А теперь давайте глянем на судьбу генерала П.В. Богданова, который якобы вместе с полковым комиссаром Фоминовым погиб в первые же дни войны.
На самом деле Богданов не погиб и не пропал без вести. Как не погиб в том бою 23 июня и его комиссар Фоминов. Богданов Павел Васильевич (18.03.1939-23.06.1941), комбриг, с 05.06.1940 генерал-майор. После 23 июня видимо блудил в окружении. Объявился он 17 июля уже в немецком плену – сдался в плен добровольно и до ноября 1941 года он находился в лагере для военнопленных польского города Сувалки. Там он сразу в июле и выдал немцам полкового комиссара Фоминова и старшего политрука Колобанова, выслуживался став «комендантом» лагеря. Затем, дав согласие на сотрудничество с немцами, был переправлен в Германию. Писал от своего имени обращения к русскому народу и к генералам Красной Армии,
217
вербовал военнопленных в «Боевой союз русских националистов». Осенью 1942 года Богданов вступил в звании рядового в «дружину № 2», созданную СС для борьбы с партизанами. Впоследствии дружина вошла в состав 1-го русского национального отряда СС «Дружина» под командованием также попавшего в плен (без сознания) подполковника РККА В.В. Гиля (Родионова). Богданов участвовал в карательных акциях и дослужился вроде как до майора СС к апрелю 1 943 года. (Как показывает Е. Морозов, если быть точным, «В СС не было звания «майор», а для коллаборационистов в вермахте был установлен такой порядок службы, что они не имели права получать звания выше «капитан» (кроме единичных особых случаев». Т.е. Богданов смог выслужиться перед новыми хозяевами…).
Подполковник РККА В.В. Гиль (видимо из обрусевших немцев) в плену вошел в доверие к немцам (как «фольксдойче»?) и создал эту бригаду «Дружина» численностью под 2000 человек из пленных солдат и командиров к весне 1942 года. Вышел на контакт с партизанами, и 14 августа 1943 года организовал переход «Дружины» сначала к партизанам, а затем и на нашу территорию. Одним из условий для него было – казнить ряд лиц, указанных партизанами и арестовать бывшего генерала Богданова, доставив его в руки правосудия, в Москву. Гиль после этого воевал, был награжден орденом Красной звезды, получил полковника и погиб в бою в мае 1944 года в Белоруссии.
Богданов же попал под следствие, однако расстрелян был аж в 1950 году – видимо много интересного рассказал следствию… Можно напомнить – начштаба ПрибОВО генерал Кленов был арестован в июле 41-го и расстрелян в феврале 1942 года. Его заместитель, генерал Трухин (начальник оперотдела штаба ПрибОВО – С-ЗФ) также добровольно сдался в плен 27 июня 1941 года, с первых дней плена агитировал немцев на создание «РОА» и стал начальником штаба в «РОА» когда этим сбродом стал командовать в 1942 году генерал Власов, сдавшийся в плен также добровольно. Повешены оба в 46-м.
Вот такие вот люди в ПрибОВО срывали приведение войск в боевую готовность перед 21 июня…
218
О том, что дивизии ПрибОВО (и ЗапОВО) выходящие к границе не имеют боеприпасов, отмечали и немцы….
На сайте МО РФ «Документы. Первый день войны» выложен «Отчет о боевых действиях штаба 3 танковой группы за 22 июня 1941года» – «КП танковой группы. 29.5.41.ОТЧЕТ о боях за период с 22 по 29.6.1041г.». Эта Группа наступала на Вильнюс в том числе…
«Постепенно в течении дня 22.6. на основании данных о потерях и высказываниях пленных все более увеличивались признаки, что западне р. Неман, как и предполагалось, еще имеются крупные силы пр-ка.
Однако, были ли эти дивизии пр-ка полностью укомплектованы или же частично, или же только формировались, а поэтому и были слабо оснащены вооружением, оставалось неясным. Было установлено, что части не имели боеприпасов, и, якобы, были выброшены к границе для проведения маневров.
В течении 22.6. пр-к не предпринял никаких действий своей авиацией.
Не было никаких признаков целеустремленного и планового руководства войсками противника в целом.
Сопротивление оказывалось отдельными разобщенными друг от друга вражескими группами. Многочисленные полевые укрепления были недостаточно обеспечены гарнизонами или же не имели их вовсе.
Там, где противник встречался, он оказывал ожесточенное и храброе сопротивление, стоял насмерть. Донесений о перебежчиках и о сдавшихся в плен ниоткуда не поступало. Поэтому бои отмечались большей ожесточенностью чем во время Польской компании или Западного похода.
В 13-10 22.6. 39 армейский корпус захватил переправу через р. Неман у Алитус. В неповрежденном состоянии нашими войсками было захвачено два моста.
Первоначальная задача танковой группы – форсирование р, Неман – была выполнена без длительных боев на границе, что предполагалось Главным Командованием Сухопутных Сил. Эта задача
219
также была выполнена без какого-либо возведения временных мостов, для строительства которых были приняты все подготовительные меры еще во время сосредоточения и развертывания войск.
