Война и политика

(военно-политический очерк военных действий в Западной Европе и бассейне Средиземного моря. 1939—1945)

Автор на большом документальном материале анализирует основные проблемы войны и политики западных держав в годы второй мировой войны (1939—1945 гг.). В книге убедительно показывается, как правящие круги США и Англии саботировали открытие второго фронта в Западной Европе, как на завершающем этапе второй мировой войны в их политике и стратегии уже намечались тенденции перехода к «холодной войне».
Книга рассчитана на офицеров и генералов Советских Вооруженных Сил, а также на читателей, интересующихся историей второй мировой войны.

 

ВВЕДЕНИЕ

XXIII съезд КПСС отметил, что идеологическая работа на современном этапе ведется в условиях острой классовой борьбы двух противоположных социально-политических систем на мировой арене. Обострение идеологической борьбы между капитализмом и социализмом — одна из характерных особенностей современного этапа исторического развития.

Международный империализм ведет непрерывную идеологическую воину против мира социализма. Испытывая серьезные потрясения и провалы во внутренней и внешней политике, теснимый мощными революционными силами современности, он наряду с военными авантюрами все больше сил и средств бросает на подрывную политическую и идеологическую борьбу против социалистических стран, коммунистического и всего демократического движения. Именно эту стратегическую линию призваны обеспечить новейшие доктрины буржуазных идеологов: планы «наведения мостов» в социалистические страны, организации в них «ползучей» или «тихой» контрреволюции.

Идеологическая борьба является борьбой за ум и сердце каждого человека. Сознавая это, монополистические круги мобилизовали колоссальный аппарат и мощную техническую базу пропаганды. Целая армия наемных слуг империализма — реакционные философы и экономисты, историки и дипломаты, продажные журналисты и писатели, шпионы и диверсанты — брошена на то, чтобы добиться осуществления целей идеологической войны. Достаточно сказать, что расходы США на идеологические диверсии сегодня в сто раз превышают затраты на эти же цели гитлеровской Германии. Свыше 30 радиостанций капиталистических стран более чем на 200 частотах ежедневно ведут передачи на Советский Союз на многих языках народов нашей страны, облипая грязью наш образ жизни, клевеща на Коммунистическую партию и Советскую власть, выдавая ложь и дезинформацию за правду.

 

Идеологическая воина против стран социализма имеет много аспектов. Это и попытки скомпрометировать идеи социализма в глазах трудящихся, и стремление извратить внешнюю и внутреннюю политику Советского Союза и других социалистических стран, исказить сущность взаимоотношений внутри организации Варшавского Договора, ослабить идейные и союзнические узы народов стран, входящих в него, разоружить трудящихся политически, повлиять на их духовный мир. Одним из направлений организуемых империализмом диверсий является фальсификация истории Советского государства, КПСС, Советских Вооруженных Сил, фальсификация истории вообще и истории второй мировой войны в особенности.

Вторая мировая война оставила глубокий след. Это была самая большая по своему размаху и последствиям война за всю историю человечества. Она продолжалась шесть лет, вовлекла в свою орбиту 61 государство с населенней 1,7 млрд. человек. В годы войны под ружье было поставлено 110 млн. мужчин и женщин. На войну работали почти вся промышленность и сельское хозяйство крупнейших стран. Было произведено только четырьмя государствами — США, Германия, Англия и СССР — почти 290 тыс. танков, 650 тыс. самолетов, 1 млн. артиллерийских орудий, около 5 млн. пулеметов, 53 млн. винтовок, карабинов и автоматов.

Порожденная и развязанная империализмом, эта война принесла людям невиданные страдания, уничтожив более 50 млн. человек. Материальный ущерб исчисляется астрономическими цифрами¹. И вполне естественно, что живущие сегодня участники войны и новое молодое поколение задают вопросы: кто и ради каких целен развязал войну? Как и где ковалась победа в смертельной схватке с опаснейшим врагом миролюбивых народов — фашизмом? Кому человечество обязано своим спасением от угрозы гитлеровского рабства? Какие уроки должны сделать пароды и какие меры принять, чтобы не допустить повторения истребительной мировой войны?

Буржуазная идеология уже много лет разрабатывает свои ответы, фальсифицируя военную историю в духе антикоммунизма и отрабатывая общественное сознание в целях подготовки к войне против стран Варшавского Договора. За последние годы идеологи империализма заметно активизировали свою деятельность на военно-историческом фронте. Налицо новая волна большого наступления идеологов империализма, в котором оружием и источником пропаганды является военная история. Только за последние три года в США, Англии и ФРГ издано свыше 100 новых книг на военно-историческую тематику. В чем причина подобной активности буржуазной историографии?

Ответ на этот вопрос следует искать в стремлении идеологов империализма нейтрализовать влияние того факта, что усилиями историков социалистических стран и прогрессивных писателей Запада реальная картина второй мировой войны воссоздается все более полно. Многие ее поучительные уроки, перешагнув десятилетия и преодолев политические барьеры и государственные рубежи, достигли самых далеких захолустий капиталистического мира.

Совершенно очевидно, что перед буржуазными исследователями поставлена также задача глубже изучить и обобщить опыт минувшей воины. Этот опыт, по оценке начальника военно-исторической службы армии США бригадного генерала X. Паттисона, «позволяет создать основу для разработки военных планов, доктрин и новых эффективных методов боевых действий».

Буржуазной историографии второй мировой войны насчитывается 30 лет. За это время она претерпела большие изменения.

В годы войны, когда США, Англия и Сражающаяся Франция вместе с СССР выступили против фашистской Германии, военно-историческим описаниям историков в этих странах было присуще более или менее объективное отношение к событиям второй мировой войны. Политические и военные деятели Запада высказывали довольно трезвые суждения относительно Советского государства и его реального вклада в разгром немецко-фашистской армии. Известны, например, высказывания президента США Ф. Рузвельта, премьера Великобритании У. Черчилля и председателя Национального комитета Сражающейся Франции генерала де Голля о высоких боевых качествах Советской Армии и героизме воинов Страны Советов. У американских, английских и французских историков тогда находились критические оценки в адрес нацистской клики и в целом всего третьего рейха.

После войны наступили другие времена. Империализм развернул подготовку новой мировой войны, усилив идеологическое наступление во всех сферах общественных наук. В буржуазной историографии был сделан поворот в сторону пересмотра истории минувшей войны. В головной отряд фальсификаторов выдвинулись реакционные историки США, претендующие на господствующее положение в историографии западных стран. В числе идеологической продукции, выброшенной на книжный буржуазный рынок, за последние годы можно видеть такие многотомные издания, как английская официальная шеститомная «История второй мировой воины»², 16-томная «Военная история второй мировой войны» американского военного писателя Т. Дюпуи³. Обращает на себя внимание целая серия книг о Советской Армии: «От Сталинграда до Берлина» Э. Цимке, «История советских вооруженных сил» М. Макинтоша, «Советская военная политика» Р. Гартгоффа и др.⁴. Исторические исследования опубликовали такие известные на военно-историческом поприще военные писатели, как А. Кларк, Д. Селби, С. Райан, Т. Хиггинс и др.⁵.

В бой брошены «зубры» буржуазной пропаганды: X. Болдуин, С. Сульцбергер6 и им подобные. Наряду с книгами «молодых» авторов издаются и воспоминания бывших политических деятелей и генералов.

Сегодня в буржуазной военно-исторической библиотеке рядом с официальными «академическими» многотомниками стоят и «популярные» книжки. Последние примечательны во многих отношениях. Они, как правило, красочно внешне оформлены. Например, в недавно изданной иллюстрированной «Истории второй мировой войны» С. Сульцбергера помещено 720 фотографий, в том числе 92 цветные, подобранных так, чтобы наглядным способом, без навязчивых слов, внушить читателю мысль о якобы решающей роли вооруженных сил США в исходе второй мировой войны. Книжки американского военного историка Т. Дюпун карманного формата, рассчитаны на широкого читателя, главным образом на молодежь.

А. Тейлор написал книгу о происхождении второй мировой войны7. Видный английский историк-коммунист Палм Датт называет эту книгу глубоко ошибочным трудом, в котором ведется рассказ без героев, без злодеев, и даже без упоминания нацистских зверств⁸. Таким способом Тейлор создает впечатление о своей беспристрастности, скрывает свою классовую точку зрения под личиной объективизма. Между тем по своей общей направленности буржуазная историография второй мировой войны глубоко реакционна. В то же время по методам достижения цели, аргументации и оказываемому влиянию на читателей она неоднородна. В ней различаются отдельные группы и течения.

Неоднородность историографии — результат неоднородности самой буржуазии. Внутри правящих кругов империалистических стран существуют и обостряются противоречия между наиболее воинственными группировками и теми, кто, считаясь с ростом мощи социалистических стран, склонен более реалистически подходить к международным проблемам9. Однако все буржуазные авторы действуют в интересах своего класса: одни с присущей им тактикой лавирования, другие методами грубой фальсификации. Между ними нет устойчивых границ. Они действуют по принципу сообщающихся сосудов. Английский историк X. Пикок в стратегические факторы, которые привели к поражению Германии, не включил СССР¹⁰. Через два года он был вынужден признать, что «в конечном счете Россия сыграла главную роль в поражении Гитлера»¹¹. А. Верт, наоборот, положительные высказывания в отношении советских людей (кн. «Россия в войне») изменил на клеветнические (кн. Russia, Hepes and Flears», New Jork, 1969)¹².

Господствующее положение в буржуазной историографии занимают: консервативное или открыто реакционное течение и относительно или условно умеренное. Оба эти течения отражают интересы монополистической буржуазии.

Открыто реакционное течение неизмеримо далеко отстоит от научного взгляда на историю. Его наиболее видные представители: в США Э. Цимке, X. Болдуин, С. Сульцбергер, Т. Дюпуи, Р. Гартгофф; в Англии — А. Кларк, М. Макинтош; в ФРГ — В. Гёрлиц, В. Хубач; во Франции — Ж. Мордаль и др. являются выразителями наиболее реакционных и воинственных кругов монополистической буржуазии.

Это своего рода «ультра» в области военной истории. Они действуют напролом, грубо и цинично фальсифицируют историю. Их метод прост: из белого сделать черное и наоборот.

Второе, относительно умеренное течение нередко на Западе называют «новой школой» (в США, например, Т. Хиггинс, в Англии — Дж. Селби, в ФРГ — Г. Якобсен, А. Хилльгрубер, во Франции — А. Мишель).

Они иногда критикуют отдельные положения политики и стратегии западных держав в годы второй мировой войны, конкретных буржуазных деятелей того периода, открыто или молча отмежевываются от некоторых «старых» версий и фальсификаций, выдвинутых в начале 50-х годов битыми гитлеровскими генералами и историками «старой школы», делают порой и реалистические признания. На страницах книг таких авторов можно встретить даже признания отдельных заслуг Советских Вооруженных Сил в разгроме гитлеровского вермахта. Эти авторы стремятся на более широкой документальной основе глубже проникнуть в сущность главных причин поражения фашистской Германии, более трезво оценивать Советскую Армию и советское военное искусство, чтобы более точно сориентировать политических и военных руководителей НАТО в уроках и выводах второй мировой войны.

Нельзя отрицать известного познавательного значения книг этих авторов. Однако в главном — выяснении причин войны и значении побед Советских Вооруженных Сил — они также далеки от подлинно исторической науки. Их общая политическая целенаправленность ясна: реабилитация прошлого во имя обеспечения сегодняшних агрессивных планов империализма, пересмотр истории минувшей войны в соответствии с задачами подготовки новой войны, с доктриной «гибкого реагирования».

Вместо грубых методов фальсификации были выдвинуты новые, более утонченные и замаскированные. Так называемая «новая историческая школа» по своей целенаправленности полностью солидаризируется со «старой школой», изменив только форму действия.

Подобное разделение буржуазных реакционных историков на два течения, конечно, должно быть принято лишь условно. Любой представитель умеренного течения может в оценке одной проблемы выступать с гибких позиций, в другом случае упорно отрицать бесспорную истину. Такова природа буржуазного историка, а его взгляды чаще всего определяются конъюнктурными соображениями, запросами той или иной властвующей монополистической группировки.

В. И. Ленин указывал на те причины, которые заставляют империализм не считаться с объективной истиной, чтобы обелить свою агрессивную сущность и очернить социализм: «Когда идейное влияние буржуазии на рабочих падает, подрывается, слабеет, буржуазия везде и всегда прибегала и будет прибегать к самой отчаянной лжи и клевете»¹³.

Как актуальна эта оценка сегодня! Новое наступление, предпринятое идеологами империализма в области военной истории, является бесспорным доказательством этой ленинской мысли.

Известный французский писатель Андре Моруа, ознакомившись с рядом книг буржуазных авторов по военной истории, пришел к любопытному выводу, что «истина обнажена только на поле боя; на другой день она уже прикрыта».

При всем различии течений и жанров современная реакционная военно-историческая литература США и других капиталистических стран характеризуется одним общим признаком: она пронизана духом антикоммунизма, пропитана антисоветскими измышлениями, переполнена фальсификацией. Причем острие идеологической борьбы направляется против главных уроков второй мировой войны, против всемирно-исторических заслуг и побед Советской Армии.

В наши дни происходит определенная перегруппировка идеологических сил на историческом фронте стран НАТО. Укрепляется союз Бонна и Вашингтона, происходит процесс «обновления». При ведущей роли американских историков буржуазная историография пытается объединиться идейно и организационно. Она ищет «новые» формы, «новый» подход, создает «новые» версии, делает упор на издание более «популярных» книжек и прибегает ко всякого рода другим приемам и методам, чтобы воздействовать на возможно большее число читателей в капиталистических странах, а также распространить свои версии в странах социализма. При этом идеологически]! фронт империализма выступает под единым и неизменным флагом антикоммунизма, антисоветизма. Все это свидетельствует прежде всего о том, что буржуазная историография, как и в целом буржуазная идеология, переживает кризис, который обостряется в результате притягательной силы социализма¹⁴. Этому способствуют исследования советских историков, историков других социалистических стран и многих прогрессивных авторов в капиталистических странах, чьи труды доходят до широких кругов читателей, разъясняют правду о войне и ее уроках.

Успех в идеологической борьбе за силами мира и прогресса. «За наши взгляды, — говорил В. И. Ленин, — вступается сама история, вступается на каждом шагу действительность» ¹⁵.

Таким образом, особенно отчетливо проявляется стремление буржуазных реакционных историков «переделать» военную историю в угоду конъюнктурным требованиям и идеологическим задачам милитаризма США и других стран НАТО. В то же время нельзя не видеть, что приемы и формы изложения исторического материала в трудах многих буржуазных авторов стали более гибкими, утонченными, сглаженными, а подрывные идеи — более приукрашенными.

* * *

Одна из основных задач буржуазной историографии состоит в том, чтобы снять ответственность за возникновение второй мировой войны с крупнейших монополий, которые определяли содержание и направляли империалистическую политику правительств и государственных деятелей. При этом применяются самые изощренные методы фальсификации, чтобы не дать людям ознакомиться с фактами об ответственности империализма за возникновение второй мировой войны, чтобы оправдать мюнхенскую политику правящих кругов западных держав, свалить вину на одного Гитлера или даже на Советское правительство.

Английский историк Дж. Батлер всю вину за развязывание войны перекладывает на Гитлера и нацистский режим¹⁶, умалчивая о том, что определенная часть этой вины падает на тогдашние правительства Англии, Франции и США. Другой английский историк — Тревор-Ропер — виновником войны вообще считает одного лишь Гитлера: «Он замышлял ее, он готовил ее, он выбрал момент для ее начала...» ¹⁷

Американский историк С. Сульцбергер рисует предвоенную обстановку: «Германия и Россия боролись за лидерство»; Франция «отсиживалась за линией Мажино»; в Лондоне «царили туман и растерянность»; США, «занятые своими внутренними проблемами... были безразличны к делам Европы» ¹⁸.

Эта фальсификация имеет целью обелить тогдашние правительства Англии и Франции, совершившие предательскую мюнхенскую сделку. Они всемерно помогали Гитлеру вооружаться, рассматривая фашистскую Германию как «оплот против коммунизма». Монополистические круги США также не были «безразличными к делам Европы», а, наоборот, активно Помогали восстановлению и расширению германского военно-промышленного комплекса, превращая Германию в арсенал антикоммунизма. Американское правительство закулисно способствовало заключению мюнхенского соглашения, не мешало Гитлеру в разработке и осуществлении разбойничьих планов. Именно Советский Союз не хотел войны и активно боролся за ее предотвращение, принимал меры к тому, чтобы обуздать фашистских агрессоров и организовать нм коллективный отпор.

В буржуазной историографии можно встретить в отдельных случаях критические замечания по поводу деятельности правительств и государственных деятелей западных держав, но не за отказ от политики коллективной безопасности, а за то, что они допустили возникновение воины между Германией и западными державами. Критика направлена не на содержание, а на методы осуществления политики.

Существует также концепция об общей ответственности за возникновение второй мировой войны. Так, западногерманский историк Г. Якобсен, не отрицая виновности Германии, соглашается и с теми, кто виновниками считает Англию и Францию, и тут же утверждает, что «часть вины за войну падает на Советский Союз»¹⁹. Концепция об общей ответственности отражена и в книге американского историка М. Галлахера «Советская историография второй мировой войны».

Как известно, в августе 1939 г. между западными державами и Советским Союзом происходили переговоры о заключении военной конвенции с целью создания заслона против гитлеровской агрессии. Эти переговоры были сорваны, но, утверждает М. Галлахер, «виноваты в этом все»²⁰. Тем самым М. Галлахер пытается снять ответственность за срыв переговоров с тогдашних правительств Англии и Франции. Документы же о переговорах военных миссий СССР, Англии и Франции в Москве в августе 1939 г., опубликованные в журнале «Международная жизнь» (№ 2 и 3, 1959 г.), устанавливают, что англо-франкосоветские переговоры были сорваны исключительно по вине правящих кругов Англии и Франции.

Именно западные державы сорвали все попытки Советского Союза организовать коллективную безопасность в расчете на то, что им удастся столкнуть Германию и Советский Союз один на один, а самим остаться в качестве наблюдателей.

Перед буржуазными историками поставлена задача идеологически подготовить народы капиталистических стран к воине против СССР, убедить их в «слабости» Советских Вооруженных Сил, в возможности достижения победы над социалистическими странами — членами организации Варшавского Договора. Этой цели служит фальсификация всемирно-исторической роли Советского Союза в разгроме фашистской Германии.

В годы войны руководители США и Англии признавали решающую роль СССР в достижении победы над гитлеровской Германией. У. Черчилль в личном послании к И. В. Сталину 27 сентября 1944 г. писал о том, что «именно русская армия выпустила кишки из германской военной машины»²¹. Широко известны аналогичные высказывания Ф. Рузвельта. Сегодня империалистическая пропаганда всячески стремится принизить исторические заслуги Советских Вооруженных Сил перед всем человечеством, вытравить из сознания народов чувства благодарности и уважения к армии-освободительнице.

Американский историк Г. Смит в книге «Американская дипломатия в годы второй мировой войны. 1941 — 1945» критикует Рузвельта за переоценку России и ее вклада в войну²². Американский генерал О. Брэдли поступил более цинично. Советский героизм он представил в своих мемуарах как «легенду военного времени...» ²³

Замалчивание побед Советской Армии имеет целью зачеркнуть в сознании народов память о решающей роли Советского Союза в разгроме фашистской Германии и в освобождении порабощенных народов Европы от гитлеровской тирании.

На Западе имеет хождение версия о равной роли основных участников антигитлеровской коалиции в разгроме фашистской Германии. Американский историк М. Мэтлофф, например, приравнивает победы союзников в Северной Африке и на острове Гуадалканал к победе Советской Армии на берегах Волги²⁴. Аналогично поступил английский историк П. Янг, с той лишь разницей, что остров Гуадалканал, на котором не было английских войск, заменил высадкой англо-американских войск под командованием американского генерала Д. Эйзенхауэра в Алжире и Марокко. Он пишет, что «коренной перелом произошел в те ноябрьские дни 1942 г., когда Монтгомери вышел победителем в битве за Эль-Аламейн, когда Эйзенхауэр со своими войсками высадился в Африке, когда русские после исторической обороны окружили немцев на берегах Волги»²⁵.

Вышеупомянутый Тревор Дюпуи излагает историю второй мировой войны таким образом, чтобы у читателя создавалось впечатление, будто судьба войны зависела прежде всего от боевых действий американо-английских войск. В первом томе Сталинградская битва по значению поставлена после наступления 8-й английской армии у Эль-Аламейна²⁶. Во втором томе описанию наступательных операций Советской Армии зимой и летом 1944 г. отведено всего полторы страницы. В книге ни слова не говорится о мужестве, стойкости советских воинов. Зато гитлеровским генералам расточаются похвалы. Главной причиной поражения немецко-фашистских войск объявляется бездарность Гитлера как полководца.

Аналогично поступает Э. Цимке, расхваливая битого под Сталинградом и Курском гитлеровского генерала Манштейна за «военный талант»²⁷. С откровенным восхищением Цимке описывает действия немецко-фашистских войск, объясняя их поражения ошибками Гитлера, который якобы не считался с мнением верхушки профессиональных военных. Через всю книгу Цимке проводит мысль о том, что советская победа над Германией была де лишь «счастливым развитием второй мировой войны»²⁸, вкладывая в этот тезис мысль о случайности нашей победы. Для американской историографии это новый мотив, заимствованный у реакционных историков ФРГ.

Совершенно очевидно, что фальсифицированная история войны призвана прежде всего служить оправданию политики правящих кругов США, вступивших в опасный альянс с боннскими милитаристами.

Говоря о поворотных пунктах войны, Мэтлофф, Янг, Селби и другие буржуазные историки, как правило, избегают сравнивать силы, участвовавшие на фронтах второй мировой войны со стороны СССР и со стороны США и Англии. Оно и понятно: 4,5 немецких и 10 итальянских дивизий — в Северной Африке и 197 немецких и 11,5 итальянских дивизий — на советско-германском фронте — таково было соотношение сил к 1 ноября 1942 г. Из этого сравнения вытекает единственный вывод о весьма скромном значении военной кампании в Северной Африке для хода и исхода второй мировой войны. Военные действия в районах Тихого океана, удаленных на многие тысячи километров от японской метрополии, были небольшого масштаба. На остров Гуадалканал, например, в августе 1942 г. высадилось всего лишь 1,5 американской пехотной дивизии.

Поворотным пунктом борьбы против фашистских агрессоров в период второй мировой войны были битвы под Москвой, на Волге и под Курском. «Разгром немцев под Москвой явился началом коренного поворота в ходе войны»²⁹, а затем советский народ под руководством Коммунистической партии «добился в 1942—1943 гг. перелома в ходе войны»³⁰.

В последние годы в буржуазной историографии предпочтение оказывается концепции о решающей роли во второй мировой войне вооруженных сил США и Англии, которые якобы определили исход второй мировой войны. Подход к этой концепции Паттисон сформулировал в следующих выражениях: «Нельзя согласиться, как утверждают русские, что Красная Армия была главным архитектором победы во второй мировой войне»³¹. Сама концепция о «главном архитекторе» внушается читателям разными способами. Например, авторы книги «Важнейшие решения»³² излагают целый ряд решений военных и политических руководителей, которые якобы решили исход войны и «направляли стремительный бег истории». В книге нет ни одной главы о советско-германском фронте. Все главы посвящены операциям в Северной Африке, Италии, Западной Европе и на Тихом океане.

Большинство авторов, обслуживающих интересы монополистической буржуазии, пытаются создать впечатление о решающем вкладе США и Англии тем, что в своих книгах пишут о сражениях на Западе, «забыв» о битвах на советско-германском фронте. X. Болдуин, например, в книге «Битвы проигранные и выигранные» в число значительных битв второй мировой войны включил только одну битву, которая проходила на советско-германском фронте,— Сталинградскую. Кстати, и ее он оценивает как событие, имевшее значение только для советско-германского фронта. Тенденциозность выражена в названии главы: «Сталинград — не поворотный пункт войны». Р. Атнап, расписывая наступательные операции американских вооруженных сил как якобы решающие для исхода всей второй мировой войны³³, даже не упоминает о битвах под Москвой и Сталинградом.

Многие буржуазные историки, занимающиеся стратегическими проблемами второй мировой войны, создают сложную и запутанную картину стратегического планирования, чтобы тем самым произвести впечатление о стремлении и желании руководителей США и Англии ускорить окончание войны в Европе. Так, например, в официальных изданиях по истории второй мировой войны большое внимание уделяется описанию всякого рода военных планов с громкими кодовыми названиями. Американские историки Мэтлофф и Снелл разбирают 22 плана операций на 1941 — 1942 гг. Английский историк Дж. Батлер описывает 32 плана операций на 1940—1941 гг., а в соавторстве с Дж. Гуайером — 38 операций на 1941 —1942 гг.³⁴. Многочисленные планы, по замыслу английских и американских издателей, должны поразить воображение читателей и создать преувеличенное представление о тех усилиях, которые предпринимало американо-английское командование в ходе войны.

В новейшей военно-исторической литературе США и Англии авторы подробно излагают детали, факты, споры и внешние противоречия, тщательно описывают процесс планирования, но избегают обобщений, выводов, анализа внутренних причин срыва активных действий на главном стратегическом направлении — непосредственно против Германии. Дж. Батлер, например, пишет, что «операции против Германии всегда занимали центральное место в англо-американских планах»³⁵. Если иметь в виду только планирование, то действительно военные руководители США и Англии разрабатывали в 1942— 1943 гг. различные варианты стратегических планов по форсированию Ла-Манша. Но суть дела заключается в том, что эти планы оставались лишь учебными разработками. Многие из них, например, такие важнейшие по замыслу, как «Раундап» и «Следжхаммер» по подготовке и вторжению англо-американских сил через Ла-Манш в 1942—1943 гг., составлялись не для выполнения, а для истории.

Дж. Батлер в той же книге, английское издание которой относится к 1964 г., пытается убедить читателей, что операции против Германии не только планировались, но и претворялись в жизнь в 1942 г. В подтверждение этого он ссылается на высадку американо-английских войск в Северо-Западной Африке, причиной которой «стремление Рузвельта и Черчилля начать операции против Германии в 1942 г. ...»³⁶. Но еще за 16 лет до издания официальной английской «Истории второй мировой войны» Дж. Фуллер на основе неопровержимых фактов доказал, что, когда высаживались войска США и Англии, «войск стран оси не было ни в Марокко, ни в Алжире, ни в Тунисе...»³⁷. Поэтому нет никаких оснований английским официальным историкам поправлять историю.

Гитлеровская клика считала Советский Союз основным препятствием для достижения мирового господства. Поэтому именно на советско-германском фронте действовали главные силы гитлеровской военной машины. «Гитлер, — признает С. Сульцбергер, — бросил против России самую сильную во всей истории армию»³⁸. однако буржуазные историки в лучшем случае дальше этого не идут. Напрасно искать в их трудах конкретные сравнительные цифры, которые позволили бы определить действительную роль фронтов и вклад каждого из участников антигитлеровской коалиции в достижение победы над фашистской Германией.

Главные силы немецко-фашистской армии были брошены против СССР не только в начале войны. На протяжении всей войны против Красной Армии сражалась основная часть сухопутных войск вермахта. Вот неоспоримые факты³⁹.

Таблица 1

Дата	Общее число нем.-фаш. дивизий	Количество дивизий  на сов.-герм. фронте	% к общему числу	Количество дивизий на других фронтах  (в Северной Африке, Италии и Западной Европе)	% к общему числу
От начала войны до 1 января 1944 г.....	От 217,5 до 318	От 153 до 201	От 70,3 до 63,2	От 2 до 19,5	От 0,9 до 6,2
К 1 июня 1944 г.	326.5	181,5	55,6	81,5	25
К 1 января 1945 г.	314.5	179	57	107	34

Из таблицы следует, что на протяжении самых трудных дет войны на советско-германском фронте действовало две трети всех дивизий фашистской Германии, причем самых отборных дивизий. До конца войны самые лучшие немецко-фашистские дивизии направлялись на советско-германский фронт.

Красная Армия перемолола основные силы сухопутных войск фашистской Германии — 506,5 дивизии, кроме того, 100 дивизий ее сателлитов. Англо-американские союзники разбили в Северной Африке, Италии и Западной Европе не более 176 дивизий⁴⁰. Из общих потерь в 13,6 млн. человек гитлеровцы потеряли на советско-германском фронте 10 млн. человек Боевые потерн немецко-фашистских ВВС на советско-германском фронте составили более половины всех потерь Люфтваффе за годы второй мировой войны.

Бесспорно, что в Западной Европе в 1944 г. американо-английские войска отвлекали на себя значительное количество немецко-фашистских дивизий. Определенное значение имела материальная помощь и разгром, по оценке английского историка Алана Кларка, «некоторой части сил противника» ⁴¹ в результате участия в антигитлеровской коалиции США и Англии. Однако «этот вклад имел отнюдь не решающее значение» ⁴². Историческая правда заключается в том, что «именно советский народ, его героическая армия вынесли основную тяжесть воины, сыграли решающую роль в победе над гитлеровской Германией»⁴³.

* * *

Все большее подчинение историографии второй мировой войны интересам агрессивных монополистических кругов происходит и в ФРГ. В своем подавляющем большинстве западногерманские историки принадлежат к реакционному направлению и приспосабливают оценку прошлых событий к нынешним требованиям боннских реваншистов, настойчиво претендующих на ведущую роль в НАТО.

Можно выделить два важнейших направления фальсификации второй мировой войны в ФРГ: во-первых, стремление убедить немцев в «случайности» поражения Германии, чтобы таким способом восстановить «честь» вермахта, и, во-вторых, попытки отделить Гитлера от немецко-фашистского генералитета, чтобы тем самым реабилитировать германский генеральный штаб.

Тезис о случайности поражения не нов. После первой мировой войны 1914—1918 гг. такую же точку зрения проповедовал кайзеровский генерал Гофман в книге «Война упущенных возможностей». По его пути последовал гитлеровский генерал Манштейн, выпустивший в 1955 г. книгу «Утерянные победы».

Говоря об «упущенных возможностях» в прошлой войне, Манштейн и другие гитлеровские генералы стремятся перекинуть мостик к «возможностям в будущем». Цель подобных рассуждений очевидна: убедить западных немцев в том, что «войну выиграл не Советский Союз, а проиграл Гитлер», что в прошедшую войну была возможность сокрушить социализм, но этого не случилось в силу допущенных со стороны Гитлера ошибок; внушить мысль, что такая возможность остается на будущее, если не допустить ошибок в подготовке и ведении войны.

В течение многих послевоенных лет бывшие гитлеровские генералы вообще задавали тон в буржуазной историографии Западной Германии. Нужно отметить, что их мемуары и исследования, как правило, отличаются грубой апологетикой германской военщины.

За последние годы в западногерманской реакционной историографии второй мировой войны возникли новые тенденции, которые наиболее полно выражены в военно-исторических исследованиях Якобсена, Майер-Велькера, Ровера, Краусника, Гюммельхена, Хилльгрубера, Клее, Хубача, Форстмайера и других. Эти историки считают необходимым отказаться от приемов, применявшихся фальсификаторами в генеральских мундирах, особенно при объяснении причин поражения германского империализма во второй мировой войне. Обветшалые легенды о виновности в поражении Германии лишь одного Гитлера, являвшегося дилетантом в военном деле, о «генерале-грязи» и «генерале-холоде» уже не вызывают доверия среди населения ФРГ. Вот почему правящие круги Западной Германии выдвинули новых людей в области военной историографии. А цели их прежние: подчинить историографию нуждам антикоммунистической пропаганды, идеологически подготовить агрессию против социалистических государств, поставить военную историографию на службу милитаризации общественной жизни ФРГ, доказать возможность «другого исхода» войны.

В отличие от исследователей «старой школы» Якобсен и другие широко используют документы и пытаются тем самым придать выводам и оценкам внешне объективный вид.

Чтобы вызвать доверие к своим работам, историки «новой школы» заявляют, что они якобы полностью независимы от политики правящих кругов боннского государства. Форстмайер, например, стремится убедить в том, что «западного историка профессиональная этика обязывает оберегать неприкосновенность исторической науки от всякого политического давления...». Однако это далеко не так. Западногерманская военная историография подчинена интересам крупнейших монополий ФРГ, которые по скрытым каналам субсидируют написание и издание нужных работ.

Деятели «новой школы» пользуются полным доверием военных руководителей ФРГ. Якобсен, например, успешно служил в командной школе бундесвера. Хубач пользуется настолько большим доверием бундесвера, что ему в 1962 г. разрешили в числе избранных присутствовать на маневрах НАТО. Книга самого Форстмайера о ликвидации кубанского плацдарма в 1943 г. издавалась обществом военных исследований, которое тоже имеет тесные связи с военно-историческим управлением министерства обороны ФРГ.

В начале 1967 г. в Западной Германии по телевидению был показан клеветнический фильм «Процесс поджигателей рейхстага». В защиту фальсификаторов, которые создали этот фильм, выступил директор мюнхенского института современной истории Хельмут Краусник, пытаясь доказать непричастность нацистов к поджогу рейхстага. Как оказалось, это не было случайностью для историка «новой школы». Краусник был членом нацистской партии с января 1932 г.⁴⁵.

Концепции историков «новой школы» имеют двойственный характер. Например, Якобсен, с одной стороны, возлагает на Гитлера и его режим главную ответственность за поражение, маскируя истинную роль монополистов и генералитета; с другой — проявляет стремление найти возможность для оправдания Гитлера и его режима по линии общности классовых интересов империалистов в борьбе против коммунизма.

Объясняя причины поражения Германии во второй мировой войне, Якобсен начинает с многообещающего заявления, что «Гитлер и его режим никогда не могли бы выиграть войну», что «в политическом отношении они проиграли ее еще до того, как раздался первый выстрел...». Но из этого отнюдь не делается вывод о закономерном характере разгрома фашистской Германии. Поражения, утверждают Якобсен и другие представители «новой школы», можно было бы избежать при условии продолжения после 1933 г. внешней политики Веймарской республики с ее «западной ориентацией». Так буржуазные историки ФРГ «обосновывают» вступление Западной Германии в агрессивный Североатлантический блок.

Если представители «старой школы» всю вину за поражение возлагают на одного Гитлера, то Якобсен и другие распространяют ее на германский народ. Цель заключается в том, чтобы помешать разоблачению преступной политики германских монополистов, которые посредством Гитлера и фашистского режима осуществляли подготовку и развязывание второй мировой войны.

Представители «новой школы» по-прежнему отрывают генералитет от Гитлера, чтобы облегчить тем самым политическую реабилитацию германского генерального штаба. Например, Якобсен и Ровер предоставили бывшему гитлеровскому генералу Р. Гофману в сборнике статен «Решающие сражения второй мировой войны» ⁴⁵ возможность повторить старую басню о непричастности германского генерального штаба к разработке гитлеровских планов завоевания мирового господства. Правда заключается в том, что германские генералы не были простыми приказополучателями, они были активными соучастниками в подготовке войны и в разработке агрессивных военных планов гитлеровской клики. Генеральный штаб и фашистская партия тесно сотрудничали друг с другом в достижении общих целей. Они являлись двумя руками германского империализма.

Германскому генералитету были по душе захватнические планы Гитлера. Генералы порой возражали по ряду частных вопросов при разработке и осуществлении тех или иных операций, но они всегда поддерживали принципы и методы агрессии и разбоя. По коренным принципиальным вопросам между Гитлером и генералитетом серьезных расхождений не было. Руководители германских вооруженных сил — Кейтель, Браухич, Йодль, Гальдер — «были в это время горячими поклонниками Гитлера»⁴⁶. Только не считаясь с историческими фактами, западногерманский историк Лут пытается убедить в том, что «генеральный штаб был в цепях» ⁴⁷. Без активного участия германского генерального штаба с его новыми стратегическими концепциями агрессивные планы Гитлера были бы отвлеченными и бесплодными.

Известно, что Гитлер и его генералы осуществление плана «молниеносной» войны против СССР связывали с захватом Москвы. Поражение немецко-фашистских войск под Москвой означало провал этой авантюры. Нереальность расчетов Гитлера на блицкриг в России признает и Гофман. Он отмечает, что «сила русских оказалась совсем иной, чем ее представляло германское руководство, особенно Гитлер. Уже в летне-зимних боях ОКХ и командование войск осознали, что действует совсем другой противник, чем в прежних походах против Польши, Франции и на Балканах»⁴⁸.

Это признание понадобилось Гофману вовсе не для того, чтобы предупредить западногерманских реваншистов, что, если они попытаются развязать новую мировую войну, их ждет участь Гитлера. Его заботит другое: во что бы то ни стало доказать, что фашистская Германия могла выиграть войну. Вся беда, видите ли, заключалась лишь в том, что военное руководство «с недостаточными силами ринулось на в высшей степени рискованное предприятие»⁴⁹. Нетрудно понять, что этот тезис выдвинут в угоду боннским милитаристам, чтобы подбодрить генералов бундесвера, мечтающих о реванше.

Самым убедительным свидетельством дальнейшего движения буржуазной историографии вправо является возникновение и расцвет неонацистской литературы в ФРГ (со второй половины 60-х годов). Это явилось результатом прямой заинтересованности крупнейших монополий ФРГ. Главные неонацистские идеи пересмотра границ, оправдания мюнхенского сговора, антикоммунизм, апологетика гитлеризма все шире проникают в общую методологию господствующего направления. В объемистой книге «Вынужденная война», изданной в ФРГ, американский профессор Д. Хогган откровенно извращает исторические факты, открыто восхваляет политику Гитлера, выгораживает фашистскую Германию в интересах нынешнего военно-политического союза американского и западногерманского милитаризма.

В ряде случаев неофашистские авторы также прибегают к камуфляжу, маскировке. Они менее изворотливы, их методы более примитивны в сравнении с представителями «новой школы». Но их объединяет идейное родство, общая историческая концепция всего реакционного направления в историографии ФРГ. В целом реакционные буржуазные историки остаются учеными приказчиками класса капиталистов. Даже наиболее умеренные из них не могут по главным проблемам дать правильные выводы и решения. По своему идейному содержанию их работы служат одним и тем же реваншистским целям. Однако в ряде случаев в их работах можно встретить и ценный фактический материал и верные частные суждения. Поэтому ни одно серьезное научное исследование по истории второй мировой войны не может обойтись без широкого привлечения буржуазной литературы, публицистики и документальных источников при условии их критического анализа.

* * *

XXIII съезд КПСС поставил в качестве одной из важнейших задач нашей партии усиление борьбы с буржуазной идеологией. «...Буржуазия клевещет на нас неустанно всем аппаратом своей пропаганды и агитации...»⁵⁰,— говорил В. И. Ленин в 1920 году. Сегодня империалистическая буржуазия во много раз увеличила наемный аппарат пропаганды, а ее методы стали еще более изощренными и коварными. Усилия империалистов все больше направляются на подрывную политическую и идеологическую борьбу против социализма. О новой волне идеологических диверсий империализма против социалистических стран свидетельствует обильный поток военно-исторических изданий в США, ФРГ и Англии. В англо-американской историографии сделан новый сдвиг в сторону все большей фальсификации; она, по существу, объединилась с западногерманскими реваншистами в попытке переделать историю второй мировой войны и переоценить ее уроки.

Огромный пропагандистский спрут империализма, охвативший весь капиталистический мир, пытается просунуть свои грязные щупальца и через рубежи содружества социалистических стран. Вот почему в резолюции XXIII съезда КПСС с особой силой говорится о необходимости «разоблачения идеологических диверсий империализма против Советского Союза и других социалистических стран» ⁵¹.

Историография второй мировой войны является одним из участков фронта идеологической борьбы двух противоположных общественных систем. Определенный вклад в эту борьбу вносят и советские военные историки, исследователи из братских социалистических государств и прогрессивные ученые других стран.

Только в СССР опубликовано более 10 тыс. книг и журнальных статей, посвященных Великой Отечественной и второй мировой войнам⁵².

Марксистская историческая наука противопоставляет буржуазной историографии принципиальное и объективное изучение событий, фактов, закономерностей второй мировой войны. На этой основе она устанавливает действительные причины поражения фашистской Германии и оценивает вклад каждого из участников антигитлеровской коалиции в разгром третьего рейха. Советские военные историки видят свою задачу в том, чтобы разоблачать фальсификации и искажения второй мировой войны, давать решительный отпор попыткам реакционной буржуазной историографии принизить роль Советского Союза и его Вооруженных Сил в достижении всемирно-исторической победы над гитлеровским фашизмом, «вести наступательную борьбу против буржуазной идеологии...».

Правильное освещение истории второй мировой войны и предшествовавшего ей периода имеет огромное научное и политическое значение, так как помогает народам извлечь весьма поучительные уроки.

Уроки прошлого вооружают народы в деле борьбы с угрозой развязывания новой агрессии западногерманскими реваншистами. Было бы неправильным считать, что нынешний агрессивный курс правящих кругов международного империализма в отношении Советского Союза и других социалистических стран — явление, возникшее в послевоенный период. Этот курс является продолжением всего предвоенного периода развития империализма.

Вступив в коалицию с СССР против общего врага, правящие круги США и Англии на протяжении всей второй мировой войны сохраняли идейную и в определенной степени политическую враждебность к Советскому Союзу. В. И. Ленин обращал внимание на тот факт, что «ту самую политику, которую известная держава, известный класс внутри этой державы вел в течение долгого времени перед войной, неизбежно и неминуемо этот самый класс продолжает во время войны, переменив только форму действия» ⁵³.

Методологические указания В. И. Ленина позволяют установить закономерное продолжение антисоветской политики правящих кругов США и Англии в иных формах в ходе второй мировой войны, несмотря на их участие в антигитлеровской коалиции совместно с Советским Союзом.

Политические цели оказывали непосредственное влияние на планирование и ведение войны. Изучение политики и стратегии США и Англии в их неразрывном единстве позволяет наиболее убедительным образом раскрыть:

— влияние политических целей на военную стратегию;

— особенности стратегического планирования и характер ведения военных действии на театрах войны;

— саботаж открытия второго фронта в Западной Европе в 1942-1943 гг.;

— фальсификацию истории второй мировой войны в буржуазной реакционной историографии.

Эти целевые установки положены в основу написания данной монографии, которая представляет собой военно-политический очерк военных действий на сухопутных фронтах в Западной Европе и бассейне Средиземного моря в 1939—1945 гг. Автор ставил себе целью показать также влияние решающих побед Красной Армии на стратегическую обстановку на второстепенных фронтах второй мировой войны.

Примечания:

¹ См. «Коммунист», 1965, № 7, стр. 5.

² В русском переводе см: Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941. М., Изд-во иностр. лит., 1959; Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942. М., Воениздат, 1967; Дж. Эрман. Большая стратегия. Август 1943 — сентябрь 1944. М., Воениздат, 1958; Дж. Эрман. Большая стратегия. Октябрь 1944 — август 1945. М., Воениздат, 1958

³  См. T. Duрuу. The Military History of World War II. Vol. 1—16 New York. 1962-1966.

⁴ E. Ziemke. Stalingrad to Berlin. The German Defeat in the East Waschington, 1968. M. Mackintoch. Juggernaut. (A History of the Soviet Armed Forces.) London, 1967. R. Garthoff. Soviet Military Policy. A Historical Analysis. New York, 1966.

⁵ A. Clark. Barbarossa. The Russian-German Conflict 1941—1945. London, 1966. J. Selby. The Second World War. London, 1967. C. Rуan. The Last Battle. New York, 1966. T. Higgins. Hitler and Russia. The Third Reich in a two-front War 1937—1944. New York, 1966.

⁶ Н. Baldwin. Battles Lost and Won. Great Compaings of World War II. New York, 1966. C. Sulzberger. The American Heritage. Picture History of World War II. New York, 1966

⁷ A. Taylor. The Origens of the Second World War. London, 1961.

⁸ P. Палм Датт. Проблема современной истории. Перевод с английского. М., издательство «Прогресс», 1965, стр. 52.

⁹  Международное Совещание коммунистических и рабочих партий в Москве.

¹⁰ Н. Реасоск. A Modern European History. London, 1966, p. 191.

¹¹ H. Peасоск. A History of Modern Britain 1815—1968. London, 1968, p. 252

¹² Cm. „Daily World” Jannuary 24, 1970, p. 8.

¹³   В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 352.

¹⁴ Международное Совещание коммунистических и рабочих партии. Документы и материалы, стр. 308.

¹⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 12, стр. 65.

¹⁶ См. Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941. Перев. с англ. М., Изд-во иностр. лит., 1959, стр. 24.

¹⁷ Н. Trevor-Roper. Hitler’s War Directiives 1939—1945. London, 1964, p. XIII.

¹⁸ C. Sulzberger. The American Heritage, p. 42.

¹⁹ «Правда» 9 мая, 1964

²⁰ М. Gallagher. The Soviet History of World War II. New York, 1963, p. 5.

²¹ Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941- 1945 гг. Т. 1. М., Госполитиздат. 1957. Стр. 260 (далее цитируется сокращенно: Переписка…)

²² См. G. Smith. American Diplomacy during the Second World War. New York, 1965.

²³ О. Брэдли. Записки солдата. Перев. с англ. М., Изд-во иностр. лит., 1957, стр. 548.

²⁴ См. М. Мэглофф. От Касабланки до «Оверлорда». Перев. с англ. М., Воениздат, 1964, стр. 21.

²⁵ P. Young World War 1939—1945. London, 1966. p. 246.

²⁶ См. T. Dupuy. The Military History of World War II. New York, 1962. p. 38

²⁷ Е. Ziemke. Stalingrad to Berlin: The German Defeat in the East, p. 286.

²⁸ Там же. p. VII

²⁹ 50 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Тезисы ЦК КПСС, стр. 19.

³⁰ Там же, стр. 20.

³¹ Е. Ziemke. Stalingrad to Berlin: The German Defeat in the East, p. V.

³² Важнейшие решения. Сборник статей. Перев. с англ. М., Воениздат, 1964.

³³ R. Athean. World War II. New York, 1963. p. 1296-1297

³⁴ См. Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь. 1941, стр. 537; Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942. Перев. с англ. М., Воениздат, 1967, стр. 521—522.

³⁵ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 429.

³⁶ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 429.

³⁷  См. Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 317.

³⁸ C. Sulzberger. The American Heritage. p. 249

³⁹ См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941—1945 гг. Краткая история. М., Воениздат, 1965, стр. 556.

⁴⁰ См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945 гг. Краткая история, 1965. с. 557

⁴¹ A. Clark. Barbarossa. The Russian-German Conflict 1941—1945.  London, 1966, p. XIX.

⁴² Там же.

⁴³ 50 лет Великой революции. Тезисы ЦК КПСС, стр. 20.

⁴⁴ См. «Правда», 23 апреля 1967 г.

⁴⁵ «Entscheidungsschlachten des zweiten Weltkrieges» Frankfurt am Main, 1960.

⁴⁶ R. Seht. Operation Barbarossa. London, 1964, p. 38

⁴⁷ R. Luth. Gedanken liber vierzig Jahre Weltgeschichte. Wien, 1957, S. 134.

⁴⁵ «Entscheidungsschlachten des zweiten Weltkrieges». S. 181

⁴⁶ Там же

⁵⁰ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 399.

⁵¹ «Правда», 9 апреля 1966 г.

⁵². Вторая мировая война. Книга первая. М. 1966, с.14

⁵³ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 32, стр. 79.

ГЛАВА I

МЮНХЕНСКАЯ ПОЛИТИКА США, АНГЛИИ И ФРАНЦИИ - ПОЛИТИКА НАТРАВЛИВАНИЯ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

1. МЮНХЕНСКИЙ СГОВОР

В предвоенные годы правящие круги Англии, Франции и США делали Гитлеру одну уступку за другой, чтобы только направить германскую агрессию в одну сторону — против Советского Союза. Эта политика привела к захвату гитлеровцами Австрии, к отклонению всех предложений Советского правительства об организации коллективной безопасности в целях совместного отпора фашистской агрессин и к заключению позорных мюнхенских соглашений.

В сентябре 1938 г. премьер-министры Англии и Франции Н. Чемберлен и Э. Даладье встретились в Мюнхене с Гитлером и Муссолини и, осуществляя замысел класса капиталистов западных держав (США, Англии и Франции), согласились на присоединение Судетской области Чехословакии к фашистской Германии в «надежде, что Германия и Россия будут воевать друг с другом и истощат себя»¹. Они рассчитывали в этом случае играть роль «третьего радующегося». Антисоветская политика западных держав, получив свое вполне законченное оформление в Мюнхене, стала называться мюнхенской политикой.

Мюнхенская политика западных держав имеет глубокие корни. Первая мировая война 1914—1918 гг. не только не разрешила империалистических противоречий между капиталистическими странами, но в еще большей степени углубила и обострила эти противоречия. Продолжавшаяся неравномерность развития капитализма привела к новому изменению соотношения сил между империалистическими государствами, причем противоречия внутри капиталистического лагеря развивались не только между державами-победительницами и побежденными в первой мировой войне, но и между самими державами-победительницами.

28 июня 1919 г. Англия, Франция и США заставили побежденную Германию подписать Версальский мирный договор. Этот договор не только закреплял передел мира в их пользу, но и создавал предпосылки для новой мировой войны.

В Версальском мирном договоре отразились все противоречия капитализма.

Еще тогда В. И. Ленин обратил внимание на тот факт, что «порядок, который держится Версальским миром, держится на вулкане...»². К Уже в тот период державы-победительницы стремились использовать германский милитаризм в качестве ударной силы в борьбе против Советского Союза. Черчилль в 1918 г. поставил вопрос перед правительствами США, Англии и Франции: «Не должна ли и Германия вместе с нами принять участие в наведении порядка на огромных пространствах Востока?» ³

Советская Россия не принимала никакого участия в грабительском Версальском договоре с Германией. Она заключила с ней 16 апреля 1922 г. Рапалльский договор, основанный на признании равноправия и суверенитета Германии. В тот период даже консервативные круги германской буржуазии поняли, что, невзирая на различный общественный строй, хорошие отношения между Германией и Советской Россией отвечают жизненно важным национальным интересам немецкого народа. Выражением этого была политика Рапалло. К сожалению, отмечает В. Ульбрихт, рапалльский путь вскоре снова был забыт, и реакционнейшие силы буржуазии заменили его политикой ненависти, вражды и агрессии.

Перейти на путь агрессии против Советской России им помогли американские монополии, принявшие активное участие в возрождении военно-промышленного потенциала германского милитаризма. Громадную роль в этом сыграл план американского банкира Дауэса, имевший еще и другие цели: смягчить противоречия между Германией и западными державами и нейтрализовать Рапалльский договор. План Дауэса (1924 г.) расчистил дорогу иностранному капиталу в германскую экономику. Причем 70% всех капиталовложений принадлежало американским банкирам. Это был подлинно золотой дождь американских долларов, позволивший обновить тяжелую промышленность и военную индустрию Германии.

Замысел правящих кругов держав-победительниц отразил в своем дневнике бывший главнокомандующий американскими оккупационными войсками в Германии генерал Генри Аллен. 15 января 1920 г. он записал в своем дневнике: «Расширение Германии за счет русских территорий сковало бы немцев на длительный период времени и уменьшило бы тем самым напряженность их отношений с Западной Европой». Прошло два года, и в записях Аллена от 24 апреля 1922 г. зазвучали уже требовательные ноты: «Западная Европа должна разрешить расширение Германии на Восток...»⁴

С помощью американского капитала германские империалисты саботировали Версальский договор, а затем финансировали Гитлера и в результате нажили миллионы на изготовлении вооружения для второй мировой войны, чтобы «начать игру сначала». Президент Рейхсбанка Шахт хвастался тем, что он финансировал перевооружение Германии деньгами, которые были получены от держав-победительниц в первой мировой войне.

В период относительной стабилизации капитализма западные державы создали целую систему экономических и политических блоков, «последним из которых является конференция в Локарно и так называемые «гарантийные договоры», острием своим направленные против СССР» ⁵. Локарнские соглашения 1925 г. развивали Версальский мирный договор 1919 г. и план Дауэса 1924 г., возрождавший экономическую мощь германских империалистов.

Согласно Рейнскому гарантийному пакту, являвшемуся основным документом Локарнских соглашений, Германия, Франция и Бельгия обязались сохранять неприкосновенность германо-французской и германо-бельгийской границ, установленных Версальским мирным договором 1919 г., а также соблюдать условия этого договора относительно демилитаризованной Рейнской зоны. Нарушение режима зоны рассматривалось как акт агрессии.

Германский министр иностранных дел Штреземан в 1925 г. торжественно признавал неприкосновенность границ Франции и Бельгии. Английский министр Остин Чемберлен в свою очередь торжественно заверил Францию и Бельгию об английских гарантиях. Но Чемберлен категорически отказался распространить те же гарантии на страны Восточной Европы, в частности на Польшу и Чехословакию. Французские империалисты согласились с требованием Англии не включать в Локарнский пакт гарантии польских и чехословацких границ с Германией⁶.

Английский посол в Берлине лорд д’Абернон разъяснил германскому правительству, что немецкие «границы на Востоке не могут быть долговечными» ⁷. О возможности пересмотра восточных границ Германии говорилось в секретной памятной записке О. Чемберлена от 20 февраля 1925 г.⁸.

Статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Шуберт 12 февраля 1925 г. информировал германского посла в Москве Брокдорфа-Ранцау о том, что «всякое прямое или косвенное признание наших существующих границ на Востоке посредством гарантийного пакта абсолютно исключается» ⁹.

В ходе Локарнской конференции (5—16 октября 1925 г.) Чемберлен прямо говорил германским делегатам, что в случае согласия Германии принять участие в войне против СССР «те, кто разоружил Германию, должны будут опять вооружить ее». Бриан со своей стороны добавил: «Это само по себе очевидно» ¹⁰.

США официально не были представлены на Локарнской конференции, но фактически американские монополии принимали активное и руководящее участие за ее кулисами.

В начале 20-х годов германское правительство пыталось проводить политику балансирования между Западом и Востоком. Штреземан, защищавший интересы крупного капитала, считал, что Россия—«это козырь в нашей игре». Тогда США сделали следующий ход. С целью вырвать Германию из этой игры американские банкиры заявили, что Германия получит американские займы по плану Дауэса лишь в том случае, если она примет участие в Локарнском пакте. 24 июня 1925 г. Ллойд Джордж со своей стороны заявил то же самое.

В Локарно Англия добивалась еще и другой цели — противопоставить Франции сильную Германию и восстановить равновесие сил в Европе, нарушенное в результате первой мировой войны 1914—1918 гг. После подписания Локарнского пакта д’Абернон записал в своем дневнике: «Для Англии это означает восстановление политики равновесия» ¹¹.

С 1 января 1926 г. по настоянию Англии прекратился межсоюзнический контроль над Германией. Германские империалисты получили тем самым возможность свободно вооружаться. В марте 1926 г. статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Шуберт в интервью с известной французской журналисткой Ж. Табуп в минуту откровения приподнял завесу над замыслами правящих кругов Германии. Он заявил, что «Германия, как только она сможет, намерена отвоевать Эльзас и Лотарингию и подготовить реванш!»¹².

В феврале 1933 г. германские монополисты установили в стране фашистскую диктатуру. Германский фашизм вы.ступал «как ударный кулак международной контрреволюции, как главный поджигатель империалистической войны, как зачинщик крестового похода против Советского Союза, великого отечества трудящихся всего мира»¹³.

Приход фашизма к власти «открыл путь к войне»¹⁴. Германские империалисты начали лихорадочную подготовку к агрессивной войне и вскоре перешли к активным действиям.

В октябре 1933 г. Германия вышла из Лиги Наций. По этому случаю один из крупнейших магнатов тяжелой промышленности Рура — Тиссен сказал: «Это мы заставили германское правительство выйти из Лиги наций» ¹⁵.

Гитлер понял, что осуществить программу вооружения он сможет только путем выдержанного до конца антисоветского курса. Поэтому Риббентроп во время беседы с английскими министрами в Лондоне в конце 1934 г. убеждал их в том, что Германия отвергает «всякую мысль о возможности конфликта с Англией»¹⁶. Гитлеровцы умело внушали западным державам, что конфликт может иметь место только с Советским Союзом и только для этой цели осуществляется большая программа вооружения.

10 марта 1935 г. гитлеровский министр авиации Геринг пригласил к себе военных атташе Англии и Франции и сообщил нм, что Германия решила восстановить свою военную авиацию, что решение принято давно и что оно, собственно говоря, уже проведено в жизнь. В подтверждение послышался нарастающий гул авиационных моторов. Военные атташе подошли к окну и увидели в воздухе немецкие бомбардировщики.

Через три дня, 13 марта 1935 г., последовало официальное сообщение о восстановлении германской военной авиации. А еще через три дня, 16 марта 1935 г., в Германии была введена всеобщая воинская повинность под лозунгом «восстановления военного суверенитета Германии». Военное министерство Гитлер переименовал в верховное командование вооруженных сил (вермахт).

В марте 1935 г. фашистская Германия объявила о начале создания современных вооруженных сил, хотя фактически реорганизация осуществлялась «уже по меньшей мере целый год»¹⁷.

Какие же меры предприняли США, Англия и Франция против нарушения гитлеровцами условии Версальского мирного договора в отношении ограничении вооруженных сил Германии? Никаких. Больше того, к величайшему удивлению Гитлера, из Лондона запросили: «Не хочет ли все же Берлин, чтобы английские министры приехали, несмотря на все происшедшее. Это очень ясно показало Гитлеру, что серьезных мер со стороны Англии опасаться нечего...»¹⁸

Через несколько дней, 25 марта 1935 г., английские министры Джон Саймон и Антони Иден, как будто ничего не случилось, приехали в Берлин, чтобы узнать, с какой целью немцы расширяют свою армию и флот. Гитлер заявил им, что он «не намерен гарантировать неприкосновенность существующих границ между Германией, Польшей, прибалтийскими странами и Россией»¹⁹. Гитлер дал ясно понять, что все его планы связаны с подготовкой будущей войны с Советским Союзом. На антисоветскую приманку он поймал крупного хищника. В перерыве, выйдя из комнаты заседаний, Гитлер в радостном возбуждении крикнул ожидавшим в приемной: «Мы установили контакт» ²⁰.

Политическая поддержка Англии позволяла Гитлеру использовать также в своих целях лавирование английской дипломатии между Германией и Францией. И действительно, английская дипломатия оказала немцам немало услуг. В апреле 1935 г. в Стрезе происходила конференция Англии, Франции и Италии по вопросу о нарушении Германией Версальского договора. Английская дипломатия отклонила даже идею возможного применения санкций против Германии.

Вскоре правящие круги Англии пошли на дальнейшие уступки. 18 июня 1935 г. они согласились, чтобы германский военно-морской флот составил 35% от военно-морского флота Британской империи. В отношении подводного флота в англогерманском морском соглашении имелась специальная оговорка, позволявшая Германии довести численность германского подводного флота до 45%, а при известных условиях даже до 100% от численности английского подводного флота.

В послевоенных мемуарах Черчилль объяснил, почему правящие круги Англии согласились на создание германского военно-морского флота. Дело в том, что он «хотя и составит всего треть английского, но будет даже в этих пределах хозяином Балтийского моря»²¹. Американский посол в Берлине Додд 15 июля 1935 г. писал в Вашингтон о том, что абсолютный контроль над Балтикой был главным пунктом в морском соглашении Германии с Англией. Нетрудно усмотреть в этом антисоветскую направленность англо-германского морского соглашения.

Прошло немного времени, и фашистская Германия приступила к ликвидации других статей Версальского договора.

7 марта 1936 г. Гитлер выступил в рейхстаге с заявлением о том, что германские войска будут введены в Рейнскую область. Пока он говорил о своем намерении, немецко-фашистские войска уже занимали все важнейшие города этой области. Заявление Гитлера в рейхстаге имело целью обеспечить отступление на случай активного и быстрого противодействия со стороны Англии и Франции.

Эта предосторожность не была лишена оснований. Франция и Англия имели в то время военное превосходство в силах и средствах над фашистской Германией. Стоило только им проявить решимость, и гитлеровцам пришлось бы отступить.

В феврале 1938 г. Гитлер в беседе с австрийским канцлером Шушнигом признал, что если бы Франция тогда выступила, то германские войска должны были бы ретироваться за Рейн, и, возможно, даже на 60 км. Германские войска заранее получили приказ немедленно отойти за Рейн, если французские войска перейдут границу. Однако западные державы позволили немцам занять Рейнскую область без сопротивления, несмотря на бесцеремонное нарушение Локарнского договора 1925 г. Правда, председатель совета министров Франции Аль-бер Сарро 8 марта 1936 г. заявил по радио, что он не допустит, чтобы Страсбург оказался под огнем немецких пушек.

Но «все это были пустые слова и бесцельное размахивание руками перед лицом свершившегося факта»²².

В начале ноября 1937 г. на совещании в имперской канцелярии Гитлер поставил в известность своих главных советников, что Австрия и Чехословакия должны быть захвачены до 1943 г. Затем Гитлер передвинул дату захвата Австрии на март 1938 г. Бывший заместитель государственного секретаря США Самнер Уэллес пишет, что это произошло «не только вследствие политики умиротворения, проводившейся Англией и Францией, но и вследствие своего убеждения, что Соединенные Штаты не сделают больше никакой попытки задержать его агрессию против остальной части Европы» ²³.

В ноябре 1937 г. в Париж приезжал бывший германский канцлер Папен для выяснения предела французских уступок. Ему не представило большого труда получить доказательства, что руководителей французской политики не интересует ни судьба Австрии, ни судьба Чехословакии. Такое же отношение к Австрии выявили руководители английской политики. Когда Н. Чемберлена предупредили, что Гитлер собирается в самое ближайшее время захватить Австрию, он ответил: «То, что происходит к востоку от Рейна, Англию не интересует» ²⁴.

12 марта 1938 г. немецко-фашистские войска вторглись в Австрию. В результате присоединения Австрии к фашистской Германии ее людские и материальные ресурсы были использованы в агрессивных целях германского милитаризма.

Присоединение Австрии к фашистской Германии не встретило никакого сопротивления ни со стороны австрийских правящих кругов, ни со стороны США, Англии и Франции.

Министр иностранных дел Чехословакии Крофта в телеграмме миссиям Чехословакии в странах Европы, в Турции и США подчеркивал тот факт, что Германия захватила Австрию «при фактической пассивности Запада...» ²⁵. Фланден, в то время министр иностранных дел Франции, заявил: «Не будем проявлять героизм ради Австрии...» ²⁶ США заняли благожелательную позицию. 12 марта 1938 г. германский посол в Вашингтоне Дикгоф лично информировал Хэлла о присоединении Австрии к Германии. К удивлению Дикгофа, Хэлл «не сделал ни одного критического замечания или даже просто неодобрительного замечания»²⁷.

19 марта 1938 г. правительство США преобразовало американскую миссию в Вене в генеральное консульство. Это означало признание захвата Австрии де-факто. 6 апреля 1938 г. США официально признали захват Австрии. Несколько раньше, 2 апреля, признание де-юре объявило английское правительство.

Официальное признание ими «законным» актом захвата Германией Австрии поощряло немецких фашистов на дальнейшие акты агрессии. Началась подготовка к захвату Чехословакии и Польши. О готовящемся предательстве западных держав по отношению к Чехословакии стало ясно уже в апреле 1938 г. 28 апреля посланник Чехословакии в Англии Ян Масарик телеграфировал Крофте о том, что английский министр иностранных дел сказал руководящим представителям печати США следующее: «Судьба Чехословакии предрешена» ²⁸.

Трижды Н. Чемберлен лично посетил Гитлера: в Годесберге, Берхтесгадене и Мюнхене. В Берхтесгадене 15 сентября 1938 г. Чемберлен согласился на требование Гитлера отдать Германии Судетскую область, где чехи построили укрепленные районы, являвшиеся сильными барьерами против немецко-фашистского вторжения.

Чемберлен совершил предательство по отношению к Чехословакии, опираясь на поддержку не только одного Даладье. 30 августа американский посол в Лондоне Джозеф Кеннеди лично довел до сведения Чемберлена, что Рузвельт считает курс его политики правильным²⁹.

18 сентября Чемберлен, Даладье и Боннэ на совещании в Лондоне разработали конкретный план соглашения с Германией и Италией за счет Чехословакии. На другой день чехи получили англо-французский меморандум с требованием согласиться на отторжение жизненно важной части чехословацкой территории в пользу Германии. Чехи, естественно, отказались. 20 сентября чехословацкое правительство заявило, что англо-французские предложения «были выработаны без выяснения мнения представителей Чехословакии. Они направлены против Чехословакии, которая не была даже выслушана...»³⁰. Тогда Чемберлен и Даладье решили предъявить Чехословакии ультиматум. 21 сентября в два часа ночи английский и французский посланники в Праге предприняли ультимативное вмешательство с целью заставить чехов принять предложения их правительств.

22 сентября Чемберлен поехал в Годесберг, где добивался от Гитлера лишь небольшой отсрочки, необходимой для того, чтобы заставить чехословацкое правительство дать свое согласие на ампутацию части страны — Судетской области. Чемберлену нужно было время также и для того, чтобы замаскировать свое предательство по отношению к Чехословакии. Перед общественным мнением своих стран Чемберлен и Даладье выступали с провокационным вопросом: или мир, или война из-за Чехословакии.

На что же рассчитывали Н. Чемберлен и его единомышленники, торгуя свободой и независимостью малых народов? Исчерпывающий ответ на этот вопрос можно найти в ходе переговоров Чемберлена с Гитлером.

В Берхтесгадене требование о выдаче Чехословакии Гитлер мотивировал тем, что она с ее союзами угрожает Германии сорвать ее восточную политику. Чемберлен ответил: предположим, будет сделано так, что «Чехословакия не будет больше вынуждена приходить на помощь России, если на Россию будет совершено нападение... Устранит ли это ваши затруднения?»³¹. В этот вопрос Чемберлен вложил все свои затаенные надежды на то, что Гитлер занят одной лишь восточной проблемой и все дело лишь заключается в создании благоприятных условий для германской агрессии против СССР.

Хэлл оценил миссию Чемберлена «как историческое событие». В правящих кругах США, Англии и Франции называли Чемберлена героем и миротворцем. 21 сентября в журнале деловых кругов США «Анналист» появилась статья, в которой откровенно излагались надежды на то, что передача Восточной Европы в руки Гитлера «приведет в конце концов к столкновению с Россией...».

Американский историк Тагуэлл доказывает, что Рузвельт «поощрял соглашение в Мюнхене»³². Действительно Рузвельт выступил с призывом продолжить переговоры. 26 сентября он обратился непосредственно к Гитлеру, выразив уверенность,, что есть возможность преодолеть разногласия. На следующий день американскому послу в Риме Филипсу было послано для передачи Муссолини личное и конфиденциальное послание Рузвельта с призывом прийти к соглашению путем переговоров. 27 сентября 1938 г. Рузвельт отправил еще одно послание, на этот раз только Гитлеру. Оно содержало предложение о немедленном созыве конференции.

