Продолжим с Новичковым:
«На строительство оборонительных сооружений от каждого полка было выделено по одному стрелковому батальону, которые вели работу в течении всего апреля месяца.
В основном были построены только ДЗОТы, связанные ходами сообщения. Сплошных траншей не было подготовлено. Непосредственно на государственной границе располагались пулеметные и артиллерийские огневые точки, входящие в систему предполья. Они строились на протяжении лета и осени 1940г. [еще].
Все эти инженерные сооружения не могли обеспечить планомерного развертывания частей и ведения на них боевых действий, так как к моменту выхода частей дивизии на государственную границу схем их постройки в частях не было, вся документация находилась в оперативном отделе штаба 5-й армии.
В противотанковом отношении полоса обороны, предназначаемая для 62-й стрелковой дивизии, не оборудовалась. Лишь местами были установлены деревянные надолбы, но они были расположены вне населенных пунктов и в стороне от дорог. Противовоздушная оборона заблаговременно не организовывалась.» (ЦАМО, ф.15, оп.881474, д.12, л.143-145. Также полные «воспо-
127
минания» Новичкова опубликовал журнал «Военно-Исторический Архив» №6 в 2012 году, с. 106-114)
Т.е., обороны тут точно не готовили против танков вермахта. Готовились наступать сами. В ответ на нападение, без обороны (а если Сталин позволит – то можно и превентивно врезать по немцам и их союзникам, если чо…). А установку тех же надолбов делали «для отчетности», перед своим вышестоящим командованием, в Москве. И при этом в дивизии не передали из штаба армии Потапова схемы постройки инженерных сооружений на границе, которые эти дивизии и строили несколько месяцев. На которых они без этих схем просто не могли нормально развернуться. Но вообще-то это и называется простыми и емкими словами – саботаж и вредительство. Хотя «резунам» такие «воспоминания» будут, конечно же, в радость – смотрите, возопят они, никто оборону не готовил, надолбы строили для фикции и для обмана немцев и своих тоже, ибо готовились сами напасть первыми! Но это их проблемы…
Ну ладно, предположим, наши военные серьезно готовились смело и лихо нанести ответный удар по напавшему врагу! Хрен с ним – назовем это издержками комплекса «великого полководца» (непонятно только у кого – у Кирпоноса или у Тимошенко-Жуковых) которому по фиг военная наука и искусство, и который сам лучше знает, как воевать надо! Черт с ним, что военные всегда готовятся воевать в будущем по старому «опыту». Но какого … рожна не организовывается на случай уже близкой войны противовоздушная оборона, а потом срывается и приведение в боевую готовность и ВВС, что также имело место в КОВО?!
Что еще дальше «вспомнил» Новичков, разберем в следующих главах, а пока глянем, что писал в своих воспоминаниях замначальника оперативного отдела 5-й Армии генерал Владимирский (в оперотделе 5-й А и хранились схемы укреплений которые не передали в дивизии). Тот самый, что послал в 9-й мехкорпус Рокоссовского около 4 часов утра 22 июня телефонограмму с приказом вскрывать «красные пакеты» и при этом поставил в этой телефонограмме не фамилию Кирпоноса или тем более наркома с начГШ,
128
а свою. Книга Владимирского очень интересна своей документальностью, и в принципе дает ответы на все вопросы Покровского, хотя «лукавства» в ней полно:
«Глава 1. Обстановка на юго-западном направлении к началу войны. Состав, дислокация и состояние войск 5-й армии.
С 20 мая 1941 г. в целях переподготовки весь рядовой и сержантский состав запаса, проживавший в западных областях Украины, привлекался на 45-дневные учебные сборы при стрелковых дивизиях. В связи с этим в каждую стрелковую дивизию (кроме 135-й. В135 сд сборы приписного состава не проводились из-за недавней передислокации ее на территорию Западной Украины и незаконченности приписки к ней военнообязанных запаса.) дополнительно влилось около 2500 человек рядового и по 150—200 человек сержантского состава (ЦАМО, ф. 1366, on. 1, д. 5, л. 57.). Это позволило довести численность личного состава каждой стрелковой дивизии до 12-12,5 тыс. человек, или до 85-90 процентов штатного состава военного времени. Комплект офицерского и сержантского состава, а также механиков-водителей остался неполным.»
Это к вопросу о том, как через «Учебные Сборы» проводили доукомлектование войск приграничных округов. Когда приграничные дивизии в мае-июне довели до штатов «близких к штатам военного времени». А то ведь есть «историки» и исследователи, утверждающие, что раз не была объявлена до начала войны «мобилизация» то значит, в войсках не было солдат, в дивизиях которых можно было привести в боевую готовность и отправить в бой. «Приписные» вроде как не в дивизии направлялись по этим «сборам» (а куда?!) и таким образом (заявляют данные исследователи) никого в штаты близкие к военным в запокругах не приводили. Ну и заодно Владимирский отвечает тем, кто сомневается, что стрелковые приграничные дивизии доводились до штатов «близких к штатам военного времени» в мае-июне 41-го. А ведь по этим сборам и тех же лошадей и автомашины из н/х «призывали»…
«Предусмотренный мобилизационными планами частей порядок отмобилизования в основном сводился к следующему. Каждая
129
часть делилась на два мобилизационных эшелона (ЦАМО, ф. 131, on. 8664, д. 5, л. 1- la.).