Также в первый день наступления переправа через р. Неман у Меречь была захвачена войсками 57 армейского корпуса.
Противник всюду отступал на восток. Как в тактическом, так и в оперативном отношении наше наступление явилось полной неожиданностью для противника и по всем данным, противник не был подготовлен к началу войны на указанный момент.»
Комментарии, как говорится – излишни…
А вот какие документы по 5-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса ПрибОВО выложил 3.05.2013 года на своем сайте М.Солонин:
«Журнал боевых действий штаба 5 ГАП
18 июня 1941 г.
10-00. 5 ГАП в составе всех подразделений (010/17) продолжавший учебу в Оранских лагерях Литовской ССР штабом 5-й дивизии поднят по боевой тревоге и находился в районе Ораны № 2 с 18 по 20 июня 1941 г. Командовал полком майор Комаров, зам. командира по политчасти батальонный комиссар Бекаревич, начальник штаба майор Ткачев.
20 июня 1941 г.
4-00. Получен боевой приказ штадива-5 о сосредоточении полка к 8-00 в лесу 1,5 км восточнее Швабишки (8 км восточнее южного моста у Алитуса - М.С.).
7-50. Полк сосредоточился в лесу 1,5 км вост. Швабишки, где находился до 22 июня 1941 г. В этом районе была организована противотанковая круговая оборона и произведено оборудование блиндажей от воздушной бомбардировки.
22 июня 1941 г.
4-40. Германские бомбардировщики обстреляли с пулеметов лес, где находился полк, и начали бомбардировку г. Алитус. В лесу потерь не было; в г. Алитус убит командир 6-й батареи лейтенант Попов, два красноармейца артпарка полка, стоявшие на боевом посту, ранен инструктор пропаганды полка политрук Гусев и тяжело ранен ответсекретарь бюро ВЛКСМ сержант Тарасов.
220
5-20. Огневые взводы и взводы управления 1, 2, 3, 4, 5, 6-й батарей заняли огневые позиции на западной опушке леса 1,5 км вост. Швабишки, а в 16-00 открыли огонь по скоплениям мотомехчастей и пехоты противника в г. Алитус, его окраинам, по берегам р. Неман и по южному мосту через р. Неман города Алитус, в результате чего задержано продвижение мотомехчастей противника; последний пришел в замешательство и понес большие потери.
<…>
Тылы полка из района боя у Алитус до Вильнюс следовали вместе с полком, из района Вильнюс были направлены самостоятельно в район Ошмяны, Молодечно по дороге Вильно, Ошмяны, Молодечно. В Радошковичи получено приказание от генерал-майора Розанова - тылы и остатки полка направить в район Борисова для переформирования. Из района Борисова остатки полка и тылы были направлены на ст. Ельня Смоленской области.
Командир полка майор Ткачев
Начальник штаба ст. лейтенант Гришан» (ЦАМО, ф. 3005, оп. 1, д. 4, л.л. 44-49)»
Солонина удивляет – почему в ПрибОВО 17-18 июня по боевым тревогам поднимались дивизии? Ответ – простой – 16-17 июня по ПрибОВО состоялась директива о приведении в боевую готовность войск округа и ВВС округа. В которой была указана дата возможного нападения Германии – в ночь с 19 на 20 июня. Очень может быть, что номер у этой директивы – как раз №0199. По ней и поднимал Ф.Кузнецов устными командами, в том числе свои армии 18 июня, о чем и показал Собенников. Но об этой директиве – чуть позже…
(Примечание: Кстати, такое «ощущение» что Солонину специально подсовывали в ЦАМО документы по предвоенным дням, чтобы именно он, «резун» и опубликовал их. Чтобы именно через «резуна» Солонина и развалить бредовые «гипотезы» В. Резуна, чьим поклонником и последователем и является М. Солонин. Ведь только подлинными фактами и доками по предвоенным дням и можно «развенчивать» бред Резуна и его сторонников о том что СССР собирался сам первым напасть на Германию и Запад, и его
221
(а значит сегодня Россию) надо срочно тащить в Нюрнберг за развязывание Второй мировой войны.
И Солонин усердно и публикует эти документы по предвоенным дням, что на своем сайте, что в книгах своих новых, которые и разваливают бредни Резуна, хотя в книги он чаще всего те документы, что выкладывает на сайте – не показывает.
Однако как говорится – «не в коня корм». Солонин умудряется даже публикуя эти доки гнуть свое – Сталин собирался напасть первым в начале июля (23 июня!!!), и РККА поголовно разбежалась перед вермахтом, потому что солдаты и народ вообще, не желали воевать за «кровавый сталинский режим» и Советскую власть…)
Переходим сразу, для сравнения, к КОВО, к «воспоминаниям», в которых приводится достаточно точный текст приказа ГШ от 18 июня – генерал-майора П.И. Абрамидзе, бывшего командира 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии. Дивизия Абрамидзе была «приграничной», и директива НКО и ГШ «№ 504205» от 12 июня, поступившая в Киев 15-го, её не касалась, т. к. отдельным пунктом этой директивы чётко было указано:
«Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их к госгранице, в случае необходимости, может быть произведён только по моему особому приказу...».
