Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эс­тонии (1940-1953) - Репрессии с июня 1940 по июнь 1941 г.

РЕПРЕССИИ С ИЮНЯ 1940-го ПО НАЧАЛО ИЮНЯ 1941 ГОДА

Версия эстонских историков

Рассказ о так называемой «советской оккупации» эстонские исто­рики начинают с описания массовых арестов и расстрелов, проведе­ние которых началось-де немедленно после присоединения республи­ки к Советскому Союзу и которые якобы приобрели массовый харак­тер. «Советский Союз начал подготовку к развязыванию террора еще до оккупации Эстонии советскими войсками, - пишет Март Лаар. -Как и в других местах, целью коммунистического террора было подав­ление на корню зачатков всякого сопротивления и рассеивание в народе массового страха, что сделало бы невозможным широкое движение сопротивления и в будущем. К повальному террору в Эсто­нии прибавилось также планомерное истребление национальной эли­ты, то есть видных людей и активистов, и обессиливание эстонского народа как нации… Тюрьмы наполнились заключенными. Местами заключения с особо мрачной славой были подвал Каве в Таллинне на Пярнусском шоссе и центральная контора госбезопасности на улице Пагари. Здесь умерло от пыток значительное количество арестован­ных…»¹¹ В официальной «Белой книге» эти события характеризуются как «геноцид эстонского народа»¹², а авторы изданного таллинским Музеем оккупации «Обзора периода оккупации» без затей озаглавли­вают соответствующий раздел своей работы «Уничтожение народа».

Однако даже приводимые самими эстонскими историками коли­чественные характеристики «геноцида» ставят под сомнение столь категоричные утверждения.

Март Лаар утверждает, что «в течение первого оккупационного года в Эстонии было арестовано около 8000 человек, из которых не менее 1950 человек было приговорено к смерти еще в Эстонии».¹³

В коллективной работе «Обзор периода оккупации», размещенной на сайте эстонского Музея оккупации, приводятся немного иные дан­ные: «В 1940 году в Эстонии было арестовано около 1000, а в 1941 году - около 6000 человек. Подавляющее большинство из них были признаны виновными и отправлены в тюремные лагеря СССР, где большинство из них погибло или было казнено. По имеющимся дан­ным, по крайней мере, 250 человек из заключенных в 1940 году бы­ли казнены… из заключенных 1941 года были казнены более 1600 человек».¹⁴

Из «Белой книги» можно узнать, что «в течение первой советской оккупации было арестовано около 8000 человек, из которых, по меньшей мере, 1950 были казнены в Эстонии».¹⁵ В другом месте этой же работы уточняется, что за шесть месяцев 1940 года было аресто­вано, «по меньшей мере, 1082 человека», а в 1941 году было зареги­стрировано 1622 смертных приговора.¹⁶

Таблица 1.   Сводные данные эстонских историков о репрессиях в Эстонии в 1940-1941 годах

Наконец, в подготовленных комиссией историков при президенте Эстонии «Рапортах» говорится, что «в 1940 году НКВД арестовал почти 1000 граждан и жителей Эстонской республики, а в 1941 году НКВД и НКГБ арестовали около 6000 человек… По имеющимся данным, из числа арестованных в 1940 году, по крайней мере, 250 человек были казнены… из арестованных в 1941 году более 1600 были казнены».¹⁷

Как видим, во-первых, эстонские историки оперируют круглыми цифрами. Во-вторых, они никак не могут определиться, сколько же все-таки было арестованных: семь или восемь тысяч? С подсчётом числа казнённых проблем несколько меньше, но консенсуса все рав­но не наблюдается.

Первоисточники эстонских данных

Причины, по которым эстонские историки приводят различные данные о количестве репрессированных, проясняются сразу, как только нам удается установить первоисточники этих данных. Дело это не самое легкое, поскольку эстонские историки упорно пренебрегают ссылками на источники, но выполнимое.

