаться серьезным противотанковым препятствием. Прикрывался канал фортом Эбен Эмаэль (севернее Льежа). Форт был создан в толще горы, на склонах которой размещалось 17 долговременных огневых точек. Кроме того, долговременные огневые точки были расположены вдоль канала Альберта на расстоянии 500— 600 м друг от друга. Все укрепления форта занимали территорию размером 800X900 м. Внутри горы были прорыты тоннели, оборудованные под склады для боеприпасов и продовольствия. Были созданы также казарменные помещения. Имелись телефонная и электрическая станции. Все долговременные огневые точки соединялись подземными ходами сообщений с цитаделью форта.

Сначала германская авиация подвергла форт сильной бомбардировке. Затем самолеты спустили на форт завесу искусственного тумана. После этого появился самолет с планером на буксире. Планер отцепили, и он приземлился посреди форта. 80 специально подготовленных к этой операции десантников забросали все амбразуры гранатами большой взрывной силы и закупорили защитников форта в их казематах (1200 человек) .

Впоследствии выяснилось, что гитлеровцы под Дессау построили точную копию форта по планам, доставленным агентурной разведкой. Десантники в течение долгого времени имели возможность тренироваться в посадке планера на точно указанное место и в приемах захвата форта.

Маастрихт, называемый «ключом к Бельгии», гитлеровцам также удалось взять с помощью авиадесанта на планерах, тихо приземлившихся на рассвете 10 мая.

На второй день наступления 16-й отдельный танковый корпус 6-й армии переправился по захваченным мостам через канал Альберта и, обойдя укрепления Льежа, вышел на оперативный простор.

13 мая войска 7-й французской армии под ударами 16-го отдельного танкового корпуса отошли к бельгийской крепости Антверпен. С 16 мая начался отход английской экспедиционной армии с рубежа реки Диль на рубеж реки Шельда. Немецким парашютистам удалось захватить большой мост через эту реку.

Успех 6-й немецкой армии северного Льежа отвлек внимание французского главного командования от более серьезной угрозы со стороны Арденн. Англо-французское командование так и не смогло своевременно определить, что главный удар наносила группа армий Рундштедта через Арденны.

Группа армий «А» 12 мая, пройдя через территорию Люксембурга, вышла к реке Маас в полосе от Намюра до Седана. К Маасу группа армий «А» подошла тремя отдельными колоннами. Впереди в полосе шириною 40 км действовала танковая группа Клейста. В этот день, записал в дневнике Гальдер, «авиация противника удивительно пассивна»⁵².

К вечеру 12 мая танковые дивизии овладели историческим городом и крепостью Седан. Немецко-фашистские войска прошли по территории Люксембурга 112 км, не встретив сопротивления. Стратегическая ошибка французского командования привела к тому, что атака крупных масс танков застала французские войска врасплох.

Под прикрытием крупных сил авиации 19-й танковый корпус под командованием Гудериана (1, 2 и 10-я танковые дивизии) в 16.00 13 мая начал форсировать реку Маас в районе Седана. Правее реку форсировали 41-й и 15-й танковые корпуса (командиры Рейнгард и Гот). Немецкая авиация производила массированные атаки с целью подавить артиллерийские батареи французов на открытых огневых позициях.

По войскам 9-й армии удар с воздуха нанесли 200 пикирующих бомбардировщиков Ю-87. В небе все время гудели немецкие самолеты. Пикирующие бомбардировщики налетали на французские позиции группами по 30—40 самолетов в каждой. Первой на надувных лодках через Маас переправилась пехота. К исходу дня французская оборона была прорвана на глубину 5—6 км. Ночью по наведенному понтонному мосту переправлялись танки, легкая артиллерия и автомашины с боеприпасами.

Во второй половине дня 14 мая англо-французская авиация предприняла безуспешную попытку разрушить мосты, которые наводились немцами в районе Седана. В налете английской авиации вечером 14 мая приняли участие 28 бомбардировщиков «Бленхейм» в сопровождении истребителей. Потери составили 7 самолетов.

Французы настаивали на бомбардировке переправ через Маас крупными силами английской авиации. Вместо этого английское командование в ночь на 16 мая предприняло силами 96 бомбардировщиков первый налет на Рур. Ущерб был причинен незначительный. Этот налет не заставил германское верховное командование перебросить с Западного фронта истребительную авиацию и зенитную артиллерию для защиты Германии. Также «ни один немецкий бомбардировщик не был снят с действий по французским армиям и их коммуникациям для нанесения ответных ударов по территории Англии»⁵³. Потерпела неудачу идея командования английских ВВС изменить обстановку над полем боя путем стратегических бомбардировок.

Войска 2-й французской армии, развернутые в районе Седана, предпринимали безуспешные атаки разрозненными силами 15 мая прорыв французской обороны на левом фланге 2-й армии был завершен, и на другой день танковые дивизии, и в их числе 7-я танковая дивизия под командованием Роммеля, катились на запад. В тот день рубеж реки Маас был потерян для союзников на всем протяжении от Намюра до Седана. В, это время левофланговые дивизии 9-й французской армии продвигались по территории Бельгии, обеспечивая связь с 1-й французской армией. Попытка командования 9-й армии перебросить свои соединения для оказания помощи войскам центра запоздала.

После прорыва под Седаном немецкие танковые части захватили в районе Реймса аэродромы английской передовой ударной авиагруппы, боевая деятельность которой в период «странной войны» состояла в разбрасывании листовок с призывами к взаимопониманию. Во время панического перебазирования на юг англичане оставили все оборудование аэродромов, а также большое количество авиабомб, включая химические бомбы.

Таким образом, немецкие танковые дивизии прошли через Арденнский лес, то есть через сектор, который, по мнению Петэна, не представлял опасности. Петэн уверял, что немецкие войска обязательно будут остановлены при выходе из леса. Но этого не случилось. Немецко-фашистские войска прорвались у Седана,, где не было серьезных укреплений, и направились к морю, обойдя с тыла англо-французские армии в Бельгии.

Германское командование 14 мая начало перебрасывать в Арденны 16-й отдельный танковый корпус, ослабляя удар на правом фланге, чтобы союзные силы не слишком быстро отступали и группа армий «А» успела охватить тылы англофранцузской первой группы армий, находившейся в Бельгии. Такая рискованная перегруппировка и сосредоточение на одном крайне узком 80-километровом участке всех подвижных соединений оказались возможными из-за полной пассивности англо-французского командования.

Колонны немецких войск растянулись на 160 км, причем машины стояли почти вплотную друг к другу (45 тыс. автомашин). Англо-французское командование, имея крупную группировку в Бельгии, могло 14 мая бросить ее для контрудара во фланг группы армий «А» в момент форсирования ею реки Маас. Вместо этого французское верховное командование ограничилось тем, что повернуло на 180° фронт главных сил своей группировки в Бельгии — на юг и юго-восток, проявив нерешительность в отдаче приказа произвести сильный удар к югу. Войска бессмысленно топтались на месте. Это позволило немецким танковым дивизиям продвинуться к морю, не подвергаясь нападению на своем необеспеченном правом фланге.

Командование английской авиации собиралось подвергнуть бомбардировке огромную массу немецких войск, скопившихся в узких проходах Арденн. На этот счет было принято решение объединенным комитетом начальников штабов армии, флота и авиации. Но это решение было сорвано странными обстоятельствами. Вот что рассказывает вице-маршал Кингстон-Макклори. Начальники штабов отправились к Черчиллю, но он отдыхал после обеда и строго приказал не беспокоить его до вечернего чая. На следующий день английский кабинет план бомбардировки одобрил, по потребовалось согласие двух министров-лейбористов, которые отсутствовали. Еще день был потерян. Задержка министров-лейбористов с возвращением в Лондон привела к потере третьего дня. Затем, когда было получено их согласие, другие два министра изменили свое решение, и бомбардировка не состоялась.

В этом рассказе очень уж чувствуется желание английских военных кругов всю вину возложить на лейбористскую партию и представить консервативную партию как партию, стремившуюся к решительным действиям против фашистской Германии.

Французские танковые дивизии не оказали заметного влияния на ход событий, хотя их танки по своим тактико-техническим данным могли вести успешные и активные действия. Гудериан признал, что во время танкового боя он лично тщетно пытался подбить огнем французской трофейной 47-мм противотанковой пушки французский танк «Б». Все снаряды отскакивали от толстых броневых стенок, не причиняя танку никакого вреда. Немецкие 47- и 20-мм пушки также не были эффективны против этой машины. Поэтому, восклицает Гудериан, «мы вынуждены были нести потери»⁵⁴.