И 72-я приграничная дивизия стала выходить на свои рубежи обороны по ПП именно после того, как Абрамидзе получил особый приказ наркома 20 июня. И речь в ответе Абрамидзе идёт о приказе ГШ от 18-19 июня, о выполнении которого комдив докладывал в Москву телеграфом лично. И «вопросом № 2» и пытались выяснить после войны, как выполнялся этот приказ – о выводе войск прикрытия границы на рубежи обороны: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу?».
В 1989 году в ВИЖ умудрились сократить, а фактически переврать слова Абрамидзе по достаточно важному вопросу – о занятии самих рубежей обороны при приведении в боевую готовность и выводе приграничной дивизии в район рубежей обороны. Смо-
222
трим полный ответ генерала (есть также на сайте МО РФ Документы. Накануне войны»):
«3-й ВОПРОС.
С какого времени и на основании какого распоряжения части вверенного Вам соединения начали выход на государственную границу, и какое количество из них было развернуто для обороны границы до начала боевых действий?
ОТВЕТ.
Два стрелковых полка соединения были расположены и находились вблизи государственной границы с августа 1940 года (см-те карту).
187 сп – м. Бирче, а его 2 сб – Рыботоче, что 15 км. С.в. м. Бирче. Такое расположение 187 сп позволяло и позволило прикрыть надежно важные направления и занятие оборонительных позиций, согласно мобилизационного плана (МП-41), в течении двух-трех часов, так как эти позиции находились всего на удалении от 10 до 15 км.
14 сп также был расположен недалеко от границы т.е. – Устишки-Гольне (нет на карте), а его 1 сб – Лишане (9689). Таким расположением 14 сп прикрывался Санок-Хыревское и Санок-Добромильское направления. Указанные и все остальные подразделения и части соединения, находились в лагерном положении около своих военных городков.»
Вот это ВИЖ не показал – полки дивизии Абрамидзе находилась не в казармах, а в лагерях в «Районах сбора», когда она получила свой приказ выходить к рубежам обороны.
«20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: “Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года”.
Точно в указанный срок я по телеграфу доложил Генеральному штабу (кажется Оперативное Управление) о своевремен-
223
ном выполнении указанной шифровки. При докладе присутствовал командующий 26-й Армией генерал-лейтенант Костенко, которому поручалась проверка исполнения.
Кроме того, генерал-лейтенант Костенко приказал мне о немедленном выводе еще одного стрелкового полка в ночь 21 на 22.6 в район Лещева-Дольне (0403), Кузьмине (9803).»
И вот это – информацию об этом дополнительном приказе уже от Костенко для дивизии Абрамидзе ВИЖ пропустил (видимо для «краткости»).
«Перечисленные подразделения и части соединения не были развернуты для ведения боевых действий, но они находились в полной боевой готовности вступить в бой немедленно в случае нарушения немецкими войсками государственной границы.»
Как видите, никаких проблем для Абрамидзе не было в том, что его полки не заняли сами окопы к полуночи 21 июня. На это занятие окопов ему требовалось всего несколько часов, хотя поднимали приграничные дивизии в КОВО буквально за полчаса до нападения дай бог (об этом в следующей главе будет подробно). Главное что его 20 июня вывели к этим рубежам поближе и дали дату готовности – к 24 часам 21 июня!
А дальше он и дает свое мнение, почему ему запретили занимать сами окопы, и насколько это было оправдано для его дивизии – ВИЖ привел почему-то какие-то другие слова Абрамидзе – желающие могут легко найти сегодня их в интернете в ВИЖ № 5 за 1989г. …
«Трудно доложить – по чьим распоряжениям и соображениям мне не было разрешено занятие оборонительных позиций до начала боевых действий, но могу предполагать, что преждевременный вывод многих подразделений дивизии (согласно мобилизационного плана 1941 года) глубоко в центре полосы, был бы совершенно неправильным, т.к. немецкие войска могли атаковать наши позиции не по всему фронту, а только на флангах, т.е., на выгодных, для них направлениях. Так в действительности и произошло. Поэтому нецелесообразно было разбросать главные силы дивизии на всем протяжении фронта.
224
Остальные части и подразделения начали выход на государственную границу, как только был вскрыт мною пакет с мобилизационным планом.» (ЦАМО, ф.15, оп. 178612. д. 50, л. 152-171)
Т.е., занятие окопов данной дивизией раньше времени просто распылило бы личный состав по всему фронту обороны. Ведь именно равномерно и распределились бы силы дивизии в этом случае – по плану прикрытия. Однако Абрамидзе справедливо рассчитал, что немцы скорее ударят по флангам дивизии, на более удобных для наступления участках, и то, что до утра 22 июня полки его дивизии не заняли окопы позволило ему занять эти участки, на флангах, уже более плотнее. И это время ему вполне обеспечили пограничники и отдельные батальоны усиления от его дивизии на границе.