28 сентября 1938 г. Гитлер пригласил Чемберлена, Даладье и Муссолини на следующий день приехать в Мюнхен.

Правящие круги Англии и Франции хорошо знали, что поездка Чемберлена и Даладье в Мюнхен необходима лишь для юридического оформления капитуляции союзников перед Гитлером. Но для обмана общественного мнения в английском парламенте делали вид, что в Мюнхене может быть достигнуто почетное соглашение с Германией. Активное участие в этом принимали лейбористы, поддерживавшие политику Чемберлена. Лидер лейбористов Эттли пожелал Чемберлену «доброго пути». У. Черчилль, пожимая руку премьер-министру, заявил: «Всяческой удачи, Невиль»³³. Рузвельт прислал телеграмму, в которой содержалось только два слова: «Good Man» («Молодец» )³⁴.

Отправляясь в Мюнхен, Чемберлен уже имел в своем портфеле подготовленный текст соглашения о передаче Судетской области Германии.

Конференция открылась 29 сентября. Известный американский журналист Уильям Ширер в книге «Подъем и падение третьего рейха» пишет, что «Чемберлен и Даладье изо всех сил старались попасть в тон Гитлеру и соглашались с ним во всем» ³⁵. В разгар конференции Муссолини предложил конкретный письменный текст, состряпанный в министерстве иностранных дел в Берлине Герингом за день до начала конференции. Текст соглашения «почти полностью воспроизводил требования, которые выдвигал Гитлер в Годесберге...» ³⁶. Даладье «приветствовал предложение дуче», а английский премьер-министр заявил, что «он со своей стороны имел в виду предложить совершенно аналогичное решение»³⁷. Этот текст и был подписан 30 сентября Гитлером, Муссолини, Чемберленом и Даладье.

Представители Чехословакии — посланник в Берлине В. Маетны и сотрудник МИД Г. Масарик — на эту конференцию не были допущены. Они были вынуждены ожидать решения в соседней комнате.

3 октября 1938 г. Чемберлен, предав Чехословакию, заявил в парламенте: «Я ничего не стыжусь» ³⁸. Не постыдилось и руководство лейбористской партии. 30 октября лейбористские лидеры пожертвовали 2 тыс. фунтов стерлингов для оказания помощи Чехословакии. Недорого они оценили свободу народа. Голос протеста депутата парламента коммуниста Вильяма Галлахера против расчленения Чехословакии был встречен в штыки реакционно настроенными депутатами, составлявшими большинство в парламенте.

Французские единомышленники Чемберлена тоже не стыдились, хотя французский министр иностранных дел Аристид Бриан и подписал 16 октября 1925 г. договор с Чехословакией, по которому Франция обязывалась оказать чехам немедленную помощь в случае немецкой агрессии. 15 марта 1938 г. французское правительство заверило Чехословакию, что «в случае нападения Германии оно немедленно окажет помощь, предусмотренную чехословацко-французским договором»³⁹.

11 сентября 1938 г. посол Франции в СССР Кулондр подтвердил, что «решимость французского правительства оказать помощь Чехословакии осталась непоколебимой»⁴⁰. Но деятели западных капиталистических государств только на словах выступали за оказание помощи Чехословацкой республике. Когда пришло время выполнять свои обязательства, французские руководители стали распространять версию о том, что нет «никакой возможности спасти Чехословакию, избежать уничтожения страны пли занятия ее агрессором» ⁴¹. Однако это не соответствовало действительности. На Нюрнбергском процессе военных преступников в 1946 г. бывший начальник штаба вооруженных сил фашистской Германии Кейтель на вопрос представителя Чехословакии: «Напала бы гитлеровская Германия на Чехословакию в 1938 г., если бы западные державы поддержали Прагу», ответил: «Разумеется, нет. В военном отношении мы не были достаточно сильны. Цель Мюнхена состояла е том, чтобы изолировать Россию от Европы, выиграть время и закончить наши военные приготовления» ⁴².

На протяжении многих веков чехи и словаки боролись за свою свободу. Поражение германской коалиции в первой мировой войне привело к образованию свободной и независимой Чехословацкой республики. Понадобилось только три визита Чемберлена к Гитлеру, и она была лишена свободы.

Мюнхенский сговор привел в восторг правящие круги западных стран. Бывший президент США Г. Гувер, который на протяжении всей второй мировой войны был сторонником сговора с фашистскими агрессорами, спешно прибыл в Берлин, посетил фашистского диктатора и поздравил его с мюнхенским соглашением. Руководитель крупнейшей американской компании «Дженерал моторе» Нудсен, выражая настроения американских монополистов, направил Гитлеру поздравительную телеграмму. Как пишет Бонне, Буллит 1 октября 1938 г. «посетил нас в наших департаментах со слезами на глазах, с целой охапкой цветов и передал нам братский и радостный привет Америки»⁴³. Буллит имел право входить в кабинет премьер-министра Даладье в любое время без доклада. По сведениям Додда, «Буллит стал приверженцем фашизма еще до его отъезда из Москвы»⁴⁴, т. е. до сентября 1936 г., когда он был назначен послом во Францию. Галифакс выразил благодарность правительству США за вмешательство, которое «произвело очень сильное воздействие на ход событий» ⁴⁵. Рузвельт одобрил все действия государственного департамента за время подготовки и осуществления мюнхенского соглашения. Государственный секретарь Хэлл на другой день после мюнхенской капитуляции направил американским послам в Париже, Берлине и Лондоне «поздравления с их успешной работой»⁴⁶. Гитлер был настолько доволен ролью американских посредников, что наградил Генри Форда большим крестом германского орла.

В подготовке мюнхенского сговора принимал активное участие, по выражению американского историка Р. Шервуда, «пресловутый американский герой — полковник Чарльз Линдберг». Шервуд считает, что Линдберг был одним из наиболее убедительных и мощных «проводников нацистской пропаганды...»⁴⁷. Он осуществлял гитлеровскую стратегию запугивания, распространяя ложную информацию о слабости советской авиации, помогая тем самым правящим кругам США, Англии и Франции оправдывать мюнхенскую капитуляцию. За это Линдберг получил из рук Геринга орден германского орла со звездой.

Заместитель государственного секретаря США Самнер Уэллес 3 октября 1938 г. заявил по радио, что мюнхенское соглашение позволяет создать «новый международный порядок».

19 октября 1938 г. Джозеф Кеннеди выступил в Лондоне с речью, в которой выразил надежду, что в конечном счете «Гитлер может быть отвлечен на Восток» ⁴⁸. Он призывал к дальнейшему сотрудничеству с гитлеровской Германией и фашистской Италией, чтобы установить единый фронт империалистов против Советского Союза. Откровенные признания о том, что США и Англия осуществляли параллельные усилия в дни Мюнхена, имеются в воспоминаниях бывшего министра иностранных дел Англии Самюэля Хора49.

В Мюнхене Чемберлен 30 сентября 1938 г. подписал с Гитлером декларацию о дружбе и ненападении. 6 декабря 1938 г. была подписана франко-германская декларация о сотрудничестве. Эти декларации вселили новую уверенность правящим кругам западных стран в правильности своей политики; им казалось, что подписанные декларации завершают изоляцию СССР и способствуют направленности фашистской агрессии на Восток. На самом же деле декларация, договоры о дружбе, ненападении и сотрудничестве связали англо-французских союзников обязательствами по отношению к Германии. Но сами гитлеровцы не собирались выполнять принятые на себя обязательства, считая, что «договоры соблюдаются лишь до тех пор, пока они выгодны»⁵⁰. По поводу клочка бумаги, который Чемберлен получил от Гитлера в Мюнхене, Риббентроп заявил: «Чемберлен подписал смертный приговор Британской империи. Мы должны только вписать дату»⁵¹.

Классовая ненависть настолько ослепляла крупнейших представителей западных стран, что они оказались не в состоянии правильно оценить обстановку. Г. Гувер в газете «Нью-Йорк геральд трибюн» 26 октября 1938 г. после посещения нм Гитлера писал с полной уверенностью, что «ни Германия, ни другие фашистские государства не желают войны с западными демократиями, пока эти демократии не мешают продвижению фашизма на Восток». 21 ноября 1938 г. Буллит откровенно сказал польскому послу в США графу Потоцкому, что США прямо заинтересованы в войне Германии против СССР, а Франция и Англия также желают, чтобы на Востоке дело дошло до военного столкновения между Германией и Россией. Кеннеди в свою очередь проявил полную откровенность, когда американские историки Лангер и Глизон обратились к нему за уточнением его точки зрения в период Мюнхена. Кеннеди не скрыл, что он поддерживал политику Чемберлена потому, что война между Германией и Советским Союзом была бы «на благо всему западному миру» ⁵². Поэтому «западные демократии» и создавали все условия для беспрепятственного продвижения фашизма в сторону Советского Союза. В этих целях Англия даже согласилась в 1938 г. на требование Германии увеличить тоннаж германского подводного флота до уровня тоннажа английского подводного флота. Больше того, английское правительство дало свое согласие на строительство пяти германских тяжелых крейсеров с орудиями калибром 203 мм. По англогерманскому соглашению от 18 июня 1935 г. Германии не разрешалось иметь на крейсерах орудия калибром свыше 150 мм. Уступка Англии объяснялась очень просто. Германия заявила, что ее флот не может добиться господства на Балтийском море в связи с тем, что в Советском Союзе якобы расширяется строительство тяжелых крейсеров.

В буржуазной историографии Черчилль рисуется обычно как противник мюнхенской политики Чемберлена. В действительности же между Черчиллем и Чемберленом не было принципиальных расхождений. Различия были лишь в методах достижения общих целей. Черчилль не был против уступок Германии на востоке Европы для ее поощрения, но требовал таких гарантий, которые заставили бы Германию ограничить свои захваты восточной частью Европы и выполнить тем самым мюнхенские обязательства.

Аналогичную с Черчиллем позицию занимал бывший министр иностранных дел Англии А. Иден. В буржуазной историографии Иден подается главным образом как сторонник сотрудничества с Советским Союзом и противник политики «умиротворения» фашистских агрессоров. Некоторые английские буржуазные историки, например А. Тейлор, рисуют Идена без лавровых листьев, как влиятельного министра, который не мешал Н. Чемберлену и его сторонникам проводить политику «умиротворения».

В своих мемуарах Иден признает, что, например, в ноябре 1937 г., когда Галифакс во время переговоров с Гитлером выразил готовность на «умиротворение» фашистской Германии за счет других стран, он решительно этому «не воспротивился...»⁵³

На словах он говорил резко в отношении держав оси, а на деле не оказывал им сопротивления. Ни одно предложение Советского правительства о коллективных мерах против актов агрессии не было поддержано Иденом, так как с целями мюнхенской политики он был полностью согласен и расходился с Н. Чемберленом, так же как и Черчилль, лишь в методах достижения этих целей.

* * *

Правящие круги США, Англии и Франции в своей политике по отношению к фашистской Италии руководствовались теми же корыстными соображениями, что и по отношению к гитлеровской Германии. В начале января 1935 г. в Рим приехал французский министр иностранных дел Пьер Лаваль, чтобы договориться с Муссолини в отношении Абиссинии. Переговоры закончились тем, что Лаваль предоставил фашистской Италии «полную свободу действий в Эфиопии»⁵⁴.

4 октября 1935 г. итало-фашистские войска вторглись в беззащитную Абиссинию, являвшуюся членом Лиги Наций. Фашистская Италия, таким образом начала вооруженную борьбу за господство на берегах Средиземного моря и на кратчайших путях к Востоку.

Фашистская агрессия была направлена не только против Абиссинии. Она замышлялась также против Англии и Франции с целью перехвата морских путей этих стран из Европы к их обширным колониальным владениям в Африке и Азии.

Фашистская агрессия против Абиссинии носила вероломный характер, так как между Италией и Абиссинией 4 августа 1928 г. был заключен пакт о ненападении. В договоре содержался пункт о сохранении постоянного мира и вечной дружбы. Кроме того, 23 сентября 1934 г., а затем 18 апреля 1935 г., накануне предательского нападения на Абиссинию, итальянское правительство официально отрицало намерение прибегнуть к вооруженной силе и подтверждало действенность договора 1928 г. Но все это было лишь маскировкой.

Английские и французские деятели произносили громкие фразы о необходимости оказать сопротивление агрессин. Они даже пошли на следующий шаг. 9 октября 1935 г. Лига Наций декларировала о необходимости применения к Италии экономических и финансовых санкций. Однако решение Лиги Наций о санкциях в отношении Италии так и осталось на бумаге. Английский министр иностранных дел С. Хор поспешил заверить итальянского посла в Лондоне Гранди в том, что «Великобритания не имеет никакого желания нападать на фашизм. Не в большей степени она испытывает желание прибегнуть к блокаде и тем более — к военным санкциям против Италии. В конечном счете Англия весьма охотно пошла бы на заключение соглашения с дуче» ⁵⁵.

На другой день после нападения Италии на беззащитную Абиссинию американское правительство ввело эмбарго на вывоз оружия в Италию и Абиссинию, что было на руку агрессору.

Фашистские агрессоры, напав на Испанию, также не встретили никакого противодействия и со стороны правящих кругов США. Несмотря на то что конституционное республиканское правительство Испании было официально признано правительством США. Американский конгресс 8 января 1937 г. так изменил закон о нейтралитете, что испанское республиканское правительство лишилось возможности покупать оружие в США. Закон о нейтралитете помогал удушению республиканской Испании в 1936—1939 гг. Он положил начало политике «невмешательства».

Англия и Франция также допустили интервенцию держав оси в Испании во время гражданской войны 1936—1939 гг. Правящим кругам западных стран очень хотелось верить болтовне германо-итальянских агрессоров о том, что они не преследуют никаких других целей, кроме целен борьбы с коммунизмом. Но эта болтовня была лишь маскировкой. Германия и Италия развернули бешеные приготовления к войне за мировое господство.

С начала 1936 г. постепенно куется ось Берлин — Рим. Гитлеровская Германия 24 октября 1936 г. признала аннексию Абиссинии. В свою очередь фашистская Италия в 1938 г. была вынуждена отказаться от своих притязаний в отношении Австрии и согласиться на присоединение ее к Германии. 25 октября 1936 г. происходит оформление оси Берлин — Рим.

В сентябре 1937 г. Муссолини приехал в Германию, где ознакомился с мероприятиями по усиленной подготовке немецко-фашистской армии к войне. Он присутствовал в Мекленбурге на маневрах гитлеровской армии, которые проводились с боевой стрельбой, наблюдал учебно-боевые действия танковой дивизии, осматривал новую современную авиацию, новейшие авиационные бомбы. Муссолини возили на заводы Крупна, чтобы он убедился в военной мощи Германии и в «выгодности» итало-германского агрессивного союза.

В свою очередь в мае 1938 г. Италию посетил Гитлер. Муссолини устроил показ «морской мощи» Италии. В военно-морском параде участвовало 205 военных кораблей. По сигналу 90 подводных лодок одновременно показывались из воды. Все эти трюки должны были убедить Гитлера в грандиозности общих военных сил двух агрессоров⁵⁶.

Итальянские империалисты решились на агрессивную войну вместе с германскими империалистами. 10 октября 1938 г. Муссолини в ходе переговоров о заключении военного союза между Италией и Германией торжественно заявил Риббентропу: «Мы хотим создать союз для того, чтобы переделать карту мира» Он только боялся, чтобы война не началась слишком рано, так как фашистская Италия еще не была полностью готова к ней. Поражение итальянского экспедиционного корпуса в 1937 г. под Гвадалахарой (в Испании) показало, что итальянские солдаты неохотно воюют за чуждые им интересы и поэтому у них низкий моральный дух, что итало-фашистская армия имеет слабую боевую подготовку и устарелое техническое оснащение. У Муссолини не было нового вооружения. Поэтому во время встречи в Бреннере в 1939 г. Муссолини доказывал Гитлеру, что, поскольку Италии необходимо время для полного перевооружения армии, войну следует начинать лишь после 1942 г.

В мае 1939 г. Италия и Германия подписали так называемый «Стальной пакт», оформивший их агрессивный военный союз. Этим пактом гитлеровская Германия прочно привязала фашистскую Италию к своей колеснице. Фашистская Италия вместе с Германией и Японией встала на путь вооруженной борьбы за завоевание мирового господства. Английское правительство не без тревоги наблюдало за военными приготовлениями держав Тройственного блока. Поэтому, сторговавшись с Гитлером в Мюнхене, английское правительство предприняло также попытку окончательно договориться и с Муссолини о направлении фашистской агрессии на Восток. В январе 1939 г. Чемберлен в сопровождении Галифакса отправился в Рим. Контакт с Муссолини был установлен так же, как и с Гитлером.

12 января 1939 г. в беседе с Муссолини Чемберлен не скрывал своего беспокойства относительно направления следующего наступления Гитлера. Чемберлена мучило опасение, что Гитлер вместо России совершит внезапную атаку на Запад. Преодолев сомнения, английский премьер выразил надежду, что дальнейшее наступление Германии будет направлено в сторону Востока. Муссолини поспешил заверить Чемберлена в том, что германское нападение на Запад абсолютно исключено. У Чемберлена укрепилось мнение, что замыслы участников антикоминтерновского пакта направлены только против СССР. Уезжая из Рима, английские политические деятели были так довольны результатами переговоров, что «глаза Чемберлена наполнились слезами, когда поезд тронулся и его соотечественники запели: «Он чертовски славный парень»⁵⁷, имея в виду Муссолини.

Цели переговоров Чемберлена с Гитлером и Муссолини были раскрыты в передовой статье английской газеты «Таймс» от 8 февраля 1939 г. В ней разъяснялось, что Германии и Италии было дано понять: их агрессия на востоке Европы не встретит помех со стороны Англии.

Мюнхенская капитуляция Англии и Франции окрылила фашистских диктаторов и поощрила их на дальнейшую агрессию. Жертва Судетской области не помогла Чехословакии.

Немецко-фашистские войска, очутившись после оккупации в 40 км от Праги, 15 марта 1939 г. вступили в столицу Чехословакии. Чехословакия потеряла свою свободу и независимость.

Новый акт агрессин также не встретил никакого противодействия со стороны Англии и Франции. Гитлеровцы захватили и Австрию, и Чехословакию, не сделав ни одного выстрела. Они были уверены, что не встретят сопротивления со стороны правящих кругов западных держав. Чемберлен еще накануне Мюнхена, 22 сентября 1938 г., в Годесберге признался Гитлеру, что гарантии нужны лишь для маневра. Чемберлен говорил буквально следующее: «Эта гарантия не обязательно должна означать, что нынешние чехословацкие границы гарантируются навеки. Они могут быть изменены в результате переговоров, как это было сделано в данном случае»⁵⁸.

23 декабря 1938 г. Италия денонсировала франко-итальянский договор, заключенный в 1935 г.

В апреле 1939 г. вопреки специальному договору о ненападении, заключенному с Албанией, и многочисленным договорам с Англией об оставлении без изменения статус-кво на Средиземном море итало-фашистские войска вторглись в Албанию. Как и следовало ожидать, этот акт агрессии итальянского фашизма в отношении Албании англо-французские империалисты оставили без последствий.

Правда, английское правительство заявило формальный протест, но по поводу этого протеста Чиано отметил в своем дневнике, что английский меморандум «производит такое впечатление, как будто он был составлен в наших канцеляриях» ⁵⁹.

28 апреля 1939 г. Гитлер в рейхстаге заявил о расторжении бессрочного англо-германского морского соглашения и договора о ненападении, заключенного с Польшей в январе 1934 г.

Тревога за судьбу мюнхенской политики все больше охватывала руководителей западных держав. На заседании правительства 27 января 1939 г. Рузвельт и Хэлл не скрывали своего опасения, что Гитлер может повернуть на Запад вместо Востока. 1 февраля 1939 г. французское правительство с тревогой обратило внимание английского правительства на тот факт, что «выступление Германии, намечавшееся сначала в сторону Восточной Европы, может оказаться направленным против Запада»⁶⁰. Вскоре новый тревожный сигнал поступил уже от самого Галифакса, который до последней минуты не допускал даже мысли о возможности провала мюнхенской политики. Галифакс был вынужден сообщить Рузвельту о том, что имеются данные о подготовке Германией войны на Западе.

В этих условиях правительства Англии и Франции в марте 1939 г. предприняли новые маневры, имевшие целью связать свободу действий фашистской Германии. Они начали переговоры с Советским Союзом.

Гитлеровцы хорошо понимали цели западных держав. Поэтому их тактику имела успех. Они создавали иллюзию у Чемберлена и его единомышленников, что будут довольствоваться экспансией на Восток.

Цели западных держав были хорошо понятны также и Советскому правительству. 13 февраля 1935 г. И. М. Майский, заявил постоянному заместителю министра иностранных дел Англии Ванситтарту о том, что немцы в своей политике исходят из того, что британское правительство готово предоставить нм свободу действий на Востоке.

Советский Союз выступил в Лиге Наций против всякой политики колониальных захватов. Только он выступил в защиту равноправия и независимости Абиссинии, являвшейся членом Лиги Наций.

Советский Союз осудил акт агрессии фашистской Германии против Австрии. И не только осудил, но и обратился к Англии и Франции и другим заинтересованным державам с предложением принять совместные коллективные меры, которые могли бы приостановить дальнейшие акты агрессии.

17 марта 1938 г. Народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов заявил представителям печати, что Советское правительство «со своей стороны по-прежнему готово участвовать в коллективных действиях, которые были бы решены совместно с ним и которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии и устранение усилившейся опасности новой мировой бойни. Оно согласно приступить немедленно к обсуждению с другими державами в Лиге Наций или вне ее практических мер, диктуемых обстоятельствами» ⁶¹.

Примечания:

¹ W. Liррmаn. U. S. Foreign Policy; Shield of the Republic. Boston, 1943, p. 116.

² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 353.

³ А. Норден. Так делаются войны. 1951, ст. 54

⁴. А. Норден. Так делаются войны. 1951, ст. 57

⁵ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. П. Изд. 7-е, М., Госполитиздат, 1953, стр. 194.

⁶ Бывший французский премьер-министр Поль Рейно в статье опубликованной в швейцарской газете «Иллюстро» 1 августа 1945 г. признал, что «в Локарно было нечто в духе Мюнхена».

⁷ Локарнская конференция 1925 г. Документы.

⁸ См. там же, стр. 43.

⁹ Там же, стр. 9.

¹⁰ Там же, стр. 323.

¹¹ Женевьева Табуи. 20 лет дипломатической борьбы. 1960. с. 66

¹² Женевьева Табуи. 20 лет дипломатической борьбы. 1960. с. 76

¹³ Г. Димитров. Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство рабочего класса против фашизма. VII Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. М., Партиздат, 1935, стр. И.

¹⁴ J. Selby. The Second World War, p. 10.

¹⁵ Дневник посла Додда. 1933—1938. Перев. с англ. М., Соцэкгиз, 1961, стр. 93.

¹⁶ Documents on German Foreign Policy. Series. Vol. III. London, 1959, p. 639

¹⁷ Дневник посла Додда. 1933—1938, стр. 292.

¹⁸ Е. Kordt. Wahn und Wirklichkeit, 1948 S. 70.

¹⁹ Дневник посла Додда. 1933—1938, стр. 300.

²⁰ Е. Kordt. Wahn und Wirklichkeit, S. 71.

²¹ W. Churchill. The Second World War. 1949. Vol. I, p. 126.

²² Шарль де Голль. Военные мемуары. 1957. ст. 52

²³ S. Welles. Seven Decisions that Shaped History. New York, 1951, pp. 28—29.

²⁴ Женевьева Табуи. 20 лет дипломатической борьбы, стр. 381.

²⁵ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 13.

²⁶ Женевьева Табуи. 20 лет дипломатической борьбы, стр. 381.

²⁷ Documents on German Foreign Policy. Series. Vol. I. London, 1949, p. 616

²⁸ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 32.

²⁹ Documents on British Foreign Policy. Third Series. Vol. II. London, 1949, p. 213.

³⁰ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 106.

³¹ Documents on British Foreign Policy. Third Series. Vol. II. p. 340.

³² R. Tugwell. The Democratic Roosevelt. 1957. p. 473

³³ A. Simone. Men of Europe, p. 267.

³⁴ W. Langer and S. Gleason. The Challenge to Isolation 1937—1940. New York. 1952, p. 34.

³⁵ «За рубежом», 1968, № 40, стр. 19.

³⁶ Там же.

³⁷ Там же.

³⁸ P. Rеуnаud. La France a sauve Еurоре. Vol. I, 1947. p. 571.

³⁹ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 15.

⁴⁰ Там же, стр. 81.

⁴¹ Documents on British Foreign Policy. Third Series. Vol. 1. London, 1949, p. 220—221.

⁴² Ж. Бомьe. От Гитлера до Трумэна. Перев. с франц. М., Изд-во иностр. лит., 1957, стр. 15.

⁴³ G. Bonnet. Defense de la paix. 1946. p. 294

⁴⁴ Дневник посла Додда. 1933—1938, стр. 464.

⁴⁵ Documents on British Foreign Policy. Third Series. Vol. II, p. 625.

⁴⁶ The Memoirs of Cordell Hull. Vol. I. New York, 1948, p. 596.

⁴⁷ P. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца. Перев. с англ. Т. I. М., Изд-во иностр. лит., 1958, стр. 281.

⁴⁸ W. Langer and S. Gleason. The Challenge to Isolation, p. 56.

⁴⁹ S. Hoare. Nine Troubled Years. 1954. p. 270

⁵⁰ M. Domarus. Hitler. Reden und Proklamationen 1932—1945. Bd. 2, Miinchen, 1963, S. 1423.

⁵¹ A. Simone. Men of Europe, p. 267.

⁵² W. Lange r and S. Gleason. The Challenge to Isolation, p. 76.

⁵³ «Международная жизнь», 1963. № 4, ст. 108

⁵⁴ Женевьева Табуи. 20 лет дипломатической борьбы, стр. 381.

⁵⁵ Там же, стр. 303.

⁵⁶ Les lettres secretes echangees par Hitler et Mussolini, 1946 p. 73.

⁵⁷ The Ciano Diaries 1939—1943. New York, 1946, p. 12.

⁵⁸ Documents on British Foreign Policy. Third Series. Vol. II, p. 465.

⁵⁹ The Ciano Diaries, p. 62

⁶⁰ Documents on British Foreign Policy. Third Series. Vol. IV, p. 72.

⁶¹ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 21—22.

 

2. БОРЬБА СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ЗА МИР И КОЛЛЕКТИВНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ

На протяжении всей своей истории Советское государство неустанно боролось и борется за мир, дружбу и безопасность народов.

Политика борьбы за мир и дружбу между всеми народами вытекала и вытекает из самой природы Советского государства. Первым декретом Советского правительства после победы Великой Октябрьской социалистической революции был Декрет о мире, принятый II Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов 8 ноября 1917 г.

В апреле 1922 г. на Генуэзской конференции великих держав советская делегация предложила договориться о всеобщем сокращении вооружения. В 1927 г. Советский Союз выступил инициатором полного, всеобщего и немедленного разоружения. В 1932 г. советская делегация на Международной конференции по разоружению в Женеве представила программу всеобщего разоружения.

Конкретные предложения Советского правительства были отвергнуты правящими кругами буржуазных стран. Они никогда и не собирались разоружаться на деле, а разговорами о разоружении лишь прикрывали бешеную гонку вооружения. Американский историк Гренфелл отмечал тот факт, что «обещание Версальского договора насчет «всеобщего разоружения» - было надувательством»¹.

Советское правительство настойчиво продолжало бороться за заключение -соглашений, направленных против агрессивных сил. В результате в 1933 г. Советский Союз добился подписания с рядом стран Европы и Азии конвенции об определении понятия нападения. Это явилось серьезной победой советской дипломатии в деле борьбы за мир.

В ответ на происки поджигателей новой войны Советское правительство предложило создать систему коллективной безопасности. 15 сентября 1934 г. Советский Союз по приглашению 30 государств вступил в Лигу Наций для борьбы за коллективную безопасность и обуздание агрессоров, для разоблачения пособников агрессии.

Франция заключила 2 мая 1935 г. договор о взаимопомощи с Советским Союзом, но он не был дополнен конкретными военными обязательствами. Французские политические деятели имели тайный замысел не оказывать помощи в случае агрессии со стороны Германии против СССР. Заключением этого договора французские империалисты преследовали цель получить козырную карту при переговорах с Гитлером об урегулировании франко-германских противоречий. Ж. Табуи приводит следующие слова бывшего министра иностранных дел Франции П. Лаваля: «Я подписываю франко-русский пакт для того, чтобы иметь больше преимуществ, когда я буду договариваться с Берлином!»²

На предложение Советского правительства созвать международную конференцию для обсуждения вопроса о предотвращении угрозы развязывания войны в Европе в связи с захватом германскими империалистами Австрии английское правительство Невиля Чемберлена 24 марта 1938 г. ответило отказом, причем оно первым категорически отклонило предложение Советского Союза созвать конференцию, направленную против новых агрессий.

После захвата Австрии Гитлер «стал еще смелее, особенно когда узнал, что Чемберлен и Галифакс отвергли предложенный Москвой план обеспечения коллективной безопасности против германской агрессии»³.

Для того чтобы отвести от себя обвинение в предательстве Чехословакии, политические деятели западных стран пустили в оборот версию о том, что Советский Союз не придет на помощь чехословацкому государству. Однако 15 марта 1938 г. Народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов заявил, что «СССР выполнит свои союзнические обязательства» ⁴.

В черные дни Мюнхена только один Советский Союз остался верным договору с Чехословакией, активно выступил в защиту национальной независимости чехословацкого народа и выразил готовность оказать Чехословакии военную помощь. Советские войска были готовы прийти на помощь Чехословакии и выполнить свой долг.

26 апреля 1938 г. Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин в докладе о международном положении разъяснял, что согласно пакту о взаимопомощи с Чехословакией от 16 мая 1935 г. «Чехословакии мы помогаем в том случае, если ей помогает Франция, и, наоборот, Чехословакия нам будет помогать в том случае, если нам будет помогать Франция. Разумеется, пакт не запрещает каждой из сторон прийти на помощь, не дожидаясь Франции» ⁵. Это последнее обстоятельство Советское правительство использовало и своевременно довело до сведения чехословацкого правительства о готовности оказать военную помощь, не дожидаясь Франции. Советский Союз не имел общей границы ни с Германией, ни с Чехословакией. Однако это затруднение не могло помешать Советскому Союзу выполнить свои обязательства перед Чехословакией. М. М. Литвинов 16 марта 1938 г. заявил, что «уж какой-нибудь коридор найдется»⁶.

22 августа 1938 г. М. М. Литвинов телеграфировал полпредам СССР в Чехословакии и Германии о том, что Советский Союз выполнит свои обязательства перед Чехословакией⁷.

25 сентября 1938 г. в телеграмме Народного комиссариата обороны СССР военно-воздушному атташе СССР во Франции сообщалось о следующих предупредительных мерах:

«1. 30 стрелковых дивизий придвинуты в районы, прилегающие непосредственно к западной границе. То же самое сделано в отношении кавалерийских дивизий.

2. Части соответственно пополнены резервистами.

3. Что касается наших технических войск — авиации и танковых частей, то они у нас в полной готовности» ⁸.

Чехословацкий народ горел желанием с оружием в руках защищать свою свободу и независимость. Предложение Советского Союза об оказании военной помощи Чехословакии отвечало интересам чехословацкого народа. Чехословацкая армия могла и была готова сражаться против фашистских захватчиков. 28 марта 1938 г. начальник генерального штаба чехословацкой армии Крейчи сообщил советской военной делегации

о том, что в «армии проводится большая напряженная работа по приведению в готовность на случай вторжения немцев» ⁹.

16 сентября 1938 г. министр иностранных дел К. Крофта телеграфировал посланникам Чехословакии в Великобритании и Франции о том, что «находится в боевой готовности такое количество войск, которое позволяет нам выдержать первый удар...» ¹⁰. Действительно, для этого имелись реальные возможности. По состоянию на 19 сентября Чехословакия имела «под ружьем 500 тысяч и все воздушные силы»¹¹. Чехословацкая армия имела в своем составе 45 хорошо вооруженных дивизий, в том числе 3 танковые. Германская армия в то время еще не обладала подавляющим превосходством в силах и средствах: в конце 1938 г. она состояла из 35 пехотных, 5 танковых, 4 моторизованных, 4 легких и 3 горнострелковых дивизий и одной кавалерийской бригады¹².

В буржуазной историографии предательство Чемберлена и Даладье оправдывается тем, что они спасли свои страны не только от войны, но и от поражения в войне. Однако это опровергается не только показаниями Кейтеля, который был очень близок к Гитлеру. Манштейн в Нюрнберге, которому в отличие от Кейтеля не угрожала смертная казнь, сделал следующее признание: «Нет ни малейшего сомнения в том, что если бы Чехословакия стала обороняться, мы не сумели бы пробиться через ее укрепления, потому что у нас не было для этого необходимых средств» ¹³.

Учитывая предложенную конкретную военную помощь со стороны СССР, Чехословакия, без всякого сомнения, могла отстоять свою независимость.

Однако буржуазное правительство Чехословакии пренебрежительно отнеслось к предложению Советского правительства о помощи. Чехословацкая буржуазия пошла на позорную капитуляцию перед фашистской Германией. Большая доля вины падает лично на бывшего президента Чехословацкой республики Э. Бенеша, который привел страну к Мюнхену.

На Чехословакию был оказан объединенный нажим со стороны Англии и Франции. Чехословакии угрожали в случае принятия военной помощи от СССР выступить в поддержку Германии. Чемберлен предупредил Бенеша, что «в этом случае Франция и Англия, возможно, снабдят Гитлера оружием и боеприпасами» ¹⁴. Ширер сообщает следующий факт: в ночь на 21 сентября Ньютон и Лакруа (посланники Англии и Франции) подняли Бенеша с постели и заявили, что, «если англо-французские предложения не будут приняты, Чехословакии придется в одиночку бороться против Германии»¹⁵. Днем 21 сентября Лакруа повторил, чтобы не было никакой иллюзии у французской союзницы, что если чехи не согласятся на англо-французские требования и Германия нападет на Чехословакию, то французское правительство при таких обстоятельствах не могло бы вступить в войну.

Буржуазные реакционные историки стараются ни слова не говорить о позиции советского народа, нашей Коммунистической партии и Советского правительства в период мюнхенских событий. Они пытаются замолчать тот исторический факт, что со стороны Советского Союза в течение шести месяцев, которые предшествовали Мюнхену, было сделано 10 публичных и 14 частных заверении о готовности оказать военную помощь Чехословакии. 21 сентября М. Литвинов, выступая на пленуме Лиги Нации в Женеве, вновь заявил, что Советский Союз выполнит свои обязательства перед Чехословакией. Бенеш в тот же день «вызвал к себе советского посла в Праге, который подтвердил заявление своего министра иностранных дел»¹⁶.

По просьбе Советского правительства Клемент Готвальд лично известил Бенеша о готовности Советского Союза оказать самую решительную военную помощь. И, несмотря на все это, Бенеш «отказался от борьбы...»¹⁷. К вечеру 21 сентября правительство Чехословакии капитулировало.

Английский историк Дж. Селби не может не признать, что «Чехословакия была предана державами, которые ее создали и от которых она ждала помощи» ¹⁸. Предательство английского и французского правительств по отношению к чехословацкому пароду и его республике являлись закономерным результатом, ибо западные державы «лелеяли себя надеждой, что неутолимая жажда Гитлера может быть направлена на восток и утолена на просторах России» ¹⁹.

Советское правительство в ноте от 18 марта 1939 г. отказалось признать захват Чехословакии фашистской Германией. Б тот же день вечером М. М. Литвинов передал английскому послу Сиидсу предложение немедленно созвать международную конференцию в составе Советского Союза, Великобритании, Франции, Польши, Румынии и Турции, чтобы помешать дальнейшему распространению гитлеровской агрессии. Это предложение, так же как и предыдущие, было холодно встречено правящими кругами Англии и повисло в воздухе. Английское правительство не хотело ссориться с Гитлером, чтобы не создавать препятствий к развязыванию воины против СССР.

В то же время нарушение Гитлером мюнхенских соглашений не могло не тревожить западные державы. Мюнхенцы забили тревогу по поводу того, что гитлеровцы их жестоко обманули, так как, вместо того чтобы двинуться против Советского Союза, они намереваются повернуть на Запад. О возможности именно такого поворота событий Советское правительство предупреждало западные державы. В конце марта 1935 г. в Москву приезжал лорд хранитель печати А. Иден. 28 марта М. М. Литвинов предупредил Идена о том, что германская внешняя политика вдохновляется двумя основными идеями — идеей реванша и идеей господства в Европе. Иден ответил, что английское правительство не верит в агрессивность Германии. Ответ Идена означал, что английское правительство не желает верить, что Германия может угрожать самой Англии. М. М. Литвинов вновь отметил, что вполне допустимо и даже более вероятно, что первый удар будет направлен не против СССР и что пушки могут начать стрелять совсем в другом направлении. Однако иллюзии оказались сильнее здравого смысла, и английские политики как завороженные продолжали с надеждой и доверием относиться к Гитлеру.

Реакционные силы в Англии и Франции никак не хотели примириться с тем фактом, что их план натравливания фашистской Германии на Советский Союз может провалиться. Они решили усилить нажим на гитлеровцев и заставить их платить по векселю, подписанному в Мюнхене. Вот почему в марте 1939 г. правительства Англии и Франции проявили вдруг желание вести политические переговоры с Советским Союзом по вопросу о коллективной безопасности.

В ходе переговоров Англия и Франция пытались навязать Советскому Союзу односторонние обязательства. По англо-французскому плану Советский Союз должен был принять на себя обязательства оказать немедленную и непосредственную помощь Англии и Франции в случае нападения Германии, но сами они от оказания такой же помощи Советскому Союзу уклонялись. Цель заключалась в том, чтобы оставить Советский Союз один на один с фашистской Германией, а самим остаться в стороне.

Советский Союз должен был также оказать немедленную военную помощь Англии, Франции в случае нападения Германии на Бельгию, Польшу, Румынию, Грецию и Турцию. Перед всеми перечисленными выше странами Англия и Франция имели военные обязательства. Кроме того, Советский Союз по англо-французскому плану должен был защищать Прибалтийские государства (Литву, Латвию и Эстонию).

Со своей стороны Англия и Франция отказывались взять на себя взаимные обязательства в отношении Прибалтийских государств. Буллит в беседе с английским послом в Париже Фиппсом 6 июня 1939 г. также категорически высказался против гарантирования Англией и Францией безопасности Прибалтийских стран. Это был коварный ход, рассчитанный на «канализацию» гитлеровской агрессии через Прибалтику. Гитлеру давали ясно понять, что, если он нападет на Советский Союз через Прибалтику, последний окажется без союзников.

Естественно, что на односторонние обязательства Советское правительство пойти не могло. Бесплодные переговоры продолжались четыре месяца. В течение этого времени Чемберлен продолжал саботировать достижение честного сотрудничества с Советским правительством.

События развивались с фатальной неизбежностью, утверждает С. Сульцбергер. Франция и Англия «ничего не могли предпринять, чтобы предотвратить надвигающуюся воину»²⁰. Но это не соответствует действительности. Советское правительство 23 июля 1939 г. предложило Англии и Франции начать переговоры о заключении политической и военной конвенций с целью создания заслона против гитлеровской агрессии.

«Усилия русских,— пишет американский историк Ференбах,— были направлены на то, чтобы обеспечить надежное соглашение с западными державами... которое могло полностью остановить германскую агрессию» ²¹.

Конвенция должна была определить формы и размеры взаимной военной помощи. Советское правительство считало, что только в единстве политический пакт и военная конвенция смогут быть эффективными.

Н. Чемберлен согласился на военные переговоры, но главным образом потому, что этим шагом намеревался укрепить свои позиции внутри страны и успокоить оппозицию, которая опасалась гибельных результатов его внешней политики для Британской империи. Две недели понадобилось английской военной миссии на путешествие из Лондона в Москву. Буллит советовал англичанам не спешить с московскими переговорами. Он знал о секретных англо-германских переговорах, которые вела Англия за спиной своей союзницы Франции, а для их завершения нужно было выиграть время.

12 августа 1939 г. состоялось первое заседание военных миссий СССР, Англии и Франции. В полномочиях советской делегации говорилось о праве советской делегации подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе. Глава английской миссии адмирал Драке был вынужден заявить, что «он не имеет письменного полномочия; он уполномочен вести только переговоры, но не подписывать пакта (конвенции) »²². Он представил письменные полномочия на ведение переговоров в ходе работы военных миссий. В военные миссии Англии и Франции входили второстепенные лица. Английская военная миссия получила секретные инструкции, которые предписывали «стремиться к тому, чтобы ограничить военное соглашение возможно более общими формулировками» и вести переговоры «весьма медленно»²³.

Конкретных предложении о совместных действиях военные миссии не имели. Поэтому, исходя из полученных инструкций, они предложили обсуждать общие принципы. Эти намерения англичан и французов обнаружились на первых же заседаниях. Советская делегация поставила вопрос о том, как себе представляют английская и французская миссии наши совместные действия против агрессоров или блока агрессоров в случае их выступления против нас. На другой день глава французской миссии генерал Думенк ответил так: «Наша первая задача — каждому крепко держаться на своем фронте и группировать свои силы на этом фронте» ²⁴. Такое понимание взаимопомощи не могло сразу же не насторожить советскую делегацию. Естественно, что советская делегация в ходе переговоров прямо поставила вопрос о готовности западных держав к совместным действиям. Она выдвинула конкретный план военного сотрудничества Англии, Франции и СССР, проверяя их готовность не на словах, а на деле оказать взаимную помощь. Этот план предусматривал взаимные обязательства по совместным действиям вооруженных сил Англии, Франции и СССР по трем вариантам: 1) блок агрессоров нападает на Англию и Францию; 2) главный агрессор пользуется территорией Финляндии, Латвии и Эстонии для нападения на СССР; 3) агрессия направлена против Польши и Румынии.

Что касается Польши и Румынии, заявил Думенк, то «их дело защищать свою территорию» ²⁵. Конечно, продолжал далее Думенк, «мы должны быть готовыми прийти им на помощь, когда они об этом попросят» ²⁶. Советская миссия разъяснила, что Польша и Румыния могут обратиться за помощью к Советскому Союзу, но могут и не обратиться или могут запоздать с такой просьбой и Советский Союз будет не в состоянии своевременно оказать соответствующего воздействия на события. При искренних намерениях к взаимопомощи не в интересах вооруженных сил Великобритании и Франции было потерять дополнительные вооруженные силы Польши и Румынии. Чтобы этого не случилось, важно было заранее решить проблему пропуска советских войск на польскую и румынскую территории для совместных действий против общего противника. В этом заключался кардинальный вопрос переговоров.

Советская миссия предложила, чтобы правительства Англии и Франции предварительно договорились с правительствами Польши и Румынии и по возможности Литвы о пропуске советских войск и их действиях через Виленский коридор, Галицию и Румынию.

На заседании 15 августа 1939 г. советская сторона изложила конкретный план развертывания Вооруженных Сил СССР на его западных границах. Против агрессии в Европе Советский Союз выразил готовность выставить на фронт в европейской части СССР 120 стрелковых дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, 9—10 тыс. танков и от 5 до 5,5 тыс. боевых самолетов²⁷.

Вместо конкретной военной конвенции о совместных действиях английская и французская военные миссии предложили принять абстрактные принципы, пригодные для абстрактной декларации. В этих принципах не было никаких данных о количестве дивизий, артиллерийских орудий, танков, самолетов, морских эскадр и пр. для совместных действий. По кардинальному вопросу переговоров ответа не последовало. Переговоры были прерваны и более не возобновлялись. Советский Союз, но образному выражению В. Гомулки, «не мог своими руками надеть себе петлю на шею»²⁸. Правительства же Англин и Франции не хотели заключать никаких соглашений, «которые исключат всякую надежду на германо-советское столкновение» ²⁹.

Это подтверждается, например, содержанием беседы Н. Чемберлена с его ближайшим другом министром авиации Кингсли Вудом в начале июля 1939 г. «Что нового с переговорами о пакте?» — спросил Кингсли Вуд. Чемберлен раздраженно махнул рукой и ответил: «Я все еще не потерял надежды, что мне удастся избежать подписания этого несчастного пакта» ³⁰. Естественно, что переговоры не привели и не могли привести ни к каким результатам. Англо-франко-советские переговоры были сорваны по вине правящих кругов Англии и Франции, которые «надеялись на то, что Германия нападет на Советский Союз...» ³¹.

Чемберлен и Даладье «не теряли надежды, что Гитлер и Сталин все еще могут схватиться один на один»³². Западные союзники не оставляли надежды «созерцать столкновение обоих противников на безопасном для себя удалении» ³³.

Сотрудник английской военной миссии в Москве Грэнкшоу отказ Англии от коллективной безопасности откровенно объяснил тем, что была надежда «направить немецкую угрозу на Восток» ³⁴.

Как отмечалось выше, в ходе военных переговоров в Москве английское правительство вело секретные политические переговоры с Германией о заключении пакта о ненападении и договора о разделе сфер влияния. Начало переговоров относится к июню 1939 г.

В середине июля 1939 г. в Лондон приехал особоуполномоченный германского правительства Вольтат. Он вел переговоры с советником английского правительства Г. Вильсоном и министром внешней торговли Хадсоном. Вильсон предложил заключить пакт о ненападении на следующих условиях:

— Германия не вмешивается в дела Британской империи;

— Англия предоставляет Германии свободу действий в Восточной и Юго-Восточной Европе.

«Англия продолжала,— записал в свой секретный дневник министр внутренних дел США Г. Икес,— обманывать себя иллюзией, что ей удастся столкнуть Россию и Германию друг с другом и таким образом самой выйти сухой из воды» ³⁵.

3 августа Вильсон сделал германскому послу в Лондоне Дирксену важные дополнения:

— Англия и Германия заключают между собой военный союз;

— Англия ликвидирует свою политику гарантий независимости малых стран.

Это было прямое вероломство. Англия вела хитроумную политическую игру за спиной Франции и торговала свободой и независимостью малых стран.

С целью повлиять на Германию и оградить свои собственные империалистические интересы Чемберлен решил создать видимость успешных переговоров о заключении пакта с Советским Союзом, чтобы таким способом оказать давление на Гитлера и запугать его перспективой создания мощной коалиции с участием СССР, если он задумает изменить мюнхенским обязательствам.

В ходе дальнейших переговоров с гитлеровскими эмиссарами английское правительство обещало в случае разумного раздела мира и сфер влияния и направления германской агрессин исключительно на Восток «прекратить ведущиеся в настоящее время переговоры о заключении пакта с Советским Союзом» и «полностью уважать германские сферы интересов в Восточной и Юго-Восточной Европе»³⁶.

Советскому правительству было совершенно ясно, что Англия и Франция стремятся создать международную изоляцию Советского Союза и организовать «крестовый поход» против СССР, но так, чтобы предоставить Германии роль ударной силы и не мешать «Германии и СССР ослабить друг друга»³⁷. Затем, пишет Фуллер, об английской политике 1939 г., в случае победы России «могла быть оказана поддержка Германии. В противном случае можно было при благоприятных условиях вторгнуться в Германию с Запада»³⁸.

Советский Союз был поставлен перед выбором: либо принять в целях самообороны предложение германского правительства заключить пакт о ненападении, либо отклонить его и тем самым способствовать выполнению англо-французского плана немедленно втянуть Советский Союз в вооруженный конфликт с Германией.

В этой сложной обстановке Советское правительство было вынуждено 23 августа 1939 г. заключить с Германией пакт о ненападении, «который расстроил расчеты империалистов и позволил выиграть время для укрепления обороны страны» ³⁹.

Советское правительство предприняло этот шаг, убедившись в том, что западные державы проводят двуличную политику. Нужно было предотвратить создание единого фронта империалистов против СССР. И это удалось сделать.

В результате заключения договора с Германией коварные планы западных держав «были теперь полностью разбиты»⁴⁰.

Необходимость заключения советско-германского договора признается в ряде работ буржуазных авторов.

Александр Верт пишет, что «у русских не было другого выбора...»⁴¹. Джером Дэвис пришел к аналогичному выводу о том, что у Советского правительства оставалась «единственная возможность — заключить пакт о ненападении с Германией и таким образом выиграть время» ⁴².

Бывший министр внутренних дел США Г. Икес 26 августа 1939 г. записал в свой дневник: «Мне трудно винить Россию за пакт. Единственный виновник — Чемберлен»⁴³. Однако в своем большинстве буржуазные историки, рассматривая предысторию второй мировой воины, фальсифицируют значение пакта о ненападении, заключенного Советским Союзом с Германией 23 августа 1939 г. «Советский Союз,— утверждает американский историк Т. Хиггинс,— предпочел заключить пакт о ненападении с агрессивным рейхом, хотя мог бы приобрести сильного союзника в лице англо-американской коалиции» ⁴⁴. Полуправдой Хиггинс скрывает большую ложь. Действительно, СССР «мог бы приобрести сильного союзника», но именно правительства США, Англии, а также Франции не пошли на такой союз с СССР в своем стремлении повернуть фашистскую агрессию на Восток. Хиггинс скрывает от своих читателей, что по вине тогдашних правительств Англии и Франции, за спиной которых находились США, летом 1939 г. были сорваны переговоры с Советским Союзом о коллективном отпоре фашистскому агрессору. Последний предвоенный американский посол в Берлине X. Вильсон откровенно пишет, что западные державы добивались осуществления собственных интересов за счет России⁴⁵. То же относится и к США. Летом 1939 г. американский конгресс отказался пересмотреть закон о нейтралитете, который был на руку Германии.

Неоднократные попытки в середине 1939 г. наиболее дальновидных представителей правящих кругов США отменить или изменить закон о нейтралитете окончились неудачей. Провал этих попыток воспринимался Гитлером как поощрение со стороны реакционных сил США.

Английский историк Малькольм Макинтош уверяет в том, что «советско-германский пакт проложил путь второй мировой войне»⁴⁶. Но решение развязать вторую мировую войну было принято гитлеровской кликой до заключения договора с СССР. 12 августа 1939 г. Чиано спросил Риббентропа во время встречи в Оберзальцбурге: «Чего вы хотите: Данциг пли коридор?» Ответ гласил: «Мы хотим войны».

Английский историк Медликот с полным основанием пришел к выводу, что «решение начать войну было принято Гитлером еще до окончания 1937 г.».

Заместитель государственного секретаря Самнер Уэллес, имея в виду, что война разразится на востоке Европы, предсказывал, что Россия в этой войне должна будет «неминуемо потерпеть поражение и это повлекло бы за собой крах коммунизма»⁴⁷.

Не осуждение мюнхенской политики, а сожаление о ее неудачном исходе характерно для многих американских книг буржуазной литературы по истории второй мировой войны. X. Вильсон, например, сожалеет о том, что Гитлер не сумел действовать более гибко, учитывая интересы западных держав. Только якобы субъективные причины помешали Гитлеру в 1939—1940 гг. «напасть на Россию с молчаливого согласия демократий и даже с их одобрения»⁴⁸.

Американский историк Бейли в книге «Америка поворачивает лицо к России» критикует американское правительство за то, что оно недостаточно настойчиво проводило политику поощрения гитлеровской агрессии.

В американской реакционной историографии одним из основных направлений в освещении внешней политики США в предвоенный период является попытка доказать, что США не имели к мюнхенскому сговору никакого отношения, а политика уступок имела целью лишь предотвратить мировую войну. В ряде работ буржуазных авторов можно встретить ценные признания, помогающие правильно оценить политику США в предвоенные годы и методы осуществления этой политики. Например, американские историки Р. и В. Вест оценивают политику США в 1937—1941 гг. как прямую помощь державам оси⁴⁹. Американский историк В. X. Чемберлен в книге «Второй крестовый поход Америки» пишет, что все мероприятия, логически направленные на развязывание большой войны, прикрывались уверениями о стремлении локализовать войну. Не случаен вывод американского историка Ч. Бирда, что Рузвельт «если не буквально, то по существу направился в Мюнхен вместе с Чемберленом и Даладье».

В английской и французской буржуазной реакционной литературе по истории второй мировой войны проводится единая линия в вопросе освещения причин мюнхенской политики. Основная направленность состоит в том, чтобы убедить читателей в чистоте побуждений тогдашних руководителей внешней политики Англии и Франции, оправдать их. Они якобы отстаивали дело мира, но гитлеровцы их обманули и под угрозой силы заставили капитулировать. Однако неопровержимые факты сильнее буржуазных апологетов. В Мюнхене, ставшем синонимом предательства, западные державы выдали Гитлеру путевку для наступления на Восток, что привело к развязыванию второй мировой войны.

В западногерманской историографии реакционные историки не ограничиваются оправданием мюнхенских соглашений. Они пытаются юридически обосновать и сохранить их «законную» силу в интересах боннских реваншистов — этих прямых наследников Гитлера. Правительство ФРГ поныне не желает признать недействительными мюнхенские соглашения, потому что претендует на Судетскую область и другие территории Чехословацкой Социалистической Республики, а также Польши и Советского Союза. Правящие круги ФРГ не отказались от попытки вернуться к политике Мюнхена. В июле 1958 г. канцлер Кизингер на пресс-конференции заявил: мне, собственно, непонятно, почему мюнхенский договор должен быть объявлен недействительным с самого начала.

Кизингеру помогают союзники из НАТО оживить мюнхенскую политику и применить ее к европейской политике. Они открыто демонстрируют свою солидарность с ним, особенно в связи с последними событиями в Чехословакии.

Урок Мюнхена чрезвычайно актуален. Возврат империалистов ФРГ к политике Мюнхена угрожает ввергнуть мир в катастрофу новой войны. Вот почему важнейшим уроком Мюнхена должна быть предельная бдительность.

* * *

Таким образом, поощрение германской экспансии на Восток— генеральная линия политики правящих кругов США, Англии и Франции накануне второй мировой войны. Мюнхенский сговор — кульминационный пункт антисоветской политики США, Англии и Франции («policy of appeasement»).

Правящие круги США принимали непосредственное участие в мюнхенской политике Англии и Франции. Они в одинаковой степени несут ответственность за все последствия этой политики. Особенность тактики правительства США заключалась в том, что руководители американской внешней политики предпочитали оставаться в тени и действовать из-за кулис.

Накануне второй мировой войны правящие круги США, Англии и Франции мечтали руками Гитлера задушить первое социалистическое государство. В этих целях проводилась вся предвоенная мюнхенская политика империалистов США, Англии и Франции, включавшая следующие антисоветские цели:

— направить фашистскую агрессию на Восток — для нападения на Советский Союз;

— не допустить поворота фашистской агрессин на Запад;

— не мешать фашистской Германии воевать против Советского Союза;

— на заключительном этапе вступить в войну со свежими силами и продиктовать свои условия послевоенного устройства Европы.

Политика «невмешательства» и «умиротворения», проводившаяся западными державами, поощряла агрессивные планы фашистской Германии, которая несет главную ответственность за развязывание второй мировой войны. Однако надежды западных держав на то, что фашистская Германия ограничится только Восточной Европой, оказались нереальными. Им не удалось в конечном счете сговориться о едином фронте империалистов против СССР. Для фашистской Германии захват Восточной Европы являлся только частью общего плана завоевания всего мира.

Помимо империалистических противоречий одним из важнейших факторов, помешавших созданию единого фронта империалистов, являлась искусная советская внешняя политика.

В течение всех лет, предшествовавших второй мировой войне, Советский Союз последовательно выступал за мир и коллективную безопасность. Однако правящие круги западных государств в своих корыстных интересах не захотели обуздать фашизм и предотвратить тем самым новую мировую войну. По их вине вторая мировая война стала неизбежной.

Примечания:

¹ R. Grenfell. Unconditional Hatred, 1954. p. 83.

² Женевьева Табуи. 20 лет дипломатической борьбы, стр. 289.

³ F. Мiksсhе. Unconditional Surrender. London, 1952, p. 229.

⁴ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 18.

⁵ Там же, стр. 28.

⁶ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 18.

⁷ См. там же, стр. 66.

⁸ Там же, стр. 139—140.

⁹ Там же, стр. 24.

¹⁰ Там же, стр. 88.

¹¹ Там же, стр. 100.

¹² Б. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германий 1933—1945 гг. Перев. с нем. Т. I. М., Изд-во иностр. лит., 1956, стр. 27.

¹³ «За рубежом», 1968, № 40, стр. 21.

¹⁴ J. Davis. Peace, War and You. New York, 1952, p. 85.

¹⁵ «За рубежом», 1968, № 40, стр. 17.

¹⁶ «За рубежом», 1968, № 40, стр. 17.

¹⁷ Там же.

¹⁸ J. Selby. The Second World War, p. 15.

¹⁹ J. Cook. The WarfareState. London, 1968, p. 73.

²⁰ C. Sulzberger. The American Heritage, p. 21.

²¹ T. Fehrenbach. F. D. R'S Undeclared War 1939 to 1941. New York, 1967, p. 235.

²² Документы. «Международная жизнь», 1959, As 2, стр. 145.

²³ Documents on British Foreign Policy. Third Series. Vol. VI, 1954. p. 765.

²⁴ Документы. «Международная жизнь», 1959, № 2, стр. 154.

²⁵ Там же.

²⁶ Там же.

²⁷ Документы. «Международная жизнь», 1959, № 3, стр. 139.

²⁸ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития (Доклад на торжественном заседании в Варшаве). Газета «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

²⁹ Ж. Вилар. «Странная воина» и предательство Виши. Перев. с франц. М.. Соцэкгиз, 1962, стр. 26.

³⁰ И. М. Майский. Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла. М., Изд. Ин-та междун. отнош., 1962, стр. 143—144.

³¹ J. Davis. Peace, War and You, p. 85.

³² T. Fehrenbach. F. D. R'S Undeclared War 1939 to 1941. New York, 1967, p. 236.

³³ Tам же, p. 235.

³⁴ Grankshow. Russia und Russiens. London, 1948, p. 223.

³⁵ The Secret Dairy of Harold Ickes. Vol II. 1954. p. 705

³⁶ Документы и материалы кануна Второй мировой война. Архив Дирксена. (1938 – 1939 гг.). Т. 2. М. 1948. с.125-126

³⁷I. Fuller. The Couduckt of War 1789-1961. p. 264

³⁸ Tам же, p. 265.

³⁹ 50 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Тезисы ЦК КПСС, стр. 18.

⁴⁰ T. Fehrenbach. F. D. R'S Undeclared War 1939 to 1941. New York, 1967, p. 237.

⁴¹ А. Верт. Россия в войне 1941-1945. 1967. ст. 60

⁴² J. Davis. Peace, War and You, p. 85.

⁴³ The Secret Dairy of Harold Ickes. Vol II. 1954. p. 203

⁴⁴ T. Higgins. Hitler and Russia, p. 21.

⁴⁵ H. Wilsоn. A Career Diplomat, p. 111.

⁴⁶ M. Mackintosh. Juggernaut. (A History of the Soviet Armed Forces.). p. 93

⁴⁷ S. Welles. The Time for Decision, p. 321.

⁴⁸ H. Wilsоn. A Career Diplomat, p. 111.

⁴⁹ R. West and W. West. The Story of Our Country. P. 586

 

ГЛАВА II

«СТРАННАЯ ВОЙНА» И ПАССИВНО-ОБОРОНИТЕЛЬНАЯ СТРАТЕГИЯ АНГЛИИ II ФРАНЦИИ В ОТНОШЕНИИ ГЕРМАНИИ

1. ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ ЖЕРТВУЮТ ПОЛЬШЕЙ ТАК ЖЕ УМЫШЛЕННО, КАК И ЧЕХОСЛОВАКИЕЙ

В Мюнхене Гитлер окончательно убедился, что ему открыли «зеленую улицу» для похода на Восток.

После оккупации Чехословакии события развивались очень быстро. 3 апреля 1939 г. оперативное управление вермахта получило указание от Гитлера начать приготовления к нападению на Польшу. 11 апреля Гитлер утвердил директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939/40 год. Приложением к этой директиве явился план нападения на Польшу, получивший кодовое название «Белый план». В этом документе ставилась задача с Польшей «свести окончательные счеты, несмотря на действующий договор»¹. Для того чтобы уничтожить польские вооруженные силы, говорилось в «Белом плане», необходимо подготовить неожиданное нападение. С этой целью предусматривалось дать приказ о проведении мобилизации «в возможно более поздний срок, в день, предшествующий нападению» ².

28 апреля Гитлер объявил в рейхстаге о расторжении германо-польского соглашения о ненападении, подписанного обоими государствами в 1934 г. На совещании гитлеровских военных руководителей армии, флота и авиации 23 мая было принято решение напасть на Польшу прн первом же удобном случае. В конце мая 1939 г. началась подготовка генерального штаба к осуществлению «Белого плана». Верховное командование подчеркивало необходимость «начать военные действия нанесением неожиданных сильных ударов и добиться быстрых успехов» ³. Особое внимание обращалось на то, чтобы «обеспечить внезапное нападение авиации на Польшу...»⁴. Помимо уничтожения польской авиации германские военно-воздушные силы должны были «воспрепятствовать проведению польской мобилизации и сорвать планомерное стратегическое сосредоточение и развертывание польской армии»⁵. Гитлеровцы твердо решили до конца года напасть на Польшу.

В эти тревожные месяцы Чемберлен не скупился на обещания Польше. 31 марта 1939 г. он заявил в парламенте, что Англия в случае нападения Германии на Польшу немедленно предоставит польскому правительству всю помощь, какая только будет в его силах. Аналогичное заявление последовало и от французского правительства. Польский посол в Лондоне Рачинский в сообщении министру иностранных дел в Варшаве от 26 апреля 1939 г. обращал внимание Бека на ненадежность английских гарантий, так как английскую политику определяет «ожидание англичан, что агрессия Германии будет распространяться на Восток» ⁶. Это было действительно так. В мае 1939 г. английская военная миссия в Варшаве довела до сведения польского правительства, что в случае нападения Германии на Польшу английская авиация предпримет действия только против «определенных немецких военных объектов» ⁷.

25 августа 1939 г. правительство Чемберлена оформило ранее данные Польше гарантии (25 апреля 1939 г.) договором о взаимопомощи. С Францией Польша была связана военным союзом еще с 1921 г. Франция также гарантировала независимость и безопасность польского государства.

В первой половине мая 1939 г. происходили польско-французские военные переговоры, которые завершились 19 мая заключением конкретного военного соглашения. В секретном франко-польском военном протоколе говорилось, что в случае немецкой агрессии против Франции Польша немедленно выступит против Германии. В случае нападения Германии на Польшу «Франция перейдет (с пятнадцатого дня) в наступление основной частью своих вооруженных сил» ⁸. Гамелен оценил военную конвенцию следующим образом: «Мы остановились на такой формуле, которую всегда могли истолковать логически» ⁹. Это означало, что Франция всегда могла найти подходящий предлог, чтобы отказаться от взятых на себя обязательств. Так оно и случилось. Французские военные руководители «обманули поляков, заявив о твоей якобы твердой решимости начать военные действия»¹⁰. Аналогично поступили англичане, «которые давно решили не предпринимать никаких действий,— обещали полякам в договоре от 23 августа оказать им любую помощь...» ¹¹.

В договоре от 25 апреля 1939 г. не говорилось о территориальной целостности Польши. Англия гарантировала лишь ее независимость и безопасность. Содержание англо-польского соглашения не исключало возможности повторения Мюнхена. Чемберлен, заключая договор с Польшей, преследовал цель оказать тем самым воздействие на Германию для заключения нового соглашения, аналогичного мюнхенскому.

В то же время оказывалось воздействие и на поляков. Ближайший советник Чемберлена Гораций Вильсон в беседе с американским послом в Лондоне Кеннеди прямо заявил, что поляков нужно заставить вести непосредственные переговоры с Германией по территориальным вопросам и что именно в этом направлении должен быть оказан нажим. Кеннеди телеграфировал о содержании своей беседы с Вильсоном государственному секретарю США Корделлу Хэллу.

Попытки устроить «польский Мюнхен» были предприняты не только со стороны «гарантов» Польши, но и со стороны Соединенных Штатов Америки.

24 августа Рузвельт направил Гитлеру личное послание, в котором предложил германо-польский спор урегулировать с помощью одного из трех методов: прямых переговоров, третейского разбирательства или мирного посредничества.

За два дня до этого на совещании руководителей вермахта было принято решение о нападении на Польшу 26 августа 1939 г. Гитлер лишь выразил опасение, что «в самый последний момент какая-нибудь свинья предложит мне свое посредничество» ¹².

Польское правительство проявило готовность рассмотреть все претензии Германии путем переговоров и поручило вести эти переговоры своему послу в Берлине Липпскому. Но от прямых переговоров с Польшей гитлеровское правительство уклонилось. Тогда посредничество предложил шведский промышленник Далерус. Гитлер отменил приказ о начале военных действий против Польши, которые должны были развернуться в ночь на 26 августа, и направил Чемберлену следующие основные условия:

— между Германией и Англией заключается военный союз;

— Германия получает Данциг и польский коридор;

— Англия возвращает бывшие немецкие колонии.

Английское правительство выразило согласие по всем пунктам, за исключением возврата немецких колоний. В ответе английского правительства говорилось, что в будущем, после урегулирования всех других спорных вопросов, и колониальный вопрос разрешится для Германии положительно. Боннэ со своей стороны уговаривал Риббентропа: «Оставьте нам нашу колониальную империю, и тогда Украина будет ваша»¹³. Англия и Франция, уговаривая фашистскую Германию напасть на Советский Союз, толкали ее к нападению в первую очередь на Польшу, так как Польша находилась на пути Гитлера к границам СССР. «Тот, кто собирался нанести удар по Советскому Союзу, должен был сначала ударить по Польше»¹⁴.

Итак, Гитлер окончательно убедился, что Чемберлен пойдет на дальнейшие жертвы лишь бы добиться соглашения с Германией. У него «имелись основания полагать, что западные державы не станут препятствовать ему, когда он нападет на восток — то есть на Польшу»¹⁵.

Уверенность Гитлера в бездействии Англии и Франции нашла отражение в плане нападения на Польшу. В «Белом плане» выражалась надежда, что удастся «ограничить войну боевыми действиями с Польшей»¹⁶. Политическая обстановка во Франции и сдержанность Англии «позволят в ближайшее время добиться этого» ¹⁷.

Гитлер 31 августа, за день до начала войны, выразил уверенность, что Англия и Франция «не вступят активно в войну...»¹⁸. В гарантиях Польше «он видел лишь политическую угрозу...»¹⁹. Эта уверенность была основана на опыте демилитаризации Рейнской зоны, агрессии против Австрии и Чехословакии и нарушения всех договоров с западными державами.

