Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эс­тонии (1940-1953)

Эстонским героям-антифашистам,
разделившим с народами СССР
тяжесть борьбы с нацизмом
и счастье Великой Победы, -
с благодарностью посвящаю эту книгу

10 мая 2004 года председатель эстонской Государственной ко­миссии по расследованию репрессивной политики оккупационных сил профессор Велло Сало в торжественной обстановке передал спикеру парламента Эстонии отчет под названием «Белая книга о потерях, причиненных народу Эстонии оккупациями, 1940-1991».¹ Работа над «Белой книгой» велась эстонскими историками с 1993 года; казалось, что публикация этого отчета должна поставить точку в затянувшемся эстонско-российском споре о «советской оккупации».

Эстонские политики встретили «Белую книгу» с большим энтузиаз­мом. «Что касается цели этой книги, то она состоит в том, чтобы под­считать весь ущерб, причиненный оккупациями 1940-1991 годов, -заявил журналистами председатель конституционной комиссии пар­ламента Эстонии Урмас Рейнсалу. - Речь идет о научном анализе. Я предложил обсудить в парламенте законопроект об этом отчете, кото­рый обязал бы правительство к концу года провести юридический анализ и определить возможный уровень выплат компенсаций».²

Компенсации, понятное дело, планировалось получить от России. Профессор Велло Сало, под чьим руководством создавалась «Белая книга», даже рассказал о масштабах предполагаемых выплат: по 75 тысяч долларов за каждого потерянного Эстонией человека (таковых авторы «Белой книги» наcчитали 180 тысяч) и 4 миллиарда долларов -за нанесенный республике экологический ущерб. Итого - 17,5 милли­арда долларов. Предполагая, что Россия не сможет выплатить столь крупную сумму, профессор Сало предложил выход: «Пусть в наше пользование отдадут, например, Новосибирскую область, в которой в течение определенного количества лет мы могли бы делать лесозаготовки».³

Подобное предложение, впрочем, было немедленно дезавуиро­вано председателем конституционной комиссии парламента Эстонии. «Обсуждение таких предложений не имеет практического значения, - заявил он. - Теоретически требования компенсации можно разделить на две группы. Первая - это случаи компенсации, которые предъяв­ляются по коллективным искам. И понятно, что здесь можно исходить только из положений международного писанного и обычного права. И нужно юридически обосновать, как определяются уровни компенса­ций. Вторая группа требований касается более широкой сферы отно­шений между человеком и государством. Я считаю здесь самым важ­ным то, какую правовую помощь может оказать государство своему гражданину. Именно в той сфере, которая касается персональных требований. Например, компенсаций за рабский труд, необоснован­ное содержание в тюрьме и тому подобные преступления против че­ловечности, жертвами которых стали граждане Эстонской Республики. Особой темой являются требования о возмещении ущерба к россий­ским предприятиям, многие из которых сейчас приватизированы и на которых использовался рабский труд граждан многих государств. Пра­вительство должно проанализировать эти проблемы. Ясно, что нужно также обратиться к компетентным специалистам в области междуна­родного права. Нужно также консультироваться с другими странами, у граждан которых могут быть похожие основания для исков».⁴

Как видим, эстонские политики были полны радужных надежд; по­лучение компенсаций от России и даже масштабных денежных ком­пенсаций от российских предприятий казалось им делом вполне ре­альным. Однако уже пять месяцев спустя премьер-министр Андрус Ансип сделал сенсационное заявление: «Эстония не собирается тре­бовать у России выплаты компенсаций». «Я не могу отвечать за буду­щее, но сегодня у нас нет никаких претензий, - заявил Ансип. - Ни один народ, ни одно государство, не может жить прошлым, надо идти дальше быстрыми темпами, а не предъявлять счета».⁵

Многие политологи сочли заявление Ансипа результатом россий­ско-эстонских закулисных соглашений. Возможно, определенные со­глашения между двумя странами и были достигнуты, однако причина отказа Эстонии от компенсаций, на наш взгляд, заключалась в другом.

«Белая книга» - не первая и не последняя работа эстонских исто­риков о «советской оккупации». Эстонская историография данной про­блемы насчитывает десятки монографий и сотни научных статей. Од­нако эстонский язык - не самый распространенный в мире; поэтому эстонские историки вынуждены создавать обобщающие коллективные работы о «советской оккупации», которые затем переводятся на анг­лийский, иногда - на русский, немецкий и шведский языки. Наличие подобных обобщающих книг придает эстонской историографии свое­образный характер: она оказывается разделенной на «внутреннюю историю» и «историю на экспорт».

Одна из первых «экспортных» работ о «советской оккупации» была создана еще в 1972 году. Тогда советским дипломатам, принимав­шим участие в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Ев­ропе, был преподнесен малоприятный подарок: подготовленная эмиг­рантским «Балтийским комитетом в Скандинавии» книга «Балтийские государства, 1940-1972». Из этой книги следовало, что Советский Союз не только оккупировал прибалтийские республики, но и устроил в них настоящий геноцид. Никаких мало-мальски серьезных доказа­тельств этого утверждения, впрочем, представлено не было.⁶

Новый всплеск интереса к проблеме «советской оккупации» и со­ветских репрессий случился в конце 1980-х - начале 1990-х годов, и оказался тесно связан с процессом распада Советского Союза. Если раньше исследованиями «оккупации» занимались исключительно эмигранты, то после начала перестройки к этому процессу подключи­лись журналисты и историки из прибалтийских республик. Рассказы об ужасах «советской оккупации» были использованы как мощное поли­тическое оружие, и 12 ноября 1989 года Верховный совет ЭССР зая­вил о «незаконности» включения Эстонии в состав Советского Союза. В соответствии с этим решением при Академии наук ЭССР была соз­дана комиссия для изучения ущерба, нанесенного оккупацией. Ко­миссия сработала оперативно и уже через три с небольшим месяца обнародовала доклад под названием «Вторая мировая война и совет­ская оккупация Эстонии: отчет об ущербе», год спустя опубликованный на английском. Согласно этому «Отчету», за время «советской оккупа­ции» Эстония потеряла более 200 тысяч человек казненными, погиб­шими в боях и в ходе депортации и эмигрировавшими в другие стра­ны.⁷

Однако отчет АН ЭССР по каким-то причинам не устроил эстонских политиков. В 1993 году парламент Эстонии создал государственную комиссию по расследованию репрессивной политики оккупационных сил, перед которой была поставлена задача подготовить «Белую книгу о потерях, нанесенных народу Эстонии оккупациями». Если комиссия АН ЭССР свой отчет подготовила в невероятно сжатые сроки, то ко­миссия парламента Эстонии, напротив, потратила на подготовку отче­та более десяти лет.