Смотрим ответ командира 135-й стрелковой дивизии КОВО генерала Смехотворова, часть его ответа, на «вопрос № 2» в публикации В.А. Рунова («Линия Сталина в бою». М., 2010г.):
«...До начала военных действий части 135 стр. дивизии на гос. границу не выводились и такового приказа не поступало. 18 июня 1941 года 135 стр. дивизия выступила из района постоянного расквартирования — Острог, Дубно, Кремец и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы (10–12 километров с.-в. г. Луцка) с целью прохождения лагерного сбора, согласно приказа командующего 5 армии генерал-майора Потапова...».
Отвечая на вопрос № 2 Покровского, Смехотворов ответил странно: «До начала военных действий части 135 стр. дивизии на гос. границу не выводились и такового приказа не поступало». А потом вроде бы сам себя и опровергает: «18 июня 1941 года 135 стр. дивизия выступила из района постоянного расквартирования — Острог, Дубно, Кремец и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы (10–12 километров с.-в. г. Луцка) с целью прохождения лагерного сбора...». Т. е. реально она двигалась в сторону границы.
Но чтобы понять «странность» в ответе, придётся разобраться в сути данного вопроса, смысл которого был примерно таким: «Вы-
225
водилась ли дивизия на госграницу «до начала боевых действий», и если да, то на основании какого приказа?». И для этого необходимо посмотреть в ПП КОВО, где занимала оборону 135-я дивизия в случае ввода в действие ПП.
«Согласно ПП 135-я стр. дивизия — корпусной резерв, в районе Молчанув, Локаче, Вулька Садовска. Штаб — кол. Александрувка (западнее г. Луцка – К.О.)
Выдвижение должно было проходить по следующим маршрутам: Упр. сд, 791 сп, 784 гап орб, обс из п.п.д. Острог по маршруту Острог — Варковице — Луцк — Войнице протяжённостью 170 км. Время сосредоточения — 10 утра, 6-й день.
396-й сп из п.п.д. Дубно — по маршруту Дубно — Берестечко — Ворохув протяжённостью 135 км. Время сосредоточения — 10 утра, 5-й день.
497-й сп из п.п.д. Шепетовка — по маршруту Шепетовка — Изяславль — Острог — Дубно — Луцк протяжённостью 230 км. Время сосредоточения — 10 утра, 9-й день...
Военным Советом КОВО были заготовлены исполнительные документы по ПП, а именно, директива № 001 ВС 5-й армии и исполнительные документы командирам соединений. Все документы являются приложениями к ПП.
19-го июня № А1-002049 Записка по плану прикрытия (КОВО) со всеми приложениями (в том числе приложение № 8 „Тетрадь № 8. Исполнительные документы (директивы, приказы и приказания Командующим армий и командирам соединений)”) представлена в ГШ на утверждение...» (Чекунов С. Л. – «Сергей ст.», архивный копатель).
Согласно воспоминаниям начштаба ОдВО М.В. Захарова, окружной ПП поступил на утверждение в ГШ 20 июня 41-го. ПП ОдВО в ГШ утвердить также не успели. Однако не играет никакой роли, были ли утверждены планы прикрытия в Москве или нет – их в округах должны были знать, т. к. перед отправкой в ГШ их и должны были отработать все командиры «в части их касающейся», вплоть до командиров дивизий и полков. И это хорошо будет видно, например, на «воспоминаниях» комдива Зашибалова из ЗапОВО.
226
Так вот, 135-я сд в составе 27 ск 5-й армии должна была находиться по плану прикрытия в районе, западнее г. Луцка, что находится в 70 км от границы, в районе г.г. Молчанов-Локачи. Однако дивизию вывели чуть севернее г. Луцка, в городок Киверцы. В новый, отличный от плана прикрытия район. А в связи с тем, что комдив не был знаком с новым планом прикрытия и не знал, куда он убывает со своей дивизией в случае войны, он и ответил только то, что знал: «18 июня 1941 года 135 стр. дивизия выступила из района постоянного расквартирования... и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы... с целью прохождения лагерного сбора...».
Также 135-й сд ставился срок прибытия – 6-й день после начала движения. Т. е. 24 июня, если считать, что выступила она 18-го. Но прибыла она уже к вечеру 22 июня к месту дислокации и сосредоточения. Т.е. ей ускорили выдвижение…
Согласно приказа командующего 5-й армии генерал-майора Потапова дивизия убывала всего лишь на некие «учения», «лагерные сборы», но не в связи с тем, что ожидается нападение. О скорой войне командиры догадывались, конечно, но вышестоящие начальники, прямые и непосредственные – в округах, умышленно ориентировали их именно на «учения». Но никак не на то, что они начинают выполнять именно планы прикрытия госграницы, в связи с возросшей угрозой войны и нападения Германии в ближайшие считанные дни! Тем более что их выводили не в районы, расписанные в плане прикрытия округа, которого они к тому же в глаза не видели.