В первый мобилизационный эшелон включалось 80–85 процентов кадрового состава части, не связанного проведением мобилизационных мероприятии с прибывавшим пополнением. В каждом полку в состав первого эшелона входило два батальона в полном и один батальон в сокращенном составе, а также основная часть спецподразделений (ЦАМО, ф. 1125, on. 1, д. 18, л. 196.). Срок готовности первого эшелона к выступлению в поход для выполнения боевой задачи был установлен в 6 часов.
Второй мобилизационный эшелон части включал в себя 15–20 процентов кадрового состава, а также весь прибывавший по мобилизации приписной состав запаса. Срок готовности второму эшелону частей, а следовательно, всему соединению, был установлен: для соединений, дислоцированных в приграничной полосе, а также для войск ПВО и ВВС — не позднее установленного дня мобилизации, а для всех остальных соединений — через сутки. К концу этих сроков весь личный состав, прибывавший по мобилизации, должен был, пройдя санитарную обработку, получив оружие, обмундирование, снаряжение и боеприпасы, влиться в те подразделения, к которым он был приписан (ЦАМО, ф. 74 гв. сд, on. 1, д. 13, л. 96: д. 11, л. 2, 4, 7, 31-38.). Для оказания помощи райвоенкоматам в проведении призыва и сопровождения призывников в части и мобилизационных планах частей предусматривалась посылка команд кадровых военнослужащих на сборные пункты военкоматов. <…>
Всем соединениям и частям устанавливались укрытые от наблюдения с воздуха районы отмобилизования вне пунктов их дислокации, а также определялся порядок выхода частей в эти районы и прикрытия их во время отмобилизования.
По заключению комиссий штабов армии и округа, проверявших состояние мобилизационной готовности стрелковых соединений и частей в мае–июне 1941 г., все стрелковые дивизии и корпусные части признавались готовыми к отмобилизованию в установленные сроки (ЦАМО, ф. 1215, on. 1, д. 18, л. 133-278.) (исключая
139
135-ю стрелковую дивизию, которая могла закончить отмобилизование позже) (ЦАМО, ф. 135 сд, on. 17451 с, д. 29, л. 8-11.).
В целом стрелковые соединения 5-й армии вместе с входившими в их состав артиллерийскими, инженерными частями и войсками связи были подготовлены, сколочены и боеспособны. Их первые эшелоны могли быть готовы к выполнению боевых задач через 6-8 часов после объявления боевой тревоги.
Бронетанковые и механизированные войска 5-й армии состояли из 9-го и 22-го механизированных корпусов, а также танковых и бронеавтомобильных рот — разведывательных батальонов стрелковых дивизий. Кроме того, а состав 5-й армии с 25 июня вошел 19-й механизированный корпус. Поэтому в данном разделе будет рассмотрено состояние всех этих трех механизированных корпусов. 22, 9 и 19-й механизированные корпуса формировались с апреля 1941 г. на базе бывших танковых бригад и к началу войны находились еще в стадии организации поэтому к выполнению боевых задач были не готовы, причем формировались по штатам военного времени, за исключением некоторых частей обеспечения, остававшихся в штатах мирного времени (Понтонно-мостовые, ремонтно-восстановительные, автотранспортные и медико-санитарные батальоны, а также полевые хлебопекарни оставались в штатах мирного времени и должны были перейти на штаты военного времени с объявлением мобилизации (ЦАМО, ф. 35 тд, оп. 1, д. 2, л. 111).).
Располагая относительно большей численностью личного состава (танковая дивизия — 9 тыс. человек, или 80 процентов, моторизованная дивизия — 10,2 тыс. человек, или 90 процентов штатов военного времени), механизированные соединения имели некомплект начальствующего и сержантского состава (40—50 процентов).»
Именно об этом военные историки и говорят, когда утверждают, что приграничные дивизии доводились до штатов военного времени к 22 июня и уж тем более мехкорпуса сразу укомплектовывались по штату военного времени по личному составу.
«Особенно неблагополучно обстояло дело с укомплектованностью частей командирами танков и танковых подразделений, а так-
131
же механиками-водителями и другими специалистами (Так, например, в 35-й танковой дивизии вместо положенных 8 командиров танковых батальонов имелось всего 3, или 37 процентов; вместо 24 командиров танковых рот имелось 13, или 54,2 процента; вместо 74 командиров взводов имелась 6, или 8 процентов. В 215-й мотодивизии недоставало 5 комбатов, 13 командиров рот, а танковый полк и разведбатальон этой дивизии были укомплектованы младшими командирами на 31 процент. Техническим составом дивизия была укомплектована на 27 процентов (ЦАМО, ф. 35 тд, он. 1, д. 12, л. 110-116; ф. 1725, on. 26064 с, д. 1, л. 173-179).). <…>
На основе этих директив командующего КОВО к 5 мая 1941 г. командование и штаб 5-й армии разработали план прикрытия границы в полосе 5-й армии. После утверждения командующим войсками КОВО он вошел в силу, и на его основе с участием начальников штабов корпусов были разработаны частные боевые приказы и распоряжения, доведенные в конце мая — начале июня 1941 г. до исполнителей.<…>
Выводы по планам и состоянию боевой готовности войск сторон.