Данные о 8000 арестованных и 1950 расстрелянных впервые были обнародованы в 1943 году так называемой «Комиссией Центра поиска и возвращения увезенных». Эта структура была создана не­мецкими оккупационными властями в сентябре 1941 года для рас­следования «преступлений большевиков»; характерно, что в совре­менной эстонской историографии ее название фигурирует исключи­тельно на немецком языке - «Zentralstelle zur Erfassung der Verschleppten» (ZEV). Именно сотрудники ZEV «насчитали» 7926 арестованных в 1940-1941 годах и заявили, что 1950 из них были расстреляны.¹⁸

Практически одновременно с обнародованием «данных» ZEV на­цистскими пропагандистами была издана книга под названием «Год страданий эстонского народа». И в этой книге говорилось не о 1950, а о 1850 расстрелянных в период «советской оккупации».¹⁹

Таким образом, эстонские историки просто-напросто повторяют заявления нацистских пропагандистов. Разница заключается лишь в

том, что авторы «Белой книги» и М. Лаар взяли приводимые ими циф­ры из данных ZEV, а авторы «Обзора» и «Заключений» в качестве ис­точника использовали цифры из книги «Год страданий эстонского народа».

Неудивительно, что и те, и другие предпочитают не распростра­няться о первоисточниках своих «данных».

Сопоставление с общесоюзной статистикой

Достоверность цифр, обнародованных сотрудниками доктора Геббельса, по понятным причинам вызывает некоторые сомнения. Эти вполне обоснованные сомнения усиливаются при сравнении приводимых эстонскими историками цифр со статистикой НКВД СССР - ведомства, располагавшего на этот счет исчерпывающими данными. К счастью, в настоящее время большая часть документов НКВД на эту тему рассекречена, введена в научный оборот или даже опубликована.

Возьмем, например, сведения о приговоренных к высшей мере наказания. Эстонские историки утверждают, что в 1940-1941 годах в Эстонии было казнено от 1850 до 1950 человек. Однако, согласно обнародованной российским историком Олегом Мозохиным подроб­ной статистике репрессивной деятельности советских органов гос­безопасности, за 1940 год во всем Советском Союзе к смертной каз­ни было осуждено 1863 человека.²⁰ В 1941 году число приговоренных к высшей мере наказания увеличилось до 23 786 человек²¹, из кото­рых лишь 8001 человек были казнены по политическим мотивам²², причем большая часть смертных приговоров была вынесена после начала Великой Отечественной войны (табл. 2).

Проведя простейшие вычисления, мы обнаружим, что за год «первой советской оккупации Эстонии» (с июня 1940-го по июнь 1941-го) во всем Советском Союзе было казнено от двух до трех ты­сяч человек. Было бы совершенно абсурдно предполагать, что подав­ляющее большинство из казненных в 1940-1941 годах составляли эстонцы. Напомним, что одновременно с Эстонией к СССР были при­соединены Латвия и Литва, а чуть раньше - Западная Украина и Западная Белоруссия. Неужели на этих территориях практически никого не приговаривали к смертной казни? И разве во всех остальных рес­публиках СССР действовал мораторий на смертную казнь?

Таблица 2.   Статистика репрессивной деятельности НКВД-НКГБ СССР в 1939-1941 годах²3

* Рассчитано по: Статистические сведения… С. 348-351.

Цифры расстрелянных, приводимые немецкими пропагандиста­ми и эстонскими историками, не соответствуют документально под­твержденным сведениям о репрессивной деятельности органов НКВД СССР.

Любопытно, что такие цифры, как 1850 и 1950 казненных, не на­ходят подтверждения не только в статистике НКВД, но и в немецких документах. Так, например, в годовом отчете командира полиции безопасности и СД за период с июля 1941-го по 30 июня 1942 года говорится о 623 казнённых НКВД в Эстонии, причем в эту цифру, по всей видимости, входят и казненные после начала войны.²⁴ В отличие от материалов ZEV или книги «Год страданий эстонского народа», годо­вой отчет полиции безопасности и СД был документом внутренним, предназначавшимся не для пропаганды, а для информирования вы­шестоящего начальства. За год оккупации сотрудники СД имели доста­точно времени, чтобы установить общее число казнённых органами НКВД, и поэтому их цифры вызывают гораздо большее доверие, чем приводимые пропагандистами.