1 сентября, когда фашистские орды уже топтали польскую землю, Муссолини предложил Гитлеру повторить мюнхенский опыт и созвать конференцию, подобную мюнхенской, с участием Польши. Но гитлеровцы уже решили начать войну за мировое господство, и Польша была только очередным объектом в этой войне. Война с Польшей рассматривалась как подготовка к решающей схватке с английскими и французскими конкурентами германского империализма.

На Нюрнбергском процессе выяснилось, что гитлеровский план завоевания мирового господства имел семь стадии. Первые пять предусматривали подготовку к нападению на Советский Союз путем предварительного завоевания всех европейских капиталистических стран на континенте Европы. Шестая стадия называлась планом «Барбаросса» и означала нападение на Советский Союз. Последняя стадия предусматривала завоевание Англии путем высадки войск на Британских островах и разгром США на море, в воздухе и на американском материке.

1 сентября 1939 г. немецко-фашистские войска вторглись в пределы Польши после «почти полностью завершенного стратегического развертывания сухопутных сил»²⁰. Польское правительство всеобщую мобилизацию объявило слишком поздно — 31 августа. Опоздание объясняется вмешательством послов Англии и Франции, которые обещали предотвратить войну дипломатическим путем.

Для оправдания разбойничьего нападения на Польшу фашисты предприняли чудовищную провокацию. В качестве повода для агрессии они инсценировали нападение переодетых в польские мундиры уголовников на немецкую радиостанцию в Глейвице.

Правительства Англии и Франции вынуждены были объявить войну фашистской Германии. В 11 часов 3 сентября 1939 г. британский посол в Берлине передал гитлеровскому правительству об объявлении Англией войны Германии, в 17 часов аналогичную ноту вручил французский посол. Вслед за Англией и Францией войну фашистской Германии объявили британские доминионы: 3 сентября — Австралия и Новая Зеландия, 6 сентября — Южно-Африканский Союз и 10 сентября — Канада. США 5 сентября официально заявили о строгом нейтралитете, чтобы на первом этапе не принимать прямого участия в войне.

«В те дни, — говорил В. Гомулка на торжественном заседании в Варшаве, посвященном 20-летию ППР, — мы слышали и слышим до сих пор слова англичан и французов: «Мы объявили войну Германии в защиту Польши». Это полуправда. А полуправда это целый обман. Франция и Англия действительно объявили Германии войну, но не вели с ней войны из-за Польши. И никогда не будут вести» ²¹.

Объявлением воины Германии правительства Англии и Франции как бы предупреждали Гитлера о том, что поворот агрессин в сторону Запада встретит с их стороны решительный отпор и свободным остается только восточное направление. Гитлер и его ближайшее окружение эту цель правящих кругов Англии и Франции именно так и понимали. Поэтому, пишет Якобсен, они «пришли к мнению, что британское и французское объявление войны следует рассматривать лишь как формальное...»²².

К. Клее такого же мнения. Он считает, что Гитлер был уверен в том, что Англия и Франция объявили войну только для того, чтобы «формально выполнить договор от 25 августа 1939 г. Бездеятельная позиция, с которой эти два государства смотрели на разгром своего польского союзника, еще более укрепила в нем это мнение»²³. Уверенность Гитлера за свой тыл на Западе позволила ему бросить основные силы против Польши.

Вторая мировая война началась как воина империалистическая. Главную ответственность за развязывание как первой, так и второй мировых войн несет империалистическая Германия. Но нельзя забывать, что эти войны подготовлены международной империалистической реакцией. Большая часть вины за нападение гитлеровской Германии на Польшу лежит на англо-французских империалистах, которые летом 1939 г. сорвали переговоры с Советским правительством о коллективных мерах против агрессивных действий немецкого фашизма.

Поощряли развязывание воины и правящие круги США. Американский историк Рассел Гренфэлл пишет, что правительство США дало понять Англии и Франции: если они вступят в войну, Соединенные Штаты тотчас же придут им на помощь. Американский посол в Лондоне Джозеф Кеннеди «неоднократно заявлял Чемберлену, что в случае неспровоцированной агрессии Америка бросится на помощь Англии и Франции»²⁴. Однако этого не случилось. Правящие круги США, как и в первой мировой войне, решили не торопиться.

Нападение на Польшу означало, что гитлеровцы в соответствии с планом семи стадий предпочли ударить сначала по Англии и Франции, которых они оценивали как менее сильных по сравнению с СССР.

К отражению гитлеровского нападения правящие круги Польши оказались совершенно неподготовленными. Вся после-версальская политика польских реакционных правящих кругов была направлена на подготовку воины совместно с Германией против Советского Союза. Правящие круги Англии и Франции рассматривали буржуазно-помещичью Польшу «как оружие против большевиков»²⁵.

Только в 1939 г., после расторжения гитлеровцами соглашения о ненападении, польские военные руководители разработали план защиты западных границ Польши на случай нападения фашистской Германии. Основу польского плана составляли оборонительные действия до тех пор, пока Франция и Англия не окажут Польше эффективной военной помощи. Польская стратегия исходила из предположения, что англофранцузские союзники сразу же перейдут в наступление на Западе. Это заставит высшее немецкое командование все свои основные силы перебросить для защиты западных границ Германии. В результате удастся стабилизировать фронт, а затем перейти и в контрнаступление.

Польское командование планировало построить на своей 1800-километровой западной границе оборонительную полосу в виде широкой дуги протяженностью до 1000 км. Однако к постройке сплошной, глубоко эшелонированной оборонительной полосы польское военное руководство даже не успело приступить. «Единственно реальный план, который санационное правительство и генеральный штаб польской армии разрабатывали на случай войны, был план бегства из страны. Уже в первые дни июля было принято решение, что в случае войны правительство покинет Варшаву и переедет поближе к румынской границе. Бегство из Варшавы началось сразу же после развязывания войны» ²⁶.

До апреля 1939 г. польские военные руководители не собирались усиливать свои войска, находившиеся на польско-германской границе, за счет передислокации части сил, размещавшихся вдоль границы Польши с Советским Союзом. Лишь после того как создалась явная угроза нападения фашистской Германии, было принято решение о развертывании двух третей всех польских сил на западной границе Польши.

Польская армия на 1 сентября 1939 г. имела в своем составе 37 пехотных дивизий, 11 отдельных бригад кавалерии, 3 отдельные горные бригады, 2 отдельные механизированные бригады, 8 отдельных пехотных бригад, 13 отдельных пехотных полков, 7 отдельных пехотных батальонов, 500 танков и самоходных установок, 430 боевых самолетов²⁷. Мобилизационная готовность составляла всего 66%, а план стратегического развертывания польских войск был выполнен только на 45 %.

Польские армии развернулись в виде заслона вдоль германо-польской границы в следующем порядке: оперативные группы — «Нарев» и «Вышкув», армии—«Модлин», «Поможем, «Познань», «Лодзь», «Краков», «Карпаты»²⁸. Во втором эшелоне развертывалась армия «Прусы». Резерв главного командования состоял всего из трех резервных пехотных дивизий в районе Варшавы.

Польские военные руководители стремились равномерно прикрыть всю западную границу. Это лишило польское командование возможности создать сильную группировку для парирования главного удара противника. Развертывание главных польских сил в непосредственной близости от границы привело к тому, что польские армии попали под сокрушительные удары танков и авиации противника еще до того, как было определено направление главного удара немецко-фашистских армий.

Польское командование заблаговременно не отвело свои главные силы для занятия оборонительных позиций на мощных водных рубежах таких рек, как Нарев, Висла, Сан, что сократило бы фронт обороны до 600 км и при условии активной помощи англо-французских союзников могло бы спасти польскую армию от разгрома. Однако эти естественные оборонительные рубежи использованы не были, а помощи от союзников Польша не дождалась. Союзники не предприняли никаких попыток оказать помощь. Франко-английские войска упорно отсиживались за своей собственной границей.

Надежды же польского командования на быструю и эффективную помощь Англии и Франции лишь ускорили ее поражение. Это стало неизбежным следствием иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников.

Для вторжения в Польшу главное командование германских сухопутных сил выделило 53 дивизии, в том числе 6 танковых и 5 моторизованных (2500 танков) при поддержке около 2 тыс. самолетов (1190 бомбардировщиков, в том числе 200 пикирующих, и около 800 истребителей)²⁹. Немецко-фашистские дивизии были вооружены более современным и разнообразным оружием, чем польские дивизии. Впервые немецко-фашистское командование применило танковые корпуса для решения оперативно-стратегических задач.

В географическом и военном отношении гитлеровцы имели предпосылки для быстрой победы. Германские территории окружали значительную часть Польши с севера и запада. Кроме того, чрезмерная распыленность польских сил как нельзя лучше служила интересам немецкого верховного командования.

Этн благоприятные условия позволили германскому верховному командованию спланировать окружение польских армий, развернувшихся западнее Варшавы, двумя концентрическими ударами. Эти удары наносились со стороны Померании и Восточной Пруссии группой армий «Север» (3-я и 4-я армии) и со стороны Силезии группой армий «Юг» (8, 10 и 14-я армии). Группа армий «Север» (командующий Бок) поддерживалась 1-м воздушным флотом, а группа «Юг» (командующий Рундштедт) — 4-м воздушным флотом. Операции групп армий планировались на глубину 200—250 км.

Главный удар на участке группы армий «Север» наносился силами 3-й армии (командующий Кюхлер); на участке группы армий «Юг» — силами 10-й армии (командующий Рейхенау). Оба эти удара были направлены на Варшаву, чтобы по сходящимся направлениям окружить главные силы польских армий.

В центре стратегического развертывания, против познаньского выступа, занимали оборону резервные немецко-фашистские войска в составе восьми пехотных дивизий.

Таким образом, в отличие от польских сил, равномерно разбросанных на широком фронте, немецкие войска наступали фланговыми группировками, далеко отстоявшими друг от друга, «почти полностью отказавшись от действий в центре (дуга Одер — Варта)»³⁰. В этих двух фланговых группировках на направлениях главных ударов и были сосредоточены основные силы немцев.

Группы армий развертывались в один эшелон с выделением незначительных резервов. Прорыв слабой польской обороны достигался сильным первоначальным ударом.

Командующие группами армий получили задачу провести тщательно замаскированное стратегическое развертывание войск, внезапно прорвать фронт противника крупными подвижными соединениями и не дать полякам возможности отойти за реки Нарев и Висла.

Внезапность обеспечивалась тем, что кадровые дивизии уже в мирное время почти достигали численности, предусмотренной для военного времени. Кроме того, кадровые дивизии якобы «для учебных целей», а также под предлогом участия в праздновании 25-летней годовщины сражения в Восточной Пруссии были переброшены в районы стратегического развертывания группы армий «Север». Легкие пехотные и моторизованные дивизии были стянуты в центральную часть Германии под предлогом «осенних маневров». В целях маскировки танковые корпуса именовались армейскими корпусами. Таким образом, в отличие от первой мировой войны 1914—1918 гг. развертывание проводилось без официального объявления мобилизации.

Польская авиация была в основном уничтожена в первый же день войны на своих аэродромах неожиданным нападением немецких бомбардировочных соединений. Крупные силы германской авиации совершили одновременный налет на 21 польский аэродром. По немецким данным, «уже 2 сентября можно было без преувеличения сказать, что немцы имели в воздухе безраздельное господство»³¹.

Массированные налеты немецко-фашистской авиации не позволили организованно провести мобилизацию польских вооруженных сил, а также сделали невозможными крупные переброски войск по железным дорогам страны. В дальнейшем ходе войны против Польши немецкие военно-воздушные силы использовались лишь для выполнения тактических задач над полем боя.

Танковые и моторизованные дивизии 10-й армии прорвали польский фронт, разрезали польскую армию «Лодзь» на две части и вышли на пути отхода польских войск к Варшаве. В результате внезапности нападения танковые дивизии переправились через реку Варта по уцелевшим мостам и 7 сентября были уже под Варшавой.

Отдельные польские оборонительные позиции, оборудованные в виде системы опорных пунктов и расположенные на большом удалении одна от другой, гитлеровцы не атаковывали, а просто обходили.

Войска 4-й немецкой армии (командующий Клюге), наступавшие из Восточной Померании, без особого труда прошли через польский коридор и к 4 сентября установили связь с войсками, находившимися в Восточной Пруссии.

Польские войска стали отходить на рубежи рек Нарев, Висла, Сан. В междуречье Вислы и Бзуры до 8 сентября не было больших боев, так как немецкие подвижные соединения совершали обходы с флангов.

Польское верховное командование проявило полную растерянность. Только спустя 8 дней после начала поенных действий армия «Познань» нанесла из района Кутно короткий контрудар по обнаженному северному флангу 8-й немецкой армии (командующий Бласковиц), продвигавшейся через Лодзь. В результате этого контрудара войска, действовавшие на левом фланге немецкой группы армий «Юг», понесли тяжелые потерн. По этот контрудар был предпринят малыми силами, что не позволило достигнуть решительных результатов. Немецко-фашистское командование успело повернуть два корпуса 8-й армии фронтом на север для отражения этого удара. Кроме того, значительные силы левого фланга 10-й армии, наступавшие на Варшаву, также были повернуты в сторону реки Бзура. Части 4-й немецкой армии, которые наступали вдоль Вислы на юго-восток, повернули на юг и замкнули фронт окружения польской армии «Познань» с севера.

Войска правого фланга группы армий «Юг» продолжали безостановочно продвигаться по направлению ко Львову (14-я армия — командующий Лист), а левого фланга группы армий «Север» — к Бресту.

Польский народ, польская армия героически боролись за свою свободу и независимость. Попытка немецко-фашистских войск взять Ломжу внезапным нападением «не удалась из-за мужественного сопротивления поляков»³². Манштейн признал, что «намеченное окружение группировки противника в районе Кракова не удалось осуществить...»³³.

Войска варшавского гарнизона и трудящиеся Варшавы сорвали попытку немецко-фашистского командования с ходу захватить столицу Польши. Тогда Гитлер потребовал от главного командования сухопутных сил беспощадного обстрела польской столицы.

25 сентября германская артиллерия открыла огонь на разрушение но внешним фортам, опорным пунктам и важнейшим базам снабжения Варшавы, а 26 сентября вечером начался обстрел самого города. 27 сентября 1150 самолетов подвергли Варшаву ожесточенной бомбардировке.

Однако патриоты Варшавы отказались капитулировать даже в условиях полного окружения и ожесточенных налетов гитлеровской авиации. Варшава держалась до 28 сентября. Моряки Гдыни до 2 октября успешно отбивали все атаки гитлеровских вооруженных сил с моря и суши³⁴. Солдаты ряда гарнизонов и опорных пунктов оказывали стойкое сопротивление в условиях полного окружения. Например, крепость Модлин капитулировала лишь 30 сентября.

15 сентября 1939 г. завершилось окружение Бреста. Но, как был вынужден признать Гудериан, «попытка взять эту цитадель внезапным нападением танков провалилась...»³⁵. Три дня гарнизон Бреста оказывал ожесточенное сопротивление отборным немецко-фашистским войскам.

17 сентября войска 3-й армии юго-западнее Бреста установили связь с авангардными частями 10-й армии, завершив тем самым окружение Варшавы.

Героическое сопротивление польских патриотов было дезорганизовано поспешным бегством обанкротившегося польского правительства. 9 сентября представитель польского правительства Шембек запросил французского посла Ноэля о возможности эвакуации правительства во Францию. «В это время население Варшавы воздвигало баррикады на дорогах, ведущих в столицу, копало вокруг нее окопы, организовывало рабочие батальоны»³⁶. 11 сентября Бек разработал с Ноэлем маршрут эвакуации польского правительства во Францию.

16 сентября правительство Польши перешло границу Румынии, бросив народ и армию на произвол судьбы.

Накануне второй мировой войны (в мае 1939 г.) Советский Союз предлагал Польше свою помощь на тот случай, если она подвергнется нападению. Это соответствовало стремлению польского народа к братскому сотрудничеству с советским народом и обеспечило бы защиту Польши от посягательств фашистского агрессора. «Спасти Польшу от немецкой агрессии или принести ей победу в войне с Германией могло только оборонное соглашение с Советским Союзом»³⁷. Однако правящие буржуазно-помещичьи круги Полыни отказались от союзных отношений с Советским Союзом и тем самым способствовали осуществлению агрессивных планов фашистской Германии. 20 августа 1939 г. в ходе переговоров военных миссий Англии, Франции и СССР Бек телеграфировал польским послам в Москве, Лондоне и Париже, предупреждая их о том, что «Польша не связана с Советами никакими договорами и в намерения польского правительства не входит заключать такой договор» ³⁸.

Характер соглашений с Англией и Францией в апреле — мае 1939 г. не оставлял «никаких сомнений в том, что в случае войны с Германией западные государства не придут на помощь Польше»³⁹. Правящие круги Польши хорошо знали, что так будет. Польский министр иностранных дел Бек неоднократно говорил французскому послу в Варшаве Ноэлю: «Мы не строим никаких иллюзий. Мы хорошо знаем, что наш союз с вами является односторонним. Если вы подвергнетесь нападению со стороны Германии, Польша поспешит вам на помощь, ибо это в ее интересах, однако взаимность совершенно не обеспечена»⁴⁰. Так и случилось. В трагические дни сентября «Англия и Франция оставили Польшу один на один с немецким агрессором»⁴¹. Правящие круги Польши ориентацией на Запад добровольно привязали себе камень на шею. В жертву классовым интересам буржуазии и помещиков были принесены национальные интересы польского народа.

По вине польских правящих кругов, проводивших антинародную внутреннюю и антинациональную внешнюю политику, польский народ в сентябре 1939 г. потерял свою национальную независимость и свободу. Немецко-фашистские захватчики принесли польскому народу неисчислимые бедствия и поставили под угрозу само существование польской нации.

Немецко-фашистским захватчикам удалось закончить оккупацию Польши в короткие сроки в результате не только политических, но и военных причин. Следует прежде всего отметить подавляющее превосходство гитлеровцев в авиации и танках. Немецко-фашистское командование, обобщая боевой опыт в Польше, подчеркнуло необходимость и в будущем начинать войну с немедленного уничтожения авиации противника и достижения господства в воздухе.

Массированное использование танковых и моторизованных войск, поддерживаемых авиацией, для развития первоначального удара в быстрых темпах и окружения противника методом танковых клиньев и клещей привело к тому, что «польская армия как организованная войсковая сила перестала существовать уже в первые дни войны»⁴²

Англия и Франция в это время сложа руки взирали на уничтожение своего польского союзника. Никакой помощи Польше они не оказали и даже, больше того, на фронте против Германии «не подавали признаков жизни...»⁴³.

Примечания:

¹ Документы. «Военно-исторический журнал», 1959, N° 9, стр. 99.

² Там же, стр. 100.

³ Там же, стр. 99.

⁴ Там же, стр. 100.

⁵ Документы. «Военно-исторический журнал», 1959, N° 9, стр. 101.

⁶ Polnische Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges. Erste Folge. Berlin, 1940, Dok. N 10/3, 26 IV 1939.

⁷ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

⁸ «За рубежом», 1969, № 41, стр. 20.

⁹ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

¹⁰ «За рубежом», 1969, № 41, стр. 20.

¹¹ Там же, стр. 21.

¹² «Военно-исторический журнал», 1961, N° 11, стр. 45.

¹³ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

¹⁴ Там же.

¹⁵ Там же.

¹⁶ Документы. «Военно-исторический журнал», 1959, № 9, стр. 99.

¹⁷ Там же.

¹⁸ К. Кlee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 23-24.

¹⁹ Там же

²⁰ Документы. «Военно-исторический журнал», 1959, № 9, стр. 101.

²¹ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

²²  Н. Jacobsen. Fall Gelb, S. 2.

²³ К. Кlee. Das IJnternehmen „Seelowe", S. 24.

²⁴ R. Grenfell. Unconditional Hatred, p. 138.

²⁵ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 324.

²⁶ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г,

²⁷ J. Kirchmayer. Kampania wrzesniowa. 1946. s. 35. и др.

²⁸ См. Г. Xeльмepт. Вооруженная агрессия. Сентябрь 1939 г. Перев. с нем. М., Соцэкгнз, 1961, стр. 105.

²⁹ См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945 гг. Краткая история, 1965. с. 20

³⁰ Е. Мanstеin. Verlorene Siege. Bonn, 1955, S. 26.

³¹ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей. Перев. с нем. М., Изд-во иностр. лит., 1957, стр. 16.

³² Н. Gudеriаn. Etinneriingen eines Soldaten, 1951. S. 68.

³³ Е. Мanstеin. Verlorene Siege. Bonn, 1955, S. 40.

³⁴ Военно-морской флот Польши состоял из четырех эсминцев, двух миноносцев и пяти подводных лодок и был блокирован немецко-фашистской эскадрой в порту Гдыня.

³⁵ Н. Gudеriаn. Etinneriingen eines Soldaten, S. 72.

³⁶ В. Гомулка. ПНР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

³⁷ В. Гомулка. ПНР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

³⁸  Там же.

³⁹  Там же.

⁴⁰  Там же.

⁴¹  Там же.

⁴² В. Гомулка. ПНР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

⁴³ P. Young World War 1939—1945, p. 20.

 

2. «СТРАННАЯ ВОЙНА» В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

Английский историк Селби утверждает, что Англия и Франция «могли очень мало сделать, чтобы повлиять на исход польской кампании» ¹.

Возникает вопрос: может быть, Англия и Франция не были в состоянии осуществить свои гарантии Польше? Нет, факты говорят о другом. По свидетельству Ж. Боннэ, бывшего французского министра иностранных дел, верховный главнокомандующий генерал Гамелен, главнокомандующий военно-морскими силами адмирал Дарлан и министр авиации Ги ла Шамбар заявили на заседании комитета национальной обороны 23 августа 1939 г., что вооруженные силы Франции находятся в таком состоянии, которое позволяет ей выполнить своп обязательства перед Польшей. Действительное соотношение сил в тот момент представляло большие возможности для армий союзников. Английские и французские войска обладали решающим перевесом на Западном фронте.

К 26 августа французы отмобилизовали 72 дивизии². С началом войны на Западном фронте со стороны немцев находилась всего лишь 31 дивизия³. «Основная масса боеспособных немецких соединений была брошена на Восток, против Польши, а на Западном фронте оборону держали в основном такие дивизии, которые еще не были окончательно сформированы...»⁴ Из 31 дивизии, находившейся в начале сентября 1939 г. на Западном фронте, только 11 дивизий были полноценными. Остальные «обладали значительно меньшей боеспособностью...»⁵. К 10 сентября на Востоке находилась 61 немецкая дивизия, в том числе все танковые и моторизованные⁶. Французы «знали, что немцы на Западе располагают очень слабыми силами...» ⁷. И тем не менее они не предприняли никаких решительных действий. Французские войска были «готовы к действиям уже к концу первой недели сентября...»⁸. Бывший начальник штаба вооруженных сил фашистской Германии Кейтель на Нюрнбергском процессе признал, что, перейди англо-французские войска в то время в наступление, они встретили бы «лишь слабое сопротивление» ⁹. К строительству укреплений на западных границах Германии гитлеровцы приступили с 1938 г. Эти укрепления состояли из системы бетонированных оборонительных сооружений, убежищ для укрытия войск и казематов для боеприпасов. На танкоопасных направлениях создавались надолбы. Перед всеми оборонительными сооружениями устанавливалось большое количество проволочных заграждений и минных полей. На тыловой границе Западного вала начиналась зона противовоздушной обороны.

Английский историк Дж. Батлер утверждает, что «линия Зигфрида состояла из неприступных бетонных противотанковых заграждений, прикрываемых системой долговременных огневых точек»¹⁰. По данным бывшего начальника штаба группы армий «А» Циммермана, Западный вал «был еще далеко не готов, и работы по его созданию находились в самом разгаре» ¹¹. Поэтому даже по одной этой причине линию Зигфрида нельзя было считать неприступной.

Французам, имевшим в тот период значительное превосходство в силах, удалось бы прорвать Западный вал и продвинуться в глубь Германии. Однако они ничего не предпринимали. «Огромная франко-английская сила со стоическим спокойствием наблюдала, как Польша, истекая кровью, гибнет под ударами гитлеровцев. Рушилась под бомбами Варшава, горели города и села, умирали женщины, дети и старики. А французская и английская авиация сбрасывала над Германией пропагандистские листовки. В сентябре они не сбросили ни одной бомбы»¹².

На Нюрнбергском процессе в 1946 г. Кейтель показал, что мелкие стычки между англо-французскими и немецкими войсками на Западном фронте укрепили убеждение в том, что «западные державы не хотят воевать против нас» (т. е. Германии — В. С.) ¹³.

Западные державы хотели одного — чтобы гитлеровцы быстрее напали на Советский Союз. Поэтому они позволили фашистской Германии без помех вести военные действия но захвату Польши. «Их намерения были даже слишком ясны. Ведь по трупу Польши Гитлер шел на восток, против Советского Союза. Не следовало ему препятствовать, чтобы не ослаблять его силы» ¹⁴.

У Гитлера не без основания создавалось впечатление, что Франция и Англия не принимают войну всерьез. Не было даже и речи о том, что англо-французские союзники начнут наступление на северо-восточном фронте против Германии. Поэтому, нападая на Польшу, Гитлер не опасался «союзников» Польши и «оголил западные границы Германии, сняв оттуда боевую технику и солдат» ¹⁵.

Во время боев за Варшаву гитлеровское командование стягивало сюда артиллерийские части. Особенно много артиллерийских орудий оно перебросило к Варшаве с Западного фронта. Это могло случиться только потому, заявил на Нюрнбергском процессе бывший начальник штаба оперативного руководства вермахта Йодль, что французские и английские дивизии на Западе бездействовали. А ведь «еще в сентябре 1939 г., — с полным основанием утверждает английский историк Кимче, — решительные военные действия могли привести к концу второй мировой войны» ¹⁶.

В то время как главные силы немцев были заняты на Висле, французы, «кроме нескольких демонстраций, ничего не предприняли, чтобы выйти на Рейн»¹⁷. В английской и французской печати ежедневно публиковались стереотипные сводки с фронта: «Ничего нового (на фронте без перемен)».

Командиру одного из французских артиллерийских полков было приказано занять позиции в районе Бельфора. Имея опыт первой мировой войны, этот командир полка начал предварительную пристрелку возможных целей. За это подготовительное мероприятие его хотели предать военно-полевому суду. Командир корпуса с ужасом сказал ему: «Понимаете, что вы сделали? Вы чуть-чуть не начали войну».

Боевые действия авиации ограничивались в основном разведывательными полетами. Еще 22 августа 1939 г. комитет начальников штабов вооруженных сил Англии издал инструкцию, запрещавшую в случае войны бомбардировку Германии. С началом войны эта инструкция была подтверждена.

Английское министерство авиации запрещало, например, бомбить военные заводы «под предлогом того, что они являются частной собственностью»¹⁸. Вице-маршал английской авиации Дж. Кингстон-Макклори пишет о том, что «в течение всего периода «странной войны» в Европе передовой ударной авиагруппе не разрешалось производить налеты на Германию»; она «занималась разбрасыванием листовок... военный кабинет ни в коем случае не соглашался взять на себя инициативу начала в этой войне бомбардировок с воздуха»¹⁹. Французское правительство также выступило против проведения бомбардировочных операций и даже просило Англию «воздержаться от воздушных налетов на Германию» ²⁰. Кроме того, «была получена просьба Рузвельта не начинать бомбардировок с воздуха» ²¹.

После оккупации Польши немецко-фашистскими войсками правящие круги США продолжали надеяться, что начнется война между Германией и СССР. Политические и военные руководители Англии и Франции также надеялись, что гитлеровская военная машина, двинувшись на Восток, не сможет остановиться у границ Советского Союза. Однако уверенности не было.

Английский комитет начальников штабов, например, «совсем не был уверен в том, что, разделавшись с Польшей, немцы повернут на запад»²². Вот почему мюнхенские «умиротворители» рассчитывали на то, то, создав вооруженный заслон на Западе, они заставят Гитлера платить по мюнхенскому векселю.

Англия и Франция своим бездействием на фронте против Германии предоставляли гитлеровцам возможность беспрепятственно воевать на востоке Европы. Это были такие действия Англии и Франции, которые имели целью ускорить нападение Германии на Советский Союз. Правящие круги Франции «не хотели сердить Гитлера: они лелеяли надежду сторговаться с ним в тот день, когда он нападет на Советский Союз»²³. Англия также проводила «выжидательную политику»²⁴.

Политика ненастоящей войны (война была объявлена Англией и Францией, но активные военные действия не велись) являлась не чем иным, как «продолжением той же мюнхенской политики, только в другой форме» ²⁵.

Гитлеровцы без труда разгадали смысл этой политики и решили отвечать таким же бездействием на Западном фронте, чтобы лучше подготовиться к внезапному нападению на Францию и другие страны Западной Европы. 9 сентября 1939 г. Гитлер категорически запретил какие-либо активные военные действия, направленные против Франции на суше и на море²⁶. В соответствии с этой директивой 78-я штурмовая дивизия, например, занимая 26 сентября позиции на реке Рейн на франко-германской границе, получила приказ не стрелять.

18 октября была издана директива № 7 верховного командования вооруженных сил Германии, которая предписывала и впредь воздерживаться от военных действий. В директиве говорилось: «Армейские патрули могут проникать на французскую территорию лишь в тех пределах, в каких это необходимо в целях разведки и для сохранения необходимой дистанции, чтобы предупредить столкновение с противником. ...Истребительная авиация может проникать в воздушное пространство Франции лишь в пределах, необходимых для прикрытия наших частей, производящих разведку» ²⁷. Фактически так и было. Немецкая авиация «не проводила никаких серьезных воздушных операций на Западе»²⁸.

К концу декабря 1939 г. общие потери французских вооруженных сил составили всего 1433 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Англичане к этому времени на сухопутном фронте потеряли 3 человека²⁹. Немецкие потери всех видов на 18 октября 1939 г. составили 696 человек. Кроме того, было потеряно 11 немецких самолетов³⁰. Эта цифра «показывает, насколько ограниченными в то время были действия авиации обеих сторон, не выходившие за рамки разведывательных полетов»³¹. Эти факты не отрицаются в английской и американской литературе по истории второй мировой войны. Английский военный историк Фуллер пишет: «На фронте царил полнейший мир»³². Американский журналист в Берлине Ширер, посетив 1 мая 1940 г. фронт на Рейне, записал в своем дневнике: «Не было слышно ни одного выстрела. И ни одного самолета в небе»³³.

До 10 мая 1940 г. на Западном фронте, помимо слабого артиллерийского обстрела на некоторых участках и нескольких воздушных боев, не происходило никаких военных действий.

Французы называли этот период, продолжавшийся более восьми месяцев, «странной войной» («drole de guerre»); англичане и американцы — «фальшивой, поддельной, показной войной» («phony war»). У гитлеровцев в ходу был термин — «сидячая война» («Sitzkrieg»). По определению Фландена, «это была война без сражений» ³⁴. Бездействие англо-французских союзников «повсюду характеризовали как фальшивую, ненастоящую войну» ³⁵.

В директиве германского верховного командования № 9 указывалось, что ограничения в морской и воздушной войне «будут, вероятно, сняты с началом большого наступления»³⁶. Ограничений не имела лишь германская разведка, широко развернувшая подрывную деятельность в Эльзасе и Лотарингии. Расходы оплачивались из секретного фонда министерства иностранных дел³⁷. Фашистская Германия помимо отторжения от Франции Эльзаса и Лотарингии планировала также отторжение Бретани. Абвер (военная разведка) разработал план создания независимого бретонского государства под руководством Германии, используя сотрудничество подрывных элементов с германской военной разведкой. Цели ставились следующие: «1. Овладение выходом из Ла-Манша, а также создание германского опорного пункта на Атлантике и тем самым обеспечение Германии на путях мировых коммуникаций.

2. Создание германской позиции в тылу Франции и против юго-восточного побережья Англии» ³⁸. Это был план-минимум, потерявший свое значение после поражения Франции, когда немецко-фашистским захватчикам удалось оккупировать большую часть французской метрополии.

Таким образом, обе «воюющие» стороны молчаливо согласились не предпринимать в воздухе и на суше каких-либо действий, могущих вызвать настоящую войну.

Пассивный и выжидательный образ действий вытекал из всей предвоенной политики правящих кругов Англии и Франции. Гитлеровцы хорошо усвоили эту политику. Вот почему в ответ на объявление Англией и Францией войны Германии Гитлер сказал: «Это еще не значит, что они будут воевать»³⁹.

Еще в процессе подготовки вероломного нападения на Польшу Гитлер заявил главнокомандующему сухопутной армией и его начальнику генерального штаба, что «западные державы в случае возникновения военного конфликта между Германией и Польшей все же будут стоять в стороне» ⁴⁰.

Действительно, правящие круги Англии и Франции не предпринимали никаких серьезных действий, чтобы помочь союзной им Польше в борьбе против гитлеровской агрессии. Они не хотели вести активных военных действий против Германии. В то время когда немецко-фашистская армия, напав на Польшу, сеяла смерть и разрушения, английские и французские войска спокойно стояли на линии Мажино.

Англия и Франция, объявив войну Германии, рассчитывали, что нм удастся «направить войну по антибольшевистскому курсу, с тем чтобы война против Германии могла быть забыта...» ⁴¹. Иными словами, западные державы угрозой применить силу хотели принудить Гитлера выполнить мюнхенские обязательства. Поэтому англо-французские союзники на фронте против Германии бездействовали, несмотря на то, что «в течение трех недель сентября ворота в Германию оставались открытыми для французских армий, английской авиации и военно-морского флота»⁴².

Путем жертвы Австрии, Чехословакии и Польши западным державам удалось вплотную приблизить Германию к границам Советского Союза. Они «Польшей пожертвовали так же умышленно, как и Чехословакией»⁴³.

Создавая необходимые условия для дальнейшей фашистской агрессии на Восток, «Англия и Франция стремились к тому, чтобы, раздавив Польшу, Германия ударила сразу по Советскому Союзу. Они хотели таскать каштаны из огня руками Гитлера»⁴⁴. К этому стремились и правящие круги США. Якобсен приводит факт получения Гитлером поздравления со стороны военного ведомства США по случаю победы над Польшей⁴⁵. Однако Гитлер в это время вынашивал другие планы. Он решил нанести сначала удар по Франции, обеспечить свой европейский тыл, а затем уже продолжить агрессию на Восток.

Несколько иначе происходили военные действия на море против Англии. В директиве германского верховного командования № 9 говорилось, что поражение Англии может быть достигнуто путем подрыва ее экономики. Экономика Англии зависела от ввоза морским путем сырья и продовольствия. «В 1940 г. в море редко находилось в одно и то же время менее 2000 британских торговых судов...»⁴⁶. Кемп пишет, что судьба Англии «прежде всего зависела от сохранения ее морских коммуникаций»⁴⁷. Поэтому в стратегических планах гитлеровцев прежде всего предусматривались «военные действия против экономических основ Англии» ⁴⁸. Однако действия германского флота носили ограниченный характер. На внешних морских коммуникациях Англии в Атлантике действовали лишь одиночные германские надводные корабли — рейдеры и подводные лодки.

Ограниченный характер действий немецкого военно-морского флота выявился в том, что сосредоточенных ударов на морских коммуникациях Англии проведено не было по той же причине, по которой Германия временно воздерживалась от решительных действий на суше. Однако в директиве № 9 предусматривалось, что, «как только армия нанесет поражение регулярной англо-французской армии и оккупирует и удержит часть побережья, обращенного в сторону Англии, задача морского флота и ВВС — вести борьбу против экономики Англии — станет первоочередной»⁴⁹. К этому времени предполагалось значительно увеличить состав подводного флота.

Английское военно-морское командование также не проявляло достаточной активности в борьбе с германским флотом. Боевые действия английского военно-морского флота носили случайный характер и были направлены только против германских рейдеров. Усилия английского военно-морского командования были направлены главным образом к тому, чтобы заставить германский военно-морской флот действовать в пределах  Балтийского моря.

Пассивное отношение правящих кругов Англии и Франции к войне против Германии наблюдалось не только на фронте, но и в тылу. Мероприятия по перестройке промышленности для удовлетворения непрерывно растущих нужд фронта были рассчитаны на долгие годы. Наличные же ресурсы стратегического сырья французские промышленники продавали немцам, ведя оживленную с ними торговлю через Бельгию и Люксембург. Французские монополисты «не только вынашивали надежду договориться с Гитлером, но уже тогда сотрудничали с ним. Как сообщал в марте 1940 г. американский журнал «Харпере мэгэзин», в то время французские промышленники продавали немцам материалы для производства орудий и снарядов, предназначенных для убийства французских солдат» ⁵⁰.

В то время когда на фронте велась так называемая «странная война» против немецких фашистов, внутри страны правящие круги Франции развернули настоящую войну против всех прогрессивных сил нации, и в первую очередь против Коммунистической партии, последовательно защищавшей свою страну от угрозы фашизма. На Коммунистическую партию обрушились жестокие репрессии. 26 сентября 1939 г. Французская коммунистическая партия была запрещена, а за коммунистическую пропаганду была установлена смертная казнь. Правящие круги Франции перешли к фашистским методам господства.

В трудных подпольных условиях французские коммунисты сумели сохранить крепкие и прочные связи с народом и вести успешную работу по объединению всех патриотов для борьбы за подлинные национальные интересы Франции.

Примечания:

¹ J. Selby. The Second World War, p. 16.

² J. Kimсhe. The Unfought Battle. London, 1968, p. 89.

³ Б. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германий 1933—1945 гг. Перев. с нем. Т. II. М., Изд-во иностр. лит., 1958, стр. 22.

⁴ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 37.

⁵ Б. Мюллер - Гилдебранд. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг., т. II, стр. 102.

⁶ Там же, стр. 11.

⁷ Ф. Микше. Атомное оружие и армии. Перев. с англ. М., Изд-во иностр. лит., 1956, стр. 80.

⁸ J. Kimсhе. The Unfought Battle, p. 89.

⁹ P. Reynaud. Au cour de la melее 1930—1945, Paris, 1947, p. 350.

¹⁰ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 76.

¹¹ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 39.

¹² В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

¹³ P. Rеуnаud. La France a sauve Еurоре. Vol. I, p. 622.

¹⁴ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

¹⁵Там же.

¹⁶ J. Kimсhe. The Unfought Battle, p. 145.

¹⁷ Шарль де Голль. Военные мемуары, т. I, стр. 57.

¹⁸ Н. Macmillan. The Blast of War 1939—1945. London, 1967, p. 8.

¹⁹ Дж. Кингстон-Макклори. Руководство войной. Перев. с англ. М., Изд-во иностр. лит., 1957, стр. 107.

²⁰ Р. Уoung. World War 1939—1945, p. 53.

²¹ Дж. Кингстон-Макклори. Руководство войной, стр. 107.

²² Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941. стр. 79.

²³ Морис Торез. Сын народа. Перев. с франц. М., Изд-во иностр. лит., 1960. стр. 149.

²⁴ Weltkrieg 1939-1945. I Teil. 1957. s. XXIII

²⁵ Ж. Вилap. «Странная воина» и предательство Виши, стр. 18.

²⁶ Documents on German Foreign Policv. Series D. Vol. VIII. London 1954, p. 41.

²⁷ Там же. С.316

²⁸ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), 1963. стр. 62.

²⁹ См. Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 78.

³⁰ См. К. Типпельскирх. История второй мировой войны. Перев. с немц. М, Изд-во иностр. лит., 1956, стр. 32

³¹ Там же.

³² См. Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 89.

³³ Там же.

³⁴ P. Flandin. Politique Franc&jse 1919 —1940. Paris, 1947, p. 348.

³⁵ В. Путлиц. По пути в Германию. Перев. с нем. М., Изд-во иностр. лит., 1957, стр. 278.

³⁶ Documents on German Foreign Policy. Series D, Vol. VIII, London, 1954, p. 465.

³⁷ Документы. «Международная жизнь», 1959, № 12, стр. 148.

³⁸ Там же, стр. 149.

³⁹ Е. Коrdt. Wahn und Wirklichkeit, S. 218.

⁴⁰ Weltkrieg 1939-1945. I Teil. 1957. s. XXIV

⁴¹ A. Taylor. English History 1914-1945. 1965. p. 469

¹⁶ J. Kimсhe. The Unfought Battle, p. 89.

⁴³ D. Fleming. The Cold War and its Origins 1917—1960. Vol. V. London, 1961, p. 95.

⁴⁴ В. Гомулка. ППР показала польскому народу новый путь исторического развития. «Жиче Варшавы», 21—22 января 1962 г.

⁴⁵ Н. Jacobsen. Fall Gelb, S. 268.

⁴⁶ Ф. Pyre. Война на море. 1939—1945. Перев. с нем. М., Воениз-дат, 1957, стр. 56.

⁴⁷ P. Kemp. Victory at Sea 1939-1945. 1958. p. 105

⁴⁸ Documents on German Foreign Policy. Series D, Vol. VIII, p. 463.

⁴⁹ Documents on German Foreign Policy. Series D. Vol. VIII, p. 463.

⁵⁰ Морис Торез. Сын народа. стр. 150.

 

3. ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ ГОТОВЯТСЯ РАЗВЯЗАТЬ ВОИНУ ПРОТИВ СССР

Тишина на Западе укрепляла иллюзии правящих кругов Англии и Франции, «будто бы, несмотря на состояние войны, до серьезных боев дело не дойдет»¹. Аналогичными иллюзиями питались и правящие круги США. Им казалось, что первые шаги Германии были направлены на Восток и не угрожали заокеанскому миру².

Между тем время шло, а никаких признаков продолжения гитлеровской агрессин на Восток не замечалось. Правящие круги США, Англии и Франции начинали терять терпение.

4 октября 1939 г. в речи по радио Чемберлен заявил, что в течение многих лет Гитлер клялся нам, что он является смертельным врагом большевизма, но его слово значит теперь для нас меньше, чем бумага, на которой оно написано. В тот же день Галифакс в парламенте говорил об измене Гитлера. В прессе западных держав появились многочисленные статьи о том, что гитлеровцы их жестоко обманули.

Нарастала тревога в отношении поворота фашистской агрессии на Запад, и Чемберлен 16 декабря 1939 г. предпринял осмотр одного из участков обороны южного побережья Англии. Монтгомери, командовавший на этом участке дивизией, записал произнесенную Чемберленом фразу, которой он старался себя успокоить: «Я не думаю, чтобы немцы имели какое-либо намерение напасть на нас» ³. Но это было далеко не так. Еще в разгар польской кампании, 12 сентября, Гитлер, устанавливая очередность дальнейших агрессий, в тесном кругу сообщников говорил о наступлении на Западе. 20 сентября Кейтель под строжайшим секретом сообщил начальнику отдела оперативного управления ОКВ Варлимонту о неизбежности наступления на Западе, «если Англия не пойдет на соглашение после завершения войны с Польшей» ⁴. 27 сентября Гитлер обсуждал вопрос войны на Западе с главнокомандующими тремя видами вооруженных сил. 10 октября Гитлер, главнокомандующие и начальник генерального штаба разработали подробное решение о наступлении на Западе.

23 ноября 1939 г. на совещании руководителей вермахта Гитлер разъяснил: «Мы сможем выступить против России лишь после того, как освободимся на Западе»⁵.

Гитлер не без успеха маскировал свои военные приготовления на Западе. В директиве № 6 от 9 октября о ведении войны исключительное значение придавалось маскировке подготовительных мероприятий по вторжению немецко-фашистских войск в страны Западной Европы. «Маскировкой, — указывалось в директиве, — должно служить утверждение, что подготовка является мерой предосторожности в связи с угрожающей концентрацией французских и английских сил на границах Франции — Люксембурга и Франции — Бельгии»⁶. Чемберлену очень хотелось верить, что это именно так и есть в действительности, тем более что на Западном фронте «целыми неделями ни с одной стороны не производилось ни одного выстрела...» ⁷.

Политика «странной войны» встретила полное одобрение правительства США. Об этом пишет в своих мемуарах тогдашний военный министр Соединенных Штатов Г. Стимсон⁸.

17 февраля 1940 г. правительство США направило в Европу заместителя государственного секретаря Самнера Уэллеса. Это была попытка правящих кругов С1ПА выступить в роли «верховного арбитра» между англо-французским блоком и Германией, чтобы «добиться соглашения мюнхенского типа»⁹. Преследовалась цель создания единого антисоветского блока. На известных условиях американские империалисты были даже не прочь взять на себя роль руководителя этого блока.

В роли посредника Уэллес посетил Лондон, Париж, Берлин и Рим, но воздержался от поездки в Москву. Уэллес должен был прощупать возможности для американского посредничества, используя связи американских и германских монополий, которые не были прерваны началом войны в Европе, «расчищая тем самым Германии путь для нападения на СССР»¹⁰.

Английский премьер-министр Невиль Чемберлен неоднократно давал понять, что Лондон на известных условиях согласился бы на почетный мир с таким германским правительством, которому можно было бы доверять.

3 марта 1940 г. Уэллес встретился с Гитлером, чтобы выяснить условия твердого и надежного соглашения с фашистской Германией. Гитлер, в частности, вновь потребовал возвращения всех бывших германских колоний, а также эвакуации британских войск из Ирака; разоружения Гибралтара, Мальты и Сингапура; признания гегемонии Германии в Центральной и Восточной Европе; гарантии, что Скандинавские и Балканские страны не будут использованы против Германии.

Ясно, что английские империалисты не могли пойти на такие условия. Не были согласны с этими требованиями и США. Принятие этих условий облегчило бы гитлеровцам завоевание мирового господства.

Предъявляя эти условия, германские империалисты вполне отдавали себе отчет в том, что США даже из чисто экономических соображений не согласились бы с мировым господством Германии. Следовательно, на переговоры о мире гитлеровцы и не рассчитывали. Они стремились к мировому господству путем тотальной войны и твердо решились на такую войну.

Миссия Уэллеса, направленная к тому, чтобы превратить «странную войну» на Западе в настоящую войну всего капиталистического лагеря против СССР, совпала с лихорадочной подготовкой Англии и Франции к нападению на Советский Союз с севера через Скандинавские страны и Финляндию и с юга через Ближний Восток.

Политические и военные руководители Англии и Франции того времени готовились выступить в качестве застрельщиков крестового похода всего капиталистического лагеря против Советского Союза.

К осени 1939 г. Карельский перешеек в Финляндии был подготовлен международной реакцией как плацдарм для военных авантюр против Советского Союза. Заверения, сделанные западными державами до начала возникновения военного конфликта, укрепили веру финских государственных деятелей в то, что Финляндия будет не одна. Западные державы проводили провокационную политику. Иллюзии финских реакционных кругов об эффективной военной помощи со стороны Англии и Франции привели к тому, что «учения, начавшиеся 14 октября, соответствовали всеобщей мобилизации в скрытой форме»¹¹.

В этой войне Англия и Франция намеревались принять активное участие.

На восемнадцатом заседании англо-французского военного комитета в Лондоне 11 марта 1940 г. французский верховный главнокомандующий генерал Гамелен доложил о том, что «с самого начала военных действий (30 ноября 1939 г.) между Финляндией и Советским Союзом французское и британское правительства проявили свою готовность оказать Финляндии существенную и быструю помощь...»¹². Англия незамедлительно послала 20 бомбардировщиков, а Франция 30 истребителей, Италия 30 истребителей и зенитные орудия.

Э. Даладье 12 марта 1940 г. заявил в парламенте, что Франция направила в Финляндию 175 самолетов, 496 орудий, 5 тыс. пулеметов, 400 морских мин, 20 тыс. гранат и 20 млн. боевых патронов¹³.

Английское правительство так же как и французское, готовило экспедиционные войска для переброски в Финляндию. Правительства Англии и Франции создали специальный экспедиционный корпус общей численностью 150 тыс. человек с целью переброски его на территорию Финляндии для участия в войне против Советского Союза.

Общий план переброски англо-французских войск в Финляндию через Норвегию был разработан к 16 января 1940 г.

5 февраля 1940 г. высшим военным советом англо-французских союзников было принято решение о посылке войск в Финляндию¹⁴. Английское командование не беспокоилось насчет получения разрешения от норвежского правительства на пропуск войск специального экспедиционного корпуса через территорию Норвегии. Оно было уверено, что разрешение будет дано, когда английские корабли появятся в норвежских водах.

Правящие круги США также оказали существенную помощь реакционному правительству Финляндии, действовавшему против интересов народа. 2 декабря 1939 г. правительство США провозгласило «моральное эмбарго» на продажу Советскому Союзу ряда товаров. Одновременно с этим США разрешили Финляндии закупить различное военное снаряжение. Оружие продавалось Финляндии через посредство частных экспортеров. От американских банкиров финляндское правительство получило заем в размере 38 млн. долларов. Американское правительство в обход закона о нейтралитете «предложило финляндскому правительству военные кредиты»¹⁵. Бывший президент США Герберт Гувер лично взялся за организацию быстрой доставки в Финляндию американского вооружения.

5 февраля Маннергейм выразил опасение, что «помощь придет слишком поздно»¹⁶. Это обстоятельство заставило английское правительство поторопиться. В конце февраля англичане сообщили Маннергейму, что «первые контингенты могут прибыть в конце марта» ¹⁷. 2 марта правительства западных держав информировали правительства Швеции и Норвегии о том, что они «готовы оказать вооруженную помощь Финляндии...»¹⁸.

3 марта правительству Финляндии стало известно, что «в первой половине апреля следует ожидать прибытия британских частей численностью 6000 человек...»¹⁹. 7 марта финляндское правительство получило сведения от начальника британского генерального штаба Айронсайда о том, что в середине марта в окрестностях Нарвика высадится первый эшелон англофранцузского экспедиционного корпуса под командованием англичан²⁰. В состав первого эшелона входили: две с половиной бригады французских альпийских стрелков — 8500 человек; два батальона иностранного легиона — 2000 человек; один польский батальон — 1000 человек; одна английская гвардейская бригада — 3500 человек. Всего здесь насчитывалось 15 тыс. человек²¹.

Второй эшелон состоял из трех английских дивизий по 14 тыс. человек в каждой²². Общая численность двух первых эшелонов составляла, таким образом, 57 500 человек²³. Первый эшелон, сообщал Айронсайд, «за которым последуют остальные, как только позволит железнодорожная сеть, прибудет в Финляндию предположительно в конце марта» ²⁴.

Генеральные штабы Англии и Франции одновременно с оказанием военной помощи Финляндии в воине против Советского Союза хотели начать интервенцию в Скандинавии. В англо-французских планах Норвегия рассматривалась как стратегический плацдарм на севере Европы, с которого можно было бы угрожать Советскому Союзу.

Такой же плацдарм усиленно готовился и на юге. 19 января 1940 г. генерал Гамелен и адмирал Дарлан получили задание разработать план «непосредственного вторжения на Кавказ»²⁵. Это был так называемый «Южный план» нападения на Советский Союз со стороны Балкан и Ближнего Востока.

Генералу Гамелену операции против СССР со стороны Балкан и Ближнего Востока представлялись более выгодными. Преимущества «Южного плана» Гамелен обосновал следующими соображениями: «Общий театр военных операций чрезвычайно расширится. Югославия, Румыния, Греция и Турция дадут нам подкрепления в размере 100 дивизий. Швеция и Норвегия могут дать не более 10 дивизий» ²⁶.

Правящим буржуазно-помещичьим классам Балканских стран и стран Ближнего Востока по плану Гамелена предназначалась роль поставщиков пушечного мяса. Неудивительно, что «Южный план» Гамелена встретил одобрение англофранцузского военного комитета. Было решено ускорить приготовления. Французские военные руководители взяли на себя подготовку нападения на советский Кавказ с суши, английские — главным образом с моря и с воздуха.

В правительственных и военных кругах Англии и Франции разрабатывались планы нанесения бомбовых ударов по районам Кавказа, в частности Баку и Батуми с целью разрушения нефтеперегонных заводов, вышек, портовых и железнодорожных сооружений²⁷. В своем проекте «Южного плана» Гамелен писал о том, что Англия и Франция «заинтересованы в быстрой разработке наступления на Баку и Батуми (преимущественно воздушного). Операции этого рода были бы удачным дополнением к операциям в Скандинавии»²⁸. В январе 1940 г. этот вопрос изучался английским и французским правительствами.

В начале марта 1940 г. командующий английскими воздушными силами на Ближнем Востоке маршал авиации Митшел «получил из Лондона указания относительно подготовки воздушных операций против Баку и Батуми» ²⁹. Соответствующие инструкции получил и генерал Уэйвелл, командующий британскими войсками на Ближнем Востоке. Ему были подчинены британские военные силы в Египте, Судане, Палестине, на Кипре и в других местах Ближнего Востока. «Налеты на кавказские нефтепромыслы предполагалось произвести при помощи 90—100 французских и английских самолетов»³⁰. Командующим французским экспедиционным корпусом на Ближнем Востоке был назначен ярый враг советского народа генерал Вейган, которого еще в 1920 г. французская буржуазия посылала во главе французской военной миссии к Пилсудскому для оказания экстренной помощи белополякам, разгромленным Советской Армией под Киевом.

Переписка Вейгана с Гамеленом раскрывает также характер тех переговоров, которые вели Англия и Франция с правящими кругами Турции. Например, 10 марта 1940 г. Вейган телеграфировал Гамелену о ходе переговоров Уэйвелла с начальником штаба турецкой армии Чакмаком о военном сотрудничестве.

Французский посол в Турции Массигли 14 марта 1940 г. доносил в министерство иностранных дел Франции: «Во время беседы с министром иностранных дел Турции Сараджоглу я сказал, что современные бомбардировщики обладают радиусом действия, достаточным для достижения Баку с баз, расположенных в Месопотамии пли на севере Ирака, но для этого нужно перелететь через турецкую территорию». «Вы, значит, боитесь возражения Ирана?» — заметил министр Турции. Яснее нельзя было дать мне понять, что с турецкой стороны трудностей не возникнет» ³¹.

В связи с окончательным утверждением «Южного плана» Гамелен 16 марта 1940 г. записал в своей памятке: «Действовать быстрее и энергичнее» ³². Необходимые приготовления шли усиленными темпами. 30 марта 1940 г. английский самолет «Локхид» производил аэрофотографирование в районе Баку³³.

5 апреля воздушная разведка была произведена повторно.

На Ближний Восток перебрасывались английские вооруженные силы из Египта и французские — из Северной Африки и даже из метрополии, хотя в это время Италия открыто готовилась к захвату Туниса и Суэцкого канала, а Германия после разгрома Польши сосредоточивала свои войска у границ Франции.

Англия и Франция «были больше озабочены тем, как нанести удар России — оказанием ли помощи Финляндии, бомбардировкой ли Баку, или высадкой в Стамбуле, чем вопросом о том, каким образом справиться с Германией»³⁴.

В течение марта 1940 г. англо-французское командование обсуждало «вопрос об открытии военных действий против СССР»³⁵. Первые налеты на советские районы нефтедобычи намечалось произвести в конце июня 1940 г.³⁶.

Однако антисоветские планы империалистов Англии и Франции выступить на стратегических флангах, с тем чтобы Германия нанесла главный удар в центре единого стратегического фронта, были сорваны следующими обстоятельствами. Первым из них было заключение Советским Союзом 12 марта 1940 г. мирного договора с Финляндией, спутавшего англофранцузские планы. Вторым обстоятельством явилось вторжение гитлеровских войск в страны Западной Европы. И третьим обстоятельством были те же неразрешимые противоречия между двумя группировками капиталистических стран, которые помешали им еще в предвоенный период создать единый фронт империалистов против Советского Союза.

Примечания:

¹ Шарль де Голль. Военные мемуары. Т. I. 1957, стр. 56.

² W. Liррmаn. The U. S. War Aims. Boston, 1944, p. 43.

³ The Memoirs of Field—Marshal the Viscount Montgomery of Alamein. New York, 1958, p. 54.

⁴ К. Кlее. Das Unternehmen „Seelowe", S. 49.

⁵ «Совершенно секретно. Только для командования!» Документы и материалы, 1967. стр. 78.

⁶ Documents on German Foreign Policy. Series D. Vol. VIII, p. 249.

⁷ Роковые решения. Сборник статен. Перев. с англ. М., Воениздат, 1958, стр. 36.

⁸ См. Н. Stimsоnand M. Bandy. On Active Service in Peace and War. New York, 1948, p. 316

⁹ Ж. Вилар. «Странная воина» и предательство Виши. стр. 38.

¹⁰ Ж. Вилар. «Странная воина» и предательство Виши. стр. 39.

¹¹ C. Mannerheim. Erinnerungen, S. 334.

¹² Die Geheimakten der franzosischen Generalstabes. Berlin, 1941, S. 216.

¹³ Ж. Вилар. «Странная воина» и предательство Виши. стр. 63.

¹⁴ C. Mannerheim. Erinnerungen, S. 406.

¹⁵ T. Fehrenbach. F. D. R'S Undeclared War 1939 to 1941. p. 52.

¹⁶ C. Mannerheim. Erinnerungen, S. 406.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же.

¹⁹ Там же, стр. 406.

²⁰ См. там же, стр 412

²¹ См. там же

²² См. там же

²³ См. там же

²⁴См. там же

²⁵ Die Geheimakten des franzosischen Generalstabes, S. 205.

²⁶ Там же, стр. 224.

²⁷ P. Reynaud. Au coer de la melee 1930—1945, p.p. 368—379.

²⁸ Die Geheimakten des franzosischen Generalstabes, S. 228.

²⁹ Там. же, S. 229.

³⁰ Cm. F. Miksсhe. Unconditional Surrender, p. 238.

³¹ Die Geheimakten dcs franzosischen Generalstabes, S. 234—235.

³² Там же. стр. 240.

³³ Smith. Evidence in Camera. The Story of Photographic Intelligence in World War II. London, 1958, p. 130.

³⁴ Шарль де Голль. Военные мемуары. Т. I. 1957, стр. 61.

³⁵ Die Geheimakten dcs franzosischen Generalstabes, S. 238.

³⁶ Cm. F. Miksсhe. Unconditional Surrender, p. 238.

 

4. ПОВОРОТ ФАШИСТСКОЙ АГРЕССИИ НА ЗАПАД

Правящие англо-франко-американские круги настойчиво продолжали надеяться, что немецкий фашизм не начнет борьбу за мировое господство нападением на своих западных соседей и не будет вооруженным путем угрожать коренным интересам господствующих классов Англии, Франции и США до нападения на Советский Союз. Но они все же просчитались. Уже в ходе польской кампании германский генеральный штаб пришел к выводу, что, «по всем данным, наступления противника (на англо-французском фронте против Германии. — В. С.) в текущем году уже больше ожидать не следует...» ¹. 27 сентября Гитлер потребовал от командующих «как можно скорее перейти в наступление на Западе с включением в зону боевых действий территорий Голландии и Бельгии»². 10 октября последовал приказ о подготовке наступления (план «Гельб») с расчетом нанесения удара по Франции 10 ноября 1939 г. До середины января 1940 г. войска на Западе находились в состоянии постоянной боевой готовности к немедленному наступлению.

16 января из-за метеорологических условий, которые на длительное время исключили широкое применение авиации, наступление на Западе было перенесено на весну 1940 г. Германское верховное командование целиком переключилось на подготовку вторжения в Данию и Норвегию.

Первые упоминания о планах фашистской Германии но отношению к Норвегии относятся к 14 декабря 1939 г. В этот день Гитлер отдал приказ ОКВ изучить возможность овладения Норвегией. А ведь всего лишь 2 сентября 1939 г. Германия торжественно объявила о своем намерении «при любых обстоятельствах уважать территориальную неприкосновенность Норвегии...»³

21 февраля 1940 г. генерал Фалькенхорст получил задание разработать и осуществить план вторжения в Норвегию (план «Везер»). Поручая Фалькенхорсту подготовку к захвату Норвегии, Гитлер сказал ему: «Мне известно о намерении англичан высадиться в Норвегии, и я хочу опередить их...» ⁴. 27 февраля начались подготовительные мероприятия. Для оккупации Норвегии предназначались две горноегерские дивизии, четыре пехотные дивизии и одна мотострелковая бригада, а для оккупации Дании — три пехотные дивизии.

Гитлер рассматривал северный фланг Европы как важный стратегический плацдарм для расширения военных действий против Англии на море, для обеспечения бесперебойной доставки шведской руды, в которой нуждалась германская тяжелая индустрия, морем через Норвегию, а также для последующего нападения на Советский Союз с севера. В первые месяцы войны две трети общего количества железной руды, потребляемой германскими металлургическими заводами, составляла шведская руда. Из 6 млн. тонн ежегодного вывоза шведской железной руды около половины направлялось в Германию через Нарвик⁵.

Черчилль еще 19 сентября 1939 г. доказывал Чемберлену необходимость воспретить доставку шведской руды в Германию и взять под контроль проливы из Северного моря в Балтийское (план «Кэтрин») ⁶. 29 сентября 1939 г. Чемберлен «обратил внимание правительства на то значение, которое имеет для германской экономики шведская железная руда» ⁷. 27 ноября 1939 г. Чемберлен «обратился к первому лорду адмиралтейства с просьбой составить план установления минных заграждений в норвежском коридоре»⁸. Французское правительство, кроме того, было заинтересовано «перенести тяжесть военных действий подальше от франко-германской границы»⁹.

В конце января англо-французские союзники пришли к соглашению о совместных действиях в Норвегии. Стратегические планы предусматривали захват портов и аэродромов на западном побережье Норвегии, минирование норвежских прибрежных вод и высадку десанта в Норвегии, чтобы затем захватить шведские рудники, с которых доставлялась железная руда в Германию. Выполнение этих целей привело бы к тому, что германский военно-морской флот оказался бы запертым в Балтийском море.

Главнокомандующий германским военно-морским флотом Редер учитывал эту опасность в специальном меморандуме 20 октября 1939 г., в котором писал, что в случае оккупации Норвегии англичанами контроль за подступами к Балтийскому морю оказался бы в их руках. Заперев германский военно-морской флот в Балтийском море, Англия и Франция вынудили бы его действовать в пределах Балтийского моря, то есть против СССР.

31 января на заседании англо-французского военного комитета «было решено начать скандинавскую операцию в первых числах марта»¹⁰. 19 февраля английское адмиралтейство получило указание подготовиться к перевозке войск в Норвегию. В тот же день начальник британского генерального штаба Анронсайд договорился с французским верховным главнокомандующим Гамеленом «послать в Скандинавию экспедиционный корпус численностью примерно 150 тыс. человек (6—7 английских дивизий плюс 15 тыс. французов и поляков)»¹¹. Это были те силы, которые предназначались также и для оказания помощи Финляндии.

В первых числах марта франко-английские войска были готовы к отправке в Норвегию.

Немецко-фашистское командование в это время также заканчивало последние приготовления для захвата Норвегии. Немецкий план оккупации Норвегии был готов 20 марта. Нужен был только подходящий предлог. И он нашелся. 16 февраля 1940 г. в Ессингском фьорде английский эсминец «Коссэк» захватил в плен немецкий транспорт «Альтмарк», сопровождаемый норвежским эсминцем. На транспорте находились 299 англичан, снятых с английских судов, потопленных немецким рейдером «Адмирал граф Шпее». Это дало повод гитлеровцам объявить, что Норвегия не в состоянии обеспечить свой нейтралитет.

2 апреля 1940 г. французский военный атташе в Лондоне генерал Лелонг сообщил Гамелену, что первый английский конвой отправится в путь 5 апреля 1940 г. В это время первые немецкие транспорты уже находились на пути в Норвегию (с 3 апреля).

К 8 часам утра 8 апреля англичане заминировали значительную часть норвежских прибрежных вод, но было уже поздно. Немецкие военные корабли вышли в море в полночь 6 апреля и к моменту минирования двигались вдоль побережья в непосредственной близости от входа в фьорды. Правительство Норвегии узнало о минировании лишь в 5.30 утра 8 апреля. В тот же день английские корабли с войсками вышли в Северное море, держа путь к берегам Норвегии.

Англо-французская разведка не сумела вовремя раскрыть плана немецко-фашистского командования. О том, что германские суда с войсками направляются к берегам Норвегии, Поль Рейно узнал из вечернего сообщения агентства Рейтер. Гамелен получил эту новость от Рейно, а когда об этом сообщили командующему военно-морским флотом адмиралу Дарлану, то он не смог скрыть своего удивления.

В ночь на 9 апреля немецкая эскадра вошла в Осло-фьорд. С кораблей высадились войска с боевой техникой (2 тыс. человек) .

На важнейших норвежских аэродромах приземлилось около 300 германских транспортных самолетов (Ю-52). Они высадили около 2 тыс. солдат с полным вооружением. Столица Норвегии Осло была захвачена воздушнодесантными войсками, внезапно высаженными на аэродроме Форнебу. Немецкие транспортные самолеты совершали посадку на посадочных площадках без предварительной подготовки. Захватив Осло, немецко-фашистские войска повели, наступление на Тронхейм, Ондальснес, Берген и заняли эти порты раньше, чем к ним приблизились английские корабли.

Утром 9 апреля 10 немецких эсминцев прибыли в порт Нарвик и высадили 2400 солдат и офицеров. Нарвик не был подготовлен к обороне. Лишь зимой 1939/40 г. близ Нарвика норвежцы соорудили два блокгауза в виде пулеметных гнезд.

Начальник норвежского гарнизона в Нарвике оказался сообщником бывшего военного министра Норвегии Квислинга, завербованного гитлеровской разведкой. Поэтому Нарвик был сдан немецко-фашистским войскам «без всякого сопротивления»¹². Лишь до роты пехоты сумело уйти из Нарвика вдоль железной дороги. Так же гитлеровцы действовали и при захвате некоторых других важных портов Норвегии.

В течение двух дней все важнейшие порты Норвегии, имеющей протяженность береговой линии 2500 км, перешли в руки гитлеровцев. В Осло, Нарвике, Тронхейме, Бергене, Ставангере было высажено в общей сложности 10 тыс. человек первого эшелона.

Норвежское правительство отдало приказ о мобилизации и призвало народ к сопротивлению. «Норвежцы часто ставили немецкое командование и войска в весьма затруднительное положение»¹³. Тем не менее организованного отпора немецко-фашистскому вторжению оказано все же не было. Это объясняется тем, что гитлеровская разведка с помощью «пятой» колонны задолго до вторжения проникла во все важнейшие звенья государственного аппарата и в нужный момент парализовала централизованное управление. Предатели норвежского народа помогли немецко-фашистскому командованию сорвать проведение организованной мобилизации норвежской армии.

Основные силы английской эскадры в момент высадки гитлеровцев в Норвегии находились еще в открытом море на пути к Норвегии. «Англия была опережена и застигнута врасплох... Нас перехитрили!» — восклицает Черчилль в своих мемуарах¹⁴.

Высадка англо-французских десантов в Норвегии началась 14 апреля в Намсусе (140 км севернее Тронхейма) и 17 апреля в районе Ондальснеса (в 160 км к югу от Тронхейма).