План прикрытия государственной границы в полосе 5-й армии, по существу представлявший наметку армейской оборонительной операции, имел ряд существенных недостатков. Так, например, предусматривался только один вариант развертывания войск армии — на приграничном оборонительном рубеже. Совершенно не учитывалась возможность нападения противника до занятия этого рубежа нашими войсками, на этот случай не были предусмотрены и подготовлены запасные рубежи в глубине и возможные варианты развертывания на них войск армии.»
Вообще-то именно поэтому и начался вывод войск в районы сосредоточения и обороны по директивам от 11-12 июня. Так что войска в задумке Москвы вполне должны были оказаться в районах обороны до нападения врага. А вот ПП 5-й армии отрабатывали именно устаревшие – до майской директивы НКО и ГШ.
«В плане не была четко выражена основная идея обороны, то есть на каком направлении необходимо сосредоточить главные
132
усилия. Этот существенный пробел в решении командующего 5-й армией явился отчасти следствием того, что командующий КОВО в своей директиве перечислил три направления, которые армия должна была прочно обеспечить (холмско-ковельское, красноставско-луцкое и сокальско-гороховское), но не указала какое из них он считает главным, а генерал Потапов не детализировал этот важный вопрос, исходя из оценки конкретных условий обстановки в полосе 5-й армии.
<…>
Намеченная планом прикрытия группировка войск первого эшелона в обороне имела кордонный характер, с равномерным распределением сил по всему фронту, без уплотнения боевых порядков на наиболее важных направлениях. В среднем на одну стрелковую дивизию первого эшелона приходилось 45 км обороняемого фронта, а на стрелковый батальон — 6-7 км, что в 3-4 раза превышало существовавшие тогда тактические нормы обороны.»
Т.е. это от командующего армией зависело – как будет построена оборона его армии…
Читаем Баграмяна еще раз и видим, что Кирпонос уже в январе ставит задачу – оставить на границе незначительные силы, а основные держать готовыми к немедленному ответному наступлению. Которое от КОВО может потребовать НКО и ГШ.
Владимирский: «<…> Рассредоточенное расположение войск 5-й армии в пунктах постоянной дислокации и значительное удаление армейского и корпусных резервов от границы обрекали ее силы на запоздалое и разновременное вступление в бой в невыгодной группировке.
Время начала осуществления всех мероприятий по приведению войск в полную боевую готовность и по развертыванию для боя на приграничном рубеже исчислялось не от Д, то есть от дня начала боевых действий, а от М, то есть от дня начала мобилизации, что было неверно, так как военные действия могли начаться и фактически начались еще до объявления мобилизации.»
Ох уж это «лукавство» Владимирских… А для чего тогда НКО и ГШ присылали директивы от 12 июня в КОВО, которая требовала
133
выводить вторые эшелоны «с полностью возимыми запасами огнеприпасов» и ГСМ? Для чего поступали директивы дивизиям вроде приграничной Абрамидзе?! До нападения Германии СССР и не мог официально объявить мобилизацию. Однако «скрытая мобилизация распорядительным порядком» вполне осуществлялась в мае–июне. И приграничные дивизии должны были выводиться к своим рубежам – именно ДО нападения врага.
Какие еще мероприятия по приведению в боевую готовность надо было владимирским приказать провести к тем, что уже были начаты?!
«Соединения первого эшелона, система управления и тылового обеспечения во всех звеньях (немецких войск – К.О.) заблаговременно развернулись в исходных районах, были нацелены и готовы к действиям, ожидая лишь сигнала.
Войска 5-й армии по сравнению с немецко-фашистскими армиями находились в пониженной боевой готовности, а мотомехвойска оказались небоеготовы.»
Вообще-то именно директивы от 11-12 июня требовали от командующих западных округов приводить свои 2-е оперативные эшелон в повышенную, а фактически в полную боевую готовность.
Как показывает полковник Е. Морозов «Полная боевая готовность предполагает полное отмобилизование всех формирований. Скрытая частичная мобилизация в июне 1941 г. не обеспечивала приведение в полную боевую готовность». Но – в те годы приведение в полную б.г. как раз и не требовало отмобилизования.
А после 14 июня округа получили директивы НКО и ГШ по приведению в б.г. мехкорпусов. Однако вечером 21 июня именно Потапов отменил повышенную б.г. для своих приграничных армий и распустил командиров по домам на выходные.
Вот что писал в своих мемуарах кандидат военных наук дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант артиллерии В.С. Петров, рассказывая о начале войны на отдельных участках Владимир-Волынского укрепленного района в полосе 5-й армии Юго-Западного фронта. Петров прибыл в КОВО 14 июня
134
1941 года после военного училища. Попал служить в 92-й ОАД (отдельный артиллерийский дивизион) 122 мм гаубиц.
