415
По этому приказу, кстати, видно – к какой войне готовились в СССР. Ведь это – «Указание о рекогносцировке рубежей обороны». Т.е. – Германии отдается право «первого выстрела»…
11 июня у Сталина был командующий ПриОВО Кузнецов, где Кузнецов действительно мог получить указания по приведению в б.г. войск округа, и в этот же день к Тимошенко, в Москву вызывался и командующий ЗапОВО Павлов (этот факт нашел М.Солонин). Запрос от КОВО пришел в НКО и ГШ 11 июня, и возможно Кирпаноса в Москве в эти дни не было…
11-12 июня Тимошенко и Жуков обратились к Сталину с предложением обратиться к Гитлеру и правительству Германии с целью допустить нашу Комиссию для проверки-инспекции их приграничной полосы – на предмет отсутствия угрозы нападения Германии на СССР. Сталин им в этом отказал, сказав, что Гитлер все равно не даст разрешение на проверку их войск на границе, время будет упущено попусту на эту возню с комиссией, и поэтому проще сделать по-другому (об этой комиссии писал сам … Жуков, в черновиках своих мемуаров – опубликованы в «малиновке»).
13 и 14 июня выходит «Сообщение ТАСС», Советского Правительства, в котором Гитлер-Германия зондируются на предмет желания напасть на СССР. В сообщении как в дипломатии СССР «уверен» что Германия также не желает войны, как распространяет слухи коварная Англия, как и СССР и нападать (в ближайшее время) не собирается. Этим Сообщением-провокацией Гитлер выставлялся в случае его нападения агрессором по любому! Если он ответит что нападать, конечно же, не собирается и это все гадкие происки Англии, то напав спустя неделю, как и доносит активно наша разведка в эти дни, он однозначно выставляет себя агрессором. А если и не ответит, то напав, все равно – он агрессор..
После того как стало ясно что Гитлер на «Сообщение ТАСС» отвечать не намерен, директивы для КОВО и ПрибОВО подписанные 12 июня отправили в Ригу и Киев 14 июня вечером. И 15-16 июня первые дивизии этих округов также получили свои приказы на вывод в районы сосредоточения. В этих директивах НКО и ГШ от 11-12 июня было ограничение – приграничные дивизии не поднимать «до особого приказа наркома», однако по этим директивам начали выводить к границе и отдельные приграничные дивизии, расположенные на зимних квартирах далеко от границы.
416
Данные директивы требовали («по определению») от командования западных округов приводить в боевую готовность повышенная (по современным меркам – а тогда сразу полная) выводимые «глубинные» дивизии. Для этого от командования требовалось отменять плановые занятия, работы, стрельбы и прочие мероприятия, и отправлять приведенные в б. г. дивизии в полном составе в районы сосредоточения по ПП, или как минимум в «Районы сбора». И в том же ЛенВО, который в эти же дни получал аналогичные директивы, все эти мероприятия выполнялись четко и грамотно.
О том, что этот вывод войск должен был сопровождаться приведением дивизий в боевую готовность и писал сам Г.К. Жуков в черновиках своих «Воспоминаний и размышлений», которые в сами мемуары не попали. Данные слова маршала мы не раз уже и «цитировали» и «пересказывали», но стоит их еще раз привести:
«Проводились ли Наркоматом обороны и Генштабом мероприятия по повышению общей боевой готовности вооруженных сил? Да, проводились, но как теперь мы понимаем, явно недостаточно.
Что было сделано. Весной и в начале лета 1941 года была проведена частичная мобилизация приписного состава с целью доукомплектования войск приграничных военных округов. <…>
Командующим приграничных военных округов было приказано вывести войска округов - назначенных в состав войск прикрытия, ближе к государственной границе и тем рубежам, которые они должны были занять при чрезвычайном обстоятельстве, по особому распоряжению. При этом передовые части было приказано выдвинуть в зону пограничных частей. Проводились и другие не менее важные мероприятия. Все это обязывало командующих округами и армиями повысить боевую готовность». («№ 655. Из неопубликованных воспоминаний маршала Советского союза Г.К. Жукова [не позднее 1965 г.] РГВА. Ф.41107. Оп. 1. Д.48. Лл. 1-58. Рукопись, автограф. Сохранены стиль и орфография документа». Источник – «1941. Документы», М. 1998г.)
Как видите, Жуков проводимые в мае-июне «учебные сборы» назвал именно «частичной мобилизацией», а «войска прикрытия» – приграничные дивизии перед нападением Германии и выводились именно в «приграничную зону» – куда они и должны были выйти – к «рубежам, которые они должны были занять при чрезвычайном обстоятельстве, по особому распоряжению»!
417
Хотя как уверяет исследователь С.Чекунов к этим директивам (по выводу войск) были некие «разъяснения», на самом деле они не могли и не должны были отменить главного в той ситуации – приведение в б.г., что подразумевает прекращение всяких занятий, работ, учений и полигонов… Однако если эти «ограничения» снижали боеготовность выводимых по ПП войск то это уже прямая измена со стороны наркома обороны…
Не совсем вроде понятно – Гитлер подписывает свой приказ о нападении на СССР 22 июня только 10 июня, а Сталин дает разрешение (хоть и по запросам округов) начинать вывод войск уже с 8, 11 июня. Но ответ прост. Уже к 10 июня дата нападения «22 июня» в принципе была «известна» как озвученная Гитлером еще в апреле-мае после его расширенных совещаний, на которых он дату и озвучивал. Т.е. дата 22 июня как дата возможного нападения Гитлером была «утверждена» еще в марте-апреле 41-го. 10 июня он ее утверждает окончательно, а 19 июня подтверждает отдачей приказа о нападении. Таким образом чушь некоторых «историков» что Гитлер до 19 июня сам не знал даты нападения – не более чем именно чушь. 22 июня как дата нападения определена была им месяца за два примерно – после того как война Муссолини в Югославии сорвала нападение Гитлера на 15 мая. А 19 июня Гитлер дату нападения – не более чем подтвердил окончательно.
И чтобы не опоздать, «на всякий случай», Сталиным и было решено начать выводить наши войска раньше. Как это репетировали на майских КШИ. Тем более что немецкие войска все активнее концентрировались на той стороне, и разведка о них докладывала исправно. Это кстати и предусматривалось предвоенными планами – к моменту возможного нападения врага РККА должна быть в максимально боеготовом состоянии. Иначе наши ПП – могут не сработать как надо. И разведка в этом и должна была сыграть важнейшую роль – своевременно доложить о планах немцев и о возможных датах нападения.
Как работала разведка – показал историк А.Б.Мартиросян:
«6 июня 1941 г. глава британской политической (дипломатической) разведки Реджинальд Липер пригласил У. Донована в Британский центр расшифровки германских военных сообщений в Блетчли, где и заявил ему: «...премьер-министр поручил мне раскрыть вам тайну, известную г-ну Черчиллю и начальникам штабов вот уже несколько недель. Он разрешил мне сказать вам, и только вам,
418
с тем, чтобы мы могли скоординировать наши планы, — Гитлер нападет на Советскую Россию. Вторжение ожидается в середине июня, вероятно, 22 июня, через две недели и два дня». (Stevenson W. A Man called Intrepid. The Secret War the Authentic Account of the most decisive intelligence operations of World War II — and the superspy who controlled them. N.Y., 1977. P. XVI, XVIII, XXIII. Цит. по: Яковлев Н.Н. ЦРУ против СССР. М., 1983. С. 327.)