И, похоже, до них также не довели, что выдвижение началось не по решению окружного командования, а на основании директивы НКО и ГШ от 12 июня, и не на какие-то «учения»: «Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карте...». В которой требовалось самое важное: «С войсками вывести полностью возимые запасы огнеприпасов и горюче-смазочных материалов», а это уже не просто «лагерные сборы». И это недоведение сути директивы Москвы до подчиненных и есть расхолаживание подчинённых в чистом виде.
227
Таким образом, генерал Смехотворов ответил то, что знал лично сам — именно на прикрытие госграницы, согласно ПП, его дивизия не выводилась. Так как данная дивизия была дивизией не прикрытия границы, а резерва. Они шли для «прохождения лагерных сборов» в «новые районы», но не предусмотренные ПП, о котором комдив не имел никакого представления. Короче, мало того, что комдивы не знали планов обороны, так их ещё и гнали в районы, которые не соответствовали этим планам и «на учения» которые в принципе не планировались директивой ГШ от 12 июня.
Но! Войска КОВО и не должны были по «плану Жукова» занимать оборону согласно ПП округа, т. к. войска КОВО готовили не к обороне, а к ответному наступлению! Но при этом, похоже, Кирпонос саботировал Жуковские «планы».
Смехотворов (как и Абрамидзе) не только не был знаком с новым ПП в «части его касающейся» (а это уже прямая вина командования округом и армии), но он также, как и тот же Рокоссовский, не был извещён своими непосредственными начальниками, командиром 27-го ск генерал-майором П.Д. Артеменко и командующим 5-й армии генерал-майором М.И. Потаповым, о пришедшей в округ 15 июня директиве, которая ещё и фактически отменяла майский план прикрытия для КОВО. Отменяла фразой в начале текста этой директивы: «Перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карте...» и 135-я стрелковая дивизия убыла в новый район, не соответствующий ПП КОВО. И не зная что ей необходимо везти с собой полностью возимые запасы б/п и ГСМ.
Командирам дивизий 5-й армии, которые вроде не оговорены в директиве от 12 июня, но которых данная директива о начале выполнения плана прикрытия также касается, ставилась задача на передислокации к новым местам именно после 15 июня. И именно в виде неких «учений». И это были именно «учебные» марши без приведения в боевую готовность. Т. е., согласно тогдашним правилам приведения в повышенную и полную боевую готовность, дивизия в этом случае в боевую готовность «повышенная» не приводилась.
Это было не более чем «перемещение из п. А. в п. Б». Командиры дивизий не были ориентированы на начало войны, или хотя бы
228
на повышение боевой готовности своих частей в связи с угрозой войны в ближайшие дни, о чём командование округов ставилось в известность Москвой и лично Сталиным. Когда он их обзванивал все эти дни лично (маршал Голованов и приводит пример такого разговора Сталина с тем же Павловым в последние недели перед 22 июня, в котором Сталин ориентирует Павлова на готовность к скорой войне). Т. е. командование округов не настраивало своих подчинённых на скорую войну, всё делалось формально. Сомневаетесь, что Сталин в эти дни сообщал кирпоносам, что в ближайшие дни будет война? Об этом чуть позже…
Интересно то, как «лукавили» командиры в КОВО. Ведь в директиве от 12 июня вроде бы нет указаний на перемещение конкретной 135-й дивизии в составе 27-го ск. Поэтому вроде бы его ставить в известность штаб КОВО не обязаны о директиве от 12 июня. Но Кирпонос и тот же мехкорпус К.К. Рокоссовского (как и другие мехкорпуса КОВО), который дислоцировался недалеко от этой дивизии, не поставил в известность о директиве Москвы – о приведении в б.г. мехкорпусов. Эта дивизия также была в резерве (своего стрелкового корпуса, не округа), как и 24-й мехкорпус, и 45-я танковая дивизия, и 9-й мк Рокоссовского, и 16-й мк, и 19-й мк КОВО. Видимо поэтому и повышать её «б/г» «не было нужды».
Однако первой фразой директивы от 12 июня сказано «твёрдо и чётко»: «Все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря».
Директива НКО и ГШ для мехкорпусов от 14-16 июня не все мехкорпуса КОВО предлагала выводить в полевые лагеря, согласно «прилагаемой карте». А только часть – самые боеспособные – «первой линии». И тому же корпусу Рокоссовского по этой директиве и на этой карте свой район сосредоточения не был указан и поэтому 9-й мк не был поднятпо тревоге как аэто делалось с 4-м и 19-м мк. А указанным в директиве от 12 июня конкретным корпусам всего лишь ставится задача на конкретный способ выполнения данной директивы – выдвигаться «согласно прилагаемой карте» так-то и так-то. Но карта эта пока не публиковалась…
229
Но тут возникает вопрос – а для КОВО была своя «телеграмма ГШ от 18 июня», для всего округа, или только для отдельных его дивизий Генштаб слал такие приказы?