Англо-французское командование рассчитывало осуществить свои планы, опираясь на поддержку норвежских вооруженных сил, в составе которых имелось 6 пехотных дивизий и 115 самолетов. В свою очередь норвежское правительство надеялось получить значительную помощь со стороны Англии. Но эта помощь была оказана в малых размерах. Например, в Ондальснесе 17 апреля высадился передовой отряд в составе всего 1600 человек¹⁵. Этот отряд получил задачу наступать не на север с целью захвата Тронхейма во взаимодействии с десантом, который высадился в Намсусе, а на юг для овладения железнодорожным узлом Домбос. В результате попытка англофранцузского командования захватить Тронхейм в качестве опорного пункта на западном побережье Норвегии не имела успеха.

2 мая англо-французские части были эвакуированы из Ондальснеса, а 4 мая — из Намсуса.

Эвакуация англо-французских войск проходила под прикрытием норвежских войск, которые нанесли немецко-фашистским захватчикам немалые потери. По признанию немецких военных историков, умение норвежского солдата «применяться к местности, передвигаться вне дорог, а также меткость его огня заслуживали самой высокой оценки»¹⁶.

Эвакуация войск англо-французских союзников поставила в очень трудное положение норвежские войска, еще оборонявшиеся в южной и средней части Норвегии. Однако значительной части норвежских войск удалось отойти в горные районы страны, где они продолжали оказывать решительное сопротивление захватчикам.

Англо-французское командование предприняло еще одну попытку создать опорный пункт в Норвегии, чтобы не позволить гитлеровскому командованию использовать западное побережье Норвегии для военных действий против Англии. В ночь на 14 мая 1940 г. англо-французские десанты численностью 3,5 тыс. человек высадились в 60 км от Нарвика, где находился немецкий гарнизон в 6 тыс. человек. Союзные войска, увеличенные в конце апреля до 24 тыс. человек, 28 мая овладели Нарвиком.

В начале июня 1940 г. немецко-фашистские войска, отброшенные от Нарвика к шведской границе, оказались в весьма тяжелом положении. Почти все боеприпасы были израсходованы. И вдруг англо-французские войска начали отходить. К 8 июня 1940 г. они полностью эвакуировались из Нарвика. 10 июня немецко-фашистские войска вновь вошли в Нарвик.

Эвакуация англо-французских войск из Нарвика объясняется тем, что англо-французскому командованию вследствие поражения Франции пришлось отказаться от дальнейшего развития успеха.

Всего за время Норвежской операции потери составили: английские — 2 крейсера, 1 авианосец, 1 корвет и 9 эсминцев, 1869 человек в наземных боях и свыше 2500 на море; норвежские — 1335 человек; французские и польские — 530 человек; немецкие — 1 тяжелый и 2 легких крейсера, 10 эсминцев, 2 транспорта, 1 судно противовоздушной обороны, 1317 человек убитыми, 1604 ранеными и 2375 пропавшими без вести¹⁷.

Одновременно с высадкой войск в Норвегии гитлеровцы захватили Данию. Она была оккупирована в один день, и без какого-либо сопротивления, так как датский король отдал приказ армии сложить оружие. Рано утром 9 апреля 1940 г. германские военные корабли вошли в гавань Копенгагена. Высадившиеся с кораблей войска заняли город и королевский дворец. Территория Данин была использована как удобный плацдарм для переброски войск в Норвегию.

Оккупация Норвегии и Дании поставила Соединенные Штаты и Великобританию перед лицом стратегической угрозы.

10 мая 1940 г. произошел решительный поворот фашистской агрессии на Запад.

Тревожный сигнал западные державы получили от С. Уэллеса на другой же день после встречи Гитлера и Муссолини в Бреннере, которая состоялась 18 марта 1940 г. Уэллес узнал лично от Чиано о подготовке большого наступления на Западе под условным названием «Желтый план».

При разработке плана вторжения во Францию германское верховное командование учитывало особенности стратегического развертывания англо-французских армий.

Англо-французские войска развертывались в соответствии с планом «Д», утвержденным верховным военным советом Англии и Франции 17 ноября 1939 г. Были созданы три группы армий, образовавшие Северо-Восточный фронт от побережья Ла-Манша до швейцарской границы (командующий Жорж).

В первую группу армий (командующий Бийотт) входили 2, 9, 1 и 7-я французские и английская экспедиционная армии. Всего 52 дивизии (10 британских, 1 польская и 41 французская), в том числе 3 легкие механизированные (480 танков) и 4 танковые (600 танков и 840 бронеавтомобилей) и 1 английский танковый полк (50 танков).

Задача этой группы армий (по плану «Д») состояла в том, чтобы в случае вторжения немецко-фашистских армий в Бельгию быстро прийти на помощь бельгийской армии и, опираясь правым флангом на линию Мажино, выйти на рубеж Намюр, Льеж, Антверпен и создать стабильный фронт до побережья Северного моря. Продвижение англо-французских войск в Бельгию, таким образом, планировалось «не для наступления на немцев, а для занятия оборонительного рубежа...»¹⁸ Французские и английские военные руководители рассчитывали на то, что они сумеют своевременно выйти на линию бельгийских крепостей Намюр, Льеж, Антверпен и сделать невозможным всякое прямое нападение на Францию.

7-я французская армия (командующий Жиро) получила, кроме того, особую задачу — продвинуться через район Антверпена в Голландию и заполнить промежуток между голландскими и бельгийскими укреплениями шириной 50 км.

Ставя такие задачи первой группе армий, англо-французское командование ожидало, что немецко-фашистские войска нанесут главный удар через территорию Центральной Бельгии, то есть повторят 1914 год. Германское верховное командование сумело в этом убедить союзников. 20 января 1940 г. Гальдер записал в дневнике: «Противник должен думать, что мы придерживаемся старых методов. Это предпосылка успеха»¹⁹.

Предварительные варианты «Желтого плана» разрабатывались на основе идеи Шлиффена о нанесении главного удара на правом крыле фронта. Так, в директиве германского верховного командования за № 6 от 9 октября 1939 г. говорилось о том, что «необходимо начать подготовку к наступательной операции на северном крыле Западного фронта...»²⁰. 20 ноября германское верховное командование в директиве № 8 подтвердило, что центр тяжести наступательной операции будет находиться в районе группы армий «Б»²¹.

Вторая группа армий (командующий Претала) развернулась за линией Мажино от швейцарской границы до Лонгви. В нее входили 5, 4 и 3-я французские армии, всего 28 дивизий, включая гарнизон линии Мажино (9 дивизий).

Третья группа армий под командованием Бессона (6-я и 8-я армии), имевшая в своем составе 14 дивизий (с резервами), частью сил также укрывалась за линией Мажино. Этим двум группам армий была поставлена тоже пассивная задача — удерживать фронт обороны.

В общем резерве французского верховного командования имелось 16 дивизий. Все армии находились в одном эшелоне. Кордонное развертывание напоминало плотину, построенную для защиты от наводнения.

Правящие круги Англии рассчитывали вести войну силами французской армии. Да и сами англичане не скрывали этого. Так, присутствовавший на военном параде в Париже 14 июля 1939 г. Черчилль, сияя, сказал: «Да благословит бог французскую армию». После парада военного министра Англии Хор-Белнша спросили, сколько английских дивизий будет послано во Францию в случае войны. Он ответил: «Максимум шесть». Правда, было послано 10 дивизий. Но по сравнению с завершающим периодом первой мировой войны, когда во Франции действовали 70 английских дивизий, эта помощь была не слишком щедрой.

Союзники Англии в Западной Европе, и «прежде всего Франция, должны были выставить основную массу сухопутных войск»²².

В целом англо-французский план «Д» был на руку немцам. Англо-французское командование не ставило перед своими войсками решительных задач и заранее обрекало их на пассивность.

В соответствии с окончательным вариантом «Желтого плана» главный удар по Франции наносился в центре Западного фронта силами группы армий «А» (командующий Рундштедт) при поддержке 3-го воздушного флота. В эту группу входили 2, 4, 12 и 16-я армии, танковая группа Клейста и 15-й отдельный танковый корпус под командованием Гота (всего 45 дивизий, в том числе 7 танковых). Основную ударную силу составляла танковая группа генерала Клейста, в которую входило 5 танковых и 3 моторизованные дивизии. Задача группы армий «А» состояла в том, чтобы пройти через территорию Люксембурга и Южной Бельгии (Арденны) и прорвать французский фронт севернее линии Мажино в районе Седана. Затем развивать наступление вдоль франко-бельгийской границы к побережью Ла-Манша, чтобы отсечь те англо-французские войска (первая группа армий), которые с началом военных действий будут продвигаться по территории Бельгии для оказания помощи бельгийским войскам. После этого ударить во фланг и тыл англо-французских войск в Бельгии, заставить их капитулировать и тем самым добиться решающего успеха для исхода кампании («удар серпом»).

Следовательно, замысел германского командования сводился к тому, чтобы на первом этапе глубоким рассекающим ударом расколоть фронт войск западной коалиции, обойти армии левого крыла противника по их тылам, прижать к побережью и заставить капитулировать. На втором этапе ставилась задача обойти с тыла армии правого крыла, развернутые на линии Мажино.

Немецко-фашистское командование рассчитывало достигнуть намеченной цели одновременным вводом в сражение крупных сил танков, авиации, воздушнодесантных и моторизованных войск. Большое значение придавалось достижению максимальной силы первоначального удара. Полевые армии предназначались для удержания важных районов и рубежей, а также для завершения окружения и уничтожения окруженного противника. Глубина операции планировалась до 270 км.

Против Бельгии и Голландии германское верховное командование развернуло группу армий «Б» (командующий Бок) в составе 18-й и 6-й армий и 16-го отдельного танкового корпуса, всего 29 дивизий, в том числе 3 танковые. Поддерживал эти войска 2-й воздушный флот.

Войскам 18-й армии под командованием Кюхлера (10 дивизий, в том числе 1 танковая) была поставлена задача: силами воздушнодесантных и парашютных частей захватить столицу Голландии Гаагу, центр путей сообщения город Роттердам и тем самым парализовать сопротивление голландской армии; главным силам армии в это время по кратчайшему направлению прорваться в район Роттердама, чтобы установить связь с авиадесантными частями, которые высаживались в тылу голландских войск.

Против Бельгии германское верховное командование нацеливало 6-ю армию под командованием Рейхенау (19 дивизий, в том числе 2 танковые). Эта армия, действуя на льежском направлении, должна была создать у противника впечатление, что она наступает на направлении главного удара. Задача армии состояла в том, чтобы обойти бельгийские крепости Намюр, Льеж, Антверпен, выставить против этих крепостей заслоны, сковать англо-французские войска в Бельгии, в то время когда группа армий «А» будет заходить им в тыл.

На южном крыле фронта, от Мозеля до швейцарской границы, развернулась группа армий «Ц» (командующий Лееб) в составе 1-й и 7-й армий, всего 19 дивизий. Эта группа имела задачу сковать французские войска, находившиеся за линией Мажино.

Военное руководство, ослабляя левое крыло фронта, правильно оценило обстановку. Опыт «странной войны» подсказал, что англо-французские войска не будут вести активных боевых действий.

Резерв германского верховного командования составляли 42 дивизии.

Таким образом, прорыв обороны противника планировался на трех направлениях (арденнском, роттердамском и льежском) с последующим окружением главной группировки англо-французских войск. В соответствии с этими задачами наступательная операция подразделялась на следующие этапы: первый этап — прорыв или, по немецкой терминологии, «вбивание клиньев»; второй этап — расширение прорыва, или «открытие утиного клюва», и третий этап — окружение, или «образование мешков».

В общей сложности немецко-фашистское командование развернуло для наступления 135 дивизий, в том число 10 танковых, и 1 бригаду. К 10 мая 1940 г. в германских вооруженных силах по списку значилось 2800 танков и, кроме того, 700 бронеавтомобилей²³. К этому же времени военно-воздушные силы Германии имели в своем составе 3824 боевых самолета. В боевых действиях на Западе приняли участие около 1200 истребителей и 1600 бомбардировщиков в составе 2-го и 3-го воздушных флотов²⁴.

Даладье на Риомском процессе²⁵ заявил, что в мае 1940 г. французская армия насчитывала 3600 танков. Большая часть танков (свыше 2 тыс.) находилась в 40 отдельных танковых батальонах при войсковых соединениях.

Германское командование основную массу своих танков имело в составе танковых дивизий, которым отводилась роль ударного бронированного кулака в составе танковых корпусов и танковых групп. Французское же командование распылило большую часть своих танков по пехотным соединениям. Поэтому не удивительно, что немецкие танковые дивизии оказались мощным тараном, остановить который французское командование оказалось не в состоянии.

Из показаний на Риомском процессе бывшего французского министра авиации Ги ла Шамбра стало известно, что к началу мая 1940 г. Франция имела 1730 самолетов первой линии.

В боевых действиях могли принять участие 1275 боевых самолетов (700 истребителей, 175 бомбардировщиков и 400 разведчиков) ²⁶.

В Англии к началу войны имелось 1460 самолетов первой линии и 2 тыс. самолетов в резерве²⁷. Во Францию было послано 474 самолета²⁸. Кроме того, в составе английской военно-морской авиации (на авианосцах) находилось 222 самолета²⁹. Из имевшихся 600 английских танков только 50 машин прибыли на фронт своевременно, то есть до 10 мая 1940 г.

При общей оценке соотношения сил сторон нужно также учитывать вооруженные силы Голландии и Бельгии. Голландская армия имела в своем составе 10 пехотных дивизий. Военно-воздушные силы Голландии «насчитывали на 1 мая 1940 г. 124 боевых самолета, большинство которых было высокого качества» ³⁰. Несмотря на общую техническую слабость, голландская армия могла оказать эффективное сопротивление.

План голландского командования предусматривал оборону только жизненно важных районов страны. Сил для обороны 700-километровой линии границы у Голландии не было. Поэтому укрепления создавались не по всей линии границы. Голландская укрепленная линия (линия Греббе) начиналась восточнее города Амстердам, проходила восточнее города Утрехт, и только южнее этого города укрепления тянулись вдоль границы Голландии с Германией. Фланги линии Греббе прикрывались на севере заливом Зюдер-Зее, а на юге рекой Маас. Эта линия обороны была короче общей протяженности голландской границы с Германией на 340 км. За укреплениями этой линии развернулись голландские войска. В зоне голландской укрепленной линии могло быть проведено затопление местности шириной от 1 до 5 км. По всей укрепленной линии имелись долговременные огневые точки. Железнодорожные и шоссейные мосты через реку Маас были подготовлены к взрыву.

Бельгийская армия состояла из 22 дивизий, не считая значительных гарнизонов в крепостях Намюр, Льеж, Антверпен ³¹. Военно-воздушные силы насчитывали в своем составе «всего около 410 боеспособных самолетов»³².

Задача бельгийской армии заключалась в том, чтобы, опираясь на свои укрепленные районы, задержать немецко-фашистские войска на линии указанных крепостей до подхода англо-французских армий.

Таким образом, 135 немецким дивизиям противостояли 142 дивизии союзников (99 французских, 10 английских, 22 бельгийские, 10 голландских и 1 польская). Превосходство по танкам было на стороне англо-французского командования (3130 танков в войсках Северо-Восточного фронта против всех 2800 танков у немцев). По самолетам, которые действовали на фронте, превосходила немецкая авиация: 2800 немецких самолетов против 2283 самолетов союзников (с учетом голландской и бельгийской авиации).

Особенно ощутимого преимущества немцы добились в способах использования авиации и танков. Создание воздушных флотов и танковых групп позволило немецко-фашистскому командованию массированно применять огромные массы авиации и танков на направлениях главных ударов.

Германское верховное командование большое значение при разработке стратегического плана войны против Франции придавало достижению внезапности нападения и маскировке направления главного удара. В директиве германского верховного командования за № 7 от 18 октября 1939 г. предлагалось принять любые меры «с целью скрыть подготовку к наступлению»³³.

Степень успеха задуманного немцами плана зависела прежде всего от того, какие по количеству силы союзников будут сосредоточены в Бельгии — чем больше этих сил, тем для немцев было лучше. Для германского верховного командования «было исключительно выгодно убедить противника в том, что главный удар будет нанесен против его левого крыла. В расчете на это противник, естественно, предпринял бы все меры к тому, чтобы быть готовым бросить в Бельгию против группы армий фон Бока большинство своих моторизованных соединений, самые боеспособные пехотные дивизии, Британский экспедиционный корпус и прежде всего все имевшиеся у него резервы»³⁴. Для того чтобы убедить англо-французское командование в нанесении главного удара через Центральную Бельгию, пишет бывший начальник штаба немецкой группы армий «А» Циммерман, «в начале 1940 г. были осуществлены некоторые мероприятия, имевшие целью окончательно запутать противника и заставить его поверить в то, что немецкое командование будет строго придерживаться «плана Шлиффена» времен кампании 1914 г. и попытается таким образом решить исход войны в результате обхода левого крыла французских войск. Различные случайные инциденты... как нельзя лучше подкрепляли «правдоподобность» немецких замыслов, и противник поверил! Когда в мае 1940 г. немецкие войска перешли в наступление, командование противника оценило обстановку именно так, как этого хотели немцы»³⁵. Мешеленскпй инцидент был использован для того, чтобы подкрепить «правдоподобность» замысла германского верховного командования.

10 января 1940 г. два офицера связи по поручению начальника оперативного отдела штаба 2-го воздушного флота вылетели на самолете из Мюнстера в Кельн, имея при себе оперативные документы, в том числе директиву командующего флотом от 11 декабря 1939 г. Полет проходил в условиях густого тумана, и самолет приземлился на бельгийской территории вблизи населенного пункта Мешелен. Майор Райнбергер пытался сжечь документы, но бельгийская пограничная стража вовремя погасила пламя и захватила документы, по которым можно было определить идею германского наступления. Документы были подлинными и не вызывали сомнений. Они позволяли установить намерение германского верховного командования нанести главный удар по Франции через Центральную Бельгию, западнее линии бельгийских крепостей на реке Маас.

«Этот инцидент имел важные последствия для союзников, поскольку содержание документа, немедленно переданного французам, подтверждало наконец точку зрения Гамелена (французского верховного главнокомандующего. — В. С.), считавшего, что немцы будут действовать по плану Шлиффена»³⁶. На этот случай англо-французское командование подготовило по плану «Д» пять армий своего левого крыла (1, 2, 7 и 9-я французские и английская экспедиционная армии), лучше других оснащенные боевой техникой. Было решено в случае немецкого наступления на Бельгию немедленно двинуть эти силы навстречу германским войскам с целью выдвижения их на линию бельгийских крепостей — Антверпен, Льеж, Намюр. Это как раз и нужно было германскому верховному командованию после перенесения главного удара в Арденны.

Мешеленский инцидент привел к тому, что германское верховное командование отказалось от плана Шлиффена 1940 г. в пользу предложения командования группы армий «А», которое еще 18 декабря 1939 г. настаивало на главном ударе через Арденны, Люксембург с форсированием реки Маас в районе Седана (Рундштедт, Маиштейи). Район Арденн давно привлекал внимание также и Гальдера. Еще 14 августа 1939 г. он записал в своем дневнике, что «наступление французских войск через Арденнский выступ следует считать маловероятным...»³⁷. Естественно, что представлялось соблазнительным нанести удар там, где противник в свою очередь его не ожидает, поэтому, учитывая все обстоятельства, сложившиеся после 10 января, арденнский вариант 20 февраля 1940 г. был принят Гитлером и генералитетом как окончательный.

Йодль оценил новое направление так: «Удар на Седан является оперативным потайным ходом». Благодаря искусно проведенной маскировке немцы ударом на Седан достигали внезапности.

Были приняты строгие меры, чтобы сохранить в тайне истинный замысел германского верховного командования. Гальдер 20 января отметил в дневнике, что «круг лиц, посвященных в оперативные замыслы, должен быть как можно уже»³⁸. Были приняты также дополнительные меры к тому, чтобы убедить Гамелена в неизменности плана Шлиффена 1940 г., несмотря на утерю важных оперативных документов штаба 2-го воздушного флота. Бывший сотрудник оперативного управления вермахта генерал Лосберг в книге «В штабе верховного командования» описывает, как по различным каналам в лагерь англо-французского командования германская разведка направляла различные сведения. «При этом не допускалось никакой грубой работы, которая могла возбудить подозрения... данные о дислокации войск в приграничных районах должны были — и это имело особую важность — подтверждаться агентурной разведкой противника ... По телефонным линиям, к которым подключался для подслушивания противник, велись «неосторожные» разговоры ... Так, по многочисленным каналам за несколько месяцев до наступления непрерывно распространялись в самых различных формах сведения о немецком плане Шлиффена 1940 г. Эти мероприятия действительно увенчались успехом»³⁹.

Различными мероприятиями по дезинформации немцам удалось укрепить убеждение французского верховного командования, что главный удар через Арденны невозможен и танковые и механизированные войска будут вынуждены главный удар наносить через просторы Центральной Бельгии.

В октябре 1939 г. Гамелен был склонен считать, что можно ожидать удара через Арденны, но, «когда в начале 1940 г. принималось окончательное решение по планированию операции, генерал Гамелен изменил свое мнение»⁴⁰. И не только он один, но его военные советники, проанализировав самую последнюю информацию, пришли к выводу, что немецкое наступление «неизбежно развернется через открытую Фландрскую низменность»⁴¹. А «в это самое время немцы отказались от первоначального варианта плана «Гельб»⁴².

В результате всех мероприятий по дезинформации противника германскому командованию удалось достигнуть своих целей. План «Д» не был изменен, так как его основой являлась уверенность в непреодолимости линии Мажино и бельгийских крепостей. «Линия Мажино — это одна из величайших в истории иллюзий»⁴³. И французское верховное командование, находясь в плену иллюзий, оказалось не в состоянии реально мыслить и оценивать обстановку.

Германское верховное командование в успехе дезинформации англо-французского командования было уверено еще до начала вторжения своих войск в страны Западной Европы. Начальник оперативного управления вермахта Йодль 13 февраля 1940 г. узнал лично от Гитлера, что, по имеющимся точным данным, в Арденнах «противник не ожидает нашего главного удара. Документы совершивших вынужденную посадку летчиков еще больше укрепили противника в мнении, что для нас важно только захватить голландское и бельгийское побережье».

Окончательный вариант стратегического плана вызвал серьезные опасения со стороны некоторых генералов. Например, Бок заявил начальнику генерального штаба сухопутных войск Гальдеру, что в случае решительных контрударов противника план нанесения главного удара через Арденны может быть сорван, так как ударной группировке придется продвигаться мимо линии Мажино; танковые корпуса будут привязаны к нескольким дорогам в горной местности Арденн и представят удобные мишени для авиации; ударной группировке придется наступать с открытым южным флангом на протяжении 300 км, подвергаясь угрозе удара со стороны крупных сил французской армии; французы смогут уничтожить переправляющиеся через реку Маас танковые войска по частям, и, самое главное, противник может в последний момент отказаться от вступления главными силами в Бельгию. «Думаете, он так и пойдет в бельгийскую ловушку? Вы играете ва-банк!»⁴⁴. Гальдер ответил, что «не существует ни политических, ни военных успехов без риска»⁴⁵. Поэтому, идя на риск, германское верховное командование шло на любой обман лишь бы ввести франко-английское командование в заблуждение относительно направления главного удара. И добилось успеха. Союзники «в решающий момент оказали немцам самую настоящую услугу, введя свои лучшие силы в наименее выгодном в оперативном отношении месте»⁴⁶.

Просчет англо-французского командования в определении главного удара немцев не являлся единственной ошибкой. Прежде всего следует отметить отсутствие координации действий вооруженных сил Франции, Англии, Бельгии и Голландии.

В течение всех месяцев «странной войны» в Западной Европе Бельгия сохраняла строгий нейтралитет. Бельгийское правительство отказывалось разрешить англо-французским союзникам заблаговременно занять оборону на линии бельгийских крепостей, опасаясь тем самым ускорить вторжение немецко-фашистских войск. Аналогичные отношения были у союзников с Голландией. Английский командующий Горт хотя и подчинялся французскому главнокомандующему Северо-Восточным фронтом Жоржу, но мог, прежде чем выполнить приказ, обратиться непосредственно к британскому правительству за подтверждением. В результате именно отсутствие должной координации действий союзников обеспечило наилучшие шансы немцам в 1940 г.

Другая стратегическая ошибка заключалась в том, что англо-французское командование считало Арденны непреодолимыми для современных армий из-за больших лесных массивов, сильно пересеченного рельефа местности и недостатка шоссейных и железных дорог. Французский военный министр Петэн на заседании военной комиссии сената еще 7 марта 1934 г. уверял, что Арденнский лес непроходим для современных механизированных армий. Если вражеские войска и пройдут через эти леса, то их остановят на опушке. Этот сектор, по мнению Петэна, не представлял опасности.

Неправильно оценив планы германского верховного командования, военные руководители Англии и Франции на направлении главного удара немцев имели слабые силы. На арденнском направлении они развернули между Лонгви и Динаном две наиболее слабо вооруженные французские армии из состава первой группы армий: 2-ю армию (командующий Хюнтцигер) и 9-ю армию (командующий Корап). 17 дивизиям этих армий (из них 5 кавалерийских) предстояло выдержать удар 45 немецко-фашистских дивизий.

Поставив 2-й армии задачу удерживать выходы из Арденнского леса в районе Седана на фронте свыше 70 км, французское командование не обеспечило 2-ю армию противотанковой и зенитной артиллерией. Оборона была создана неглубокая. Общая глубина обороны не превышала 9—10 км, включая огневые позиции артиллерии.

9-я армия оборонялась в полосе шириной 80 км и «состояла из так называемых дивизий серии «Б». Ей не хватало транспорта и вооружения, она почти не имела кадровых офицеров и, в сущности, не была подготовлена к войне»⁴⁷.

Французами недооценивался опыт первой мировой войны, который говорил о том, что только глубоко эшелонированная оборона, плотно занятая войсками, в состоянии выдержать сосредоточенный удар больших масс пехоты и артиллерии. А в 1940 г. ударная сила наступления значительно увеличилась благодаря возросшей эффективности боевого применения танков и авиации.

Таким образом, отсутствие стратегического взаимодействия между всеми союзниками, ошибка стратегического значения в определении направления главного удара противника, отсутствие глубоко эшелонированной обороны и необходимой группировки союзных войск на направлении главного удара немцев привели к тому, что немецко-фашистскому командованию удалось достичь решающих результатов в первые же дни войны.

10 мая 1940 г. гитлеровцы начали агрессию против Франции. Наступление велось на широком фронте через Голландию, Бельгию и Люксембург. Гитлеровская агрессия, вместо того чтобы двинуться дальше на Восток, двинулась на Запад. Наступил момент, когда западным державам приходилось сполна расплачиваться за недальновидную мюнхенскую политику.

В Англии банкротство мюнхенского курса привело к политическому кризису. Взрыв народного негодования против политики английского правительства заставил Н. Чемберлена уйти в отставку. Премьер-министром Англии становится У. Черчилль. Однако Чемберлен остался в составе нового правительства на посту лорда — председателя совета. Когда 13 мая 1940 г. Чемберлен появился в парламенте в своей новой должности, вся консервативная партия (подавляющее большинство палаты) встала с мест и приветствовала его бурной демонстрацией сочувствия и уважения. Это означало, что мюнхенская политика Чемберлена, приведшая к войне, не была осуждена. G этой политикой правящие круги Англии были полностью согласны. Они только сожалели, что методы осуществления этой политики не привели к желаемой цели.

И до сегодняшнего дня в буржуазной историографии преобладает стремление к оправданию мюнхенской политики. Например, составители сборника речей выдающихся деятелей западного мира идеализируют творцов Мюнхена перед новыми поколениями молодежи: «Чтобы спасти Запад, Чемберлен заключил мюнхенский договор»⁴⁸. Но мюнхенская политика Чемберлена не спасла Запад от вторжения гитлеровских орд. В конечном итоге спасение от порабощения и угрозы порабощения фашистскими захватчиками пришло от советского народа, против которого и был направлен мюнхенский сговор Чемберлена и Даладье с фашистскими диктаторами.

Э. Даладье уступил пост председателя совета министров Франции Полю Рейно еще раньше — 21 марта 1940 г., после того как Даладье запоздал с переброской французского экспедиционного корпуса в Финляндию.

Во Франции острые разногласия разгорелись в составе правительства по вопросу об ответственности за провал политики Мюнхена. Новый председатель совета министров Поль Рейно пытался всю вину возложить на бывшего главу правительства Даладье, хотя оба они проводили мюнхенскую политику.

Между тем военные действия на Западе развертывались следующим образом.

На рассвете 10 мая около 2 тыс. немецких самолетов совершили внезапные и массированные налеты на 70 французских, бельгийских и голландских аэродромов, на железнодорожные и шоссейные узлы дорог в Северной Франции и штаб английской экспедиционной армии в Аррасе (командующий Горт).

Авиации союзников был нанесен удар такой силы, что она в ходе дальнейших военных действий не смогла эффективно прикрыть свои войска с воздуха. Например, к 10 мая англичане имели во Франции 135 исправных одномоторных бомбардировщиков «Бэттл». К исходу 12 мая это количество сократилось до 72 самолетов⁴⁹.

Одновременно с ударами немецкой авиации в районы Гааги и Роттердама были сброшены парашютные части (около 4 тыс. человек), а в пределы Голландии вторглись войска 18-й армии.

Парашютистам удалось захватить несколько аэродромов, в том числе аэродром близ Роттердама, что позволило германскому командованию высадить посадочный десант. Для переброски по воздуху специально обученной пехоты гитлеровское командование использовало 800 транспортных самолетов. Транспортными самолетами и планерами было переброшено 22 тыс. солдат воздушнодесантных частей.

Сначала пикирующие бомбардировщики бомбили ангары и зенитные точки. Взлетные дорожки сохранялись для дальнейшего использования. Истребители пулеметным огнем разгоняли расчеты зенитных батарей. Затем сбрасывались парашютисты (парашютный десант), а за ними приземлялись транспортные самолеты и планеры (посадочный десант).

Особенно успешно действовал немецкий парашютный десант в районе Роттердама, где ему активно помогала фашистская «пятая» колонна в Голландии, насчитывавшая в своем составе 80 тыс. человек. С ее помощью немецкие войска захватили два важнейших моста через Маас в районе Неймегена и два моста южнее близ порта Мурдейк. Эти переправы удалось занять и удержать до подхода немецких подвижных соединений. Попытка голландских войск отбить мосты и разрушить их не имела успеха.

Кроме того, фашистские агенты вывели из строя систему затопления местности перед голландской линией обороны. Это привело к тому, что голландскому командованию не удалось создать водную преграду на путях наступления 18-й немецкой армии.

Вторжение основных сил группы армий «Б» в Бельгии началось одновременно с вторжением 18-й немецкой армии на территорию Голландии. Действия войск 6-й немецкой армии должны были создавать впечатление, что именно в полосе наступления этой армии наносится главный удар.

Около 6 часов утра французский посол в Бельгии сообщил по телефону председателю совета министров Франции Полю Рейно, что Бельгия подверглась нападению и ее правительство обращается к Франции за помощью. В 6 часов 15 минут утра первой группе англо-французских армий был дан приказ продвигаться по территории Бельгии навстречу немецко-фашистским войскам. В тот же день передовые части двух легких механизированных дивизий 7-й армии достигли района Антверпена. Большая часть 9-й французской армии продвигалась в район Намюра. На другой день моторизованные части 7-й французской армии достигли южной границы Голландии. Германская авиация не препятствовала выдвижению союзных войск. Глубокое продвижение основной группировки союзников в Бельгию было на руку гитлеровцам, так как облегчалось выполнение главной задачи: выход группы армий «А» через Арденны на тылы левого крыла англо-французского фронта.

Голландское командование обратилось к союзникам с просьбой о помощи путем нанесения флангового удара по 18-й немецкой армии, которая двигалась к Роттердаму. Нанесение эффективного удара по флангу этой армии могло сорвать планы гитлеровцев. Однако союзники этого не сделали. Части 7-й французской армии отошли, как только появилась немецкая авиация. По голландским данным, английская авиация, которая должна была прикрывать с воздуха 7-ю французскую армию, оказала «лишь частичную поддержку весьма скромного масштаба»⁵⁰. Немецкие источники уточняют: «Появляются восемь английских бомбардировщиков...» ⁵¹

Малочисленные голландские летчики и зенитчики вели самоотверженную борьбу с воздушной армадой фашистов. Голландские летчики за 5 дней боевых действий уничтожили 50 немецких самолетов и 139 самолетов было сбито огнем зенитной артиллерии. Безусловно, для малочисленных голландских военно-воздушных сил это было значительным достижением.

12 мая немецкие танковые части соединились со своими авиадесантными частями в районе Роттердама. 14 мая голландское верховное командование отказалось от продолжения борьбы и поспешило капитулировать перед фашистским агрессором.

Через 2 часа после капитуляции голландской армии немецко-фашистская авиация совершила бессмысленный налет на город Роттердам, разрушив 20 тыс. зданий. Было убито около 1 тыс. человек.

В то время как 18-я армия продвигалась к Роттердаму, 6-я немецкая армия наступала севернее, а 4-я армия (командующий Клюге) из группы армий «А» — южнее Льежа (против последнего гитлеровцы выставили лишь заслоны).

Парашютнодесантный отряд численностью 414 человек захватил два исправных моста через канал Альберта (вблизи Маастрихта). Третий мост бельгийцам удалось взорвать. Этот канал соединял реку Маас с Шельдой и находился на пути германского продвижения в Бельгии. Глубокий канал с наклонными гладкими бетонными берегами мог оказаться серьезным противотанковым препятствием. Прикрывался канал фортом Эбен Эмаэль (севернее Льежа). Форт был создан в толще горы, на склонах которой размещалось 17 долговременных огневых точек. Кроме того, долговременные огневые точки были расположены вдоль канала Альберта на расстоянии 500— 600 м друг от друга. Все укрепления форта занимали территорию размером 800X900 м. Внутри горы были прорыты тоннели, оборудованные под склады для боеприпасов и продовольствия. Были созданы также казарменные помещения. Имелись телефонная и электрическая станции. Все долговременные огневые точки соединялись подземными ходами сообщений с цитаделью форта.

Сначала германская авиация подвергла форт сильной бомбардировке. Затем самолеты спустили на форт завесу искусственного тумана. После этого появился самолет с планером на буксире. Планер отцепили, и он приземлился посреди форта. 80 специально подготовленных к этой операции десантников забросали все амбразуры гранатами большой взрывной силы и закупорили защитников форта в их казематах (1200 человек) .

Впоследствии выяснилось, что гитлеровцы под Дессау построили точную копию форта по планам, доставленным агентурной разведкой. Десантники в течение долгого времени имели возможность тренироваться в посадке планера на точно указанное место и в приемах захвата форта.

Маастрихт, называемый «ключом к Бельгии», гитлеровцам также удалось взять с помощью авиадесанта на планерах, тихо приземлившихся на рассвете 10 мая.

На второй день наступления 16-й отдельный танковый корпус 6-й армии переправился по захваченным мостам через канал Альберта и, обойдя укрепления Льежа, вышел на оперативный простор.

13 мая войска 7-й французской армии под ударами 16-го отдельного танкового корпуса отошли к бельгийской крепости Антверпен. С 16 мая начался отход английской экспедиционной армии с рубежа реки Диль на рубеж реки Шельда. Немецким парашютистам удалось захватить большой мост через эту реку.

Успех 6-й немецкой армии северного Льежа отвлек внимание французского главного командования от более серьезной угрозы со стороны Арденн. Англо-французское командование так и не смогло своевременно определить, что главный удар наносила группа армий Рундштедта через Арденны.

Группа армий «А» 12 мая, пройдя через территорию Люксембурга, вышла к реке Маас в полосе от Намюра до Седана. К Маасу группа армий «А» подошла тремя отдельными колоннами. Впереди в полосе шириною 40 км действовала танковая группа Клейста. В этот день, записал в дневнике Гальдер, «авиация противника удивительно пассивна»⁵².

К вечеру 12 мая танковые дивизии овладели историческим городом и крепостью Седан. Немецко-фашистские войска прошли по территории Люксембурга 112 км, не встретив сопротивления. Стратегическая ошибка французского командования привела к тому, что атака крупных масс танков застала французские войска врасплох.

Под прикрытием крупных сил авиации 19-й танковый корпус под командованием Гудериана (1, 2 и 10-я танковые дивизии) в 16.00 13 мая начал форсировать реку Маас в районе Седана. Правее реку форсировали 41-й и 15-й танковые корпуса (командиры Рейнгард и Гот). Немецкая авиация производила массированные атаки с целью подавить артиллерийские батареи французов на открытых огневых позициях.

По войскам 9-й армии удар с воздуха нанесли 200 пикирующих бомбардировщиков Ю-87. В небе все время гудели немецкие самолеты. Пикирующие бомбардировщики налетали на французские позиции группами по 30—40 самолетов в каждой. Первой на надувных лодках через Маас переправилась пехота. К исходу дня французская оборона была прорвана на глубину 5—6 км. Ночью по наведенному понтонному мосту переправлялись танки, легкая артиллерия и автомашины с боеприпасами.

Во второй половине дня 14 мая англо-французская авиация предприняла безуспешную попытку разрушить мосты, которые наводились немцами в районе Седана. В налете английской авиации вечером 14 мая приняли участие 28 бомбардировщиков «Бленхейм» в сопровождении истребителей. Потери составили 7 самолетов.

Французы настаивали на бомбардировке переправ через Маас крупными силами английской авиации. Вместо этого английское командование в ночь на 16 мая предприняло силами 96 бомбардировщиков первый налет на Рур. Ущерб был причинен незначительный. Этот налет не заставил германское верховное командование перебросить с Западного фронта истребительную авиацию и зенитную артиллерию для защиты Германии. Также «ни один немецкий бомбардировщик не был снят с действий по французским армиям и их коммуникациям для нанесения ответных ударов по территории Англии»⁵³. Потерпела неудачу идея командования английских ВВС изменить обстановку над полем боя путем стратегических бомбардировок.

Войска 2-й французской армии, развернутые в районе Седана, предпринимали безуспешные атаки разрозненными силами 15 мая прорыв французской обороны на левом фланге 2-й армии был завершен, и на другой день танковые дивизии, и в их числе 7-я танковая дивизия под командованием Роммеля, катились на запад. В тот день рубеж реки Маас был потерян для союзников на всем протяжении от Намюра до Седана. В, это время левофланговые дивизии 9-й французской армии продвигались по территории Бельгии, обеспечивая связь с 1-й французской армией. Попытка командования 9-й армии перебросить свои соединения для оказания помощи войскам центра запоздала.

После прорыва под Седаном немецкие танковые части захватили в районе Реймса аэродромы английской передовой ударной авиагруппы, боевая деятельность которой в период «странной войны» состояла в разбрасывании листовок с призывами к взаимопониманию. Во время панического перебазирования на юг англичане оставили все оборудование аэродромов, а также большое количество авиабомб, включая химические бомбы.

Таким образом, немецкие танковые дивизии прошли через Арденнский лес, то есть через сектор, который, по мнению Петэна, не представлял опасности. Петэн уверял, что немецкие войска обязательно будут остановлены при выходе из леса. Но этого не случилось. Немецко-фашистские войска прорвались у Седана,, где не было серьезных укреплений, и направились к морю, обойдя с тыла англо-французские армии в Бельгии.

Германское командование 14 мая начало перебрасывать в Арденны 16-й отдельный танковый корпус, ослабляя удар на правом фланге, чтобы союзные силы не слишком быстро отступали и группа армий «А» успела охватить тылы англофранцузской первой группы армий, находившейся в Бельгии. Такая рискованная перегруппировка и сосредоточение на одном крайне узком 80-километровом участке всех подвижных соединений оказались возможными из-за полной пассивности англо-французского командования.

Колонны немецких войск растянулись на 160 км, причем машины стояли почти вплотную друг к другу (45 тыс. автомашин). Англо-французское командование, имея крупную группировку в Бельгии, могло 14 мая бросить ее для контрудара во фланг группы армий «А» в момент форсирования ею реки Маас. Вместо этого французское верховное командование ограничилось тем, что повернуло на 180° фронт главных сил своей группировки в Бельгии — на юг и юго-восток, проявив нерешительность в отдаче приказа произвести сильный удар к югу. Войска бессмысленно топтались на месте. Это позволило немецким танковым дивизиям продвинуться к морю, не подвергаясь нападению на своем необеспеченном правом фланге.

Командование английской авиации собиралось подвергнуть бомбардировке огромную массу немецких войск, скопившихся в узких проходах Арденн. На этот счет было принято решение объединенным комитетом начальников штабов армии, флота и авиации. Но это решение было сорвано странными обстоятельствами. Вот что рассказывает вице-маршал Кингстон-Макклори. Начальники штабов отправились к Черчиллю, но он отдыхал после обеда и строго приказал не беспокоить его до вечернего чая. На следующий день английский кабинет план бомбардировки одобрил, по потребовалось согласие двух министров-лейбористов, которые отсутствовали. Еще день был потерян. Задержка министров-лейбористов с возвращением в Лондон привела к потере третьего дня. Затем, когда было получено их согласие, другие два министра изменили свое решение, и бомбардировка не состоялась.

В этом рассказе очень уж чувствуется желание английских военных кругов всю вину возложить на лейбористскую партию и представить консервативную партию как партию, стремившуюся к решительным действиям против фашистской Германии.

Французские танковые дивизии не оказали заметного влияния на ход событий, хотя их танки по своим тактико-техническим данным могли вести успешные и активные действия. Гудериан признал, что во время танкового боя он лично тщетно пытался подбить огнем французской трофейной 47-мм противотанковой пушки французский танк «Б». Все снаряды отскакивали от толстых броневых стенок, не причиняя танку никакого вреда. Немецкие 47- и 20-мм пушки также не были эффективны против этой машины. Поэтому, восклицает Гудериан, «мы вынуждены были нести потери»⁵⁴.

Одна из причин, почему французские танки оказались не в состоянии остановить немецкое наступление, заключалась в том, что они не были сведены в крупные бронетанковые соединения. Танковые дивизии применялись для контратак по частям. Например, 3-я танковая дивизия в ночь на 14 мая была направлена к Седану. Генерал Брокар вместо использования дивизии в качестве ударного кулака разделил ее на небольшие группы. 1-я танковая дивизия была также брошена в бой по частям. Для 2-й танковой дивизии ничего лучшего не придумали, как использовать ее для охраны мостов.

Некоторых успехов 17 мая добилась 4-я танковая дивизия под командованием генерала де Голля. Эта дивизия в районе Лаона атаковала 1-ю немецкую танковую дивизию с фланга. В результате продвижение немецкой дивизии было задержано. Однако эти успехи не были использованы пехотой. Несколько разрозненных контратак не смогли остановить натиск 1500 немецких танков в направлении к побережью Ла-Манша.

17 мая Гальдер сделал пометку в дневнике о том, что «противнику не удалось принять серьезных мер для закрытия бреши...»⁵⁵. Германское верховное командование считало, что серьезные меры еще последуют. Особенное беспокойство Гитлер проявлял за южный фланг, считая, что оттуда угрожает главная опасность. Гальдер после отражения контратак французских танковых дивизий вообще не видел в ближайшее время никакой опасности. Гитлер продолжал проявлять «озабоченность левым флангом»⁵⁶. В связи с этим Гальдер предложил подтянуть пехотные дивизии для обеспечения левого фланга, считая, что подвижные соединения одни сумеют вести наступление к побережью Ла-Манша.

18 мая был отдан приказ о немедленной переброске передовых пехотных дивизий на юго-запад для прикрытия южного фланга. В этот день Гальдер отметил, что «какие-либо группировки, готовящиеся к контрнаступлению, не обнаружены...»⁵⁷. Однако германское верховное командование продолжало нервничать и потребовало «прикрыть левый фланг»⁵⁸. Особое беспокойство вызывал район Лаона, где 17 мая по немецким войскам был нанесен наиболее чувствительный удар. Поэтому, пишет Гальдер, 19 мая была направлена авиация, «чтобы прикрыть левый фланг у Лаона»⁵⁹. Но эти меры не вызывались действительной необходимостью. Союзное верховное командование находилось в состоянии шока.

После форсирования реки Маас танковая группа Клейста продвигалась к побережью Ла-Манша по тылам англофранцузских армий в Бельгии. За нею наступала 12-я немецкая армия (командующий Лист). Справа продвигалась 4-я армия.

13 мая, отметил в дневнике Гальдер, «12-я армия своим правым флангом повисла в воздухе, оторвавшись от 4-й армии»⁶⁰. Слева от 12-й армии наступала 16-я армия (командующий Буш). Она продвинулась через южную часть Люксембурга и развернула свои дивизии фронтом на юг для обеспечения левого фланга танкового клина.

Танковая группа Клейста, не встречая серьезного сопротивления, быстро продвигалась «а запад к рекам Эна и Сомма, с тем чтобы ожидаемые французские контратаки против левого фланга отразить на удобных к обороне водных рубежах.

Наступление немцев было предельно дерзким и рискованным и создавало для них самих серьезную угрозу. Танковая группа Клейста далеко оторвалась от пехотных дивизий. Ее фланги были подставлены под удары. К тому же автомашины с боеприпасами отстали в Арденнах. У артиллеристов Клейста, как он сам признал после войны, «имелось всего 50 снарядов на батарею — колонны с боеприпасами задержались где-то на забитых транспортом дорогах через Арденны»⁶¹. Гудериан также подтвердил, что уже к 16 мая «боеприпасы были на исходе»⁶². Достаточно было союзным войскам предпринять сильные контрудары по обнаженным флангам, и танковые дивизии оказались бы между молотом и наковальней. Однако французское верховное командование продолжало проявлять нерешительность, и англо-французские войска в смятении наблюдали, как немецкие танки катились к морю, причем танковые дивизии двигались вперед безостановочно, не заботясь о своих обнаженных флангах. Германская пехота следовала за ними форсированным маршем по 40—50 км в сутки. Немецкие дивизии поочередно сменялись, чтобы сохранить быстрый темп продвижения и обеспечивать фланги.

После прорыва французской обороны на Маасе командующего 9-й армией сместили. На место Корапа был назначен генерал Жиро. Новый командующий французской армией попал в плен в то время, когда он на бронемашине разыскивал свою армию.

Прорыв на Маасе застиг главное французское командование врасплох, оно растерялось, не смогло правильно оценить обстановку и принять действенные меры. Чтобы закрыть прорыв на фронте 2-й и 9-й французских армий, из резерва главного командования выдвигается 6-я армия, но большая часть ее соединений была задержана германской авиацией и не смогла достичь поля боя.

Восстановлению фронта между 9-й и 2-й армиями препятствовала также быстрота продвижения к побережью Ла-Манша германских танковых и моторизованных дивизий.

Французское правительство заметалось в панике. 14 мая из Парижа была послана в Лондон телеграмма о том, что союзники не в состоянии сопротивляться комбинации танков и пикирующих бомбардировщиков. На следующий день рано утром Рейно позвонил Черчиллю и заявил: «Мы разбиты, мы проиграли битву», хотя для такого вывода еще не было оснований. За исключением участка Седан, Динан, фронт в целом оказывал сопротивление от Антверпена до Шарлеруа, а на линии Мажино царило спокойствие.

На призывы о помощи Черчилль ответил, что, судя по опыту войны 1914—1918 гг., немцам придется через 5—6 дней остановиться, чтобы подождать снабжения. На это и следует надеяться французскому командованию.

В тот же день, 15 мая, Черчилль прибыл в Париж. На совещании на Кэ д’Орсэ (французское министерство иностранных дел) собрались председатель совета министров Рейно, министр обороны Даладье, верховный главнокомандующий Гамелен и английский премьер-министр Черчилль. На вопрос, где стратегический резерв, Гамелен ответил: «стратегических резервов нет»⁶³. В это время в саду Кэ д’Орсэ уже поднимались клубы дыма от больших костров — жгли архивы, подготавливалась эвакуация Парижа.

Все это происходило в то время, когда французская армия своевременными мерами могла создать труднопреодолимый противотанковый барьер. К 10 мая 1940 г. во французской армии насчитывалось 1200 пушек 47-мм калибра, 6 тыс. пушек 25-мм калибра, более 5 тыс. пушек калибра 75 мм, а всего около 12 тыс. орудий, пригодных для успешной борьбы с танками⁶⁴. Но для создания противотанкового барьера надо было, чтобы все пушки были на фронте, а не в парках и депо, где их оставалось немало⁶⁵.

В 1940 г. французская пехотная дивизия имела на вооружении по штатному расписанию 52 противотанковых орудия, но фактически это число редко доходило до 12. Под замком содержались не только противотанковые пушки, но и танки. Сотни исправных танков были оставлены на складах, из них «можно было составить несколько танковых дивизий»⁶⁶. В одном из донесений контролера французской армии Валетта указывалось, что в парках и депо было обнаружено 365 танков.

Не лучше обстояло дело с использованием авиации на направлении главного удара противника. Французские солдаты тщетно искали в небе своих истребителей. Из 743 истребителей на фронт попало лишь 400; из 144 новых бомбардировщиков⁶⁷ на фронте действовало всего 33. Многие самолеты, так же как и танки, находились на консервации.

Наконец, почти половина всех французских сил бездействовала за укрепленными позициями линии Мажино. Своевременная организация контрнаступления этими силами могла бы еще выправить неудачи у Седана.

Бездействие второй французской группы армий позволило германскому командованию сухопутных войск уже 16 мая «высвободить дополнительные резервы из группы армий «Ц» и перебросить их на левое крыло группы армий «А» ⁶⁸.

17 мая Гамелен заявил правительству, что положение безнадежно.

К вечеру 18 мая немецкие танки подошли к Амьену. В это время Рейно проводил реорганизацию кабинета. В состав правительства был введен Петэн в качестве заместителя председателя совета министров. Даладье стал министром иностранных дел. Министерство обороны Рейно взял в свои руки. Из Ливана ожидался приезд Вейгана, который должен был вступить на пост верховного главнокомандующего.

19 мая Гамелен, наконец, подписал директиву № 12, в которой говорилось о том, что первая группа армий должна пробиваться на юг к реке Сомма. В тот же день Вейган сменил Гамелена. Новый верховный главнокомандующий «завершил дело поражения»⁶⁹.

Впоследствии выяснилось, что Вейган готовился к капитуляции еще до того, как стал фактически верховным главнокомандующим. 17 мая 1940 г., находясь в Бейруте (Ливан), он сказал своим приближенным, что война проиграна и следует согласиться на разумные условия перемирия.

Вечером 19 мая генерал Жорж прибыл к Вейгану для доклада об обстановке на фронте, но услышал отказ: «О нет, могу принять вас только завтра»⁷⁰. Свою деятельность Вейган начал 20 мая с нанесения визитов, а затем распорядился оставить несколько дивизий на случай революции в Париже. Немецкие танки в это время уже приближались к морю.

Став верховным главнокомандующим, Вейган отменил директиву Гамелена № 12, чтобы позже (22 мая) аналогичную директиву издать за своей подписью. Отмена директивы № 12 привела к потере драгоценного времени.

20 мая танковые дивизии заняли города Амьен и Абвиль. В этот кризисный день союзная авиация не сыграла сколько-нибудь значительной роли в боях, а контрудар 1-й английской бронебригады (74 танка) при поддержке двух пехотных батальонов в районе Арраса (21 мая) был слишком слабым.

22 мая войска Клейста достигли побережья и заняли Булонь, а 23 мая вступили в Кале.

Итак, за несколько дней немецко-фашистские войска захватили территорию, которая в первую мировую войну являлась театром ожесточенных боев в течение ряда лет. В то время немецким войскам так и не удалось занять Аррас и Амьен, которые преграждали путь к проливу Па-де-Кале. При прорыве же через Маас в 1940 г. немцы с помощью танковых и моторизованных войск быстро развили прорыв и достигли успеха.

Фронт наступления четырех танковых корпусов между Аррасом и Амьеном составил всего 50 км. Моторизованные дивизии прикрывали левый фланг танковой группы выходом на рубеж реки Сомма. Следом за танковой группой наступали немецкие полевые армии, охватывая англо-французские силы в Бельгии с юга, образуя гигантскую подкову и выдвигая заслоны в южном направлении для обеспечения своего левого фланга и тыла.

С выходом немецких танков к побережью Па-де-Кале первая группа англо-французских и бельгийских армий оказалась отрезанной от Франции.

В день занятия Кале (23 мая) немецкие танки оказались в 16 км от Дюнкерка. Они были гораздо ближе к Дюнкерку, чем основные силы британской экспедиционной армии. В этот же день английское командование успело эвакуировать с плацдарма у порта Булонь 4,5 тыс. человек, главным образом так называемых «лишних ртов», то есть небоевых элементов английской экспедиционной армии. Это была прелюдия к полной эвакуации всей английской экспедиционной армии.

У Дюнкерка «были сосредоточены все десять немецких танковых и две моторизованные дивизии»⁷¹. Они могли, учитывая господство немецкой авиации в воздухе, раздавить англичан и помешать эвакуации. Но «их спасло вмешательство Гитлера, когда ничто другое не могло бы им помочь»⁷². После войны Рундштедт сообщил лично Лиддел Гарту, что немецкие войска остановил «приказ, неожиданно отданный по телефону...»⁷³. Этот приказ («Halt Befehl») исходил лично от Гитлера. На ) другой день (в 11 часов 24 мая) Гитлер прибыл в штаб Рундштедта в Шарлевиле и подтвердил «стоп-приказ». Этот приказ «держал немецкие войска в неподвижности, пока отступающие англичане не достигли порта и не выскользнули из их рук»⁷⁴. Бывший генеральный инспектор люфтваффе Мильх спустя 26 лет подтвердил, что «чудо оказалось возможным только потому, что Гитлер помешал их полному уничтожению. Именно он приказал оставить свободным путь для эвакуации и воспротивился предложению взять в плен все остававшиеся на континенте английские войска»⁷⁵.

Подготовка к эвакуации началась еще до выхода танковой группы Клейста к морю. Первый симптом к этому решению можно усмотреть в распоряжении английского адмиралтейства, которое было передано по радио утром 14 мая. Все владельцы частных самоходных судов обязаны были представить подробные сведения о своих судах в течение 14 дней. 17 мая Горт впервые намекнул французам на возможность эвакуации английских войск из Франции морским путем. На следующий день он высказал эту мысль в своем штабе со всей ясностью.

19 мая Горт сообщил в Лондон о необходимости эвакуации и что он изучает пути отхода к портам Ла-Манша, хотя к этому времени, как пишет французский военный историк Гутар, английские войска не вели еще серьезных боев и полностью сохраняли свою боеспособность.

20 мая английское правительство начало собирать мелкие суда, способные в любую минуту отправиться в порты и заливы французского побережья. В тот же день в Дувре было созвано специальное совещание, на котором обсуждался один вопрос — экстренная эвакуация крупных контингентов войск через Ла-Манш. На этом совещании эвакуация получила кодовое название «Динамо».

Английское командование во Франции знало об этих приготовлениях. Поэтому оно по собственной инициативе постепенно стало отводить войска к Дюнкерку.

В ночь на 22 мая штаб Горта приступил к разработке плана эвакуации. 23 мая английское правительство предприняло попытку получить в Париже согласие на эвакуацию с материка основных английских войск. В 16 часов 50 минут Черчилль позвонил Рейно по телефону и поставил перед ним вопрос о том, что «ввиду быстрого продвижения германских танковых дивизий, может быть, лучше было бы для английской армии отойти к побережью»⁷⁶. Это было как раз в тот день, когда немецкие танки находились около Дюнкерка.

Рейно на другой день направил телеграмму в Лондон, в которой просил не думать об эвакуации, а послать дополнительно английские войска во французские порты. Ответ гласил, что войск больше нет⁷⁷.

Войска были. Американский посол в Лондоне Кеннеди сообщил Рузвельту, что «французы просили больше войск, но Черчилль не хотел посылать солдат из Англии» ⁷⁸. Английское правительство было озабочено не судьбой Франции, а своевременной эвакуацией своей армии.

Не хотели оказать помощь и США. Они отделались лишь тем, что призвали Францию, а заодно и Англию «держаться твердо» ⁷⁹.

В критические для французской армии дни, по данным Рейно, в Англии в боевой готовности находилось 39 эскадрилий истребителей. Английское правительство решило не допускать ни при каких обстоятельствах отвлечения английской истребительной авиации из Англии.

В письме к английскому правительству Рейно просил бросить все английские силы в сражение, так же как это сделало французское командование. Но английские правящие круги на это не пошли. Американский посол в Париже Буллит в донесении Рузвельту привел слова Даладье о том, что англичане «критикуют французов, а не бросают в бой все свои силы» ⁸⁰.

Английское правительство ограничивало помощь Франции, исходя из того, что в сложившейся ситуации не все еще было потеряно для самой Англии. Англичане, писал Буллит в том же письме к Рузвельту, «придерживают свою авиацию и флот, чтобы выгодно использовать их во время переговоров с Гитлером» ⁸¹. Правящие круги Англии очень хорошо знали, что Гитлер никогда, даже после заключения в августе 1939 г. пакта о ненападении, не отказывался от мысли напасть на Советский Союз. В Англии и США влиятельные реакционные силы не теряли еще надежды сторговаться с Гитлером. Американские мюнхенцы 20 мая в разгар фашистского наступления против Франции писали в журнале «Нью рипаблик» о том, что еще не все потеряно, что «Гитлер может решить повернуть свою армию на Восток, против России» ⁸². В этом была одна из причин, почему английское правительство так легко бросило Францию на произвол судьбы.

Английские солдаты и офицеры были хорошо вооружены, могли и хотели оказать немцам серьезное сопротивление. И не их вина, если французы, по выражению Гутара, называли поведение английского командования плохим товариществом по оружию.

Рейно приводит такой пример. 22 мая 1940 г. французское командование обратилось к английскому командованию военно-воздушных сил с просьбой оказать помощь французской армии на фронте. В это время большая часть английских экспедиционных ВВС уже перебазировалась в Южную Англию из внутренних районов Франции, и английский маршал авиации Р. Пирс ничего лучшего не придумал, как ответить, что английские бомбардировщики не могут летать днем, так как они представляют собой слишком заметную мишень.

В отношении использования английской авиации, находившейся во Франции, английское командование, например, установило такую систему заявок, при которой практически французская армия не могла иметь эффективной поддержки со стороны английской авиации.

По свидетельству генерала Жиро, если французскому армейскому командованию необходимо было произвести хотя бы один разведывательный полет средствами английской авиации, то заявка должна обязательно дойти до командующего английскими военно-воздушными силами во Франции маршала авиации Баррата и получить его разрешение. И только после этого отдавалось распоряжение о полете. Но пока заявка проходила по установленным инстанциям, полет становился ненужным ⁸³.

Наиболее ярко уклонение английского командования от союзнических обязательств обнаружилось, когда Горт 25 мая в одностороннем порядке, не ожидая санкции французского командующего, «приказал 5-й и 50-й дивизиям прекратить подготовку к наступлению в южном направлении, назначенному на 26-е...» ⁸⁴. Английский военный историк называет это решение вершиной полководческой деятельности Горта, несмотря на то что приводит слова начальника штаба английской экспедиционной армии Паунелла, которые исключают такую оценку. Паунелл ответил Горту: «Вы понимаете, сэр, что это противоречит всем полученным нами распоряжениям, и, если мы снимем эти две дивизии, первая французская армия вряд ли сможет наступать без поддержки англичан» ⁸⁵.

Горт полностью отдавал себе отчет о последствиях: «Да, я это хорошо знаю. Но все равно надо сделать так» ⁸⁶.

Так и было сделано. Английские политические руководители с решением Горта «немедленно согласились»⁸⁷. Они немедленно согласились «прекратить выполнение возложенной на него части плана Вейгана и маршировать к морю...» ⁸⁸. Тем самым французы лишились возможности осуществить прорыв на юг — к реке Сомма.

Английские войска стягивались к Дюнкерку, а в Дувре «планировать операцию «Динамо» продолжали с неослабевающим рвением» ⁸⁹. Приказ о начале операции «Динамо» был отдан в 18.57 26 мая, когда погрузка войск на суда фактически уже началась.

Первоначально эвакуация проводилась крупными судами (пассажирскими, каботажными, промысловыми и т. п.). Их было 129. Затем пришли в движение малые суда, которые собирались в течение нескольких дней до официального решения о их реквизации — утром 26 мая. Всего для эвакуации войск было собрано 693 судна различных типов.

27 мая, на другой день после начала эвакуации английских войск в Англию, бельгийская армия по приказу короля Леопольда III прекращает огонь и оставляет поле битвы. Утром 28 мая бельгийское верховное командование подписало акт о капитуляции, хотя армия вполне могла сопротивляться, так как ее потери не были тяжелыми. Французское верховное командование узнало о решении бельгийского короля за час до подписания капитуляции.

В ночь на 4 июня заканчивается эвакуация английских войск из Дюнкерка. В течение всех дней английской эвакуации французские войска самоотверженно прикрывали посадку на суда английских войск.

Английскому адмиралтейству удалось эвакуировать на Британские острова 338 тыс. человек. Английское командование, спасая свои дивизии, прижатые к морю, отдало приказ бросить всю материальную часть. На побережье в Дюнкерке было брошено 120 тыс. машин, около 2 300 орудий, 90 тыс. винтовок, 8 тыс. пулеметов, 400 противотанковых орудий и 7 тыс. тонн боеприпасов⁹⁰. Потери в кораблях составили 6 эсминцев, сторожевой корабль, 5 минных тральщиков и 213 судов всех типов⁹¹.

В Дюнкерке осталось 40 тыс. французских солдат и офицеров, которые напрасно ждали на побережье эвакуации. Они были оставлены при полном безразличии к их участи как английского, так и французского командования.

В английской литературе по истории второй мировой войны спасение английской армии от уничтожения оценивается в настоящее время как один из поворотных пунктов в ходе второй мировой войны. П. Кендалл, например, утверждает, что «чудесная эвакуация» большого количества обученных солдат и офицеров «помогла забить первый роковой клин в стену гитлеровских побед»⁹². Успех эвакуации он относит за счет военного искусства английского командования. Это была «самая смелая и успешная эвакуация в истории военного искусства...» ⁹³. Иначе и правильно оценивает английский офицер Ричард Сквайре, участник этих событий. Он пишет, что «Дюнкерк был бегством с поля боя. Дюнкерк был предательством по отношению к нашей союзнице Франции. Дюнкерк был пощечиной для английских солдат, которые хотели сражаться, а не эвакуироваться под огнем вражеских орудий»⁹⁴.

Какая же причина заставила фашистских политических и военных руководителей приостановить нанесение сокрушающего удара по английской экспедиционной армии в районе Дюнкерка?

В буржуазной историографии преобладает тенденция «дюнкеркское чудо» объяснять военно-техническими причинами. Например, вскоре после окончания второй мировой войны Рундштадт, находясь в плену у англичан, объяснил остановку немецких танковых дивизий военными причинами. Гитлер якобы желал сохранить танки «для участия в наступлении на юг с целью захвата Парижа и окончательного подавления французского сопротивления» ⁹⁵. Типпельскирх этот довод считает неубедительным, так как немецкие танковые дивизии в условиях господства немецкой авиации в воздухе понесли бы потери «не такие большие, чтобы существенно затруднить продолжение войны против Франции»⁹⁶.

Лиддел Гарт утверждает, что «непосредственной причиной приказа о прекращении наступления было психологическое воздействие небольшой контратаки англичан силами двух танковых батальонов, предпринятой 21 мая 1940 г. в районе Арраса во фланг продвигавшихся к побережью немецких войск»⁹⁷. Этот довод довольно курьезный для такого известного военного писателя, как Лиддел Гарт.

Встречаются и такие рассуждения: германское верховное командование опасалось, что танки могут застрять в болотах Фландрии; уверенность, что авиация сумеет собственными силами расправиться с англичанами, и т. п. Чаще всего ссылаются на директиву ОКВ № 13 от 24 мая 1940 г., которая якобы убеждает в том, что гитлеровское военно-политическое руководство не имело желания позволить англичанам беспрепятственно эвакуироваться из Дюнкерка. Оно лишь переложило выполнение решительной цели на пехотные дивизии и авиацию. Но даже документы не всегда являются исчерпывающим источником тех решений, которые принимались и приводились в исполнение.

Бывший с мая по август 1940 г. начальником штаба 6-й немецкой армии Ф. Паулюс считает, что «приказы, изданные на фактическое проведение операции, сами по себе ничего не доказывают...»⁹⁸. Фактические события развивались иначе, чем предусматривалось директивой № 13.

Действия военно-воздушных сил немцев не были решительными, несмотря на господство в воздухе и благоприятный для немецкой авиации метеорологический фактор и «тихую погоду»⁹⁹.

Приказ, запрещавший атаковывать англичан непосредственно у Дюнкерка, ограничивал действия военно-воздушных сил районом плацдарма.

Авиации запрещались интенсивные атаки на суда в проливе и на рейде Дюнкерка.

Английские историки Ричардс и Сондерс в официальном труде по истории английских ВВС во второй мировой войне отмечают, что «вечер 26 мая, когда началась эвакуация, прошел спокойно»¹⁰⁰. На следующий день наибольшая угроза для эвакуации «заключалась не в налетах немецкой авиации, а в беспорядках, царивших на побережье, где производилась эвакуация»¹⁰¹. Утром 28 мая немецкая авиация совершила несколько массированных налетов на район Дюнкерка, но во второй половине дня «немецкие самолеты больше не появлялись»¹⁰². В этот день «эвакуация проводилась несколько организованнее»¹⁰³.

29 мая английские войска, находившиеся на побережье, прикрытые своей авиацией, «понесли небольшие потери...»¹⁰⁴

Во второй половине дня 30 мая, несмотря на благоприятную в целом погоду, «небольшие по силе периодические налеты немецкой авиации лишь незначительно помешали эвакуации» ¹⁰⁵. 31 мая в условиях безоблачной погоды немецкая авиация потопила «только один корабль. Эвакуация шла успешно...» ¹⁰⁶. Утром 1 июня «в условиях хорошей погоды около 40 немецких бомбардировщиков «Юнкерс-87» произвели налет на наши (английские.— В. С.) корабли»¹⁰⁷. Однако 300 подготовленных к 30 мая немецких бомбардировщиков так и не были подняты в воздух для массированного налета, несмотря на хорошую погоду со второй половины дня 30 мая и в последующие дни. Английское побережье ударам немецкой авиации не подвергалось. Действия немецких военно-воздушных сил были ограничены морским побережьем Франции.

Усилия немецких ВВС не были сосредоточены с самого начала на уничтожении кораблей. На протяжении всей операции немецкая авиация бомбила главным образом город и доки Дюнкерка, а также полосу прибрежных дюн. Эффективность разрыва бомб в мягком песке была незначительной. Поэтому английский историк Дивайн, анализируя усилия немецкой авиации, пришел к выводу, что «никакого существенного влияния на эвакуацию войск союзников эти усилия не оказали» ¹⁰⁸.