Одна из причин, почему французские танки оказались не в состоянии остановить немецкое наступление, заключалась в том, что они не были сведены в крупные бронетанковые соединения. Танковые дивизии применялись для контратак по частям. Например, 3-я танковая дивизия в ночь на 14 мая была направлена к Седану. Генерал Брокар вместо использования дивизии в качестве ударного кулака разделил ее на небольшие группы. 1-я танковая дивизия была также брошена в бой по частям. Для 2-й танковой дивизии ничего лучшего не придумали, как использовать ее для охраны мостов.

Некоторых успехов 17 мая добилась 4-я танковая дивизия под командованием генерала де Голля. Эта дивизия в районе Лаона атаковала 1-ю немецкую танковую дивизию с фланга. В результате продвижение немецкой дивизии было задержано. Однако эти успехи не были использованы пехотой. Несколько разрозненных контратак не смогли остановить натиск 1500 немецких танков в направлении к побережью Ла-Манша.

17 мая Гальдер сделал пометку в дневнике о том, что «противнику не удалось принять серьезных мер для закрытия бреши...»⁵⁵. Германское верховное командование считало, что серьезные меры еще последуют. Особенное беспокойство Гитлер проявлял за южный фланг, считая, что оттуда угрожает главная опасность. Гальдер после отражения контратак французских танковых дивизий вообще не видел в ближайшее время никакой опасности. Гитлер продолжал проявлять «озабоченность левым флангом»⁵⁶. В связи с этим Гальдер предложил подтянуть пехотные дивизии для обеспечения левого фланга, считая, что подвижные соединения одни сумеют вести наступление к побережью Ла-Манша.

18 мая был отдан приказ о немедленной переброске передовых пехотных дивизий на юго-запад для прикрытия южного фланга. В этот день Гальдер отметил, что «какие-либо группировки, готовящиеся к контрнаступлению, не обнаружены...»⁵⁷. Однако германское верховное командование продолжало нервничать и потребовало «прикрыть левый фланг»⁵⁸. Особое беспокойство вызывал район Лаона, где 17 мая по немецким войскам был нанесен наиболее чувствительный удар. Поэтому, пишет Гальдер, 19 мая была направлена авиация, «чтобы прикрыть левый фланг у Лаона»⁵⁹. Но эти меры не вызывались действительной необходимостью. Союзное верховное командование находилось в состоянии шока.

После форсирования реки Маас танковая группа Клейста продвигалась к побережью Ла-Манша по тылам англофранцузских армий в Бельгии. За нею наступала 12-я немецкая армия (командующий Лист). Справа продвигалась 4-я армия.

13 мая, отметил в дневнике Гальдер, «12-я армия своим правым флангом повисла в воздухе, оторвавшись от 4-й армии»⁶⁰. Слева от 12-й армии наступала 16-я армия (командующий Буш). Она продвинулась через южную часть Люксембурга и развернула свои дивизии фронтом на юг для обеспечения левого фланга танкового клина.

Танковая группа Клейста, не встречая серьезного сопротивления, быстро продвигалась «а запад к рекам Эна и Сомма, с тем чтобы ожидаемые французские контратаки против левого фланга отразить на удобных к обороне водных рубежах.

Наступление немцев было предельно дерзким и рискованным и создавало для них самих серьезную угрозу. Танковая группа Клейста далеко оторвалась от пехотных дивизий. Ее фланги были подставлены под удары. К тому же автомашины с боеприпасами отстали в Арденнах. У артиллеристов Клейста, как он сам признал после войны, «имелось всего 50 снарядов на батарею — колонны с боеприпасами задержались где-то на забитых транспортом дорогах через Арденны»⁶¹. Гудериан также подтвердил, что уже к 16 мая «боеприпасы были на исходе»⁶². Достаточно было союзным войскам предпринять сильные контрудары по обнаженным флангам, и танковые дивизии оказались бы между молотом и наковальней. Однако французское верховное командование продолжало проявлять нерешительность, и англо-французские войска в смятении наблюдали, как немецкие танки катились к морю, причем танковые дивизии двигались вперед безостановочно, не заботясь о своих обнаженных флангах. Германская пехота следовала за ними форсированным маршем по 40—50 км в сутки. Немецкие дивизии поочередно сменялись, чтобы сохранить быстрый темп продвижения и обеспечивать фланги.

После прорыва французской обороны на Маасе командующего 9-й армией сместили. На место Корапа был назначен генерал Жиро. Новый командующий французской армией попал в плен в то время, когда он на бронемашине разыскивал свою армию.

Прорыв на Маасе застиг главное французское командование врасплох, оно растерялось, не смогло правильно оценить обстановку и принять действенные меры. Чтобы закрыть прорыв на фронте 2-й и 9-й французских армий, из резерва главного командования выдвигается 6-я армия, но большая часть ее соединений была задержана германской авиацией и не смогла достичь поля боя.

Восстановлению фронта между 9-й и 2-й армиями препятствовала также быстрота продвижения к побережью Ла-Манша германских танковых и моторизованных дивизий.

Французское правительство заметалось в панике. 14 мая из Парижа была послана в Лондон телеграмма о том, что союзники не в состоянии сопротивляться комбинации танков и пикирующих бомбардировщиков. На следующий день рано утром Рейно позвонил Черчиллю и заявил: «Мы разбиты, мы проиграли битву», хотя для такого вывода еще не было оснований. За исключением участка Седан, Динан, фронт в целом оказывал сопротивление от Антверпена до Шарлеруа, а на линии Мажино царило спокойствие.

На призывы о помощи Черчилль ответил, что, судя по опыту войны 1914—1918 гг., немцам придется через 5—6 дней остановиться, чтобы подождать снабжения. На это и следует надеяться французскому командованию.

В тот же день, 15 мая, Черчилль прибыл в Париж. На совещании на Кэ д’Орсэ (французское министерство иностранных дел) собрались председатель совета министров Рейно, министр обороны Даладье, верховный главнокомандующий Гамелен и английский премьер-министр Черчилль. На вопрос, где стратегический резерв, Гамелен ответил: «стратегических резервов нет»⁶³. В это время в саду Кэ д’Орсэ уже поднимались клубы дыма от больших костров — жгли архивы, подготавливалась эвакуация Парижа.

Все это происходило в то время, когда французская армия своевременными мерами могла создать труднопреодолимый противотанковый барьер. К 10 мая 1940 г. во французской армии насчитывалось 1200 пушек 47-мм калибра, 6 тыс. пушек 25-мм калибра, более 5 тыс. пушек калибра 75 мм, а всего около 12 тыс. орудий, пригодных для успешной борьбы с танками⁶⁴. Но для создания противотанкового барьера надо было, чтобы все пушки были на фронте, а не в парках и депо, где их оставалось немало⁶⁵.

В 1940 г. французская пехотная дивизия имела на вооружении по штатному расписанию 52 противотанковых орудия, но фактически это число редко доходило до 12. Под замком содержались не только противотанковые пушки, но и танки. Сотни исправных танков были оставлены на складах, из них «можно было составить несколько танковых дивизий»⁶⁶. В одном из донесений контролера французской армии Валетта указывалось, что в парках и депо было обнаружено 365 танков.

Не лучше обстояло дело с использованием авиации на направлении главного удара противника. Французские солдаты тщетно искали в небе своих истребителей. Из 743 истребителей на фронт попало лишь 400; из 144 новых бомбардировщиков⁶⁷ на фронте действовало всего 33. Многие самолеты, так же как и танки, находились на консервации.

Наконец, почти половина всех французских сил бездействовала за укрепленными позициями линии Мажино. Своевременная организация контрнаступления этими силами могла бы еще выправить неудачи у Седана.

Бездействие второй французской группы армий позволило германскому командованию сухопутных войск уже 16 мая «высвободить дополнительные резервы из группы армий «Ц» и перебросить их на левое крыло группы армий «А» ⁶⁸.

17 мая Гамелен заявил правительству, что положение безнадежно.

К вечеру 18 мая немецкие танки подошли к Амьену. В это время Рейно проводил реорганизацию кабинета. В состав правительства был введен Петэн в качестве заместителя председателя совета министров. Даладье стал министром иностранных дел. Министерство обороны Рейно взял в свои руки. Из Ливана ожидался приезд Вейгана, который должен был вступить на пост верховного главнокомандующего.

19 мая Гамелен, наконец, подписал директиву № 12, в которой говорилось о том, что первая группа армий должна пробиваться на юг к реке Сомма. В тот же день Вейган сменил Гамелена. Новый верховный главнокомандующий «завершил дело поражения»⁶⁹.