Неторопливость, с которой комиссия парламента готовила «Белую книгу», по всей видимости, стала причиной создания еще одной ко­миссии - Эстонской международной комиссии по расследованию преступлений против человечности при президенте республики. Эта структура, впрочем, так же не отличилась оперативностью и лишь в 2001 году обнародовала первое «Заключение» о событиях «первой советской» и немецкой оккупаций.⁸

Исследованием «советской оккупации Эстонии» занимаются еще несколько специализированных структур, как, например, Центр иссле­дований советского периода (S-Centre), Эстонское бюро регистра репрессированных (ERRB) и фонд Кистлер-Ритсо (Kistler-Ritso Foundation). При поддержке последнего таллинским Музеем оккупа­ции была опубликована коллективная работа под названием «Обзор периода оккупации».⁹

Еще одной полуофициальной «экспортной историей» стали работы бывшего премьер-министра Эстонии, историка Марта Лара, изданные в 2005 году на русском, английском и немецком языках. Эти красоч­ные брошюрки одно время активно предлагались посещавшим Эстонию туристам.¹⁰

Авторы эстонских «экспортных историй» не устают подчеркивать, что их работы - исчерпывающий, беспристрастный и в полном смыс­ле этого слова научный анализ событий минувшего. Однако на самом деле все эти работы - от сочинений М. Лаара до официальной «Белой книги» - не имеют ничего общего с научным исследованием. Это все­го лишь грубые пропагандистские поделки, способные вызвать бурное обсуждение в прессе. Приведенные в этих работах данные о «совет­ском оккупационном терроре» с исторической точки зрения совер­шенно несостоятельны, внутренне противоречивы, не подтверждены архивными документами и, как правило, восходят к измышлениям пропагандистов нацистской Германии.

Именно это, по нашему мнению, и стало главной причиной, по которой официальный Таллин в 2004 году столь внезапно отказался от финансовых претензий к России. Претензии были просто-напросто необоснованными; потому от них и отказались.

Никто не отрицает, что в истории взаимоотношений России и Эс­тонии есть темные страницы. Однако исследовать их необходимо со строго научных позиций, не повторяя не подтвержденных докумен­тально антисоветских мифов.

В книге, которую Вы держите в руках, предлагается критический, с учетом современной российской историографии и привлечением новых архивных данных из фондов Государственного архива Россий­ской Федерации и Центрального архива ФСБ России, анализ ключе­вых эстонских мифов о так называемом «оккупационном терроре» -репрессиях советских властей в Эстонии с 1940-го по 1953 годы. Ав­тор не считает свою работу исчерпывающей и лишенной недостатков; это, безусловно, всего лишь первый шаг, за которым, будем надеяться, последуют и другие.

РЕПРЕССИИ С ИЮНЯ 1940-го ПО НАЧАЛО ИЮНЯ 1941 ГОДА

Версия эстонских историков

Рассказ о так называемой «советской оккупации» эстонские исто­рики начинают с описания массовых арестов и расстрелов, проведе­ние которых началось-де немедленно после присоединения республи­ки к Советскому Союзу и которые якобы приобрели массовый харак­тер. «Советский Союз начал подготовку к развязыванию террора еще до оккупации Эстонии советскими войсками, - пишет Март Лаар. -Как и в других местах, целью коммунистического террора было подав­ление на корню зачатков всякого сопротивления и рассеивание в народе массового страха, что сделало бы невозможным широкое движение сопротивления и в будущем. К повальному террору в Эсто­нии прибавилось также планомерное истребление национальной эли­ты, то есть видных людей и активистов, и обессиливание эстонского народа как нации… Тюрьмы наполнились заключенными. Местами заключения с особо мрачной славой были подвал Каве в Таллинне на Пярнусском шоссе и центральная контора госбезопасности на улице Пагари. Здесь умерло от пыток значительное количество арестован­ных…»¹¹ В официальной «Белой книге» эти события характеризуются как «геноцид эстонского народа»¹², а авторы изданного таллинским Музеем оккупации «Обзора периода оккупации» без затей озаглавли­вают соответствующий раздел своей работы «Уничтожение народа».

Однако даже приводимые самими эстонскими историками коли­чественные характеристики «геноцида» ставят под сомнение столь категоричные утверждения.

Март Лаар утверждает, что «в течение первого оккупационного года в Эстонии было арестовано около 8000 человек, из которых не менее 1950 человек было приговорено к смерти еще в Эстонии».¹³

В коллективной работе «Обзор периода оккупации», размещенной на сайте эстонского Музея оккупации, приводятся немного иные дан­ные: «В 1940 году в Эстонии было арестовано около 1000, а в 1941 году - около 6000 человек. Подавляющее большинство из них были признаны виновными и отправлены в тюремные лагеря СССР, где большинство из них погибло или было казнено. По имеющимся дан­ным, по крайней мере, 250 человек из заключенных в 1940 году бы­ли казнены… из заключенных 1941 года были казнены более 1600 человек».¹⁴

Из «Белой книги» можно узнать, что «в течение первой советской оккупации было арестовано около 8000 человек, из которых, по меньшей мере, 1950 были казнены в Эстонии».¹⁵ В другом месте этой же работы уточняется, что за шесть месяцев 1940 года было аресто­вано, «по меньшей мере, 1082 человека», а в 1941 году было зареги­стрировано 1622 смертных приговора.¹⁶

Таблица 1.   Сводные данные эстонских историков о репрессиях в Эстонии в 1940-1941 годах

 

Источник	Арестовано			Из них казнено
	1940	1941	Всего	1940	1941	Всего
М.Лаар	-	-	8000	-	-	1950
«Белая книга»	1082	[6918]	8000	[328]	1622	1950
«Обзор»	1000	6000	7000	250	1600	1850
«Рапорты»	1000	6000	7000	250	1600	1850

Наконец, в подготовленных комиссией историков при президенте Эстонии «Рапортах» говорится, что «в 1940 году НКВД арестовал почти 1000 граждан и жителей Эстонской республики, а в 1941 году НКВД и НКГБ арестовали около 6000 человек… По имеющимся данным, из числа арестованных в 1940 году, по крайней мере, 250 человек были казнены… из арестованных в 1941 году более 1600 были казнены».¹⁷

Как видим, во-первых, эстонские историки оперируют круглыми цифрами. Во-вторых, они никак не могут определиться, сколько же все-таки было арестованных: семь или восемь тысяч? С подсчётом числа казнённых проблем несколько меньше, но консенсуса все рав­но не наблюдается.