<…>
6 июня 1941 г. в Вашингтон поступила шифровка из американского посольства в Берлине. В это срочной телеграмме первый секретарь посольства Дональд Хит с прямой ссылкой на бывшего главного банкира Третьего рейха Ялмара Шахта (В 1940-41 гг. Я.Шахт поддерживал конфиденциальную связь с указанным дипломатом США) сообщил, что, по данным Я. Шахта от 6 июня 1941 г., «Гитлер решил 20 июня или около того напасть на Россию...». Когда же обе шифровки – то есть от У. Донована из Лондона и от Д. Хита из Берлина - сошлись в Вашингтоне, получилось едва ли не абсолютное очередное подтверждение даты нападения.» (А.Б. Мартиросян. 22 июня. Блицкриг предательства. От истока до кануна., М. 2012 г., с. 594-595)
В Администрации США работала агентура, курировавшаяся нашими резидентами И.Ахмеровым и В. Павловым. А сведения из английской разведки Сталину поставляли К.Филби и его «кембриджская пятерка». Так что дата нападения, которую уже в начале июня знали в Англии и США, также стала известна и Сталину. Поэтому когда ВС приграничных округов на основании своих разведданных о концентрации немецких войск и тем более о возможном нападении слали запросы в Москву на вывод войск округов по планам прикрытия, то Москва такое разрешение и дала. И как показывает исследователь архивов С.Чекунов, примерно 9 июня в Кремле «прозрели и осознали» реальность угрозы нападения Германии на 22 июня – «По моим данным вечером 9 июня. Вот почему прозрели именно девятого - непонятно»…
Также в эти же дни в западных округах и проводилось доотмобилизование своих дивизий не только приграничных, но и вторых эшелонов, доведение их до штатов приближенным к штатам военного времени. За счет местных приписников, за счет даже бывших солдат польской армии из числа украинцев и белорусов бывших «польских» территорий, или «бесарабцев». Делалось это через «учебные сборы», по которым призвали и ввели в дивизии всей РККА около 800 тысяч приписных (именно в дивизии вводили приписных, в роты).
419
11 июня был отдан приказ НКО о переходе на новые штаты военного времени для стрелковых дивизий (04/400-16). 12 июня 1941 года ГШ отправил в тот же ПрибОВО «директиву № орг/1/523864 о внесении изменений в схему развертывания, в связи с переходом на новые штаты военного времени. Вводились они с 15 июня.» (С.Булдыгин) И судя по всему, она требовала переходить с 12 июня на новые штаты, т.е. – то в течении пары дней надо было доукомплектовывать эти дивизии – до 14 тысяч. Ведь приграничные дивизии, доведенные благодаря Жукову (?) «до штатов приближенных к штатам военного времени» с февраля еще, в принципе не зависели уже от «сборов» и требовали не отмобилизования и развертывания, а не более чем именно доукомплектования. И ответы комдивов показывают (особенно по ОдВО) – их примерно 11-12 июня и перевели – в штаты военного времени. Они при этом имели те же самые 10-12 тысяч по л/с, в наличии по факту, но этот переход в штат военного времени позволял развернуть все службы дивизии! И пока боевые части дивизии будут воевать, остальные подразделения – получат приписных из района дислокации в пару дней вполне. (Чуть ниже мы про «мобилизацию» еще немного поговорим – ведь этот вопрос очень важный…)
После 14 июня, для отдельных мехкорпусов западных округов были свои директива о выводе их по ПП с приведением в полную б.г.. И c 16 июня в ПрибОВО были подняты по тревоге, приведены в полную б.г. и выведены в «районы сбора» и сосредоточения два мехкорпуса округа – 3-й и 12-й. 18-20 июня в ОдВО – подняли свой 2-й мк, в КОВО подняли два мехкорпуса из 8-ми – 4-й и 19-й, в ЗапОВО – 16 июня изобразили поднятие одного (6-го) мк из шести мехкорпусов.
Т.е., все наиболее боеспособные и мощные мехкорпуса приграничных округов 16-20 июня приводились в полную б.г. и выводились в «Районы сбора» – для подготовки будущего ответного удара «на Люблин» и «на Сувалки» (из Львовского и Белостокского «выступов»). Также после 19 июня в том же КОВО для ответного удара-наступления стали готовить и 8-й мехкорпус Рябышева. Также достаточно мощный.
В эти же дни и противотанковые бригады (ПТБр) приданные каждой армии в запокругах, получили свои приказы на приведение в б.г.
Получив команду выводить дивизии 2-го эшелона 15 июня, тот же ВС КОВО 16 июня запросил ГШ – что делать с приписными на сбо-
420
рах? Им ответили – задержать до особого распоряжения. Но, кстати говоря, в КОВО приписные и не были сразу, до 22 июня влиты в составы дивизий. Вот что писал И.И. Федюнинский: «Дивизии содержались по штатам мирного времени. <…> Как раз в это время проходили учебные сборы приписного состава – уроженцев западных областей Украины.[Только] Когда началась война, приписники были влиты в кадровые дивизии». (Поднятые по тревоге., М. 1961г. Есть в интернете)
В феврале 41-го, в момент составления планом на эти сборы НКО сразу дало указание – приписных размещать в подразделениях, т.е. в казармах со срочниками, и выдать им оружие в эти казармы. Что на обычных сборах делать запрещено, но это делается при объявлении мобилизации или при проведении т.н. «БУС»! А также на эти «сборы» планировалось призывать в первую очередь необученный, не принимавший участие в сборах 39-го и 40-го годов контингент. Т.е. «учебные сборы» на лето 41-го изначально были спланированы в феврале – по схеме БУС! Почему в КОВО в некоторых частях некоторых приписных в ротах сразу не размещали? Думаю – именно потому, что часть приписных и была – из неблагонадежного, местного населения – «западенцев».
Также 16 июня ВС КОВО запросил ГШ – можно ли начать занимать Укрепрайоны? На что Жуков 18 июня отписал резолюцию – «Занятие УРов разрешено. УРы по старой границе подготовить к занятию также УРовскими частями с целью обучения и сколачивания. Срочно закончить формирование УРовских частей для Киевского УР, после чего подготовить УР к занятию кадрами». После этого должна была состояться директива всем западным округам на занятие УРов на границе и расконсервацию укреплений «Линии Сталина» на старой границе.
Дата 22 июня приближалась, и оставалось только поднять и вывести в районы обороны на границу, приграничные дивизии!
Но! Одного, общего, единого для всех округов пресловутого «пр. ГШ от 18 июня», «особого приказа наркома» о приведении в б.г. приграничных дивизий и выводе их на границу, по ПП, не было. В каждый округ ушли отдельные директивы ГШ на вывод приграничных дивизий по ПП, в разные дни.
16-17 июня для приграничных дивизий ПрибОВО Генштаб отправил приказ на вывод приграничных дивизий в их районы обороны по ПП. 18 июня приказом по округу №00229 (о проведении меро-
421
приятий с целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа) приводится в полную б.г. ПВО и связь округа. Требуется подготовить к минированию участки в армиях «на предмет устройства на определенных, предусмотренных планом [направлениях] заграждений», «создать на телшяйском, шяуляйском, каунасском и калварийском направлениях подвижные отряды минной противотанковой борьбы». Этим приказом требовалось также подготовить переправочные средства для рек, как на границе, так и в своем тылу, подготовить к подрыву мосты через эти реки. Танки из местных национальных стрелковых корпусов приказывалось изъять и выставить на танкоопасных направлениях в оборону, а бронемашины – для охраны КП 8-й и 11-й Армий.
Следом, 18 июня же отдельно для ПВО был дан такой уточняющий приказ:
«1. Частям ПВО зоны, батальонам ВНОС и средствам ПВО войсковых соединении и частей принять готовность № 2 (повышенная б.г. – К.О.)..
3. Части ПВО, находящиеся в лагерях, в том числе и войсковые, немедленно вернуть в пункты постоянной дислокации …
6. Срок готовности 18.00 19 июня 1941-го. Исполнение донести 20.00 19 июня 1941-го.
Начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант КЛЕНОВ» (ЦАМО, ф. 344. Оп. 5564. Д. 1. Л. 14. Источник – ВИЖ № 5, 1989 г., с. 29)
Из ГШ, 21 июня от Жукова пришла телеграмма – затемнение городов в ПрибОВО – не производить, но это указание само приведение в б.г. для ПВО не отменяло:
«Вами без санкции наркома дано приказание по ПВО о введении в действие положения № 2 — это значит провести по Прибалтике затемнение, чем и нанести ущерб промышленности. Такие действия могут проводиться только по решению правительства. Сейчас Ваше распоряжение вызывает различные толки и нервирует общественность.
