Провал Мюнхенской политики (1938-1939г.) - ОБОСТРЕНИЕ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ ПОСЛЕ МЮНХЕНА

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ОБОСТРЕНИЕ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ ПОСЛЕ МЮНХЕНСКОЙ СДЕЛКИ

Принятые в Мюнхене решения ни в коей степени не могли ослабить противоречий между крупными капиталистическими странами: США, Англией, Германией, Францией, Японией. Узел этих противоречий затягивался всё туже по мере усиления агрессивности фашистских держав и обострения экономического кризиса.

В правительственных кабинетах Лондона, Парижа, Вашингтона всё ещё продолжали строить расчёты на скорое выступление Германии против Советского Союза.

Однако в кругах фашистских заправил Германии мыслили по-иному. Разгром «пятой колонны» фашистов в Советском Союзе — банды троцкистско-бухаринских убийц и шпионов — нанёс такой удар по планам антисоветской интервенции, что от них гитлеровцам на время пришлось отказаться. На наглядных примерах агрессоры убеждались, что советские границы находятся на крепком замке.

С конца 1937 г. немецко-фашистские стратеги приступили к планированию военных операций на западе. Это объяснялось, в частности, и тем, что результаты Мюнхенской конференции окрылили фашистов. Для них становилось всё более очевидным, что экспансия на западе — это путь наименьшего сопротивления.

На форсирование сроков начала войны толкало агрессоров и то обстоятельство, что их экономика, переведённая на рельсы милитаризации, испытывала серьёзнейшие трудности, грозившие в конце концов полным крахом финансов, торговли, производства. Лишь за счёт новых захватов фашисты думали поправить свои расстроенные экономические, да и политические дела.

Важно отметить, что экономический кризис, возникший в США, Англии, Франции в 1938 г., оказывал своё пагубное влияние на экономику фашистских держав. Остро нуждаясь в расширении своего экспорта для приобретения стратегического сырья, монополии Германии, Италии, Японии рвались на новые рынки сбыта. Но экономический кризис сужал ёмкость рынков, ещё более обостряя противоречия между империалистическими государствами. Поэтому все попытки «экономического урегулирования» между Англией и Германией, Францией и Германией, США и Японией обрекались на провал'из-за отсутствия каких-либо «свободных», незанятых конкуренцией районов капиталистического мира. Суженность капиталистических рынков с особой силой заставляла монополии одних стран наступать на монополии других стран, чтобы спасти свои прибыли, своё господство.

Сговориться в этих условиях с Германией и Японией оказывалось для правящих политиков западных держав крайне трудной задачей. Неудача «экономического урегулирования» влекла за собой и провал политического сговора. Империалистические противоречия по своей остроте и напряжённости были сильнее противоречий между двумя лагерями — лагерем социализма и лагерем капитализма.

Ослабление международных позиций западных держал п дальнейшее обострение империалистических противоречий

Французское и английское правительства пожертвовали в Мюнхене не только Чехословакией, но и своими политическими и экономическими интересами в Центральной Европе ради сговора с агрессором. В докладе 6 ноября 1938 г. В. М. Молотов говорил: «Подняли ли этим правительства Франции и Англии уважение к своим правам в глазах германского и итальянского фашизма? Пока не видно. Скорее напротив,— указывал В. М. Молотов,— их международный авторитет значительно пошатнулся» х.

Дальнейший делёж чехословацкой территории вёлся уже без всякого участия Англии и Франции. Впрочем, правительства этих стран нисколько не противились такому игнорированию их престижа; их устраивало, что фашисты хозяйничают в Центральной Европе, которую они близоруко рассматривали как плацдарм Германии для нападения на СССР.

Мюнхен внёс коренные изменения в стратегическое положение западноевропейских стран. В развалинах лежала система союзов, на которой покоилась безопасность Франции после первой мировой войны. Расправа фашистов с Чехословакией, учинённая при активном содействии западных держав, показала правящим политикам стран Юго-Восточной Европы, что им нечего надеяться на поддержку со стороны Запада. Профашистские элементы в этих странах активизировались, призывая перейти под «покровительство» Германии. Малая Антанта, ориентировавшаяся на Францию, разваливалась на глазах.

Выражением ослабления французских позиций в этой части Европы была продажа в конце 1938 г. монополистической группой Шнейдер — Крезо её контрольных акций в военных предприятиях фирмы Шкода в Чехословакии. Номинально эти акции были проданы чехословацкой фирме. На самом же деле они попали в руки немецких монополий, стремившихся установить контроль над всей чехословацкой экономикой.

Грабёж захваченных территорий не облегчил тяжёлых экономических трудностей фашистских стран. Назревание экономической катастрофы в Германии привело к отставке министра финансов Шахта в начале 1939 г. Причиной отставки была неспособность Шахта справиться с фактическим банкротством немецких финансов, когда гонка вооружений исчерпала до дна все запасы «твёрдой валюты» в Германии, в связи с чем усилилась инфляция.