Впоследствии выяснилось, что Вейган готовился к капитуляции еще до того, как стал фактически верховным главнокомандующим. 17 мая 1940 г., находясь в Бейруте (Ливан), он сказал своим приближенным, что война проиграна и следует согласиться на разумные условия перемирия.

Вечером 19 мая генерал Жорж прибыл к Вейгану для доклада об обстановке на фронте, но услышал отказ: «О нет, могу принять вас только завтра»⁷⁰. Свою деятельность Вейган начал 20 мая с нанесения визитов, а затем распорядился оставить несколько дивизий на случай революции в Париже. Немецкие танки в это время уже приближались к морю.

Став верховным главнокомандующим, Вейган отменил директиву Гамелена № 12, чтобы позже (22 мая) аналогичную директиву издать за своей подписью. Отмена директивы № 12 привела к потере драгоценного времени.

20 мая танковые дивизии заняли города Амьен и Абвиль. В этот кризисный день союзная авиация не сыграла сколько-нибудь значительной роли в боях, а контрудар 1-й английской бронебригады (74 танка) при поддержке двух пехотных батальонов в районе Арраса (21 мая) был слишком слабым.

22 мая войска Клейста достигли побережья и заняли Булонь, а 23 мая вступили в Кале.

Итак, за несколько дней немецко-фашистские войска захватили территорию, которая в первую мировую войну являлась театром ожесточенных боев в течение ряда лет. В то время немецким войскам так и не удалось занять Аррас и Амьен, которые преграждали путь к проливу Па-де-Кале. При прорыве же через Маас в 1940 г. немцы с помощью танковых и моторизованных войск быстро развили прорыв и достигли успеха.

Фронт наступления четырех танковых корпусов между Аррасом и Амьеном составил всего 50 км. Моторизованные дивизии прикрывали левый фланг танковой группы выходом на рубеж реки Сомма. Следом за танковой группой наступали немецкие полевые армии, охватывая англо-французские силы в Бельгии с юга, образуя гигантскую подкову и выдвигая заслоны в южном направлении для обеспечения своего левого фланга и тыла.

С выходом немецких танков к побережью Па-де-Кале первая группа англо-французских и бельгийских армий оказалась отрезанной от Франции.

В день занятия Кале (23 мая) немецкие танки оказались в 16 км от Дюнкерка. Они были гораздо ближе к Дюнкерку, чем основные силы британской экспедиционной армии. В этот же день английское командование успело эвакуировать с плацдарма у порта Булонь 4,5 тыс. человек, главным образом так называемых «лишних ртов», то есть небоевых элементов английской экспедиционной армии. Это была прелюдия к полной эвакуации всей английской экспедиционной армии.

У Дюнкерка «были сосредоточены все десять немецких танковых и две моторизованные дивизии»⁷¹. Они могли, учитывая господство немецкой авиации в воздухе, раздавить англичан и помешать эвакуации. Но «их спасло вмешательство Гитлера, когда ничто другое не могло бы им помочь»⁷². После войны Рундштедт сообщил лично Лиддел Гарту, что немецкие войска остановил «приказ, неожиданно отданный по телефону...»⁷³. Этот приказ («Halt Befehl») исходил лично от Гитлера. На ) другой день (в 11 часов 24 мая) Гитлер прибыл в штаб Рундштедта в Шарлевиле и подтвердил «стоп-приказ». Этот приказ «держал немецкие войска в неподвижности, пока отступающие англичане не достигли порта и не выскользнули из их рук»⁷⁴. Бывший генеральный инспектор люфтваффе Мильх спустя 26 лет подтвердил, что «чудо оказалось возможным только потому, что Гитлер помешал их полному уничтожению. Именно он приказал оставить свободным путь для эвакуации и воспротивился предложению взять в плен все остававшиеся на континенте английские войска»⁷⁵.

Подготовка к эвакуации началась еще до выхода танковой группы Клейста к морю. Первый симптом к этому решению можно усмотреть в распоряжении английского адмиралтейства, которое было передано по радио утром 14 мая. Все владельцы частных самоходных судов обязаны были представить подробные сведения о своих судах в течение 14 дней. 17 мая Горт впервые намекнул французам на возможность эвакуации английских войск из Франции морским путем. На следующий день он высказал эту мысль в своем штабе со всей ясностью.

19 мая Горт сообщил в Лондон о необходимости эвакуации и что он изучает пути отхода к портам Ла-Манша, хотя к этому времени, как пишет французский военный историк Гутар, английские войска не вели еще серьезных боев и полностью сохраняли свою боеспособность.

20 мая английское правительство начало собирать мелкие суда, способные в любую минуту отправиться в порты и заливы французского побережья. В тот же день в Дувре было созвано специальное совещание, на котором обсуждался один вопрос — экстренная эвакуация крупных контингентов войск через Ла-Манш. На этом совещании эвакуация получила кодовое название «Динамо».

Английское командование во Франции знало об этих приготовлениях. Поэтому оно по собственной инициативе постепенно стало отводить войска к Дюнкерку.

В ночь на 22 мая штаб Горта приступил к разработке плана эвакуации. 23 мая английское правительство предприняло попытку получить в Париже согласие на эвакуацию с материка основных английских войск. В 16 часов 50 минут Черчилль позвонил Рейно по телефону и поставил перед ним вопрос о том, что «ввиду быстрого продвижения германских танковых дивизий, может быть, лучше было бы для английской армии отойти к побережью»⁷⁶. Это было как раз в тот день, когда немецкие танки находились около Дюнкерка.

Рейно на другой день направил телеграмму в Лондон, в которой просил не думать об эвакуации, а послать дополнительно английские войска во французские порты. Ответ гласил, что войск больше нет⁷⁷.

Войска были. Американский посол в Лондоне Кеннеди сообщил Рузвельту, что «французы просили больше войск, но Черчилль не хотел посылать солдат из Англии» ⁷⁸. Английское правительство было озабочено не судьбой Франции, а своевременной эвакуацией своей армии.

Не хотели оказать помощь и США. Они отделались лишь тем, что призвали Францию, а заодно и Англию «держаться твердо» ⁷⁹.

В критические для французской армии дни, по данным Рейно, в Англии в боевой готовности находилось 39 эскадрилий истребителей. Английское правительство решило не допускать ни при каких обстоятельствах отвлечения английской истребительной авиации из Англии.

В письме к английскому правительству Рейно просил бросить все английские силы в сражение, так же как это сделало французское командование. Но английские правящие круги на это не пошли. Американский посол в Париже Буллит в донесении Рузвельту привел слова Даладье о том, что англичане «критикуют французов, а не бросают в бой все свои силы» ⁸⁰.

Английское правительство ограничивало помощь Франции, исходя из того, что в сложившейся ситуации не все еще было потеряно для самой Англии. Англичане, писал Буллит в том же письме к Рузвельту, «придерживают свою авиацию и флот, чтобы выгодно использовать их во время переговоров с Гитлером» ⁸¹. Правящие круги Англии очень хорошо знали, что Гитлер никогда, даже после заключения в августе 1939 г. пакта о ненападении, не отказывался от мысли напасть на Советский Союз. В Англии и США влиятельные реакционные силы не теряли еще надежды сторговаться с Гитлером. Американские мюнхенцы 20 мая в разгар фашистского наступления против Франции писали в журнале «Нью рипаблик» о том, что еще не все потеряно, что «Гитлер может решить повернуть свою армию на Восток, против России» ⁸². В этом была одна из причин, почему английское правительство так легко бросило Францию на произвол судьбы.

Английские солдаты и офицеры были хорошо вооружены, могли и хотели оказать немцам серьезное сопротивление. И не их вина, если французы, по выражению Гутара, называли поведение английского командования плохим товариществом по оружию.

Рейно приводит такой пример. 22 мая 1940 г. французское командование обратилось к английскому командованию военно-воздушных сил с просьбой оказать помощь французской армии на фронте. В это время большая часть английских экспедиционных ВВС уже перебазировалась в Южную Англию из внутренних районов Франции, и английский маршал авиации Р. Пирс ничего лучшего не придумал, как ответить, что английские бомбардировщики не могут летать днем, так как они представляют собой слишком заметную мишень.

В отношении использования английской авиации, находившейся во Франции, английское командование, например, установило такую систему заявок, при которой практически французская армия не могла иметь эффективной поддержки со стороны английской авиации.

По свидетельству генерала Жиро, если французскому армейскому командованию необходимо было произвести хотя бы один разведывательный полет средствами английской авиации, то заявка должна обязательно дойти до командующего английскими военно-воздушными силами во Франции маршала авиации Баррата и получить его разрешение. И только после этого отдавалось распоряжение о полете. Но пока заявка проходила по установленным инстанциям, полет становился ненужным ⁸³.