В директиве от 12 июня для КОВО указано: «...Все глубинные дивизии... перевести... в новые лагеря, согласно прилагаемой карте». И карта эта – скорее всего соответствует предыдущему ПП округа. Но если Генштаб вносил изменения (вполне без «злого умысла») в план обороны конкретного округа, то в округе в любом случае должны были командирам дивизий и корпусов дать определённые команды об этом. Всем. И приграничным в том числе – если конечно округ собирается обороняться!
То, что «согласно прилагаемой карте» дивизии и корпуса шли уже не в те районы, что предусматривались для них майским планом прикрытия КОВО, не значит, что командование округа не обязано было ставить прямую задачу. Именно не на «лагерный сбор». Но, в любом случае, командиры дивизий и корпусов не имели никакого понятия о том, что в округа пришёл приказ о фактическом начале выполнения плана прикрытия. Их в этом случае и обязаны были оповестить именно о том, что началось выполнение движения в районы сосредоточения согласно приказа НКО и ГШ! Ведь тот же маршал Баграмян достаточно прямо написал, что такую команду на выполнение (якобы) плана прикрытия госграницы в КОВО они получили в штабе округа 15 июня, т. е. когда в Киевский округ 15-го числа пришли директивы от 12 июня 1941 года:
«В первом эшелоне, как и предусматривалось планом (планом прикрытия госграницы – К.О.), готовились к развёртыванию стрелковые корпуса, а во втором — механизированные (по одному на каждую из четырёх армий). Стрелковые соединения (приграничные дивизии – К.О.) должны были во что бы то ни стало остановить агрессора на линии приграничных укреплений, а прорвавшиеся его силы уничтожить решительными массированными ударами механизированных корпусов и авиации. В дополнение к плану прикрытия директива наркома (от 6 мая 1941 года – К.О.) требовала от командования округа спешно
230
подготовить в 30–35 километрах от границы тыловой оборонительный рубеж, на который вывести пять стрелковых и четыре механизированных корпуса, составлявшие второй эшелон войск округа.
Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома... («Приступить к выполнению КОВО-41» – К.О.)
В Москве, безусловно, обстановку по ту сторону границы знали лучше нас, и наше высшее военное командование приняло меры. 15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже всё было подготовлено к этому. Читатель помнит, что мы ещё в начале мая по распоряжению Москвы провели значительную работу: заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Мы не замедлили это сделать...». (Так начиналась война, М. 1971г.)
Особо въедливые критики заявляют, что раз не было прямой команды на ввод в действие плана прикрытия (к примеру, «простой» телеграммой «приступить к выполнению КОВО-41»), то значит, ПП не вводился в действие до 22 июня! И это правда – ПП до нападения Германии формально не «вводился» и не объявлялся (точнее – вводился но – буквально за час до нападения и об этом в следующей главе...).
Маршал Баграмян пишет, что ПП КОВО предусматривал наличие 1-го и 2-го эшелонов обороны, которые должны были выводиться в свои районы сосредоточения или обороны «по особому приказу наркома...» И далее он пишет, что «15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе». «Приказ», о котором говорит Баграмян, для КОВО в те дни был такой – директива НКО и ГШ Военному совету КОВО № 504205 от 12 июня 1941 г. о выводе «глубинных» дивизий. А также и мехкорпуса получили свою отдельную директиву на вывод в районы сосредоточения и приведение в полную б/г.
231
Как говорится, судите сами, получали в округах команду на начало выполнения плана прикрытия или нет. И что вообще означают директивы НКО и ГШ от 11-12 июня для западных округов – «начало фактического выполнения плана прикрытия» или «не понятно что»? Хотя надо помнить – КОВО выводили не по Плану прикрытия как ОдВО, Белоруссию и Прибалтику. Поэтому приграничные дивизии КОВО общего для всех этих дивизий «пр. ГШ от 18 июня» не получали.
Баграмян пишет, что с 15 июня якобы начался вывод только стрелковых корпусов КОВО. Но мы сегодня знаем, что в эти же дни Киев получил и для ВСЕХ мехкоорпусов отдельную директиву на приведение в полную б.г. с выводом минимум в «Районы сбора». Однако в КОВО не все мехкорпуса были подняты к 21 июня. Т.е. Кирпонос занимался саботажем директивы НКО и ГШ по мехкорпусам!
Баграмян пишет что в «дополнение к плану прикрытия директива наркома требовала от командования округа спешно подготовить в 30–35 километрах от границы тыловой оборонительный рубеж, на который вывести пять стрелковых и четыре механизированных корпуса, составлявшие второй эшелон войск округа. Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома.»
А затем Баграмян и пишет что «15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе». Т.е., Кирпонос поднял стрелковые корпуса, но мехкорпуса оставались в казармах.