Первоисточники эстонских данных

Причины, по которым эстонские историки приводят различные данные о количестве репрессированных, проясняются сразу, как только нам удается установить первоисточники этих данных. Дело это не самое легкое, поскольку эстонские историки упорно пренебрегают ссылками на источники, но выполнимое.

Данные о 8000 арестованных и 1950 расстрелянных впервые были обнародованы в 1943 году так называемой «Комиссией Центра поиска и возвращения увезенных». Эта структура была создана не­мецкими оккупационными властями в сентябре 1941 года для рас­следования «преступлений большевиков»; характерно, что в совре­менной эстонской историографии ее название фигурирует исключи­тельно на немецком языке - «Zentralstelle zur Erfassung der Verschleppten» (ZEV). Именно сотрудники ZEV «насчитали» 7926 арестованных в 1940-1941 годах и заявили, что 1950 из них были расстреляны.¹⁸

Практически одновременно с обнародованием «данных» ZEV на­цистскими пропагандистами была издана книга под названием «Год страданий эстонского народа». И в этой книге говорилось не о 1950, а о 1850 расстрелянных в период «советской оккупации».¹⁹

Таким образом, эстонские историки просто-напросто повторяют заявления нацистских пропагандистов. Разница заключается лишь в

том, что авторы «Белой книги» и М. Лаар взяли приводимые ими циф­ры из данных ZEV, а авторы «Обзора» и «Заключений» в качестве ис­точника использовали цифры из книги «Год страданий эстонского народа».

Неудивительно, что и те, и другие предпочитают не распростра­няться о первоисточниках своих «данных».

Сопоставление с общесоюзной статистикой

Достоверность цифр, обнародованных сотрудниками доктора Геббельса, по понятным причинам вызывает некоторые сомнения. Эти вполне обоснованные сомнения усиливаются при сравнении приводимых эстонскими историками цифр со статистикой НКВД СССР - ведомства, располагавшего на этот счет исчерпывающими данными. К счастью, в настоящее время большая часть документов НКВД на эту тему рассекречена, введена в научный оборот или даже опубликована.

Возьмем, например, сведения о приговоренных к высшей мере наказания. Эстонские историки утверждают, что в 1940-1941 годах в Эстонии было казнено от 1850 до 1950 человек. Однако, согласно обнародованной российским историком Олегом Мозохиным подроб­ной статистике репрессивной деятельности советских органов гос­безопасности, за 1940 год во всем Советском Союзе к смертной каз­ни было осуждено 1863 человека.²⁰ В 1941 году число приговоренных к высшей мере наказания увеличилось до 23 786 человек²¹, из кото­рых лишь 8001 человек были казнены по политическим мотивам²², причем большая часть смертных приговоров была вынесена после начала Великой Отечественной войны (табл. 2).

Проведя простейшие вычисления, мы обнаружим, что за год «первой советской оккупации Эстонии» (с июня 1940-го по июнь 1941-го) во всем Советском Союзе было казнено от двух до трех ты­сяч человек. Было бы совершенно абсурдно предполагать, что подав­ляющее большинство из казненных в 1940-1941 годах составляли эстонцы. Напомним, что одновременно с Эстонией к СССР были при­соединены Латвия и Литва, а чуть раньше - Западная Украина и Западная Белоруссия. Неужели на этих территориях практически никого не приговаривали к смертной казни? И разве во всех остальных рес­публиках СССР действовал мораторий на смертную казнь?

Таблица 2.   Статистика репрессивной деятельности НКВД-НКГБ СССР в 1939-1941 годах²3

  

Год	Аресто­вано	Осуждено		В том числе к ВМН
		всего	за «контрре­волюцион­ные престу­пления»	всего	за «контрре­волюционные преступления»
1939	145407	66627	63889	2601	2552
1940	172433	75126	71806	1863	1649
1941	209015	Около 140000*	75806	23786	8001

* Рассчитано по: Статистические сведения… С. 348-351.

Цифры расстрелянных, приводимые немецкими пропагандиста­ми и эстонскими историками, не соответствуют документально под­твержденным сведениям о репрессивной деятельности органов НКВД СССР.

Любопытно, что такие цифры, как 1850 и 1950 казненных, не на­ходят подтверждения не только в статистике НКВД, но и в немецких документах. Так, например, в годовом отчете командира полиции безопасности и СД за период с июля 1941-го по 30 июня 1942 года говорится о 623 казнённых НКВД в Эстонии, причем в эту цифру, по всей видимости, входят и казненные после начала войны.²⁴ В отличие от материалов ZEV или книги «Год страданий эстонского народа», годо­вой отчет полиции безопасности и СД был документом внутренним, предназначавшимся не для пропаганды, а для информирования вы­шестоящего начальства. За год оккупации сотрудники СД имели доста­точно времени, чтобы установить общее число казнённых органами НКВД, и поэтому их цифры вызывают гораздо большее доверие, чем приводимые пропагандистами.

Таким образом, называемое эстонскими историками число каз­нённых в довоенной ЭССР противоречит как статистике НКВД, так и документам немецкой полиции и СД. Следовательно, эти цифры трудно считать подлинными.

Численность заключенных

Попробуем теперь определить реальное число граждан Эстонской ССР, осужденных в 1940-м - начале 1941 года к заключению в лаге­рях и колониях ГУЛАГа. Полную ясность в этот вопрос могут внести до­кументы НКВД Эстонской ССР. К сожалению, к настоящему времени соответствующие материалы еще не выявлены и не введены в науч­ный оборот. Однако определить число осужденных эстонцев можно и другим путем.