В ещё худшем положении находилось хозяйство фашистской Италии. Италия, будучи лишена местных ресурсов, нуждалась в импорте основных видов сырья. Войны в Абиссинии, Испании, гонка вооружений до крайности осложнили экономическое положение Италии. На импорт готовых изделий в Италию были установлены жёсткие ограничения, коснувшиеся в числе прочих стран и Германии. В начале 1939 г. гитлеровское правительство заявило официальный протест против этой меры, указав, что Италия может ущемлять интересы других стран, но никак не Германии.

Взаимоотношения между агрессорами на почве дележа лакомых кусков характеризовались непрерывными склоками и распрями. Захватив Австрию, гитлеровцы намеревались завладеть теми позициями, которыми обладал там итальянский капитал. На протяжении ряда месяцев в 1938 г. между представителями Германии и Италии шёл торг по этому вопросу. Геринг стремился положить себе в карман акции Штирийской электрокомпании и Дунайской пароходной компании, принадлежавшие итальянцам, но последние запрашивали высокую цену за эти акции, что злило немцев.

Германская конкуренция причиняла большой ущерб итальянской торговле со странами Балканского полуострова. Клика Муссолини носилась с проектами создания блока «Рим — Будапешт — Белград», чтобы отстоять свои позиции в этих странах от экономической экспансии Германии. Разногласия в этой области открыто проявились во время так называемого венского арбитража осенью 1938 г., где Италия вопреки возражениям Германии поддержала притязания Венгрии на территорию Чехословакии.

Для характера взаимоотношений между агрессорами, даже разделёнными значительным расстоянием и, казалось бы, занятыми грабежом разных территорий, показательным было соперничество Германии и Японии в Китае.

В середине ноября 1938 г. после короткого перерыва в Токио возобновились германо-японские переговоры относительно участия Германии в эксплуатации порабощённых Японией районов Китая. В Берлине придавали этим переговорам большое значение. Так, 21 декабря 1938 г. японскому послу Осима было сделано от имени гитлеровского правительства специальное представление с требованием ускорить окончание переговоров.

Однако японские монополии не думали делиться добычей с германскими монополистами. Они упорно отклоняли требования Берлина 100.

Какое значение придавали гитлеровцы овладению новыми рынками сбыта, видно из выступления их главаря 30 января 1938г. Гитлер прямо заявил, что фашистская Германия «должна экспортировать или умереть».

Гонка вооружений, словно бездонная бочка, поглощала все материальные ресурсы. Неудивительно, что немецкие фашисты лихорадочно изыскивали источники снабжения своей раздутой военной машины. Так, вскоре после захвата Судетской области Геринг приказал выжать из неё «всё возможное» для военного производства.

Готовясь к развязыванию войны, фашистские страны стремились поставить в кабальную экономическую зависимость другие страны, чтобы использовать их ресурсы на нужды агрессии. Этой задаче была подчинена поездка германского министра экономики Функа в страны Восточной Европы в октябре 1938 г. Функ навязал неравноправные экономические соглашения Турции, Югославии, Польше, Болгарии, Румынии.

Активизировались фашистские монополии и на других рынках. Германское наступление на английские и американские позиции велось в Латинской Америке, Скандинавии, Африке. Со своей стороны летом 1938 г. Япония создала особый валютный фонд для форсирования своего экспорта на рынки Азии.

Расширяя масштабы войны в Китае, Япония подбиралась к важным пунктам английского и французского колониального господства в Азии. Ещё до Мюнхена — в конце июня 1938 г. японское правительство объявило о намерении оккупировать остров Хайнань, лежащий вблизи Индо-Китая. Правительства Англии и Франции немедленно заявили Японии протест, предупредив, что это может вызвать «осложнения». Вскоре французские войска заняли Парасельские острова, прилегающие к Хайнаню, в качестве подтверждения серьёзности протеста. Видимо, это подействовало на Японию, так как оккупация Хайнаня была осуществлена ею лишь после Мюнхенской конференции — в феврале 1939 г.

Со своей стороны западные державы всячески боролись против экономической экспансии Германии и Италии. Теряя рынки, английская промышленность приходила в упадок. Экспорт готовых изделий из традиционного центра английского текстиля — Ланкашира — во II квартале 1939 г. был самым низким со времени гражданской войны в США.

Мрачные прогнозы относительно экономического положения Англии были высказаны на конгрессе британских тред-юнионов, состоявшемся в Блекпуле в начале сентября 1938 г. Представитель Национального союза общих и муниципальных рабочих Дьюкс говорил о приближении кризиса, по масштабам равного кризису 1929—1933 гг. «Не пройдёт и год, как мы очутимся в центре этого кризиса»,— заявил он.

Лейборист Шинуэлл сообщил в английском парламенте 1 ноября 1938 г., что со времени Мюнхенской конференции торговые позиции Англии резко ухудшились, аеё промышленность испытывала усилившееся давление германской конкуренции. Президент департамента торговли О’Стэнли, подтвердив этот факт, высказался за применение более решительных мер с целью отражения этой конкуренции.