Т.е., директивами НКО ставилась задача подготовить тыловой оборонительный рубеж для всех дивизий 2-го эшелона КОВО и быть готовыми выводить туда войска. Однако директива НКО от 12 июня требовала выводить войска КОВО не по ПП, а по некой каре – для подготовки немедленного встречного наступления. Но точно разобраться с этим мы сможем только по карте, приложенной к директиве НКО от 12 июня для КОВО, или если почитаем ответы генералов и их мемуары и сравним. Баграмян в справке «о полученных письмах от участников начального периода Великой
232
отечественной войны на просьбу начальника Главного Военно-научного управления Генерального штаба Советской Армии за 1951-1952 годы. 21.03.1953г.» указал:
«3) Разработку документации в 5, 6, 26 и 12 армиях до полка включительно (5, 6, 26 и 12 армии составляли 1-й эшелон фронта).
4) Положение остальных войск (пять СК, семь не закончивших формирование механизированных корпусов и части усиления), составляли второй эшелон.»
Смотрим из полного ответа маршала, с сайта МО РФ:
«2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто для обороны границы до начал военных действий.
Войска прикрытия – первый оперативный эшелон, дислоцировались непосредственно у границ и начали развертывание под прикрытием укрепленных районов с началом военных действий. Заблаговременный их выход на подготовленные позиции Генеральным Штабом был запрещен, чтобы не дать повода для спровоцирования войны со стороны фашистской германии.
Оперативные резервы фронта начали выдвижение из районов постоянной дислокации:
– стрелковые корпуса за пять дней до начала военных действий. Они не успели выйти в намеченные для них районы. Начало боевых действий застало их в 3-5 переходах (100-150 км) от рубежа развертывания;
– механизированные корпуса в пунктах постоянной дислокации были подняты по боевой тревоге и начали выдвижение в районы сосредоточения с началом боевых действий. Пункты дислокации: 22 мк – КОВЕЛЬ, 4 мк – ЛЬВОВ, 8 мк – ДРОГОБЫЧ, 10 мк – ЗЛОЧУВ, 9 мк – ШЕПЕТОВКА, 19 мк – ЖИТОМИР, 24 мк – ПРОСКУРОВ.»
Т.е. маршал четко показал, какие войска были приграничными – дивизиями 1-го эшелона, а какие «глубинными» – дивизиями 2-го эшелона. Мехкорпуса КОВО, как входящие в состав армий, так
233
и резерва, были именно «глубинными дивизиями». Которые тоже надо было выводить по директивам НКО. Баграмян пишет что «Заблаговременный выход» приграничных дивизий «на подготовленные позиции Генеральным Штабом был запрещен, чтобы не дать повода для спровоцирования войны со стороны фашистской германии». Но это лукавство. Вывод той же дивизии Абрамидзе к ее рубежам по ПП – делался именно заблаговременно…
Но тому же генералу Рябышеву 20 июня поставили задачу не на вывод его 8-го мк, и не на приведение в б.г. хотя бы в местах дислокации, а на проведение рекогносцировки – с готовностью к выдвижению по первой же команде. А вот другой мехкорпус, 4-го мк Власова, 19-20 июня начал выводиться в свой район сосредоточения по ПП. Т.е., реально мехкорпуса КОВО после 15-18 июня должны были выводиться в районы сосредоточения и приводиться в полную б.г.! Но! Одни выводились, а другие нет – потому что директива ГШ на это касалась только самых боеспособных мк, а не всех, увы….
Смотрим воспоминания И.С. Калядина, начальника отдела политической пропаганды – заместителя командира 19-го мехкорпуса, который написал следующее о предвоенных днях своего корпуса:
«19-й механизированный. Последние мирные дни.
* * *
Утром 19 июня меня неожиданно пригласил к себе командир корпуса. В его кабинете собрались начальник штаба полковник К.Д. Девятов, начальник оперативного отдела майор А.И. Казаков, начальники родов войск и служб. Был здесь и незнакомый мне полковник из штаба округа. Как только я вошел, генерал Фекленко, обращаясь к нему, сказал:
— Прошу вас, товарищ полковник, говорите.
Представитель штаба округа проинформировал собравшихся об активизировавшейся в последние дни наземной и воздушной разведке, проводимой противником на границе с СССР, и о том, что гитлеровское руководство не реагирует на соответствующие представления нашего правительства. (Речь идет о «Сообщении ТАСС» от 13-14 июня – К.О.)
234
— В ближайшие дни возможно нападение гитлеровской Германии на нашу страну, — прямо сказал полковник. — В связи с этим Военный совет КОВО принял ряд важных решений. В частности, в течение сегодняшней ночи оперативное управление округа будет выведено на полевой командный пункт в районе города Тернополь. Командованию 19-го механизированного корпуса предлагается в ночь на 20 июня в целях предосторожности и защиты танковых дивизий от внезапных ударов с воздуха вывести все танки и артиллерию, автотранспорт и узлы связи, а также бронемашины механизированных частей из парков в безопасные места согласно утвержденному плану развертывания по варианту № 1. Подразделения ПВО получили боевую задачу по прикрытию районов новой дислокации войск...