«87-я СД состояла из трех стрелковых полков — 16, 96, 283-го и двух артиллерийских — 197-го ЛАП и 212-го ГАП, специальных частей и подразделений боевого и материального обеспечения. Это мощное соединение, оснащенное всеми видами оружия, насчитывало 17 тыс. штыков, около 1000 легких и станковых пулеметов, свыше 100 минометов, около 200 полевых и зенитных орудий. <…>
Общая численность артиллерийской группировки в полосе обороны Владимир-Волынского укрепрайона составляла 44 дивизиона, без учета противотанковых и полковых орудий. <…> пехота, поддержанная всей мощью огня артиллерии, сумеет отразить нападение, если начнется война. <…>
В оперативных планах на будущее Владимир-Волынскому укрепрайону отводилась роль волнолома, который должен рассечь в случае прорыва ударную группировку противника и направить одну часть ее к северу – в заболоченные районы, другую – на юг, в сторону Сокаль – Горохов под удар механизированных соединений вторых эшелонов 5-й армии».
По прибытии 14 июня в часть Петров узнал от своего нового командира батареи лейтенанта Величко что «Гарнизон приведен в боевую готовность, не знаю, сколько продлится состояние боевой тревоги. Объявлена почти две недели назад... Не берусь комментировать этот факт. Это вызвано обстановкой.»
Т.е. уже в начале июня для приграничных дивизий в КОВО повысили боевую готовность.
15 июня проводилась рекогносцировка на местности у границы.
16 июня проводилась еще одна рекогносцировка…
И вдруг, 20 июня «Подразделения 96-го СП, оборудовавшие там позиции, имеют приказание прекратить работы. Пехота возвращалась на зимние квартиры для подготовки к отъезду в лагеря.»
21 июня, днем командир батареи объявил: «— Товарищи командиры, с двадцать пятого июня... подготовка к отъезду
135
в летние лагеря. Эшелоны подаются двадцать седьмого. Строевые подразделения дивизиона участвуют в параде на Повурском полигоне по случаю открытия лагерных сборов артиллерийских частей корпусного и армейского подчинения пятой армии. Командир дивизиона назначил строевой смотр подразделений на завтра. Начало в семнадцать ноль. Сегодня рядовому составу предоставляется отдых до четырнадцати часов. Дальше занятия продолжать по расписанию. Кажется все... по местам! <…>
Командир батареи распорядился закончить занятия раньше установленного срока. В 17 часов сбор начальствующих лиц для встречи нового командира дивизиона. Вчерашнее сообщение лейтенанта Павлова подтверждалось. Все части 87-й СД получили приказание приостановить оборудование позиций в предполье. Пехота готовилась к отъезду в лагеря.<…>
Полсотни людей толпятся на «пляже», это полоса — два десятка шагов наносного песка.
— Снимайте снаряжение, товарищ лейтенант,— кричит Поздняков, шлепая по воде босыми ногами.— Вы не знаете... состояние боевой готовности отменяется... день субботний... Нельзя более пренебрегать фактом прибытия старшего на батарее. Заказан праздничный ужин на двадцать часов, в доме панны Зоей. Форма одежды повседневная... Весь начальствующий состав уезжает по домам.»
Вечером 21 июня приехал новый командир дивизиона майор Фарафонов, назначенный в 92-й ОАД с должности командира дивизиона 311-го гаубичного артиллерийского полка РГК 6-й армии, во Львове. Который объявил:
— ...Штаб начальника артиллерии пятнадцатого стрелкового корпуса обеспокоен долготерпением начальствующих лиц подчиненных частей к разговорам о войне среди личного состава...— негромко говорил майор.— Кто их инспирирует и для чего? Начальник артиллерии приказал довести до вашего сведения решение старших инстанций. Учебный период, в течение которого войска содержались в состоянии полной боевой готовности, с восемнадцати часов сегодняшнего дня пришел к концу. Все части
136
и подразделения по месту дислокации приступают к несению службы на общих основаниях.
Поступающие в войсковые штабы данные о деятельности немецких войск приказано направлять без промедления старшим. Те воинские части, которые не привлекаются к лагерным сборам первой очереди, продолжают работы по совершенствованию оборонительных позиций на государственной границе. По первому сигналу войска должны занять боевые порядки...
После перерыва присутствующим была предоставлена возможность обращаться к новому командиру с вопросами служебного характера и личными. Неожиданная отмена боевой готовности не внесла успокоения умов. Командиры 2-й и учебной батарей считали этот шаг искусственным, предпринятым без учета приготовлений, которые не прекращались на другой стороне границы. Слухи о войне, циркулировавшие в течение месяца и даже больше, не могли не вызвать настороженность и тревогу.
Обратились к майору Фарафонову с просьбой разъяснить эти факты старший лейтенант Чикало, интендант 3-го ранга Марков и военинженер Попов. Командиры других батарей и взводов высказали недоумение по поводу инструкции на случай войны. Если боевая готовность отменяется, то как быть с положением, которое регламентировала инструкция? В парке во всех подразделениях находятся боеприпасы в окончательно снаряженном виде. По правилам мирного времени это недопустимо. Что же, вернуть их на склады? Как долго боеприпасы останутся в тягачах вразрез с требованиями парковой службы и т. д.? Командир дивизиона сказал, что не уполномочен обсуждать решения старших начальников. Никаких дополнительных комментариев.