Таким образом, называемое эстонскими историками число каз­нённых в довоенной ЭССР противоречит как статистике НКВД, так и документам немецкой полиции и СД. Следовательно, эти цифры трудно считать подлинными.

Численность заключенных

Попробуем теперь определить реальное число граждан Эстонской ССР, осужденных в 1940-м - начале 1941 года к заключению в лаге­рях и колониях ГУЛАГа. Полную ясность в этот вопрос могут внести до­кументы НКВД Эстонской ССР. К сожалению, к настоящему времени соответствующие материалы еще не выявлены и не введены в науч­ный оборот. Однако определить число осужденных эстонцев можно и другим путем.

Дело в том, что состав и движение заключенных ГУЛАГа детально исследованы российскими историками. Благодаря этому выяснить данные о наличии в советских лагерях и колониях эстонцев не состав­ляет особого труда (табл. 3).

Таблица 3.   Численность     эстонцев     в ГУЛАГа, 1937-1944 годы²⁵ лагерях     и     колониях

* По данным справки 2-го отдела ГУЛАГа НКВД СССР. В.Н. Земсков без ссыл­ки на источник приводит цифру в 2371 человек.

Располагая этими данными, мы легко можем вычислить количе­ство эстонцев, попавших в лагеря за время «первой советской окку­пации».

Начнем с 1940 года. К началу этого года (еще до присоединения Эстонии к Советскому Союзу) в лагерях ГУЛАГа находилось 2720 эс­тонцев. К концу 1940-го заключенных-эстонцев стало немного боль­ше - 2781 человек. Из этого, однако, не следует, что в 1940 году к заключению в лагерях был осужден 61 житель Эстонской Республики.

Чтобы получить реальную цифру осужденных за год, нам необхо­димо учесть следующие обстоятельства. Во-первых, некоторое количе­ство эстонцев, находившихся в лагерях на начало года, к концу года умерло. Во-вторых, часть эстонцев содержалась не в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ), а в исправительно-трудовых колониях (ИТК), сведений о составе заключенных в которых за 1940 год нам обнару­жить не удалось. В-третьих, кроме эстонцев на территории Эстонской ССР проживали представители других национальностей, также попа­давшие в лагеря. В-четвертых, эстонцы проживали и в других респуб­ликах Советского Союза, и соответственно определенная часть осуж­денных эстонцев не может считаться жертвами «советской оккупации».

Данные о смертности заключенных в лагерях и колониях ГУЛАГа, рассчитанные на основании документов НКВД, также хорошо извест­ны. Поскольку мы еще не раз будем обращаться к этим цифрами, приведем данные о смертности заключенных за 1940-1956 годы (табл. 4).

Как видим, в 1940 году смертность заключенных в системе ГУЛАГа составила 2,72% от числа заключенных. Мы не имеем никаких оснований предполагать, что среди эстонцев умерших было больше, чем среди заключенных других национальностей; следовательно, ко­личество умерших за год составило примерно 75 человек.

Число эстонцев в колониях за 1940 год, как уже говорилось, нам неизвестно. Известно, однако, что в 1941 году соотношение эстонцев, заключенных в лагерях, к эстонцам, находящимся в колониях, состав­ляло четырнадцать к одному. Поскольку в 1940 году серьезных изме­нений в составе эстонцев-заключенных не наблюдалось (смертность, как мы помним, была невелика, новых осужденных тоже немного), можно предположить, что соотношение эстонцев в ИТЛ и ИТК в 1940-м было таким же, как и в 1941-м. Следовательно, число заключенных в ИТК на начало года можно определить примерно в 200, а к концу года - в 210-220 человек.

Таблица 4.   Смертность заключенных в системе ГУЛАГа, 1940-1956 годы²⁶

Теперь учтем, что в новообразованной Эстонской ССР арестовывали не только эстонцев, но и проживавших там граждан других национальностей, в том числе русских. Определить численность этой категории не представляется возможным без обращения к документам органов госбезопасности ЭССР; по понятным причинам сделать этого мы не можем. Несомненно, однако, что эстонцы составляли большую часть арестованных и осужденных. С другой стороны, в лагеря попадали и эстонцы, арестованные в других областях СССР. Будем считать, что эти категории были примерно равны и пренебрежем ими.