Несколько ранее Ассоциация британских палат торговли обратилась к правительству с настойчивым призывом о «восстановлении» английского экспорта. Средства достижения этого были рассмотрены на специально созванной в Лондоне в конце октября конференции.

Попытки английской реакции войти в широкое соглашение с гитлеровской Германией прежде всего по вопросу о сохранении статус-кво на западе Европы нейтрализовались именно потому, что они не опирались на соответствующую экономическую базу. Эти попытки сопровождались необъявленной англо-германской торговой войной. Пока она не прекращалась, бесполезно было думать о достижении какого- либо прочного англо-германского соглашения. А события развивались таким образом, что эта война в области торговли не утихала, а разгоралась.

Показательно, что в период закулисных переговоров о выдаче Германии Судетской области Англия предприняла жёсткие меры против германского экспорта. 22 июня 1938 г. английские промышленники получили право устанавливать высокие пошлины на ввоз в страну германских автомашин 101.

27 июля английская газета «Файненшл тайме» сообщила поразительные подробности о росте германской конкуренции по углю. Экспорт угля был для Англии наиболее важной статьёй её внешней торговли. Между тем в 1937 г. экспорт английского угля был на 33% ниже уровня 1929 г. За период с 1932 по 1937 г. экспорт английскогоугля поднялся лишь на 4%, в то время как экспорт германского угля поднялся на 66%. Газета писала, что Германия вытесняет Англию даже на таких традиционных для неё рынках, как Канада, Португалия, Греция, Аргентина, Бразилия, Дания, прибалтийские страны. Статья заканчивалась требованием объединённых действий промышленников и правительства, чтобы воспрепятствовать германской конкуренции.

Пытаясь заручиться поддержкой против германской конкуренции, английское правительство 17 ноября заключило с Соединёнными Штатами важное торговое соглашение. Стороны пошли на взаимные уступки, причём Англия дала больше, чем получила. В частности, была ослаблена в пользу США система имперских преференций.

Спустя месяц после этого соглашения английское правительство провело дополнительные меры для активизации своего экспорта. Выступления в парламенте министра внешней торговли Хадсона и президента департамента торговли О’Стэнли показали.что объектом этих мер служила Германия.

Ответом на упомянутую выше поездку Функа в восточноевропейские страны явилась поездка туда же французской экономической миссии, возглавлявшейся Альфаном — ответственным сотрудником министерства иностранных дел. Французский журнал «Ревю политик э парламентер» писал о миссии Альфана: «Германское экономическое наступление натолкнулось на контрнаступление Франции и Великобритании, стремящихся к тому, чтобы расширить свои рынки или, по меньшей мере, сохранить те из них, которые они давно приобрели»102. Миссия Альфана заключила платёжное соглашение с Болгарией, торговые соглашения с Румынией и Югославией.

В начале ноября на конференции торговых палат Франции была принята резолюция о необходимости «радикально и быстро оживить экспорт»103. Откликаясь на это и на аналогичные требования французских промышленников, новый министр финансов Рейно в середине ноября представил свой план «восстановления французской экономики», предусматривавший в числе прочих мер форсирование экспорта.

В результате противодействия американских монополий германскому экспорту ввоз в США из Германии упал в 1937г. более чем в 4 раза по сравнению с 1929 г. Ответственный сотрудник Вильгельмштрассе (германское министерство иностранных дел) Виль в своём служебном докладе 19 декабря 1938 г. отмечал, что «США борются с германской торговлей везде, где можно, особенно же в Южной Америке» 104. Виль признавал, однако, что американские монополии в то же время не прекращают снабжать Германию ценным стратегическим сырьём. Так, девять десятых закупок Германии в США состояло, по словам Виля, из «крайне необходимых сырьевых материалов (хлопок, нефть, медь, железные руды, металлический лом)». Прекращение этих поставок отозвалось бы отрицательно на германской военной экономике, поскольку указанные материалы закупались на весьма выгодных для Германии условиях105.

Некоторые из предпринятых Англией, США, Францией после Мюнхенской конференции мер против конкуренции фашистских стран дали свои результаты. Так, например, в итоге соглашения Англии с Египтом, заключённого в начале ноября 1938 г., итальянский экспорт в Египет уменьшился с 42 до 11 %. Доля же английского экспорта поднялась с 19 до 33% 106.

Однако это были половинчатые успехи, не решавшие проблемы рынков для западных держав. Общее ослабление позиций Англии как в самой метрополии, так и в колониях затрудняло её борьбу против экономической экспансии фашистских держав. Следует учитывать тот факт, что по размерам своего промышленного производства Англия к концу 30-х годов значительно отставала от Германии.