Наиболее ярко уклонение английского командования от союзнических обязательств обнаружилось, когда Горт 25 мая в одностороннем порядке, не ожидая санкции французского командующего, «приказал 5-й и 50-й дивизиям прекратить подготовку к наступлению в южном направлении, назначенному на 26-е...» ⁸⁴. Английский военный историк называет это решение вершиной полководческой деятельности Горта, несмотря на то что приводит слова начальника штаба английской экспедиционной армии Паунелла, которые исключают такую оценку. Паунелл ответил Горту: «Вы понимаете, сэр, что это противоречит всем полученным нами распоряжениям, и, если мы снимем эти две дивизии, первая французская армия вряд ли сможет наступать без поддержки англичан» ⁸⁵.

Горт полностью отдавал себе отчет о последствиях: «Да, я это хорошо знаю. Но все равно надо сделать так» ⁸⁶.

Так и было сделано. Английские политические руководители с решением Горта «немедленно согласились»⁸⁷. Они немедленно согласились «прекратить выполнение возложенной на него части плана Вейгана и маршировать к морю...» ⁸⁸. Тем самым французы лишились возможности осуществить прорыв на юг — к реке Сомма.

Английские войска стягивались к Дюнкерку, а в Дувре «планировать операцию «Динамо» продолжали с неослабевающим рвением» ⁸⁹. Приказ о начале операции «Динамо» был отдан в 18.57 26 мая, когда погрузка войск на суда фактически уже началась.

Первоначально эвакуация проводилась крупными судами (пассажирскими, каботажными, промысловыми и т. п.). Их было 129. Затем пришли в движение малые суда, которые собирались в течение нескольких дней до официального решения о их реквизации — утром 26 мая. Всего для эвакуации войск было собрано 693 судна различных типов.

27 мая, на другой день после начала эвакуации английских войск в Англию, бельгийская армия по приказу короля Леопольда III прекращает огонь и оставляет поле битвы. Утром 28 мая бельгийское верховное командование подписало акт о капитуляции, хотя армия вполне могла сопротивляться, так как ее потери не были тяжелыми. Французское верховное командование узнало о решении бельгийского короля за час до подписания капитуляции.

В ночь на 4 июня заканчивается эвакуация английских войск из Дюнкерка. В течение всех дней английской эвакуации французские войска самоотверженно прикрывали посадку на суда английских войск.

Английскому адмиралтейству удалось эвакуировать на Британские острова 338 тыс. человек. Английское командование, спасая свои дивизии, прижатые к морю, отдало приказ бросить всю материальную часть. На побережье в Дюнкерке было брошено 120 тыс. машин, около 2 300 орудий, 90 тыс. винтовок, 8 тыс. пулеметов, 400 противотанковых орудий и 7 тыс. тонн боеприпасов⁹⁰. Потери в кораблях составили 6 эсминцев, сторожевой корабль, 5 минных тральщиков и 213 судов всех типов⁹¹.

В Дюнкерке осталось 40 тыс. французских солдат и офицеров, которые напрасно ждали на побережье эвакуации. Они были оставлены при полном безразличии к их участи как английского, так и французского командования.

В английской литературе по истории второй мировой войны спасение английской армии от уничтожения оценивается в настоящее время как один из поворотных пунктов в ходе второй мировой войны. П. Кендалл, например, утверждает, что «чудесная эвакуация» большого количества обученных солдат и офицеров «помогла забить первый роковой клин в стену гитлеровских побед»⁹². Успех эвакуации он относит за счет военного искусства английского командования. Это была «самая смелая и успешная эвакуация в истории военного искусства...» ⁹³. Иначе и правильно оценивает английский офицер Ричард Сквайре, участник этих событий. Он пишет, что «Дюнкерк был бегством с поля боя. Дюнкерк был предательством по отношению к нашей союзнице Франции. Дюнкерк был пощечиной для английских солдат, которые хотели сражаться, а не эвакуироваться под огнем вражеских орудий»⁹⁴.

Какая же причина заставила фашистских политических и военных руководителей приостановить нанесение сокрушающего удара по английской экспедиционной армии в районе Дюнкерка?

В буржуазной историографии преобладает тенденция «дюнкеркское чудо» объяснять военно-техническими причинами. Например, вскоре после окончания второй мировой войны Рундштадт, находясь в плену у англичан, объяснил остановку немецких танковых дивизий военными причинами. Гитлер якобы желал сохранить танки «для участия в наступлении на юг с целью захвата Парижа и окончательного подавления французского сопротивления» ⁹⁵. Типпельскирх этот довод считает неубедительным, так как немецкие танковые дивизии в условиях господства немецкой авиации в воздухе понесли бы потери «не такие большие, чтобы существенно затруднить продолжение войны против Франции»⁹⁶.

Лиддел Гарт утверждает, что «непосредственной причиной приказа о прекращении наступления было психологическое воздействие небольшой контратаки англичан силами двух танковых батальонов, предпринятой 21 мая 1940 г. в районе Арраса во фланг продвигавшихся к побережью немецких войск»⁹⁷. Этот довод довольно курьезный для такого известного военного писателя, как Лиддел Гарт.

Встречаются и такие рассуждения: германское верховное командование опасалось, что танки могут застрять в болотах Фландрии; уверенность, что авиация сумеет собственными силами расправиться с англичанами, и т. п. Чаще всего ссылаются на директиву ОКВ № 13 от 24 мая 1940 г., которая якобы убеждает в том, что гитлеровское военно-политическое руководство не имело желания позволить англичанам беспрепятственно эвакуироваться из Дюнкерка. Оно лишь переложило выполнение решительной цели на пехотные дивизии и авиацию. Но даже документы не всегда являются исчерпывающим источником тех решений, которые принимались и приводились в исполнение.

Бывший с мая по август 1940 г. начальником штаба 6-й немецкой армии Ф. Паулюс считает, что «приказы, изданные на фактическое проведение операции, сами по себе ничего не доказывают...»⁹⁸. Фактические события развивались иначе, чем предусматривалось директивой № 13.

Действия военно-воздушных сил немцев не были решительными, несмотря на господство в воздухе и благоприятный для немецкой авиации метеорологический фактор и «тихую погоду»⁹⁹.

Приказ, запрещавший атаковывать англичан непосредственно у Дюнкерка, ограничивал действия военно-воздушных сил районом плацдарма.

Авиации запрещались интенсивные атаки на суда в проливе и на рейде Дюнкерка.

Английские историки Ричардс и Сондерс в официальном труде по истории английских ВВС во второй мировой войне отмечают, что «вечер 26 мая, когда началась эвакуация, прошел спокойно»¹⁰⁰. На следующий день наибольшая угроза для эвакуации «заключалась не в налетах немецкой авиации, а в беспорядках, царивших на побережье, где производилась эвакуация»¹⁰¹. Утром 28 мая немецкая авиация совершила несколько массированных налетов на район Дюнкерка, но во второй половине дня «немецкие самолеты больше не появлялись»¹⁰². В этот день «эвакуация проводилась несколько организованнее»¹⁰³.

29 мая английские войска, находившиеся на побережье, прикрытые своей авиацией, «понесли небольшие потери...»¹⁰⁴

Во второй половине дня 30 мая, несмотря на благоприятную в целом погоду, «небольшие по силе периодические налеты немецкой авиации лишь незначительно помешали эвакуации» ¹⁰⁵. 31 мая в условиях безоблачной погоды немецкая авиация потопила «только один корабль. Эвакуация шла успешно...» ¹⁰⁶. Утром 1 июня «в условиях хорошей погоды около 40 немецких бомбардировщиков «Юнкерс-87» произвели налет на наши (английские.— В. С.) корабли»¹⁰⁷. Однако 300 подготовленных к 30 мая немецких бомбардировщиков так и не были подняты в воздух для массированного налета, несмотря на хорошую погоду со второй половины дня 30 мая и в последующие дни. Английское побережье ударам немецкой авиации не подвергалось. Действия немецких военно-воздушных сил были ограничены морским побережьем Франции.

Усилия немецких ВВС не были сосредоточены с самого начала на уничтожении кораблей. На протяжении всей операции немецкая авиация бомбила главным образом город и доки Дюнкерка, а также полосу прибрежных дюн. Эффективность разрыва бомб в мягком песке была незначительной. Поэтому английский историк Дивайн, анализируя усилия немецкой авиации, пришел к выводу, что «никакого существенного влияния на эвакуацию войск союзников эти усилия не оказали» ¹⁰⁸.