Дело в том, что состав и движение заключенных ГУЛАГа детально исследованы российскими историками. Благодаря этому выяснить данные о наличии в советских лагерях и колониях эстонцев не состав­ляет особого труда (табл. 3).

Таблица 3.   Численность     эстонцев     в ГУЛАГа, 1937-1944 годы²⁵ лагерях     и     колониях

По состоянию на	В лагерях	В колониях	Всего
1 октября 1937	1117
1 января 1939	2360*
1 января 1940	2720
1 января 1941	2781
1 января 1942	6581	471	[7052]
1 января 1943	4556	[869]	5425
1 января 1944	2933	1117	4050

* По данным справки 2-го отдела ГУЛАГа НКВД СССР. В.Н. Земсков без ссыл­ки на источник приводит цифру в 2371 человек.

 

Располагая этими данными, мы легко можем вычислить количе­ство эстонцев, попавших в лагеря за время «первой советской окку­пации».

Начнем с 1940 года. К началу этого года (еще до присоединения Эстонии к Советскому Союзу) в лагерях ГУЛАГа находилось 2720 эс­тонцев. К концу 1940-го заключенных-эстонцев стало немного боль­ше - 2781 человек. Из этого, однако, не следует, что в 1940 году к заключению в лагерях был осужден 61 житель Эстонской Республики.

Чтобы получить реальную цифру осужденных за год, нам необхо­димо учесть следующие обстоятельства. Во-первых, некоторое количе­ство эстонцев, находившихся в лагерях на начало года, к концу года умерло. Во-вторых, часть эстонцев содержалась не в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ), а в исправительно-трудовых колониях (ИТК), сведений о составе заключенных в которых за 1940 год нам обнару­жить не удалось. В-третьих, кроме эстонцев на территории Эстонской ССР проживали представители других национальностей, также попа­давшие в лагеря. В-четвертых, эстонцы проживали и в других респуб­ликах Советского Союза, и соответственно определенная часть осуж­денных эстонцев не может считаться жертвами «советской оккупации».

Данные о смертности заключенных в лагерях и колониях ГУЛАГа, рассчитанные на основании документов НКВД, также хорошо извест­ны. Поскольку мы еще не раз будем обращаться к этим цифрами, приведем данные о смертности заключенных за 1940-1956 годы (табл. 4).

Как видим, в 1940 году смертность заключенных в системе ГУЛАГа составила 2,72% от числа заключенных. Мы не имеем никаких оснований предполагать, что среди эстонцев умерших было больше, чем среди заключенных других национальностей; следовательно, ко­личество умерших за год составило примерно 75 человек.

Число эстонцев в колониях за 1940 год, как уже говорилось, нам неизвестно. Известно, однако, что в 1941 году соотношение эстонцев, заключенных в лагерях, к эстонцам, находящимся в колониях, состав­ляло четырнадцать к одному. Поскольку в 1940 году серьезных изме­нений в составе эстонцев-заключенных не наблюдалось (смертность, как мы помним, была невелика, новых осужденных тоже немного), можно предположить, что соотношение эстонцев в ИТЛ и ИТК в 1940-м было таким же, как и в 1941-м. Следовательно, число заключенных в ИТК на начало года можно определить примерно в 200, а к концу года - в 210-220 человек.

Таблица 4.   Смертность заключенных в системе ГУЛАГа, 1940-1956 годы²⁶

Год	Кол-во умерших	В % к среднесписочному составу
1940	41275	2,72
1941	115484	6,10
1942	352560	24,90
1943	267826	22,40
1944	114481	9,20
1945	81917	5,95
1946	30715	2,20
1947	66830	3,59
1948	50659	2,28
1949	29350	1,21
1950	24511	0,95
1951	22466	0,92
1952	20643	0,84
1953	9628	0,67
1954	8358	0,69
1955	4842	0,53
1956	3164	0,40

Теперь учтем, что в новообразованной Эстонской ССР арестовывали не только эстонцев, но и проживавших там граждан других национальностей, в том числе русских. Определить численность этой категории не представляется возможным без обращения к документам органов госбезопасности ЭССР; по понятным причинам сделать этого мы не можем. Несомненно, однако, что эстонцы составляли большую часть арестованных и осужденных. С другой стороны, в лагеря попадали и эстонцы, арестованные в других областях СССР. Будем считать, что эти категории были примерно равны и пренебрежем ими.

Таким образом, количество жителей Эстонии, приговоренных в 1940 году к заключению в лагерях и колониях, составило примерно 150 человек.

Перейдем теперь к 1941 году. К концу года в ИТЛ и ИТК находилось 7052 эстонца. Годовая смертность заключенных в системе ГУЛАГа составила около 6,1% от списочного состава; следовательно, общее количество заключенных-эстонцев вместе с умершими за 1941 год может быть определено в 7500 человек. Как мы помним, на начало года в лагерях и колониях имелось около 3000 человек; следо­вательно, за год в систему ГУЛАГа поступало около 4500 новых заклю­ченных-эстонцев.

Итак, за весь 1941 год в советские лагеря было отправлено 4500 эстонцев. Однако в этом разделе мы (вслед за эстонскими историка­ми) рассматриваем более узкий период: с июня 1940-го до середины июня 1941 года. Как известно, 14 июня 1941 года была проведена масштабная депортация из Эстонии антисоветского и уголовного эле­мента. Эту тему мы будем рассматривать отдельно; пока же приведем лишь цифры: в результате депортационной операции было арестовано 3178 человек, выслано - 5978.²⁷ Таким образом, из 4500 аресто­ванных в 1941 году эстонцев большая часть - почти 3200 человек -были отправлены в лагеря ГУЛАГа в результате июньской депортации и должны учитываться отдельно.

Таким образом, число жителей Эстонии, попавших в лагеря ГУЛАГа в январе - начале июня 1941 года, можно определить в 1000 человек, а общее число осужденных к заключению в период с июня 1940-го до начала июня 1941 года - примерно в 1200 человек. В случае ошибки в наших расчетах это число может возрасти до 1500 человек.