Захват фашистами Австрии и Судетской области заметно повысил военно-промышленный потенциал Германии, так как доля Австрии и Судетской области в общем мировом производстве машинного оборудования в 1938 г. в абсолютных размерах выглядела довольно внушительно, тем более, что машиностроительная промышленность Англии в значительной степени зависела от Германии и Соединённых Штатов 107. Достаточно сказать, что в 1938 г. Англия импортировала из Германии больше инструментального оборудования, чем за предыдущие годы она импортировала из всех других стран, вместе взятых *. Экспорт же инструментального оборудования из Германии в 1928—1938 гг. превышал по физическому объёму выпуск этого оборудования Англией 108.

Эти данные весьма показательны. Инструментальное оборудование, будучи важной частью машинного оборудования, играет существенную роль в расширении производства, как гражданского, так и военного. В свою очередь рост экспорта невозможен без увеличения производства при условии, что внутренний рынок не сжимается. Поскольку в Англии, Соединённых Штатах, Франции и других странах капитала, захваченных в конце 30-х годов новой волной кризиса, внутренний рынок сокращался, создавались большие излишки для экспорта без увеличения производства. Кроме того, покупательная способность масс падала в такой степени, что заставляла производство сжиматься. Следовательно, промышленность Англии, Франции, США обрекалась на паралич. Военные заказы только ещё начинали оказывать своё стимулирующее воздействие на экономику этих стран, тогда как в фашистских державах, развернувших гонку вооружений раньше западных держав, они послужили, хотя временным, искусственным, но всё же стимулом к оживлению производства. В дальнейшем будет видно, как этот стимул изживал себя, оказывался несостоятельным, ставя фашистские державы перед экономической катастрофой и подгоняя их на развязывание войны.

Таким образом, удельный вес Англии, США, Франции в мировом выпуске промышленной продукции в конце 30-х годов упал сравнительно с Германией и Японией. Об этом свидетельствует следующая таблица, показывающая изменение доли (в %) каждой из шести крупных капиталистических держав (Англии, США, Германии, Франции, Италии, Японии) в отношении выпуска машинного оборудования за 1929—1938 гг. (за 100% принимается мировое производство в 1929 г.) а:

1 «The World in March 1939», p. 439. 7* 99

Из этой таблицы видно, что к концу 30-х годов Германия по выпуску машинного оборудования уступала Соединённым Штатам всего в 2 раза, тогда как в 1929 г. этот выпуск был меньше американского почти в 4 раза. Ещё дальше оттеснила она в этом отношении Англию и Францию. То же самое характерно для Японии.

Только силой оружия можно было разрубить затянутый до предела узел империалистических противоречий, подавив одних конкурентов и дав простор для операций других.

Дальнейший рост империалистических противоречий после Мюнхенской конференции привёл к дальнейшему форсированию вооружений капиталистических стран. 8 октября 1938 г. министр авиации Англии К. Вуд объявил об ассигновании 1,5 млн. ф. ст. на строительство новых авиационных предприятий в стране. 14 октября президент Рузвельт заявил. что в свете полученной им информации он решил просить дополнительные средства в предстоящем бюджете на усиление армии и флота. 10 ноября упомянутый К. Вуд выступил в парламенте с сообщением о планах английского правительства увеличить мощь истребительной авиации на 30%. В конце ноября гитлеровцы сообщили о формировании ими двух новых армейских групп в дополнение к существующим четырём группам. 9 декабря итальянское правительство ассигновало громадные дополнительные средства на вооружения.

Таким образом, внутри лагеря капитализма накапливался горючий материал, готовый вспыхнуть пожаром мировой войны от любой искры. Надвигавшуюся войну между двумя соперничавшими империалистическими группировками правящие политики США, Англии, Франции надеялись приостановить посредством организации нападения фашистских держав на СССР. Тогда вторая мировая война приняла бы антисоветский характер, фашистская конкуренция на время ослабла и открылись бы перспективы уничтожения одной из воюющих сторон.

Таков был расчёт англо-французской дипломатии. Такова же была и линия политики правящих кругов США: найти выход из углублявшихся противоречий капиталистической системы на путях сговора империалистов против Советского Союза.

Итало-германские переговоры о «разделе мира». Усиление кампании фашистов за возврат колоний. Новые агрессивные директивы вермахту

Не прошёл и месяц после Мюнхенской конференции, как фашистские правители в глубокой тайне приступили к действиям, направленным непосредственно против западных держав — их партнёров по позорному мюнхенскому сговору.

27 октября 1938 г. в Риме состоялось совещание Риббентропа и Чиано. Гитлеровский представитель предложил Италии поспешить с заключением военного итало-германо- японского союза. Союз должен был основываться на предпосылке о неизбежности в течение ближайших лет войны с Англией и Францией.

С итальянской стороны не возражали против этих планов. Муссолини цинично говорил Риббентропу: «Мы должны создать не просто оборонительный союз. В нём нет нужды, так как никто не собирается нападать на тоталитарные державы. Вместо этого мы хотим создать союз для того, чтобы переделать карту мира» *.