Таким образом, количество жителей Эстонии, приговоренных в 1940 году к заключению в лагерях и колониях, составило примерно 150 человек.

Перейдем теперь к 1941 году. К концу года в ИТЛ и ИТК находилось 7052 эстонца. Годовая смертность заключенных в системе ГУЛАГа составила около 6,1% от списочного состава; следовательно, общее количество заключенных-эстонцев вместе с умершими за 1941 год может быть определено в 7500 человек. Как мы помним, на начало года в лагерях и колониях имелось около 3000 человек; следо­вательно, за год в систему ГУЛАГа поступало около 4500 новых заклю­ченных-эстонцев.

Итак, за весь 1941 год в советские лагеря было отправлено 4500 эстонцев. Однако в этом разделе мы (вслед за эстонскими историка­ми) рассматриваем более узкий период: с июня 1940-го до середины июня 1941 года. Как известно, 14 июня 1941 года была проведена масштабная депортация из Эстонии антисоветского и уголовного эле­мента. Эту тему мы будем рассматривать отдельно; пока же приведем лишь цифры: в результате депортационной операции было арестовано 3178 человек, выслано - 5978.²⁷ Таким образом, из 4500 аресто­ванных в 1941 году эстонцев большая часть - почти 3200 человек -были отправлены в лагеря ГУЛАГа в результате июньской депортации и должны учитываться отдельно.

Таким образом, число жителей Эстонии, попавших в лагеря ГУЛАГа в январе - начале июня 1941 года, можно определить в 1000 человек, а общее число осужденных к заключению в период с июня 1940-го до начала июня 1941 года - примерно в 1200 человек. В случае ошибки в наших расчетах это число может возрасти до 1500 человек.

Окончательную ясность в этот вопрос может внести только при­влечение новых документов НКВД, к сожалению, пока не введенных в научный оборот ни эстонскими, ни российскими историками. Однако даже из имеющейся статистики о наличии заключенных в ГУЛАГе по­нятно, что ни о семи, ни о восьми тысячах осужденных в июне 1940-го - начале июня 1941 года граждан Эстонии речи не идет.

Справедливости ради упомянем о дальнейшей судьбе осужден­ных. Согласно эстонским историкам, большая часть из них погибла в сибирских лагерях. Авторы «Белой книги», например, утверждают, что из арестованных в 1940-1941 годах выжило лишь от 2 до 8% заклю­ченных-эстонцев.²⁸ Того же мнения придерживаются и остальные эс­тонские историки: например, Март Лаар в своей книге рисует поисти­не апокалипсическую картину: «Большая часть заключенных, осуж­денных на тюремное заключение в России, скончалась в 1942-1944 годах. Дополнительные допросы и расстрелы продолжались и в лаге­рях. В некоторых лагерях органами госбезопасности готовились сфабрикованные материалы о заговорах и попытках к восстаниям, за ко­торые люди опять-таки подвергались расстрелу. Из людей, арестован­ных в 1940-1941 годах, в живых осталось лишь около 5%».²⁹

Эти утверждения не соответствуют действительности. Статистические данные о численности эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГа в 1941-1944 годах (см. табл. 3) явно противоречат утверждениям эс­тонских историков. На 1 января 1942 года в системе ГУЛАГа, как мы помним, в общей сложности находилось более семи тысяч эстонцев, а на 1 января 1944 года - более четырех тысяч. Что и говорить, во время войны смертность всех без исключения заключенных ГУЛАГа и впрямь была очень большая - однако все же не так велика, как это описывают в Эстонии.

Кроме того, следует помнить, что столь высокая смертность была обусловлена не злой волей Кремля - это был результат тяжелых и из­нурительных испытаний военного времени, от которых страдали не только заключенные ГУЛАГа, но и все население Советского Союза.