Быстрых и решительных действий пехотных дивизий во взаимодействии с авиацией, о которых говорится в директиве ОКБ № 13 от 24-мая 1940 г., также не последовало, а поэтому поставленная в директиве задача — уничтожить окруженные английские войска и не допустить их эвакуации — так и осталась на бумаге.

В английской официальной «Истории второй мировой войны» отмечается, что две немецкие группы армий ограничились тем, что «оказывали сильнейшее давление на флангах фронта прикрытия»¹⁰⁹. Поэтому нет оснований утверждать, что в районе Дюнкерка были решительные действия немецких войск.

Действительная и основная причина «стоп-приказа» кроется в политических соображениях Гитлера и его клики.

События в Дюнкерке, о которых английская печать любит писать как о «чудесном спасении» английской армии, объясняются тем, что Гитлер и другие фашистские руководители решили отложить завоевание Англии до осуществления нападения на Советский Союз. В проекте директивы Гитлера № 32 от 11 июня 1941 г. говорилось, что завоевание мирового господства прежде всего зависит от исхода войны против СССР.

Бывший германский военный атташе в Риме генерал Ринтелеп приводит факты, которые дают основание считать, что «Гитлер уже тогда (в июле 1940 г.— В. С.) планировал войну против России»¹¹⁰. Воспоминания бывшего заместителя министра иностранных дел Вейцзекера позволяют более точно установить принятие Гитлером решения на войну с Советским Союзом. Он пишет: «Бросается в глаза тот ранний срок, когда возник замысел Гитлера в отношении России. Он возник через две недели после начала вторжения во Францию...» ¹¹¹. Это как раз совпадает с отдачей Гитлером «стоп-приказа» 24 мая 1940 г.

Адъютант Гитлера генерал Шмундт рассказал Ринтелену в 1942 г. о том, что он «уже в июле 1940 т. по заданию Гитлера рекогносцировал подходящее место для лесного лагеря «Вольфсшанце» («Волчье логово»), откуда Гитлер хотел руководить войной против России» ¹¹². Это место было найдено в Восточной Пруссии.

Гитлер еще во время первой фазы западного похода разрабатывал способы заключения временного, компромиссного мира с Англией на время войны с Советским Союзом, чтобы по окончании войны на Востоке вновь вернуться к задаче завоевания Англии. Он идет на решительный шаг и допускает эвакуацию английской экспедиционной армии. По его расчетам, эта акция должна была приблизить компромиссный мир с Великобританией на костях побежденной Франции¹¹³. Вот почему, по мнению Ф. Паулюса, доминировала «мысль не задеть Англию слишком больно, так как постоянным намерением Гитлера было прийти с Англией к соглашению»¹¹⁴.

Приказ «Halt Befehl» был отдан на основе согласованного мнения политического и военного руководства: Гитлера, Геринга и штаба верховного командования вооруженных сил (Кейтеля и Иодля). В смысл этого приказа был посвящен Рундштедт, которому Гитлер очень доверял¹¹⁵, и главный штаб сухопутных войск.

2 июня 1940 г. Гитлер в частной беседе с Рундштедтом обнаружил готовность удовольствоваться даже нейтральной позицией Англии на время восточного похода. Даже в этом случае, пишет Клее, у Гитлера «наконец будут руки свободны для его большой и главной задачи...» ¹¹⁶ — «для спора с большевизмом» ¹¹⁷ — такой «деликатной» фразой Клее прикрыл разбойничий замысел Гитлера осуществить вероломное нападение на Советский Союз.

Приняв решение о перенесении главного удара с Запада на Восток, на СССР, Гитлер продолжал заигрывать с правящими кругами Англии, имея все основания считать, что их мюнхенская политика не потеряла своей силы. В английском военном журнале «Армия» отмечается, что «стоп-приказ» Гитлера вытекал из его общего замысла, разработанного задолго до войны, предусматривавшего союз с Англией против СССР¹¹⁸.

Английский историк Селби несколько позже пришел к такому же выводу. «Гитлеру,— пишет Селби,— казалось, что в этом случае Великобритания скорее согласится на мир, чем после окружения и сдачи своей армии»¹¹⁹.

Аналогичной точки зрения придерживается Типпельскнрх. Он пишет, что «руководители Германии питали большие надежды договориться с Англией»¹²⁰. Кессельринг, ссылаясь на Иодля, приводит для подтверждения следующий факт. 20 мая, получив донесение о взятии Абвиля, Гитлер заявил, что «англичане могли бы теперь в любой момент заключить сепаратный мир на особых условиях»¹²¹.

Обращает внимание запись в дневнике Гальдера от 21 мая 1940 г., за несколько дней до «стоп-приказа». «Мы ищем,— писал Гальдер,— контакта с Англией на базе разделения сфер влияния в мире»¹²². 25 мая, на другой день после остановки немецких бронетанковых дивизий у Дюнкерка, Гальдер записал в дневнике о следующих мерах политического руководства: «Чтобы скрыть эту политическую цель, делается заявление, что территория Фландрии с ее многочисленными водными и другими преградами не пригодна для танков» ¹²³.

Ф. Паулюс также считает, что летом 1940 г. Гитлера не оставляла «надежда склонить Англию к заключению мира...» ¹²⁴. Экс-фельдмаршал Мильх, «номер второй» в фашистской военной авиации, с полной военной осведомленностью заявил в 1966 г. итальянскому журналисту Луиджи Ромерса, что Гитлер «до самого последнего момента был убежден, что сумеет принудить Лондон к переговорам» ¹²⁵.

В середине июня 1940 г. Гитлер «был твердо убежден в том, что существует реальная перспектива для соглашения с Англией...» ¹²⁶. 18 июня это мнение Гитлера Риббентроп передал Чиано во время встречи Гитлера и Муссолини в Мюнхене. Черчилль, выступая в парламенте, с твердостью, которая не оставляла сомнений, заявил, что Великобритания будет продолжать борьбу. Несмотря на это, Гитлер «оставался при своем мнении» ¹²⁷. 23 июня в присутствии главнокомандующего сухопутными войсками В. Браухича он вновь сказал, что Англия теперь уступит.

На чем была основана такая уверенность?

Хилльгрубер указывает на один из источников столь определенных выводов Гитлера. 22 июня (в день перемирия) шведское посольство в Берлине сообщило через статс-секретаря министерства иностранных дел Германии Эрхарда Вейцзекера, что в английском кабинете есть «мирное течение», представляемое министром иностранных дел лордом Галифаксом¹²⁸. Поэтому Гитлер полагал, что нужно лишь выждать некоторое время, чтобы промюнхенские деятели в Швеции, Швейцарии и США усилили это «мирное течение» в Англии.

Вечером 2 июля 1940 г. военный министр Англии А. Иден выступил по радио и по поручению правительства заявил, что Англия никогда не согласится сдаться Гитлеру на милость. 13 июля 1940 г. Гитлер на совещании в Бергхофе объяснил упорное уклонение Англии от заключения мира тем, что «она еще надеется на Россию»¹²⁹.

19 июля 1940 г. Гитлер в своей речи в рейхстаге «вторично обратился к Англии с предложением заключить мир»¹³⁰. Он призывал Англию к немедленному заключению мира, рассчитывая на политический эффект своих «мирных» щупальцев. В то же время в речи Гитлера не содержалось никаких гарантий сохранения целостности Британской империи. Эти предложения Гитлера тут же были переданы Англии через дипломатические миссии Швеции, США и Ватикана. Однако все попытки «мирного урегулирования» не увенчались успехом.

Таким образом, политические и военные руководители фашистской Германии определенно надеялись, что после поражения Франции английские правящие круги в свою очередь выступят с мирными предложениями. В этих целях они допустили беспрепятственную эвакуацию английской экспедиционной армии в расчете, что эта акция поможет английским мюнхенцам заключить «компромиссный» мир с Германией. Но этого не случилось. Расчет оказался неверным. Предложение Гитлера осталось без ответа.

Для подавляющей части правящих кругов Англии условия мира были неприемлемыми. Кроме того, не исчезла надежда на то, что Гитлер все же ринется на Восток — против СССР. Черчилль в письме к премьер-министру Южно-Африканского Союза Смэтсу 27 июня 1940 г. выразил уверенность, что Гитлер «сделает это, даже не пытаясь предпринять вторжение... (в Англию. — В. С.)»¹³⁰.

Эвакуация английского экспедиционного корпуса на Британские острова и капитуляция бельгийской армии означали, что первая союзная группа армий в Бельгии перестала существовать.

Французские потери на Маасе, в Бельгии и на севере Франции составили 30 дивизий. Лишь части французских сил удалось прорваться из Бельгии к реке Сомма.

К 5 июня 1940 г. новый фронт был создан от линии Мажино вдоль рек Эна и Сомма до Ла-Манша. По всей этой линии Вейган разбросал основные силы второй группы армий, ранее бездействовавшей за линией Мажино.

Поспешно созданная французская оборона на реках Сомма и Эна представляла собой линию окопов, которую занимали 43 дивизии (в том числе три танковые).

Чтобы плотно занять всю линию обороны протяженностью 360 км, дивизии развертывались в одном эшелоне, а резервы были сведены до минимума. Следовательно, была создана оборона с равномерным распределением сил по фронту без необходимой глубины. Из трех танковых дивизий две имели всего в общей сложности 136 танков. Три кавалерийские дивизии находились в общем резерве. На линии Мажино было оставлено 17 дивизий.

Создавая новый фронт, Вейган одновременно готовился к капитуляции. Он боялся, что дальнейшее сопротивление в глубине страны приведет к тому, что весь народ поднимется на ее защиту. Вооруженного народа правящие классы Франции боялись больше, чем гитлеровцев. 29 мая Вейган вручил Рейно меморандум о том, что в случае прорыва французского фронта на Сомме и Эне Франция вынуждена будет капитулировать.

3 июня немецко-фашистские самолеты совершили налет на Париж, сбросив около 1000 бомб с целью создать панику среди гражданского населения. 200 человек было убито и 600 ранено. Но ни одна бомба не упала на орудийный завод Шнейдер — Крезо и другие важные военные заводы. Военная промышленность Бельгии и Франции сохранялась гитлеровцами для использования ее в войне против других государств.

В ответ на призывы французского правительства создать прикрытие с воздуха нового фронта силами английской авиации Англия разъяснила Франции, что не пошлет больше самолеты на континент.

В период создания нового фронта во Франции проводилась очередная реорганизация правительства. 5 июня генерал де Голль был назначен статс-секретарем министерства обороны. По поручению Рейно де Голль отправился в Лондон для связи с английским правительством.

5 июня 1940 г. немецко-фашистское командование приступило к осуществлению новой стратегической наступательной операции. Эта операция развернулась от моря до реки Маас и включала прорыв французской обороны на реке Сомме с 5 по 9 июня группой армий «Б» (командующий Бок) и прорыв на реке Эне с 9 до 11 июня группой армий «А» (командующий Рундштедт). Основная задача по обходу Парижа с запада была возложена на группу армий «Б».

Задача группы армий «А» заключалась в том, чтобы обойти с тыла французские укрепления на линии Мажино.

Прорыв поспешно созданной французами обороны на Сомме и Эне не потребовал от германского командования большого искусства. Наступление в основном носило характер преследования. Это подтверждается следующей записью в дневнике Гальдера от 5 июня 1940 г.: «Противник в районе южнее Соммы существенного сопротивления не оказал»¹³².

Французское правительство 10 июня переехало в Тур, а 14 июня — в Бордо. В этот день немецко-фашистские войска без боя заняли Париж.

В позорной сдаче Парижа преступную роль сыграли предатели французского народа, захватившие в свои руки руководство правительством и армией. Фашистская агентура, имевшая крепкие и разветвленные корни в реакционных правящих кругах Франции, парализовала сопротивление французских патриотов.

Трудовой народ Франции, глубоко возмущенный предательством правящих кругов, не смирился с фашистской оккупацией. Под руководством Французской коммунистической партии внутри страны возникло движение Сопротивления, в котором уже в 1940—1941 гг. принимало участие около 250 тыс. французских патриотов.

Фашистская пропаганда в свое время утверждала, что немецкое командование предприняло штурм линии Мажино, который якобы увенчался полным успехом. На самом деле все обстояло по-другому. Попытка прорвать линию Мажино действительно была предпринята. В течение нескольких дней немецко-фашистские войска вели безрезультатные атаки.

Линию Мажино немцы «прорвали» лишь после оставления ее французами. В ночь на 15 июня немцы перехватили французский приказ, из которого явствовало, что защитникам линии Мажино приказано отойти. Поэтому на следующий день в основном «операция была скорее преследованием, а не штурмом»¹³³.

Французские солдаты и прогрессивные офицеры оказывали героическое сопротивление немецко-фашистским захватчикам. Несмотря на приказ от 12 июня 1940 г. об эвакуации линии Мажино, многочисленные гарнизоны французских фортов продолжали борьбу. 22 тыс. французских солдат согласились прекратить огонь лишь спустя несколько дней после заключения перемирия в результате вмешательства комиссии французских и немецких офицеров. Гарнизон форта «Эклюз» держался вплоть да 3 июля 1940 г.

В последние дни перед капитуляцией правящих классов Франции английское правительство предприняло попытку создать единое государство под названием «Неразрывный союз между Францией и Англией». Обычно флегматичные, английские руководящие политические деятели с энтузиазмом взялись за реализацию этого замысла правящих кругов Англии.

Проектировалось создание двуединого англо-французского государства с двойным гражданством. Важнейшее значение английские политики придавали пункту, гласившему, что французский флот должен быть отведен не к берегам Северной Африки, а в английские порты.

На предложение английского правительства создать франко-британский союз Рейно ответил, что он целиком согласен с этим планом.

В Париж 17 июня собралась выехать специальная делегация английского парламента для обсуждения вопроса о франко-британском союзе. Уже на вокзале, сидя в поезде, который должен был доставить английскую делегацию в Дувр, руководители английской политики узнали о капитуляции клики Петэна перед Гитлером.

Власть к Петэну перешла при следующих обстоятельствах. Вейган торопил правительство с заключением перемирия. Он первый официально выступил на заседании правительства с заявлением о необходимости как можно скорее просить Гитлера о перемирии. В действиях Вейгана отразился страх французской буржуазии перед возможностью революции. Он даже пошел на гнусную ложь, заявив, что коммунисты захватили Париж.

Вечером 16 июня совет министров высказался за предложение Вейгана запросить у Гитлера условия перемирия. Когда французское правительство обратилось к Германии с предложением прекратить военные действия, оно действовало с условного одобрения английского правительства¹³⁴. Днем 16 июня английское правительство на обращение Рейно к Англии дать согласие на перемирие Франции с Германией ответило, что оно даст свое согласие при условии, что французский военно-морской флот будет немедленно направлен в британские порты до открытия переговоров. На том же заседании совета министров вечером 16 июня Рейно подал в отставку и рекомендовал себе в преемники Петэна. Около 11 часов вечера президент Лебрен вызвал Петэна и сказал ему: «Ну что ж, формируйте правительство». В ту же минуту Петэн открыл портфель и показал Лебрену список: «Вот мое правительство». Так во Франции образовалось капитулянтское правительство во главе с Петэном, обосновавшееся в Виши.

В полночь новый министр иностранных дел Бодуэн поручил испанскому послу Лекерика запросить условия перемирия у гитлеровского правительства.

Утром 17 июня по распоряжению Петэна по радио было передано, что он обратился к Гитлеру с просьбой прекратить военные действия. Петэн сбил с толку солдат, оказывавших ожесточенное сопротивление врагу, и тем самым облегчил гитлеровцам захват трех пятых территории страны.

В течение девяти дней после обращения Петэна по радио немецко-фашистские войска продолжали наступление и взяли в плен 1 млн. французских солдат, оставшихся без руководства. Французских солдат, как военнопленных, погнали в гитлеровский тыл для использования в качестве рабочей силы в промышленности Германии.

22 июня 1940 г. генерал Хюнтцигер, адмирал Платон и бывший посол в Польше Ноэль по поручению клики Петэна подписали капитуляцию в том самом вагоне в Компьенском лесу, в котором 11 ноября 1918 г. Фош принимал капитуляцию кайзеровской Германии. 25 июня перемирие вошло в силу.

11 июля Петэн отменил республиканский режим и учредил диктатуру, присвоив себе королевские прерогативы. Декреты Петэна начинались словами: «Мы, Филипп Петэн...»

Дарлан был назначен Петэном морским министром, а Вейган — министром обороны. В начале осени 1940 г. министром иностранных дел становится Лаваль.

У власти оказались изменники и предатели родины, которые задолго до 16 июня 1940 г. готовились к капитуляции и подготавливали условия для победы фашизма. Поражение Франции они рассматривали как предпосылку для государственного переворота и установления военной диктатуры. Вся их последующая деятельность была направлена к установлению тесного сотрудничества с немецким фашизмом. Американский посол в Виши адмирал Леги рассказывает в своих мемуарах о речи Петэна 12 августа 1941 г.: «Когда я слушал эту речь, мне казалось, что ее написал Гитлер»¹³⁵.

Борьбу народных масс за свободу и независимость против фашистских захватчиков возглавила Коммунистическая партия, которая, несмотря на репрессии и преследования правящих кругов империалистической буржуазии, сумела сохранить крепкие и прочные связи с народом.

24 сентября 1941 г. в Лондоне был создан Национальный комитет движения «Свободная Франция» во главе с генералом де Голлем. Комитет поставил перед собой цель объединить всех французов, находившихся на британской территории для дальнейшей борьбы за национальную независимость своей страны.

Через два дня, 26 сентября, Советское правительство признало де Голля «как руководителя всех свободных французов, где бы они ни находились» ¹³⁶. Этот акт Советского правительства был предпринят в интересах французского народа и означал готовность «обеспечить полное восстановление независимости и величия Франции»¹³⁷

В самые трудные годы становления движения Сопротивления за рубежом Франции правительство США проводило политику игнорирования этого движения. Английское правительство стремилось превратить Национальный комитет движения «Свободная Франция» в свою послушную марионетку. Оно тщательно ограничивало политическую и военную независимость де Голля.

Движение «Свободная Франция» представляло интересы той части французских правящих кругов, которые пытались отстоять самостоятельные позиции французского капитализма.

С этой целью движение «Свободная Франция», а затем — с 13 июля 1942 г.— «Сражающаяся Франция» стремилось к объединению тех французов, которые выступали против Виши и участвовали в борьбе против фашистской Германии. Это движение имело целью освобождение Франции от немецко-фашистских оккупантов и означало расширение фронта борьбы с немецко-фашистскими оккупантами. Поэтому оно объективно являлось прогрессивным движением. Однако следует иметь в виду, что движение «Свободная Франция» не имело тесных связей и не опиралось на поддержку широких кругов французского народа. Оно было ограниченным по своим целям и методам борьбы.

Верность французскому народу, национальным интересам страны до конца сохранила Коммунистическая партия Франции. Несмотря на преследования и репрессии, она продолжала бороться за свободу и независимость Франции, руководствуясь высшими интересами страны и ее народа.

Выражая возмущение народных масс поражениями на фронте, Центральный Комитет Французской коммунистической партии 6 июня обратился к правительству с предложением вооружить народ, объявить народную войну за свободу и независимость родины, осуществить поголовное ополчение и немедленно арестовать всех вражеских агентов. В ответ на программу спасения Франции реакционные правящие круги ответили капитуляцией. Тогда Центральный Комитет Коммунистической партии Франции обратился к французскому народу с историческим Манифестом, который был опубликован в подпольном номере «Юманите».

«Франция познала поражение, оккупацию, унижение, — говорилось в Манифесте. — Истекающая кровью Франция хочет жить свободной и независимой. Никогда столь великий народ, как наш, не будет народом рабов. Франции не быть разновидностью колониальной страны. Франция с ее славным прошлым не станет на колени перед кучкой лакеев, готовых к любым услугам. Битым генералам, аферистам, политиканам с подмоченной репутацией не возродить Францию. Народ — вот с кем связывается великая надежда на национальное и социальное освобождение. И лишь вокруг рабочего класса, пламенного и великодушного, полного веры и отваги, может быть создан фронт свободы, независимости и возрождения Франции»¹³⁸.

Этот Манифест был положен в основу борьбы французского народа против фашистских захватчиков в годы оккупации.

Оккупация немецко-фашистскими захватчиками значительной части Франции и других стран Западной Европы с их промышленностью, запасами стратегического сырья и продукцией сельского хозяйства усиливала военный потенциал фашистской Германии. Кроме того, гитлеровцы захватили в западноевропейских странах огромное количество военной техники всех видов, запасов горючего и других материальных ценностей и использовали все это в актах дальнейшей агрессии.

Каковы же были политические и военные причины поражения Франции?

Бывший французский министр авиации Ги ла Шамбр, например, основную причину поражения Франции пытается искать в склерозе мыслей высшего французского командования. Однако основную причину поражения Франции следует искать в политике ее правящих кругов.

Правящие круги Франции, как и других западноевропейских стран, испугавшись революционного выступления народа в защиту национальной независимости, стали на путь предательства национальных интересов своей страны, превратились в «пятую» колонну немецко-фашистских оккупантов, рассматривая фашистскую оккупацию как «наименьшее зло». Политические причины сыграли решающую роль в поражении Франции.

Народы стран Западной Европы, подвергшиеся нападению гитлеровской Германии, ненавидели фашизм и были готовы оказать решительное сопротивление врагу. Но правящие круги этих стран боялись вооружить народ на борьбу с фашистскими захватчиками, отказались от сопротивления и поспешили капитулировать перед фашизмом.

Первая стратегическая наступательная операция против Франции (выход немецко-фашистских войск на рубеж рек Сомма и Эна) продолжалась 23 дня. В течение этого срока можно было мобилизовать все силы французского народа для отпора врагу. Французский народ горел желанием отразить германское вторжение. Но буржуазия боялась поднять народ на борьбу с фашистскими захватчиками. Французских банкиров и промышленников преследовал призрак приближавшейся революции, и они не возражали против превращения Гитлера во всеевропейского жандарма. Для них социальная опасность была сильнее фашистской опасности. Они больше думали о защите своих привилегий, нежели о национальных интересах страны.

Порабощение гитлеровцами Франции и других стран Западной Европы было трагическим результатом всей политики правящих кругов США, Англии и Франции.

Как показал опыт истории, тогдашние руководители Франции проводили антинациональную политику. По их вине Франция оказалась поставленной один на один с фашистским зверем. Они, ориентируясь исключительно на Англию и США, отказались от сотрудничества с СССР, подменили это сотрудничество политикой Мюнхена.

Однако история уже не раз показала, что английские гарантии оказывались всего лишь громкими словесными декларациями. Английская помощь была столь незначительной, что не повлияла на ход событий. Подтвердились слова Маркса о том, что иные государства охотно гарантируют договор, но отнюдь не склонны гарантировать его выполнение.

Французский народ дорого заплатил за преступную политику правящих кругов, отказавшихся от сотрудничества с Советским Союзом. Франция была разгромлена и оккупирована немецко-фашистскими захватчиками, а ее независимость аннулирована. За май — июнь 1940 г., по данным газеты «Нью-Йорк тайме» (март 1941 г.), французская армия понесла следующие потери в людях: убито — 80 тыс. человек, пропало без вести — 20 тыс., ранено—120 тыс. человек. 30% всего количества убитых и раненых составляли офицеры. Из 234 французских генералов 130 попало в плен.

Предпосылки поражения Франции создавались не только в области внешней политики. Возникновение во Франции в 1936 г. Народного фронта усилило страх французской буржуазии перед народом. Этот страх толкал ее к установлению открытой формы диктатуры. Некоторые реакционные группы во Франции готовили государственный переворот еще до войны, ориентируясь на фашизм как на классового союзника.

Мюнхенская политика французской буржуазии привела к тому, что французская армия оказалась не подготовленной к ведению современной войны. Взгляды французского верховного командования сводились к осуществлению пассивно-выжидательной стратегии, к переоценке значения оборонительных укреплений, недооценке массированного применения танков и авиации для решительных наступательных действий. Мюнхенская политика создавала иллюзию возможности выиграть новую войну без больших потерь путем обороны, пока Германия и Советский Союз будут обескровливать друг друга.

Аналогичная неподготовленность к ведению современной войны на суше наблюдалась и в английской армии. Английская армия, как и французская, «была совершенно не приспособлена для современной войны»¹³⁹.

Господствующей военной теорией в Англии накануне второй мировой войны была теория «морской силы», разработанная английским адмиралом Коломбом. Мощный военно-морской флот предназначался для завоевания господства на море, экономической блокады и нанесения ударов по уязвимым приморским окраинам противника. Признание получила авиация как составная часть вооруженных сил. Но использование авиации намечалось главным образом для взаимодействия с военно-морским флотом и для проведения стратегических бомбардировок глубокого тыла противника.

Сухопутным войскам Англии отводилась второстепенная роль, так как на Европейском континенте английская буржуазия ориентировалась на сильную французскую армию. Английские стратеги собирались воевать до последнего французского солдата.

Таким образом, пассивная военная стратегия англо-французских военных руководителей, в частности стратегия оборонительного ведения войны в течение ее первой фазы, была обусловлена мюнхенской политикой правящих кругов Англии и Франции, заключавшейся в том, чтобы не мешать Германии напасть на Советский Союз. Правящие круги Англии и Франции, увлеченные натравливанием Германии на Советский Союз, не разглядели далеко идущих планов немецкого фашизма. Гитлеровцы, прежде чем напасть на Советский Союз, являвшийся главным препятствием на их пути к завоеванию мирового господства, начали агрессию с обеспечения своего европейского тыла путем вторжения в Польшу, Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию, Францию, Люксембург, Югославию, Грецию. Германскому командованию благодаря благоприятной политической и военной обстановке удалось выиграть первый период второй мировой войны.

Примечания:

¹ Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии 1933— 1945 гг., т. II, стр. 37.

² Там же.

³ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 75.

⁴ F. Мiksсhе. Unconditional Surrender, p. 235-236.

⁵ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 75.

⁶ См. С. Mannerheim. Erinnerungen, S. 401. Command Decisions.

⁷ F. Мiksсhе. Unconditional Surrender, p. 234.

⁸ Там же, стр. 235

⁹ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 81.

¹⁰ F. Мiksсhе. Unconditional Surrender, p. 235.

¹¹ Там же, стр. 235

¹² Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 77.

¹³ См. Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 27.

¹⁴ W. Churchill. The Second World War. Vol. I, p. 541.

¹⁵ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 81.

¹⁶ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 27

¹⁷ См. Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 97.

¹⁸ Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 88.

¹⁹ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, 1968. стр. 235.

²⁰ Documents on German Foreign Policy. Series D. Vol. VIII, p. 249.

²¹ Там же, стр. 232.

²² Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941-август 1942, стр. 49.

²³ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, 1965. стр. 46.

²⁴ Там же, стр. 232

²⁵ В феврале 1942 г. в городе Рном начался суд над бывшими политическими и военными руководителями Франции. Усилиями правительства Виши на скамье подсудимых оказались Леон Блюм, Ги ла Шамбр, Даладье, Поль Рейно, Гамелей, Жорж Мандель д другие. Рпомскин процесс был организован с целью оправдать одних виновников поражения и предателей Франции и обвинить других.

Большую заинтересованность в этом процессе проявили также гитлеровцы, пытавшиеся снять с себя клеймо агрессора. Но процесс обратился против его организаторов. Всего было 24 судебных заседания. Прения должны были продолжаться до августа, а последнее заседание состоялось 2 апреля 1942 г. Процесс был прекращен, так как в ходе его выявилась полная ответственность правящих кругов Франции за поражение и капитуляцию перед фашизмом.

²⁶ См. Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 203.

²⁷ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 53.

²⁸ См. W. Churchill. The Second World War. Vol II, 1949. p. 125.

²⁹ Cm. G. Feuchter. Geschichte des Luftkriegs. Entwicklung und Zukunft. Bonn, 1954, S. 95.

³⁰ Tам жe, стр. 78.

³¹ См. П. Жако. Исследование вопросов стратегии Запада. 1955. стр. 32

³² Cm. G. Feuchter. Geschichte des Luftkriegs. S. 76.

³³ Documents on German Foreign Policy. Series D. Vol. VIII, p. 317.

³⁴ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 44

³⁵ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 44

³⁶ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 38.

³⁷ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 29.

³⁸ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 235.

³⁹ B. Lossberg. Im Wehrmachtfuhrungsstab. Bericht eines General-stabsoffiziers. 1950. s.76

⁴⁰ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 33.

⁴¹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 37.

⁴² Там же

⁴³ Там же, стр. 30

⁴⁴ Heusinger. Befehl im Wederstreit. 1950. s. 85-86

⁴⁵ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 33.

⁴⁶ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 38.

⁴⁷ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 34—35.

⁴⁸ Treasury. The World Great Speeches. 1965. s. 767

⁴⁹ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно воздушные силы Великобритании eg второй мировой войне (1939—1945), стр. 94.

⁵⁰ P. Doorman. Military Operations in the Netherlands from 10^th-17^th May 1940. 1944. p.68

⁵¹ См. А. Гове. Внимание, парашютисты!, 1957. стр. 96.

⁵² Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 389.

⁵³ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 97.

⁵⁴ H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. S. 112

⁵⁵ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 401

⁵⁶ Там же, стр. 404.

⁵⁷ Там же, стр. 405.

⁵⁸ Там же, стр. 404.

⁵⁹ Там же, стр. 408.

⁶⁰ Там же, стр. 392.

⁶¹  В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, 1948. p. 133.

⁶² H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. S. 96

⁶³ W. Churchill. The Second World War. Vol. II, p. 42.

⁶⁴ См. P. Tissier. La Proces d Riom. Londres, 1943, p. 52.

⁶⁵ Tам же.

⁶⁶ Р. Reyhaud. La France a sauvfe I’Europe. Vol. II, Paris, 1947, p. 113.

⁶⁷ См. A. Goutаrd. The Battle of France 1940. London, 1958, p. 33.

⁶⁸ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 400

⁶⁹ Морис Торез. Сын народа. стр. 160.

⁷⁰ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 194.

⁷¹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 61.

⁷² В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 112.

⁷³ Там же

⁷⁴ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 112.

⁷⁵ «За рубежом», 1968, № 18, стр. 22.

⁷⁶ P. Reyhaud. Au coer de la melee. 1930-1945. p. 531

⁷⁷ P. Reyhaud. Au coer de la melee. 1930-1945. p. 531

⁷⁸ The Memories of Cordell Hull. Vol. I. p. 765

⁷⁹ J. Snell. Illusion and Necessity, p. 14.

⁸⁰ The Memories of Cordell Hull. Vol. I. p. 774

⁸¹ Там же, стр. 765

⁸² „New Republick", 20.V 1940.

⁸³ См. А. Маurоis. Tragedie en France. New York, 1940, p. 52.

⁸⁴ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 66.

⁸⁵ Там же.

⁸⁶ Там же.

⁸⁷ См. W. Churchill. The Second World War. Vol II, p. 86.

⁸⁸ Там же.

⁸⁹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 75.

⁹⁰ См. W. Churchill. The Second World War. Vol II, p. 125.

⁹¹ См. Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 238.

⁹² P. Kendall. The Story of Land Warfare. 1957. p. 178

⁹³ Tам же.

⁹⁴ Ричардс Сквайрс. Дорога войны. (Записки английского офицера.) Перев. с нем. М., Изд-во газеты «Литературная газета», 1952, стр. 8.

⁹⁵ Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 104.

⁹⁶ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 81.

⁹⁷ Б. Лиддел Гарт. Стратегия непрямых действии, 1957. стр. 329.

⁹⁸ Архив МО СССР. ф. 6598. оп. 725110. д. 763, л. 35.

⁹⁹ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 192.

¹⁰⁰ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 103

¹⁰¹ Там же, стр. 104.

¹⁰² Там же.

¹⁰³ Там же.

¹⁰⁴ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 104.

¹⁰⁵ Там же, стр. 105.

¹⁰⁶ Там же.

¹⁰⁷ Там же.

¹⁰⁸ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 176.

¹⁰⁹ См. Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 192.

¹¹⁰  E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, 1951. S. 95.

¹¹¹ E. Weizsacker. Erinnerungen. Miinchen, 1950, S. 299.

¹¹² E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, S. 95.

¹¹³ A. Hillgruber. Hitlers Strategie. Politik und Kriegsfiihrung 1940—1941. Frankfurt am Main, 1965, S. 141—145.

¹¹⁴ Архив МО СССР. ф. 6598. оп. 725110. д. 763, л. 36.

¹¹⁵ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 145.

¹¹⁶ К. Кlee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 189.

¹¹⁷ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 145.

¹¹⁸ Cm. “The Armv Quaterly and Journal.” Vol. LXXVI, No. 1, April 1958, p. 112.

¹¹⁹ J. Selby. The Second World War, p. 30.

¹²⁰ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 95.

¹²¹ A. Kesselring. Gedanken zum zweiten Weltkrieg, 1955. S. 66.

¹²² Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 412.

¹²³ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 426.

¹²⁴ Архив МО СССР. ф. 6598. оп. 725110. д. 763, л. 36.

¹²⁵ «За рубежом», 1968, № 18, стр. 22—23.

¹²⁶ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 148.

¹²⁷ Там же, стр. 148—149.

¹²⁸ Там же.

¹²⁹ К. Klee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 29.

¹³⁰ A. Kesselring. Gedanken zum zweiten Weltkrieg, S. 66.

¹³¹ См. W. Churchill. The Second World War. Vol III, p. 200.

¹³² Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 445

¹³³ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 149.

¹³⁴ P. Flandin. Politique Francajse 1919 —1940. p. 417.

¹³⁵ W. Leahy. I was there, 1950. p. 59.

¹³⁶ Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Документы и материалы. М., Госполитиздат, 1959, стр. 47.

¹³⁷ Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Документы и материалы. стр. 47.

¹³⁸ Морис Торез. Сын народа. стр. 160.

¹³⁹ Д. Дивайн. Девять дней Дюнкерка, стр. 209

 

5. СТРАТЕГИЧЕСКАЯ МАСКИРОВКА ПРИГОТОВЛЕНИЕ ГЕРМАНИИ К НАПАДЕНИЮ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

Английские историки период после капитуляции Франции называют «битвой за Англию»¹ и утверждают, что эта битва была решающим фактором на всем протяжении второй мировой войны.

Бесспорно, что в этот период английский народ переживал трудные дни. В воздухе развернулись тяжелые бои с немецкой авиацией, а на море действия немецких рейдеров и подводных лодок на морских коммуникациях Англии угрожали дезорганизацией английского торгового судоходства. Но не этим определялось основное содержание периода после капитуляции правящих кругов Франции перед Гитлером.

Основным содержанием этого периода явилась подготовка фашистской Германии к нападению на Советский Союз. В конкретно выявившихся формах решение Гитлера напасть на Советский Союз проявилось, по данным Ф. Паулюса, «непосредственно после похода во Францию в начале июля 1940 г.» ².

16 июля Гитлер подписал директиву № 16 под условным названием «Морской лев». В ней говорилось, что группа армий «А» планирует вторжение в Англию. Однако, «когда Гитлер подписал эту директиву, он еще отнюдь не решил твердо предпринять высадку десанта в Англию в любом случае» ³. 19 июля Гитлер дал ясно понять Рундштедту, что операция «Морской лев» должна рассматриваться как маскировочный маневр, который должен оказать психологическое влияние на Великобританию.

В состав группы армий «А», развернувшейся на побережье Па-де-Кале, с июля и до конца октября 1940 г. входили 16, 9 и 6-я полевые армии. Центр этой группировки находился в районе Булони. Директива об операции против Англии поступила в 6-ю армию в июле 1940 г. Разрабатывался план вторжения. Приказы, издаваемые в соответствии с планом, «выражали действительное намерение провести операцию и воспринимались в этом духе командованием армии и войсками»⁴. В этом не может быть никакого сомнения. Вопрос заключался лишь в том, когда эту операцию гитлеровцы собирались осуществить.

После получения директивы «Морской лев» прошло свыше месяца, а в распоряжении 6-й армии имелось лишь незначительное число рыбачьих лодок и других приспособленных судов для проведения учений⁵. Перевозочных средств военно-морского флота «не имелось»⁶.

В конце августа 1940 г. 6-я армия, находившаяся на левом фланге группировки войск, получила указание «делать все лишь для видимости...»⁷. С 16-й и 9-й армий задача по вторжению пока еще не снималась, но к весне 1941 г. «подготовка к операции проводилась лишь как маскировочный маневр, чтобы связать англичан на острове и, кроме того, чтобы отвлечь внимание от востока»⁸.

Многие высокопоставленные гитлеровские генералы, в том числе Паулюс, утверждают, что в 1940—1941 гг. Гитлер не собирался осуществлять операцию по вторжению в Англию. Так, бывший командующий 2-м воздушным флотом Кессельринг после окончания второй мировой войны заявил, что у него есть «несомненное доказательство того, что Гитлер не относился серьезно к мысли о вторжении»⁹. У Циммермана находим аналогичное высказывание. Он пишет, что в 1940 г. «Гитлер никогда серьезно не думал о вторжении...»¹⁰.

План вторжения хотя и разрабатывался, но осуществление было отложено до окончания «молниеносной» войны против Советского Союза. План высадки «родился уже застопоренным»¹¹— так оценивает Мильх директиву № 16.

Прежде всего обращает на себя внимание то обстоятельство, что приказ о подготовке отдается с большим опозданием, когда наиболее благоприятные возможности были уже упущены. Не был создан общий штаб оперативного руководства для всех трех видов вооруженных сил с целью планирования и проведения десантной операции. Гитлер не вникал в разработку плана вторжения в Англию, но в то же время лично занимался первыми планами нападения на СССР¹². Его установки по отношению к Англии, выражаемые в личных беседах, сводились к обороне и сдержанности. Это объясняется тем, что все еще сохранялась надежда договориться с Англией. Гитлер все еще рассчитывал на то, что «Англию можно склонить к заключению мира или принудить к этому военным давлением — усиленной воздушной и морской войной»¹³.

Действительный смысл директивы «Морской лев» заключался в том, чтобы, демонстрируя подготовку к вторжению на Британские острова, готовиться к нападению на Советский Союз. Летом 1940 г. совершенно ясно выявилось «намерение Гитлера напасть на Россию»¹⁴. 30 июня 1940 г. начальник генерального штаба сухопутных сил Гальдер был информирован статс-секретарем министерства иностранных дел Вейцзекером о том, что Гитлер сосредоточил «основное внимание на Восток» ¹⁵.

2 июля главнокомандующий сухопутными войсками Браухич в разговоре с Гальдером дал понять, что Гитлеру уже были доложены некоторые данные в отношении восточного похода. Поэтому гитлеровские генералы не рассматривали Подготовку к вторжению в Англию как мероприятие, которое будет осуществлено до нападения на Советский Союз, и к операции «Морской лев» готовились не в полную силу. Такое отношение к плану «Морской лев» усиливалось тем, что «Гитлер не проявлял большого интереса к подготовке десанта в Англию» ¹⁶.

Секретная переписка Гитлера и Муссолини подтверждает, что в 1940 г. Гитлер серьезно не думал о вторжении в Англию.

Не зная истинных замыслов Гитлера, Муссолини писал ему 26 июня 1940 г.: «Теперь, когда настало время ударить по Англии, напоминаю вам о том, что я сказал в Мюнхене по поводу непосредственного участия Италии в штурме острова. Я готов принять в нем участие сухопутными и воздушными силами, и вы знаете, как я этого желаю. Прошу вас ответить мне, чтобы я мог перейти к стадии исполнения»¹⁷.

Гитлер отклонил предложение Муссолини об использовании итальянских экспедиционных сил для вторжения в Англию. Правда, позже Гитлер сам обратился к Муссолини за такого рода помощью, но уже для совместного нападения на Советский Союз.

Муссолини, не поняв отказа Гитлера, в письме от 17 июля 1940 г. предложил вместо пехотных частей итальянскую авиацию: «Если вы усматриваете возможность непосредственного участия итальянской авиации, прошу вас сообщить мне об этом. У нас имеются теперь отряды новых, весьма мощных и скоростных самолетов»¹⁸.

Чиано 19 июля 1940 г. записал в своем дневнике, что Гитлер но только отклонил предложение Муссолини послать людей и самолеты для участия в нападении на Англию, наоборот, сам предложил Муссолини помощь авиацией для бомбардировки Суэцкого канала.

Чиано не знал, что отказ Гитлера от итальянских войск и авиации означал просто отказ от вторжения в Англию в тот период.

21 июля 1940 г. Гитлер дал указание Браухичу «заняться русской проблемой»¹⁹.

На совещании в Бергхофе 31 июля Гальдер записал следующие слова Гитлера: «Если Россия будет разбита, у Англии исчезнет последняя надежда. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия»²⁰. Этот замысел предусматривал сначала напасть на СССР, а затем на Англию; план «Морской лев» — сделать средством стратегической маскировки внезапного и вероломного нападения на Советский Союз.

29 июля 1940 г. оперативный отдел штаба германского верховного командования приступил к разработке плана нападения. В этот день Йодль ознакомил своих ближайших сотрудников с намерением политического руководства провести военные операции против СССР²¹. Письменный приказ был отдан 9 августа 1940 г. под условным названием «Ауфбау Ост».

В период между 21 и 31 июля Гитлер обсуждал «задуманный им на осень 1940 г. поход против СССР» ²². Убедившись в том, что в течение короткого времени подготовиться невозможно, Гитлер 31 июля запланировал нападение на Советский Союз на весну 1941 г.

В августе был издан приказ подготовить Польшу в качестве плацдарма для восточного похода. В соответствии с этим приказом началось строительство новых железнодорожных линий, дорог, аэродромов и казарм для войск, которые могли бы обеспечить быстро переброску и концентрацию крупных войсковых соединений. «Все твердят, — записал в своем дневнике Кёрнер-Шрадер, — о наступлении на Англию. А солдат присылают сюда (т. е. в восточную Польшу.— В. С.)»²³.

По мере того как развертывалась подготовка к восточному походу, на операцию «Морской лев» все больше «смотрели как на «военную игру»²⁴.

Для немецких генералов и адмиралов «к концу сентября стало совершенно ясно, что план не был задуман всерьез. Затем от этого плана отказались полностью. В своем кругу мы говорили о плане как о блефе и ожидали новостей о том, что с Англией достигнуто соглашение» ²⁵.

13 августа на совещании в новой имперской канцелярии Гитлер заявил, что он «не желал бы проводить операцию, если б даже соглашение и не состоялось...» ²⁶. И в то же самое время «угрозу вторжения следует поддерживать...»²⁷. В соответствии с этим принимались все меры, чтобы угроза вторжения продолжала висеть над Англией и впредь.

13 августа Кейтель подписал директиву, в которой изложил установку Гитлера, что с настоящего момента «подготовка десанта в Англию будет продолжаться только в качестве военной и политической угрозы» ²⁸.

Реальные подготовительные работы к вторжению должны были скрыть истинные планы. Поэтому 12 октября Гитлер решил продолжить подготовку к высадке десанта в Англию до весны 1941 г., рассматривая ее «лишь как средство политического и военного нажима»²⁹.

С военной точки зрения вторжение немецко-фашистских войск в Англию могло увенчаться успехом, но нельзя было предусмотреть, «сколько немецких войск поглотила бы и сковала эта борьба»³⁰. Гитлер считал, что при вторжении в Англию возможны потери в 1 млн. человек. Тогда перед ним встал бы вопрос, сможет ли он найти необходимые силы для нападения на Россию³¹. И Гитлер пришел к выводу о необходимости сохранить предполагаемые потери для нападения на Советский Союз, так как рассчитывал, что завоевание Советского Союза произойдет молниеносно и что в Европе после этого не будет силы, могущей сдерживать дальнейшую германскую агрессию. Этим объясняется решение Гитлера временно отложить решительную борьбу против Англии. Мильх, ссылаясь на Кейтеля, приводит следующие слова Гитлера: «Я молниеносно разгромлю Россию, и главная опора английского сопротивления будет уничтожена»³². Иными словами, Гитлер видел единственную дорогу в Лондон — через Москву.

После того как «мирные» предложения Гитлера, сделанные им Англии 19 июля 1940 г., повисли в воздухе, было принято решение подвергнуть английские города ударам германской авиации.

Несомненно, что правители фашистской Германии могли бросить всю бомбардировочную авиацию против Англии сразу же после падения Франции, но предпочли переждать. Они ждали того «момента, когда англичане после нескольких недель передышки придут к заключению о необходимости сложить оружие» ³³. Не дождавшись, решили «принудить силой Англию к миру» ³⁴.

Такой способ действий предусматривался в памятной записке Иодля от 30 июня 1940 г. В ней говорилось о том, что «если политические средства не приведут к цели, то сопротивление Англии должно быть сломлено силой» ³⁵. В конкретной форме памятная записка содержала «борьбу на море и в воздухе против ввоза и вывоза, борьбу против английских ВВС и экономических источников страны; террористические налеты на английские центры с большим населением»³⁶.

25 июля над Ла-Маншем началось ожесточенное воздушное сражение. Германская авиация наносила массированные удары по объектам английской противовоздушной обороны, и главным образом по авиабазам.

Командование немецких военно-воздушных сил, предпринимая налеты авиацией на Англию, «не ставило высшей целью непосредственную подготовку десантной операции»³⁷.

Для налетов верховное германское командование выделило 950 истребителей и 1110 бомбардировщиков в составе 2-го и 3-го воздушных флотов³⁸. Англичане одновременно могли поднять в воздух до 700 истребителей³⁹.

Подписывая обязательство не воевать с Англией, Гитлер отлично отдавал себе отчет в том, что он надувает Н. Чемберлена. На совещании руководителей вермахта 23 поября Гитлер с предельным цинизмом говорил о том, что «договоры соблюдаются до тех пор, пока они целесообразны»⁴⁰.

За последствия мюнхенской политики правящих кругов Англии пришлось расплачиваться английскому народу. Некоторая часть английских правящих кругов была готова пойти на сделку с Гитлером, но сломить волю английского народа к сопротивлению Гитлеру не удалось, — она осталась непоколебимой. Решимость английского народа, его непреклонное стремление защищать свою свободу и независимость — вот та сила, которая заставила английское правительство оставить без ответа «мирные» предложения Гитлера.

Интенсивные налеты авиации на Англию создавали впечатление близкого вторжения на Британские острова. Гитлеровцы хотели тем самым замаскировать свои действительные намерения ⁴¹. Гитлер готовился в 1940 г. к войне против Советского Союза, а не против Англии⁴². Налеты немецкой авиации на Англию облегчали германскому верховному командованию маскировать сосредоточение войск для нападения на СССР. Бывший государственный секретарь США Корделл Хэлл в своих мемуарах отмечает, что воздушные налеты на Англию служили Гитлеру «ширмой для его подлинных и тщательно разработанных планов и приготовлений к внезапному сокрушительному нападению на Россию» ⁴³.

Особенно сильный удар с воздуха по Англии был нанесен 15 августа (801 вылет бомбардировщиков и свыше 1000 вылетов истребителей).

Впервые в этом налете принимал участие и 5-й воздушный флот, базировавшийся в Норвегии. Однако подавления английских военно-воздушных сил и их аэродромной сети достичь не удалось. Это объясняется, в частности, тем, что с самого начала войны английская противовоздушная оборона оказалась хорошо оснащенной технической аппаратурой. Особенно хорошо была прикрыта аэродромная сеть развернутой радиолокационной системой (до 80 установок с радиусом действия в среднем 130 км). Большая часть аэродромов была расположена полукольцом юго-восточнее Лондона. Самолеты были укрыты в подземных ангарах. Германское верховное командование убедилось, что «превосходства в воздухе нельзя выиграть в короткое время...»⁴⁴. С 23 августа по 6 сентября немцы потеряли 385 самолетов, англичане — 295⁴⁵.

7 сентября немцы меняют объекты налетов. Удары бомбардировочной авиации переносятся главным образом против английского экономического потенциала в надежде, что этим путем можно принудить Англию к заключению мира⁴⁶. Командование немецких ВВС рассчитывало на то, что большое воздушное наступление на Англию путем массированных ударов авиации по Лондону и другим английским городам «парализует волю к сопротивлению и вынудит правительство Англии капитулировать» ⁴⁷.

Тяжелые испытания обрушились на английский народ. Днем 7 сентября 1940 г. 300 немецких бомбардировщиков совершили свой первый массированный налет на Лондон и ночью еще 250 бомбардировщиков бомбили те же объекты. Лондон прикрывала зенитная артиллерия, которая насчитывала в своем составе 1450 орудий крупного и среднего калибра и 650 орудий мелкого калибра. В течение 65 ночей кряду гитлеровская авиация подвергала столицу Англии массированным ударам.

Геринг «надеялся серией воздушных атак на Лондон принудить Великобританию к переговорам о мире» ⁴⁸.

Город Ковентри — один из центров английской авиационной промышленности — в ночь на 15 ноября 1940 г. был разрушен налетом 437 бомбардировщиков, сбросивших 394 тонны фугасных и 56 тонн зажигательных бомб, 127 парашютных мин. Было убито 554 и тяжело ранено 805 человек.

На английские города немецко-фашистская авиация сбросила около 190 тыс. тонн фугасных и зажигательных бомб.

Правящие круги Англии, поощряя вооружение фашистской Германии, рассчитывали, что фашистское оружие будет использовано в первую очередь против Советского Союза. Невиль Чемберлен еще 30 сентября 1938 г., выступая на аэродроме в Кройдоне по возвращении из Мюнхена, торжественно заявил, что мир обеспечен на целое поколение. Чемберлен, конечно, имел в виду мир для Англии. В подтверждение он показал клочок бумаги, на котором Гитлер обязался не воевать с Англией. Но не прошло и двух лет, как на английские города посыпались фашистские бомбы.

Действуя по плану стратегической дезинформации, германское верховное командование в течение второй половины 1940 г. проводило усиленную переброску своих войск на Восток. В середине июля 1940 г. группа армий «Б» была переведена из Юго-Западной Франции в Познань (Польша)⁴⁹.

6 сентября, накануне налетов фашистской авиации на Лондон, был отдан новый приказ о переводе на Восток до 1 октября 1940 г. 20 дивизий⁵⁰.

В начале октября начальник штаба ВВС Гофман заявил, что число истребителей, действовавших против Англии, сократилось до 600, а бомбардировщиков — до 800⁵¹. Поэтому в октябре 1940 г. немецкая бомбардировочная авиация прекращает дневные налеты на Англию, чтобы «сохранить воздушный флот для главной кампании на Востоке»⁵².

Йодль в это же время заявил, что «перед лицом предстоявшей борьбы против Советской России никто не мог решиться на то, чтобы немецкая авиация была полностью обескровлена в боях над Англией» ⁵³.

В начале ноября 1940 г. штаб группы армий «Ц» был переведен из Дижона (Франция) в Дрезден⁵⁴.

В ноябре Гитлер предлагает Муссолини отозвать с территории Франции те части, которые входили в состав оккупационных войск и вместе с германскими войсками демонстрировали подготовку вторжения через Ла-Манш.

5 декабря 1940 г. начальник германского генерального штаба сухопутных войск Гальдер в присутствии Браухича доложил Гитлеру план восточного похода. 18 декабря Гитлер подписал директиву № 21, в.которой план внезапного и вероломного нападения на Советский Союз получил новое условное название план «Барбаросса». Директива начиналась следующими словами: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии» ⁵⁵.

Эта директива, парафированная Кейтелем и Иодлем, была настолько секретна, что ее размножили в количестве «только девяти экземпляров. Три из них были распределены по одному между тремя родами германских вооруженных сил, а остальные шесть — заперты в сейфе генерального штаба» ⁵⁶. Подписывая директиву, Гитлер «подтвердил, что операция «Морской лев» могла бы не приниматься во внимание»⁵⁷.

К концу декабря в Польшу переехали штабы 4-й и 18-й армий, а в Восточную Пруссию прибыло до 9 штабов корпусов и около 30 дивизий ⁵⁸.

10 января 1941 г. германское верховное командование официально приказало прекратить подготовку к операции «Морской лев» ⁵⁹. В отношении высадки десанта в Англии должны были продолжаться те мероприятия, которые служили «для обмана противника» ⁶⁰.

3 февраля 1941 г. план «Барбаросса» утверждается окончательно. В тот же день на совещании германского верховного командования было принято решение о том, что стратегическая концентрация войск для выполнения плана «Барбаросса» будет маскироваться приготовлениями не только к операции «Морской лев», но и к второстепенной операции по плану «Ма-рнца» (война против Греции).

В марте Гитлер созвал командующих и поставил перед ними следующие задачи: разгромить русскую армпю, «захватить Москву до наступления зимы» ⁶¹, одним ударом ликвидировать Советское государство, затем оккупационными силами создать в России «вооруженную границу», а главные силы использовать для захвата Гибралтара, Иберийского полуострова и для подготовки последней борьбы с Англией.

Из этого видно, что так называемые «мирные» предложения Гитлера Англии от 19 июля 1940 г. являлись лишь продолжением политики, направленной к тому, чтобы создать условия для разгрома поодиночке всех государств, противящихся фашистской агрессии, и не допустить возможного создания антигитлеровской коалиции.

30 апреля Гитлер назначил окончательную дату начала операции «Барбаросса». «Это должно быть воскресенье 22 июня 1941 г.»⁶². Возрастание масштабов подготовки к походу против Советского Союза потребовало также перемещения на Восток крупных сил немецкой авиации. В связи с этим гитлеровцам пришлось борьбу против Англии в конце концов приостановить, так и не добившись капитуляции английского народа.

В первой половине 1941 г. напряжение для Англии постепенно ослабевает⁶³. В этот период Лондон пережил четыре массированных налета немецкой авиации. Так, 20 марта 1941 г. его бомбардировало 310 самолетов, 17 и 20 апреля — 524 и в ночь на 11 мая 1941 г. — 580. На этом приостановились налеты больших масс немецко-фашистской авиации на Лондон в расчете на то, что активные военные действия против Англии вскоре будут продолжены. В директиве Гитлера № 32 от 19 июля 1941 г. говорилось, что «после завершения похода на Восток в полном масштабе должна быть возобновлена военно-морскими и военно-воздушными силами «осада Англии» ⁶⁴.

В мае 1941 г. большая часть немецких ВВС была переброшена на Восток. В район Прибалтики прибыли новые пехотные дивизии. Чтобы скрыть готовящееся на Востоке наступление, гитлеровцы держали основную массу танковых и моторизованных дивизий, готовых к переброске, в Германии и на Западе. На Западе же придерживались кадровые дивизии с целью создать впечатление, будто они предназначены для десантной операции на Британские острова. Подвижные соединения были переброшены на Восток с максимальной осторожностью за месяц до начала нападения на Советский Союз. И все же, пишет Паулюс, весной 1941 г. можно было уже «ясно установить, что операция вторжения в Англию является маскировкой подготовки к войне против Советского Союза» ⁶⁵. Поэтому, чем ближе подходил срок внезапного и вероломного нападения на СССР, тем больше усилий предпринималось для того, чтобы по возможности «отвлечь внимание противника от развертывания германских войск на Востоке»⁶⁶. С этой целью план «Барбаросса» маскировался распространением ложной информации о неизбежности вторжения в Англию весной 1941 г.

Сам министр пропаганды Геббельс, конечно, был не только в курсе стратегической дезинформации, но и принимал активное участие в проводимых мероприятиях. Так, по его инициативе для стратегической дезинформации был использован захват фашистскими войсками острова Крит 1 июня 1941 г.

7 июня Геббельс сделал следующую запись в своем дневнике: «Совместно с ОКВ (верховное командование вооруженных сил.— В. С.) и с согласия фюрера я разрабатываю статью о вторжении. Тема «Остров Крит в качестве примера». Довольно ясно. Она должна появиться в «Фелькишер беобахтер» и затем быть конфискована. Лондон узнает об этом факте спустя 24 часа через посольство Соединенных Штатов. В этом смысл маневра. Все это должно служить для маскировки действия на Востоке»⁶⁷. Во всем министерстве пропаганды только два человека, кроме Геббельса, знали об истинном значении разыгранной 13 июня инсценировки.

По замыслу гитлеровцев захват Крита воздушнодесантными войсками должен был явиться лишь примером подобных более крупных операций в других местах. Это было сделано с целью создать впечатление, что предстоит вторжение в Англию. Затем Йодль действительно получил приказание конфисковать этот номер за разглашение военной тайны, чтобы таким приемом подтвердить достоверность напечатанной информации.

Высшие руководители фашистской Германии осуществляли таким образом план «грандиозного обмана... имевшего целью создать впечатление готовящегося вторжения в Англию» ⁶⁸.

В англо-американской прессе до самого нападения фашистской Германии на Советский Союз печатались статьи на тему о серьезности военных приготовлений против Англин. 12 февраля 1941 г. английские газеты вышли с предупреждением населения об ожидаемом вторжении на Британские острова. 6 марта 1941 г. военный министр Маргессон заявил в парламенте, что опасность вторжения весьма велика. По май 1941 г. английское правительство делало вид, что оно верит в мнимую угрозу германского вторжения в Англию в 1941 г.

На самом деле английские и американские правящие круги были хорошо осведомлены о том, что Германия готовит нападение на Советский Союз. Государственный департамент США знал о германских планах нападения на СССР еще в конце 1940 г. Бывший заместитель государственного секретаря Самнер Уэллес писал в своих послевоенных мемуарах: «В начале января 1941 г. мною было получено сообщение, которое, с моей точки зрения, не оставляло ни малейшей тени сомнения относительно того, что германский генеральный штаб по соглашению с Гитлером готовит внезапное нападение германских армий на Советский Союз весной этого же года. Информация была весьма подробна и исходила из самых достоверных источников» ⁶⁹.

Корделл Хэлл в своих мемуарах подтверждает, что в январе 1941 г. он также получил достоверную информацию о том, что Гитлер тщательно разрабатывает планы нападения на Россию.

16 мая 1941 г. в письме Черчилля к Смэтсу содержалось удовлетворение тем, что «Гитлер сосредоточивает свои силы против России. Идет беспрерывная переброска войск, танковых сил и авиации на север с Балкан и на восток из Франции и Германии. Я лично полагаю, что наилучшим шансом для него является нападение на Украину и Кавказ, это обеспечило бы ему хлеб и нефть»⁷⁰.

В связи с подготовкой войны против СССР германское верховное командование было вынуждено ограничить размах боевых действий на морских коммуникациях Англии в Атлантике. В книге исторического отдела военного министерства США «Структура обороны западного полушария» признается, что решение Гитлера отложить вторжение в Англию, а также и других задач, например захват Гибралтара и Северной Африки, «пока он не завоюет Советского Союза, в значительной степени облегчило обстановку в Атлантике в 1941 г. ...» ⁷¹.

План первоочередного нападения на Советский Союз подчинял себе все прочие планы немецких фашистов.

В настоящее время в английской историографии второй мировой войны усиливается тенденция к искажению причин отказа Гитлера от вторжения в Англию в 1940—1941 гг. Наиболее характерной в этом отношении является книга вицемаршала английской авиации Уайкхэма, в которой он пытается доказать, что немцам не удалось вторгнуться в Англию потому, что англичане выиграли «битву за Англию» и это явилось «первым поворотом в войне» ⁷². Уайкхэм постарался предать забвению выводы тех буржуазных историков, которые в первые послевоенные годы сообщали объективные факты. Например, известный английский военный писатель Лиддел Гарт, которого никак нельзя заподозрить в нелояльности к британскому империализму, под впечатлением неопровержимых фактов, полученных им от бывших членов германского верховного командования, был вынужден признать, что в 1940 г. «Гитлер не желал завоевывать Англию, Он мало интересовался приготовлениями к вторжению, ничего не делал для того, чтобы их торопить, и отменил их под первым же благовидным предлогом» ⁷³.

Почему же Гитлер не желал завоевывать Англию в 1940 г.? Лиддел Гарт прямо отвечает: дело в том, что «его мысли уже были прикованы к Востоку»⁷⁴. В крупнейшей английской газете «Таймс» 20 сентября 1942 г. был сделан следующий вывод: «В 1941 г. Гитлер бросил свои войска на Россию, потому что не отважился двинуть их против Британских островов, покуда у него в тылу на Востоке была большая бдительная, непобежденная русская армия».

К весне 1941 г. за свой тыл на Западе гитлеровцы уже не опасались. Гитлер пришел к выводу, что «у него тыл может быть свободен для действий на Востоке»⁷⁵.

Правящие круги Англии не помышляли об освобождении стран Западной Европы, оккупированных немецко-фашистскими войсками. И Гитлер во время последнего большого совещания до начала нападения на Советский Союз, 14 июня 1941 г., выразил уверенность в том, что операция на Востоке закончится победой в сравнительно короткий срок и что в это время не будет серьезной угрозы со стороны Англии.

Вторая часть этого заявления оправдалась. До июня 1944 г. правящие круги Англии не мешали фашистской Германии вести войну на Востоке. Но в главном и основном Гитлер и в его лице германские империалисты ошиблись, переоценив свои силы и недооценив сил и возможностей Советского государства.

Таким образом, с лета 1940 г. подготовка к внезапному и вероломному нападению на Советский Союз стала составной частью планов Гитлера относительно дальнейшего ведения войны. Эта подготовка являлась основным определяющим содержанием немецко-фашистской стратегии после разгрома Франции и других западноевропейских стран в мае — июне 1940 г. Шумиха вокруг операции «Морской лев» прикрывала эту подготовку .и являлась средством стратегической дезинформации.

* * *

Мюнхенская политика правящих кругов Англии и Франции продолжалась, таким образом, после начала второй мировой войны при одобрении и поддержке правящих кругов США. Продолжение мюнхенской политики в новой изменившейся обстановке выразилось в дальнейшем поощрении фашистской агрессин в сторону Советского Союза. Имея в виду эту главную цель своей мюнхенской политики, западные союзники пожертвовали Польшей и не оказали ей никакой военной помощи. Бездействие на Западном фронте объяснялось их надеждами на то, что в дальнейшем агрессия будет продолжена против Советского Союза. Восемь месяцев правящие круги Англии и Франции ожидали осуществления своих замыслов. Этот период (с 3 сентября 1939 г. по 10 мая 1940 г.) в буржуазной историографии получил название «странной войны». В течение этого времени англо-французские войска, несмотря на объявление войны, не вели активных военных действий непосредственно против фашистской Германии. Поэтому термин «странная война» означает определенное понятие — ненастоящая война (война объявлена, но активные военные действия не ведутся).

Буржуазная историография обычно ограничивается внешней характеристикой «странной войны» — войны без активных военных действий, избегая раскрытия тех причин, которые вызвали к жизни это явление. Основная причина «странной войны» заключалась в том, что западные державы надеялись, пожертвовав Польшей и объявив Германии войну формально, заставить ее продолжить войну на Востоке. Однако эта главная цель их политики потерпела крах, так как гитлеровская агрессия, вместо того чтобы двинуться дальше на Восток, повернула на Запад.

Реакционным силам США, Англии и Франции, несмотря на все их старания, не удалось заставить гитлеровскую Германию после захвата Польши продолжить агрессию в сторону Советского Союза. Реакционные англо-франко-американские круги, вскормившие немецкий фашизм, не рассчитывали, что он начнет борьбу за мировое господство нападением на своих западных соседей и будет угрожать коренным интересам господствующих классов Англии, Франции и США.

Основным содержанием периода после капитуляции Франции явилась подготовка фашистской Германии к нападению на Советский Союз. Замысел предусматривал сначала напасть на СССР, а затем на Англию. План «Морской лев» был средством стратегической маскировки внезапного и вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз.

Примечания:

¹  См. Например: Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 273.

² Архив МО СССР, ф. 6598, ои. 725110, д. 763, л. 39.

³ К. Кlee. Das Unternehmen ..Seelovve", S. 75.

⁴ Архив МО СССР, ф. 6598, on. 725110, д. 763, л. 13.

⁵ Архив МО СССР, ф. 6598, on. 725110, д. 763, л. 18.

⁶ Там же.

⁷ Там же, л. 33.

⁸ Там же, л. 35.

⁹ А. МсКее. Strike from the Sky. The story of the Battle of Britain. London, 1960, p. 57.

¹⁰ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 49.

¹¹ См. «За рубежом», 1968, Si 18, стр. 24.

¹² К. Кlее. Das Unternehmen „Seelowe", S. 98.

¹³ К. Кlее. Das Unternehmen „Seelowe», S. 5.

¹⁴ Архив МО СССР, ф. 6598, on. 725110, д. 763, л. 36.

¹⁵ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. I, стр. 495.

¹⁶ К. Кlее. Das Unternehmen „Seelowe», S. 195.

¹⁷ Les lettres secr£tes echangees par Hitler et Mussolini, p. 73.

¹⁸ Там же

¹⁹ A. Philippi und F. Heim. Der Feldzug gegen Sowjetrubland 1941 bis 1945. 1962. s. 27

²⁰ «Совершенно секретно. Только для командования!» Документы и материалы, стр. 143.

²¹ См. W. Wаrlimоnt. Im Hauptquarlier der deutschen Wehrmacht 1939—1945. Frankfurt am Main, 1962, S. 126.

²² A. Hillgruher. Hillers Strategie, S. 72.

²³ П. Кёрнер-Шрадер. Дневник немецкого солдата. 1961. с. 49

²⁴ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 160.

²⁵ Tам же.

²⁶ К. Кlee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 106.

²⁷ Там же.

²⁸ M. Sсhulinan. Defeat in the West. New York, 1948, p. 52.

²⁹ К. Кlee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 209.

³⁰ Архив МО СССР, ф. 6598, on. 725110, д. 763, л. 39.

³¹ Tам же.

³² «За рубежом», 1968, № 18, стр. 24.

³³ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 113.

³⁴ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 155.

³⁵ Там же, стр. 158.

³⁶ Там же.

³⁷ К. Кlee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 177.

³⁸ См. A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 177.

³⁹ См. Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 274. В составе английских ВВС действовала польская эскадрилья «303», которая за весь период боевых действий в небе над Англией сбила 126 немецких самолетов. (См. A. Fiedler. Dywizjon, 303, Poznan, 1965, s. 111.)

⁴⁰ «Совершенно секретно! Только для командования!» Документы и материалы, стр. 202.

⁴¹ См. А. МсКее. Strike from the Sky, p. 277.

⁴² Tам же

⁴³ The Memoirs of Cordell Hull. Vol. II. New York, 1948, p. 968.

⁴⁴ B. Collier. Defence of the United Kingdom. 1957. p. 242

⁴⁵ См. Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 274.

⁴⁶ К. Кlее. Das Unternehmen ,,Seelowe“, S. 184.

⁴⁷ R. Wheatleу. OperationSea Lion. Oxford, 1958, p. 31.

⁴⁸ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 174

⁴⁹ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 763, л. 50.

⁵⁰ См. Е. Коrdt. Wahn und Wirklichkeit, S. 305.

⁵¹ Cm. A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 177.

⁵² A. McKee. Strike from the Sky, p. 276.

⁵³ «Военно-исторический журнал», 1960, № 10, стр. 82.

⁵⁴ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 763, л. 51.

⁵⁵ «Совершенно секретно! Только для командования!» Документы и материалы, стр. 149.

⁵⁶ R. Seth. Operation Barbarossa, p.p. 23—24.