Необходимо подчеркнуть, что результаты Мюнхенской конференции оказали решающее значение на планирование фашистской стратегии, окончательно утвердив агрессоров в их намерении нанести удар по западным державам. В этом смысле Мюнхенская конференция не только не оправдала расчётов «умиротворителей» в Англии и Франции, но имела совершенно противоположный эффект. Если ранее, например, фашистские правители Италии колебались, стоит ли ввязываться им в ближайшее время в войну против Англии и Франции на стороне Германии, то, как показывает приведённое выше заявление Муссолини, после Мюнхенской конференции они не отставали от гитлеровских заправил в деле форсирования сроков войны.

Это подтверждается также меморандумом, представленным Чиано Риббентропу во время упомянутого итало-германского совещания 28 октября. В этом меморандуме приспешник Муссолини отмечал, что Мюнхенская конференция сделала Италию и Германию «хозяевами положения»: «именно после сентября, — писал далее Чиано, — мы (т. е. Германия и Италия.— В. М.) можем вести войну с великими демократиями»х, как называл он Англию и Францию.

Планы такой войны лихорадочно разрабатывались в фашистских штабах.

Приблизительно в сентябре 1938 г. правящие круги Германии закончили составление документа, озаглавленного: «Мнение относительно плана ведения морской войны против Англии». Содержание документа заслуживает внимания. Из него отчётливо видна направленность немецко-фашистской стратегии. Прежде всего в нём выдвигалась задача завоевания Германией положения мировой державы. Для этого, гласил документ, Германия нуждается «... не только в достаточных колониальных владениях, но также и в том, чтобы обеспечить свои морские коммуникации и выход к океану» 109.

Хотя в документе не называлось, какие коммуникации и какой выход к океану имеются в виду, однако и без этого было ясно, что гитлеровцы стремились к установлению своего мирового господства путём захвата целых материков и континентов. Ведь Германия в 1938 г. обладала выходом к Балтийскому и Северному морям, а также укреплялась во франкистской Испании, выходя таким образом на Атлантический океан и в Средиземное море. Но немецким фашистам этого было мало. Они задумывали подчинить своему контролю обширные владения Англии, Франции, Голландии, Бельгии.

Это подтверждается дальнейшими выдержками из упомянутого документа, где говорится, что «оба эти условия», т. е. захват колоний и обеспечение контроля над стратегическими коммуникациями, «могут быть выполнены лишь вопреки англо-французским интересам и ограничат их положение, как мировых держав. Нельзя рассчитывать на то, что это может быть осуществлено мирным путём» 110. И далее ставилась задача ускоренными темпами готовиться к большой войне.

14 октября 1938 г. Геринг отдал распоряжение в кратчайший срок увеличить мощь германской авиации в 5 раз, а в армии усилить танковые войска и тяжёлую артиллерию 111.

Буржуазная печать тех дней пестрела сообщениями о приготовлениях держав «оси», которые могли быть направлены главным образом против позиций Англии и Франции. В Испании немецкие специалисты были заняты строительством 17 военно-воздушных баз. Большая военно-морская база для фашистского флота создавалась в Пасахосе.

Выступления 26 июля 1938 г. в английском парламенте показали, что английская общественность встревожена усилением угрозы для военно-морской крепости Гибралтар в результате установки новых орудий на прилегающей к Гибралтару испанской территории112.

Военные базы фашистов возникали и в других пунктах Средиземного моря. Так, 10 июня английская газета «Дейли телеграфэнд морнинг пост» сообщила о лихорадочном военном строительстве на острове Лерое, проводимом здесь итальянскими властями. Лерое превращался в крупнейшую авиационную и морскую базу, угрожавшую важнейшим коммуникациям в восточной части Средиземного моря.

В середине июня 1938 г. несколько сот тысяч немецких рабочих начали интенсивно сооружать военные укрепления на границе с Францией 113. Выступая 9 октября 1938 г., Гитлер объявил, что фронт этих работ распространится на два новых района — Аахен и Саарбрюкен.

30 ноября в итальянской палате депутатов произошла бурная сцена. Собравшиеся чернорубашечники дикими криками «Корсика! Тунис! Ницца!» прервали речь министра иностранных дел Чиано, когда он заговорил о «естественных притязаниях итальянского народа».

Официальная итальянская пресса в дополнение к этим требованиям выдвинула новые — передачу Италии железной дороги Джибути — Аддис-Аббеба, находившейся в руках французов, а также снижение «непомерных» пошлин на прохождение судов по Суэцкому каналу.

Разумеется, данные требования не могли прийтись по вкусу Лондону и Парижу, поскольку речь шла о дальнейшем ослаблении империалистических позиций этих стран. Французский официоз газета «Тан» писала: «Не закупорит ли итальянский Тунис вместе с Сицилией и Пантеллерией путь к Индии? Италия сделала шаг по дороге, которая может привести лишь к трагедии».