Требую немедленно отменить незаконно отданное распоряжение и дать объяснение для доклада наркому.
Начальник генерального штаба Красной Армии генерал армии ЖУКОВ». (ВИЖ № 5, 1989 г., с. 29)
Жуков не отменил само «положение №2», а только затемнение крупных городов Прибалтики. И ПрибОВО тут же вечером 21 июня
422
дает приказ по светомаскировке – о затемнении объектов воинских частей:
«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ШИФРОВКА № 1644 ШТАБА СЗФ. Подана 21.6.41. 14.30.Принята 19.25. Поступила в ШО 20.00.
КОМВОЙСКАМИ 8,11, 27 армий
Начиная с сегодняшней ночи до особого распоряжения ввести светомаскировку в гарнизонах и местах расположения войск. Обеспечить автотранспорт светомаскировочной аппаратурой. Организовать тщательный контроль качеством светомаскировки. Обратить особое внимание на состояние маскировки войск и технику ведения воздушного наблюдения.
№ 4148/III ПОЛКОВНИК КАРЛИН.
Расшифровал 21 июня 1941 . 20.30 НЕУСТРОЕВ.
ОТПЕЧАТАНО в 1 экземплярах.» (Выложено на сайте МО РФ «Документы. Накануне войны». ВИЖ №6, в 1989 году показал реквизиты этого приказа – ЦАМО, ф. 344, оп. 5564, д. 1, л. 62.)
На этой шифровке резолюция: «Тов. Смирнову. Уточните: Чему верить – этой шифровке или – переданному Киносяном. (подпись неразборчива) 21.6.41. 20.35».
Полковник М.М.Карлин – командовал Северо-Западной зоной ПВО, являясь помощником командующего ПрибОВО, а п-к И.С. Смирнов был начальником штаба у Карлина. Полковник Киносян С.И. – начальник первого отделения оперативного отдела штаба ПрибОВО (заместитель Трухина). Который видимо и сообщил о телеграмме Жукова. И начштаба ПВО Смирнова и просят уточнить – исполнять эту шифровку – о затемнении объектов – или переданную ранее телеграмму Жукова?
И на этой шифровке Карлина также есть резолюция-ответ такого содержания – «Полковнику (неразборчиво). Немедленно дать распоряжение войскам и гарнизонам кроме (неразборчиво) и Шауляй светомаскировку проводить. (Подпись неразборчива) 21.6.41». Т.е. – затемнение мирных городов – не вводилось, в эти дни. А вот гарнизоны и войска – затемнение ввели, и соответственно введение повышенной б.г. для ПВО не отменялось. Как пытаются на этой телеграмме Жукова уверять читателя некоторые «историки».
В ПрибОВО к 18-19 июня устными распоряжениями командующего округом привели в полную б.г. свои шесть приграничных дивизий и посадили их в окопы на границе. Точнее посадили в окопы те
423
батальоны, которые по ПП там и должны были сидеть. Делалось это в связи с ожиданием нападения на 19-20 июня и эти дивизии так и остались на границе до 22 июня. 18-19 июня Кузнецов выдал еще приказы о приведении в б.г. всех войск округа, после чего штаб стал перебираться в Паневежис.
19 июня в этом округе также выдали приказ, в котором приказали немедленно заканчивать работы в предпольях на границе, которые можно будет занимать «только в случае нарушения противником границ». Также требовалось – «Для обеспечения быстрого занятия позиций как в предполье так и основной оборонительной полосе соответствующие части должны быть совершенно в боевой готовности». Приказывалось «усилить контроль боевой готовности, всё делать без шума, твёрдо, спокойно».
И самое важное – приказывалось:
«4. Минные поля установить по плану командующего армией там, где и должны стоять по плану оборонительного строительства. <…>. Завалы и другие противотанковые и противопехотные препятствия создавать по плану командующего армией — тоже по плану оборонительного строительства.
5. Штарм, корпусу и дивизии — на связи КП, которые обеспечить ПТО по решению соответствующего командира.
6. Выдвигающиеся наши части должны выйти в свои районы укрытия. <…>
7. Продолжать настойчиво пополнять части огневыми припасами и другими видами снабжения….» (ЦАМО, ф.344, оп. 5564, д. 1, л. 34-36)
Была ли для ПрибОВО из ГШ та сама, одна «телеграмма ГШ от18 июня»? Сложно сказать – без изучения входящих документов в ПрибОВО из ГШ, или исходящих из ГШ – это точно не установишь. Скорее всего такая «телеграмма» была в ПрибОВО из Москвы раньше – 16 июня еще. Но в любом случае – командование ПрибОВО само по себе, без приказов Москвы такие вещи как то же минирование в приграничной полосе, делать не могло.
16 июня КОВО запросил Жукова – можно ли занимать УРы, а 17 июня КОВО давал запрос – что делать с приписными? Им ответили – «сборы» продлить, а 18 июня идет команда Жукова КОВО – начинать занимать УРы на новой границе и готовить к заполнению – УРы на старой границе. Но документы КОВО были большей частью
424
уничтожены в окружении осенью 41-го, и поэтому по этому округу так мало данных по предвоенным дням…
Павлов в ЗапОВО получил «телеграмму ГШ от 18 июня» после которой он так и не привел в б.г. свои войска и не вывел приграничные дивизии на их рубежи на границе. КОВО – получил 19 июня директивы Генштаба для отдельных приграничных дивизий на вывод их на их рубежи на границе, без занятия оных, и с готовностью – к 24.00 21 июня! Т.е. в «пр. ГШ от 18 июня» давались даты возможного нападения Германии! Но – Всем остальным приграничным дивизиям КОВО Генштаб запретил занимать оборону на границе! Только отдельным дивизиям на второстепенных участках границы, и дивизии эти имели до 100 км обороны. При том, что армии и имели – Район прикрытия – чуть больше 100 км по ПП. Также границу в КОВО прикрывали отдельные батальоны приграничных дивизий усиленные артдивизионами. Как и писали потом, в июле, в донесение замполиты КОВО….
Такой порядок обороны и расписал Кирпонос Военному совету КОВО еще в январе 41-го, на первом же совещании после своего назначения на округ – как будущую задачу КОВО из «южного» варианта ГШ отражения нападения на СССР. И вывод отдельных приграничных дивизий в КОВО с 19-20 июня делался в точном соответствии с этим «южным» вариантом Генштаба и даже ПП округа – на границе в КОВО оставляются минимальные силы, а все войска округа должны быть готовы к немедленному ответному удару-наступлению в случае начала войны! По неосновным силам врага.
На что тот же Пуркаев задавал вопрос – хорошо, а если немцы тут нанесут свой главный удар, или просто сильный удар и не будут топтаться на границе – что тогда?! Кто удержит их на границе, что смогут сделать отдельные стрелковые батальоны и даже усиленные артдивизионами? И как мы сможем провести мобилизацию и развертывание остальных войск, если против мощных сил немцев у нас будут на границе эти самые отдельные батальоны?!? Как они их задержат?
ОдВО шел в связке с КОВО и, похоже, им вообще отдельного приказа для приграничных дивизий не давали – они, как вывели по ПП часть дивизий к границе с 8 июня так там и оставались. И нш 35-го ск показывал, что и 12 и 18 июня они также принимали меры к повышению б.г. своих войск. Т.е. даты возможных нападений доводились и в этот округ. При этом сами окопы на границе занимать
425
запрещалось вплоть до самого момента нападения – во избежание обвинений со стороны Германии в подготовке агрессии.
18 июня ГШ отправил в запокруга директивы о приведении в боевую готовность повышенная ВВС. После чего командованию ВВС округов сообщили и новое точное время нападения Германии – 3.00 22 июня. После этого в ПрибОВО и привели в б.г. ВВС и ПВО округа, с затемнением городов. Точно также ПВО приводилось в повышенную б.г. и в КОВО с ОдВО.