Быстрых и решительных действий пехотных дивизий во взаимодействии с авиацией, о которых говорится в директиве ОКБ № 13 от 24-мая 1940 г., также не последовало, а поэтому поставленная в директиве задача — уничтожить окруженные английские войска и не допустить их эвакуации — так и осталась на бумаге.

В английской официальной «Истории второй мировой войны» отмечается, что две немецкие группы армий ограничились тем, что «оказывали сильнейшее давление на флангах фронта прикрытия»¹⁰⁹. Поэтому нет оснований утверждать, что в районе Дюнкерка были решительные действия немецких войск.

Действительная и основная причина «стоп-приказа» кроется в политических соображениях Гитлера и его клики.

События в Дюнкерке, о которых английская печать любит писать как о «чудесном спасении» английской армии, объясняются тем, что Гитлер и другие фашистские руководители решили отложить завоевание Англии до осуществления нападения на Советский Союз. В проекте директивы Гитлера № 32 от 11 июня 1941 г. говорилось, что завоевание мирового господства прежде всего зависит от исхода войны против СССР.

Бывший германский военный атташе в Риме генерал Ринтелеп приводит факты, которые дают основание считать, что «Гитлер уже тогда (в июле 1940 г.— В. С.) планировал войну против России»¹¹⁰. Воспоминания бывшего заместителя министра иностранных дел Вейцзекера позволяют более точно установить принятие Гитлером решения на войну с Советским Союзом. Он пишет: «Бросается в глаза тот ранний срок, когда возник замысел Гитлера в отношении России. Он возник через две недели после начала вторжения во Францию...» ¹¹¹. Это как раз совпадает с отдачей Гитлером «стоп-приказа» 24 мая 1940 г.

Адъютант Гитлера генерал Шмундт рассказал Ринтелену в 1942 г. о том, что он «уже в июле 1940 т. по заданию Гитлера рекогносцировал подходящее место для лесного лагеря «Вольфсшанце» («Волчье логово»), откуда Гитлер хотел руководить войной против России» ¹¹². Это место было найдено в Восточной Пруссии.

Гитлер еще во время первой фазы западного похода разрабатывал способы заключения временного, компромиссного мира с Англией на время войны с Советским Союзом, чтобы по окончании войны на Востоке вновь вернуться к задаче завоевания Англии. Он идет на решительный шаг и допускает эвакуацию английской экспедиционной армии. По его расчетам, эта акция должна была приблизить компромиссный мир с Великобританией на костях побежденной Франции¹¹³. Вот почему, по мнению Ф. Паулюса, доминировала «мысль не задеть Англию слишком больно, так как постоянным намерением Гитлера было прийти с Англией к соглашению»¹¹⁴.

Приказ «Halt Befehl» был отдан на основе согласованного мнения политического и военного руководства: Гитлера, Геринга и штаба верховного командования вооруженных сил (Кейтеля и Иодля). В смысл этого приказа был посвящен Рундштедт, которому Гитлер очень доверял¹¹⁵, и главный штаб сухопутных войск.

2 июня 1940 г. Гитлер в частной беседе с Рундштедтом обнаружил готовность удовольствоваться даже нейтральной позицией Англии на время восточного похода. Даже в этом случае, пишет Клее, у Гитлера «наконец будут руки свободны для его большой и главной задачи...» ¹¹⁶ — «для спора с большевизмом» ¹¹⁷ — такой «деликатной» фразой Клее прикрыл разбойничий замысел Гитлера осуществить вероломное нападение на Советский Союз.

Приняв решение о перенесении главного удара с Запада на Восток, на СССР, Гитлер продолжал заигрывать с правящими кругами Англии, имея все основания считать, что их мюнхенская политика не потеряла своей силы. В английском военном журнале «Армия» отмечается, что «стоп-приказ» Гитлера вытекал из его общего замысла, разработанного задолго до войны, предусматривавшего союз с Англией против СССР¹¹⁸.

Английский историк Селби несколько позже пришел к такому же выводу. «Гитлеру,— пишет Селби,— казалось, что в этом случае Великобритания скорее согласится на мир, чем после окружения и сдачи своей армии»¹¹⁹.

Аналогичной точки зрения придерживается Типпельскнрх. Он пишет, что «руководители Германии питали большие надежды договориться с Англией»¹²⁰. Кессельринг, ссылаясь на Иодля, приводит для подтверждения следующий факт. 20 мая, получив донесение о взятии Абвиля, Гитлер заявил, что «англичане могли бы теперь в любой момент заключить сепаратный мир на особых условиях»¹²¹.

Обращает внимание запись в дневнике Гальдера от 21 мая 1940 г., за несколько дней до «стоп-приказа». «Мы ищем,— писал Гальдер,— контакта с Англией на базе разделения сфер влияния в мире»¹²². 25 мая, на другой день после остановки немецких бронетанковых дивизий у Дюнкерка, Гальдер записал в дневнике о следующих мерах политического руководства: «Чтобы скрыть эту политическую цель, делается заявление, что территория Фландрии с ее многочисленными водными и другими преградами не пригодна для танков» ¹²³.

Ф. Паулюс также считает, что летом 1940 г. Гитлера не оставляла «надежда склонить Англию к заключению мира...» ¹²⁴. Экс-фельдмаршал Мильх, «номер второй» в фашистской военной авиации, с полной военной осведомленностью заявил в 1966 г. итальянскому журналисту Луиджи Ромерса, что Гитлер «до самого последнего момента был убежден, что сумеет принудить Лондон к переговорам» ¹²⁵.

В середине июня 1940 г. Гитлер «был твердо убежден в том, что существует реальная перспектива для соглашения с Англией...» ¹²⁶. 18 июня это мнение Гитлера Риббентроп передал Чиано во время встречи Гитлера и Муссолини в Мюнхене. Черчилль, выступая в парламенте, с твердостью, которая не оставляла сомнений, заявил, что Великобритания будет продолжать борьбу. Несмотря на это, Гитлер «оставался при своем мнении» ¹²⁷. 23 июня в присутствии главнокомандующего сухопутными войсками В. Браухича он вновь сказал, что Англия теперь уступит.

На чем была основана такая уверенность?

Хилльгрубер указывает на один из источников столь определенных выводов Гитлера. 22 июня (в день перемирия) шведское посольство в Берлине сообщило через статс-секретаря министерства иностранных дел Германии Эрхарда Вейцзекера, что в английском кабинете есть «мирное течение», представляемое министром иностранных дел лордом Галифаксом¹²⁸. Поэтому Гитлер полагал, что нужно лишь выждать некоторое время, чтобы промюнхенские деятели в Швеции, Швейцарии и США усилили это «мирное течение» в Англии.

Вечером 2 июля 1940 г. военный министр Англии А. Иден выступил по радио и по поручению правительства заявил, что Англия никогда не согласится сдаться Гитлеру на милость. 13 июля 1940 г. Гитлер на совещании в Бергхофе объяснил упорное уклонение Англии от заключения мира тем, что «она еще надеется на Россию»¹²⁹.

19 июля 1940 г. Гитлер в своей речи в рейхстаге «вторично обратился к Англии с предложением заключить мир»¹³⁰. Он призывал Англию к немедленному заключению мира, рассчитывая на политический эффект своих «мирных» щупальцев. В то же время в речи Гитлера не содержалось никаких гарантий сохранения целостности Британской империи. Эти предложения Гитлера тут же были переданы Англии через дипломатические миссии Швеции, США и Ватикана. Однако все попытки «мирного урегулирования» не увенчались успехом.

Таким образом, политические и военные руководители фашистской Германии определенно надеялись, что после поражения Франции английские правящие круги в свою очередь выступят с мирными предложениями. В этих целях они допустили беспрепятственную эвакуацию английской экспедиционной армии в расчете, что эта акция поможет английским мюнхенцам заключить «компромиссный» мир с Германией. Но этого не случилось. Расчет оказался неверным. Предложение Гитлера осталось без ответа.

Для подавляющей части правящих кругов Англии условия мира были неприемлемыми. Кроме того, не исчезла надежда на то, что Гитлер все же ринется на Восток — против СССР. Черчилль в письме к премьер-министру Южно-Африканского Союза Смэтсу 27 июня 1940 г. выразил уверенность, что Гитлер «сделает это, даже не пытаясь предпринять вторжение... (в Англию. — В. С.)»¹³⁰.

Эвакуация английского экспедиционного корпуса на Британские острова и капитуляция бельгийской армии означали, что первая союзная группа армий в Бельгии перестала существовать.

Французские потери на Маасе, в Бельгии и на севере Франции составили 30 дивизий. Лишь части французских сил удалось прорваться из Бельгии к реке Сомма.