Численность казнённых

Теперь обратимся к числу приговоренных к высшей мере наказания - расстрелу. Как известно, согласно статистике деятельности органов НКВД, во всем Советском Союзе с июня 1940-го по июнь 1941 года было расстреляно около двух-трёх тысяч человек, а после оккупации Эстонии немецкими войсками сотрудники полиции и СД насчитали 623 казненных НКВД, включая расстрелянных во время войны.³⁰ Сопоставление этих данных позволяет предположить, что об­щее количество казнённых за первый календарный год «советской оккупации» составляло несколько сотен человек.

Внести ясность в этот вопрос нам позволяют данные эстонских историков.

В уже упоминавшейся коллективной работе «Обзор периода оккупации» помимо ритуальной цифры в 1850 расстрелянных мы можем обнаружить гораздо более правдоподобные данные: «…в 1940-1941 годах особые трибуналы, действовавшие в Эстонии, приговорили к смерти, по крайней мере, 300 человек, примерно половину из которых - еще до начала войны».³¹ Далее авторы «Обзора» пишут, что смертные приговоры в Эстонии в 1940-1941 годах выносились не гражданскими судами, а именно военными трибуналами - сначала трибуналом Ленинградского военного округа, а затем трибуналом войск НКВД Прибалтийского округа. При этом дела вместе с предло­жениями о наказании прокуратура направляла одновременно и три­буналам, и Особому совещанию НКВД СССР.³²

Таким образом, согласно утверждениям авторов «Обзора», с ию­ня 1940-го по июнь 1941 года к высшей мере наказания в Эстонии были приговорены не 1950, а около 150 человек.

Неожиданное подтверждение этой цифры мы находим в книге эс­тонского премьера-историка Марта Лаара. «Если в 1940 году известно лишь несколько случаев юридического убийства, - пишет Лаар, - то в 1941 году количество людей, приговоренных к смерти, постепенно стало расти. В Эстонии самым известным местом приведения в дей­ствие смертных приговоров являлись дачи на участке бывшего бан­кира Клауса Шеэля, расположенном на Пирита-Косе, которые с апре­ля 1941 года использовались как место расстрела и погребения. На участке Шеэля было найдено 78 трупов расстрелянных людей, боль­шая часть жертв позднее была перезахоронена на кладбище Лийва. Возможно, что часть жертв была расстреляна еще в Патарейской тюрьме или во Внутренней тюрьме и их трупы были позднее погребе­ны на участке Шеэля».³³

Как видим, здесь Лаар опровергает и самого себя, и остальных эстонских историков. Авторы «Белой книги», «Обзора» и «Рапортов» единодушно утверждают, что в 1940 году было расстреляно от 250 до 330 человек, а Лаар пишет, что «в 1940 году известно лишь несколько случаев юридического убийства». Несколько, а не несколько сотен. И на территории основного захоронения расстрелянных за год «совет­ской оккупации» было найдено 78, а не полторы тысячи тел.

А вот еще один любопытный момент: в 1996 году Март Лаар вме­сте с еще одним эстонским историком Яаном Троссом издал в Сток­гольме книгу «Красный террор», в которой были опубликованы списки эстонцев, казненных по приговору суда в 1940-1941 годах. И было в этих списках всего 179 человек.³⁴

О достоверности этих цифр свидетельствует еще одно обстоятель­ство. Согласно документам НКГБ ЭССР, к 11 июня 1941 года в рес­публике проживало 367 членов семей участников контрреволюцион­ных националистических организаций, главы которых были осуждены к «высшей мере наказания - расстрелу» (далее - ВМН).³⁵ Сделав по­правку на то, что часть членов семей осужденных к ВМН также аре­стовывалась, мы получаем все ту же цифру - около 150-200 расстре­лянных.

Окончательно вопрос о численности осужденных к ВМН был за­крыт в 2006 году, когда в приложениях к сборнику докладов «Эстония, 1940-1945» был опубликован основанный на материалах Эстонского государственного архива детальный список граждан Эстонии, рас­стрелянных по приговору советских военных трибуналов в 1940-1941 годах³⁶ В этом списке значатся 324 человека, 184 из которых были расстреляны до 22 июня 1941 года, а 140 - после. Из 184 чело­век, казненных до 22 июня 1941 года, двое был осуждены к ВМН в 1940 году и 182 - в 1941-м. По национальному составу казнённые распределяются следующим образом: 138 эстонцев (75%) и 46 рус­ских (25%).