Окончательную ясность в этот вопрос может внести только при­влечение новых документов НКВД, к сожалению, пока не введенных в научный оборот ни эстонскими, ни российскими историками. Однако даже из имеющейся статистики о наличии заключенных в ГУЛАГе по­нятно, что ни о семи, ни о восьми тысячах осужденных в июне 1940-го - начале июня 1941 года граждан Эстонии речи не идет.

Справедливости ради упомянем о дальнейшей судьбе осужден­ных. Согласно эстонским историкам, большая часть из них погибла в сибирских лагерях. Авторы «Белой книги», например, утверждают, что из арестованных в 1940-1941 годах выжило лишь от 2 до 8% заклю­ченных-эстонцев.²⁸ Того же мнения придерживаются и остальные эс­тонские историки: например, Март Лаар в своей книге рисует поисти­не апокалипсическую картину: «Большая часть заключенных, осуж­денных на тюремное заключение в России, скончалась в 1942-1944 годах. Дополнительные допросы и расстрелы продолжались и в лаге­рях. В некоторых лагерях органами госбезопасности готовились сфабрикованные материалы о заговорах и попытках к восстаниям, за ко­торые люди опять-таки подвергались расстрелу. Из людей, арестован­ных в 1940-1941 годах, в живых осталось лишь около 5%».²⁹

Эти утверждения не соответствуют действительности. Статистические данные о численности эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГа в 1941-1944 годах (см. табл. 3) явно противоречат утверждениям эс­тонских историков. На 1 января 1942 года в системе ГУЛАГа, как мы помним, в общей сложности находилось более семи тысяч эстонцев, а на 1 января 1944 года - более четырех тысяч. Что и говорить, во время войны смертность всех без исключения заключенных ГУЛАГа и впрямь была очень большая - однако все же не так велика, как это описывают в Эстонии.

Кроме того, следует помнить, что столь высокая смертность была обусловлена не злой волей Кремля - это был результат тяжелых и из­нурительных испытаний военного времени, от которых страдали не только заключенные ГУЛАГа, но и все население Советского Союза.

Численность казнённых

Теперь обратимся к числу приговоренных к высшей мере наказания - расстрелу. Как известно, согласно статистике деятельности органов НКВД, во всем Советском Союзе с июня 1940-го по июнь 1941 года было расстреляно около двух-трёх тысяч человек, а после оккупации Эстонии немецкими войсками сотрудники полиции и СД насчитали 623 казненных НКВД, включая расстрелянных во время войны.³⁰ Сопоставление этих данных позволяет предположить, что об­щее количество казнённых за первый календарный год «советской оккупации» составляло несколько сотен человек.

Внести ясность в этот вопрос нам позволяют данные эстонских историков.

В уже упоминавшейся коллективной работе «Обзор периода оккупации» помимо ритуальной цифры в 1850 расстрелянных мы можем обнаружить гораздо более правдоподобные данные: «…в 1940-1941 годах особые трибуналы, действовавшие в Эстонии, приговорили к смерти, по крайней мере, 300 человек, примерно половину из которых - еще до начала войны».³¹ Далее авторы «Обзора» пишут, что смертные приговоры в Эстонии в 1940-1941 годах выносились не гражданскими судами, а именно военными трибуналами - сначала трибуналом Ленинградского военного округа, а затем трибуналом войск НКВД Прибалтийского округа. При этом дела вместе с предло­жениями о наказании прокуратура направляла одновременно и три­буналам, и Особому совещанию НКВД СССР.³²

Таким образом, согласно утверждениям авторов «Обзора», с ию­ня 1940-го по июнь 1941 года к высшей мере наказания в Эстонии были приговорены не 1950, а около 150 человек.

Неожиданное подтверждение этой цифры мы находим в книге эс­тонского премьера-историка Марта Лаара. «Если в 1940 году известно лишь несколько случаев юридического убийства, - пишет Лаар, - то в 1941 году количество людей, приговоренных к смерти, постепенно стало расти. В Эстонии самым известным местом приведения в дей­ствие смертных приговоров являлись дачи на участке бывшего бан­кира Клауса Шеэля, расположенном на Пирита-Косе, которые с апре­ля 1941 года использовались как место расстрела и погребения. На участке Шеэля было найдено 78 трупов расстрелянных людей, боль­шая часть жертв позднее была перезахоронена на кладбище Лийва. Возможно, что часть жертв была расстреляна еще в Патарейской тюрьме или во Внутренней тюрьме и их трупы были позднее погребе­ны на участке Шеэля».³³

Как видим, здесь Лаар опровергает и самого себя, и остальных эстонских историков. Авторы «Белой книги», «Обзора» и «Рапортов» единодушно утверждают, что в 1940 году было расстреляно от 250 до 330 человек, а Лаар пишет, что «в 1940 году известно лишь несколько случаев юридического убийства». Несколько, а не несколько сотен. И на территории основного захоронения расстрелянных за год «совет­ской оккупации» было найдено 78, а не полторы тысячи тел.

А вот еще один любопытный момент: в 1996 году Март Лаар вме­сте с еще одним эстонским историком Яаном Троссом издал в Сток­гольме книгу «Красный террор», в которой были опубликованы списки эстонцев, казненных по приговору суда в 1940-1941 годах. И было в этих списках всего 179 человек.³⁴

О достоверности этих цифр свидетельствует еще одно обстоятель­ство. Согласно документам НКГБ ЭССР, к 11 июня 1941 года в рес­публике проживало 367 членов семей участников контрреволюцион­ных националистических организаций, главы которых были осуждены к «высшей мере наказания - расстрелу» (далее - ВМН).³⁵ Сделав по­правку на то, что часть членов семей осужденных к ВМН также аре­стовывалась, мы получаем все ту же цифру - около 150-200 расстре­лянных.

Окончательно вопрос о численности осужденных к ВМН был за­крыт в 2006 году, когда в приложениях к сборнику докладов «Эстония, 1940-1945» был опубликован основанный на материалах Эстонского государственного архива детальный список граждан Эстонии, рас­стрелянных по приговору советских военных трибуналов в 1940-1941 годах³⁶ В этом списке значатся 324 человека, 184 из которых были расстреляны до 22 июня 1941 года, а 140 - после. Из 184 чело­век, казненных до 22 июня 1941 года, двое был осуждены к ВМН в 1940 году и 182 - в 1941-м. По национальному составу казнённые распределяются следующим образом: 138 эстонцев (75%) и 46 рус­ских (25%).