<…>
После командира дивизиона говорил начальник штаба старший лейтенант Пашкин. Все командиры, которые подняли свои топографические карты1 либо оставили пометки, раскрывающие характер последней рекогносцировки, обязаны не позже 18 часов сдать карты в секретную часть. На стоянку перед КПП подан автомобиль для желающих ехать
137
в город.» (Петров В. С. Прошлое с нами (Кн. 1). – К.: Политиздат Украины, 1988. Есть в интернете)
Как видите, в 87-й стрелковой дивизии 5-й А, и не только, примерно в начале июня была введена повышенная (по тогдашним меркам полная) боевая готовность, даже взрыватели были ввернуты в снаряды. Однако вечером 21 июня на уровне Потапова-Кирпоноса она была отменена.
Эта приграничная дивизия находилась во Владимир-Волынском УРе и по настоянию начштаба КОВО Пуркаева с 14 июня она и должна была занимать оборону в этом УРе. На что добро дал Жуков. А 21 июня ей б.г. отменили…
Возвращаемся к Владимирскому и его описанию ситуации в 5-й Армии.
«Стрелковые соединения можно было считать в общем боеспособными. Но ввиду того, что они не выводились из казарм и лагерей на свои рубежи, а пункты управления и тылы были не развернуты, боевая готовность их к началу войны фактически не обеспечивала выполнения поставленных задач. » (Владимирский А.В. На киевском направлении. По опыту ведения боевых действий войсками 5-й армии Юго-Западного фронта в июне–сентябре 1941 г. — М.: Воениздат, 1989г. c. 32-43, 54-57.)
И почему же Кирпоносы-Потаповы не выводили стрелковые дивизии из казарм в районы сосредоточения, если в соседних армиях и округах это делалось? Ведь приграничные дивизии и должны были выводиться ДО нападения Германии к своим рубежам, и вопросом №2 Покровского это и пытались выяснить – как проходил вывод приграничных дивизий в связи с угрозой нападения?
Далее Владимирский показывает в своей книге «Содержание плана прикрытия государственной границы в полосе 5-й армии и отданных в его развитие частных боевых приказов». Но это План прикрытия, разработанный до Директивы НКО и ГШ на разработку нового ПП от 5 мая 1941 года.
138
В 8-м стрелковом корпусе 26-й армии КОВО с разработкой и доведением до дивизий планов прикрытия проблем вроде не было. Командиры и начальники штабов дивизий этого корпуса утверждают, что планы прикрытия у них были. Это в этом корпусе этой армии и состояла 72-я горно-стрелковая дивизия генерала П.И. Абрамидзе.
«Генерал-майор П.И. Абрамидзе (бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 8-го корпуса 26-й армии).
До нападения фашистской Германии на Советский Союз я и командиры частей не знали мобилизационного плана (МП-41), но после его вскрытия все убедились, что оборонительные работы на государственной границе, командно-штабные учения на местности исходили из общего плана КОВО, утвержденного Генеральным штабом.
11 июня 1953 года». (ВИЖ № 3, 1989 г., с. 67)
Т. е. в этом 8-м корпусе 26-й армии хотя бы сами мероприятия, связанные с планом прикрытия, проводили. Хотя при этом командиры и не знали, что проводившиеся учения, «на местности исходили из общего плана КОВО, утверждённого Генеральным штабом» (новый не был утверждён к 22 июня). Но дело в том, что части прикрытия и так находятся практически на самой границе, и им, так и так, придётся закрывать те же мосты и переправы с дорогами и перекрестками, и новые ПП КОВО для этих частей особо от старых не отличались. Задача остаётся прежней – прикрывать границу, пока войска второго эшелона сосредотачиваются у них в тылу и готовятся к выдвижению к местам прорыва противника, к контрнаступлению. А вот второй эшелон, с учётом новой обстановки «на той стороне», может получить и новое направление – новый район сосредоточения для последующих действий. И командиры второго эшелона в обязательном порядке должны были знать, куда им выдвигаться в случае тревоги. Ведь им надо было заранее изучить этот район, изучить, как к нему двигаться, какими дорогами и т. п., чтобы прибыть в этот район сосредоточения в сроки, определённые окружным планом прикрытия.
139
Ответы Абрамидзе одни из самых полных и интересных. По ним, да по ответам некоторых других комдивов, хорошо видно как должно было что-то делаться и как оно в реальности происходило. Но ВИЖ поступил «хитро» – вырвали кусок из показаний Абрамидзе, и при этом комдив, отвечая о плане обороны, постоянно говорит о мобилизационном плане. А это вообще-то несколько разные вещи. Мобплан это план «как собрать войска», а план обороны – «как воевать». Хотя, похоже, это сам Абрамидзе в данном случае оговорился.
Смотрим полные «воспоминания» генерала П.И. Абрамидзе. Кстати, Абрамидзе давал ответы на разные вопросы. Одни – на те самые вопросы Покровского, которые мы здесь и разбираем. Но были еще ответы и на «дополнительные» вопросы:
«СЕКРЕТНО
экз. единственный
ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКУ
тов. ПОКРОВСКОМУ.
Поручение, данное мне Вами выполнить не мог в указанные срок из-за отсутствия необходимых карт. Указанные карты были получены всего неделю тому назад из Прикарпатского Военного Округа. Ответы на все заданные Вами вопросы, постараюсь восстановить в памяти – не приблизительно, а точно, что будет иметь значение для описания Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г.