Взгляды кругов крупной французской буржуазии на колониальные требования Италии и Германии были отражены в резолюции, принятой в середине ноября на съезде «республиканской федерации», представлявшей «Комите де Форж». В ней говорилось о «непримиримой оппозиции» к любой уступке Францией колониальных территорий.

В течение первых дней декабря шумные антифранцузские демонстрации происходили в Италии, антиитальянские демонстрации во Франции. Опасность серьёзных столкновений между французами и итальянцами в Тунисе побудила французские власти 8 декабря направить туда из метрополии мобильные воинские части. Ускоренное военное строительство началось на границе Туниса с Ливией — итальянским владением.

10 декабря рупор Муссолини — Гайда в связи с итальянскими требованиями заявил в печати, что они неотделимы «от проблемы общего европейского сотрудничества» 114.

Фразы о «европейском сотрудничестве» как в устах фашистов, так и буржуазных политиков западных держав скрывали определённое политическое содержание. Это «сотрудничество» вовсе не было сотрудничеством в интересах мира, в интересах народов Европы. Правящие круги Англии и Франции хотели «сотрудничать» с фашистами, чтобы толкнуть их на войну против Советского Союза. В свою очередь, как это вытекает из приведённого высказывания Г айда, фашисты соглашались на такое «сотрудничество» лишь при условии крупных английских и французских уступок. Эти уступки касались, в частности, требований гитлеровцев о передаче Германии колониальных территорий. После Мюнхенской конференции кампания за возврат Германии колоний усилилась. 22 октября 1938 г. с таким требованием выступил орган германского министерства иностранных дел «Дейтше дипломатиш политише корреспонденц». 30 января 1938г. в ещё более категорической форме эти требования повторил Гитлер.

В Англии эти требования были встречены холодно. Несмотря на заверения Чемберлена, что колониальные притязания Германии будут рассмотрены «в должное время»,

официально эти притязания отклонялись. В таком духе было сформулировано заявление английского правительства, сделанное по этому вопросу в начале декабря 1938 г.

Английская печать прозрачно намекала на возможность реализации колониальных притязаний фашистских хищников за счёт Франции и Бельгии, но никак не Англии. Лорд Н. Бакстон на страницах журнала «Контемпорари ревью» в начале 1939 г. предложил разрешить этот вопрос путём «развития бассейна Конго». Эта идея повторяла мысль, высказанную ещё 3 марта 1938 г. английским послом в Германии Гитлеру.

Тори оставались верны себе. Они хотели откупиться от агрессора за чужой счёт. Но чем дальше, тем труднее становилось это делать.

Большое возбуждение в Лондоне вызвало также намерение фашистской Германии создать подводный флот, равный по объёму английскому. Германский посол известил об этом английское правительство в декабре 1938 г. Хотя в качестве причины этого шага выставлялся такой фальсифицированный «довод», как военно-морское строительство в СССР однако эта ссылка не могла рассеять беспокойства правящих кругов Англии. Дипломатический обозреватель консервативной газеты «Санди тайме» писал, что английское правительство намерено поддерживать хорошие отношения с Германией при одном условии: «Германия не должна пытаться бросать вызов нашему (т. е. английскому.— В. М.) господству на морях» 115.

Чемберлен постарался предотвратить широкую огласку этого факта. Газеты получили от Форейн-оффис прямое указание «не раздувать» вопроса 116. В ответной ноте от 14 декабря Галифакс выразил сожаление по поводу германских планов военно-морского строительства, предложив обсудить этот вопрос на специальном совещании английских и немецких представителей. Совещание состоялось в конце декабря и оказалось бесплодным для Англии, так как ей не удалось в какой-либо степени изменить планы Гитлера 117.

Готовясь к войне на Западе, гитлеровская клика проводила в жизнь свою экспансионистскую программу в Центральной и Восточной Европе. 11 октября 1938 г. Гитлер приказал Риббентропу принять меры к устранению всякого «вмешательства» третьих держав в германо-чехословацкие отношения. Комиссия, созданная в Мюнхене для определения новых границ Чехословакии, должна поскорее сойти со сцены, говорилось в приказе. 21 октября была издана секретная директива о военных приготовлениях к ликвидации остальной части Чехословакии. Весьма примечательно, что в этой директиве предлагалось также проводить концентрацию «...остальных сил для подготовки наступления на западе» 118.

Ещё 5 ноября 1937 г. Гитлер говорил, что захват Австрии и Чехословакии устранит угрозу немецкому флангу тогда, когда Германия предпримет наступление на западе. Поскольку полное уничтожение Чехословацкой республики являлось для заправил Германии вопросом ближайшего времени, то они подбирались теперь к другим жертвам. Согласно их расчётам, отражённым в карте, составленной в середине мая 1938г. в гитлеровском штабе военно-воздушных сил («Люфтваффе»), наряду с Чехословакией должны были перейти под контроль Германии также Польша, Венгрия, Латвия, Литва, Эстония 119.