Конечно, казнь даже 184 невинных людей - преступление. Одна­ко между казнью 1950 и казнью 184 человек все-таки существует весьма существенная разница - разница между политической ложью и исторической истиной. В конце концов, если бы разницы не сущест­вовало, у эстонских историков не было бы нужды на порядок завы­шать численность расстрелянных. Кроме того, почему всех этих ка­зенных следует считать невиновными?

Не будем углубляться в дискуссии, казнили ли в сталинском СССР невиновных (безусловно, казнили) и каково было среди казнённых соотношение виновных и невиновных. Подобные дискуссии интерес­ны, но малопродуктивны. Давайте просто посмотрим, за что советские военные трибуналы в Эстонии приговаривали к ВМН (табл. 5).

Таблица 5.  Состав преступления осужденных к ВМН граждан Эстонии, 1940-й - июнь 1941 года³⁷

За что осуждены	Кол-во осужден­ных к ВМН	В % к общему числу осужденных к ВМН
Военные преступления в годы Гражданской войны	42	22,8
Шпионаж против СССР до 1940 года	26	14,1
Аресты и казни коммунистов в независимой Эстонии, провокаторская деятельность	56	30,4
Участие в белогвардейских организациях	13	7,0
Бегство из СССР до 1940 г.	6	2,3
Шпионаж против СССР в 1940-1941 годах	1	0,5
Антисоветская деятельность в 1940-1941 годах	11	6,0
Дезертирство из Красной Армии	6	2,3
Попытка бежать за рубеж	6	2,3
Причина не указана	18	9,8

А вот конкретные примеры.

Александр Пилтер и Вело Весило приговорены к ВМН 11 декабря 1940 года военным трибуналом ПрибОВО за дезертирство из 22-го Эстонского стрелкового корпуса РККА и попытку побега в Финляндию.

Владимир Лебедев, осужденный 5 января 1941 года белогвар­дейский офицер, воевал в армии Деникина, с 1932 года - осведоми­тель эстонской тайной полиции в Петсери.

Арвед Лаане, командир 42-го стрелкового полка 22-го Эстонского корпуса. Похитил казённые деньги (5000 крон), пытался с ними скрыться, но был арестован в ресторане.

Питер Таранадо, бывший офицер царской армии, после револю­ции - командир 2-го Петроградского полка Красной Армии. Перешел на сторону белых, воевал в армии генерала Юденича, в Эстонии со­трудничал с местной политической полицией, а во время советско-финской войны 1939-1940 годов собирался отправиться в Финлян­дию, чтобы воевать с большевиками.

Эвальд Мадиссон, секретный агент эстонской тайной полиции, а после присоединения Эстонии к Советскому Союзу - секретный со­трудник НКВД. О том, что служил в тайной полиции, он от руководства НКВД утаил; кроме того, передавал начальству дезинформацию.

Ханс Педак, эстонский военный, кавалер Креста Свободы. Во время эстонской «войны за независимость» в 1919 году командовал подразделением, занимавшимся расстрелами военнопленных крас­ноармейцев.³⁸

Как видим, часть смертных приговоров выносилась за «старые грехи»: военные преступления во время Гражданской войны и ре­прессии против коммунистов. Назвать «необоснованными» и более того - актами «геноцида» в той исторической ситуации большинство из этих приговоров проблематично. Исключение составляют приговоры, вынесенные за разведывательную деятельность против СССР: оче­видно, что сотрудники эстонских разведорганов, которым выносились эти приговоры, были виновны лишь в выполнении своего служебного долга.

Выводы

Данные эстонских «экспортных историй» о советских репрессиях с июня 1940-го по середину июня 1941 года не соответствуют действи­тельности. Цифры в 7000-8000 осужденных и 1850-1950 расстре­лянных восходят к измышлениям нацистской пропаганды и противо­речат обнародованной российскими учеными статистике деятельности органов НКВД.

На самом деле за рассматриваемый период в Эстонии было рас­стреляно 184 человека. К различным срокам заключения в лагерях и колониях были приговорены не более полутора тысяч, а, скорее все­го, - около одной тысячи человек, среди которых было немало этниче­ских русских (хотя эстонцы, естественно, составляли бóльшую часть).

Вопреки утверждениям эстонских историков, репрессии июня 1940-го - июня 1941 года невозможно рассматривать как геноцид. Репрессии не были направлены против какой бы то ни было нацио­нальности, они происходили не по национальному, а по социально-политическому признаку; в целом репрессиям подверглось около 0,1% населения республики.

ИЮНЬСКАЯ ДЕПОРТАЦИЯ 1941 ГОДА

Версия эстонских историков

14 июня 1941 года в Эстонии, как и в остальных прибалтийских республиках, была проведена операция по выселению в отдаленные районы СССР «антисоветского и уголовного элемента». Вне всякого сомнения, это была самая масштабная репрессивная акция со времени вхождения Эстонии в состав Советского Союза; достаточно ска­зать, что число арестованных в ходе июньской депортации в разы превысило число арестованных за весь предыдущий год. А ведь кроме арестованных были еще и ссыльные…

Неудивительно, что тема июньской депортации пользуется особой популярностью у эстонских историков и политиков. Нарисованная ими картина депортации поистине ужасна.

В Таллине утверждают, что депортацию из Эстонии советские власти начали готовить то ли в первые же дни после её присоединения к СССР, то ли еще раньше. В качестве причины депортации называется желание Кремля «создать среди народа чувство постоянного страха и повиновение правящему режиму».³⁹ Согласно утверждениям эстон­ских историков, сама депортация проводилось с крайней жестоко­стью, сопровождалась расстрелами и массовой гибелью депортируе­мых как в пути, так и в ссылке.