К 5 июня 1940 г. новый фронт был создан от линии Мажино вдоль рек Эна и Сомма до Ла-Манша. По всей этой линии Вейган разбросал основные силы второй группы армий, ранее бездействовавшей за линией Мажино.

Поспешно созданная французская оборона на реках Сомма и Эна представляла собой линию окопов, которую занимали 43 дивизии (в том числе три танковые).

Чтобы плотно занять всю линию обороны протяженностью 360 км, дивизии развертывались в одном эшелоне, а резервы были сведены до минимума. Следовательно, была создана оборона с равномерным распределением сил по фронту без необходимой глубины. Из трех танковых дивизий две имели всего в общей сложности 136 танков. Три кавалерийские дивизии находились в общем резерве. На линии Мажино было оставлено 17 дивизий.

Создавая новый фронт, Вейган одновременно готовился к капитуляции. Он боялся, что дальнейшее сопротивление в глубине страны приведет к тому, что весь народ поднимется на ее защиту. Вооруженного народа правящие классы Франции боялись больше, чем гитлеровцев. 29 мая Вейган вручил Рейно меморандум о том, что в случае прорыва французского фронта на Сомме и Эне Франция вынуждена будет капитулировать.

3 июня немецко-фашистские самолеты совершили налет на Париж, сбросив около 1000 бомб с целью создать панику среди гражданского населения. 200 человек было убито и 600 ранено. Но ни одна бомба не упала на орудийный завод Шнейдер — Крезо и другие важные военные заводы. Военная промышленность Бельгии и Франции сохранялась гитлеровцами для использования ее в войне против других государств.

В ответ на призывы французского правительства создать прикрытие с воздуха нового фронта силами английской авиации Англия разъяснила Франции, что не пошлет больше самолеты на континент.

В период создания нового фронта во Франции проводилась очередная реорганизация правительства. 5 июня генерал де Голль был назначен статс-секретарем министерства обороны. По поручению Рейно де Голль отправился в Лондон для связи с английским правительством.

5 июня 1940 г. немецко-фашистское командование приступило к осуществлению новой стратегической наступательной операции. Эта операция развернулась от моря до реки Маас и включала прорыв французской обороны на реке Сомме с 5 по 9 июня группой армий «Б» (командующий Бок) и прорыв на реке Эне с 9 до 11 июня группой армий «А» (командующий Рундштедт). Основная задача по обходу Парижа с запада была возложена на группу армий «Б».

Задача группы армий «А» заключалась в том, чтобы обойти с тыла французские укрепления на линии Мажино.

Прорыв поспешно созданной французами обороны на Сомме и Эне не потребовал от германского командования большого искусства. Наступление в основном носило характер преследования. Это подтверждается следующей записью в дневнике Гальдера от 5 июня 1940 г.: «Противник в районе южнее Соммы существенного сопротивления не оказал»¹³².

Французское правительство 10 июня переехало в Тур, а 14 июня — в Бордо. В этот день немецко-фашистские войска без боя заняли Париж.

В позорной сдаче Парижа преступную роль сыграли предатели французского народа, захватившие в свои руки руководство правительством и армией. Фашистская агентура, имевшая крепкие и разветвленные корни в реакционных правящих кругах Франции, парализовала сопротивление французских патриотов.

Трудовой народ Франции, глубоко возмущенный предательством правящих кругов, не смирился с фашистской оккупацией. Под руководством Французской коммунистической партии внутри страны возникло движение Сопротивления, в котором уже в 1940—1941 гг. принимало участие около 250 тыс. французских патриотов.

Фашистская пропаганда в свое время утверждала, что немецкое командование предприняло штурм линии Мажино, который якобы увенчался полным успехом. На самом деле все обстояло по-другому. Попытка прорвать линию Мажино действительно была предпринята. В течение нескольких дней немецко-фашистские войска вели безрезультатные атаки.

Линию Мажино немцы «прорвали» лишь после оставления ее французами. В ночь на 15 июня немцы перехватили французский приказ, из которого явствовало, что защитникам линии Мажино приказано отойти. Поэтому на следующий день в основном «операция была скорее преследованием, а не штурмом»¹³³.

Французские солдаты и прогрессивные офицеры оказывали героическое сопротивление немецко-фашистским захватчикам. Несмотря на приказ от 12 июня 1940 г. об эвакуации линии Мажино, многочисленные гарнизоны французских фортов продолжали борьбу. 22 тыс. французских солдат согласились прекратить огонь лишь спустя несколько дней после заключения перемирия в результате вмешательства комиссии французских и немецких офицеров. Гарнизон форта «Эклюз» держался вплоть да 3 июля 1940 г.

В последние дни перед капитуляцией правящих классов Франции английское правительство предприняло попытку создать единое государство под названием «Неразрывный союз между Францией и Англией». Обычно флегматичные, английские руководящие политические деятели с энтузиазмом взялись за реализацию этого замысла правящих кругов Англии.

Проектировалось создание двуединого англо-французского государства с двойным гражданством. Важнейшее значение английские политики придавали пункту, гласившему, что французский флот должен быть отведен не к берегам Северной Африки, а в английские порты.

На предложение английского правительства создать франко-британский союз Рейно ответил, что он целиком согласен с этим планом.

В Париж 17 июня собралась выехать специальная делегация английского парламента для обсуждения вопроса о франко-британском союзе. Уже на вокзале, сидя в поезде, который должен был доставить английскую делегацию в Дувр, руководители английской политики узнали о капитуляции клики Петэна перед Гитлером.

Власть к Петэну перешла при следующих обстоятельствах. Вейган торопил правительство с заключением перемирия. Он первый официально выступил на заседании правительства с заявлением о необходимости как можно скорее просить Гитлера о перемирии. В действиях Вейгана отразился страх французской буржуазии перед возможностью революции. Он даже пошел на гнусную ложь, заявив, что коммунисты захватили Париж.

Вечером 16 июня совет министров высказался за предложение Вейгана запросить у Гитлера условия перемирия. Когда французское правительство обратилось к Германии с предложением прекратить военные действия, оно действовало с условного одобрения английского правительства¹³⁴. Днем 16 июня английское правительство на обращение Рейно к Англии дать согласие на перемирие Франции с Германией ответило, что оно даст свое согласие при условии, что французский военно-морской флот будет немедленно направлен в британские порты до открытия переговоров. На том же заседании совета министров вечером 16 июня Рейно подал в отставку и рекомендовал себе в преемники Петэна. Около 11 часов вечера президент Лебрен вызвал Петэна и сказал ему: «Ну что ж, формируйте правительство». В ту же минуту Петэн открыл портфель и показал Лебрену список: «Вот мое правительство». Так во Франции образовалось капитулянтское правительство во главе с Петэном, обосновавшееся в Виши.

В полночь новый министр иностранных дел Бодуэн поручил испанскому послу Лекерика запросить условия перемирия у гитлеровского правительства.

Утром 17 июня по распоряжению Петэна по радио было передано, что он обратился к Гитлеру с просьбой прекратить военные действия. Петэн сбил с толку солдат, оказывавших ожесточенное сопротивление врагу, и тем самым облегчил гитлеровцам захват трех пятых территории страны.

В течение девяти дней после обращения Петэна по радио немецко-фашистские войска продолжали наступление и взяли в плен 1 млн. французских солдат, оставшихся без руководства. Французских солдат, как военнопленных, погнали в гитлеровский тыл для использования в качестве рабочей силы в промышленности Германии.

22 июня 1940 г. генерал Хюнтцигер, адмирал Платон и бывший посол в Польше Ноэль по поручению клики Петэна подписали капитуляцию в том самом вагоне в Компьенском лесу, в котором 11 ноября 1918 г. Фош принимал капитуляцию кайзеровской Германии. 25 июня перемирие вошло в силу.

11 июля Петэн отменил республиканский режим и учредил диктатуру, присвоив себе королевские прерогативы. Декреты Петэна начинались словами: «Мы, Филипп Петэн...»

Дарлан был назначен Петэном морским министром, а Вейган — министром обороны. В начале осени 1940 г. министром иностранных дел становится Лаваль.

У власти оказались изменники и предатели родины, которые задолго до 16 июня 1940 г. готовились к капитуляции и подготавливали условия для победы фашизма. Поражение Франции они рассматривали как предпосылку для государственного переворота и установления военной диктатуры. Вся их последующая деятельность была направлена к установлению тесного сотрудничества с немецким фашизмом. Американский посол в Виши адмирал Леги рассказывает в своих мемуарах о речи Петэна 12 августа 1941 г.: «Когда я слушал эту речь, мне казалось, что ее написал Гитлер»¹³⁵.