По пятам за ордами немецко-фашистских войск следовали представители крупного германского капитала. Они оснащали гитлеровскую военную машину и сразу же набрасывались на захваченную добычу. Концерн Фарбениндустри после оккупации немецко-фашистскими войсками Австрии установил контроль над самым большим химическим предприятием в стране — пороховым заводом Шкодаверке Ветцлер АГ. Заправилы концерна давно нацеливались прибрать к рукам предприятия чешского химического треста «Прагер ферейн», расположенные в Судетской области. В ноябре 1938г. была заключена фиктивная сделка, отдававшая указанные предприятия во власть Фарбениндустри. Таким же путём Крупп завладел австрийскими машиностроительными заводами Берндорф металлверке, которые вскоре начали выпускать вооружение для вермахта. Другой германский монополист—Фридрих Флик наложил лапу на угольные шахты чешской компании Печек. Некоторые германские банки, контролировавшиеся Дрезденским Банком, воспользовались мюнхенским соглашением для подчинения своему контролю банков Чехословакии .

Таким образом, движущей пружиной и вдохновителем гитлеровской агрессии были монополистические объединения Германии, эксплуатировавшие награбленную добычу ради извлечения максимальных прибылей. Именно от финансово-промышленного капитала Германии и подчинённой ему военщины исходила серьёзная угроза всеобщему миру и безопасности народов.

Предъявление Германией требований Польше

Во время мюнхенского сговора о разделе Чехословакии панская Польша, договорившись предварительно с Гитлером, предъявила Чехословакии ультиматум — присоединить к Польше Тешинскую область. 2 октября польские войска вступили в Тешинскую Силезию.

Между тем сама Польша в недалёком будущем должна была явиться объектом гитлеровской агрессии, которая началась вскоре после Мюнхенской конференции. На первом этапе притязания гитлеровской дипломатии к Польше были облечены в умеренную форму: они носили скорее характер пожеланий, нежели требований. Усиленно внушалось, что все споры можно решить на почве «общей» антисоветской политики. Гитлеровцы прельщали панских правителей перспективой совместных захватов советской территории и раздела награбленной добычи. Профашистски настроенная клика в Варшаве охотно шла на эту удочку, вынашивая далеко идущие планы «совместного похода» на восток.

Правящая верхушка Польши была уверена в своей способности «поладить» с гитлеровцами. Правители в Варшаве думали прежде всего о захватах и аннексиях и боялись только одного — быть обойдёнными при очередном дележе добычи.

Источником этой политики польской реакции была ненависть к социалистическому государству, стремление совместно с гитлеровской Германией ликвидировать Советское государство. Фашистские агрессоры, занося бронированный кулак над Польшей, с большой для себя выгодой использовали антисоветские устремления панских правителей.

Соучастие в насилии над Чехословакией преисполнило польскую буржуазию самыми радужными надеждами. Впереди ей грезились планы совместного с Гитлером похода на Советский Союз и создания Польши «от моря до моря». Избирательная кампания по выборам в польский сейм осенью 1938 г. проходила под лозунгом новых захватов. В предвыборной листовке правящей фашистской партии «национальное единство» (ОЗОН) говорилось: «Хочешь, чтобы Польша была рулевым среднеевропейской политики и собрала вокруг себя другие братские нации,— голосуй солидарно и смело 6 ноября 1938 г.» Ч Весь мир, писалось в другой листовке, следит за нашими выборами: «Мы выиграли спор с Литвой, мы выиграли спор с чехами, боремся за общую границу с Венгрией... боремся за получение колоний для Польши...» 120.

Польская дипломатия носилась с планами новых территориальных переделов в Восточной Европе. Однако эти радужные перспективы, которые рисовались правителями Польши, были омрачены новыми гитлеровскими требованиями к Польше.

24 октября 1938 г. при встрече в Берхтесгадене с польским послом в Германии Липским Риббентроп изложил ему так называемый «доверительный» план, который сводился к следующему: Данциг присоединяется к Германии, Германия строит через Польский коридор экстерриториальные автострады и многоколейную железную дорогу, Германия и Польша «гарантируют» друг другу новые границы и территории. Чтобы подсластить горькую пилюлю, Риббентроп предложил польско-германское «сотрудничество» по колониальным вопросам и проведение общей политики по отношению к СССР в рамках антикоминтерновского пакта 121.

Таким образом, гитлеровцы применили снова свою тактику игры на антисоветских настроениях панских политиков, чтобы завлечь Польшу в подготовленную заблаговременно ловушку.

Особенности внутриполитического положения в Польше наложили свой отпечаток на дальнейшее развитие событий. Узнав о требованиях Германии, министр иностранных дел Польши Бек не решился их принять. Принять эти требования, в особенности касающиеся Данцига, означало для Бека разоблачение его в качестве прямого агента Гитлера. С другой стороны, он отдавал себе отчёт в том, что крупная польская буржуазия не согласится пожертвовать своими интересами в Данциге.