В КОВО боевую готовность для ВВС не вводили Птухины, а вечером 21 июня они еще и распустили летчиков по домам. В ЗапОВО приказ о приведении в готовность «№2» для ВВС прошел по округу 19-20 июня, однако командующий ВВС Копец отменил ее вечером 21 июня. После чего в отдельных ИАП стоящих на границе (там, где летчикам некуда было уехать с полевых аэродромов) и самых боеспособных, он же (по команде Павлова) к вечеру 21 июня дал команду снять вооружение и боеприпасы с истребителей. Снимали оружие в эти дни с истребителей и в КОВО. В ОдВО также приведения в боевую готовность «№2» для ВВС, похоже, не проводилось, но там не рискнули разоружать истребители.
18-19 июня западные округа получили приказы на вывод штабов округов в полевые Командные пункты. Но если ПрибОВО и КОВО срок был указан – к 22 июня вывести в полевое управление штабы округов, то Минску Жуков дал команду выводить штаб к 23 июня.
ОдВО вывел свой штаб к исходу 21 июня и был готов работать под руководством нш генерала М.В. Захарова – сам командующий выехал из Одессы в 9 часов вечера в Тирасполь. КОВО штаб вывел не в полном составе – Оперотдел занимающийся приемом и расшифровкой телеграмм ГШ вместе с его начальников И.Х.Баграмяном был оставлен Пуркаевым в Киеве и прибыл в Тернополь только утром 22 июня, к 7 часам.
В ПрибОВО штаб с командованием был в Паневежисе и был готов принимать команды Москвы, но сам командующий Ф.И. Кузнецов «затерялся» где-то в частях 11-й армии Морозова и его потом чуть не сутки найти не могли. Вместо Кузнецова командовать пришлось в эти часы его нш Кленову. В ЗапОВО Павлов часть офицеров штаба (из того же оперотдела – Фомин потом и отвечал Покровскому, что не был в Минске в эту ночь) отправил в полевой КП, но сам штаб остался в Минске. И шифровки ГШ принимать штаб в Минске мог.
426
20 июня командованию приграничных округов ГШ ставит задачу – согласовать с флотами свои действия по ПП. В двухдневный срок. А Балтфлот сообщает штабу ПрибОВО что ввел повышенную б.г.. (Это также показывает генерал-майор И.П. Макара, начальник кафедры истории войн и военного искусства Военной академии Генерального штаба ВС РФ, к.и.н., член редколлегии Военно-Исторического журнала , в статье «Из опыта планирования стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией и непосредственной подготовки к отражению» – ВИЖ № 6, 2006, с. 3-9): – «Одновременно принимались меры по повышению боевой готовности Военно-Морского Флота. 19 июня решением наркома ВМФ флоты и флотилии были переведены в оперативную готовность № 2. На следующий день командующие Ленинградским, Прибалтийским особым и Одесским военными округами получили от Генерального штаба указание в двухдневный срок отработать вопросы взаимодействия с флотом в соответствии с планом прикрытия.»…)
19-20 июня пограничники переходят в подчинение командиров приграничных дивизий, и на отдельных участках границы пограничники даже передают свои позиции войскам…
21 июня вечером, около 19.00, Жуков лично обзванивал округа и предупреждал их о возможном нападении в ближайшие сутки с приказом быть к нему готовыми, но не поддаваться на провокации. После этого в некоторых частях западных округов уже к 22.00 стали приводить подразделения в боевую готовность. И вечером же 21 июня тот же Павлов со штабом отправились в театр Минск, хотя еще сразу после полуночи с 20-е на 21-е июня, начштаба Климовских и отправил донесение в ГШ, которым сообщил Москве, что немцы снимают проволоку на границе:
«Докладу командующего 3-й армией проволочные заграждения вдоль границы у дороги Августов, Сейны, бывшие еще днем, к вечеру сняты. В этом районе лесу будто бы слышен шум наземных моторов.
Пограничниками усилен наряд.
345-му стрелковому полку (Августов) приказано быть готовности.
Климовских»
На документе отметка: «Отправлено 21 июня 1941 г. в 2 часа 40 минут» (Ф. 208, оп. 2454сс, д. 26, л. 34)
427
По словам С.Чекунова на этом донесении есть резолюция Ватутина: «Срочно подготовить донесение в Правительство и отдельно Вышинскому». Правительство – это Сталин. Вышинский был заместителем наркома ИнДел Молотова. Об этом факте писал и генерал Болдин – снятии немцами проволоки на этом участке….
Внук И.В. Сталина, Е.Я. Джугашвили, в своей книге «Мой дед Сталин. «Он святой» (М., 2015г.) также приводит воспоминания маршала К.С. Москаленко в КОВО: «Будучи командиром 1-й артиллерийской противотанковой бригады в районе г. Луцк в то утро я выслал три разведывательно-рекогносцировочной группы к границе – в районе Любомля, Устилуг, Сокаля. Благодаря этому мы к 19 июня располагали сведениями о том, что вблизи Устилуга и Владимир-Волынского замечено оживленное движение по ту сторону Западного Буга. Стало также известно, что оттуда ведется усиленное наблюдение за нашей стороной, а немецкие саперы удаляют инженерные заграждения на границе. У меня не оставалось сомнения в том, что фашисты нападут на нас в один из ближайших дней» (Москаленко К.С, На юго-западном направлении. М.: Наука, 1969 . с.23)
Думаю именно такие донесения утра 21 июня, о снятии заграждений на границе и стали для Сталина окончательным сигналом, что донесения разведки о нападении верны и нападение произойдет в считанные сутки. Как показывает Чекунов, Тимошенко по этому донесению из Белоруссии должен был сделать доклад Сталину и правительству днем 21 июня. После чего на 19.00 21 июня назначается совещание у Сталина Комиссии по Военным и Морским делам в связи с угрозой нападения. В которую постановлением СНК № 1443-580сс от 30.05.1941 года (которым Комитет Обороны при СНК СССР был упразднен) вошли: Сталин (председатель), Вознесенский (заместитель), Ворошилов, Жданов и Маленков. 6 июня 1941 г. секретарем этой комиссии был назначен Сафонов И.А., а 7 июня в состав комиссии ввели Тимошенко и Н.Г. Кузнецов.
Все эти люди, кроме Жданова, что был в отпуске в Сочи, прибыли к Сталину в 7 часов вечера 21 июня. Также присутствовали Берия – НКВД, и Молотов – нарком ИноДел: «21 июня 1941 года. 1. Молотов 18.27 –23.00 2. Ворошилов 19.05–23.00 3. Берия 19.05–23.00 4. Вознесенский 19.05–20.15 5. Маленков 19.05–22.20 6. Кузнецов 19.05–20.15 7. Тимошенко 19.05–20.15 8. Сафонов 19.05–20.15»
428
На этом совещании, обсуждался вопрос (по донесениям разведки) о возможном нападении Германии в ближайшие часы, а также обсуждались вопросы мобилизации. Жуков в это время как раз и обзванивает округа и предупреждает командующих о возможном нападении в эту ночь. Как потом рассказывал историку Г.А. Куманеву управляющий делами СНК Я.Е. Чадаев, уже на этом совещании Сталин довел до присутствующих, что нападение будет в эту ночь (Куманев, «Говорят сталинские наркомы», М. 2005г.). Также Чадаев рассказывал Куманеву, что Сталин еще днем 21 июня действительно оповестил о возможном нападении руководителей ВКП (б) Москвы и дал команду командующему Московского округа генералу Тюленеву привести ПВО столицы в повышенную боевую готовность. Это же показывает в мемуары и адмирал Н.Г. Кузнецов….
К 21.00 21 июня уже начГШ Жуков с Тимошенко прибыли к Сталину, где ими был написан черновик «Директивы б/н» о приведении-переводе всех войск западных округов в полную боевую готовность в связи с ожидающимся утром 22 июня нападением Германии. Однако вероятнее всего Жуков нес с собой к Сталину некий вариант директивы войскам, которая приказывала вскрывать «красные» пакеты – вводить в действие Планы прикрытия («Приступить к выполнению Плана прикрытия 1941 года»). И возможно она была написана на бланках шифрблокнота заранее. Этот вариант был отвергнут Сталиным, как преждевременный. И в нем, возможно также прописывалось, как отвечать огнем на вторжение противника, или каким образом можно или нельзя пересекать границу в ответ. Впрочем. Это все прописано в ПП, которые вводит такая директива, и писать об этом еще раз в ней – в принципе не обязательно было бы. Тут же был написан новый текст – известная нам директива «б/н», но на листках рабочего блокнота Жукова.