Борьбу народных масс за свободу и независимость против фашистских захватчиков возглавила Коммунистическая партия, которая, несмотря на репрессии и преследования правящих кругов империалистической буржуазии, сумела сохранить крепкие и прочные связи с народом.

24 сентября 1941 г. в Лондоне был создан Национальный комитет движения «Свободная Франция» во главе с генералом де Голлем. Комитет поставил перед собой цель объединить всех французов, находившихся на британской территории для дальнейшей борьбы за национальную независимость своей страны.

Через два дня, 26 сентября, Советское правительство признало де Голля «как руководителя всех свободных французов, где бы они ни находились» ¹³⁶. Этот акт Советского правительства был предпринят в интересах французского народа и означал готовность «обеспечить полное восстановление независимости и величия Франции»¹³⁷

В самые трудные годы становления движения Сопротивления за рубежом Франции правительство США проводило политику игнорирования этого движения. Английское правительство стремилось превратить Национальный комитет движения «Свободная Франция» в свою послушную марионетку. Оно тщательно ограничивало политическую и военную независимость де Голля.

Движение «Свободная Франция» представляло интересы той части французских правящих кругов, которые пытались отстоять самостоятельные позиции французского капитализма.

С этой целью движение «Свободная Франция», а затем — с 13 июля 1942 г.— «Сражающаяся Франция» стремилось к объединению тех французов, которые выступали против Виши и участвовали в борьбе против фашистской Германии. Это движение имело целью освобождение Франции от немецко-фашистских оккупантов и означало расширение фронта борьбы с немецко-фашистскими оккупантами. Поэтому оно объективно являлось прогрессивным движением. Однако следует иметь в виду, что движение «Свободная Франция» не имело тесных связей и не опиралось на поддержку широких кругов французского народа. Оно было ограниченным по своим целям и методам борьбы.

Верность французскому народу, национальным интересам страны до конца сохранила Коммунистическая партия Франции. Несмотря на преследования и репрессии, она продолжала бороться за свободу и независимость Франции, руководствуясь высшими интересами страны и ее народа.

Выражая возмущение народных масс поражениями на фронте, Центральный Комитет Французской коммунистической партии 6 июня обратился к правительству с предложением вооружить народ, объявить народную войну за свободу и независимость родины, осуществить поголовное ополчение и немедленно арестовать всех вражеских агентов. В ответ на программу спасения Франции реакционные правящие круги ответили капитуляцией. Тогда Центральный Комитет Коммунистической партии Франции обратился к французскому народу с историческим Манифестом, который был опубликован в подпольном номере «Юманите».

«Франция познала поражение, оккупацию, унижение, — говорилось в Манифесте. — Истекающая кровью Франция хочет жить свободной и независимой. Никогда столь великий народ, как наш, не будет народом рабов. Франции не быть разновидностью колониальной страны. Франция с ее славным прошлым не станет на колени перед кучкой лакеев, готовых к любым услугам. Битым генералам, аферистам, политиканам с подмоченной репутацией не возродить Францию. Народ — вот с кем связывается великая надежда на национальное и социальное освобождение. И лишь вокруг рабочего класса, пламенного и великодушного, полного веры и отваги, может быть создан фронт свободы, независимости и возрождения Франции»¹³⁸.

Этот Манифест был положен в основу борьбы французского народа против фашистских захватчиков в годы оккупации.

Оккупация немецко-фашистскими захватчиками значительной части Франции и других стран Западной Европы с их промышленностью, запасами стратегического сырья и продукцией сельского хозяйства усиливала военный потенциал фашистской Германии. Кроме того, гитлеровцы захватили в западноевропейских странах огромное количество военной техники всех видов, запасов горючего и других материальных ценностей и использовали все это в актах дальнейшей агрессии.

Каковы же были политические и военные причины поражения Франции?

Бывший французский министр авиации Ги ла Шамбр, например, основную причину поражения Франции пытается искать в склерозе мыслей высшего французского командования. Однако основную причину поражения Франции следует искать в политике ее правящих кругов.

Правящие круги Франции, как и других западноевропейских стран, испугавшись революционного выступления народа в защиту национальной независимости, стали на путь предательства национальных интересов своей страны, превратились в «пятую» колонну немецко-фашистских оккупантов, рассматривая фашистскую оккупацию как «наименьшее зло». Политические причины сыграли решающую роль в поражении Франции.

Народы стран Западной Европы, подвергшиеся нападению гитлеровской Германии, ненавидели фашизм и были готовы оказать решительное сопротивление врагу. Но правящие круги этих стран боялись вооружить народ на борьбу с фашистскими захватчиками, отказались от сопротивления и поспешили капитулировать перед фашизмом.

Первая стратегическая наступательная операция против Франции (выход немецко-фашистских войск на рубеж рек Сомма и Эна) продолжалась 23 дня. В течение этого срока можно было мобилизовать все силы французского народа для отпора врагу. Французский народ горел желанием отразить германское вторжение. Но буржуазия боялась поднять народ на борьбу с фашистскими захватчиками. Французских банкиров и промышленников преследовал призрак приближавшейся революции, и они не возражали против превращения Гитлера во всеевропейского жандарма. Для них социальная опасность была сильнее фашистской опасности. Они больше думали о защите своих привилегий, нежели о национальных интересах страны.

Порабощение гитлеровцами Франции и других стран Западной Европы было трагическим результатом всей политики правящих кругов США, Англии и Франции.

Как показал опыт истории, тогдашние руководители Франции проводили антинациональную политику. По их вине Франция оказалась поставленной один на один с фашистским зверем. Они, ориентируясь исключительно на Англию и США, отказались от сотрудничества с СССР, подменили это сотрудничество политикой Мюнхена.

Однако история уже не раз показала, что английские гарантии оказывались всего лишь громкими словесными декларациями. Английская помощь была столь незначительной, что не повлияла на ход событий. Подтвердились слова Маркса о том, что иные государства охотно гарантируют договор, но отнюдь не склонны гарантировать его выполнение.

Французский народ дорого заплатил за преступную политику правящих кругов, отказавшихся от сотрудничества с Советским Союзом. Франция была разгромлена и оккупирована немецко-фашистскими захватчиками, а ее независимость аннулирована. За май — июнь 1940 г., по данным газеты «Нью-Йорк тайме» (март 1941 г.), французская армия понесла следующие потери в людях: убито — 80 тыс. человек, пропало без вести — 20 тыс., ранено—120 тыс. человек. 30% всего количества убитых и раненых составляли офицеры. Из 234 французских генералов 130 попало в плен.

Предпосылки поражения Франции создавались не только в области внешней политики. Возникновение во Франции в 1936 г. Народного фронта усилило страх французской буржуазии перед народом. Этот страх толкал ее к установлению открытой формы диктатуры. Некоторые реакционные группы во Франции готовили государственный переворот еще до войны, ориентируясь на фашизм как на классового союзника.

Мюнхенская политика французской буржуазии привела к тому, что французская армия оказалась не подготовленной к ведению современной войны. Взгляды французского верховного командования сводились к осуществлению пассивно-выжидательной стратегии, к переоценке значения оборонительных укреплений, недооценке массированного применения танков и авиации для решительных наступательных действий. Мюнхенская политика создавала иллюзию возможности выиграть новую войну без больших потерь путем обороны, пока Германия и Советский Союз будут обескровливать друг друга.

Аналогичная неподготовленность к ведению современной войны на суше наблюдалась и в английской армии. Английская армия, как и французская, «была совершенно не приспособлена для современной войны»¹³⁹.

Господствующей военной теорией в Англии накануне второй мировой войны была теория «морской силы», разработанная английским адмиралом Коломбом. Мощный военно-морской флот предназначался для завоевания господства на море, экономической блокады и нанесения ударов по уязвимым приморским окраинам противника. Признание получила авиация как составная часть вооруженных сил. Но использование авиации намечалось главным образом для взаимодействия с военно-морским флотом и для проведения стратегических бомбардировок глубокого тыла противника.

Сухопутным войскам Англии отводилась второстепенная роль, так как на Европейском континенте английская буржуазия ориентировалась на сильную французскую армию. Английские стратеги собирались воевать до последнего французского солдата.

Таким образом, пассивная военная стратегия англо-французских военных руководителей, в частности стратегия оборонительного ведения войны в течение ее первой фазы, была обусловлена мюнхенской политикой правящих кругов Англии и Франции, заключавшейся в том, чтобы не мешать Германии напасть на Советский Союз. Правящие круги Англии и Франции, увлеченные натравливанием Германии на Советский Союз, не разглядели далеко идущих планов немецкого фашизма. Гитлеровцы, прежде чем напасть на Советский Союз, являвшийся главным препятствием на их пути к завоеванию мирового господства, начали агрессию с обеспечения своего европейского тыла путем вторжения в Польшу, Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию, Францию, Люксембург, Югославию, Грецию. Германскому командованию благодаря благоприятной политической и военной обстановке удалось выиграть первый период второй мировой войны.