Полковник уехал, а мы остались в кабинете, ожидая распоряжений комкора. Какое-то время он молчал. Потом встал, оглядел присутствовавших и сказал:
— <…> Причину вывода частей и соединений из гарнизонов не разглашать. На вопросы, кто бы их ни задал, будете отвечать, что это учебная тревога. Так сказать, тренировка. Партийные и советские руководители областей узнают обо всем по своей линии.
Комкор приказал начальнику штаба вместе с начальниками родов войск, а также отделу пропаганды в течение ближайших двух часов составить (соответственно) план вывода соединений и план партийно-политических мероприятий на этот период.»
Как видите, штаб КОВО отправляя 19 июня офицеров поднимать мехкорпуса, также доводил через них то, что им самим сообщили из Москвы – в ближайшие дни возможно нападение Германии! Это к вопросу о том – ожидали ли в Кремле, НКО и ГШ нападение Гитлера до 22 июня и доводили ли эту информацию до кирпоносов-павловых! И когда начали готовить для запокругов директивы на вывод войск по ПП. Доводили ли дату «22 июня» как дату нападения в эти дни? Доводили, так как написал Калядин – в «ближайшие дни возможно нападение гитлеровской Герма-
235
нии на нашу страну». И дальше мы рассмотрим, как это делалось в ПрибОВО – какие даты нападения доводили вплоть до полков!
Данный 19-й мк 12-й армии, входящий во 2-й эшелон и резерв КОВО, 19 июня 1941 года получил от ВС округа приказ на вывод корпуса своим ходом в район сбора (сосредоточения) по ПП, с приведением соответственно в полную б.г.. Сначала от представителя штаба округа, скорее всего кого-то из оперотдела штаба, а затем к обеду пришел и письменный приказ от Кирпоноса или Пуркаева. При этом подъем корпуса Фекленко проводил под видом учений, но по боевому варианту. И – вывод это проводился по отдельной директиве НКО после 14 июня для отдельных мехкорпусов…
19-й мк входил в состав 12-й армии и был в резерве КОВО. Как и 9-й мк Рокоссовского, входивший в 5-ю армию КОВО. Однако к Фекленко 19 июня приехал представитель штаба округа с приказанием выводить корпус в район сосредоточения, а позже пришел и письменный приказ на вывод, а вот Рокоссовскому такого приказа не поступало. Как не получали такие же приказы другие, более боеспособные и имеющие больше танков чем Фекленко, 8-й, 15-й и 22-й мк. Также представитель штаба округа сообщил, что части ПВО КОВО в этот же день, 19 июня получило свой приказ о приведении в боевую готовность – «Подразделения ПВО получили боевую задачу по прикрытию районов новой дислокации войск».
«Вскоре после отъезда представителя округа, примерно в полдень, в штаб корпуса поступило письменное распоряжение штаба КОВО о передислокации соединений в запасные районы. Его тут же продублировали командирам соединений и корпусных частей. Вечером обе танковые и моторизованная дивизии оставили зимние квартиры в Бердичеве, Житомире, Виннице и вышли в назначенные районы сосредоточения.
Уже в сумерках мы с генералом Фекленко догнали на марше полки 43-й танковой дивизии.
<…>
К двум часам ночи (20 июня – К.О.) сосредоточение частей закончилось. До утра личному составу было приказано отдыхать.
236
Возвратившийся в штаб корпуса полковник Девятов доложил, что и в Житомире, и в Виннице вывод соединений прошел так же успешно.
В течение следующего дня в районы сосредоточения войск небольшие колонны автотранспорта вывезли склады с продовольствием и боеприпасами. На зимних квартирах согласно приказу командира корпуса остались лишь штабы да дежурные подразделения — точь-в-точь как это всегда делалось во время учебных выходов в поле.
Два дня под руководством командиров личный состав занимался проверкой материальной части вооружения и боевой техники, устранял выявленные в ходе марша неисправности. Опыт лучших подразделений и отдельных воинов тотчас же распространялся агитаторами и отражался в стенной печати.
К вечеру 21 июня командиры дивизий и корпусных частей доложили о полной боевой готовности.»
Штаб корпуса оставался в Бердичеве. Вывод же частей корпуса был в район сосредоточения, а точнее в «Район сбора» (он часто располагается всего в нескольких км от «зимних квартир» дивизий), где дивизии и приводят в полную боевую готовность, после чего мехкопус и должен был ждать следующих указаний. По существующему тогда порядку действий войск прикрытия при объявлении тревоги те же армейские резервы должны были выйти в район сбора в течении 32-155 часов после получения соответствующей команды. Дивизии 19-го мк вышли в свои районы буквально за 12 часов, а срок готовности мехкорпусов в «Районах сбора» летом составлял всего 2 часа. Т.е. после выхода в «Район сбора» мк приводились в б.г. полная в течении 2-х часов (зимой – 3 часа давалось).