Придержав директиву о вводе ПП, Сталин утвердил директиву о приведении-переводе в полную б.г. всех войск приграничных округов, ВВС, ПВО и флотов. Которые на вечер 21 июня должны были находиться в повышенной боевой готовности! В связи с ожидающимся нападением Германии, которое может начаться с провокаций, на которые отвечать нельзя. Таким образом, сочиняется директива «б/н», последняя директива мирного времени. А директива о вводе Планов прикрытия, директива «№1», директива уже военного времени, уйдет чуть позже. Когда немцы и начнут свои провокации на границе, в виде обстрелов. Или для этого достаточно будет простого звонка по ВЧ связи в округа!
429
В 22.00 Жуков, прямо из кабинета Сталина (нет данных, что он выходил из кабинета для этого) дал команду оперативному дежурному Генштаба обзвонить штабы западных округов, чтобы там ожидали поступления «важной шифровки» ГШ. После этого Жуков с Тимошенко убыли в 22.20 в наркомат обороны и в кабинете Тимошенко до, примерно 23.30 переписывали в шифрблокнот текст «Директивы б/н».
С. Чекунов, первым нашедший черновик этой «Директивы б/н» сделал предположение, почему так долго не могли отправить эту директиву в округа: «Есть только одна версия, которая объясняет все – Директиву б/н писали Тимошенко с Жуковым в ГШ уже после совещания в Кремле». Но это ерунда – они не «писали», а переписывали эту директиву. Возможно, изменив, сократив часть текста, написанного ими в кабинете Сталина на новый, на тот, что и ушел в округа. Ведь сам же Чекунов и нашел в ЦАМО в 2009 году – черновик данной директивы, перечерканный и с исправлениями. Написанный как раз в Кремле Жуковым в присутствии Сталина. Который надо было еще переписать на бланк шифрблокнота для шифровальщика и связистов ГШ.
С учетом времени потраченного на поездку от Кремля в наркомат, на переписывание без помарок текста с черновика в листки шифрблокнота, времени на доставку этих листков в ГШ шифровальщикам – вполне можно валандаться с 22.20 до 23.45.
Около 23.00 Тимошенко вызвал к себе наркома флота адмирала Кузнецова, дал почитать текст «Директивы б/н» и на его уточняющие вопросы подтвердил, что это война и можно открывать огонь по нападающему врагу. И как уверяет сам Н.Г. Кузнецов в директиве, которую ему дали почитать Тимошенко и Жуков, подробно указывалось, что делать округам в случае нападения Германии.
В 23.45 текст, наконец, поступил в шифровальный отдел Оперативного Управления ГШ, полчаса его шифровали и, начиная с 00.20, началась отправка «Директивы б/н» в запокруга. В КОВО она поступила около 0.30, в Минск – в 1.00, в ПрибОВО – около 1 часа ночи (или еще около 0.25, что не существенно), в ОдВО – около 1.15 ночи 22 июня. Перед этим, в 23.50 для Флота и штаба Резервных армий (создан буквально 21 июня – командующий маршал С.М. Буденный) сделали по копии данной директивы. (Как показывает С. Чекунов «Физическая отправка [директивы] началась позже. В ПрибОВО (Рига), например – в 00.50, в ЗапОВО (Минск) – в 01.00.»)
Около 23.30 нарком флота Кузнецов, после разговора с Тимошенко в 23.15, начал обзванивать флота и давал команду переводить фло-
430
та находящиеся с 14-16 июня в повышенной б.г. (готовности №2) в полную, в готовность №1. А в случае нападения – открывать огонь на поражение.
Около 24.00 21 июня, в то время когда шифровальщики ГШ еще только зашифровывали текст «Директивы б/н», Жуков лично звонил в КОВО и дал команду Кирпоносу приводить войска в боевую готовность, не дожидаясь прихода директивы об этом. Как написал потом в мемуарах сам Жуков – «быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность». Правда перед этим в мемуаре Жуков врет, что Сталин запрещает даже этой директивой приводить войска в боевую готовность.
В это же время в ОдВО начштаба генерал М.В. Захаров не получая таких звонков с разъяснениями из Москвы, по своей инициативе и на основании предыдущих указаний НКО и ГШ, исходя из логики событий и приказов Москвы тех дней, не дожидаясь когда придет в Тирасполь директива о которой еще в 22.00 его однако предупредил оперативный дежурный ГШ, около полуночи дал команду приводить войска округа-армии в полную боевую готовность и занимать рубежи обороны по Плану прикрытия. Т.е. фактически дал команду вводить ПП округа, что не требовала еще «директива б/н».
Однако если Захаров получив позже всех эту директиву о приведении в полную б.г., тут же по телефону дал команду поднимать по боевой тревоге все гарнизоны округа, не отменяя свой приказ о «вводе ПП», то кузнецовы-павловы-кирпоносы и этого не сделали. Точнее один Павлов сначала нечто невнятное выдавал в армии около 1.30 по телефону – «приводить войска в боевое состояние», а затем около 2.00-2.30 он же уже дал более четкую команду – «вскрывать красные пакеты». После чего в 3-й и10-й армиях после 2.30 стали таки поднимать свои дивизии по боевой тревоге со вскрытием «красных пакетов». И как сегодня можно утверждать вполне обоснованно – делал Павлов это именно по приказу ГШ-Жукова. Либо по некой телеграмме НКО и ГШ от примерно 2.30 22 июня» – настоящей директиве «№1». Либо – по звонку из ГШ в это же время.
Однако Коробков в 4-й армии это делать не стал до 3.30 примерно, хотя около 1.30 соврал Павлову, что его армия поднимается и три дивизии Бреста из города и крепости вовсю выводятся (он лично проверит это). Также в 1.30 Копец и Таюрский врали Павлову, что приказы наркома на рассредоточение и приведение ВВС в боевую готовность у них выполнены. Остальные округа делали это – поднимали свои армии –
431
только около 4 часов утра. Только после того как передали в армии свои директивы, а точнее войска будили немецкие снаряды и бомбы.
Т.е. на самом деле только один Павлов (кроме Захарова) все же поднимал свои армии в 1.30-2.30, хотя около 1 часа ночи Тимошенко звонил в Минск и Павлову давал странные «советы» собраться утром в штабе, если будут какие-нибудь «неприятности». Был ли подобный звонок в ПрибОВО? Был. Принял его на полевом КП в Паневежисе начштаба округа-фронта Кленов – генерал Ф.Кузнецов был где-то «в войсках». Также по тревоге, сразу после полуночи стали поднимать войска и в ЛенВО. Хотя свои пакеты стали вскрывать и ввели ПП только после нападения Германии на СССР, ведь Финляндия не нападала еще. Хотя авианалеты немецкие самолеты из Финляндии по ЛенВО пытались совершать…
После получения «Директивы б/н» в округах везде кроме ОдВО и ЛенВО командующие начали вести себя «странно». В ПрибОВО составили длинную окружную директиву, при этом выкинули из нее положение на рассредоточение и приведении ВВС в полную б.г. и пока ее не расшифровали в армиях никаких дополнительных звонков и команд не отдали. И армии свои по тревоге как в ОдВО и ЛенВО не поднимали. Точнее, Кленов разыскивая командующего Ф.Кузнецова в 11-й армии, сообщил комармией Морозову об этой директиве, однако в другие армии о ней он не звонил. В итоге остальные войска ПрибОВО получили команду подъема по тревоге буквально за час до нападения, а то и вместе с немецкими ударами в 4 часа утра. Морозов уверяет, что свою армию стал поднимать сразу после этого звонка но, похоже, это не правда.