⁵⁷ К. Klee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 218.

⁵⁸ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 763, л. 51.

⁵⁹ 13 февраля 1942 г. Гитлер окончательно отказался от осуществления операции «Морской лев» и дал указание главнокомандующему военно-морским флотом Редеру «прекратить последнюю техническую подготовку». (К. Klee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 229.) Так благодаря Советскому Союзу Англия избежала вторжения фашистских войск на свою территорию.

⁶⁰ К. Klee. Das Unternehmen „Seelowe", S. 219—220.

⁶¹ R. Seth. Operation Barbarosa. p. 23,

⁶² Tам же, стр. 29

⁶³ B. Collier. Defence of the United Kingdom. 1957. p. 277

⁶⁴ «Совершенно секретно! Только для командования!» Документы и материалы, стр. 202.

⁶⁵ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 763, л. 19.

⁶⁶ К. Кlее. Das Unternehmen „Seelowe", S. 226.

⁶⁷ Цит. по кн. Е. Ржевская. Берлин, май 1945. 1967. с. 61

⁶⁸ М. Schulman. Defeat in the West, p. 61.

⁶⁹ S. Welles. The Time for Decision, p. 170.

⁷⁰  W. Churchill. The Second World War. Vol. III, p. 251.

⁷¹S. Conn and B. Fairchild. The Framework of Hemisphere Defence. 1960. p. 142

⁷² P. Wykeham. Fighter Command. 1960. p. 138

⁷³ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 112-113.

⁷⁴ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 161.

⁷⁵ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 151.

 

ВЫЖИДАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И ПЕРИФЕРИЙНАЯ СТРАТЕГИЯ США И АНГЛИИ

1. НЕУДАЧИ ИТАЛЬЯНСКОГО ФАШИЗМА В БАССЕЙНЕ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ

В тот момент, когда немецко-фашистские войска находились у ворот Парижа, а предатели французского народа готовились к капитуляции, в войну вступила фашистская Италия. 10 июня Муссолини объявил войну Франции и Англии.

Итальянский фашизм в течение долгого времени высчитывал свои шансы на успех. 12 августа 1939 г. Чиано посетил Гитлера в Бергхофе и предупредил, что Италия не подготовлена к войне. В письме к Гитлеру от 4 января 1940 г. Муссолини указывал на тот факт, что «Италия не может выдержать длительную войну. Ее вмешательство должно состояться в наиболее выгодный и наиболее решающий момент»¹.

В то время Муссолини еще не был уверен в победе фашистской Германии. Война вспыхнула слишком рано для Италии — на три года раньше предполагаемого срока, стратегическая обстановка была неясна, и Муссолини предпочел объявить Италию «невоюющей страной». Такое решение предоставляло итальянскому фашизму большую свободу выбора в зависимости от обстоятельств. Заверяя Гитлера в том, что Италия выступит на стороне Германии, как только закончит подготовку, Муссолини заявил, что фашистская Италия намерена в данный момент составить ее резерв.

В то время когда Муссолини заверял Гитлера в своей верности, Чиано говорил французскому послу Франсуа Понсе: «Не утомляйте себя пропагандой! Одерживайте победы, и мы будем с вами. В противном случае мы будем против вас». Это был торг с воюющими сторонами за большую долю добычи и выяснение шансов сторон. Точно так правящие круги Италии поступали и в первую мировую войну.

Уже 1 мая 1940 г. Муссолини выразил американскому послу в Риме Филипсу уверенность в том, что Германия не может потерпеть поражения. Он много распространялся на тему о «новой географии», вытекающей из завоеваний Гитлера.

Ему не терпелось самому принять участие в перекройке карты Европы, бассейна Средиземного моря и даже всего мира. Военный ажиотаж охватил итальянских империалистов в результате успехов Гитлера. Они были полны решимости урвать и для себя жирные куски от европейского пирога.

После неожиданно быстрого поражения Франции Муссолини стал беспокоиться, что война закончится раньше, чем Италия успеет вступить в нее, и что он упустит тем самым возможность пожинать плоды победы. Поэтому Муссолини, боясь остаться исключенным из числа победителей, 30 мая 1940 г. пишет Гитлеру о том, что флот и авиация полностью готовы к войне и он лично возьмет на себя командование всеми вооруженными силами. 2 июня 1940 г. объявление войны окончательно переносится на 10 июня 1940 г.

В то время когда Муссолини объявил войну Франции и Англии, Германия не нуждалась в итальянском вмешательстве. Но Муссолини счел необходимым сделать хотя бы небольшое усилие, цинично заявив начальнику генерального штаба Бадольо, что если только присутствовать при французском поражении, то не будет никакого основания требовать своей доли добычи. В беседе с Бадольо Чиано заметил, что Муссолини просто «хочет стать мародером». В эту фразу Чиано вложил мысль о том, что только один человек, имея в виду Муссолини, виноват в разбойничьих действиях Италии. Этот тезис довольно широко распространен в буржуазной историографии. В действительности же с планами Муссолини были полностью согласны правящие круги фашистской Италии. Они ревностно трудились над их реализацией.

Итальянское командование сосредоточило для наступления 22 дивизии. Французские силы в составе альпийской армии не превышали семи дивизий. И тем не менее ни на одном участке итальянцам не удалось вклиниться в расположение французских войск. Наступление итальянцев 18 июня в Приморских Альпах успеха не имело.

21 июня итало-фашистское командование предприняло генеральное наступление. Но, несмотря на свое подавляющее превосходство, итальянцы были отброшены почти повсюду. Им так и не удалось завладеть перевалами.

Итало-фашистские войска в Альпах оказались в критическом положении. Когда их ударные части проникли во французскую систему укреплений, французские войска отрезали им пути отхода. В этот момент упал спасительный занавес перемирия.

25 июня согласно акту о капитуляции французской буржуазии перед фашизмом военные действия на территории Франции повсеместно прекратились.

Германия таким образом выиграла войну против Франции без какого-либо влияния со стороны Италии. Поэтому делегация французских капитулянтов в Компьенском лесу категорически отказывалась признать фашистскую Италию как победительницу. Гитлеровцы также не признавали, что Муссолини имеет право называться победителем.

18 июня 1940 г. Муссолини встретился с Гитлером в Мюнхене. Претензии фашистской Италии на Корсику и Тунис были отклонены. Единственное, что удалось итальянскому фашизму получить за свои труды,— это несколько клочков французской территории в районе Французской Ривьеры. Не удовлетворившись этим, итальянские фашисты обращают свой взор на Египет, в сторону Суэцкого канала.

К расширению военных действий в Средиземноморском бассейне итальянские фашисты готовились длительное время. Захват Албании рассматривался ими как создание плацдарма для дальнейшей агрессин в бассейне Средиземного моря. Используя Суэцкий канал, Муссолини беспрепятственно и на виду у англичан накапливал необходимые силы и средства.

В письме к Гитлеру 4 января 1940 г. Муссолини сообщал, что в итальянских колониях в Северной Африке сосредоточено 15 дивизий, из них 8 дивизий регулярной армии, 4 чернорубашечников и 3 ливийские дивизии из итальянских колонистов². Однако со дня объявления войны Англии и до 13 сентября

1940 г., то есть в течение почти трех месяцев, итальянские вооруженные силы в бассейне Средиземного моря, за исключением района Приморских Альп, бездействовали. Это объясняется тем, что «при вступлении Италии в войну стратегические цели Муссолини предусматривали расширение его империи за счет военных успехов Германии»³.

Муссолини писал Гитлеру 17 июля 1940 г.: «Мы закончили подготовку к наступлению крупного масштаба на Египет... Я рассчитываю предпринять мое наступление одновременно с вашими комбинированными операциями по высадке в Англии». В то время Муссолини еще не знал, что Гитлер не собирается осуществлять вторжение в Англию до нападения на Советский Союз.

27 августа 1940 г. Муссолини вновь сообщил в Берлин, что «подготовка закончена и Грациани получил приказ наступать в тот самый день, когда немцы нанесут удар по Великобритании».

Муссолини ждал и не мог дождаться дня вторжения немецких вооруженных сил на Британские острова. Это пассивное ожидание свидетельствовало о неспособности итальянского фашизма к ведению военных действий большого масштаба собственными силами.

Английское командование в бассейне Средиземного моря также занимало выжидательную позицию. Война, которую фашистская Италия объявила Англии, застала английский империализм в состоянии неподготовленности к отражению фашистской агрессии в Африке. В то время как военные приготовления фашистской Италии к захвату Суэцкого канала были в полном разгаре, англичане имели в Египте незначительные регулярные войска.

Когда Италия 10 июня 1940 г. объявила войну Англии, в Западном Египте находилась всего одна неполная бронедивизия англичан и несколько подразделений из доминионов. Только в августе 1940 г. в Египет была направлена 4-я индийская дивизия, а в сентябре к этим войскам присоединились части одной британской бригады.

Английские силы были слабы лишь в Египте — они даже не обеспечивали оборону египетско-ливийской границы. В Сирии же и Ливане находилась 9-я армия (командующий X. Вильсон), а в Ираке и Иране — 10-я армия (командующий Кинан). В этих армиях в конце 1941 г. было 11 пехотных и 1 кавалерийская дивизия.

Английская военно-морская эскадра в Александрии имела в своем составе 2 линкора, 9 крейсеров, 26 эсминцев, 12 подводных лодок и 1 авианосец «Игл»⁴.

В состав итальянского военно-морского флота входили б линкоров, 8 тяжелых крейсеров, 14 легких крейсеров, 62 эсминца, 65 миноносцев, 118 подводных лодок и 73 торпедных катера⁵. В первой линии итальянцы имели 982 самолета.

Англия решила использовать предоставленную Муссолини передышку для того, чтобы прибрать к своим рукам французский военно-морской флот, находившийся в различных английских портах метрополии и Средиземного моря. Правящие круги Англии «особенно возмущались тем, что Франция не выполнила поставленного ими условия о перебазировании французского флота в британские порты»⁶. Затем Англия намеревалась «захватить те части французской империи, на которые она сможет наложить руку» ⁷.

Эти мероприятия проводились под флагом укрепления стратегических позиций Англии в бассейне Средиземного моря. Англичане торопились прибрать к своим рукам французские колонии в Африке раньше, чем туда проникнут Германия и Италия.

К началу второй мировой войны военно-морской флот Франции, но английским данным, имел в своем составе 10 линкоров, 3 авианосца, 18 крейсеров, 64 эсминца, 12 торпедных катеров и 79 подводных лодок⁸.

В момент франко-немецкого перемирия французский военно-морской флот находился не только в портах и базах Франции и ее колониях. Поскольку Франция воевала вместе с Англией против Германии, французские корабли стояли на якорях и в британских портах.

В момент капитуляции правящих кругов Франции в английских военно-морских портах Плимута и Портсмута находилось 2 французских линкора («Курбе» и «Париж»), 4 легких крейсера, 9 эсминцев, около 200 минных тральщиков и охотников за подводными лодками и несколько подводных лодок. 3 июля 1940 г. все французские корабли в английских портах были захвачены англичанами и включены в состав британского флота.

В Александрии (Египет) стояла французская эскадра в составе линкора «Лоррэн» («Лотарингия»), четырех первоклассных крейсеров, трех эсминцев и одной подводной лодки. Экипаж кораблей насчитывал 5200 человек. 4 июля 1940 г. командующий французской эскадрой в Александрии адмирал Годфруа подписал с английскими властями соглашение, по которому французская эскадра подлежала нейтрализации до конца войны.

Во французском военном порту Мерс-эль-Кебир близ Орана на якорях стояли два новых линейных крейсера — «Дюнкерк» и «Страсбург», два линкора — «Бретань» и «Прованс», несколько легких крейсеров, эсминцев, подводных лодок и других кораблей. Утром 3 июля 1940 г. английская эскадра в составе линейного корабля «Худ», линкоров «Вэлиант» и «Резолюшн», авианосца «Арк Ройял», 2 крейсеров и 11 эсминцев внезапно атаковала французскую эскадру в Мерс-эль-Кебире.

Английские самолеты с авианосца совершили ожесточенные налеты. Французский линкор «Бретань» взорвался, линейный крейсер «Дюнкерк» сел на мель, линкор «Прованс» выбросился на берег. В этом бою погибло 1 тыс. французов. Линейному крейсеру «Страсбург» и пяти эсминцам удалось прорваться и уйти в Тулон. Туда же сумели уйти и 7 крейсеров из Алжира.

Военные корабли, находившиеся на острове Мартинике (Вест-Индия), также были нейтрализованы. Англичане повредили французский авианосец «Беарн» и два легких крейсера.

8 июля с английского авианосца «Гермес», подошедшего к Дакару (Западная Африка), поднялись бомбардировщики для атаки нового французского линкора «Ришелье». В линкор попала воздушная торпеда, и он был поврежден.

По официальному заявлению правительства Виши, после франко-немецкого перемирия англичане конфисковали французские суда, включая и торговые, общим тоннажем 650 тыс. тонн и потопили корабли общим тоннажем 73 тыс. тонн.

Военные действия против французского военно-морского флота под предлогом, что он ни в коем случае не должен попасть в руки немцев, были одобрены английским парламентом. Все депутаты от лейбористов до консерваторов «объединились в торжественном оглушительном приветствии»⁹.

Предпринятые английским правительством крайние меры, относящиеся к категории начала войны, не вызывались необходимостью. Французы согласились присоединить французские корабли к английскому флоту или их потопить, если немцы потребуют их сдачи. Англичане считали, что такое требование немцы обязательно предъявят, а поэтому категорически отклоняли французское условие. Между тем гитлеровцы, понимая непреодолимые трудности, связанные с получением в тот период в свое распоряжение французского флота, были в свою очередь заинтересованы в том, чтобы помешать переходу французских кораблей на сторону англичан. Поэтому вопреки ожиданиям они не предъявили французам требования о сдаче флота. Кроме того, имелось еще одно обстоятельство, повлиявшее на решение Гитлера временно ограничиться лишь нейтрализацией французского флота. «В тот период, — пишет английский историк Дж. Батлер, — Гитлер надеялся в скором времени заключить мир с Великобританией для того, чтобы закрепить и освоить свои завоевания, а на тот случай, если бы это оказалось невозможным, он хотел сохранить французское правительство, готовое сотрудничать с ним»¹⁰.

Почему же все-таки английское правительство пошло на крайние меры? Дж. Батлер объясняет это тем, что английскому правительству не были известны намерения Гитлера в отношении французского флота и отсутствовало доверие к своей бывшей союзнице — Франции.

24 июня 1940 г. Дарлан дал французским военно-морским силам указания, в которых предлагалось принять секретные подготовительные меры для того, чтобы в случае если итало-немецкая комиссия по перемирию предпримет какие-либо действия с целью захвата французского флота, то «кораблям надлежит, не ожидая никаких последующих приказов, уйти в Соединенные Штаты. Если же не представится какой-либо иной возможности избежать их захвата противником, они должны быть затоплены»¹¹.

Глава французской военно-морской миссии в Великобритании адмирал Одандаль довел содержание этих указаний до английского адмиралтейства. Батлер утверждает, что английские морские офицеры не разобрались в важности этих указаний по вине Одандаля, а поэтому эти указания остались неизвестны военному кабинету. Но все равно, пишет Дж. Батлер, «приказы какого-то француза, будь он главнокомандующий пли министр, были бы квалифицированы как недостаточная гарантия против столь явной угрозы»¹². Под явной угрозой имеются в виду французские линейные корабли. Захват немцами одних только линейных кораблей «Ришелье» и «Жан Бар», утверждает Батлер, мог «изменить весь ход войны» ¹³. Это, конечно, является крайним преувеличением.

С целью добиться внезапности нападения военный кабинет вечером 24 июня решил отказаться от предъявления французскому правительству ультимативного требования.

Военные действия против французских военных кораблей Дж. Батлер называет инцидентом¹⁴.

Американский историк Р. Гренфелл отмечает: «Пусть англичане не обманывают себя, полагая, что это вовсе не военные действия против Франции... Это была война» ¹⁵.

После нападения английской эскадры на Мерс-эль-Кебир правительство Петэна порвало дипломатические отношения с Англией. Разрывая дипломатические отношения, французские фашисты пытались использовать в своих целях возмущение французского народа враждебными действиями английских империалистов. Американские высокопоставленные наблюдатели отмечали, что враждебность французского народа по отношению к Англии, вызванная тем, что Англия не оказала Франции сколько-нибудь значительной вооруженной помощи в течение последних трех недель перед ее крушением, еще больше усилилась после нападения англичан на французские военные корабли в Мерс-эль-Кебире.

В ответ на действия Петэна английское правительство установило жесткую морскую блокаду Франции и французских портов в Северной Африке.

3 августа 1940 г. английский военный кабинет приступил к организации военной экспедиции для захвата Французской Западной Африки, побудив де Голля атаковать Дакар при поддержке английского флота. План был составлен в расчете на бескровную экспедицию. Английские правящие круги надеялись, что местный гарнизон и чиновники поддержат де Голля, если он появится на сцене.

Военно-морская часть экспедиции осуществлялась англичанами, а сухопутные действия были возложены на немногочисленные войска де Голля. Но у де Голля не было достаточно сил для этой операции. В июле 1940 г. комитет движения «Свободная Франция» имел в своем распоряжении в Англии всего два батальона иностранного легиона.

Экспедиция в Дакар завершилась полной неудачей. Берлин и Виши были своевременно информированы о характере экспедиции и о том, что операция назначена на 19 сентября. По распоряжению немецко-фашистских оккупационных властей 10 сентября Петэн отправил из Тулона в Дакар французскую эскадру в составе трех крейсеров и трех эсминцев. 1 сентября эскадра беспрепятственно прошла Гибралтарский пролив и 14 сентября прибыла в Дакар, где находился линкор «Жан Бар». Эти французские военные корабли помогли отразить английскую атаку.

Оплошность с пропуском вишийских военных кораблей через Гибралтарский пролив произошла, во-первых, из-за отсутствия бдительности у английской охраны пролива, во-вторых, потому, что гитлеровцы успели направить вишийскую эскадру в Дакар через Гибралтарский пролив раньше, чем командование гибралтарской крепости было поставлено в известность о планах английского правительства.

23 сентября английская эскадра, подошедшая к Дакару, была встречена артиллерийским огнем французских береговых батарей и торпедными атаками подводных лодок. В течение двух дней шла артиллерийская перестрелка. Огнем береговых батарей французам удалось повредить два английских линкора, тяжелый крейсер и четыре эсминца. Это заставило командующего английской эскадрой отступить в открытое море.

Позже выяснилось, что провал дакарской экспедиции в сентябре 1940 г. в значительной степени явился результатом вишийского шпионажа в штабе де Голля в Лондоне. «Виши пронюхало о подготовке дакарской экспедиции, так как тайна не была сохранена... На прощальных обедах офицеры пили «за Дакар». Многие военные распространяли в Лондоне слух о том, что едут в Африку»¹⁶.

Участие де Голля в английских военных экспедициях объяснялось его заинтересованностью в расширении сферы влияния Национального комитета «Свободная Франция» во французских колониальных владениях. Без помощи англичан ему было не обойтись. Но англичане не собирались эту помощь оказывать ради французских интересов. Де Голлю приходилось опасаться своего английского союзника. В секретном письме Черчилля к де Голлю от 7 августа 1940 г. содержался прямой отказ гарантировать территориальную неприкосновенность Франции.

Муссолини, надеявшийся на скорую высадку гитлеровских армий на Британские острова, также не предпринимал против Англии в бассейне Средиземного моря военных действий с решительными целями.

Кроме того, Англия могла беспрепятственно заняться укреплением своих позиций в бассейне Средиземного моря благодаря тому, что гитлеровцы спешили с подготовкой к нападению на Советский Союз, чтобы устранить со своего пути главное препятствие к мировому господству.

До 13 сентября 1940 г. аналогичная обстановка была на суше. Итало-фашистские войска, находившиеся на границе с Египтом, не предпринимали активных действий, ограничиваясь мелкими стычками пограничных патрулей. В ответ на запрос германского военного атташе Ринтелена о столь необычном характере войны начальник итальянского генерального штаба Бадольо ответил, что наступление в Северной Африке начнется «одновременно с высадкой немцев в Англии»¹⁷.

Бездействовали и англичане. Их активность свелась к тому, что разведывательные подразделения прорвали так называемую «проволоку Муссолини», которая тянулась на 320 км вдоль всей ливийской границы. Это были обычные проволочные заграждения в четыре ряда кольев. Устроены они были с целью помешать арабским племенам бежать с итальянской территории от «благ фашистского рая». С военной точки зрения эта полоса заграждений никакого значения не имела.

Убедившись, что гитлеровское вторжение на Британские острова откладывается на неопределенное время, Муссолини решил вторгнуться в пределы Египта.

Военные действия в Египте, а также в бывших итальянских колониях Киренаике и Триполитании (их общее название — Ливия) происходили на сравнительно узкой, прижатой пустыней к .морю прибрежной равнине. Эта полоса местности простирается от моря в глубь Африканского континента примерно на 50—80 км. Главные силы обеих сторон действовали лишь в пределах этой прибрежной полосы.

Приморское операционное направление доступно для всех родов войск. Местность здесь повсюду ровная. Особенно большие возможности для широкого маневра имелись у подвижных частей. Танки и автомашины в большинстве случаев могли двигаться и вне дорог, по участкам открытой пустыни. Лишь в некоторых местах Киренаики (Дерна и др.) и вокруг Триполи (главный город Ливии) местность покрыта растительностью (кустарник, группы деревьев) и имеются обработанные поля. Значительная часть прибрежной территории неплодородна, единственным видом растительности является верблюжатник. От Бардии до Тобрука, а также от Сирта до Эль-Агейлы местность не имеет растительности и представляет собой пустыню.

Для климата пустыни характерны сухие жаркие дни и холодные ночи. Но в прибрежной полосе не слишком жарко ввиду влияния на климат моря. Жара не являлась здесь препятствием для военных действий.

В приморской полосе обе стороны не испытывали особых затруднений и в снабжении водой, так как к линии фронта был проложен водопровод. Итальянские инженерные части в октябре — ноябре 1940 г. провели водопровод протяженностью 200 км, английские инженерные части в ноябре 1940 г. построили водопровод протяженностью 160 км.

Пресная вода подвозилась войскам также морем, в автоцистернах и даже транспортными самолетами. Английское командование Получило из США 50 транспортных самолетов, которые были использованы как летающие водяные цистерны.

От Александрии до Тобрука (554 км) была проложена одноколейная железная дорога, а вдоль всего североафриканского побережья — асфальтированная автомобильная дорога протяженностью 1800 км (ширина дороги 6—8 м).

Военные действия итальянцев и англичан были ограничены обжитым приморским полупустынным направлением, так как обе воюющие стороны пользовались рядом удобств — железнодорожная линия, автострада, водопровод, смягчающее влияние

моря на климат, снабжение морским путем. Прибрежная полупустынная часть североафриканского театра военных действии и была центром «сосредоточения главных усилий» англичан против держав оси.

Соотношение сил сторон к 13 сентября 1940 г. было в пользу Италии. Итальянцы имели на египетской границе шесть дивизий и восемь танковых батальонов в составе 5-й армии (всего 70—75 тыс. человек), англичане — одну бронедивизию, одну индийскую дивизию и две пехотные бригады (всего 20— 25 тыс. человек). Эти войска входили в состав армии «Нил». Общая численность английских войск в Египте составляла 36 тыс. человек.

Английская авиация в Египте и Палестине насчитывала 205 самолетов, итальянская в Ливни и на островах Додеканес — 315 самолетов.

Учитывая благоприятное соотношение сил, главнокомандующий итало-фашистскими войсками Грацпани решил вторгнуться в Египет и моторизованными колоннами выйти вдоль побережья к Александрии и Каиру.

Главнокомандующий британскими войсками на Ближнем Востоке Уэйвелл с началом итальянского наступления планировал отойти на укрепление позиции Мерса-Матрух и, потеряв часть пустыни, выиграть тем самым время для организации обороны Египта.

13 сентября 1940 г. итало-фашистские войска двинулись тремя колоннами с Ливийского плато в Египет. Английские войска не оказали сопротивления и поспешно стали откатываться к городу Мерса-Матрух на заранее намоченные позиции. 16 сентября две итальянские колонны заняли Сиди-Баррани, продвинувшись примерно на 90 км. Здесь, вместо того чтобы продолжать дальнейшее беспрепятственное наступление, итальянцы остановились и окопались.

В результате между воюющими сторонами образовался разрыв в 80 км.

Потери англичан при отступлении составили, по данным Уэйвелла, около двух десятков людей и несколько машин. Это говорит о том, что действия воюющих сторон ограничивались мелкими стычками.

В иностранной печати много писали о причинах столь неожиданной остановки итальянцев у Сиди-Баррани. Многие усматривали причину ее в том, что Грацпани прежде всего думал о водопроводе и дорогах, чтобы воевать в пустыне с удобствами и комфортом. Действительная же причина коренилась во внутренней слабости итальянского фашизма, в нежелании итальянского народа воевать за чуждые и ненавистные ему интересы фашизма. Гитлеровцы были вынуждены отметить тот факт, что итальянские солдаты не находили в своей стране внутренней поддержки¹⁸. Отсюда и неверие Грацпани в возможность дальнейшего наступления собственными силами.

До 13 сентября 1940 г. Грациани свое наступление на Египет ставил в зависимость от вторжения немецко-фашистских войск на Британские острова. После 16 сентября он ожидает также осуществления «греческого плана» итальянских фашистов. По этому плану Италия должна была напасть на Грецию и оккупировать ее. Расчет Грациани в обоих случаях заключался в том, что англичане будут отвлечены, ослабят свое внимание к Египту, а это позволит итальянцам без большого усилия захватить Суэцкий канал.

В начале октября 1940 г. Ринтелен получил от Кейтеля задание сообщить Бадольо о том, что высадка немецкого десанта на Британские острова отложена до весны 1941 г.¹⁹. Итальянским фашистам оставалось или ждать дальнейших военных успехов Германии, или полагаться на свои собственные возможности.

Муссолини «не хотел иметь никаких немецких соединений в Африке. Он считал, что там должны воевать одни итальянцы» ²⁰. Но бессилие Грациани возобновить наступление собственными силами все же заставило Муссолини согласиться на переговоры со своим союзником о посылке в Ливию одной немецкой танковой дивизии.

15 октября в Рим прибыла гитлеровская военная делегация во главе с генералом Тома. Отчет Тома о результатах переговоров подтверждает, что Грациани ждал не только начала выполнения плана агрессии против Греции, но и гитлеровских подкреплений танковыми частями для совместных действий по захвату Суэцкого канала. Без гитлеровских подкреплений Грациани не пытался двигаться дальше на восток от Сиди-Баррани.

На пленарном заседании 16 октября 1940 г. немецкая делегация оглашает состав немецкой танковой дивизии, предназначенной к отправке в Северную Африку: личный состав — 13 000, танков — 120²¹. 18 октября итальянцы добиваются увеличения танков и бронемашин до 200 единиц²².

Гитлеровцы готовились к вероломному нападению на Советский Союз и не могли больше выделить ни одного лишнего танка, ни одного лишнего солдата.

Итальянский союзник, как более слабый, во всем был поставлен в неравное положение. Например, итальянские солдаты получали ежедневно по одному литру воды. Немецкая делегация потребовала ежедневно выдавать каждому немецкому солдату 10 литров воды и 4 лимона помимо одного литра лимонного сока на человека каждые 10 дней²³.

В письме Гитлера к Муссолини от 20 ноября 1940 г. обращает на себя внимание следующее место: «Я хотел бы получить обратно мои германские войска будущей весной, не позднее 1 мая 1941 г.» ²⁴. В другом письме к Муссолини (от 5 декабря 1940 г.) Гитлер еще более ограничивал срок пребывания своих войск на второстепенном направлении своей агрессии: «Я хотел бы, чтобы германские силы, которые будут предназначены для сотрудничества с вами, были возвращены в мое распоряжение... в начале февраля 1941 г. и могли быть использованы для другого задания» ²⁵. Это «другое задание» было подготовкой к нападению на Советский Союз. Гитлер не решался развертывать на североафриканском театре военные действия большого масштаба до выполнения плана «молниеносной» войны против Советского Союза — плана «Барбаросса».

Убедившись в том, что Гитлер занят подготовкой к нападению на Советский Союз, Муссолини решил осуществить поход в Грецию, сделав его исключительно «итальянским предприятием». Фашистская Италия мало что получила от участия в совместной агрессии с гитлеровской Германией. Все захваченные территории Гитлер оставлял за собой. Муссолини и его приспешники не хотели с этим мириться. Поэтому, чтобы опередить гитлеровскую Германию, итальянские фашисты решили напасть на Грецию как можно скорее. Они считали, что поход в Грецию будет легким. Подкупив нескольких профашистских генералов греческой армии, Муссолини полагал, что греки не окажут серьезного сопротивления и вторжение в Грецию будет всего лишь легкой прогулкой.

Для оккупации Греции была выделена 9-я итальянская армия в составе 140 тыс. человек, 250 танков и бронемашин, 1000 самолетов, 700 орудий и около 1500 автомашин (с учетом реквизированных). Столь большое количество самолетов было предназначено для массированных налетов на греческие города. Итальянские фашисты, следуя теории генерала Дуэ о решающей роли авиации в будущей войне, рассчитывали на то, что стратегическими бомбардировками удастся подавить волю греческого народа к сопротивлению.

Стратегический плацдарм для нападения на Грецию итальянские фашисты стали готовить с апреля 1939 г., после захвата Албании. Местность на театре военных действии горная и труднодоступна для действий механизированных армий.

Военные действия начались 28 октября 1940 г. В этот день итало-фашистские войска перешли греческую границу со стороны Албании на фронте в 180 км. Наступление велось по отдельным направлениям, по которым наступали отборные итало-фашистские дивизии под «устрашающими» названиями: «Тосканские волки», «Феррарские геркулесы», «Полубоги из Юлии», «Красные дьяволы из Пьемонта». Однако итальянский фашизм не учел решимости греческого народа защищать свою страну от иностранных захватчиков. По всей Греции прокатились антифашистские демонстрации. Мобилизация, поддержанная народными массами, была проведена быстро. Для прикрытия ее греческое командование развернуло на границе с Албанией 2 пехотные дивизии, 2 пехотные бригады, 13 пехотных батальонов и 6 горных батарей²⁶. В общей сложности в войсках прикрытия греческой границы насчитывалось 27 тыс. человек. Техники у греков было очень мало: всего 20 танков, 36 боевых самолетов и 220 орудий. Военно-морской флот у них состоял из одного тяжелого крейсера, 10 эсминцев, 13 миноносцев, 5 подводных лодок и 2 торпедных катеров.

Войска прикрытия греческой границы, усиленные дополнительно пятью пехотными и двумя кавалерийскими дивизиями, дали итало-фашистским захватчикам решительный отпор.

5 ноября в направлении города Корча греки нанесли сильный контрудар и отбросили наступавшие итало-фашистские войска на албанскую территорию.

Чиано 6 ноября был вынужден признать, что «противник несколько продвинулся вперед. Факт, что на восьмой день операции инициатива в его руках»²⁷. В результате дальнейших контрударов итальянские войска в районе города Элея были отброшены 13 ноября на исходные позиции.

Греческая армия не только отбила атаки итало-фашистскнх оккупантов, но 14 ноября 1940 г. сама перешла в успешное контрнаступление, нанося главный удар в направлении Гьи-кастро, Влора. В середине ноября греческая армия была усилена до 12 пехотных и 2 кавалерийских дивизий и 3 пехотных бригад, и контрнаступление успешно развивалось.

22 ноября греческие войска захватили город Корча. Чиано 28 ноября записал в дневнике: «Плохие вести из Албании. Нажим греков продолжается, и, главное, итальянское сопротивление слабеет»²⁸.

К концу ноября 1940 г. греческая армия прочно захватила инициативу в своп руки и отбросила итало-фашистских оккупантов на всем фронте на албанскую территорию. 2 декабря греческие войска прорвали поспешно созданную итальянскую оборону и захватили Поградец.

Итальянским солдатам говорили, что они идут оккупировать Грецию, а не сражаться. Поэтому решительного и активного сопротивления со стороны греческой армии они не ожидали. Итальянское командование обнаружило, что греческая армия имела, хотя и в небольшом количестве, вполне современное вооружение. Это было для него неожиданностью. Но более всего Муссолини удивило то, что многие артиллерийские орудия греческой армии имели марку заводов Круппа.

Итальянская армия была в свою очередь усилена, но прибывающие резервы вводились в бой небольшими группами, не дожидаясь полного укомплектования частей²⁹. Тактика «затыкания дыр» не позволяла собрать резервы в один мощный кулак для контрудара. Муссолини был вынужден обратить внимание нового начальника генерального штаба Уго Кавальеро, сменившего на этом посту 1 декабря маршала Бадольо, что недопустимо подразделения и части резервных дивизий использовать на различных участках фронта, так как «именно этим в Греции объясняют успехи своих войск»³⁰.

К горной войне итало-фашистские войска не были подготовлены. Выяснилось, что албанские ручные тележки и мулы нужнее, чем автотранспорт, так как там, где предполагались горные дороги, оказывались лишь вьючные тропы. Однако даже через два месяца после начала агрессии Уго Кавальеро убедился в том, что «вьючного транспорта совсем нет» ³¹. Не было в достаточном количестве батальонных повозок. Грузовики же могли продвигаться лишь на отдельных направлениях.

Итальянские войска действовали по долинам, а греческие — по склонам гор и хребтам, занимая тем самым господствующие позиции. Итальянское командование не сумело организовать тесного взаимодействия между пехотой и артиллерией. В отличие от итальянской греческая артиллерия применялась массированно.

Командующий 9-й армией Верчоллппо и начале декабря докладывал Кавальеро о том, что «противник концентрирует всю мощь огня своей артиллерии то на одном, то на другом отрезке нашего фронта»³². Это позволяло грекам добиваться на участке нанесения главного удара огневого превосходства в условиях общего невыгодного соотношения артиллерийских средств.

В начале декабря Кавальеро выехал на фронт, чтобы на месте найти средство остановить греков. Помочь могла только авиация, и Кавальеро констатировал этот факт: «Значит, авиация!» Верчеллино возразил: «Пока авиация плохо взаимодействует с войсками и все внимание почему-то уделяет дальним объектам» ³³.

Увлечение итальянцев стратегическими бомбардировками, вместо того чтобы направить усилия авиации на поддержку наземных войск, привело к тому, что греческое командование без помех перебросило на фронт дополнительные силы и сосредоточило их на направлении главного удара для перехода в контрнаступление. У итальянцев не хватало орудий, резервов. Чтобы ускорить переброску резервных частей, Муссолини обращается к Гитлеру с просьбой прислать ему транспортную авиацию.

Гитлер понял, что наступил удобный момент для вмешательства. В письмах к Муссолини 20 ноября 1940 г. он предложил фашистской Италии помимо транспортной авиации большую группу самолетов «Юнкерс-88» с условием, что в Средиземном море будут созданы «две большие оперативные зоны: итальянская зона, которая, суммарно говоря, охватывает итальянское и албанское небо, а также Египет, и германская оперативная зона, которая при наличии наших бомбардировщиков дальнего радиуса действия будет охватывать преимущественно восточную часть Средиземного моря»³⁴. Эти зоны должны были точно разграничить сферы интересов Италии и Германии на Средиземном море.

Муссолини всегда «считал этот бассейн (Средиземноморский.— В. С.) своей зоной»³⁵. Но безвыходная обстановка заставила Муссолини согласиться на условия Гитлера. Гитлер не раз заверял Муссолини «в своей политической незаинтересованности в Средиземном море...»³⁶. Однако, когда наступил подходящий момент, торжественные заверения, которые Гитлер давал Муссолини, а Риббентроп повторял, что «Средиземное море не интересует Германию» и что Германия «признает за Италией исключительные права в бассейне Средиземного моря», были отброшены.

Восточная часть Средиземного моря попала в германскую оперативную зону не случайно, а была выбрана Гитлером потому, что через Ближний Восток проходит кратчайший путь в Индию. Гитлер использовал тяжелое положение Италии для проникновения в ее «сферу интересов». Фашистская Италия ставилась в прямую зависимость от своего союзника.

После распределения оперативных зон в Средиземном море немцы оборудовали на острове Сицилия авиабазы, которые обеспечивали создание прочного плацдарма для их агрессии на всем Африканском континенте.

Итальянское верховное командование получило в свое распоряжение 50 германских транспортных самолетов. С помощью этих самолетов в Албанию воздушным путем были доставлены резервы. Но итало-фашистское командование в Албании не смогло остановить греческого наступления. К 6 декабря отступление итальянцев превратилось в бегство в направлении Тепелены. 8 декабря греческие войска заняли город Гьикастро, 19 декабря «дивизия «Сиена», действовавшая вдоль побережья, была разбита вдребезги греческой атакой»³⁷.

21 декабря Кавальеро отметил в своих записках, что «войска деморализованы... вынуждены были отойти примерно на 60 км» ³⁸.

Командующий итальянскими экспедиционными войсками в Греции Содду был вынужден сообщить Муссолини, что «какие-либо военные действия стали невозможны и что вопрос должен быть улажен путем политического вмешательства» ³⁹. Был момент, когда Муссолини не видел другого выхода. Он вызвал к себе Чиано и заявил: «Больше делать нечего... Мы должны просить перемирие при посредстве Гитлера»⁴⁰.

Фашистская Италия была вынуждена обратиться за более существенной помощью к своему германскому партнеру, хотя агрессия против Греции была предпринята без согласования с Берлином.

Муссолини намеревался совершить поход в Грецию самостоятельно, без всякого сотрудничества со своим союзником, чтобы удачной авантюрой восстановить равновесие между державами осп, нарушенное поражением итальянского фашизма в Восточной Африке. Поэтому Гитлер был официально информирован о нападении на Грецию лишь в тот момент, когда итало-фашистские войска уже переходили албано-греческую границу.

19 декабря Кавальеро вручил Ринтелену список, в котором значилось «все необходимое для вооружения 10 дивизий — примерно столько у нас вышло из строя в Африке и Албании, — включая сюда артиллерию, боеприпасы, автотранспорт, противотанковую и зенитную артиллерию и т. д.»⁴¹ Одновременно он обратился к Ринтелену с просьбой оказать помощь силами танковой дивизии, «как это было обещано некоторое время назад» ⁴².

Воспользовавшись неудачами своего союзника, Гитлер охотно выразил желание оказать помощь своими войсками, чтобы крепче привязать итальянский фашизм к своей колеснице.

Новое поражение итальянского фашизма в Северной Африке заставило германское верховное командование танковую дивизию перебросить в Ливию, а не в Албанию. 1 января 1940 г. Муссолини получил от Гитлера известие о том, что «Германия готова сейчас послать в Албанию одну горнострелковую дивизию» ⁴³. Конфиденциально Кавальеро узнал от Муссолини, что Германия вообще «намеревается в марте нанести удар по Греции крупными силами с территории Болгарии» ⁴⁴.

Поражением итальянского фашизма в Греции не преминуло воспользоваться английское командование в Египте.

После захвата итальянскими войсками Сиди-Баррани в Египте в течение трех месяцев не было активных боевых действий. Непосредственного соприкосновения противники не имели. Обе стороны ограничивались высылкой разведывательных групп.

Действия английских патрулей имели местное значение и совершались по расписанию. Английские офицеры весело проводили время в Каире и Александрии. Американский корреспондент Гервази этот период описал так: «Веселящаяся молодежь более или менее спешно отправляется на «войну» в 9.30 и покидает «поле боя» для завтрака примерно в 1.30 дня. В это время все бары и фешенебельные рестораны битком набиты. После обильного завтрака люди уходят вздремнуть, что продолжается до 4.30. Затем «война» возобновлялась и шла примерно до 7.30 вечера. Что бы ни произошло в этот час, «война» прекращалась до следующего утра»⁴⁵.

Подобные зарисовки с натуры английские цензоры всеми мерами старались спрятать от общественного мнения. В ответ на претензии Гервази о задержке телеграммы цензор наивно сказал: «Хорошо, но если в Америке узнают, как мы воюем, они уже не так будут стремиться помочь нам...» ⁴⁶

Итало-фашистские офицеры и генералы также не ощущали и не испытывали особых трудностей и неудобств войны. Английский корреспондент Мурхед рассказывает, как он лично осмотрел итальянский укрепленный лагерь в Нибейва после его занятия в декабре 1940 г. и установил, что для утоления жажды итальянские офицеры пили минеральную воду Рекоаро — самую лучшую в Италии — и все это они возили в сотнях ящиков за тысячи миль по морю и пустыне на пароходах, грузовиках и повозках, запряженных мулами.

Приостановив продвижение в глубь Египта, Грациани ожидал, когда завершится план агрессии против Греции и на подкрепление прибудут немецкие танковые части.

На захваченной у англичан территории Грациани создал пять укрепленных лагерей, которые образовали большую дугу от побережья внутрь страны на 70 км. Эти лагеря как укрепления отличались от древнеримских только тем, что были окружены каменными стенами. Огневой связи между лагерями не было, промежутки, доходившие до 30 км, но охранялись.

Основные силы итало-фашистских войск располагались на побережье, где имелись хорошие дороги, гавани и аэродромы. Отдельные очаги обороны, созданные на широком фронте, предназначались для охраны фланга от неожиданного охвата или обхода с юга, со стороны пустыни.

В тот момент, когда внимание итальянского верховного командования было сосредоточено на контрударах греческих войск, переходивших в контрнаступление, английское командование предприняло операцию по уничтожению шести итальянских линкоров. Они находились в бухте Мар-Гранде возле Таранто. На заре 11 ноября 20 английских бомбардировщиков и самолетов-торпедоносцев поднялись с авианосца «Илластриес» в 270 км от Таранто и неожиданно появились над бухтой в тот момент, когда итальянский флот, сняв противоминные сети, готовился выйти в открытое .море.

Английские бомбардировщики сбросили осветительные ракеты и бомбы, а затем 11 самолетов-торпедоносцев сбросили торпеды. Серьезные повреждения получили линкоры «Литторио» (водоизмещением 25 тыс. тонн), «Дуилио» и «Кавур». Эти корабли надолго вышли из строя. Англичане потеряли два самолета⁴⁷.

Несмотря на количественное превосходство итальянского флота, английское военно-морское командование могло вести более активные боевые действия против итальянского флота на Средиземном море, используя лучшую техническую оснащенность своих кораблей, например радиолокационные приборы, которых не было у итальянцев. Но далеко не все имевшиеся возможности были использованы.

Через шесть месяцев после начала военных действий на Средиземном море Англия смогла проводить свои конвои через все Средиземное море. Одновременно она сумела значительно затруднить своим противникам использование морских коммуникаций. Эти успехи вполне устраивали правящие круги Англии.

К декабрю 1940 г. в бассейне Средиземного моря для англичан сложилась исключительно благоприятная обстановка. Во-первых, стало совершенно ясно, что вторжение немецко-фашистских войск на Британские острова не состоится. Во-вторых, авантюра фашистской Италии в Греции закончилась неудачей. Все это позволило английскому командованию принять меры для обеспечения безопасности Суэцкого канала. Уэйвелл наконец решился на атаку местного значения. В своем, приказе он именовал ее как «налет крупными силами с ограниченной целью», а выступая перед военными корреспондентами утром 9 декабря 1940 г., объявил, что «началась разведка боем» ⁴⁸. Английским частям ставилась задача всего-навсего оттеснить итало-фашистские войска за пределы Египта и восстановить положение, существовавшее до 13 сентября 1940 г. Дальнейшее продвижение штаб Уэйвелла не планировал. Намечаемая атака не рассматривалась как наступательная операция с решительной целью.

Соотношение сил к декабрю 1940 г. не изменилось. У Грациани в первом эшелоне были все те же шесть дивизий, в том числе одна танковая. Общая численность первого эшелона итало-фашистских войск увеличилась за счет инженерно-технических частей, сосредоточенных для строительства дорог и водопровода, до 100 тыс. человек. Кроме того, девять итальянских дивизий были разбросаны по узловым центрам — Тобрук, Дерна, Бенгази и другим, где имелись гарнизоны, каждый в составе не менее дивизии.

К этому времени к англичанам в Египет прибыли еще две дивизии: новозеландская и австралийская. В атаке же приняли участие 7-я бронедивизия, 4-я индийская дивизия и гарнизон Мерса-Матруха, всего около 15 тыс. человек.

Итало-фашистские войска проявили беспечность, и английская атака оказалась для них полной неожиданностью.

Утром 9 декабря 1940 г. небольшие британские силы при поддержке 72 орудий атаковали с фронта. Тем временем части 7-й бронедивизии прошли через незащищенные промежутки между лагерями. Атака с тыла застала итало-фашистские войска врасплох.

Паника среди итало-фашистских войск была столь велика, что дивизия «Катанцаро» во главе с генералом Амико, перехваченная во время отступательного марша, «рассыпалась на куски»⁴⁹. 16 декабря итальянцы без боя оставили всю цепь фортов, выстроенных ими на границе Ливии с Египтом.

От первого же удара двух британских дивизий «рассыпались на куски» все шесть итало-фашистских дивизий. Подготовка Грациани к наступлению на дельту Нила оказалась сорванной. Открылась возможность беспрепятственного продвижения британских войск в глубь Киренаики.

10 декабря Ринтелен сообщил в Берлин, что «Ливию следует считать потерянной...» ⁵⁰.

Беспрепятственное продвижение британских войск совершенно неожиданно было приостановлено 10 февраля 1941 г. у Эль-Агейлы. В тот день «имперский комитет обороны принял решение прекратить наступление английских войск в Африке» ⁵¹. Уэйвеллу была направлена телеграмма с требованием немедленно приостановить наступление и подготовиться к переброске войск в Грецию. Между тем отправка в Грецию английских экспедиционных войск «с чисто военной точки зрения была ошибкой»⁵². Объединенный штаб на Ближнем Востоке «был убежден, что можно было занять Триполи и вытеснить противника из Африки еще до весны 1941 г. Генерал О’Коннор и его штаб разделяли это мнение... Однако эти возможности не были использованы» ⁵³.

В лагере противника также считали, что англичане совершили ошибку, которая им дорого обошлась. Гитлер писал Муссолини, что «в 1941 г. англичане упустили шанс захватить всю Ливию отводом своих сил в Грецию, вместо того чтобы пробиваться в Триполи» ⁵⁴.

Английское командование могло полностью изгнать итало-фашистские войска из Северной Африки, но английское правительство решило воспользоваться поражением итало-фашистских войск в Греции и создать там стратегический плацдарм, аналогичный салоникскому фронту в 1915 г.

Примечания:

¹ Les lettres secretes echangees par Hitler et Mussolini, p. 57.

² Les lettres secretes echangees par Hitler et Mussolini, p. 57.

³ General Marschall’s Report. Washington, 1945, p. 1.

⁴  В 1940-1941 гг. на средиземном море действовали, кроме того, авианосцы «Илластриес», «Формидэбл» и «Арк Ройял»

⁵ См. Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 318.

⁶ P. Flandin. Politique Francajse 1919 —1940. p. 428.

⁷ S. Welles. Seven Decisions that Shaped History, New York, 1951, p. 37.

⁸ Cm. W. Puleston. Influence of Sea Power in World War II. London, 1947, p. 32.

⁹ W. Churchill. The Second World War. Vol. II, p. 211.

¹⁰ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — нюнь 1941, стр. 214.

¹¹ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — нюнь 1941, стр. 215.

¹² Там же, стр. 216.

¹³ Там же.

¹⁴ См. там же, стр. 217.

¹⁵ R. Grenfell. Unconditional Hatred, p. 122.

¹⁶ Colonel Passy. Souvenirs. 1947. p. 94

¹⁷ Е. Rintеlеn. Mussolini als Bundesgenosse, S. 100.

¹⁸ S. Westphal. Heer in Fesseln. Aus den Papieren des Stabschefs von Rommel, Kesselring und Rundstedt. Bonn, 1950, S. 157.

¹⁹ См. E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, S. 103.

²⁰ Tам же, стр. 101.

²¹ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 79, л. 123.

²² Там же, л. 126.

²³ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 79, л. 147.

²⁴ Les lettres secretes echangees par Hitler et Mussolini, p. 90.

²⁵ Там же, c. 96-97.

²⁶ См. А. Рарagоs. La Grecia in guerra 1940—1941. Milano, 1950, p. 24-26.

²⁷ The Ciano Diaries, p. 307.

²⁸ The Ciano Diaries, p. 316.

²⁹ См. У. Кавальеро. Записки о войне. Перев. с итал. М., Воен-издат, 1968, стр. 37.

³⁰ Там же, стр. 42.

³¹ Там же, стр. 40.

³² См. У. Кавальеро. Записки о войне. стр. 23.

³³ Там же, стр. 24.

³⁴ Les lettres secretes echangees par Hitler et Mussolini, p. 91.

³⁵ E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, S. 92.

³⁶ Там же.

³⁷ The Ciano Diaries, p. 325.

³⁸ См. У. Кавальеро. Записки о войне. стр. 37.

³⁹ The Ciano Diaries, p. 318.

⁴⁰ Там же.

⁴¹ См. У. Кавальеро. Записки о войне. стр. 35.

⁴² Там же.

⁴³ Там же, стр. 45.

⁴⁴ Там же.

⁴⁵ F. Gervasi. War Has Seven Faces. New York, 1942, pp. 92—93.

⁴⁶ F. Gervasi. War Has Seven Faces. p. 93.

⁴⁷ P. Kemp. Victory at Sea 1939-1945. p. 95

⁴⁸ R. Кraus. The Men Around Churchill. New York, 1941, p. 222.

⁴⁹ The Ciano Diaries, p. 321.

⁵⁰ E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, S. 115.

⁵¹ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 189

⁵² Там же, стр. 199.

⁵³ В. Liddel Hart. Defence of the West, p. 18.

⁵⁴ E. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, S. 170

 

2. ФАШИСТСКАЯ ГЕРМАНИЯ СОЗДАЕТ СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПЛАЦДАРМ НА ЮГО-ВОСТОКЕ ЕВРОПЫ И В СЕВЕРНОЙ АФРИКЕ

В начале января 1941 г. Муссолини выразил уверенность в том, что старания Кавальеро «сделают излишней прямую помощь нам (т. е. Италии.— В. С.) со стороны Германии на албанском фронте»¹.

Итальянцы имели в Албании две армии (9-ю и 11-ю) в составе 16 дивизий. Греческие войска также увеличились до 16 дивизий.

На фронт были направлены ведущие фашистские деятели. По распоряжению Муссолини девять министров, в том числе и Чиано, покинули свои посты в Риме, чтобы принять участие в войне с Грецией. Все они курсировали между Римом и фронтом и не были ни солдатами, ни министрами.

Затем на фронте появился сам Муссолини, считая, что он сможет «гальванизировать» деморализованные войска. Однако присутствие Муссолини не воодушевило солдат, которые не хотели сражаться за фашизм.

Ринтелен это хорошо знал и в своем дневнике записал, что итальянский народ и армия вступили в войну без какого-либо внутреннего убеждения в ее необходимости².

Американский журналист Гервази пишет, что один наудачу выбранный пленный итальянский солдат рассказал, что он был в Испании, Абиссинии и Франции и за все это время не сделал ни одного выстрела. Солдаты все чаще и чаще прикрепляли фотографии Муссолини к стенке возле своей койки и прокалывали их штыками. Они проклинали не только Муссолини, но и все, что было связано с фашизмом.

Несмотря на подкрепление фронта министрами, успехов у итальянских фашистов по-прежнему не было. 13 января Кавальеро записал в своем дневнике: «Наши сведения о том, что в греческой армии наблюдаются признаки усталости, оказались неверными. Мы должны считать, что перед памп вполне боеспособный противник»³.

В середине января обстановка на фронте стала столь катастрофической, что Муссолини вынужден был сообщить об этом Гитлеру и просить немцев вступить во Фракию через Болгарию. 19 января в Зальцбурге (Австрия) состоялась встреча Муссолини с Гитлером. В течение приблизительно двух часов Гитлер говорил о своей предстоящей интервенции в Греции. На другой день Гитлер подтвердил свое намерение в марте напасть на Грецию⁴. Он воспользовался поражением итальянского фашизма в Греции как удобным случаем осуществить очередную агрессию в свою пользу.

К 7 февраля итальянское командование в Албании получило в общей сложности 11 резервных дивизий, и тем не менее Кавальеро 16 февраля отмечает в своих записках, что «противник продолжает наступать...» ⁵. 16 марта новая констатация: «Прорвать оборону противника нам не удалось»⁶. 31 марта глава германской миссии подполковник Шпет спрашивает Кавальеро: «Сколько времени мы рассчитываем продержаться?» Ответ гласил: «По крайней мере месяц»⁷.

Кроме того, руководителям фашистской Германии стало известно и о решении английского правительства послать британские экспедиционные войска в Грецию из Северной Африки. Поэтому они стали форсировать интервенцию в Грецию, чтобы устранить угрозу на Балканах «еще до нападения на Россию» ⁸.

Для подготовки агрессии против Югославии гитлеровцы также нашли предлог. 25 марта 1941 г. антинародное правительство Цветковича — Мачека присоединилось к фашистским агрессорам и согласилось на размещение немецких войск на территории Югославии. 27 марта буря народного негодования смела правительство Цветковича — Мачека, предавшее национальные интересы страны. К власти пришло правительство Симовича, которое под нажимом народных масс заключило в ночь на 6 апреля 1941 г. с СССР договор о дружбе. «На такое соглашение народные массы всегда возлагали большие надежды. Но было уже поздно» ⁹. Гитлер еще 27 марта отдал приказ о проведении кампании против Югославии и Греции. 28 марта 1941 г. немецко-фашистское командование в спешном порядке приступило к разработке плана военной интервенции в Югославии (операция «25»). Гитлер «не хотел иметь в тылу будущего фронта необеспеченные позиции»¹⁰.

Замысел Гитлера не ограничивался захватом Югославии. В директиве главного штаба вооруженных сил фашистской Германии № 25 от 27 марта 1941 г. ставилась задача в первую очередь отрезать крайнюю южную часть Югославии от остальной территории и захватить ее в свои руки в качестве базы для продолжения немецко-итальянского наступления против Греции.

Правящие круги Англии разбрасывали свои вооруженные силы для одновременного решения многих военно-политических задач. Они стремились удержать за собой захваченную Киренаику, отвоевать потерянные, колониальные владения в Восточной Африке и захватить новые колонии. Они рассчитывали также удержать свои позиции в Ираке и Сирии, закрепиться в Греции для осуществления своих далеко идущих планов в Восточной и Юго-Восточной Европе.

В своих планах по отношению к Греции «союзники отнюдь не выглядят невинными агнцами» ¹¹. Английские войска 31 октября 1940 г., всего через 3 дня после нападения фашистской Италии на Грецию, заняли на острове Крит порт Суда. Во время высадки английских войск в порту Суда итальянцами был потоплен английский линкор «Йорк».

В январе 1941 г. английское правительство приказало Уэйвеллу оставить в Киренаике минимальное количество войск и готовить к отправке в Грецию большую часть британских войск, находившихся в Египте. У командующего английской армией «Нил» О’Коннора тотчас же забрали почти все самолеты, оставив ему лишь одну эскадрилью истребителей. 7 марта началась переброска английских войск из Египта в греческие порты Пирей и Волос.

В послевоенных мемуарах Черчилль уверяет, что английская экспедиция в Грецию была предпринята по просьбе Греции, которая потребовала осуществления гарантий, данных Чемберленом 13 апреля 1939 г. Однако у Лиддел Гарта, например, другие данные. 22 февраля 1941 г. в Афины прибыл Иден в сопровождении внушительного штаба военных советников и «заставил нового греческого премьер-министра принять предложение» ¹². Это произошло следующим образом.

Во время переговоров с Иденом и начальником английского генерального штаба Джоном Диллом «греческие лидеры весьма сомневались, следует ли принять предложение английского правительства о вмешательстве, но Идену удалось уговорить их дать согласие, потому что он преувеличил размер помощи, которую сможет оказать Англия»¹³.

Военная помощь, предложенная Иденом, была столь внушительной, что греки соблазнились. Им стало казаться, что их безопасность обеспечена. Однако греки были обмануты, и сделано это было чрезвычайно просто. Готовился цифровой материал, характеризующий размеры английской помощи Греции, рассказывает бывший советник английской делегации генерал де Гинганд. Эти цифры «показались недостаточно хороши одному из помощников Идена, который составлял сводку. Он просил увеличить эти цифры настолько, что мне они показались сомнительными» ¹⁴. Эти сомнительные цифры и были показаны греческому правительству.

На деле английская помощь оказалась весьма скромной. Общая численность всех английских войск, переброшенных в Грецию, составляла 62 тыс. человек¹⁵. Этих сил было «явно недостаточно, чтобы оказать серьезное сопротивление агрессору» ¹⁶. В составе британских экспедиционных войск было 150 танков, которые, по выражению американского журналиста Гервази, не стоили ни гроша, и 8 тыс. автомашин.

Авиационная поддержка была чрезвычайно слабой. Всего английское командование в Греции имело в своем распоряжении 80 исправных машин¹⁷.

В своих мемуарах Черчилль пытается уверить читателей, что «помимо нескольких авиаэскадрилий, посылки британской миссии и, возможно, нескольких символических воинских частей, мы ничего не могли предложить (грекам.— В. С.)»¹⁸. Но факты говорят о другом.

62 тыс. британских солдат, высаженных в Греции, были не символические воинские части, а большая и лучшая часть британских сил в Египте. Правда, этих сил теперь было совершенно недостаточно, чтобы удержаться в Греции, как это удалось англо-французским империалистам в первую мировую войну.

Английские войска посылались под флагом помощи греческому народу в борьбе с итальянским фашизмом. В действительности «английские войска были посланы в Грецию для того, чтобы закрепить английские позиции на Балканах...»¹⁹

Английское правительство принимало все меры к тому, чтобы втянуть Турцию в свою авантюру в Греции. Перед началом второй мировой войны между Турцией и Англией был подписан военный пакт сроком на 15 лет. Президент Турции Йемен Иненю 1 ноября 1940 г. подтвердил в парламенте, что союз с Англией прочен и непоколебим.

В Анкару 26 ноября 1940 г. выезжал Иден. Перед поездкой Черчилль писал Идену: Чрезвычайно важно, чтобы Турция немедленно начала драться²⁰. Английские империалисты всемерно стремились, чтобы турки таскали каштаны из огня.

Однако турецкие правящие круги не оправдали надежд, которые возлагали на них английские любители загребать жар чужими руками. В феврале 1941 г. Иненю пригласил английскую военную миссию проинспектировать так называемую линию Чакмака на границе с Советским Союзом и укрепления в районе Дарданелл, построенные на английские деньги фирмой «Армстронг — Виккерс». В то же время Турция за спиной Англии заключила пакт о ненападении с фашистской Германией. Секрет раскрывался просто: Германия предложила Турции более, чем деньги. За один только нейтралитет гитлеровский посол в Турции Папен обещал правящим кругам Турции Советскую Армению и Советский Азербайджан. И они были готовы при благоприятной обстановке идти и на большее, чем нейтралитет. Кроме того, Папен не поскупился обещать Турции «жирные куски» британской колониальной империи.

Английские правящие круги твердо надеялись, что им удастся удержать стратегический плацдарм на Балканах. Они предприняли военную экспедицию в Грецию, имея достоверные сведения о том, что война против Советского Союза была уже решенным делом в Берлине. Поэтому английское правительство рассчитывало, что Гитлеру будет не до Греции. Однако английские политики не учли, что для нападения на Балканские страны у гитлеровцев было больше возможностей, чем у германских империалистов в 1915 г. Тогда германские империалисты были связаны военными действиями на двух основных фронтах первой мировой войны — французском и русском. В начале 1941 г. такой благоприятной для английских империалистов ситуации не было.

28 марта 1941 г. Гитлер сообщил обер-квартирмейстеру генерального штаба сухопутных войск Паулюсу об окончательном решении вторгнуться в Югославию и Грецию «в качестве предварительного шага к вторжению в Россию»²¹. Паулюс пояснил смысл этого решения следующим образом: «Целями в данном случае... было прежде всего сделать свободным свое правое плечо, когда мы нападем на Россию»²². Это означало, что военные действия на Балканах должны были «обеспечить южный фланг восточного похода...»²³. Английский замысел — создать балканский фронт — «мог стать опасным для южного фланга против России» ²⁴.

Германское верховное командование главный удар по Греции и Югославии подготовило с территории Болгарии силами 12-й армии — всего 18 дивизий, из них 4 танковые, 2 моторизованные и 3 горноегерские. Против этих сил Греция могла выставить шесть дивизий, не считая тех, которые находились в Албании; Англия — три дивизии²⁵.

В составе 4-го немецкого воздушного флота насчитывалось в строю около 1200 самолетов. Кроме того, итальянцы выставили свыше 300 самолетов²⁶.

Греки и югославы имели вместе не более 100 самолетов ²⁷.

5 апреля немецко-фашистские войска заняли районы выжидательных позиций в готовности к нападению на территорию Греции.

По плану английского командования греческие части должны были удерживать фронт против итальянских войск в Албании и, кроме того, опираясь на укрепленные районы вдоль болгарской границы (линия Метаксаса протяженностью 170 км), не допустить прорыва противника в направлении Салоник. Задача британских войск состояла в прикрытии линии, идущей параллельно югославской границе от Салоникского залива до Флорины, причем на эту линию основные силы английских войск не выдвигались. Английское командование выжидало, надеясь, что Турция, напав на Болгарию, прикроет правый фланг английских войск и тем самым позволит им оставаться в резерве.

Стремление возложить основную тяжесть на плечи союзников лишило английское командование возможности использовать правильный шанс, который заключался в том, чтобы координированными усилиями всех югославских, греческих и английских сил стремиться к выполнению твердого общего плана действий. Как и в мае 1940 г., каждый из союзников Англии был предоставлен самому себе.

6 апреля 1941 г. 12-я немецкая армия перешла в наступление и начала военные действия в Югославии и Греции. Замысел германского командования состоял в том, чтобы силами 48-го и 14-го корпусов прорваться в направлении Скопле, Штип (Югославия), а силами 18-го корпуса — на Салоники, причем в директиве № 25 главного штаба вооруженных сил фашистской Германии имелось указание, что 18-й армейский корпус также «может сделать заход через югославскую территорию». Части 30-го армейского корпуса получили задачу действовать по северному побережью Эгейского моря.

Изменники югославского народа — командующие армиями Цуковец и Недич открыли фронт немецким войскам и перешли на службу к фашистским агрессорам. Реакционные правящие круги Югославии отказались от борьбы, хотя и располагали довольно значительными силами. В югославской армии насчитывалось 24 дивизии, из них 3 кавалерийские²⁸.

Правящая великосербская буржуазия предала национальные интересы страны. Только одна Коммунистическая партия Югославии осталась верной народу. В пределах возможного она сделала все, чтобы отстоять национальную независимость. Однако одних усилий коммунистов оказалось недостаточно. Также безуспешными были героические попытки немногих офицеров-патриотов организовать сопротивление врагу. Буржуазно-помещичье правительство и король на самолетах улетели за границу. 18 апреля 1941 г. профашистские генералы подписали акт о капитуляции.

На салоникском фронте греки отразили первый натиск немецко-фашистских войск. Первая атака на Рупельском перевале против линии Метаксаса захлебнулась под сосредоточенным огнем оборудованных на скалах огневых точек греков²⁹. Вот несколько донесений штаба 12-й немецкой армии генеральному штабу сухопутных сил: 6 апреля — «греческие войска оказывают упорное сопротивление на своих оборонительных позициях» ³⁰; 7 апреля — «греки оказывают чрезвычайно упорное сопротивление, особенно на заранее подготовленных оборонительных позициях. Гарнизоны дотов сопротивляются до последнего человека»³¹. 8 апреля — «в проходе Руппель и восточнее греки продолжают упорно сопротивляться»³². Участник боев по прорыву линии Метаксаса Бухнер пишет о греческих крепостных войсках, что они «имели крепкие нервы и проявили хорошую дисциплину» ³³.

8 апреля разрозненные очаги сопротивления югославских войск в Южной Югославии были подавлены. Английское командование не ожидало такого оборота событий, и английские войска застыли в бездействии у нижнего течения реки Алиакмон³⁴. 9 апреля командующий английскими войсками Вильсон «отдал приказ о начале отступления...»³⁵. Типпельскирх деликатно, не желая задеть самолюбие своего союзника по НАТО, пишет о том, что «англичане чувствовали себя недостаточно сильными, чтобы принять участие в этих боях»³⁶. Это означало, что английское командование попросту бросило своего греческого союзника на произвол судьбы.

Немецкие войска вошли в боевое соприкосновение с английскими войсками 14 апреля. В тот же день немецкие пикирующие бомбардировщики под прикрытием истребителей подвергли ожесточенной бомбардировке позиции английских войск. К 15 апреля в распоряжении английского командования в Греции оставалось всего 46 исправных самолетов³⁷.

Штаб 18-то немецкого армейского корпуса сообщал командующему 12-й армией: 14 апреля — «англичане, по-видимому, бежали, бросив заранее подготовленные оборонительные позиции...» ³⁸; 15 апреля — «англичане поспешно отступают. Арьергарды осуществляют крупные разрушения, пытаясь задержать преследующие немецкие части. Английские части грузятся на суда в устье реки Пиниос (Пеней), в Волосе и в Пирее»³⁹.

Немецко-фашистские войска, быстро продвинувшись из Югославии на юг, напали на Салоники через недостаточно защищенный английский участок фронта.

Греческие войска в Албании оказались под угрозой обхода, так же как и на линии Метаксаса, и вынуждены были отступить. Это позволило немецким войскам соединиться с итальянскими войсками, действовавшими в Албании⁴⁰. Типпельскирх отмечает, что в это время на линии Метаксаса, «несмотря на применение немцами большого количества пикирующих бомбардировщиков, тяжелой артиллерии и танков, греческие войска несколько дней храбро отбивали немецкие атаки» ⁴¹.

Встретив упорное сопротивление греческих войск, командование 12-й немецкой армии переносит свои основные усилия на территорию Южной Югославии для обхода линии Метаксаса. Югославские войска в этом районе, оставленные без руководства, были разбиты в первый же день немецкого наступления.

На английском участке фронта вдоль границы Греции с Югославией развернулись 1-я бронебригада и новозеландская дивизия. Левый фланг англичан прикрывали 12-я и 20-я греческие пехотные дивизии, находившиеся в районе города Флорина, а правый фланг прикрывался греческими войсками на линии Метаксаса. Когда началось немецкое наступление, английские войска на своем участке фронта «не успели закрепиться» ⁴². 6-я австралийская пехотная дивизия находилась на марше.