Примечания:

¹ Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии 1933— 1945 гг., т. II, стр. 37.

² Там же.

³ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 75.

⁴ F. Мiksсhе. Unconditional Surrender, p. 235-236.

⁵ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 75.

⁶ См. С. Mannerheim. Erinnerungen, S. 401. Command Decisions.

⁷ F. Мiksсhе. Unconditional Surrender, p. 234.

⁸ Там же, стр. 235

⁹ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 81.

¹⁰ F. Мiksсhе. Unconditional Surrender, p. 235.

¹¹ Там же, стр. 235

¹² Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 77.

¹³ См. Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 27.

¹⁴ W. Churchill. The Second World War. Vol. I, p. 541.

¹⁵ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 81.

¹⁶ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 27

¹⁷ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 97.

¹⁸ Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 88.

¹⁹ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, 1968. стр. 235.

²⁰ Documents on German Foreign Policy. Series D. Vol. VIII, p. 249.

²¹ Там же, стр. 232.

²² Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941-август 1942, стр. 49.

²³ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, 1965. стр. 46.

²⁴ Там же, стр. 232

²⁵ В феврале 1942 г. в городе Рном начался суд над бывшими политическими и военными руководителями Франции. Усилиями правительства Виши на скамье подсудимых оказались Леон Блюм, Ги ла Шамбр, Даладье, Поль Рейно, Гамелей, Жорж Мандель д другие. Рпомскин процесс был организован с целью оправдать одних виновников поражения и предателей Франции и обвинить других.

Большую заинтересованность в этом процессе проявили также гитлеровцы, пытавшиеся снять с себя клеймо агрессора. Но процесс обратился против его организаторов. Всего было 24 судебных заседания. Прения должны были продолжаться до августа, а последнее заседание состоялось 2 апреля 1942 г. Процесс был прекращен, так как в ходе его выявилась полная ответственность правящих кругов Франции за поражение и капитуляцию перед фашизмом.

²⁶ См. Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 203.

²⁷ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 53.

²⁸ См. W. Churchill. The Second World War. Vol II, 1949. p. 125.

²⁹ Cm. G. Feuchter. Geschichte des Luftkriegs. Entwicklung und Zukunft. Bonn, 1954, S. 95.

³⁰ Tам жe, стр. 78.

³¹ См. П. Жако. Исследование вопросов стратегии Запада. 1955. стр. 32

³² Cm. G. Feuchter. Geschichte des Luftkriegs. S. 76.

³³ Documents on German Foreign Policy. Series D. Vol. VIII, p. 317.

³⁴ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 44

³⁵ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 44

³⁶ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 38.

³⁷ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 29.

³⁸ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 235.

³⁹ B. Lossberg. Im Wehrmachtfuhrungsstab. Bericht eines General-stabsoffiziers. 1950. s.76

⁴⁰ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 33.

⁴¹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 37.

⁴² Там же

⁴³ Там же, стр. 30

⁴⁴ Heusinger. Befehl im Wederstreit. 1950. s. 85-86

⁴⁵ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 33.

⁴⁶ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 38.

⁴⁷ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 34—35.

⁴⁸ Treasury. The World Great Speeches. 1965. s. 767

⁴⁹ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно воздушные силы Великобритании eg второй мировой войне (1939—1945), стр. 94.

⁵⁰ P. Doorman. Military Operations in the Netherlands from 10^th-17^th May 1940. 1944. p.68

⁵¹ См. А. Гове. Внимание, парашютисты!, 1957. стр. 96.

⁵² Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 389.

⁵³ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 97.

⁵⁴ H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. S. 112

⁵⁵ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 401

⁵⁶ Там же, стр. 404.

⁵⁷ Там же, стр. 405.

⁵⁸ Там же, стр. 404.

⁵⁹ Там же, стр. 408.

⁶⁰ Там же, стр. 392.

⁶¹  В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, 1948. p. 133.

⁶² H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. S. 96

⁶³ W. Churchill. The Second World War. Vol. II, p. 42.

⁶⁴ См. P. Tissier. La Proces d Riom. Londres, 1943, p. 52.

⁶⁵ Tам же.

⁶⁶ Р. Reyhaud. La France a sauvfe I’Europe. Vol. II, Paris, 1947, p. 113.

⁶⁷ См. A. Goutаrd. The Battle of France 1940. London, 1958, p. 33.

⁶⁸ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 400

⁶⁹ Морис Торез. Сын народа. стр. 160.

⁷⁰ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 194.

⁷¹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 61.

⁷² В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 112.

⁷³ Там же

⁷⁴ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 112.

⁷⁵ «За рубежом», 1968, № 18, стр. 22.

⁷⁶ P. Reyhaud. Au coer de la melee. 1930-1945. p. 531

⁷⁷ P. Reyhaud. Au coer de la melee. 1930-1945. p. 531

⁷⁸ The Memories of Cordell Hull. Vol. I. p. 765

⁷⁹ J. Snell. Illusion and Necessity, p. 14.

⁸⁰ The Memories of Cordell Hull. Vol. I. p. 774

⁸¹ Там же, стр. 765

⁸² „New Republick", 20.V 1940.

⁸³ См. А. Маurоis. Tragedie en France. New York, 1940, p. 52.

⁸⁴ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 66.

⁸⁵ Там же.

⁸⁶ Там же.

⁸⁷ См. W. Churchill. The Second World War. Vol II, p. 86.

⁸⁸ Там же.

⁸⁹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 75.

⁹⁰ См. W. Churchill. The Second World War. Vol II, p. 125.

⁹¹ См. Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 238.

⁹² P. Kendall. The Story of Land Warfare. 1957. p. 178

⁹³ Tам же.

⁹⁴ Ричардс Сквайрс. Дорога войны. (Записки английского офицера.) Перев. с нем. М., Изд-во газеты «Литературная газета», 1952, стр. 8.

⁹⁵ Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 104.

⁹⁶ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 81.

⁹⁷ Б. Лиддел Гарт. Стратегия непрямых действии, 1957. стр. 329.

⁹⁸ Архив МО СССР. ф. 6598. оп. 725110. д. 763, л. 35.

⁹⁹ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 192.

¹⁰⁰ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 103

¹⁰¹ Там же, стр. 104.

¹⁰² Там же.

¹⁰³ Там же.

¹⁰⁴ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 104.

¹⁰⁵ Там же, стр. 105.

¹⁰⁶ Там же.

¹⁰⁷ Там же.

¹⁰⁸ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 176.

¹⁰⁹ См. Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 192.

¹¹⁰  E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, 1951. S. 95.

¹¹¹ E. Weizsacker. Erinnerungen. Miinchen, 1950, S. 299.

¹¹² E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, S. 95.

¹¹³ A. Hillgruber. Hitlers Strategie. Politik und Kriegsfiihrung 1940—1941. Frankfurt am Main, 1965, S. 141—145.

¹¹⁴ Архив МО СССР. ф. 6598. оп. 725110. д. 763, л. 36.

¹¹⁵ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 145.

¹¹⁶ К. Кlee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 189.

¹¹⁷ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 145.

¹¹⁸ Cm. “The Armv Quaterly and Journal.” Vol. LXXVI, No. 1, April 1958, p. 112.

¹¹⁹ J. Selby. The Second World War, p. 30.

¹²⁰ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 95.

¹²¹ A. Kesselring. Gedanken zum zweiten Weltkrieg, 1955. S. 66.

¹²² Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 412.

¹²³ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 426.

¹²⁴ Архив МО СССР. ф. 6598. оп. 725110. д. 763, л. 36.

¹²⁵ «За рубежом», 1968, № 18, стр. 22—23.

¹²⁶ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 148.

¹²⁷ Там же, стр. 148—149.

¹²⁸ Там же.

¹²⁹ К. Klee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 29.

¹³⁰ A. Kesselring. Gedanken zum zweiten Weltkrieg, S. 66.

¹³¹ См. W. Churchill. The Second World War. Vol III, p. 200.

¹³² Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 445

¹³³ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 149.

¹³⁴ P. Flandin. Politique Francajse 1919 —1940. p. 417.

¹³⁵ W. Leahy. I was there, 1950. p. 59.

¹³⁶ Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Документы и материалы. М., Госполитиздат, 1959, стр. 47.

¹³⁷ Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Документы и материалы. стр. 47.

¹³⁸ Морис Торез. Сын народа. стр. 160.

¹³⁹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 209