1-й ВОПРОС.
Был ли доведен до Вас и частей Вашего соединения, в части их касающейся план обороны государственной границы. Если этот план известен Вам как командиру соединения, то когда и что было сделано Вами по обеспечению этого плана?
ОТВЕТ.
До вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз, я и командиры частей моего соединения не знали содержания мобилизационного плана, так называемого – МП-41 года, но после его вскрытия, в первый час войны, все убедились, что вся оборонительная работа по обеспечению государственной границы, все командно-штабные учения с выходом в поле исходили строго из мобилизационного плана 41 года, разрабатываемого штабом КВО и утвержденного Генеральным штабом.
140
Видимо с целью мобилизационного плана, 72 сд была дислоцирована в августе 1940 года в следующих районах и пунктах:
1.Штаб 72 сд, ОБС, ОПТД, ОСБ (все он находились под 72 сд) были расположены в Добромиль, а после того как дивизия перешла организационно на [штат] горно-стрелковой дивизии, в Добромиль был дислоцирован еще, четвертый по счету, стрелковый полк (в стрелковой дивизии три стр. полка – К.О.);
2.187 сп – м. Бирча, а его 2 сб – Рыботыче (0318);
3.133 сп – м. Нове-Мисто;
4.14 сп – Устишки-Дольне (нет на карте), а его 1 сб – Лисна (9690);
5.33 гап – военный городок, что 500 м. вост. Передельница (0231);
6.22 пап – городок, что зап. Гувники (0323).
Такое расположение частей соединения, которым я командовал, надежно обеспечивало до и в первые дни войны важные направления в полосе дивизии.
Как только все части соединения расположились в перечисленных районах, я получил общий план оборонительной работы, с приложением схемы, где были указаны типы и виды сооружения и примерные опорные пункты и узлы сопротивления. Данный план требовал строго го уточнения на местности и поэтому я был назначен председателем комиссии по выполнению данного плана, а членами комиссии – командиры частей.
Как только закончили работу на местности и утвержден был план командующим 12 армией генерал-лейтенантом – тогда – Порусиновым, все части дивизии приступили к оборонительным работам в своих направлениях с таким расчетом, чтобы всю работу закончить до первого декабря 1940 года, а долговременные огневые точки (из железобетона) еще раньше.
К таким работам относились:
1) долго-временные огневые точки (ДОТы);
2) дерево-земляные огневые точки (ДЗОТы);
3) площадки для установки противо-танковых орудий (ПТО) 45, 57 и 76 мм орудий;
141
4) Командно- наблюдательные и наблюдательные пункты (КНП и НП) для командиров рот, батарей, батальонов, дивизионов и командиров частей всех степеней (все они должны были быть с тяжелым перекрытием).
5) Проволочные препятствия в три и четыре ряда кольев.
6) Убежища для укрытия живой силы и техники с тяжелым перекрытием от тяжелых мин и снарядов.
7) Расчистка обзора и обстрела.
Соединение, которым я командовал, прикрывало государственную границу на фронте: Ольшаны (12 км ю.з. Перемышль) – Луковице (8796) общим протяжением 100 с лишним километров.
Оборонительные сооружения строились главным образом на направлениях вероятного наступления противника.
Сооружения строились по принципу опорных пунктов рот и узлов сопротивления с перерывами, но с учетом взаимодействия между ними, исходя из местных условий.
Работу начали со второй половины сентября 1940 года и закончили в основном к первому декабря 1940 года, как это было предусмотрено планом работ.
2-й ВОПРОС.
В какой мере был подготовлен оборонительный рубеж по линии государственной границы и в какой степени он обеспечивал развертывание и ведение боевых действий частями вверенного Вам Соединения?
ОТВЕТ.
Долговременные огневые точки (ДОТы) в количестве 19 единиц были построены, но они находились по неизвестной нам причине, в начале боевых действий без вооружения, в то время, когда я командующему КВО генералу Армии тов. Жукову доложил о их постройке еще к 7-му ноября 1940 года.
Что касается остальных дерево-земляных сооружений всех типов, они были построены в основном к первому декабря 1940 года, т.е. в срок.
Примерное количество всех сооружений (почти точно):
142
1.Долговременные огневые точки (ДОТы) – 19 единиц;
2.Дерево-земляные огневые точки для противо-танковых орудий (ПТО) и станковых пулеметов (в том числе и крупно-калиберных) с тяжелым перекрытием – 120-150 единиц;
3.Окопы для стрелковых и пулеметных отделений со всем оборудованием – 200-300 единиц;
4.Командно-наблюдательные пункты (КНП) по числу командиров батальонов, дивизионов и командиров частей всех степеней первой линии;
5. Убежища для укрытия живой силы и техники с тяжелым перекрытием – 40-50 единиц;
6.Проволочная сеть в три и четыре ряда кольев – 80 км.
Все эти огневые точки и всякого рода типы сооружений были заключены в опорных пунктах и узлах сопротивления, общее количество которых я не помню, но могу доложить: – их, опорных пунктов и узлов сопротивления было столько, сколько нужно было для первых и вторых эшелонов частей первой линии.