Следует подчеркнуть, что весьма важным фактором было растущее сопротивление прогерманской политике Бека со стороны широких общественных слоёв Польши. Размах этого сопротивления отчётливо продемонстрировали муниципальные выборы, состоявшиеся в декабре 1938 г. На этих выборах правящая партия ОЗОН потерпела поражение. Большинство рабочих и крестьян отдали свои голоса рядившимся в тогу «левых» социалистической партии — ППС и партии «Стронництво людове», ориентировавшейся на кулацкие слои в деревне. В то же время наличие большого числа воздержавшихся от участия в голосовании говорило о вражде населения как к «санации», так и к «оппозиции».

В создавшейся обстановке польское правительство не могло пойти на уступки в вопросе о Данциге. 19 ноября польский ответ был вручён Риббентропу. В нём отвергалось требование о передаче Германии Данцига, но содержалось согласие на рассмотрение вопроса об «экстерриториальности» путей сообщения между Восточной Пруссией и Германией

Западные державы внимательно следили за польско-германскими отношениями. Новые немецкие требования вызвали в Англии и Франции противоречивые отклики.

С одной стороны, после фактического устранения Чехословакии как союзницы Франции Польша оставалась единственным капиталистическим государством на востоке Европы, на которое могли бы опереться западные державы в случае нападения на них Германии.

С другой стороны, в кругах правящих политиков Англии, Франции и США не возражали против полного подчинения Польши Германии, если бы Германия затем вторглась на территорию Советского Союза. В свете этих расчётов требования Германии к Польше не вызывали тревоги в этих кругах.

9 ноября поверенный в делах Англии в Берлине Форбс в своём донесении невозмутимо констатировал, что возвращение Данцига Германии — «это лишь вопрос времени». Более трудной проблемой являлось, по его мнению, урегулирование вопроса о передаче Германии коридора: «Если Польша согласится пойти на требуемые уступки, очевидно, что она запросит гораздо большую компенсацию. Где может быть найдена эта компенсация?» — спрашивал Форбс. И сам уверенно отвечал: «Только в Литве и в России».

Позиция Форбса не была исключением. Её разделяли многие дипломаты Англии, Франции, США. Из германских документов, подтверждённых другими доказательствами, явствует, что во время пребывания Буллита в США осенью 1938г. он приложил большие усилия, чтобы в беседах с польскими представителями вСША убедить их в «опасности для Польши»... существования Советского Союза. Лучшей услуги для себя гитлеровцы не могли и требовать!

Стремились связаться с панскими правителями и японские милитаристы. В конце 1938 — начале 1939 г. японское посольство в Варшаве вело переговоры с Беком и его кликой относительно определения сроков «объединённых действий» против СССР 122.

Следовательно, обработкой Польши в этом направлении занимались не только немецко-фашистские политики. Весьма активно им в этом помогали и правящие круги других капиталистических стран. Это свидетельствовало о значении, какое придавала панской Польше вся международная реакция в её планах развязывания войны против СССР. Польша была для империалистических политиков Англии, Франции, США одной из важных карт в их грязной, кровавой игре с фашистами.

В этих условиях отступали на задний план расчёты Англии и Франции использовать Польшу в качестве их союзника против Германии. Эти расчёты уступали место слепым надеждам на скорое выступление Германии против СССР. Лишь тогда, когда жизнь показала ошибочность этих расчётов и Германия отбросила маскировку своих планов, обнаружив их антианглийское и антифранцузское остриё, только тогда дипломаты Лондона и Парижа попытались забронировать для себя Польшу в роли союзницы против Германии.

Во время своей поездки к Гитлеру в начале 1939 г. Бек, встретившись с фашистским главарём, напомнил о «германопольском сотрудничестве» во время Мюнхена, которое, по его словам, надо было расширить, учитывая, однако, сопротивление общественного мнения в Польше уступке Данцига Германии. Бек подчеркнул при этом, что речь идёт не об оппозиции «трактирных политиков», а о мнении народа. Это-то сопротивление масс политике уступок Германии и создаёт, по словам Бека, наибольшие трудности в переговорах с Германией г.

Гитлер снова подчёркивал во время этой беседы «общность интересов Германии и Польши» в отношении Советского Союза. Он дал понять, что Германия рассматривает Польшу как обязательного участника похода против СССР и потому не собирается воевать против неё, хотя и настаивает на своих требованиях 2.

24. января в Варшаву прибыл Риббентроп. Он расточал своим польским собеседникам любезные фразы и даже не настаивал на возврате Данцига. Между друзьями, говорил он, такие дела могут быть разрешены полюбовно. С этой целью Риббентроп предложил заключить «джентльменское соглашение», предусматривавшее, что в случае отказа Лиги наций от опеки над Данцигом его статус будет урегулирован путём прямых переговоров между Германией и Польшей 3.

Расплывчатость формулировок помогла Беку с радостью принять это предложение. Так Гитлер и Риббентроп с помощью Бека маскировали приближающуюся катастрофу — нападение гитлеровской Германии на Польшу.