Кленов так ратовал за нанесение превентивных ударов на зимних совещаниях, а когда ему представилась возможность проявить себя – ему видимо «не хватило смелости» принять решение и поднять округ по боевой тревоге получив «директиву б/н» и «директиву №1», оставаясь за командующего округом в штабе. Он дал указание, которое дублировалось армиями – «Со стороны немцев могут быть действия мелких групп нарушения нашей границы. Не поддаваться [на] провокации». Которое однозначно было его «реакцией» именно на директиву «б/н» – уж больно слова о «провокациях» с этой директивой у Кленова пересекаются. Однако в армии ПриБОВО эта его директива так и не попала до нападения немцев…
За «проявление бездеятельности» в эту ночь, он и был арестован и расстрелян. Также ему наверняка поставили в вину и срыв проведе-
432
ния сборов в ПрибОВО… Генерал-лейтенант Кленов П.С., б/у штабс-капитан царской армии, арестованный 10 июля 41-го и расстрелянный в феврале 42-го, обвинялся «в проявлении бездеятельности в руководстве войсками округа». Заметьте – не фронта, когда он был начштаба Северо-Западного фронта после 22 июня, а именно округа. Т.е. за то, что он сделал (не сделал), командуя в округе еще – до нападения. После чего округ и стал называться фронтом.
Павлов в ЗапОВО около 1.30 все же начал будить свои армии – «приводить войска в боевое состояние», но уже в Бресте командующий 4-й армией, бывший поручик Коробков сделал все, чтобы три дивизии в Бресте не были разбужены до 4 часов утра. И «испорченная диверсантами связь» тут совершенно не причем! Ведь как показал Покровскому нш 28 СК Лукин – связь Бреста с Кобриным и Минском – была до последнего! Также Коробков с начштаба 4-й армии Сандаловым, по указанию видимо Павлова еще числа с 12 июня дали команду на изъятие боеприпасов из техники и казарм этих приграничных дивизий Бреста. А также они же часть техники этих дивизий согнали на полигон южнее Бреста на «выставку» после 19 июня, где эта техника и осталась после 22 июня немцам. «Выставка» эта утверждена была Тимошенко, Павлов запроса на отмену ее не давал, а Тимошенко видимо «забыл» дать команду ее отменить. Хотя на эти «учения» к 20 июня аж из НКО и ГШ приехали представители… Отменена (приостановлена) она была только вечером 21 июня, Павловым. Офицеры разъехались, а техника осталась на полигоне. Кстати, расстрелянные с Павловым начштаба ЗапОВО Климовских как и генерал Клич, ком артиллерией ЗапОВО – тоже бывшие офицеры царской армии. Как и Ионов, ком ВВС ПрибОВО…
Кстати, насчет этих звонков Жукова и Тимошенко с предупреждениями и указаниями поднимать войска после полуночи 21-22 июня.
Тот же В.М. Молотов очень критически отозвался об этих звонках и вообще о действиях военных:
«Что не знали, неправда. Ведь Кирпонос и Кузнецов привели войска в готовность, а Павлов– нет… Военные, как всегда, оказались шляпы. Ну, конечно, мы тогда были очень слабы по сравнению с немцами. Конечно, надо было подтягивать лучше. Но на этом деле лучшие военные у нас были. Жуков считается неплохим военным, он у нас был в Генштабе, Тимошенко тоже неплохой военный, он был наркомом обороны.
433
– А военные сваливают все на Сталина, что он связывал инициативу, ждали от него команды.
– Каждый здесь хочет снять с себя ответственность, – говорит Молотов. – Однако Кузнецов, моряк, морской министр, дал с вечера 21-го на 22 июня указание быть готовым к авиационному налету. Жуков этого не сделал». (Чуев Ф. «Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева», М.: ТЕРРА, 1991г., с. 41)
Получив и расшифровав «Директиву б/н» Павлов с начштаба сделали свой вариант, почти полностью скопировав текст «приказа наркома» но при этом выкинули положение о приведении в боевую готовность ПВО округа. Как уверяет С. Чекунов, Павлов для ПВО отдал отдельный приказ в это же время (чуть позже) – ведь у него почти вся ПВО была на полигонах…
В КОВО вообще не отправляли в свои армии свою директиву «№1». Из-за того что оперотдел штаба округа был не в Тернополе (по словам Баграмяна – по вине Пуркаева) Кирпонос и Пуркаев не могли сразу расшифровать директиву Москвы которую они все же приняли в 0.30 – 2.30 22 июня. Возможно, Кирпонос звонил в ГШ около 1 часа ночи за разъяснениями и ему указали – «привести войска в полную боевую готовность, в случае перехода немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить и не перелетать, до особого распоряжения». Т.е. Тернополь принял «распоряжения» ГШ в виде телефонограммы, по ВЧ связи. И им к 2 часам ночи задиктовали уже несколько отличный от директивы «б/н» текст, с «добавлениями» которых в директвие «б/н» нет.
Баграмян прибыл с шифровальщиками только к 7 часам утра в штаб в Тернополь, и т.к. суть данной директивы в штабе КОВО и так знали, и Пуркаев по телефону и так сам уже поднимал армии округа после 3.30, то сам текст директивы «б/н» расшифровали только к обеду 22 июня: «Архив МО СССР, дело оп. отд. ЮЗФ, оп. 9776сс, д 83.Эта телеграмма имеет следующие отметки: принята на узле связи в 2 4. 30 м. 22.6; поступила в шифр отд. в 7 ч. 45 м. 22.6; расшифрована в 12 ч. 35 м. 22.6». (Принята дир. «б/н» не в «24.30 м.» в Тернополе, а в «2 ч.30м.» – выше мы это разбирали подробно…)
Почему ее расшифровали аж в обед 22 июня? Обстановка требовала уже других директив и тем более армиям КОВО-ЮЗФ. И спустя час штаб Кирпаноса принял уже и директиву №2. Как показывает Грецов – данный «Приказ принят в штабе ЮЗ фронта 8.45 22.6».
434
В общем, штаб КОВО-ЮЗФ вообще не отправлял в свои армии свой «аналог» директивы «б/н». Оперотдел Баграмяна, где и сохранилась данная директива НКО и ГШ с пометками о расшифровке аж в 12.45, в это время был занят более важными делами, чем рассылкой «устаревшей» директивы Москвы в армии. И если вы где-то найдете «публикации» директивы «№1» для КОВО или – директивы исполненной в КОВО на основе директивы НКО и ГШ от 22.201 21 июня – это или передер директивы Павлова по ЗапОВО, или – передер директивы от Жукова-Захарова.
Неучи ссылаются на «директиву №1» по КОВО опубликованную в работе «Киевский Краснознаменный. История Краснознаменного Киевского военного округа. 1919–1972», М. Воениздат, 1974г.) или на «Лето 1941. Украина. Документы и материалы. Хроника событий.» (Киев: Изд -во "Україна", 1991.), но это передер недобросовестных публикаторов. Которые, скорее всего не читали работу генерала Грецова и понятия не имели – как события развивались в штабе КОВО-ЮЗФ в ту ночь, и как, когда и какие директивы там получали.
Сам текст директивы «б/н» отправленной в КОВО в 0.30 22 июня из ГШ по идее не должен отличаться от текста, который ушел в другие округа. Грецов также «цитирует» некоторые положения «распоряжений» ГШ принятых в Тернополе: «22- 23 июня возможно провокационное наступление немецких войск. Войскам округа на провокации не поддаваться, границу не переходить. Авиации границу не перелетать». Его «цитата» совпадает с тем, что показал Покровскому Пуркаев, но этих слов – о границе и действиях авиации – нет в том тексте директивы «б/н» что нам известен по публикации Жукова и Захарова. Но эти распоряжения получали в КОВО (Тернополе) – по телефону, устно.
Может быть, что в ПрибОВО и КОВО послали текст директивы «б/н», в котором подробно расписали, что делать в случае нарушения границы противником – отвечать ли огнем, и что пересекать границу нельзя без особого распоряжения? Ведь и в тексте по ПрибОВО, и в словах Пуркаева и «цитатах» Грецова эти указания, так или иначе, имеются. А в ЗапОВО и ОдВО – послали более короткий текст, тот который мы знаем по публикации Жукова и Захарова, и по тексту директивы Павлова в его армии? Вряд ли. Отправка должна была идти с одного листа шифровальщика, но ГШ-Жуков скорее всего по ВЧ связи и давал пояснения и указания в эти часы.