На всем протяжении фронта местность характеризуется вблизи государственной границы следующим:
а) сплошные лесные массивы, трудно-проходимые для пехоты и недоступные для танков;
б) ограниченное количество пригодных дорог, особенно по фронту, нужных для согласованного действия с соседними подразделениями и частями;
в) отсутствие открытых мест и равнин для организации широкого наступления;
г) значительная вогнутость в сторону противника р. Сан, что создавало тактическую невыгодность прежде всего для нас, если бы атаки были на флангах моего соединения.
По этим соображениям я, тогда (как и сейчас) был категорически против особых оборонительных сооружений, особенно в центре полосы обороны 72 сд, с направления которого мы не могли ни при каких обстоятельствах ожидать наступление крупных сил противника.
143
Как только немецкие войска начали боевые действия, их атаки обозначились в двух направлениях, что (с их стороны) безусловно правильно, а именно:
а) Ольшаны-Рыботыче (1218 и 0419), Пятково, с общим направлением на м. Бирче (1506 и 1500).
б) Санок-Зегуж с направлением на Хыров, Добромиль (все пункты имеются на карте).
Следовательно, проведенные мероприятия нами, по укреплению государственной границы оборонительными сооружениями и сосредоточением основной группировки сил и средств на флангах 72 сд были правильными и реальными, что подтвердилось ходом боевых действий.
В заключение докладываю, что проведенные мероприятия по укреплению государственной границы, полностью обеспечивали развертывание и ведение боевых действий частями вверенного мне соединения. Все части дивизии удерживали государственную границу во взаимодействии м 92 и 93 погран. отрядами до 28 июня, т.е. пока не получили приказ об оставлении границы.
Несколько слов об укрепленном районе, построенном силами и под руководством 12 Армии и КВО, в районе Ольховце (против Санок). Там в Ольховце, были построены долговременные огневые точки, типа полукапониров и капониров непосредственно у самой границы, т.е. на виду у противника.
При таком расположении таких ценных и важных огневых точек, противник мог засеч их, установить орудия прямой наводки нужных калибров для внезапного уничтожения еще до перехода немецкими войсками государственной границы.
Имея большой опыт по постройке и обороне укрепленного района (я был председателем комиссии по созданию Новоград-Волынского и Могилев-Подольского укрепленных районов, заместителем командира 99 сд по Уру и командиром 130 с.п., в подчинении которых были Уровские батальоны), я был против постройки долговременных огневых точек у самой границы, т.к. считаю – если впереди их нет серьезных препятствий, то они всегда будут уничтожены артиллерийским огнем прямой наводки и штурмовыми орудиями внезапно. Такие
144
точки имеют силу и непреодолимость лишь тогда, когда они расположены на удалении от границы. [На] недостигаемом арт. огнем прямой наводки. (Из опыта войны с белофиннами в 1939-1949 г.г.)
В действительности, если ДОТы были бы даже в боевой готовности, они не могли задержать атакующего противника, по положенным мною соображениям.» (ЦАМО, ф.15, оп. 178612. д. 50, л. 152-171. Сайт МО РФ «Документы. Накануне войны». Дата показаний – 11.6.53г. На первой странице штамп «Вх. № 001247 27 6 1953 Военно-Историческое Управление Генштаба Вооруженных Сил СССР».
Как видите, в первом вопросе появляется «дополнительный» вопрос об укреплениях на границе: «В какой мере был подготовлен оборонительный рубеж по линии государственной границы, и в какой степени он обеспечивал развертывание и ведение боевых действий частями вверенного Вам соединения?». Возможно «вопрос № 1 от Покровского» и имел в итоге вторую часть – о подготовленности «оборонительных рубежей» для приграничных дивизий…
Дивизия Абрамидзе занимала фронт около 100 км, что никаким уставом не предусмотрено, но с другой стороны она находилась там, где немцы и наступать могли только в определенных местах. Так что, скорее всего ее растянутость была вполне «оправдана». Также Абрамидзе показывает – кто несет ответственность за размещение у самой границы ДОТов и прочих огневых точек. Это командование армии, а точнее округа.
(Примечание: В связи со строительством УРов возникает интересный вопрос. Дело в том что «резуны» пытаются всё доказать что строительство укреплений на границе СССР делалось исключительно для дезинформации немцев. Мол, готовились нападать, а чтобы обмануть Гитлера, да и свои войска, затеяли грандиозное строительство. Также эти укрепления должны были как-то «прикрыть» подготовку нашего нападения. Мол, вдруг немцы прознают, что Сталин собирается напасть, попытаются вдарить превентивно, чтобы сорвать наши приготовления, а тут УРы и пригодятся.
А самое важное – на этой почве идет и желание доказать что и немцы мол строили такие же укрепления для нападения на СССР.
145
При этом «резунам» почти повезло. Не очень умные исследователи-разоблачители потрясают разведсводками ГРУ за тот же февраль-май 1941 года, в которых действительно показано, что по всей границе немцы ведут строительство не только полевых укреплений (и ставят колючку) но и даже бетонных ДОТов. Что на небольших участках границы работает до нескольких тысяч солдат вермахта одновременно. Другие потрясают дневниками Гальдера, в которых тоже вроде написано о неком строительстве. А все это «резунам» в радость – смотрите, и немцы, готовя нападение, строили укрепления! А значит, наше строительство не о подготовке обороны говорит, а о подготовке нападения первыми! И строительство укреплений в СССР не говорит о подготовке обороны.