Английское командование выбрало себе участок фронта по границе с Югославией, считая его наиболее безопасным, поскольку до 6 апреля на территории Югославии немецко-фашистских войск не было. Поэтому продвижение немецко-фашистских войск через территорию Югославии застало английское командование врасплох. Немецко-фашистские войска вышли «на фактически не обороняемую территорию» ⁴³. Кроме того, немецкая авиация сразу же завоевала господство в воздухе. Передовые английские аэродромы в первый же день военных действий были выведены из строя.

14 апреля командующий греческими войсками в Албании, убедившись, что его правый фланг обошли немецко-фашистские войска с участка английского фронта, а британские войска обратились в бегство, был вынужден запросить перемирия. 21 апреля капитулировали 16 дивизий общей численностью 140 тыс. человек⁴⁴.

20 апреля немецкая авиация (100 бомбардировщиков и истребителей) осуществила налет на гавань Пирей. Сопротивление оказали 15 английских истребителей «Харрикейн». Один из кораблей, зажженный бомбами, англичане из-за паники не вывели из порта, и он остался догорать на месте. От него загорелся другой пароход — «Клан Фрезер», загруженный взрывчатыми веществами (200 тонн тринитротолуола). Взрыв, похожий на извержение вулкана, разрушил весь порт. Пароходы, верфи и здания в порту были объяты пламенем. Пошел ко дну пароход, нагруженный самолетами типа «Харрикейн». Всего в порту было потоплено 11 судов общим водоизмещением 43 тыс. тонн.

26 апреля, за 3 дня до захвата южных гаваней, гитлеровцы выбросили парашютный десант для овладения Коринфом. В это время английские войска проходили через Афины к пунктам погрузки на суда.

Английская авиация, находившаяся в Греции, не использовалась полностью для поддержки своих войск. Командование британской авиации «по-прежнему считало самым важным стратегические бомбардировки»⁴⁵. На второй день военных действий в Греции английские бомбардировщики совершили налет на железнодорожный узел Софии, вместо того чтобы бомбить наступавшие немецко-фашистские войска. От небольшого числа бомбардировщиков трудно было ожидать большого эффекта, но все же, действуя под прикрытием истребителей, они могли бы задержать колонны противника, продвигавшиеся по горным дорогам Греции. Вместо этих ближайших к фронту целей английские бомбардировщики наносили удары по коммуникациям в Болгарии⁴⁶. Фуллер пишет: «Использование британской авиации показало, что англичане ничему не научились во Франции» ⁴⁷. Бухнер также указывает на тот факт, что англичане распыляли свои воздушные силы и продолжали бессмысленные стратегические бомбардировки в глубине немецкого тыла, бесполезно расходуя время и технику ⁴⁸.

27 апреля немецко-фашистские войска заняли Афины, а 29 апреля войска 12-й армии, преследуя англичан, прорвались до южных гаваней Пелопоннеса, захватив большое количество пленных.

Эвакуация английских войск на 11 транспортах под прикрытием 6 крейсеров и 19 эсминцев продолжалась пять ночей.

Из 62 тыс. человек было потеряно 12 тыс., погибло также два английских эсминца. Английские войска потеряли все орудия, машины и тяжелое вооружение, в том числе 150 танков.

Эвакуацию англичан прикрывали греческие войска. Часть эвакуируемых из Греции британских войск была направлена на Крит. Вместе с ранее находившимся на острове английским гарнизоном эти войска составили армию в 28 500 человек при поддержке 12 исправных самолетов ⁴⁹. Греческие войска были сведены в 11 батальонов. Выступая 17 мая в парламенте, Черчилль заявил, что Крит будет защищаться до последнего человека.

Остров Крит (длина с запада на восток около 260 км, ширина от 20 до 50 км) имеет важное стратегическое значение; он блокирует вход в Эгейское море и так же, как остров Кипр (560 км к востоку от Крита), контролирует турецкое побережье Средиземного моря. Кроме того, Крит прикрывает западные подступы к восточному бассейну Средиземного моря, к Египту, Суэцкому каналу и Палестине.

Крит препятствовал продвижению немцев на острова восточной части Средиземного моря и к Красному морю. Поэтому гитлеровское командование решило захватить этот остров.

Подготовку, руководство и проведение операции по овладению островом Крит осуществлял штаб 4-го воздушного флота.

Немецкие военно-воздушные силы, предназначенные для участия в захвате Крита, имели в своем составе 440 боевых самолетов, 550 транспортных самолетов и 60 грузовых планеров ⁵⁰.

Непосредственно в операции участвовали 7-я парашютная дивизия (15 тыс. стрелков-парашютистов), планерный полк и 5-я горнострелковая дивизия (8,5 тыс. горных егерей), а всего около 25 тыс. человек. В резерве находилась 6-я горноегерская дивизия. Эти силы планировалось доставить на Крит путем выброски и высадки десантов с транспортных самолетов и планеров.

18 мая гитлеровцы приступили к воздушной бомбардировке Крита. В ночь на 20 мая началась высадка ударных групп парашютистов в четырех пунктах острова. Всего было сброшено в первом эшелоне около 8 тыс. парашютистов.

К 1 июня 1941 г. весь остров Крит был уже в руках Гитлера. Потери английских войск составили около 1800 убитыми и около 12 тыс. пленными. Флот потерял свыше 1800 убитыми. Английское командование сумело эвакуировать около 14,5 тыс. человек⁵¹.

Английская экспедиция в Грецию обошлась недешево. По самым минимальным подсчетам, в Греции англичане потеряли в общей сложности 30 тыс. человек. Английским войскам «пришлось пережить второй Дюнкерк, в результате чего они вынуждены были бросить все танки и большую часть снаряжения» ⁵².

Потери англичан в военных кораблях составили три крейсера и шесть эсминцев ⁵³.

Недешево эта операция обошлась и немецко-фашистскому командованию. Бон за остров Крит привели к неслыханным потерям среди парашютистов. Воздушнотранспортные части также сильно пострадали. По данным бывшего командующего немецкими воздушнодесантными войсками Штудента, Крит обошелся гитлеровцам «в 4000 убитыми и пропавшими без вести...» ⁵⁴. Кроме того, англичане сбили 220 немецких самолетов, в том числе 119 транспортных⁵⁵.

После оккупации немецко-фашистскими войсками Греции для британского империализма в бассейне Средиземного моря создалась сложная обстановка. Захват Крита — важного стратегического пункта в восточной части Средиземного моря — явился подготовкой к агрессии не только в Египте⁵⁶ для захвата Суэцкого канала, но и на острова восточной части Средиземного моря для организации наступления в Ирак, Сирию и Иран — страны, являющиеся основным источником нефти на Ближнем Востоке.

Командующий немецкими воздушнодесантными войсками Штудент предложил Гитлеру вслед за Критом захватить с воздуха Кипр и, сделав оттуда прыжок, овладеть Суэцким каналом. Но Гитлер был «слитком занят мыслью о предстоящем вторжении в Россию» ⁵⁷. Поэтому этот проект не встретил с его стороны ни малейшей поддержки.

Гитлер решил отложить осуществление ближневосточных планов, так же как и вторжение на Британские острова, до осени 1941 г., когда, по его расчетам, должна была закончиться «молниеносная» война против Советского Союза. Геринг на допросе в Нюрнберге по окончании второй мировой войны показал, что он был «готов закрыть Гибралтар и Суэцкий канал», но вместо этого «Гитлер предпочел напасть на Россию»⁵⁸.

Провал английской авантюры в Греции позволил Италии выиграть необходимое время, в течение которого в Ливию беспрепятственно прибыли немецко-фашистские подкрепления.

Прекращение английского наступления у Эль-Агейлы и переброска большей и лучшей части английских войск из Египта в Грецию избавили итальянские войска от угрозы их полного вытеснения из Северной Африки.

Гитлеровцы решили оказать помощь итальянцам в Ливии, чтобы «спасти своего союзника от поражения» ⁵⁹. Однако затем они стали рассматривать эту акцию «под другим углом зрения, то есть как наступательное средство для уничтожения британского господства на Среднем Востоке» ⁶⁰.

5 января 1941 г. в Триполи прибыл большой караван судов. Десятки тысяч тонн снаряжения, продовольствия и горючего были быстро доставлены в Африку. В середине января 1941 г. в Италию были переброшены также части немецкой авиации из состава 10-го авиакорпуса (командующий Кессельринг). Все 10 аэродромов Сицилии, в том числе два аэродрома, пригодных для базирования тяжелых бомбардировщиков, были использованы в качестве баз немецко-фашистской авиации. На них находилось около 250 немецких самолетов, в том числе 100 бомбардировщиков Хе-111, 60 пикирующих бомбардировщиков 10-87 и 20 истребителей БФ-109, а также некоторое количество ночных истребителей, самолетов для установки минных заграждений, транспортных самолетов⁶¹.

Авиакорпусу была поставлена задача во взаимодействии с итальянскими военно-воздушными силами парализовать английскую военно-морскую базу на острове Мальта, нарушить английские морские перевозки в бассейне Средиземного моря и в то же время обеспечить восстановление морской коммуникации между Италией и Ливией.

И января 1941 г. Гитлер подписал директиву об отправке в Ливню 5-й танковой дивизии, но ввиду катастрофической обстановки, которая сложилась в Ливии для итальянского союзника, в течение февраля 1941 г. в Ливню были переброшены две немецкие легкопехотные дивизии: 5-я (впоследствии она была переименована в 21-ю танковую дивизию) и 90-я, а также 132-я итальянская танковая дивизия «Ариете». Транспорты с войсками сопровождались конвоем, состоявшим из крейсеров и эсминцев, и прикрывались с воздуха немецкой авиацией.

11 февраля немецкие войска начали выгрузку в порту Триполи. Транспорты выгружались непрерывно, не только днем, но и ночью при полном прожекторном освещении. В течение трех недель основные силы итальянских дивизий стояли «в узком пространстве вокруг Триполи»⁶². Английское командование не вело разведки в необходимых масштабах, и переброска в Ливию двух немецких дивизий прошла незамеченной. В штабе главнокомандующего английскими войсками в Египте вообще «не верили в возможность появления крупных сил немцев в Африке» ⁶³.

Немецкие соединения 18 февраля были объединены в так называемый немецкий африканский корпус (командующий Роммель). Ближайшая задача этого корпуса состояла в том, чтобы остановить английское продвижение в Киренаике и предотвратить полный развал итало-фашистской армии Грациани, действовавшей в Ливии.

Грациани был смещен. Специальная комиссия под председательством адмирала де Равеля, расследовавшая деятельность Грациани, заклеймила его действия как командующего и поведение как солдата. Тем не менее Муссолини не привлек Грациани к ответственности перед военным трибуналом из-за боязни, что в ходе судебного разбирательства раскроется гнилость фашистского режима.

Главнокомандующим в Ливии вместо смещенного Грациани был назначен Гарибольди, но фактическое командование осуществлял Роммель. Вместе с Роммелем 12 февраля в Ливию прибыл заместитель начальника итальянского генерального штаба генерал Роатта, который оказал давление на Гарибольди и его штаб, проявивших нежелание подчиняться Роммелю.

Маршал Мессе, позже возглавивший все итало-немецкие войска в Северной Африке, отмечает в своих воспоминаниях, что итальянское командование стремилось к самостоятельности главным образом потому, что германское командование проявляло полнейшее презрение ко всему не немецкому. Гарибольди все же заставили прислушаться к немецким предложениям и приводить их в исполнение.

14 февраля 1941 г. Роммель отправил главному штабу вооруженных сил Германии первое донесение, в котором сообщал, что «соприкосновения с противником в . наземных условиях в данное время нет... англичане намерены удовольствоваться достигнутыми успехами в Киренаике...»⁶². В это время английский военно-морской флот в восточной части Средиземного моря был занят перевозкой британских экспедиционных войск из Египта в Грецию.

Когда Роммель прибыл в Ливию, он увидел, что «существующее ныне соотношение сил благоприятно для противника» ⁶³. Обнаружилось, что итальянские войска в Ливии не имеют в достаточном количестве современного оружия. Значительная часть орудий была взята из трофеев, захваченных еще при развале Австро-Венгрии осенью 1918 г. Максимальная дальность огня этих орудий не превышала 8 км, в то время как у современных английских орудий она составляла 15— 20 км. Оказалось, что итальянцы особенно «ощущают острый недостаток в противотанковом оружии, которое теперь особенно необходимо» ⁶⁴. Начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер предложил вооружить итальянские дивизии противотанковыми средствами за счет французского трофейного оружия⁶⁵. Моторизация трех итальянских пехотных дивизий планировалась путем доставки из Франции 3000 автомашин ⁶⁶.

На итальянскую авиацию также рассчитывать не приходилось. Вся итальянская авиация в Ливии состояла из 60—70 устаревших истребителей «Капрони-42» и «Фиат-50», непригодных для эффективного использования, 30 бомбардировщиков, 6—7 дальних разведчиков и нескольких войсковых разведчиков⁶⁷.

Роммель обратил также внимание главного штаба вооруженных сил Германии на то, что и 10-й немецкий авиакорпус слишком слаб, чтобы выполнить поставленные ему две основные задачи: участие в наземных боях в Африке и охрану пролива между Сицилией и Триполи. Кроме того, корпус должен был действовать против английского средиземноморского флота⁶⁸. После этого 10-му авиакорпусу был отдан приказ поддерживать лишь немецкий африканский корпус. Операции против английского флота в восточной части Средиземного моря возлагались на 11-й немецкий авиакорпус, который базировался на южном побережье Греции.

30 января 1941 г. немецкая авиация произвела первый налет на Суэцкий канал. На сброшенных магнитных минах подорвались четыре судна.

За период с 30 января и по 5 октября 1941 г. на Суэцкий канал было совершено 60 налетов немецко-фашистской авиации. Канал на длительный срок был выведен из строя. Особенно интенсивные налеты производились на остров Мальта (58 налетов в течение января 1941 г.).

Во второй половине февраля 1941 г. в Триполитанию прибыло 110 самолетов Ю-87 и Ме-110 из состава 10-го авиакорпуса⁶⁹. При первом же боевом вылете немецко-фашистской авиации был сбит английский истребитель. Летчик спустился на парашюте в расположение итало-немецких войск. На допросе он заявил: «До вашего прибытия у нас каждый день был днем отдыха» ⁷⁰.

Морские и воздушные силы держав оси без труда установили полный контроль над Сицилийским проливом, имеющим ширину (между Тунисом и Сицилией) всего 145 км. Итало-немецкие военно-воздушные силы, базирующиеся на аэродромы побережья Киренаики, Триполитании, острова Сицилия и южной части Апеннинского полуострова, оказались в состоянии наносить удары по любому пункту Средиземного моря. Жизненно важный для английского империализма кратчайший морской путь на Восток через Суэцкий канал оказался перерезанным. Англичане вынуждены были восстановить старый морской путь в Индию вокруг мыса Доброй Надежды. Если через Суэцкий канал путь в Индию составлял 3600 км и корабли проходили его за 8 дней, то теперь в обход нужно было пройти 20 тыс. км, затрачивая на это 50—60 дней.

Английские военно-морские силы в восточной части Средиземного моря оказались к тому же отрезанными от Гибралтара и метрополии.

Вскоре для английского командования сложилась трудная обстановка не только на море, но и на суше.

К моменту приезда Роммеля в Ливию остатки итальянских дивизий, потерявшие все свое вооружение, находились близ населенного пункта Сирт, занимая главную линию обороны южнее Мисураты⁷¹. Разрыв между итальянскими и британскими войсками достигал 270 км. Далее на восток к Эль-Агейле итало-фашистских войск с середины февраля не было.

После того как было приостановлено бегство итальянских войск, итало-немецкие войска стали продвигаться обратно к Эль-Агейле и 22 февраля встретились с британскими войсками, расположившимися в Эль-Агейле и на восточной границе пустыни Сирт.

Английское командование имело все возможности для полного изгнания итало-фашистских войск из Северной Африки. Сам Роммель 14 февраля 1941 г. следующим образом оценивал обстановку: если англичане предпримут немедленно решительное наступление на Триполи, «катастрофа при всех условиях будет неминуема»⁷². В середине февраля 1941 г. Роммелю в Ливии приходилось «считаться с почти полным обнажением этого фронта» ⁷³. Но английское командование не использовало своих возможностей. 10 февраля 1941 г. английские войска были остановлены у границ Триполитании. 14 февраля разведывательный отдел доносил Роммелю о том, что «в данное время нет никаких признаков, которые указывали бы на предстоящее продолжение английского наступления» ⁷⁴.

Небоеспособность итальянских, войск заставила Роммеля обратиться 14 февраля к главному командованию сухопутной армии Германии с просьбой о дополнительных подкреплениях. «Для того чтобы оборона Триполитании была обеспечена полностью,— писал Роммель,— необходимо указать на то, что предназначенные для этой цели немецкие силы слишком слабы. Необходимо доставить еще одну танковую дивизию и корпусные части» ⁷⁵.

Первоначальные планы итало-немецкого командования были очень скромны и заключались в том, чтобы удержать за собой Триполитанию — на большее в тот момент рассчитывать не приходилось.

После того как выяснилось, что английское командование не намерено продолжать наступление, Браухич в директиве от 21 марта 1941 г. поставил перед Роммелем задачу — «овладеть районом Аджедабия как исходным плацдармом для дальнейших наступательных операций» ⁷⁶. «От исхода боев у Аджедабии, — писал Браухич, — будет зависеть вопрос о наступлении в общем направлении на Тобрук»⁷⁷. Одновременно Роммелю сообщили, что на усиление африканского корпуса направляется 15-я немецкая танковая дивизия, которая прибудет в Ливию в середине мая⁷⁸. Прибытие этой дивизии определяло готовность к наступлению итало-немецких войск. Ориентировочно подготовка должна была закончиться к 20 мая⁷⁹.

19 марта 1941 г. Роммель отправился в Берхтесгаден, где лично докладывал Гитлеру обстановку на ливийском фронте. Возвращаясь в Ливию, он 23 марта 1941 г. посетил Муссолини в Риме и сообщил ему о решении Гитлера отложить развертывание военных действий крупного масштаба в Северной Африке до окончания «молниеносной» войны с Советским Союзом и о полученной им ограниченной задаче — «вернуть назад западную половину Киренаики в качестве подготовки более крупного наступления предстоящей осенью» ⁸⁰. При переговорах Роммеля в Риме с итальянским генеральным штабом

23 марта вновь в острой форме был поставлен вопрос о руководстве военными действиями в Северной Африке. Роммель пожелал «сам командовать всей наступающей группой»⁸¹. Итальянские генералы предприняли демарш с целью «избежать объединения в руках генерала Роммеля командования всеми механизированными войсками, включая итальянские мотодивизии» ⁸². Гальдер считал, что «итальянское командование не внушает доверия»⁸³. Поэтому он предложил Гитлеру «произвести объединение немецко-итальянской командной власти»⁸⁴. Гитлер оказал давление на Муссолини, и этот вопрос уже больше не поднимался итальянским верховным командованием. Вся полнота фактического военного руководства была сохранена за Роммелем.

Итак, в мае намечались лишь ограниченные боевые действия итало-немецких войск с целью создания плацдарма в западной части Киренаики, более же решительные действия по вторжению в Египет переносились на осень 1941 г. Однако сложившаяся обстановка позволила Роммелю изменить первоначальное решение и быстро перейти в наступление.

17 февраля 1941 г. немецкая разведка донесла, что на острове Крит сосредоточиваются английские соединения⁸⁵. 6 марта Роммель высказал соображение о том, что англичане снимают часть своих сил в Киренаике для переброски их в Грецию⁸⁶.

Германскому верховному командованию нз донесения Роммеля стало совершенно ясно, что продвижение англичан в Ливии преследовало «лишь одну цель — захватить Киренаику, обеспечить Суэцкий канал от воздушных налетов с запада и исключить всякую возможность наступления итальянцев на Египет»⁸⁷. Так оно и было в действительности. Британские войска после их остановки у Эль-Агейлы стали устанавливать минновзрывные заграждения и производить разрушения на прибрежной дороге в районе Эль-Агейлы⁸⁸.

В Риме и Берлине придерживались «единогласного мнения, что англичане в Северной Африке в данное время перешли к обороне»⁸⁹. Поэтому итальянцы и немцы согласились с тем, что настал благоприятный момент «еще до наступления лета нанести им удар...»⁹⁰.

Английское командование пыталось всячески отвлечь внимание итальянского командования от южного побережья Греции, где в это время высаживались британские экспедиционные войска. Например, 17 февраля в Южной Италии были сброшены парашютисты для выполнения диверсионных задач, причинившие «лишь незначительный ущерб»⁹¹. Более значительная диверсия была предпринята с моря. Английская эскадра в составе авианосца «Арк Ройял», линкоров «Риноун» и «Малайя» и трех крейсеров вышла из Гибралтара и 9 февраля 1941 г. совершила набег на итальянский порт Геную. В течение 30 минут английские корабли, пользуясь полной растерянностью итальянского военно-морского командования, безнаказанно обстреливали портовые сооружения.

Удача этой операции побудила английское военно-морское командование к активным действиям против итальянского военно-морского флота. Английские разведывательные самолеты с авианосца «Илластриес» выследили итальянскую эскадру. Англичане в ночь на 28 марта перехватили итальянские корабли у мыса Матапан (южное побережье Греции). Неожиданная ночная атака английской эскадры увенчалась полным успехом. Итальянцы потеряли потопленными три крейсера и два эсминца, англичане — два самолета.

Обстановка на Средиземном море изменилась в пользу англичан. Но на суше она для английского командования продолжала ухудшаться, и прежде всего потому, что итало-немецкое командование накапливало в Ливни свежие силы. Штаб Роммеля доносил в Берлин, что «каждое вновь прибывающее судно ухудшает перспективы англичан на успех. Время работает явно на Италию»⁹². Английское командование не имело никаких достоверных сведений о масштабах приготовлений немецко-фашистских войск в Ливии. Недостаточно активно работала наземная и воздушная разведка. Агентурные сведения о переброске немецких войск в Ливию поступили к англичанам только через 15 дней после того, как в Триполи прибыли первые транспорты с войсками.

Уэйвелл не придал большого значения разведывательным данным о прибытии немецких войск в Ливню. Он сообщил военному кабинету, что ввиду огромного расстояния от Триполи до Бенгази крупное наступление противника маловероятно до конца лета. В течение марта командир 9-й австралийской пехотной дивизии неоднократно докладывал о частых появлениях перед фронтом подразделений немецких войск. Но Уэйвелл незадолго до итало-немецкого наступления, вновь оценив обстановку, все же остался при своем мнении⁹³.

10 марта разведывательный отряд африканского корпуса Роммеля сообщил генеральному штабу немецкой сухопутной армии, что «англичане, по-видимому, до сих пор не знают ни сил, ни состава немецких войск, имеющихся в данное время в Ливии» ⁹⁴. Это подтверждалось и английскими источниками. Так, 27 марта, за четыре дня до перехода итало-немецких войск в наступление, Уэйвелл доносил в Лондон: «Нет никаких сведений о том, что у Эль-Агейлы находятся многочисленные немецкие войска. Вероятно, это в основном итальянские войска, подкреплённые небольшими частями немцев» ⁹⁵. На совещании в Каире 27—29 марта командующий армией «Нил» генерал Ним вообще «утверждал, что в Триполитании нет никаких немецких войск, за исключением нескольких технических экспертов» ⁹⁶. Из этого Уэйвелл делал вывод, что вряд ли противник попытается вернуть Бенгази. Однако действительность не оправдала этих надежд английского командования.

Гальдер 25 марта 1941 г. подтвердил, что подготовка к наступлению должна закончиться к середине мая. Вместе с тем он торопит с переходом в наступление. «Необходимо, — говорится в директиве генерального штаба от 25.3 1941 г., — форсировать начало наступления как можно скорее...»⁹⁷ Германское верховное командование заканчивало последние приготовления к нападению на Советский Союз и считало нежелательным отвлекать свое внимание к второстепенному театру военных действий в тот момент, когда будет решаться основная задача всей второй мировой войны.

24 марта Роммель прибыл в населенный пункт Сирт. В тот же день немецкие танковые части произвели разведку боем под Эль-Агейлой, которая установила, чт.о англичане имеют в этом районе две бронебригады (2-ю и 3-ю) 2-й бронедивизии, разбросанные на широком фронте отдельными отрядами и разобщенные друг от друга, а в районе Бенгази находятся основные силы 9-й австралийской дивизии. Естественно, после отправки в Грецию «четырех дивизий и пяти эскадрилий численность английских вооруженных сил в Киренаике значительно уменьшилась»⁹⁸. Несмотря на это, в штабе Нима царили беспечность и благодушие. 30 марта Ним отдал приказ по войскам, в котором указывалось, что «нет никаких оснований считать, что противник намеревается предпринять крупное наступление сейчас или в ближайшем будущем» ⁹⁹.

Итало-немецкое командование воспользовалось столь благоприятным случаем и 31 марта нанесло по англичанам удар силами 5-й легкопехотной дивизии (около 150 танков).

С воздуха сухопутные итало-немецкие войска прикрывались самолетами из состава 10-го авиакорпуса. Завоевав господство в воздухе, немецкая авиация обеспечила успешное наступление наземных войск.

Англичане не вели непрерывной боевой разведки, а потому удар немецко-фашистских войск оказался внезапным. Английская 2-я бронебригада была захвачена врасплох и разбита наголову. Со 2 апреля английские войска «отходили в беспорядке» ¹⁰⁰. Только через 80 км у Аджедабии передовые части немцев вновь натолкнулись на сопротивление противника.

В Аджедабии итало-немецкие войска разделились на две группы: одна неожиданно напала на Бенгази, другая, действуя в северо-восточном направлении, внезапно атаковала 8 апреля форт Эль-Мекили, в котором находились штаб английской бронедивизии и 3-я бронебригада. К Эль-Мекили немецкая моторизованная колонна приблизилась через пустыню, обходя стороной полевую дорогу, и атаковала форт с тыла. 3-я бронебригада была «большей частью уничтожена»¹⁰¹. Начальник английского гарнизона в Эль-Мекили генерал Гамбье-Перри был захвачен в плен в своей палатке во время отдыха. Кроме него в плен попали 5 генералов и 2 тыс. солдат и офицеров.

В ночь на 4 апреля немецко-фашистские войска без боя заняли Бенгази. Во время отступления из Бенгази в ночь на 7 апреля попали в плен ближайший помощник Уэйвелла корпусный командир генерал О’Коннор и генерал Ним.

11 апреля Тобрук был окружен. Гарнизон Тобрука насчитывал около 35 тыс. человек. Ему была поставлена задача — при поддержке военно-морского флота удержать город и сковать тем самым инициативу итало-немецкого командования.

Попытки итало-немецких войск овладеть Тобруком с ходу успеха не имели. В последующем итало-немецкие войска не делали серьезных попыток овладеть городом. Они лишь выставили против укреплений Тобрука заслон и затем перешли к Бардии и Саллуму. Основные усилия итало-немецких войск направляются в сторону Египта. К 15 апреля они вышли на границу с Египтом и приостановили дальнейшее продвижение.

Итало-немецкие коммуникации растянулись на многие сотни километров, снабжение войск производилось с большими перебоями в связи с тем, что в плане операции первоначально не предусматривалось продвижение на столь большую глубину (около 900 км). Транспорты с продовольствием и водой не поспевали за наступавшими частями. Однако основной причиной остановки итало-немецких войск в середине апреля 1941 г. было то, что германское верховное командование до окончания «молниеносной» войны против Советского Союза не собиралось предпринимать крупного наступления в Северной Африке. В планах Гитлера Северная Африка имела второстепенное значение. Он ясно указывал германскому верховному командованию, что «поддержка итальянцев в Северной Африке является лишь отвлекающим маневром»¹⁰². План «Барбаросса» подчинял себе все прочие планы.

Гитлер считал, что «действительно решающее действие по отношению к Великобритании может быть достигнуто лишь наступлением на английскую метрополию»¹⁰³. Но достижение этой и других целей он отложил до окончания «молниеносной» войны против Советского Союза.

В мае 1941 г. немецкое командование «приняло решение перебазировать свою авиацию со Средиземноморского театра военных действий»¹⁰⁴. Решение касалось 10-го авиационного корпуса и было связано с подготовкой Германии к нападению на Советский Союз. В том же месяце «10-й авиационный корпус начал перебазироваться из Сицилии на Балканы, а оттуда на восток, чтобы принять участие в очередной крупной авантюре Гитлера»¹⁰⁵.

Для оказания военной помощи немецким войскам, находившимся в Ливии, было привлечено правительство Виши.

24 мая 1941 г. Варлимонт и Хюнтцигер подписали соглашение, в котором говорилось, что правительство Виши обязано «наряду с уже предназначенными для африканского корпуса в Ливии 1740 автомашинами предоставить еще 400 автомашин из Франции, перевезти на французских судах в Северную Африку и отправить их на ливийскую границу... разрешить использовать для снабжения германских войск военный порт Бизерту с ограниченным сопровождающим персоналом, одетым в штатское платье... предоставить французский тоннаж для обеспечения германского снабжения в Бизерту и конвоировать эти суда.

Разрешить использовать германским военным транспортам дороги из Бизерты в Габес.

Предоставить в распоряжение германского африканского корпуса в Ливии тяжелые орудия и боеприпасы к ним из наличия застрявших в Северной Африке»¹⁰⁶.

В ходе этих же переговоров по инициативе Виши обсуждался вопрос о вступлении Франции в войну против Англии. Однако гитлеровцы в тот период не были заинтересованы в этом. Представитель министерства иностранных дел Германии при командующем германскими оккупационными силами во Франции Абец дал понять правительству Виши, что «сроки непосредственных военных действий Франции против Англии или Америки в настоящий момент не следует форсировать»¹⁰⁷ Первоочередной целью Гитлера весной 1941 г. являлось нападение на СССР. Поэтому нападение на другие объекты временно откладывалось.

21 июня 1941 г. Гитлер писал Муссолини: «О наступлении на Египет до осени вообще не может быть речи»¹⁰⁸. Перед итало-немецким командованием в Северной Африке стояла задача захватить западную часть Киренаики и тем самым подготовить условия для наступления большого масштаба осенью 1941 г.

Гитлер и генеральный штаб сухопутных войск исходили из того, что германские сухопутные войска и военно-воздушные силы «должны уже в августе начать свое возвращение с Востока»¹⁰⁹. На осень 1941 г., после похода «Барбаросса», Гитлер планировал очищение Средиземного моря путем захвата Гибралтара, островов Мальта, Кипр и Суэцкого канала. В директиве от 3 апреля 1941 г., адресованной командованию немецкого африканского корпуса, шла речь о «широком наступлении в Северной Африке восемью немецкими дивизиями осенью 1941 г.» ¹¹⁰. Эти дивизии должны были быть подвижными и с тропическим оснащением.

19 июня 1941 г. германское верховное главнокомандование издает директиву № 32 под названием «Подготовка к периоду после осуществления плана «Барбаросса». В ней содержались следующие стратегические задачи на конец осени 1941 г. и зиму 1941/42 г.: «В Северной Африке задача состоит в том, чтобы захватить Тобрук и тем самым обеспечить возможность продолжения наступления германо-итальянских войск на Суэцкий канал. Это наступление надлежит подготовить примерно к ноябрю... в его распоряжение (то есть немецкого африканского корпуса. — В. С.) поступят достаточные резервы...»¹¹¹. И далее: «Подготовка операции «Феликс» (план захвата Гибралтара.— В. С.), которая была уже в свое время запланирована, должна быть возобновлена в полном масштабе, когда боевые действия на Востоке будут близки к завершению» ¹¹².

В памятной записке ОКВ от 28 августа 1941 г. с особой силой подчеркивалось, что «только после исключения России как фактора силы следует в больших масштабах развернуть сражение в Атлантике и в бассейне Средиземного моря против Англии» ¹¹³.

Следовательно, германское верховное командование предприняло военные действия в Северной Африке в марте — апреле 1941 г. с ограниченной целью. Эти действия должны были лишь поддержать слабого союзника на Средиземном море и подготовить условия для широкого наступления на Египет осенью 1941 г.

Неожиданный успех — быстрое продвижение итало-немецких войск к египетской границе — вышел за рамки первоначального плана.

Примечания:

¹ См. У. Кавальеро. Записки о войне. стр. 45.

² См. Е. Rintelen. Mussolini als Bundesgenosse, S. 116.

³ См. У. Кавальеро. Записки о войне. стр. 47-48.

⁴ См. Е. Rintelen. -Mussolini als Bundesgenosse, S. 124.

⁵ См. У. Кавальеро. Записки о войне. стр. 54.

⁶ Там же, стр. 59.

⁷ Там же, стр. 60.

⁸ A. Buchner. Der deutsche Griechenland-Feldzug. Heidelberg, 1957, S. 11—12.

⁹ И. Марянович. Освободительная война и народная революция в Югославии. Перев. с серб. М., Изд-во иностр. лит., 1956, стр. 17.

¹⁰ И. Марянович. Освободительная война и народная революция в Югославии. стр. 18.

¹¹ F. Мilsсhе. Unconditional Surrender, p. 241.

¹² В. Liddel Hart. Defence of the West, p. 16.

¹³ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 176.

¹⁴ B. Liddel Hart. Defence of the West, p. 16.

¹⁵ См. Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 423.

¹⁶ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 199

¹⁷ Там же, стр. 196.

¹⁸ W. Churchill. The Second World War. Vol. II, p. 472.

¹⁹ B. Liddel Hart. Defence of the West, p. 18.

²⁰ W. Churchill. The Second World War. Vol. II, p. 484.

²¹ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 178

²² M. SсhuIman. Defeat in the West, p. 61.

²³ Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии 1933— 1945 гг., т. I, стр. 162.

²⁴ A. Buchner. Der deutsche Griechenland-Feldzug, S. 12.

²⁵ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 195—196.

²⁶ См. там же, стр. 195.

²⁷ См. там же, стр. 196.

²⁸ В составе военно-морского флота Югославии имелись 1 легкий крейсер, 4 эсминца, 6 миноносцев, 3 подводные лодки и 8 торпедных катеров

²⁹ См. Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 124.

³⁰ Архив МО СССР, ф. 6598, од. 725169, д. 370, л. 8а.

³¹ Архив МО СССР, ф. 6598, о.п. 725169, д. 370, л. 9.

³² Там же.

³³ A. Buchner. Der deutsche Griechenland-Feldzug, S. 129.

³⁴ Там же, стр. 149.

³⁵ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, стр. 422—423.

³⁶ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 148.

³⁷ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 197.

³⁸ Архив МО СССР, ф. 6598, о.п. 725169, д. 370, лл. 10—11.

³⁹ Taм же, Л. 11.

⁴⁰ В конце марта 1941 г. 9-я и 11-я итальянские армии в албании были доведены до 20 пехотных, 4 альпийских и 2 танковых дивизий, 6 отдельных механизированных полков и 13 отдельных батальонов

⁴¹ К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 148.

⁴² Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 —июнь 1941, стр, 422.

⁴³ Д. Ричардс, X, Сондерс. Военно-воздушные силы Велико

⁴⁴ См. A. Buchner. Der deutsche Griechenland-Feldzug, S. 148

⁴⁵ Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 144.

⁴⁶ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 196.

⁴⁷ Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 144.

⁴⁸ См. A. Buchner. Der deutsche Griechenland-Feldzug, S. 180.

⁴⁹ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 208—209.

⁵⁰ См. А. Гове. Внимание, парашютисты!, стр. 143—144.

⁵¹ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 212.

⁵² В. Llddel Hart. Defence of the West, p. 17.

⁵³ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 212.

⁵⁴ М. Sсhulman. Defeat in the West, p. 59.

⁵⁵ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 212.

⁵⁶ Крит находится всего в 400 км от Ливии и Западного Египта.

⁵⁷ В. Liddel Hart. The Other Side of the Hill, p. 169

⁵⁸ A. Seversky. Air Power: Key to Survival, 1950. p. 291.

⁵⁹ R. Iars. Les campagnes d’Afrique. Libye-Egypte-Tunisie 1940— 1943. Paris, 1957, p. 107.

⁶⁰ Там же.

⁶¹ См. Мировая война 1939—1945 гг. Собрание статей, стр. 482.

⁶² Архив МО СССР, ф. 6598, о.п. 725169, д. 79, л. 74.

⁶³ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 192.

⁶² Архив МО СССР, ф. 6598, о.п. 725169, д. 79, л. 85-86.

⁶³ Там же, л. 88.

⁶⁴ Там же.

⁶⁵ Там же, л. 46.

⁶⁶ Там же, л. 49.

⁶⁷ Там же, л. 96.

⁶⁸ Там же, л. 91.

⁶⁹ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 194.

⁷⁰ См. Мировая война 1939—1945 гг. Собрание статей, стр. 485.

⁷¹ Архив МО СССР, ф. 6598, о.п. 725169, д. 79, л. 101.

⁷² Архив МО СССР, ф. 6598, о.п. 725169, д. 79, л. 89.

⁷³ Там же.

⁷⁴ Там же.

⁷⁵ Там же, л. 91.

⁷⁶ Там же, л. 51.

⁷⁷ Там же.

⁷⁸ Архив МО СССР, ф. 6598, о.п. 725169, д. 79, л. 51.

⁷⁹ Там же, л. 53.

⁸⁰ Там же, л. 49.

⁸¹ Там же, л. 50.

⁸² Там же, л. 48.

⁸³ Ф. Гальдер. Военный дневник, т. 2, стр. 220.

⁸⁴ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725169, д. 79, л. 45.

⁸⁵ Там же, л. 79.

⁸⁶ Там же, л. 74.

⁸⁷ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725169, д. 79, л. 83.

⁸⁸ Там же, л. 73.

⁸⁹ Там же, л. 49.

⁹⁰ Там же.

⁹¹ Там же, л. 80.

⁹² Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725169, д. 79, л. 88.

⁹³ См. Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 192.

⁹⁴ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 79, л. 61.

⁹⁵ W. Сhиrсhill. The Second World War. Vol.Ill, p. 179.

⁹⁶ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 194.

⁹⁷ Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725110, д. 79, л. 45.

⁹⁸ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 191.

⁹⁹ Там же, стр. 194.

¹⁰⁰ Там же.

¹⁰¹ Там же, стр. 194—195.

¹⁰² К. Кlее. Das Unternehmen „Seelowe", S. 193.

¹⁰³ Там же.

¹⁰⁴ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 202.

¹⁰⁵ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 202.

¹⁰⁶ Документы. «Международная жизнь», 1959, № 8, стр. 150.

¹⁰⁷ Там же.

¹⁰⁸ «Совершенно секретно! Только для командования!» Документы и материалы, стр. 188.

¹⁰⁹ A. Hillgruber. Hitlers Strategie. S. 377—378.

¹¹⁰ Там же, S. 382.

¹¹¹ «Совершенно секретно! Только для командования!» Документы и материалы, стр. 200.

¹¹² Там же, стр. 202.

¹¹³ ,,Militarwessen“, Marz, 1963, S. 421.

 

3. СОЗДАНИЕ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ

Политические руководители фашистской Германии в своих последних приготовлениях к внезапному и вероломному нападению на Советский Союз не отказывались от надежды договориться с правящими кругами Англии. Миссия Гесса в Англию в мае 1941 г. явилась крупнейшей попыткой в этом направлении.

В ночь на 11 мая заместитель Гитлера по фашистской партии Рудольф Гесс на истребителе Ме-110 совершил перелет в Англию и приземлился в районе города Глазго.

К полету Гесс готовился с осени 1940 г.¹ Его план состоял в том, чтобы связаться с герцогом Гамильтоном, который был близок к Черчиллю и королю Георгу VI. Гамильтон являлся сторонником соглашения с Германией, и Гесс рассчитывал, пользуясь посредничеством столь влиятельного лица, «испробовать все пути для мирных переговоров» ².

Посредничество Гамильтона и его единомышленников использовать не удалось, так как Гесс ошибся в расчетах и приземлился на парашюте в другом месте. Задержание Гесса получило огласку и сделало достижение намеченных целей невозможным. Переговоры пришлось вести, сидя в заточении, с правительственными чиновниками.

12 мая состоялась первая беседа Гесса с представителем английского правительства Киркпатриком³. Гесс заявил, что «его задачей является убедить английское правительство в... необходимости путем переговоров заключить мир» ⁴.

От чьего имени Гесс говорил это? Бывший видный английский министр лорд Бивербрук был того мнения, что Гесс отправился в Англию с ведома Гитлера⁵.

Миссия Гесса была следствием настойчивых поисков гитлеровской верхушки путей для сговора с профашистскими кругами Англии в тот момент, когда гитлеровцы заканчивали последние приготовления к внезапному и вероломному нападению на Советский Союз.

Для гитлеровцев важно было иметь до конца обеспеченный европейский тыл. Поэтому миссия Гесса имела целью убедить правящие круги Англии на основе общности классовых интересов заключить соглашение с Германией и получить тем самым возможность беспрепятственно воевать против СССР. Английский обвинитель на Нюрнбергском процессе Гриффитс-Джонс заявил, что, по его твердому убеждению, единственная причина прибытия Гесса в Англию заключалась в том, чтобы обеспечить Германии беспрепятственное ведение войны против России.

Во время беседы 15 мая Киркпатрик спросил Гесса о подготовке Германии к нападению на Советский Союз, но Гесс сделал вид, что такое нападение «совершенно исключено»⁶. Для успеха своей миссии Гессу было важно создать впечатление, что очередной удар Гитлера может последовать по Англии. Он рассчитывал, что прямая угроза безопасности Англии скорее побудит английское правительство к началу переговоров, в ходе которых свою роль сыграет и антисоветская карта. Гесс в ярких красках нарисовал следующую картину: Германия сконцентрирует огромные воздушные и подводные флоты, подвергнет Англию непрерывной бомбардировке и превратит весь английский остров в груду развалин. Но если Англия согласится заключить соглашение с Германией, продолжал Гесс, то «немецкая армия и английский флот будут править миром» ⁷.

9 июня переговоры с Гессом продолжил член военного кабинета лорд канцлер Джон Саймон в присутствии Киркпатрика. Гесс передал Саймону документ под названием «Основа для соглашения». Условия Гесс предложил следующие:

1) Германия господствует на Европейском континенте;

2) Англия господствует в своих заморских владениях;

3) Германии возвращаются все ее бывшие колонии;

4) Англия получает от Германии «гарантии» для предотвращения в будущем войн между Англией и Германией.

Условия Гесса означали не что иное, как частичную капитуляцию, а в перспективе и полную капитуляцию правящих кругов Англии перед Гитлером. Такая перспектива их не устраивала, и переговоры с Гессом не привели к тем результатам, на которые рассчитывал Гесс. Почему правящие круги Англии не соглашались с германскими условиями ни в июле 1940 г., ни в мае 1941 г., правящая гитлеровская верхушка хорошо понимала. Гитлер на совещании с руководителями вооруженных сил 13 июля 1940 г. говорил о том, что Англия неуступчива потому, что возлагает надежды на Россию.

22 июня 1941 г. фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Гитлер рассчитывал разгромить Советский Союз «путем быстротечной военной операции», надеялся на легкую и быструю победу в результате одной стратегической операции гигантского масштаба, а затем довести до победного конца войну против английской группировки держав⁸.

Наряду с фашистской Италией в гитлеровскую колесницу впряглось и правительство Виши. В начале августа 1941 г. вишийский посол в Париже де Бринон поставил в известность командование немецко-фашистских войск во Франции о том, что Петэн любой ценой желает сотрудничества с Германией и в борьбе против России он желает принять максимальное моральное и материальное участие. Но Петэну удалось сформировать и отправить на советско-германский фронт всего лишь один легион добровольцев из французских фашистов.

Реакционные круги в США и Англии торжествовали. Им казалось, что настало время пожинать плоды политики натравливания фашистских агрессоров на Советский Союз. Представители реакционных сил в США и Англии открыто высказывали свое удовлетворение в связи с нападением Германии на Советский Союз. Так, например, бывший английский министр авиационной промышленности Мур-Брабазон, рассуждая о положении на советско-германском фронте летом 1941 г., высказал следующее пожелание: «Лучшим исходом борьбы на Восточном фронте было бы взаимное истощение Германии и СССР, вследствие чего Англия смогла бы занять господствующее положение в Европе».

Нашлись и среди американских деятелей такие, которые не захотели отстать от Мур-Брабазона. В июне 1941 г. «Нью-Йорк тайме» опубликовала такое заявление: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии. И таким образом, пусть они убивают как можно больше». Это заявление было сделано не кем иным, как сенатором Трумэном, ставшим впоследствии президентом США.

Высшие военные руководители США и Англии считали неизбежным поражение России. Они надеялись лишь на кратковременный выигрыш во времени. Военный министр США Г. Стимсон полагал, что «Германия будет основательно занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца задачей разгрома России» ⁹. В течение этого времени, говорилось в письме Стимсона от 23 июня, немцы не смогут вторгнуться в Англию, не смогут высадиться в Исландии и помешать американским войскам высадиться там. Военно-морской министр США выразил уверенность, что Гитлеру потребуется от шести недель до двух месяцев для того, чтобы покончить с Россией. Американские военные эксперты предсказывали поражение СССР к 1 августа 1941 г. В числе этих экспертов был Маршалл, занимавший в то время пост начальника генерального штаба армии США.

Английские эксперты в своих прогнозах недалеко ушли от Стимсона. Они считали, что на захват Москвы потребуется самое меньшее три, а самое большее шесть недель. Например, председатель совета английских начальников штаба Исмэй, которого называли оптимистом в отношении России, говорил, что предельный срок сопротивления России — шесть недель.

По-другому отнеслись к внезапному и вероломному нападению фашистской Германии на Советский Союз простые люди Европы, Америки и Азии. Они были целиком на стороне Советского Союза, так как война с фашистскими агрессорами являлась общим делом всех свободолюбивых народов.

Великая Отечественная война Советского Союза против фашистских агрессоров завершила процесс изменения характера второй мировой войны, усилив ее антифашистский, освободительный характер. Дело в том, что вторая мировая война представляла собой более сложное явление, чем первая мировая война 1914—1918 гг. Сложность заключалась в том, что во второй мировой войне с самого начала тесно переплелись империалистические противоречия между двумя капиталистическими группировками, их классовая ненависть к Советскому Союзу и активная борьба широких народных масс против фашизма. Противоречия между империалистами играли решающую роль в определении характера второй мировой войны на первом этапе войны в Западной Европе (с 1 сентября 1939 г. по 10 мая 1940 г.). Англо-франко-германская война на этом этапе носила империалистический характер с обеих сторон. На этом этапе империалисты западных держав продолжали попытки разрешить свои империалистические противоречия с Германией за счет СССР, путем канализации фашистской агрессии в восточном направлении.

Широкое вторжение немецко-фашистских войск во Францию, Бельгию, Голландию и Люксембург 10 мая 1940 г., порабощение народов этих стран и реальная угроза порабощения всех других свободолюбивых народов Европы и Азии ускорили процесс изменения характера второй мировой войны. Борьба народных масс против фашизма стала борьбой за свое существование, за свою свободу и национальную независимость. Нарастание этой борьбы привело к тому, что вторая мировая война постепенно приняла характер антифашистской, освободительной войны со стороны государств антигитлеровской коалиции.

Агрессивные государства  — Германия, Япония, Италия,— распространяя фашистский террористический режим во всем мире, представляли угрозу не только для свободолюбивых народов. Осуществление политики установления мирового господства этих государств угрожало коренным интересам правящих кругов США и Англии.

Оккупация немецко-фашистскими войсками стран Западной Европы привела к резкому обострению противоречий между США и Германией. Европейский рынок был потерян для американских монополий. Возникла реальная опасность вторжения фашистских агрессоров на Американский континент. Бывший государственный секретарь США Стеттиниус пишет, что «мысль о надвигающейся опасности не оставляла президента Рузвельта»¹⁰.

Опасность была вполне реальной. 22 мая 1941 г. Гитлер в разговоре с Редером вновь поднял вопрос об овладении Азорскими островами. Он дал понять, что стремится захватить Азорские острова «прежде всего для того, чтобы с них иметь возможность использовать дальние бомбардировщики против США»¹¹. 25 июля 1941 г. Гитлер напомнил Редеру, что он после окончания похода на Восток «намерен предпринять решительное наступление также и против США» ¹².

Удержав за собой стратегический плацдарм в Северной Африке, гитлеровцы могли создать плацдарм в Латинской Америке и захватить весь Американский континент. Этой мыслью было проникнуто заявление президента Рузвельта, в котором он предупреждал американский народ, что «победа нацистов будет гибелью для США и что США должны встретить эту угрозу»¹³.

В связи с тем что в перспективе предстояла неизбежная война с Германией, перед правящими кругами США уже тогда возникла проблема союзов и союзников.

Во всех войнах США побеждали лишь вследствие слабости противника или благодаря помощи своих союзников. В первую мировую войну союзники США три года уравновешивали силы Германии. В 1940 г., потеряв Францию, и США и Англия лишились союзника, который мог быть использован в качестве уравновешивающей силы против германской агрессии. Поэтому 23 июня 1941 г. военный министр США Г. Стимсон в письме к Рузвельту нападение Германии на Советский Союз назвал «почти ниспосланным провидением»¹⁴.

Аналогичная проблема возникла и перед Англией. Без союзников она была не в состоянии выиграть войну с фашистской коалицией. Союз с Россией Макмиллан называет «настоящим божьим даром» ¹⁵.

Нападение Германии на Советский Союз «дало Британии не только союзника, но и передышку» ¹⁶. Англия «выжила благодаря тому, что Гитлер... напал на Россию»¹⁷.

Выполнение плана «Морской лев» зависело от исхода борьбы на советско-германском фронте. Локкарт признавал, что «наша (т. е. английская. — В. С.) фортуна была неразрывно связана с судьбой России» ¹⁸.

Общая опасность привела к тому, что Соединенные Штаты и Англия были вынуждены вступить в одну коалицию с Советским Союзом. Черчилль еще в июле 1934 г. говорил советскому послу в Англии Майскому, что «ради целостности Британской империи я (т. е. Черчилль.— В. С.) готов сотрудничать с Советами» ¹⁹.

Правительства Англии и США ходом событий были поставлены перед необходимостью создания англо-советско-американской коалиции, что отвечало интересам всех свободолюбивых народов. Правительства США и Англии заявили о своей готовности пойти на сотрудничество с СССР. Вечером 22 июня 1941 г. Черчилль, выступая по радио, говорил о том, что «мы (т. е. англичане.— В. С.) окажем всю возможную помощь России и русскому пароду... Гитлер желает уничтожить Россию и надеется, что, если это ему удастся, он сможет перебросить основные силы своей армии и авиации с Востока на Запад и обрушиться на наш остров... Его вторжение в Россию — не более чем прелюдия к вторжению на Британские острова»²⁰. Правда, Черчилль рассматривал союз с Россией как «печальную необходимость». Лейтмотивом всей политической деятельности Черчилля являлась открытая и активная вражда к стране социализма. Но когда стала возрастать опасность со стороны германского фашизма, Черчилль «вынужден был перейти к маневрированию в отношении СССР»²¹. Он еще 19 мая 1939 г., убедившись в неограниченных аппетитах фашизма, доказывал парламенту, что «без эффективного восточного фронта нельзя обеспечить прочной защиты наших (т. е. британских.— В. С.) интересов на Западе...»²².

25 июня 1941 г. Рузвельт, являвшийся дальновидным представителем либеральной буржуазии, заявил, что Соединенные Штаты окажут всевозможную помощь России. «Он понимал, что борьба СССР против гитлеровской Германии жизненно важна для национальной безопасности США»²³.

Правящим кругам США и Англии пришлось в собственных интересах искать сотрудничество с СССР для совместной борьбы против фашистских претендентов на мировое господство.

Процесс оформления антигитлеровской коалиции продолжался почти год. 12 июля 1941 г. состоялось соглашение между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии. 2 августа 1941 г. правительство США признало, что вооруженное сопротивление Советского Союза фашистской агрессии «соответствует интересам государственной обороны Соединенных Штатов»²⁴.

6 сентября 1941 г. правительство Англии заявило о своей готовности оказать экономическую помощь Советскому Союзу на условиях американского ленд-лиза²⁵. Правящие круги хорошо понимали, что они не выиграли бы «ровно ничего, если бы Гитлер вынудил Россию к капитуляции молниеносной войной» ²⁶.

7 ноября 1941 г. правительство США распространило закон о ленд-лизе на Советский Союз, так как считало, что эта мера является жизненно важной для обороны Соединенных Штатов.

Правящие круги США рассматривали оказание экономической помощи СССР как мероприятие, направленное на то, чтобы «помешать нацистской Германии захватить Россию и использовать ее хлеб, нефть и другие ресурсы, необходимые для осуществления дальнейшей агрессии»²⁷.

В американской буржуазной историографии второй мировой войны широко распространяется утверждение о решающем значении ленд-лиза для Советского Союза. Мэтью Галлахер, например, в книге «Советская историография второй мировой войны» уверяет, что «отклик западных держав на положение, создавшееся в России в 1941 г., был быстрым и благородным, а материальный и военный вклад Запада в дело завоевания победы был очень велик»²⁸. Но факты свидетельствуют о другом. Союзники не торопились с оказанием необходимой экономической помощи, не говоря уже о военной. США с ноября и до конца 1941 г. предоставили Советскому Союзу материалов по ленд-лизу на сумму 545 тыс. долларов (0,1% от общей суммы 741 млн. долларов, предоставленной другим государствам на основе закона о ленд-лизе).

Львиную долю ленд-лиза получала Англия, и размеры ленд-лиза все время возрастали. В заявлении Рузвельта от 26 июня 1941 г. содержалось указание на то, что Англия по-прежнему будет иметь приоритет в отношении ленд-лиза. США после вторжения немецко-фашистских войск в Советский Союз стали оказывать экономическую помощь Англии в более широких размерах, «с большей уверенностью, что в конечном счете она себя окупит» ²⁹. Военная гроза, коснувшись крылом Англии, прошла на Восток, и США поняли, что Англия выживет.

В самые трудные месяцы войны планируемые и фактические поставки Советскому Союзу по ленд-лизу вооружения в 1941 г. составили³⁰ (см. табл. 2).

Таблица 2

Вид вооружения	Обязательство по первому протоколу о поставках	Фактическое выполнение
Самолеты ............	1 200	750
Из них:
бомбардировщики	300	5
танки	1500	501
зенитные пушки.........	Около 50	8

Глава американской военной миссии в Москве генерал Дин признавал, что в 1941 г. и первые месяцы 1942 г. поставки были «разочаровывающе малы»³¹. Рузвельт дал указание дефицит покрыть к 1 апреля 1942 г., «однако практически это не выполнялось» ³².

Красная Армия была вынуждена полагаться на отечественные ресурсы.

В конце 1941 г. промышленное производство вступило в полосу постепенного подъема. Уже в первой половине 1942 г. эвакуированные предприятия военной промышленности в основном были восстановлены и полностью перестроили свою работу в соответствии с планами военного времени. Урал, Сибирь, Поволжье, Средняя Азия, Казахстан превратились в мощный арсенал Советских Вооруженных Сил.

Основные поставки по ленд-лизу поступили после самого тяжелого для нас периода войны. Американский историк Гартгофф признает, что «большая часть западной техники действительно поступила в Советский Союз после решающего поворота в войне, которым были сражения под Сталинградом и Курском, в конце 1942 г. и середине 1943 г.» ³³.

Военные материалы, полученные Советским Союзом по ленд-лизу, составили около 4% к отечественному производству в годы войны. Они внесли «лишь самый незначительный вклад в оборону Советов или в дело окончательной победы на Восточном фронте»³⁴. За годы войны советская промышленность выпустила 489,9 тыс. орудий и 102,5 тыс. танков и САУ, а иностранные поставки составили 7,5 тыс. орудий и 9,1 тыс. танков (1,5 и 8,9 процента)³⁵. Следует иметь в виду, что исчисление американцы ведут по предметам, предназначавшимся для отправки в Советский Союз. Многие из этих предметов так и не дошли до советских портов, будучи перехваченными и уничтоженными на путях перехода в море. Советский народ отмечал и отмечает, что американская помощь, которая оказывалась в порядке ленд-лиза, сыграла свою роль, и неоднократно выражал благодарность американскому народу за это сотрудничество в борьбе против общего врага. В то же время нельзя не отметить, что вклад советского народа в дело победы над общим врагом являлся самым большим и решающим в разгроме немецко-фашистских захватчиков.

Руководящие политические деятели США понимали, что ленд-лиз не сыграл и не мог сыграть решающей роли в разгроме фашистской Германии. Г. Гопкинс, например, свое мнение о роли ленд-лиза в войне выразил следующим образом: «Я не думаю, чтобы нам (США.— В. С.) когда-нибудь удалось разгромить Гитлера с помощью программы ленд-лиза. К сожалению, я думаю, потребуется нечто значительно большее»³⁶. Гопкинс имел в виду разгром гитлеровских армий на Европейском континенте. Правящие круги США отдавали отчет в том, что в противоположном случае война будет перенесена на Американский континент. Поэтому они, как и правящие круги Англии, были вынуждены пойти на создание совместно с Советским Союзом антигитлеровской коалиции.

7 декабря 1941 г. милитаристская Япония совершила внезапное нападение на военно-морскую базу США Пирл-Харбор (Гавайские острова) и потопила основные силы американского тихоокеанского флота, а 11 декабря 1941 г. Германия и Италия объявили войну США.

Убедившись в том, что Красная Армия представляет собой реальную силу, способную разгромить фашистскую Германию, правящие круги США и Англии предприняли шаги к заключению договорных отношений с Советским Союзом.

26 мая 1942 г. в Лондоне состоялось подписание англо-советского договора о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. Черчилль был вынужден признать, что заключение договора с СССР отвечало .желанию английского народа и ни одно правительство не удержалось бы у власти, заключив нечто подобное с фашистской Германией.

Процесс образования антигитлеровской коалиции завершился 11 июня 1942 г. заключением советско-американского соглашения «О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии». Реалистическая политика Рузвельта, несмотря на давление реакционных сил, взяла верх. Он «внес крупный вклад в военное сотрудничество трех великих держав в годы второй мировой войны...»³⁷. Конечно, Рузвельт защищал при этом интересы американского империализма, и для него были характерны завуалированные методы достижения целей.

Оформление   англо-советско-американской антигитлеровской коалиции и установившийся контакт и сотрудничество между СССР, США и Англией по важнейшим политическим и военным вопросам имели величайшее значение в деле международной изоляции агрессивного фашистского блока и организации победы над ним.

В создании антигитлеровской коалиции были кровно заинтересованы свободолюбивые народы всего мира. Их борьба против фашизма стала борьбой за существование, свободу и национальную независимость.

В буржуазной историографии второй мировой войны искажается истинная роль участников антигитлеровской коалиции. Американский историк Дж. Снелл, например, уверяет, что «после 1941 г. США стали ведущей силой во всемирном антигитлеровском фронте»³⁸. Английский историк Барклай сетует на то, что в трудное время, «до 1942 г., когда еще не сложилась коалиция, английские генералы одни вынесли на своих плечах всю тяжесть военных невзгод. Эти генералы забыты, хотя обеспечили победу во второй мировой войне» ⁸⁰.

Ведущая роль определялась реальным военным вкладом в дело достижения победы над антигитлеровской коалицией. До конца войны Красная Армия сражалась с главными силами гитлеровской военной машины. Советский Союз являлся единственно реальной силой, которая остановила фашистских агрессоров и добилась коренного перелома в ходе второй мировой войны в пользу антигитлеровской коалиции.

Решающие победы Советской Армии цементировали единство антигитлеровской коалиции. Вот почему Советский Союз был ведущей и направляющей силой антигитлеровской коалиции.

Таким образом, в ходе борьбы Советского Союза против гитлеровской тирании, фашистской агрессии, борьбы за свободу и национальную независимость больших и малых стран сложилась мощная антигитлеровская коалиция во главе с Советским Союзом, вынесшим на своих плечах основную тяжесть войны.

Эта коалиция представляла собой, с одной стороны, союз народов против угрозы фашистского порабощения, с другой — союз государств с различным общественным и государственным устройством для решения общих задач.

Дальновидная политика Коммунистической партии и Советского правительства, с одной стороны, и неразрешимые империалистические противоречия — с другой, поставили правящие круги США и Англии перед необходимостью создания антигитлеровской коалиции.

Советская внешняя политика сумела предотвратить создание единого фронта империалистов против СССР. В. И. Ленин учил, что «надо уметь использовать противоречия и противоположности между империалистами»⁸¹.

Защищая коренные интересы правящих кругов, а также испытывая давление своих народов, правительства США и Англии были вынуждены заключить соглашение с Советским Союзом о совместной борьбе против гитлеровской Германии.

Примечания:

¹ См. А. Нillgrubеr. Hitlers Strategie, S. 155.

² Там же, стр. 155.

³ Айвон Киркпатрик до войны был сотрудником английского посольства в Берлине, а с 1953 по 1956 г. — постоянным заместителем министра иностранных дел Англии.

⁴ «Международная жизнь», 1960. № 9, стр. 115.

⁵ P. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 1, стр. 610.

⁶ «Международная жизнь», 1960. № 9, стр. 116.

⁷ Там же, стр. 115.

⁸ Entscheidungsschlachlen des tweiten Weltkrieges. S. 83.

⁹ P. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 1, стр. 495.

¹⁰ Е. Stettinius. Rooseveit and the Russians. New York, 1949, p. 7.

¹¹ A. Hillgruber. Hitlers Strategie, S. 380.

¹² Там же

¹³ T. Fehrenbacli. F. D. R’S Undeclared War 1939 to 1941, p. 231.

¹⁴S. Conn and B. Fairchild. The Framework of Hemisphere Defence. p. 127

¹⁵ H. Macmillan. The Blast of War 1939—1945, p. 143.

¹⁶ P. Young. World War 1939—1945, p. 149.

¹⁷ The New Cambridge Modern History, 1968. p. 740.

¹⁸ R. Lockart. Comes the Reckoning, 1947. p. 174.

¹⁹ И. М. Майский. Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла. стр. 50.

²⁰ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 83.

²¹ Дипломатический словарь. Т. III. 1964. с. 465

²² J. Snell. Illusion and Necessity, p. 24.

²³ Дипломатический словарь. Т. III. 1964. с. 69

²⁴ Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Документы и материалы Т. I. 1946. с. 141

²⁵ 11 марта 1941 года конгресс США принял закон, по которому правительство получило право передавать другим государствам в аренду или взаймы различные товары или материалы, в том числе и военного характера. Это закон стал называться ленд-лизом (аренда-заем)

²⁶ R. Seth. Operation Barbarossa, p. 32.

²⁷ Wartime Correspondence between President Roosevelt and Pius XII. New York, 1947, p. 57-

²⁸ M. Gallagher. The Soviet History of World War II, p. 21.

²⁹ W. Willis. Arms and Men. A Study of American Military History. New York, 1956, p. 281.

³⁰ См. История Великой Отечественной войны Советского Союза 19-41—1945 гг. Т. 2. М., Воениздат, 1961, стр. 365.

³¹ J. Dean. The Strange Alliance. 1947. s. 89

³² М.Мэглофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941-1942 гг. 1955 с. 239

³³ R. Garthoff. Soviet Military Policy. A Historical Analysis. New York, 1966. s. 102

³⁴ W. Langer and S. Gleason. The Undeclared War 1940-1944. 1953, p. 560.

³⁵ Г.С. Кравченко. Военная экономика СССР 1941-1945. 1963. с. 389

³⁶ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 1. стр. 633.

³⁷ Дипломатический словарь, т. III, стр. 69.

⁷⁹ J. Snell. Illusion and Necessity, p. 103.

⁸⁰ Barclay. On Their Shoulders. 1964. p. 11

⁸¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 56.

 

4. ВЛИЯНИЕ СРЫВА «МОЛНИЕНОСНОЙ» ВОЙНЫ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА НА СТРАТЕГИЧЕСКУЮ ОБСТАНОВКУ В ЛИВИИ И НА СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ

Победа советских войск под Москвой явилась решающим событием первого года Великой Отечественной войны Советского Союза, поворотным пунктом в войне и в то же время первым крупным поражением фашистской Германии во второй мировой войне. Советская Армия развеяла миф о непобедимости немецко-фашистских войск. Окончательно провалился план «молниеносной» войны против Советского Союза.

Окончательный срыв гитлеровского плана блицкриг подготавливался в течение всего времени оборонительных боев Красной Армии, которые предшествовали контрнаступлению.

Поражение немецко-фашистских войск под Москвой показало, что Советский Союз является той силой, которая способна одержать полную победу над фашистской Германией и ее сателлитами и освободить народы Европы от фашистского рабства.

В сердцах советских людей и всех порабощенных немецкими фашистами народов Европы окрепла уверенность, что так и будет. Многие буржуазные деятели в то время безоговорочно признавали освободительную миссию Советской Армии. Шарль де Голль 20 января 1942 г. в речи по лондонскому радио заявил, что победы русского народа дают Франции «возможность вновь подняться и победить»¹. Его представитель в СССР Гарро в марте 1942 г. отметил, что «вопрос об освобождении Франции решается на русских полях сражений»². Ликовали также народы, над которыми висела угроза потери национальной независимости и превращения в рабов фашистских завоевателей. Бывший директор английской комиссии по ведению политической войны Локкарт пишет, что «успешность зимней кампании русских пробудила величайший энтузиазм среди английского народа и по всей стране наблюдалось глубокое желание помочь русским армиям, которые в тот момент выдерживали на себе почти весь натиск германской военной мощи»³.

В результате окончательного срыва Вооруженными Силами Советского Союза плана «молниеносной» войны и последующих гитлеровских стратегических планов по достижению первоначальных замыслов восточного похода Соединенные Штаты и весь остальной Новый Свет вообще были «освобождены от серьезной угрозы германского вторжения по морю или по воздуху в Западной Атлантике» ⁴.

«Эксперты», пророчившие Гитлеру скорую победу, как и следовало ожидать, оказались в незавидном положении.

Неожиданно для Запада «появился новый фактор, причем еще большей важности, чем вступление в войну Соединенных Штатов — сухопутная армия способная навязать немцам свою волю боем» ⁵.

Поражение немецко-фашистских армий под Москвой помешало Гитлеру осуществить план развертывания в широких масштабах наступления в Северной Африке. Осенью 1941 г. Гитлеру было не до Северной Африки, так как «катастрофа на советско-германском фронте приобрела большие размеры» ⁶. Этот фронт поглощал все основные резервы. В течение всего 1941 года число немецких дивизий в Ливии не изменилось, так как «Гитлер и его штаб рассматривали войну в Ливни как побочную и незначительную и никак не оправдывавшую отвлечения сил, необходимых в России» ⁷.

На Ближнем Востоке неделя за неделей проходили в мирной обстановке. Английское командование в Египте в течение семи месяцев — с 15 апреля до 18 ноября 1941 г. — могло заниматься накапливанием войск и техники и готовиться к новым наступательным действиям в Северной Африке.

Переброска основных сил немецко-фашистской авиации из бассейна Средиземного моря на советско-германский фронт позволила английскому военно-морскому флоту получить свободу действий. В воздухе активизировалась английская авиация. 10 ноября Чиано записал в своем дневнике: «Отныне до прихода немцев английская авиация будет господствовать в нашем небе, почти как в собственном»⁸.