Как уверяет исследователь С. Чекунов, с Паневежисом тоже не было связи в эту ночь, и очень может быть, что и Кленову также со-
435
общили по ВЧ связи (телефону) что есть директива на приведение в полную б.г. которую приняла Рига, и ему также добавили устно «дополнения» – по пересечению границы и ответному огню…
В общем – нужны фото исходящих директив «б/н» по каждому округу, но они – в архиве Генштаба хранятся. А также журналы регистрации звонков по ВЧ из ГШ…
Ведь либо в КОВО (и ПрибОВО) отправили свой отдельный текст либо, что более вероятно – в округа ушел текст, который нам известен по публикации Жукова и Захарова, но он не соответствует тексту директивы «б/н» написанной у Сталина, однако Жуков по телефону и давал дополнительные «распоряжения» и пояснения к этой директиве.
Дело в том, что адмирал Н.Г. Кузнецов на это даже давал намек – что текст директивы «б/н», который он читал в кабинете Тимошенко в 23.00, отличается от того что Жуков расписал в мемуары. Ведь адмирал указал, что тот текст, который он читал у наркома, был очень подробный. В нем подробно указывалось, что делать округам в случае нападения – по применению оружия в том числе. И скорее всего, когда текст с черновика, написанного у Сталина, перепивался Жуковым, под диктовку Тимошенко, в наркомате обороны, то Тимошенко с Жуковым убрали «для краткости» положения – по пересечению границы в случае нападения Германии, по применению оружия.
Текст ушел в округа но в связи с тем что выполнение данной директивы было сорвано – то проще было потом сделать вид что не выполнена была данная директива из-за того что она была «несуразная» и «противоречивая». Ее, мол, не поняли на местах павловы. Хотя если вы почитаете директиву по ПрибОВО, которая также писалась на основе директивы «б/н» то по ней никаких несуразностей нет. В ней и о применении оружия указано и о пересечении границы также есть.
Но так как о самом существовании директивы «б/н» умолчать нельзя было, то опубликован был текст тот, который мы и знаем в итоге. По словам С.Чекунова текст входящей директивы «б/н» в Минск – идентичен черновику директивы «б/н» и Павлов его просто продублировал для своей директивы для армий ЗапОВО, убрав положение о ПВО. Опять же – Захаров показал, что он принял в ОдВО именно «короткий» вариант текста директивы «б/н».
Но может действительно может быть и так – в ПрибОВО и КОВО – ушел «полный» вариант, а в ЗапОВО и ОдВО – «короткий»? Но тогда
436
получается что в одни округа дали вполне грамотные и «суразные и непротиворечивые» тексты директивы «б/н», а в Минск – дали именно что «несуразный» текст. Что с учетом того как Тимошенко в это же время, около 1 часа ночи, в то время когда Павлов уже читал текст своей директивы, пудрил мозги Павлову – «вы не волнуйтесь и соберитесь если что утром», наводит на мысль что не так уж и не прав был сам Павлов когда на следствии в первый же протокол заявил, что будет давать показания только в присутствии наркома и начГШ, что без предательства в его округе не обошлось.
Но пока архив Генштаба не опубликует исходящие тексты директивы «б/н» по каждому округу – так и будем гадать – почему Пуркаев и Грецов показывают (цитируют) не те тексты директивы «б/н» что показал Жуков и Захаров. А может кто-то сможет найти и «входящие» шифровки директивы «б/н» по каждому округу в делах округов-фронтов, что хранятся в ЦАМО, и это также внесет ясность в этот вопрос …
Но обратите внимание – в ответственный момент – нет связи с полевыми КП в КОВО и ПрибОВО! И они получают указания о поднятии округов по тревоге по телефону от Жукова, в «ручном режиме»…
В общем, во все округа текст директивы «б/н» пришел около 1 часа ночи и в округах должны были поднимать свои армии в 1.30, в 2 часа ночи уже – по тревоге!
Однако Кирпонос до чуть не до обеда прямо запрещал приводить армии КОВО в полную б.г. и выводить их на позиции. При этом Пуркаев сам обзванивал армии по телефону и зачитывал им текст директивы «б/н» – с 3 до 4 часов. И по некоторым мемуарам и Кирпонос также звонил в некоторые армии, но уже после нападения, только после 4.00 утра примерно.
При этом о том, что надо вскрывать уже и «красные» пакеты, Пуркаев подчиненным сообщал до нападения еще: «в период от 3-х до 4-х часов передал каждому лично приказ привести войска в полную боевую готовность, занять оборону согласно плану. При переходе немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить. Нашим самолетам границы не перелетать до особого указания»! Что точно соответствует сути ПП округов и «занять оборону по плану» можно, только если вскроешь пакет. Кирпонос же подобные приказы стал давать только после нападения…
Как пишет генерал-лейтенант Б.И. Арушанян, начальник штаба 12-й армии КОВО, «Боевые действия 12-й армии в на-
437
чальный период войны» (ВИЖ, 1973, № 6, с. 60), Кирпонос только в 4 часа сообщил в эту армию о директиве «б/н» и спустя только час – в 5 часов утра дал команду вскрывать «красные» пакеты: «Примерно через час генерал М.А. Пуркаев вызвал меня к аппарату „Бодо” и передал условный сигнал для ввода в действие плана прикрытия государственной границы — „КОВО 1941”. Я сразу же доложил командарму, в кабинете которого находился и член Военного совета. Мы немедленно оповестили соединения и части».
Но – очень может быть, что не вскрывали «красные» пакеты в КОВО видимо еще и по указке Жукова!? Ведь в пакетах записано, что делать дивизиям именно по ПП – какие районы занимать, и какие задачи выполнять. И если дать комдиву команду вскрыть свой «пакет» то он просто рванет в свой район по Плану прикрытия, (да еще и по старому ПП – ведь новые ему не дали отработать) на ту же границу, а вот этого как раз Жукову и не надо было. Ведь новых ПП комдивы не знают точно, и в сейфах у них лежат пакеты именно со старыми ПП. И Жуков с 12 июня выводил дивизии не по ПП КОВО, а по неким картам.
Как показывал потом Баграмян – Жуков запрещал выводить приграничные дивизии к границе. Ведь Жуков готовил КОВО к немедленному ответному удару, и явно собирался рвануть в штаб Кирпоноса, как только война начнется – чтоб «возглавить» это победное наступление «на Люблин»! И ему для этого нужны были практически все силы округа, и они не должны были распыляться по «рубежам обороны» до «23 июня»! Поэтому, скорее всего и Кирпонос чудил с приведением в б.г. своих войск до обеда 22 июня не сам по себе – делал он это возможно и по указке ГШ-Жукова! По крайней мере, действия Кирпоноса «гуманнее» объяснить этим, чем его неадекватностью или «нерешительностью» и тем более предательством, … если кому-то не нравится идея о его измене…
Впрочем, кроме Кирпоноса, похоже, замешаны были в измене и некоторые командармы. И на примере той же 45-й сд 5-й армии это видно вполне. Комдиву которой и новых ПП не давали для изучения, хотя данная дивизия была именно приграничная и первой должна была в случае нападения противника принимать бой. И до самого нападения ее не поднимали по тревоге. Хотя нш Пуркаев около 3-4 часов лично командармам по телефону сообщал о возможном нападении…
На самом деле, в принципе не важно в каком часу родили в округах свои директивы для армий на основании «Директивы б/н» ГШ. О приведении всех войск в полную боевую готовность. Важно, что
438
поднимать кленовы-кирпаносы их вполне могли именно простыми командами по телефонам. Что и сделали тот же Захаров и даже Павлов сразу после прочтения директивы «б/н».
Ни в «Директиве б/н» («Директиве №1»), ни в других распоряжениях Тимошенко и Жукова в эти часы не было никаких запретов отвечать огнем на вторжение. Не путать с запретом отвечать огнем на провокации. Ведь в ПрибОВО в своей директиве указали вполне четко – «В случае провокационных действий немцев огня не открывать» и «до тех пор пока самолеты противника не начнут боевых действий, огня не открывать». Но «2. Случае перехода наступление крупных сил пр-ка разгромить его». И Пуркаев также показывает, что запрета не было этими директивами («распоряжениями» ГШ), а указывалось – «в случае перехода немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить и не перелетать, до особого распоряжения».