Однако если немного подумать, то такие вопли ничего не стоят. Немцы действительно с появлением новой границы с СССР занялись (обязаны были это делать) обустройством границы и строительством укреплений на ней. Это шло весь 1940 год, пока Гитлер «воевал» в Европе и с Англией. И также по намеченным ранее планам это строительство должно было идти до тех пор, пока не начались мероприятия по реализации «Варианта Барбаросса». До тех пор пока группировка вермахта не стала почти готовой к нападению – немцам пришлось беспокоиться насчет возможного превентивного удара СССР по их сосредотачивающимся войскам. Хотя сам Гальдер при этом и написал 22 марта 1941 года: «Обстановка: Никаких существенных новостей. Хойзингер и Грольман: Обсуждение оперативного плана Листа. Офицеры связи. Румыния. Оборона на Востоке. Вопрос об оборонительных мероприятиях на Востоке на случай русского превентивного наступления выходит на первый план. Однако мы не должны допустить принятия каких-то слишком поспешных мер. Я не думаю о том, что русские проявят инициативу.»
Т.е. немцы, допуская возможность (теоретическую) превентивного удара СССР в тот момент, когда они начали выводить войска по «Барбароссе», при этом старались не увлекаться ненужным и дорогостоящим строительством укреплений против СССР на границе. А все потому, что знали – СССР нападать не может и не
146
собирается. И еще 12 декабря 1940 года Гальдер записал: «Начальник оперативного отдела: … д. План строительства сухопутных укреплений на Востоке на 1941 год. Задачи, определенные на 1940 год, не смогут быть выполнены. Запрос относительно задач на 1941 год, Ответ: В Восточной Пруссии — долговременные оборонительные сооружения облегченного типа, на остальных участках — укрепления полевого типа. …».
Т.е. немцы в принципе не планировали грандиозных оборонительных сооружений на границе с СССР. Даже с момента создания «Барбароссы», с декабря 1940 года. Только необходимые пограничные сооружения, которые на границе ставят в любом случае. При этом 12 декабря «Генштаб» Германии рассматривая «План строительства сухопутных укреплений на Востоке на 1941 год» пришел к выводу что даже «Задачи, определенные на 1940 год, не смогут быть выполнены». И при планировании мероприятий на 1941 год, год нападения на СССР, по поводу «задач на 1941 год» принимается решение в той же Восточной Пруссии, откуда и будет наноситься основной удар, ставить только «долговременные оборонительные сооружения облегченного типа» а «на остальных участках — укрепления полевого типа».
Т.е. никаких масштабных строек аналогичных тому, что строилось в СССР, Гитлер при подготовке нападения на СССР не планировал. И не строил. Так что «резунам» придется распрощаться с идей, что при планировании нападения строят что-то серьезное. А СССР строил именно серьезные оборонительные сооружения и УРы. В одном только ПрибОВО на границе в 350 км строилось до 2 000 ДОТов. И УР это не отдельно стоящие на границе ДОТы. Это целая система укрепленных оборонительных сооружений. И строят их не для нападения на соседа, а для обороны страны.
Так же «резуны» пытаются сравнивать «овощ и палец», мол, у нас были Планы прикрытия мобилизации и развертывания наших войск на случай нападения врага, а у немцев к «Барбароссе» прикладывался некий план «Берта». План на случай вторжения наших войск с целью сорвать сосредоточение и развертывание вермахта на границе перед нападением Германии на СССР. Но это тем более
147
бред. И сравнивать наши ПП и немецкую «Берту», это даже не сравнение «хрена с пальцем» это вообще нечто…
В наших ПП расписано, что приграничные дивизии приграничных округов, составляющие первый эшелон этих округов, занимают оборону на границе в случае угрозы войны и тем более нападения противника. И пока они геройски погибают они и предоставляют время остальным войскам округов и резервам РГК на мобилизацию и их вывод в их районы сосредоточения.
По «Берте» же, нет никаких приграничных частей, никакой разбивки на эшелоны и нет округов у вермахта. А есть – задачи немецким частям выводимых к границе для нападения на СССР, на случай превентивного удара наших отдельных войск – типа ВДВ, или мехкорпусов и ВВС. Т.е. – сравнивать наши ПП и немецкие планы на случай нашего удара с целью сорвать сосредоточение вермахта – доказывать на том, что у немцев были свои планы на случай нашего превентивного удара и значит наши ПП это планы прикрытия нашего нападения первыми, могут только полные неучи, т.е. «резуны».
Да, действительно, наши Планы прикрытия и особенно последние, майские, которые Жуков сочинял явно под свой план превентивного удара, реально не более чем «прикрывали» границу. И приграничные дивизии по этим ПП размазанные вдоль нее, могли остановить только некие «отдельные банды» противника, а не массированное вторжение. Но. Есть все равно существенное отличие. Ведь по немецким планам вроде «Берта» их части участвующие в отражении нашего превентивного удара – в принципе не прикрывают отмобилизование их частей разворачивающихся возле границы для нападения! А у наших приграничных эта задача оставалась именно главной задачей. Даже при том, что они выполнить ее не могли в принципе…)