Морские пути подвоза держав оси на Средиземном море оказались под ударами английской авиации, так как «перемещение основного района действий немецкой авиации на восток ослабило непосредственную защиту их конвоев в пути. Начиная с середины июля эта задача вновь была передана итальянцам» ⁹. В результате «с 19 сентября мы (т. е. итальянцы,— В. С.),— записал в дневнике Чиано,— перестали пытаться направлять караваны судов в Ливию»¹⁰. Это решение было вызвано большими потерями в транспортах.

12 сентября 1941 г. «Роммель обратил внимание ОКВ на тот факт, что за последний месяц из состава конвоев было потоплено восемь немецких судов, в результате чего немцы потеряли 12 тыс. тонн различных военных грузов, 352 танка и автомашины и большое количество другой техники и вооружения» ¹¹.

Записки Кавальеро пестрят фактами: 1 сентября потоплен пароход «Эгади», перевозивший 8 тыс. человек из состава дивизии «Триесте», а также пароход «Рио». 3 сентября потоплены пароходы «Гритти» и «Барбаро». 5 сентября потоплен пароход с горючим для немцев¹². 16 октября после потопления «Баинзицца» Кавальеро записал в дневнике, что теперь эсминцы будут перевозить в Африку одних немцев.

Воспользовавшись провалом гитлеровского плана «молниеносной» войны против Советского Союза, английское командование решило возобновить активные действия в Северной Африке.

В первой половине ноября 1941 г. английское командование сосредоточило для наступательных действий на приморском направлении пять пехотных дивизий, одну бронедивизию, три бронебригады и одну пехотную бригаду в составе 13-го и 30-го армейского корпусов 8-й армии¹³. Всего в распоряжении английского командования было до 120 тыс. человек.

Итало-немецкое командование имело в Северной Африке немецкий африканский корпус (две танковые и одна пехотная дивизии) и семь итальянских дивизии (в том числе одна танковая). В составе немецкого африканского корпуса насчитывалось 40 тыс. человек и столько же в составе итальянских дивизий¹⁴.

По английским данным, в распоряжении Окинлека было 924 танка¹⁵. Эти танки распределялись так: примерно 480 быстроходных танков насчитывалось в ударной группировке (7-я бронедивизия и 4-я бронебригада 30-го корпуса); значительная часть танков находилась в резерве¹⁶. Роммель мог противопоставить всего лишь 390 танков¹⁷, из них 340 немецких¹⁸.

В качественном отношении немецкие танки T-IV значительно превосходили английские танки типа «Валентайн». 75-мм пушки немецких танков стреляли на дистанцию 1500 м, в то время как дальность действительного огня английских 37-мм пушек не превышала 800 м.

Английское командование имело в своем распоряжении свыше 700 самолетов¹⁹. Немецких самолетов было примерно 200²⁰. Из этого количества к началу английского наступления у немцев «оставалось всего лишь 22 боеспособных истребителя» ²¹. 528 английских самолетов были готовы к немедленным действиям²². Кроме того, «в тылу имелись значительные резервы, составлявшие почти 50 процентов указанного количества самолетов» ²³.

Англичане превосходили также противника по бронетранспортерам на 750% и по артиллерии на 180%.

Основная цель планировавшихся английским командованием боевых действий в ноябре 1941 г. заключалась в том, чтобы разгромить главную группировку итало-немецких войск в районе Тобрука и деблокировать гарнизон Тобрука (пехотная дивизия, армейская бронебригада и польская бригада).

Отсутствие второго фронта в Европе благоприятствовало фашистской Германии. Советский Союз был вынужден вести освободительную войну один, без чьей-либо военной помощи.

Когда встал вопрос о помощи Советскому Союзу не на словах, а на деле, реакционные силы в Англии пытались представить Северную Африку как один из решающих театров войны с фашистской Германией. Ограниченные действия на североафриканском фронте, которые велись малыми силами и средствами, крайне преувеличивались в английской печати.

Предпринимая 18 ноября 1941 г. наступление в Северной Африке, английские правящие круги представили это как открытие «второго фронта» в Северной Африке. Английская пресса старалась создать иллюзию о якобы равных усилиях в войне против фашистской Германии Великобритании и Советского Союза. Окинлек в свою очередь писал Черчиллю о том, что Германия «подвергается атакам на двух фронтах — в России и Ливии»²⁴.

Однако достаточно сравнить 3 немецкие дивизии в Северной Африке и 162 гитлеровские дивизии на советско-германском фронте, чтобы понять, сколь мизерно было значение «второго фронта» в Северной Африке. Немецко-фашистское командование и не скрывало, что район Средиземного моря остается для него «второстепенным театром военных действий...»²⁵.

В трехдневном бою 30-й корпус сам «потерпел жестокое поражение» ²⁶. Британские бронесилы «оказались сильно рассредоточенными...» ²⁷. Это позволило Роммелю громить английские бронебригады поодиночке.

Успешно действовали войска 13-го корпуса, деблокировавшие 27 ноября Тобрук²⁸. Маневренные действия сторон закончились к 1 декабря тем, что англичанам «отрезать главные силы неприятеля не удалось»²⁹.

Роммель сумел «благополучно оторваться от преследования...» ³⁰ и «отвести свою значительно уменьшившуюся армию в полном порядке и почти без потерь» ³¹.

Причина поспешного отхода основной итало-немецкой группировки войск к укрепленному рубежу у Эль-Агейлы заключалась в том, что Роммель 4 декабря получил сообщение из Рима, в котором говорилось, что «он не должен рассчитывать на получение каких-либо предметов снабжения в декабре...»³².

Германское верховное командование к тому же не могло послать в Северную Африку ни одного танка, ни одного солдата из своих стратегических резервов, которые в спешном порядке перебрасывались на советско-германский фронт. В тот период «Гитлер не был серьезно заинтересован в Африке и не собирался посылать туда мощные силы. Его внимание было сосредоточено на России»³³.

В то же время английские подкрепления непрерывным потоком прибывали из района Александрии, где находились крупные неиспользованные резервы 8-й армии.

В конце декабря 1941 г. Муссолини писал Гитлеру о том, что военные действия в Киренаике закончились вничью, и выразил уверенность, что войска оси безусловно одержали бы верх, если бы удалось ввести в действие живую силу и технику, необходимые для активизации боев. Муссолини имел в виду, конечно, немецко-фашистские резервы для африканского корпуса. Но ввести в действие на североафриканском театре военных действий необходимые резервы не удалось потому, что немецко-фашистская армия в 1941 г. понесла громадные потери на советско-германском фронте.

По английским официальным данным от 7 января 1942 г., 8-я армия потеряла в Северной Африке 1200 офицеров и 16 тыс. рядовых. Кроме того, англичане потеряли три четверти всех своих бронетанковых сил.

План «нового Ватерлоо» оказался невыполненным, несмотря на чрезвычайно благоприятную обстановку: основные немецко-фашистские силы «были безвозвратно прикованы к русскому фронту»³⁴. «Главная цель операции достигнута не была...»³⁵ В ходе операции английских войск «противник» не был разгромлен...»³⁶. «Несмотря на значительные преимущества, нам,— пишет Лиддел Гарт,— не удалось уничтожить силы Роммеля»³⁷. Английской прессе пришлось бить отбой, изображать действия английских войск как оборонительный маневр.

Значительные потери не вызвали беспокойства у командования 8-й армии. Поражение немецко-фашистских войск под Москвой позволило английскому командованию сделать вывод о том, что в создавшейся обстановке маловероятно, чтобы противник мог подтянуть резервы, равные английским резервам.

В условиях огромных пространств североафриканского театра военных действий захват территории не имел решающего значения. Решающее значение могли иметь только разгром живой силы и уничтожение боевой техники противника. Но итало-немецкое командование, потеряв значительную территорию, сохранило основные силы своей группировки вполне боеспособными: вовремя отвело их за укрепленный рубеж Эль-Агейлы.

Примечания:

¹ Советско-французкие отношения во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Документы и материалы. С. 55

² Там же. С.54

³ R. Lockart. Comes the Reckoning, p. 174.

⁴S. Conn and B. Fairchild. The Framework of Hemisphere Defence. p. 129

⁵ M. Howard. The Mediterranean Strategy in the Second World War. 1968. p. 15

⁶ The Ciano Diaries, p. 415.

⁷ Дж. Фуллер. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 207

⁸ The Ciano Diaries, p. 396.

⁹ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 143.

¹⁰ The Ciano Diaries, p. 395.

¹¹ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 185.

¹² См. У. Кавальеро. Записки о войне, стр. 82.

¹³ 5 июля 1941 г. Окинлек сменил Уэйвелла на посту главнокомандующего английскими войсками на Ближнем Востоке. В сентябре 1941 года британская армия «Нил» была пополнена и переименована в 8-ю армию. Командующим армией был назначен Кэннингхем

¹⁴ См. Мировая война 1939—1945 гг. Собрание статей, стр. 485.

¹⁵ W. Сhиrсhill. The Second World War. Vol.Ill, p. 179.

¹⁶ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 143.

¹⁷ См. там же

¹⁸ S. Westphal. Heer in Fesseln. S. 157.

¹⁹ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 217

²⁰ S. Westphal. Heer in Fesseln. S. 157.

²¹ См. Мировая война 1939—1945 гг. Собрание статей, стр. 485.

²² Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 143.

²³ Там же

²⁴ W. Сhurсhill. The Second World War. Vol.Ill, p. 179.

²⁵ Итоги второй мировой войны. Сборник статей. 1957. с. 172

²⁶ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 143.

²⁷ Там же

²⁸ В состав гарнизона Торбука входила польская отдельная бригада карпатских стрелков с приданным ей чехословацким пехотным батальоном (11-й Восточный)

²⁹ The English Army. 1944. p. 30

³⁰ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 143.

³¹ Там же, ст. 192

³² Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 191.

³³ В. Llddel Hart. Defence of the West, p. 18.

³⁴ Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 217

³⁵ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 192.

³⁶  Так же, ст. 330

³⁷ Б. Лиддел Гарт. Стратегия непрямых действии, стр. 497.

 

5. РАЗРАБОТКА США И АНГЛИЕЙ ПЕРИФЕРИЙНОЙ СТРАТЕГИИ

Правящие круги США, базируясь на опыт войны 1914— 1918 гг., с самого начала второй мировой войны «стремились возможно дольше не принимать участия в европейском конфликте...»¹. Видные представители правящих кругов США не скрывали, что США вступят во вторую мировую войну на ее завершающем этапе, так же как это было в первой мировой войне 1914—1918 гг. Американский посол в Париже В. Буллит в феврале 1939 г. имел беседу с польским послом Лукашевичем. Польский посол спросил, вступят ли США в войну, в случае если она разразится в Европе.

Буллит ответил: «Сначала мы, наверное, не будем принимать в ней участие, но мы завершим ее»².

Бывший президент США Герберт Гувер в газете «Нью-Йорк тайме» от 10 февраля 1941 г. политическую цель выразил следующим образом: «Оставаться в стороне наблюдателем, вооруженным до зубов» ³.

Англия на протяжении веков «строила свои планы на теории равновесия сил»⁴. Германия, претендуя на мировое господство, «превратилась в опасность для британской политики равновесия сил в Европе» ⁵.

Поражение Франции в 1940 г. лишило Англию той силы, которая использовалась для создания равновесия сил в Европе. Однако правящие круги Англии не теряли надежды на агрессию Германии против СССР. Они, так же как и США, осуществляли политику выжидания, которая укладывалась в формулу достижения равновесия сил в Европе и позволяла избежать тех тяжелых потерь, которые имели место в сражениях первой мировой воины. В течение первой фазы войны от Англии можно было ждать лишь активного вмешательства вдела Средиземноморского бассейна, где проходят жизненно важные морские пути, которые связывают ее с Востоком. США ограничились тем, что в июне 1941 г., не опасаясь противодействия со стороны Германии, оккупировали Исландию. Северная Атлантика была объявлена зоной патрулирования военно-морского флота США.

Все мероприятия США, включая помощь Англии и обеспечение ее жизненно важных коммуникаций через Северную Атлантику, «имели основной целью обеспечить безопасность самих США»⁶.

После нападения фашистской Германии на Советский Союз проявляется двойственный характер политических целей США и Англии: первая цель — достижение победы над Германией, вторая — максимальное ослабление Советского Союза в длительной войне.

Вторая политическая цель исключала решительный характер ведения войны против Германии, заинтересованность в сокращении сроков окончания войны на советско-германском фронте. Поэтому на протяжении всей войны против Германии военно-стратегические планы США и Англии были двойственными, непоследовательными и противоречивыми.

Американские монополисты были заинтересованы продлить войну и для получения максимальных прибылей. Используя экономическую зависимость Англии от ленд-лиза, они особенно наживались на военных поставках. Так, американские фирмы-поставщики оценивали 1 тыс. патронов в 40 долларов, в то время как в самой Англии соответствующая себестоимость не превышала 18 долларов.

Заинтересованность монополий в военных поставках военно-морской министр США Нокс выразил в газете «Нью-Йорк тайме» от 26 июня 1941 г. следующими словами: «Затяжная война между Германией и Россией работает на пользу США».

Политика выжидания исхода борьбы на советско-германском фронте оказывала прямое влияние на военную стратегию, разработку стратегических планов, методы ведения войны, характер военных действий вооруженных сил.

Рузвельт в беседе с сыном в августе 1941 г. суть стратегии США во второй мировой войне определил следующим образом: «Ты представь себе, что это футбольный матч, а мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, — англичане. Нам предназначена роль... игроков, которые вступят в игру в решающий момент... Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент, наган форварды еще не слишком устанут...»⁷

Большая стратегия, или военная политика, Англии определялась принципом: «При ведении войны важно постоянно помнить о тех целях, которых вы желаете достигнуть после войны»⁸. Содержание этих целей раскрывается в письме английского посла в Мадриде С. Хора от 19 февраля 1943 г. испанскому министру иностранных дел Хордана. С. Хор выражал полную уверенность в том, что «победа, которая будет одержана в конце этой войны, будет победой союзников, а не русских, то есть такой победой, при которой Британская империя и США будут пользоваться максимальным влиянием» ⁹.

Уверенность Хора была основана на стратегии максимального взаимного обескровливания Германии и Советского Союза. К концу войны, писал Хор 25 февраля, Россия «будет в значительной мере зависеть от экономической помощи Британской империи и Соединенных Штатов Америки»¹⁰. И далее: к моменту конечной победы «на континенте, несомненно, будут находиться многочисленные английские и американские армии... Они будут состоять из свежих войск первой линии, которых не затронули годы изнурительной войны на русском фронте» ¹¹. В отношении самой Англии Хор сделал следующий прогноз: «Я с уверенностью предсказываю, что к тому времени Англия будет сильнейшей военной державой Европы...» ¹² Все изложенное Хором являлось политической целью правящих кругов Англии.

Усилия большой стратегии были направлены «на достижение политической цели войны — цели, которая определяется большой, или государственной политикой» ¹³.

В соответствии с политическими целями неоднократно переносились сроки открытия второго фронта в Западной Европе, чтобы «заставить других вынести основную силу удара»¹⁴. В этой фразе легко понять, кого имеет в виду Лиддел Гарт.

«Государство,— заключает Лиддел Гарт обобщение опыта второй мировой войны,— которое растрачивает свои силы до полного истощения, делает несостоятельной свою собственную политику и ухудшает перспективы на будущее» ¹⁵.

Сбережение сил для завершения воины и достижения конечных целей политики являлось краеугольным камнем военной стратегии Англии, которая представляла собой не что иное, как периферийную стратегию, часто называемую стратегией непрямых действий или косвенного сближения.

И августа 1941 г., вскоре после подписания соглашения между правительствами СССР и Англии о совместных действиях против фашистской Германии, начальник английского морского штаба Дадли Паунд во время встречи Черчилля и Рузвельта на борту английского линкора «Принц Уэльский» в Арджентии (остров Ньюфаундленд) изложил стратегическую концепцию Черчилля на ведение войны против Германии. Идея заключалась в том, что «удар по Германии следует нанести через Италию и Средиземное море»¹⁶. Более конкретно рисовалась следующая картина: союзные войска выходят на побережье Средиземного моря со стороны всей Северной Африки, продвигаются через Италию на Балканы и только после этого — в Германию.

В течение всего периода постепенного приближения к Германии издалека английские начальники штабов предлагали конкретные действия непосредственно против Германии ограничить блокадой, воздушными бомбардировками, подрывной деятельностью и пропагандой. В ходе конференции сам Черчилль «развил эти идеи перед президентом» ¹⁷.

Английские руководители совместными усилиями убеждали американского союзника в том, что эти паллиативные методы ослабят волю и способность Германии к сопротивлению.

Во время штабных переговоров в Арджентии англичане поставили вопрос об использовании американских войск в совместных операциях с английскими войсками. Стратегическая концепция Рузвельта в это время состояла в том, чтобы в течение некоторого времени не торопиться вступать в войну на стороне Англии, ограничиваясь оказанием материальной помощи англичанам. Выигрыш времени позволял развить военный потенциал, создать, укрепить и организовать значительные вооруженные силы для последующего их использования, «если это потребуется...»¹⁸. Вооруженные силы согласно этой стратегической концепции должны были принять участие в военных действиях «небольшими, не имеющими решающего значения частями...» ¹⁹.

С 23 декабря 1941 г. по 14 января 1942 г. в Вашингтоне проходила конференция политических и военных руководителей США и Англии. Советские представители не были приглашены, потому что руководители США и Англии уклонялись от согласованных действий всех участников антигитлеровской коалиции.

На конференцию Черчилль приехал с готовым планом большой стратегии, в котором говорилось, что «главными факторами в ходе войны в настоящее время являются поражения и потери Гитлера в России... Ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не должны принимать никакого участия в этих событиях, за исключением того, что мы обязаны с пунктуальной точностью обеспечить все поставки снабжения, которые мы обещали» ²⁰.

При обсуждении своего плана Черчилль выразил надежду, что к концу войны Соединенные Штаты и Британская империя будут далеко не истощены и будут представлять собой наиболее мощный по своей экономике и вооружению блок, какой когда-либо видел мир.

Безоговорочную поддержку Черчиллю оказывали военные руководители Англии. Начальник британского генерального штаба Алан Брук самым решительным образом настаивал на том, что удар во Франции, а затем в сердце Германии следует нанести тогда, когда «германская армия будет истощена русскими...» ²¹. И не только он. Английские военное руководство «отдавало предпочтение периферийным кампаниям, за которыми, по его мнению, должен был последовать главный удар по уже истощенному и ослабленному противнику» ²².

Основную тяжесть войны англичане предлагали возложить на русских. В ходе конференции они добивались согласия американцев наметить вторжение на Европейский континент «как стратегическую цель на 1943 г.»²³. Основные принципы английского плана большой стратегии были изложены в меморандуме английских начальников штабов от 22 декабря 1941 г. На первом этапе англичане предложили сосредоточить усилия в «замыкании и стягивании кольца вокруг Германии...»²⁴. Главная цель первого этапа, писали начальники штабов в меморандуме, «будет состоять в укреплении этого кольца...»²⁵. На втором этапе они намечали «ограниченные наступательные действия на материке Европы...» ²⁶.

Американцам было совершенно ясно, что намечаемые англичанами действия против Германии «не будут носить решительного характера. Они будут осуществляться чрезвычайно небольшими силами и с весьма сомнительными шансами на успех» ²⁷.

Наиболее подходящими направлениями для ограниченных действий были определены направления «или через Средиземное море, или из Турции на Балканы...»²⁸. Эти направления стали основными английскими предложениями при обсуждении всех дальнейших вариантов коалиционной англо-американской стратегии.

Американскую стратегию к началу Вашингтонской конференции английские историки называют «неопределенной» и даже «несколько двусмысленной»²⁹. Американские стратеги, с одной стороны, считали, что войну в Европе можно выиграть лишь прямым нападением на Германию в Северо-Западной Европе, с другой — «предпочитали остаться в стороне до тех пор, пока вооруженные силы Соединенных Штатов не будут достаточно мощными для завершающего сокрушительного удара» ³⁰. США соглашались с английской идеей периферийной стратегии, и в то же время такие районы, как Африка и Средний Восток, ими «рассматривались как второстепенные»³¹. Американских руководителей устраивала позиция выжидания вооруженной борьбы на советско-германском фронте, но в то же время они не были заинтересованы сражаться за английские интересы в Африке и на Среднем Востоке.

На конференции были сформулированы основные согласованные принципы стратегического планирования. Американские и английские представители согласились, что первой и главной целью англо-американской большой стратегии должно быть поражение Германии.

В памятной .записке американского и английского комитетов начальников штабов по вопросам американской и английской стратегии, принятой на первой Вашингтонской конференции, большая стратегия была сформулирована в следующих выражениях: «Мы по-прежнему считаем Германию главным противником: ее разгром является ключом к победе»³².

Хотя принцип «сперва Европа» сохранял свою силу до конца войны, вопрос о том, как понимать и применять на практике принцип о первенствующем значении европейского театра, возник сразу же после того, как он был сформулирован. Почти в течение всей войны в Европе англичане и американцы не раз меняли свое понимание этого принципа из-за расхождений в определении места и времени нанесения главного удара.

В памятной записке английские и американские начальники штабов не ответили на вопрос о том, как принцип «сначала Германия» должен осуществляться на практике. Это случилось потому, что они не собирались торопиться с нанесением главного удара по Германии. Главными чертами упомянутой большой стратегии являлось «постепенное сжатие кольца вокруг Германии; изматывание сил противника и ослабление его воли к сопротивлению путем бомбардировок, блокады, диверсионных действий и пропаганды»³³. Сжатие кольца вокруг Германии было намечено «по линии Архангельск, Черное море, Анатолия, северное побережье Средиземного моря и западное побережье Европы»³⁴.

Периферийная стратегия раскрывала двойственную политику правящих кругов США и Англии но отношению к Советскому Союзу.

Поэтому в упомянутой записке комитетов начальников штабов можно встретить, с одной стороны, утверждение, что главной чертой большой стратегии США и Англии является «непрерывное наращивание наступательных действий против Германии», а с другой — практический вывод: «Маловероятно, что в 1942 г. появится возможность осуществить крупные наземные наступательные операции против Германии где-либо, кроме советско-германского фронта»³⁵.

Американские и английские стратеги пришли к согласию, что Советский Союз в 1942 г. будет вести борьбу с главными силами гитлеровской военной- машины, что они будут готовиться к тому, чтобы «открыть путь на континент в 1943 году...»³⁶ Намечались следующие варианты: либо через Средиземное море, или из Турции на Балканы, либо путем высадки в Западной Европе. Причем сроки завершающей операции и методы ее проведения не были оговорены.

В качестве ближайшей стратегической цели была избрана Северная и Северо-Западная Африка.

23 декабря 1941 г., на первом же заседании англо-американских политических и военных руководителей, Черчилль сообщил, что «английские войска, насчитывающие 55 тыс. человек, и необходимые суда стоят в готовности двинуться в Алжир...» ³⁷.

План английской экспедиции в Северную Африку, предложенный Черчиллем, получил кодовое наименование «Джим-наст». Одновременно с высадкой английских войск в Алжире войска США, по проекту Черчилля, «приступят, с согласия французов, к высадке на побережье Марокко» ³⁸. Для этой цели «у нас есть и морской транспорт» ³⁹,— писал Черчилль.

План Черчилля означал, что так называемое стягивание кольца вокруг Германии начиналось с Африканского континента, чтобы затем наступать через Средиземное море в Италию и в конечном счете в далеком будущем — в Германию. Более длинный путь трудно было придумать.

Старший советник штаба армии США по вопросам стратегии генерал-майор Эмбик, ознакомившись с английским планом большой стратегии, не мог не выразить своего удивления тем, что этот план основан «скорее на политических соображениях, нежели на здравых стратегических расчетах» ⁴⁰. Политические соображения Черчилля были связаны прежде всего с сохранением Британской империи.

В американской литературе по истории второй мировой войны можно встретить попытки убедить читателей в том, что вторжения в Северную Африку добивался Черчилль, а не американские политические и военные руководители. Однако многие видные представители правящих кругов США не считают нужным скрывать, что «идея вторжения и Африку была не новой. Рузвельт имел это в виду в течение долгого времени...»⁴¹

Бывшему личному адъютанту Эйзенхауэра капитану 2 ранга Батчеру стало известно о том, что «президент Рузвельт предложил провести такую операцию еще до вступления Соединенных Штатов в воину (т. е. до 7 декабря 1941 г.— В. С.)»⁴². Американские начальники штабов «знали о проекте оккупации Французской Северной Африки»⁴³. Мэтлофф пишет, что еще до 7 декабря 1941 г. американские военные планы предусматривали «взятие Дакара»⁴⁴.

26 декабря 1941 г. в ходе Вашингтонской конференции оперативное управление армии США представило первый проект плана высадки американских войск в Северо-Западной Африке. Поэтому прийти к соглашению не представляло труда. К. Хэлл записал в своем дневнике, что «во время посещения президента премьер-министром Черчиллем до и после рождества 1941 г. оба государственных деятеля решили направить в Северную Африку англо-американские экспедиционные силы» ⁴⁵.

12 января обсуждался план совместной высадки американо-английских войск в Северной и Северо-Западной Африке. На заседании присутствовали Рузвельт, Черчилль, Бивербрук, Гопкинс, Маршалл, Арнольд, Дилл, Порталл и др. На этом совещании высадка американо-английских войск в Северной Африке «была запланирована на начало марта 1942 г....»⁴⁶. Было решено, что американские войска вторгнутся в Марокко, а английские — в Алжир.

Разногласия возникли по вопросу, кто и сколько должен выделить сил и средств для проведения совместной операции но высадке американо-английских войск во Французской Северной и Северо-Западной Африке (план «Суперджимнаст»). Англичане предложили выделить одну американскую дивизию морской пехоты и четыре английские дивизии, американцы предложили наоборот — одну английскую дивизию и шесть американских дивизий.

После долгих споров о том, какой флаг будет преобладать, обе стороны пришли к соглашению, что операция будет проведена на паритетных началах. Потребность в силах и средствах на первые три месяца операции была определена в 6 дивизий, включая 2 бронетанковые дивизии, и 348 самолетов (в основном американских).

Американская доля сил превышала 60 тыс. человек⁴⁷. Американские суда всех типов могли перевезти одновременно около 200 тыс. человек⁴⁸. Эта цифра из официального доклада начальника управления тыла армии США бригадного генерала Б. Сомервелла и его советника по перевозкам полковника Ч. Гросса от 26 декабря 1941 г. свидетельствовала о возможностях обеспечения более значительной по своим целям десантной операции.

В ходе Вашингтонской конференции 1 января 1942 г. была подписана декларация «объединившихся наций». В декларации подчеркивалось, что каждое правительство обязуется употребить все свои ресурсы против тех держав оси, с которыми это правительство находится в состоянии войны. Основной принцип большой стратегии требовал, чтобы все имеющиеся ресурсы были брошены на борьбу с Германией. Между тем правящие круги США и Англии не использовали все возможности для того, чтобы совместными с Советским Союзом усилиями ускорить окончание второй мировой войны.

На первом месте в списке стран, подписавших декларацию, стояли США и Англия, как активно ведущие войну⁴⁹. Но так как в действительности этого не было, то военная экспедиция в Африку была нужна еще и для того, чтобы иметь возможность ссылаться на якобы активное участие во второй мировой войне. Маршалл во время заседания 23 декабря 1941 г. записал, что заинтересованность американской стороны в предложении Черчилля заключалась в том, что десантная операция в Алжир и Марокко давала возможность Соединенным Штатам «почувствовать, что они ведут войну...» ⁵⁰. В этом заключалась, конечно, только одна из причин заинтересованности правящих кругов США — «иметь американские войска в активных боевых действиях где-либо по ту сторону Атлантического океана» ⁵¹. «Где-либо» означало Африку, а не Западную Европу.

Мэтлофф и Снелл пишут, что замыкание и стягивание кольца вокруг Германии по методу Черчилля для создания иллюзии активных действий против Германии, «очевидно, было весьма подходящим для этой цели образом действий»⁵². Однако эта истинная цель, в числе других, была настолько бесспорной, что американские начальники штабов на протяжении всей конференции «избегали спорить по поводу разумности стратегии окружения и предложенного в качестве первого шага для ее осуществления занятия Северной Африки» ⁵³.

В ходе Вашингтонской конференции был сформулирован принцип единства командования. Этот принцип отражал объективную необходимость и, несомненно, имел положительное значение в решении проблемы коалиционного руководства. Однако осуществить этот принцип полностью мешали англо-американские империалистические противоречия. Участники конференции договорились об учреждении объединенного штаба начальников штабов: от США — начальник штаба армии генерал Дж. Маршалл, начальник штаба, а позже одновременно и главнокомандующий ВВС — генерал Г. Арнольд, начальник морских операций адмирал Э. Кинг, а затем адмирал Старк, с июля 1942 г.— начальник личного штаба президента адмирал У. Леги; от Великобритании — миссия объединенного английского штаба во главе с Джоном Диллом⁵⁴.

В задачу объединенного штаба входила разработка проблем ведения войны и развития военной стратегии двух стран. Штаб подчинялся политическому руководству — президенту США Ф. Рузвельту и премьер-министру Великобритании У. Черчиллю. Оба они принимали самое непосредственное и активное участие в решении всех вопросов ведения войны⁵⁵. Практическая работа аппарата единого командования началась в марте 1942 г. Весь мировой театр военных действий был разделен на сферы ответственности в соответствии с политическими интересами США и Англии. Английская сфера включала Африку, Средний Восток, Индию, Юго-Восточную Азию. Американская сфера — Западное полушарие, зону Тихого океана с Австралией и Китаем. В ходе войны США сумели проникнуть в сферу интересов Англии⁵⁶.

В конце работы Вашингтонской конференции Рузвельт и Черчилль договорились совместную операцию в Африку отложить до мая 1942 г.⁵⁷.

Правительство Виши было в курсе американских планов по отношению к французским владениям в Северной Африке. Французский атташе в Швейцарии в январе 1941 г. имел беседу с американским военным атташе подполковником Леггом, также аккредитованным в Берне (Швейцария). Во время беседы американский военный атташе дал понять, что американцы вступят в войну и будут вынуждены оккупировать Французскую Северную и Северо-Западную Африку. Французский военный атташе в ответе заметил, что вряд ли США смогут осуществить такую сложную военную операцию, тем более что правительство Виши организует военное сопротивление этой высадке. На это подполковник Легг ответил, что военная экспедиция может быть осуществлена хоть сегодня.

Одновременно с разработкой американо-английского плана вторжения в Северную Африку происходили дипломатические переговоры с Советским правительством по вопросу открытия второго фронта в Европе в 1941 г.

Внутри англо-советско-американской коалиции имелись противоречия. Самым серьезным разногласием был вопрос об открытии второго фронта в Северной Франции.

Что же должен был представлять собой второй фронт в Европе? После того как правительство Англии заключило соглашение с правительством СССР о совместных действиях в войне против Германии, Советское правительство 18 июля 1941 г. обратило внимание английского правительства на то, что второй фронт нужно создать именно в Северной Франции, то есть в непосредственной близости от границ фашистской Германии и на кратчайшем направлении к ее жизненно важным центрам.

3 сентября 1941 г. Советское правительство заявило о том, что необходимо открыть второй фронт во Франции, который смог бы «оттянуть с восточного фронта 30—40 немецких дивизии...»⁵⁸ Только фронт на севере Франции мог бы оттянуть силы Гитлера с Востока, причем только в том случае, если его в какой-то мере можно было бы сравнить по стратегическому значению с тем фронтом, который имел место во Франции в первую мировую войну. Например, к сентябрю 1915 г. на Восточном фронте против русских войск находилось 65 германских дивизий, а 90 германских дивизий сражались на Западном фронте против англо-французских армий.

Одновременная вооруженная борьба на двух главных фронтах лишала германское верховное командование возможности создать решающее превосходство на каком-либо одном фронте. Исторический опыт показал безнадежность для Германии войны на два фронта. Поэтому предложение Советского правительства исходило из учета исторического опыта.

Видные представители правящих кругов США и Англии выступали за оказание Советскому Союзу не только экономической, но и военной помощи в войне против Германии. Довод в пользу оказания немедленной и эффективной помощи Советскому Союзу лорд Бивербрук, например, сформулировал в письме к Г. Гопкинсу следующим образом: «Если мы не поможем русским сейчас, они могут потерпеть поражение. Тогда Гитлер, освобожденный наконец от беспокойства относительно Востока, сосредоточит все свои силы против нас на Западе»⁵⁹.

Этими соображениями руководствовались правящие круги и Англии и США при вступлении в антигитлеровскую коалицию и при оказании экономической помощи Советскому Союзу.

27 июня 1941 г. Бивербрук выступил с идеей проведения крупных рейдов на северное побережье Франции. Этот шаг объясняется тем, что Бивербрук принадлежал к трезвым и дальновидным представителям правящих кругов Англии. Он хорошо понимал, что участь Англии зависит от исхода войны на Востоке. Иден присоединился к заявлению Бивербрука. Вслед за этим английский посол в Москве Стаффорд Криппс официально поставил в известность Советское правительство о том, что английское правительство собирается осуществить десантную операцию во Францию. Однако в сообщении английского посла ни слова не говорилось о том, когда точно это должно произойти.

Ответ на этот вопрос содержался в следующих словах Бивербрука, относящихся к октябрю 1941 г.: «Наша стратегия войны все еще основывается на планах далекого будущего» ⁶⁰.

В ответ на предложение Советского правительства от 18 июля о создании второго фронта в Северной Франции Черчилль сообщил, что «начальники штабов не видят возможности сделать что-либо в таких размерах, чтобы это могло принести Вам хотя бы самую малую пользу» ⁶¹.

С критикой английских начальников штабов видов вооруженных сил выступил Бивербрук. «Нелепо утверждать,—заявил он,— что мы ничего не можем сделать для России» ⁶².

Заявляя, что ничего нельзя сделать для России, английские начальники штабов давали возможность Черчиллю ссылаться на непреодолимые военные трудности, якобы не зависящие от политического руководства. Однако проблема заключалась всецело в установках именно политического руководства.

В сентябре 1941 г. Советское правительство было вынуждено заявить английскому правительству, что «немцы считают опасность на Западе блефом и безнаказанно перебрасывают с Запада все свои силы на Восток, будучи убеждены, что никакого второго фронта на Западе нет и не будет. Немцы считают вполне возможным бить своих противников поодиночке: сначала русских, потом англичан»⁶³.

В октябре 1941 г. после своего возвращения из Москвы государственный министр Бивербрук подтвердил этот факт. Он заявил, что «немцы могут безнаказанно перебрасывать свои дивизии на Восток именно потому, что наши генералы до сих пор считают континент запретной зоной для английских войск...» ⁶⁴. Английские военные руководители «постоянно проявляли нежелание предпринимать наступательные действия» ⁶⁵. Так считать и, самое главное, соответственно этому действовать английские военные руководители могли только с согласия политического руководства. Американский историк Пал-стон писал, что мнение английских начальников штабов «точно отражает взгляды Черчилля» ⁶⁶.

К изучению стратегических проблем второй мировой войны военное министерство США приступило еще до того, как Япония 7 декабря 1941 г. напала на Пирл-Харбор (военно-морская база Тихоокеанского флота США на Гавайских островах), а Германия и Италия объявили 11 декабря 1941 г. войну США.

В сентябре 1941 г. военное министерство США приступило к составлению стратегических расчетов на случай вступления США в войну. При расчете потребностей армии офицеры, разрабатывавшие планы, исходили из «основных положений политики США» ⁶⁷.

Уже тогда возникал вопрос: кого из своих потенциальных противников следует разгромить раньше?

Руководство армии США считало, что главным театром военных действий будет Европа и что победа над возможными противниками (Германия, Италия и Япония) будет зависеть прежде всего от разгрома Германии.

Подготовку вооруженных сил к окончательным, решающим боевым действиям планировалось завершить «не раньше 1 июля 1943 г.»⁶⁸

Военные действия штаб армии США намечал «сначала оборонительные, затем наступательные...» ⁶⁹. До начала решительных сухопутных действий на Европейском континенте «программа победы» предусматривала завоевание подавляющего превосходства в воздухе с использованием военно-воздушных баз на английских островах. В эту программу было записано условие, что корабли противника будут изгнаны из Атлантического океана и Северного моря. Кроме того, из плана английских начальников штабов американский штаб армии заимствовал метод блокады, подрывной деятельности и пропаганды. До перехода в решительное наступление военные руководители США и Англии собирались ослабить основу германской военной мощи путем распыления сил противника, действуя на периферии гитлеровской «крепости». По выражению американского историка Т. Хиггинса, оборонительная стратегия США и Англии была прямым продолжением периода «странной войны» ⁷⁰. Военная стратегия определялась политическими целями правящих кругов США и Англии, осуществлявшимися в скрытой форме,— не торопиться с окончанием второй мировой войны. Западные державы стали ожидать дальнейшего развития событий на советско-германском фронте.

* * *

Таким образом, после поражения Франции и особенно после нападения фашистской Германии на Советский Союз правящие круги США и Англии проводили выжидательную политику. В полном соответствии с политикой выжидания исхода вооруженной борьбы на советско-германском фронте в 1941 г. разрабатывалась стратегия непрямых действий по отношению к Германии. США и Англия планировали в выгодный для себя момент начать наступление против Германии через Западную и Северо-Западную Африку, из районов, которые находились за тысячи километров от жизненно важных центров фашистского блока в Европе. Стратегия косвенного сближения еще до ее осуществления означала, что военные действия на периферии гитлеровской «крепости» примут затяжной характер.

Фашистской Германии удалось удержать стратегический плацдарм в Северной Африке, но завоевание Египта, Суэцкого канала и всей Африки, так же как и завоевание Англии, гитлеровцы отложили до выполнения блицкрига против Советского Союза. Влияние советско-германского фронта на стратегическую обстановку в Северной Африке выразилось в переброске на советско-германский фронт немецкой авиации из бассейна Средиземного моря и в пассивной обороне итало-немецких войск на границе с Египтом.

Срыв Красной Армией гитлеровского плана «молниеносной» войны устранял потенциальную угрозу немецко-фашистского вторжения в Англию.

Свобода действий была использована Англией для того, чтобы заняться укреплением своих стратегических позиций в бассейне Средиземного моря.

У США были собственные планы в бассейне Средиземного моря и в других районах земного шара, продиктованные империалистическими интересами: расширение позиций в Атлантике и Средиземноморье за счет поверженной Франции и слабеющей Англии.

На Атлантической конференции Рузвельта и Черчилля (10—15 августа 1941 г.) была подтверждена стратегическая концепция не торопиться в Европу.

Участники первой Вашингтонской конференции признавали, что Германия является врагом номер один, но в основу стратегического планирования была положена идея постепенного стягивания кольца вокруг Германии: начиная с Африканского континента наступать через Средиземное море в Италию и в конечном счете в Германию.

Средиземноморская стратегия не мешала фашистской Германии вести войну против Советского Союза на востоке Европы.

Примечания:

¹ М. Mэтлофф. От Касабланки до «Оверлорда», стр. 24.

² Ю. М. Мельников. США и гитлеровская Германия. М., Госполитиздат, 1959, стр. 318.

³ W. Foster. History of the Communist Party of the United States. New York. 1952, p. 401.

⁴ М. Mэтлофф. От Касабланки до «Оверлорда», стр. 23.

⁵ A. Kesselring. Gedanken zum zweiten Weltkrieg, S. 79.

⁶ S. Connand В. Fairchild. The Framework of Hemisphere Defence, p. 411

⁷ Э. Рузвельт. Его глазами. 1947. с. 68-69

⁸ Б. Лиддел Гарт. Стратегия непрямых действии, стр. 483.

⁹ J. Fuller. The Decisive Battles of the Western World and their Influence upon Histon. Vol. III. London, 1956, p. 540.

¹⁰ Там же, стр. 541.

¹¹ Taм же.

¹² Там же.

¹³ Б. Лиддел Гарт. Стратегия непрямых действий, стр. 442.

¹⁴ В. Llddel Hart. Defence of the West, p. 61.

¹⁵ Б. Лиддел Гарт. Стратегия непрямых действий, стр. 483.

¹⁶ М. Мэтлофф. От Касабланки до «Оверлорда», стр. 34.

¹⁷ Там же.

¹⁸ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 75.

¹⁹ Там же, стр. 76.

²⁰ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 246.

²¹ S. Моrisоn. The Invasion of France and Germany 1944—1945. Boston, 1957, p. 16.

²² Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 128.

²³ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 118.

²⁴ Там же.

²⁵ Там же.

²⁶ Там же, стр. 119.

²⁷ Там же, стр. 120.

²⁸ Там же, стр. 119.

²⁹ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 267.

³⁰ Там же, стр. 366.

³¹ Там же, стр. 267.

³² Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 506.

³³ Там же.

³⁴ Там же, стр. 508.

³⁵ Там же.

³⁶ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 274.

³⁷ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 121.

³⁸ Там же.

³⁹ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 247.

⁴⁰ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 123.

⁴¹ W. Leahy. I was there, p. 135.

⁴² См. Н. Butcher. My Three Years with Eisenhower, 1946. p. 12

⁴³ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 121.

⁴⁴ См. там же, стр. 122.

⁴⁵ The Memoirs of Cordell Hull. Vol. II, p. 1127.

⁴⁶ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца, т. 2, 1958. стр. 32.

⁴⁷ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 128.

⁴⁸ См. там же, стр. 127.

⁴⁹ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 2, стр. 19.

⁵⁰ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 124.

⁵¹ Там же.

⁵² М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 124.

⁵³ Там же.

⁵⁴ American Military History 1607— 1958. Washington, 1959, p. 382.

⁵⁵ См. A. Buchanan. The United States and World War II. Vol. I, New York, 1964, p. 144.

⁵⁶ Cm. G. Smith. American Diplomacy during the Second World War 1941—1945. New York, 1965, p. 22.

⁵⁷ См. М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 203.

⁵⁸ Переписка..., т. 1, стр. 19.

⁵⁹ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 1, стр. 613.

⁶⁰Там же, стр. 612.

⁶¹ Переписка..., т. 1, стр. 12.

⁶² Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 1, стр. 612.

⁶³ Переписка..., т. 1, стр. 19.

⁶⁴ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 1, стр. 613.

⁶⁵Там же, стр. 612.

⁶⁶ W. Puleston. The Influence of Force in Foreign Relations. London, 1955, p. 151.

⁶⁷ См. М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 80.

⁶⁸ См. М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 80.

⁶⁹ Там же.

⁷⁰ Т. Higgins. Winston Churchill and the Second Front 1940—1943. New York, 1957, p. 74.

 

САБОТАЖ ПРАВЯЩИМИ КРУГАМИ США И АНГЛИИ ОТКРЫТИЯ ВТОРОГО ФРОНТА В ЕВРОПЕ

1. ВМЕСТО ЕВРОПЫ АФРИКА

В. И. Ленин писал о том, что «искренность в политике есть вполне доступное проверке соответствие между словом и делом»¹. На словах создавалась иллюзия решимости правительств США и Англии вести активные действия против Германии, а на деле они решили отказаться от активного участия в вооруженной борьбе на стороне Советского Союза. До 6 июня 1944 г. США и Англия осуществляли периферийную стратегию постепенного замыкания и стягивания кольца вокруг Германии, или, проще говоря, стратегию малых дел. Главным звеном в этой цепи была выбрана Северная и Северо-Западная Африка.

25 марта 1942 г. у Рузвельта состоялось совещание, на котором присутствовали морской министр Нокс, военный министр Стимсон, Г. Гопкинс, начальник штаба армии Маршалл, главнокомандующий военно-воздушными силами Арнольд. Речь шла о политике США в районе Средиземного моря. Обсуждался план высадки американских войск в Марокко. Этот план был одобрен всеми присутствовавшими на совещании, а Черчилль проинформирован об одобрении подготовленного стратегического плана.

В конце мая 1942 г. советская делегация вела в Лондоне и Вашингтоне переговоры об открытии второго фронта в Европе в 1942 г. Во время этих переговоров в Лондоне английское правительство уклонилось от определенного ответа относительно открытия второго фронта в Европе до выяснения точки зрения правительства США на этот вопрос. Черчилль заявил, что он будет в состоянии дать конкретный ответ только после переговоров советской делегации в Вашингтоне, а пока не может обещать ничего определенного.

На совещании в Вашингтоне 29 мая 1942 г. Рузвельт, Гопкинс, Маршалл и начальник главного морского штаба Кинг были единодушны в том, что имеется возможность открыть второй фронт в 1942 г. Тогда Рузвельт «объявил, что может информировать Советское правительство о намерении союзников открыть второй фронт в 1942 г.»² Маршалл подтвердил, что у Соединенных Штатов «есть для этого достаточно обученных войск и снаряжения...»³. Однако он сделал оговорку, что США недостает транспортных средств. В то же время Маршалл настаивал, чтобы не было упоминания о 1942 годе.

На другой день состоялось совещание Рузвельта с начальниками штабов, на котором была зачитана телеграмма для отправки Черчиллю. В телеграмме говорилось о том, что военные действия по плану «Следжхаммер» (вторжение в Западную Европу ограниченными силами для захвата плацдарма) должны начаться в августе 1942 г.

При встрече советской делегации с Рузвельтом и Гопкинсом 1 июня 1942 г. президент повторил: «Мы надеемся на создание второго фронта в этом году» ⁴.

Более того, Рузвельт даже заявил, что «определенно рассчитывает открыть второй фронт в 1942 г.» ⁵.

Торжественные заверения правительств США и Англии об открытии второго фронта в Европе были включены в советско-американское и советско-английское коммюнике, оба от 12 июня 1942 г. В обоих коммюнике объявлялось, что при переговорах «была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г.»⁶. Подписывая это торжественное обещание открыть второй фронт в Европе в 1942 г., руководители США и Англии знали, что оно не будет выполнено.

На заседании английского военного кабинета 11 июня, накануне опубликования в Лондоне и Москве англо-советского коммюнике, «была достигнута общая договоренность о том, что мы (т. е. англичане.— В. С.) не должны высаживать крупные силы на континент в 1942 г. до тех пор, пока не будем уверены в нашей способности удержать захваченный плацдарм...»⁷ Черчилль, выступая на этом заседании, говорил о том, чтобы не открывать второй фронт во Франции «до тех пор, пока немцы не будут деморализованы дальнейшим отступлением в России»⁸.

В .меморандуме английского правительства от 10 июня 1942 г. говорилось следующее: «Мы готовимся к десанту на континенте в августе или сентябре 1942 г.» ⁹. Упоминание об осени 1942 г. было оставлено на случай, предусмотренный планом «Следжхаммер». Однако уже на другой день решение английского правительства «нанесло сокрушительный удар всем планам операции «Следжхаммер» ¹⁰. Этот удар был нанесен еще раньше. 28 мая 1942 г. Рузвельт получил телеграмму от Черчилля, в которой говорилось: «Мы никогда не должны упускать из виду операцию «Джимнаст». Все другие приготовления будут, если необходимо, способствовать этому»¹¹. Американское руководство восприняло эту телеграмму «как отказ от вторжения на континент в 1942 и 1943 гг.» ¹².

В упомянутом выше меморандуме английского правительства от 10 июня 1942 г. имелась оговорка, которая на нет сводила заявление о подготовке к высадке десанта осенью 1942 г.: «Мы не можем дать никакого обещания в этом вопросе...»¹³. В памятной записке Черчилля от 14 августа 1942 г. упоминается и меморандум от 10 июня 1942 г. и эта оговорка.

М. Галлахер утверждает, что «советская послевоенная пропаганда ничего не сообщала об этой памятной записке...» ¹⁴. Но это утверждение заведомая ложь, потому что полный текст памятной записки У. Черчилля от 14 августа 1942 г. был опубликован за 6 лет до появления книги М. Галлахера¹⁵.

Таким образом, англо-американские декларации об открытии второго фронта в Европе в августе — сентябре 1942 г. не отражали истинных замыслов правящих кругов США и Англии. Американский историк Гренфелл, говоря о Черчилле, обращает внимание на то обстоятельство, что «заявления политического деятеля не всегда выражают его сокровенные намерения»¹⁶. Американский историк Ч. Уэртенбейкер называет выражение Рузвельта «крайняя необходимость второго фронта в 1942 г.» знаменитым двусмысленным выражением¹⁷.

Вскоре после опубликования коммюнике от 12 июня 1942 г. Рузвельт сообщил Маршаллу и Кингу, а затем и Черчиллю, что это коммюнике «имело целью лишь обнадежить советское правительство» ¹⁸. Черчилль тотчас же направил в Вашингтон адмирала Маунтбэттена с задачей подготовить почву для пересмотра соглашения об открытии второго фронта в Европе в 1942 г.

Маунтбэттен приступил к своей миссии с изложения проекта Черчилля, который заключался в том, чтобы наряду с высадкой десанта в Северной Африке захватить небольшой плацдарм в Северной Норвегии (план «Юпитер»). Затем он информировал Рузвельта и Гопкинса «об отрицательном отношении английского правительства к плану форсирования Ла-Манша и захвата плацдарма на Европейском континенте в 1942 г. (план «Следжхаммер»)»¹⁹.

Для руководителей США не оставалось никаких сомнений в том, что английское правительство не собиралось и не желает осуществить открытие второго фронта в 1942 г. Руководители США сами этого не желали, но выявили истинное отношение к плану «Следжхаммер» не сразу. Сначала Рузвельт предложил отложить эту операцию до конца осени 1942 г. Маунтбэттен возразил, что в этом случае до зимы войска не успеют захватить какой-либо крупный порт, например Шербур, и останутся зимой без снабжения. Далее Маунтбэттен напомнил о предупреждении Черчилля: «Не забывать плана «Джимнаст» ²⁰. И только после этого Рузвельт как бы под напором неопровержимых доводов Маунтбэттена высказался за отправку во Французскую Северную Африку шести американских дивизий, «предназначавшихся к отправке (летом и в начале осени) в Англию» ²¹

19 июня 1942 г. в Вашингтон прибыл сам Черчилль со своим штабом для продолжения миссии Маунтбэттена. Переговоры Черчилля в Вашингтоне были направлены на выяснение конкретных форм замены второго фронта в Европе вторжением англо-американских войск во Французскую Северную Африку. Политические и военные руководители США еще в ходе Вашингтонской конференции 1941 —1942 гг. сделали выбор в пользу плана «Джимнаст» вместо плана «Следжхаммер».

Инициатива приглашения Черчилля исходила от американских руководителей. Г. Гопкинс еще в начале июня 1942 г. писал Черчиллю, что «есть вопросы высокой политики, которые Вам следует обсудить с президентом, и он надеется, что Вы сможете приехать сюда ненадолго»²². Вопросы относились к окончательному выбору стратегического плана на 1942 г. Выбор плана базировался на основном условии: Англия и Соединенные Штаты «должны быть готовы действовать в соответствии с быстро меняющейся обстановкой на Восточном фронте» ²³.

Победа Красной Армии под Москвой заставила англо-американских союзников по-иному отнестись к силе и возможностям Советского Союза. Английские начальники штабов высказали предположение, что Красная Армия сможет удержать фронт в течение осени 1942 г. и зимы 1943 г., а так как фронт находился на достаточно далеком расстоянии от границ Германии, то «целесообразно готовиться к вторжению на континент в 1943 г.» ²⁴.

В Вашингтоне Черчилль засыпал Рузвельта вопросами относительно того, что конкретно делается американскими военными руководителями по подготовке форсирования Ла-Манша в сентябре 1942 г.: «Имеет ли такой план американский штаб? Если имеет, то какой это план? Какие силы предполагается использовать? В каких пунктах предполагается нанести удар? Сколько имеется десантных и транспортных судов? Кто будет командовать операцией? Какая помощь и какие английские силы будут необходимы?» ²⁵ Оказалось, что ни на один вопрос американские начальники штабов не смогли дать конкретного и исчерпывающего ответа.

Если нет такого плана, продолжал Черчилль, в котором предусматриваются меры, обеспечивающие захват постоянного плацдарма на Европейском континенте, то остается лишь один выход — осуществить план «Джимнаст». Этой операцией, убеждал Черчилль, можно «нанести удар по Гитлеру в 1942 г.» ²⁶. Вывод Черчилля из всего сказанного состоял в том, что выполнение плана «Джимнаст» окажет-де прямо или косвенно помощь России.

После бурного натиска с целью установить отсутствие конкретной подготовки американских военных руководителей к открытию второго фронта в Европе в 1942 г. Черчилль признал, что и английские военные штабы не имеют разработанного плана высадки десанта во Франции в сентябре 1942 г., так как якобы нет ни малейших шансов на успех. Поэтому, заключил Черчилль, следует подготовить какую-либо другую операцию.

21 июня председатель английского комитета начальников штабов Исмэй предложение Черчилля сформулировал следующим образом: «Лучшим вариантом в 1942 г. будет операция «Джимнаст». Поэтому детальные планы этой операции должны быть разработаны в кратчайший срок. Войска, предназначенные для операции «Джимнаст», в основном будут состоять из частей, выделенных для выполнения плана «Болеро» (план сосредоточения сил и средств в Англии для вторжения через Ла-Манш.— В. С.), которые еще не отправлены из Соединенных Штатов»²⁷.

Черчиллю не пришлось долго уговаривать Рузвельта. Президент так же охотно согласился с доводами Черчилля, как и американские штабные представители в Вашингтоне согласились с точкой зрения английских начальников штабов. Черчилль легко добился успеха потому, что умело использовал известные ему настроения Рузвельта в отношении плана высадки американских войск в Марокко. До июльского совещания в Лондоне американцы предпочитали постепенно сдавать свои позиции в отношении отказа от открытия второго фронта в Европе в 1942 г. в силу якобы непреодолимых и не от них зависящих обстоятельств.

Итак, не успели высохнуть чернила коммюнике от 12 июня, как уже 21 июня «было принято решение, отвечающее аргументации Черчилля и фактически похоронившее планы операции «Следжхаммер» (десантная операция через Ла-Манш в 1942 г.- В. С.)»²⁸.

Заявление Черчилля о том, что выполнение плана «Джимнаст» окажет Советскому Союзу хотя бы косвенную помощь, не могло никого ввести в заблуждение. Штаб армии США не скрывал, что даже успешное выполнение этого плана «не заставит немцев перебросить с русского фронта ни одного немецкого солдата, танка или самолета»²⁹. Это мнение было доведено до сведения Рузвельта и Гопкннса.

В проекте меморандума Маршалла в адрес Рузвельта говорилось, что «никакие булавочные уколы не отвлекут их (т. е. немцев.— В. С.) от поставленной цели» ³⁰. Только высадка американо-английских войск на Европейском континенте и в необходимых масштабах могла оказать помощь советским войскам. Но для этого нужна была готовность пойти на решительные действия по захвату стратегического плацдарма и развитию достигнутого успеха. Однако ни готовности, ни желания открыть второй фронт в Западной Европе у правящих кругов США и Англии не было. Поэтому в принципе «президент и премьер-министр пришли к соглашению о посылке армии во Французскую Северную Африку в конце года»³¹. Это был сговор о совместных действиях в обход взятых на себя обязательств по открытию второго фронта в Европе в 1942 г. Правящие круги США к приезду Черчилля уже имели вполне разработанный план замены открытия второго фронта в Европе в 1942 г. развертыванием военных действий в бассейне Средиземного моря.

8 июля английский военный кабинет одобрил принципиальное соглашение Рузвельта и Черчилля об отказе от вторжения во Францию в 1942 г. в пользу вторжения в Северную Африку. Англичане выразили свое отрицательное отношение к операции по вторжению на континент даже при условии нанесения внезапного удара с последующим быстрым отходом.

В тот же день Черчилль направил Рузвельту следующее послание: «Я сам уверен, что... операция «Джимнаст», несомненно, даст наилучшие шансы для облегчения положения русских на Восточном фронте в 1942 г.» ³². Это были фальшивые фразы. Черчилль хорошо понимал, что североафриканская экспедиция не сможет заставить Гитлера ослабить своп Силы на советско-германском фронте. События в Северной Африке не решали исхода второй мировой войны.

Больше того, по мнению Маршалла и Эйзенхауэра, решение о проведении операции «Джимнаст» означало, что «союзники допускают возможность поражения России в войне...» ³³.

17 июля 1942 г. Маршалл, Гопкинс и Кинг отправились в Лондон для ведения окончательных переговоров об американо-английской стратегии на 1942 г.

Переговоры начались с того, что американские представители вновь стали отстаивать план «Следжхаммер». Тогда Черчилль и его начальники штабов стали вообще возражать против плана «Следжхаммер» без каких-либо новых аргументов. Вот это и нужно было американской делегации. Как только выяснилось, что вина за срыв плана «Следжхаммер» внешне полностью ложится на англичан, Рузвельт «согласился окончательно снять этот вопрос с повестки дня»³⁴.

В ходе Лондонского совещания раскрылась политическая игра самого Маршалла. Оказалось, что все предыдущие возражения Маршалла против плана «Джимнаст» в пользу плана «Следжхаммер» носили формальный характер. Он хорошо знал, что десантная операция в Северной Африке «пользуется полной поддержкой как Рузвельта, так и Черчилля...» ³⁵. Поэтому Маршалл на совещании в Лондоне легко перестроился в пользу плана «Джимнаст», после того как удалось переложить вину за срыв плана «Следжхаммер» на англичан. Это относится и к Стимсону. «Ни Маршалл, ни Стимсон не были против операции «Джимнаст», как таковой...» ³⁶.

23 июля Рузвельт «направил премьер-министру (Черчиллю.— В. С.) телеграмму, в которой признал факт отказа от крупных операций в Европе в 1942 году...» ³⁷. На другой день он послал в Лондон новую телеграмму, «в которой повторил, что он стоит за операцию в Северной Африке в 1942 году...» ³⁸.

Нужно было как-то объяснить американскому народу столь быстрый отказ от провозглашенного обязательства открыть второй фронт в Европе в 1942 г. И Рузвельт выдвинул довод о необходимости «не допустить сосредоточения Немецкой авиации в Северной Африке» ³⁹. Однако в это время немецкая авиация сосредоточивалась не в Северной Африке, а на советско-германском фронте.

25 июля Рузвельт телеграммой предложил «начать операцию «Джимнаст» не позднее 30 октября» ⁴⁰. В тот же день планы «Джимнаст» и «Суперджимнаст» (совместная высадка американо-английских войск в Северной Африке) были переименованы в единый план «Торч». 30 июля было решено к подготовке выполнения плана приступить немедленно. Рузвельт выразил Черчиллю свой восторг по случаю принятия окончательного решения.

18 июля 1942 г., накануне англо-американских переговоров в Лондоне, Советское правительство получило от Черчилля послание, в котором он извещал о решении английского правительства отложить организацию второго фронта с 1942 на 1943 г.

Для успокоения советской стороны Черчилль без каких бы то ни было оговорок заявил, что вторжение англо-американских войск на континент Европы в 1943 г. произойдет в большом масштабе, и назвал следующую цифру: «свыше 1 миллиона человек при соответствующей авиационной поддержке»⁴¹. Но уже тогда стало ясно, что вопрос об организации второго фронта в Европе «начинает принимать несерьезный характер» ⁴².

В ответном послании Советское правительство было вынуждено самым категорическим образом заявить, что оно «не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 г.» ⁴³.

План «Торч» («Факел») вызвал горячую поддержку со стороны самых высокопоставленных лиц США. Этот план намечал империалистические захваты в Африке и приводил к срыву открытия второго фронта в Западной Европе не только в 1942 г., но и в 1943 г.

Принятие плана «Торч» означало, что план «Раундап». (операции непосредственно против Германии в 1943 г.) будет сорван так же, как был сорван план «Следжхаммер» в 1942 г. Именно так оценивал последствия плана «Торч» сам Маршалл. В письме к главе миссии английского комитета начальников штабов Джону Диллу (август 1942 г.) Маршалл писал, что в результате плана «Торч» операции непосредственно против Германии, «по всей вероятности, нельзя успешно выполнить в 1943 г.» ⁴⁴.

Глава миссии английского комитета начальников штабов в Вашингтоне Джон Дилл телеграфировал 1 августа в Лондон, что, «по мнению американского руководства, решение об операции «Торч» исключает возможность проведения операции «Раундап»⁴⁵. При переговорах и в Лондоне и в Вашингтоне «все согласились обдуманно» ⁴⁶.

Дело в том, поясняет Гарри Батчер в записи дневника от 31 июля 1942 г., что при обсуждении деталей плана «Торч» уже ставился вопрос о дальнейшем продвижении американо-английских войск на Сицилию или Сардинию. Черчилль летом 1942 г. уговаривал американцев после установления контроля над побережьем Северной Африки высадить десант в Сардинии (операция «Бримстоун»). Он готов был предпринять экспедиции «всюду, за исключением главного театра военных действий против нацистов...» ⁴⁷.

Одновременно с планом «Бримстоун» Черчилль продолжал решительно настаивать на посылке экспедиционного корпуса в Норвегию⁴⁸. Северную Норвегию и Северную Африку он называл флангами Германии. Эти далекие «фланги» были выбраны Черчиллем для организации отвлекающих операций вдали от основного пункта фронтального нападения через Ла-Манш. Эти отвлекающие внимание народов США и Англии операции являлись предлогом для срыва открытия второго фронта в Западной Европе.

Таким образом, правящие круги США и Англии договорились не начинать в 1942 г. военных действий против гитлеровской Германии на решающем театре — в Западной Европе. Принятие плана «Торч» означало, что он «исключает наступательные операции против Германии...»⁴⁹.

По выражению начальника оперативного управления штаба армии США Т. Хэнди, решение о проведении операции «Торч» являлось не чем иным, как принятием стратегии «ненужного разбрасывания сил»⁵⁰. Разбрасывание сил по второстепенным стратегическим направлениям исключало возможность сосредоточения сил на главном стратегическом направлении непосредственно против Германии и приводило к тому, что всегда имелся предлог для оправдания неоднократного переноса сроков открытия второго фронта в Западной Европе.

В Лондоне, по существу, было решено «ожидать развития события на Восточном фронте...»⁵¹. Американо-английские союзники решили ожидать до тех пор, пока не будет сломлена военная мощь Германии на советско-германском фронте. Эта «путеводная звезда» была оформлена меморандумом объединенного комитета начальников штабов, в котором говорилось, что операция по вторжению на Европейский континент будет проведена, «когда будет ослаблен немецкий военный потенциал»⁵². А до этого заветного дня «Соединенные Штаты и Великобритания должны сберечь свои силы...»⁵³.

Англо-американские союзники хотели воевать вообще без всякого риска. Они больше всего опасались такого варианта: «Англо-американские войска поспешили с вторжением во Францию в 1942 или в 1943 году... немцы сбросили бы их в море с невосполнимыми потерями»; США не успели бы создать новую армию, и тогда произошла бы катастрофа: «коммунизация всей Европы, вследствие неспособности США и Англии противопоставить русским мощную армию в Центральной Европе» ⁵⁴.

Мэтлофф и Снелл утверждают, что план «Торч» заставил штаб армии США отказаться от идеи выжидания. Но в действительности этот план лишь способствовал маскировке этой «путеводной звезды» стратегического планирования по ведению правящими кругами США и Англии второй мировой войны.

Примечания:

¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т, 32, стр. 259.

² Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 454.

³ Там же.

⁴ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 2, стр. 180.

⁵ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 454.

⁶ Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Документы и материалы Т. I. с. 284-285

⁷ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 455.

⁸ A. Braynt. The Turn of the Tide. 1939-1943. 1957. s. 391

⁹ Переписка..., т. 1, стр. 391.

¹⁰ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 475.

¹¹ Там же, Стр. 472.

¹² Там же, стр. 474.

¹³ Переписка..., т. 1, стр. 391.

¹⁴ М. Gallagher. The Soviet History of World War If. p. 28.

¹⁵ См. Переписка.... т. 1, стр. 59—60.

¹⁶ R. Grenfell. Unconditional Harted, p. 103.

¹⁷ C. Wertenbaker. Invasion. 1944. p. 75

¹⁸ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 271.

¹⁹ Там же, стр. 273.

²⁰ Там же, стр. 274.

²¹ Там же.

²² Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 2, стр. 206.

²³ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 275—276.

²⁴ Там же, стр. 277.

²⁵ Там же, стр. 279.

²⁶ Важнейшие решения. Сборник статей, стр. 134.

²⁷ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 284.

²⁸ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942,. стр. 480.

²⁹ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 282.

³⁰ Там же, стр. 283.

³¹ The Memoirs of Cordell Hull. Vol. II, p. 1162.

³² Д. Ричардс, X. Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне (1939—1945), стр. 393.

³³ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942,. стр. 486.

³⁴ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 323.

³⁵ Там же, стр. 324.

³⁶ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 480.

³⁷Там же, стр. 485.

³⁸ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 2, стр. 243.

³⁹ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 327.

⁴⁰ Р. Шервуд. Рузвельт и Гопкинс, т. 2, стр. 244.

⁴¹ См. Переписка.... т. 1, стр. 391.

⁴² Там же, стр. 54.

⁴³ Там же.

⁴⁴ М. Мэтлофф и Э. Снелл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 343.

⁴⁵ Дж. Батлер, Дж. Гуайер. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, стр. 488.

⁴⁶ Там же.

⁴⁷ W. Рulеstоn. The Influence of Force in Foreign Relations, p. 151.

⁴⁸ J. Kennedy. The Business of War, 1957. p. 252.

⁴⁹ М. Mэтлофф и Э. Снeлл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 170.

⁵⁰ М. Мэтлофф. От Касабланки до «Оверлорда», стр. 39.

⁵¹ М. Mэтлофф и Э. Снeлл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 324.

⁵² М. Mэтлофф и Э. Снeлл. Стратегическое планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 326.

⁵³ Там же, стр. 373.

⁵⁴ R. Ferrel. George C. Marshall 1947-1949. 1966. p. 16

 

2. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ НА СЛУЧАЙ НЕОЖИДАННО БЫСТРОГО ПОРАЖЕНИЯ ГЕРМАНИИ

Наряду с разработкой планов вторжения в Алжир и Марокко изучалась проблема будущих наступательных операций в Европе. Меморандум Маршалла от 27 марта 1942 г. предусматривал проведение наступательной операции в Западной Европе примерно к 1 апреля 1943 г.¹.

Сосредоточение сил и средств в Англии получило кодированное название «Болеро». Переброска войск через Ла-Манш, захват и закрепление стратегического плацдарма было закодировано под названием «Раундап». Соединенные Штаты «изъявили согласие предоставить для вторжения 1 апреля 1943 г. 30 дивизий и 3250 боевых самолетов — всего около 1 млн. человек. При условии выделения англичанами 18 дивизий и 2550 боевых самолетов сил союзников было достаточно для того, чтобы обеспечить превосходство в воздухе и осуществить высадку...»²

Транспортные расчеты показали, что к апрелю 1943 г. американские суда могли перевезти только 40% необходимого количества войск. Все войска они могли бы перебросить лишь к концу лета 1943 г. Но мож