В звонках из Москвы около 2.30 могло быть, а могло и не быть указание по пересечению границы – границу до особого распоряжения не пересекать! По крайней мере в ПП, которые вводились при вскрытии пакетов об этом было четкое указание точно.
Но запретов на ответный огонь – ни в коем случае быть не могло в ту ночь из Москвы!
Вот что показывается в «Отчёте о боевых действиях Северного фронта» (ЦАМО фонд 217 опись 1221 единица хранения 219, л. 28), «Бои на дальних и ближних подступах к Ленинграду в 1941 г. Отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск Северного фронта. Развертывание войск ЛВО в соответствии с планом прикрытия в начале войны» на сайте «Подвиг народа»:
«Командующий Ленинградского Военного Округа, об”явив его Командующим 14, 7, 23 Армий, отдал в тот же день свой приказ:
“Принять к точному выполнению изложенный выше приказ Народного Комиссара Обороны СССР.
Ввести в действие план прикрытия немедленно.
Переход и перелет границы до особых указаний не производить.
ЗА КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ ЛВО
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР НИКИШЕВ
ЧЛЕН ВОЕННОГО СОВЕТА ЛВО ШТЫКОВ”
/Д. №2 за 1941 г. “ Директивы, приказы и распоряжения Штаба ЛВО – стр. 1/.
439
Во исполнение последнего приказа Командующего фронтом план прикрытия, разработанный Штабом ЛВО, был введен в действие, и войска Ленинградского Военного Округа, преобразованного с началом военных действий в Северный фронт, начали выдвижение на предусмотренные планом прикрытия рубежи обороны. ».
Командующий ЛенВО объявив армиям округа директиву НКО и ГШ №2, одновременно доводит и приказ Тимошенко: «Ввести в действие план прикрытия немедленно. Переход и перелет границы до особых указаний не производить»
В ЛенВО под «№1» была директива по округу – о приведении в полную б.г. – по директиве НКО и ГШ «б/н» от 21 июня. И ЛенВО поднимал свои дивизии по тревоге и приводил в полную б.г. (как и ОдВО) – в полночь уже.
Может кто-то решил, что этот приказ по ЛенВО составлен на основании только директивы НКО и ГШ «№2», в которой и было указание о границе? Не пойдет. В директиве «№2» от 7.15 22 июня которую получали в округах аж к 9 часам утра, нет указания вводить План прикрытия. Там уже – о нанесении авиаударов по территории противника. ЛенВО свою директиву «№2» тоже получил к 9 часам, и он ее дублирует для своих армий в это же время.
Но, к 8 часам округа ПП уже ввели и отчитались об этом Москве, и в главе на третий вопрос мы разбирали воспоминания офицеров ЛенВО об этой ночи – в каком часу они вскрывали свои «красные» пакеты. И было это до 8 утра точно.
«Перелет границы» был санкционирован директивой «№2» , от 7.15 утра 22 июня. Которая разрешала нанести авиаудары по немецким войскам, но также пока запрещала наземным войскам пересекать границу отражая нападение Германии. А к 22 часам 22 июня округа получили директиву («№3») которая уже предписывала-разрешила «пересекать» границу.
Но может ЛенВО исполняет, таким образом, директиву «б/н» от 22.20 21 июня? Тем более не пойдет. В этой директиве речь идет только о приведении в полную б.г. и нет указаний (приказа) Наркома обороны СССР «Ввести в действие план прикрытия немедленно» и тем более нет указаний «Переход и перелет границы до особых указаний не производить»!
Так что – данный приказ ЛенВО – это исполнение некоего «приказа наркома» на выполнение ПП – на вскрытие «красных» пакетов. По другому – никак….
440
Это мог быть отдельный приказ НКО для ЛенВО утром, до директивы №2 и после 4 часов утра? Мог, конечно. Но мы знаем, что в ЛенВО пакеты вскрывали и до нападения, как это делалось в ЗапОВО, и поэтому можно предположить, что команда от НКО на вскрытие пакетов пришла в округа ДО нападения, но устно, а после нападения ее разрешено было применять и в виде приказов, письменно.
В «Отчете» показывается, и это подтверждают командиры ЛенВО в мемуарах, которые мы рассматривали в главе №3 – только около 8 часов утра в ЛенВО нш штаба округа Никишев оставаясь за командующего Попова, и отдает официально приказ на ввод ПП – «Ввести в действие план прикрытия немедленно. Переход и перелет границы до особых указаний не производить». Хотя полную б.г. ввели, как и остальные округа, получив сразу после полуночи директиву «б/н» на это.
Т.е. – в ЛенВО ввели ПП официально не до нападения Германии, а ближе к 9 часам утра. Ведь Финляндия не напала утром 22 июня, как и та же Венгрия. Но еще раз – в директиве «№2» нет ничего о вводе ПП. Она это не требует. В ней дается уже указание – уничтожать врага, который пересек границу и можно бомбить территорию «Германии» но – не Финляндии. И директива «№2» касалась в первую очередь – ПрибОВО , ЗапОВО, КОВО и ОдВО. А в ЛенВО ПП ввели именно по приказу Тимошенко, который пришел однозначно раньше директивы №2. И Никишев оставаясь за командующего – объявив «его» (приказ НКО №2) армиям ЛенВО, добавил и этот приказ наркома – «Ввести в действие план прикрытия немедленно»…
В общем, никакого запрета на открытие огня не было точно в ту ночь, однако в том же КОВО поперла «инициатива» – там стали давать команды с запретом отвечать на огонь, даже если враг границу перешел и атакует. И шло это как от командующего округом, так и от отдельных комармиями. В ЗапОВО – Павлов в протокол показал что от наркома запретов он не получал на ответный огонь. В ОдВО и ПрибОВО – запретов не было.… И очень может быть что именно из-за того что Кирпанос запрещал ответный огонь и пришлось Жукову, публикуя текст черновика директивы «б/н», а не того что принимали в округах на самом деле, врать таким образом что в тексте директивы «б/н» не было ничего по применению оружия.
Почему именно после 2 часов Москва могла дать в округа команду «Приступить к выполнению ПП», а не раньше?
441
По словам Молотова, уже около 2 часов ночи Тимошенко и Жуков, видимо после докладов с границы о начавшихся провокациях в виде обстрелов пограничников и попыток атаковать их отдельными немецкими взводами, «разбудили» Сталина и всё Политбюро собралось в Кремле:
«Я перечитывал «Воспоминания и размышления» Жукова, и для меня все-таки не совсем ясна ситуация 22 июня 1941 года. У него сказано:
«<…>…В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В.Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии… Нарком приказал мне звонить И.В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно…»
—Это уже около четырех утра получается, – говорю я Молотову, отрываясь от книги.
— Да раньше мы собрались, раньше! – горячо возражает Молотов. – Ему хочется как-то себя показать, он верит, что он правильно понимал обстановку, но он тоже плохо понимал.
Продолжаю читать из книги Г.К. Жукова:
«Наконец, слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И.В. Сталина. Минуты через три к аппарату подошел И.В. Сталин. Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И.В. Сталин молчит. Я слышу лишь его дыхание.
– Вы меня поняли? Опять молчание.
Наконец, И.В. Сталин спросил:
– Где нарком?
– Говорит с Киевским округом по ВЧ.
– Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтоб он вызвал всех членов Политбюро».
— А это было раньше, – снова утверждает Молотов.
«<…> Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов:
– Германское правительство объявило нам войну. И.В. Сталин опустился на стул и глубоко задумался».
— А это уже где-то около пяти утра получается, – говорю я.
— Да, неточно, неправильно, — отвечает Молотов. — Жуков тут не говорит о том, что Сталин дал указание за всем строго следить и докладывать, но надо понять, что, наверное, будут провокационные всякие сообщения – нельзя им на слово верить.