Конечно, казнь даже 184 невинных людей - преступление. Одна­ко между казнью 1950 и казнью 184 человек все-таки существует весьма существенная разница - разница между политической ложью и исторической истиной. В конце концов, если бы разницы не сущест­вовало, у эстонских историков не было бы нужды на порядок завы­шать численность расстрелянных. Кроме того, почему всех этих ка­зенных следует считать невиновными?

Не будем углубляться в дискуссии, казнили ли в сталинском СССР невиновных (безусловно, казнили) и каково было среди казнённых соотношение виновных и невиновных. Подобные дискуссии интерес­ны, но малопродуктивны. Давайте просто посмотрим, за что советские военные трибуналы в Эстонии приговаривали к ВМН (табл. 5).

Таблица 5.  Состав преступления осужденных к ВМН граждан Эстонии, 1940-й - июнь 1941 года³⁷

А вот конкретные примеры.

Александр Пилтер и Вело Весило приговорены к ВМН 11 декабря 1940 года военным трибуналом ПрибОВО за дезертирство из 22-го Эстонского стрелкового корпуса РККА и попытку побега в Финляндию.

Владимир Лебедев, осужденный 5 января 1941 года белогвар­дейский офицер, воевал в армии Деникина, с 1932 года - осведоми­тель эстонской тайной полиции в Петсери.

Арвед Лаане, командир 42-го стрелкового полка 22-го Эстонского корпуса. Похитил казённые деньги (5000 крон), пытался с ними скрыться, но был арестован в ресторане.

Питер Таранадо, бывший офицер царской армии, после револю­ции - командир 2-го Петроградского полка Красной Армии. Перешел на сторону белых, воевал в армии генерала Юденича, в Эстонии со­трудничал с местной политической полицией, а во время советско-финской войны 1939-1940 годов собирался отправиться в Финлян­дию, чтобы воевать с большевиками.

Эвальд Мадиссон, секретный агент эстонской тайной полиции, а после присоединения Эстонии к Советскому Союзу - секретный со­трудник НКВД. О том, что служил в тайной полиции, он от руководства НКВД утаил; кроме того, передавал начальству дезинформацию.

Ханс Педак, эстонский военный, кавалер Креста Свободы. Во время эстонской «войны за независимость» в 1919 году командовал подразделением, занимавшимся расстрелами военнопленных крас­ноармейцев.³⁸

Как видим, часть смертных приговоров выносилась за «старые грехи»: военные преступления во время Гражданской войны и ре­прессии против коммунистов. Назвать «необоснованными» и более того - актами «геноцида» в той исторической ситуации большинство из этих приговоров проблематично. Исключение составляют приговоры, вынесенные за разведывательную деятельность против СССР: оче­видно, что сотрудники эстонских разведорганов, которым выносились эти приговоры, были виновны лишь в выполнении своего служебного долга.

Выводы

Данные эстонских «экспортных историй» о советских репрессиях с июня 1940-го по середину июня 1941 года не соответствуют действи­тельности. Цифры в 7000-8000 осужденных и 1850-1950 расстре­лянных восходят к измышлениям нацистской пропаганды и противо­речат обнародованной российскими учеными статистике деятельности органов НКВД.

На самом деле за рассматриваемый период в Эстонии было рас­стреляно 184 человека. К различным срокам заключения в лагерях и колониях были приговорены не более полутора тысяч, а, скорее все­го, - около одной тысячи человек, среди которых было немало этниче­ских русских (хотя эстонцы, естественно, составляли бóльшую часть).

Вопреки утверждениям эстонских историков, репрессии июня 1940-го - июня 1941 года невозможно рассматривать как геноцид. Репрессии не были направлены против какой бы то ни было нацио­нальности, они происходили не по национальному, а по социально-политическому признаку; в целом репрессиям подверглось около 0,1% населения республики.