«Кульминацией геноцида первого года советской оккупации стала массовая депортация 14 июня 1941 года, - говорится в «Белой кни­ге». - В Сибирь, в окрестности Новосибирска и Кирова, в нечеловече­ские условия были насильственно вывезены умирать тысячи эстон­ских семей, в том числе младенцы, старики и беременные женщины… Проведенная 14 июня 1941 года массовая депортация представляла собой совершенное советским правительством преступление, не имеющее срока давности, - геноцид против эстонского народа».⁴⁰

С этой точкой зрения согласен и Март Лаар. «Крупнейшим актом геноцида или народоубийства стала высылка семей в Сибирь в рамках начавшегося 14 июня 1941 года процесса принудительного пере­селения», - утверждает он.⁴¹

Как видим, эстонские историки единодушно называют депортацию 1941 года актом геноцида; однако соответствует ли это действительности?

Численность депортированных

Прежде всего, разберемся с численностью депортированных. Среди эстонских историков единодушия по этому вопросу не наблюдается.

В официальной «Белой книге» говорится о 9267 депортированных.⁴² Март Лаар приводит похожую цифру - 9254 депортирован­ных.⁴³ Зато в «Рапортах» комиссии историков при президенте Эстонии приводятся принципиально иные данные: «14 июня 1941 года более 10 000 человек (по некоторым данным 10 861) были депортированы из Эстонии целыми семьями».⁴⁴ Авторы «Обзора периода оккупации» даже не пытаются разрешить это противоречие. «Точное количество людей, депортированных в июне 1941 года, назвать сегодня невоз­можно, - пишут они. - По различным данным это число составляли от 9000 до 10 000 человек».⁴⁵

Причина таких расхождений проста. И Март Лаар, и авторы «Бе­лой книги», и авторы «Рапортов» используют один и тот же источник: поименные списки Эстонского бюро регистра репрессированных (ERRB). Однако используют они их по-разному.

Авторы «Белой книги» и Лаар учитывают лишь тех, кто был депортирован в ходе операции 14 июня.⁴⁶ Авторы «Рапортов» поступили менее добросовестно: в число 10 861 депортированных ими включе­ны не только депортированные семьи, а еще и дети, родившиеся в депортации, и даже те, кто был включен в списки депортированных, но депортирован не был.⁴⁷

Март Лаар и авторы «Белой книги» не решаются серьезно завы­шать число депортированных по вполне уважительной причине. Дело в том, что именно проблема депортации 1941 года из Прибалтики вообще и из Эстонии в частности достаточно хорошо исследована российскими историками. Итоговая статистика депортационной опе­рации 1941 года приводится в направленной Сталину докладной за­писке наркома НКГБ СССР Меркулова от 17 июня 1941 года. Этот до­кумент давно опубликован и хорошо известен историкам.

«Подведены окончательные итоги операции по аресту и выселе­нию антисоветского, уголовного и социально опасного элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР, - сообщается в записке. -По Эстонии: арестовано 3178 чел., выселено 5978 чел., всего ре­прессировано 9156 чел.»⁴⁸

Как видим, цифры «Белой книги» и М. Лаара лишь незначительно превышают данные, содержащиеся в докладной наркома госбезо­пасности СССР Меркулова. Зато количество депортируемых по версии «Рапортов» явно неадекватно и превышает данные Меркулова прак­тически на две тысячи.

О том, как эстонские историки манипулируют цифрами, можно су­дить еще по одному примеру. Среди 3178 арестованных во время депортационной операции были офицеры 22-го Эстонского террито­риального стрелкового корпуса РККА. В «Обзоре периода оккупации» утверждается, что число эстонских офицеров, арестованных в рамках депортации, составило 323 человека.⁴⁹

Эта цифра не соответствует действительности. Еще раз обратимся к докладной Меркулова: «Бывших офицеров литовской, латвийской и эстонской армий, служивших в территориальных корпусах Красной Армии, на которых имелся компрометирующий материал, арестова­но - 933, в том числе по Литве - 285, по Латвии - 424, по Эстонии -224».⁵⁰ Таким образом, авторы «Обзора» завышают реальное число арестованных эстонских офицеров примерно в полтора раза.

К сожалению, именно завышенные цифры депортированных пользуются наибольшей популярностью среди эстонских политиков.

Например, посол Эстонии в России Тийт Матсулевич заявил в интер­вью газете «Известия» следующее: «Наверное, вообще неэтично ссы­латься на количественные показатели. 14 июня 1941 года из нашей страны вывезли более 10 тысяч человек».⁵¹

На самом же деле из Эстонии было депортировано не «более де­сяти тысяч», а «более девяти тысяч», что в процентном отношении со­ставляло менее 1% от населения республики.

Кто подлежал депортации

Данные о численности депортированных делают крайне сомни­тельными попытки отождествить июньскую депортацию с геноцидом. Даже самому пристрастному человеку понятно, что насильственная высылка менее 1% населения не может быть названа «народоубийст-вом».

Не желая отказываться от идеи «геноцида», эстонские историки пытаются доказать, что, хотя собственно депортации были подвергнуты немногие, под угрозой выселения находилась значительная часть населения Эстонии. Например, Март Лаар утверждает, что «по дирек­тиве, составленной в 1941 году органами советской госбезопасности, принудительной высылке со вновь присоединенных территорий СССР подлежали все члены бывшего правительства, крупнейшие государст­венные чиновники и представители суда, военнослужащие высших чинов, члены политических партий, члены добровольных организаций по защите государства, члены студенческих организаций, люди, актив­но участвовавшие в вооруженном сопротивлении против советских властей, полицейские и члены военизированной организации Kaitseliit (Союз защиты), представители зарубежных фирм и вообще все, кто имел хоть какие-то связи с заграницей (в том числе филатели­сты и интересующиеся эсперанто), а также крупнейшие предпринима­тели и банкиры, церковнослужащие (видимо, имеются в виду священ­нослужители. - А. Д.) и члены Красного Креста. В общей сложности в данную категорию входило 23% всего населения Эстонии».⁵²

Это утверждение М. Лаара является явной и несомненной ложью. Давайте обратимся к ключевому документу депортации - постановле­нию ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1941 года.⁵³

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК ВКП (б) и СНК СССР

«О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстон­ской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного

элемента»

В связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных нацио­налистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабри­кантов, крупных чиновников бывшего государственного аппарата Литвы, Лат­вии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и ис­пользуемых иностранными разведками в шпионских целях, ЦК ВКП(б) и СНК СССР ПОСТАНОВЛЯЮТ:

1.  Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР аресто­вать с конфискацией имущества и направить в лагеря на срок от 5 до 8 лет и после отбытия наказания в лагерях сослать на поселение в отдаленные местно­сти Советского Союза следующие категории лиц:

а)     активных членов контрреволюционных организаций и участников анти­советских националистических белогвардейских организаций (таутинники, католическая акция, шаулисты и т.д.);

б)     бывших охранников, жандармов, руководящий состав бывших полицейских и тюремщиков, а также рядовых полицейских и тюремщиков, на которых имеются компрометирующие их материалы;

в)     бывших крупных помещиков, фабрикатов и крупных чиновников быв­шего государственного аппарата Литвы, Латвии и Эстонии;

г)     бывших офицеров польской, литовской, латвийской, эстонской и белой армий, на которых имеются компрометирующие материалы;

д)     уголовный элемент, продолжающий заниматься преступной деятельно­стью.

2. Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР аресто­вать и направить в ссылку на поселение в отдаленные районы Советского Сою­за сроком на 20 лет с конфискацией имущества следующие категории лиц:

⁵³ ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 44. Л. 22-26; Органы государственной безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны (далее - ОГБ). М.: Книга и бизнес, 1995. Т. 1. Кн. 2. С. 145-146; Сталинские депортации. С. 215-216; РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 3. Л. 2-6.

а)     членов семей указанных в п. 1. — «а», «б», «в», «г» категорий лиц, со­вместно с ними проживающих или находившихся на их иждивении к моменту ареста;

б)     членов семей участников к.-р. националистических организаций, главы которых перешли на нелегальное положение и скрываются от органов власти;

в)     членов семей участников к.-р. националистических организаций, главы которых осуждены к ВМН;

г)     лиц, прибывших из Германии в порядке репатриации, а также немцев, записавшихся на репатриацию в Германию и отказавшихся выехать, в отношении которых имеются материалы об их антисоветской деятель­ности и подозрительных связях с иноразведками.

3. Разрешить НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР выслать в адми­нистративном порядке в северные районы Казахстана сроком на 5 лет прости­туток, ранее зарегистрированных в бывших органах полиции Литвы, Латвии, Эстонии и ныне продолжающих заниматься проституцией.

4.  Рассмотрение дел на лиц, арестованных и ссылаемых согласно настоящему постановлению, возложить на Особое совещание при НКВД СССР ….

Как видим, вопреки утверждениям М. Лаара, высылке не подле­жали члены политических партий, военизированных и студенческих организаций, служители церкви, члены Красного Креста и «вообще все, кто имел хоть какие-то связи с заграницей (в том числе филатели­сты и интересующиеся эсперанто)». Это утверждение эстонского исто­рика является ложью. Полуправдой является утверждение о том, что высылке подлежали полицейские, тюремщики и офицеры; на самом деле эти категории лиц депортировались только при наличии на них компрометирующих материалов. Если же мы обратимся к докумен­там, то увидим, что на многих тюремщиков и офицеров в НКВД ЭССР компромата не имелось.

Вот, например, хранящиеся в фондах Государственного архива РФ показания эстонца Карла Метса, до присоединения Эстонии к СССР служившего надзирателем в тюрьме города Выру: «Примерно в июле месяце 1941 года, после того, как части Красной Армии покину­ли гор. Выру, ко мне на квартиру зашел надзиратель Адер, который сказал мне следующее: "Пойдем работать обратно в тюрьму, там уже собираются старые работники". Я послушал совета Адера и пошел в тюрьму, где меня принял временный директор тюрьмы Унде, который во время Советской власти работал начальником мастерских в тюрьме гор. Выру. Придя на работу в тюрьму, я там застал прежних надзи­рателей тюрьмы: Рохланд Кустава, Раудспе Видрик, Нагби Бенегард, Симуль Ян, Потсен Август, Селль Яков, Рааг Эрих, Вяхи Юханес, Тоом Август».⁵⁴ Как видим, изрядное число тюремщиков в городе Выру де­портировано не было.

История Карла Метса не является единичной. В период незави­симости Эстонии в тюрьме города Таллина служил надзиратель Кри­стиан Паусалу, замеченный в жестоком обращении с заключенными. Как тюремщик, на которого имелся компромат, он в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1941 года должен был быть депортирован. Однако Паусалу не только не подвергся вы­сылке и аресту, но даже был призван в армию после начала Великой Отечественной войны.⁵⁵

Численность лиц, подлежавших депортации

Очевидной ложью является также утверждение М. Лаара, что в категории, подлежащие депортации, входило 23% населения Эстонии. Категории населения, подлежащие депортации, практически полно­стью совпадают с категориями учтенного антисоветского и уголовного элемента в справке НКГБ СССР от 5 июня 1941 года.⁵⁶

Из этого документа видно, что к началу июня 1941 года общая численность учтенного антисоветского и социально чуждого элемента в Эстонии - 14 471 человек, что составляет около 1,3% населения Эстонии, а вовсе не 23%.

Эстонские историки хорошо осведомлены как о существовании справки НКГБ СССР от 5 июня 1941 года, так о ее содержании. Одна­ко в «Белой книге» этот документ почему-то выдается за «плановое задание депортации» - дескать, Кремль распорядился выселить все 14 500 человек, значащихся в справке.⁵⁷

  

СВЕДЕНИЯ о количестве учтенного антисоветского и социально чуждого элемента по НКГБ Литовской, Латвийской и Эстонской ССР
Категория учета	Учтено по НКГБ			ВСЕГО
	Ли-товск. ССР	Лат-вийск. ССР	Эстонск. ССР
Участники к/р партий и а/с нац. организаций	1170	3800	1470	6440
Бывш. охранники, жандармы, руковод. состав полиции и тюремщики	868	585	670	2123
Помещики, фабриканты, крупн. чиновники бурж. гос. аппарата	1925	919	2100	4944
Бывш. офицеры и белогвардейцы	284	316	425	1025
Уголовный элемент	1288	2180	691	4159
Проститутки	594	200		794
Члены семей, учтенные по пунктам 1, 2, 3 и 4	3475	6600	8900	18975
Члены семей участн. к/р нац. организац., главы которых осуждены к ВМН	114	150	195	459
Члены семей участн. к/р нац. организац., главы которых скрываются	3	100	20	123
Прибывшие из Германии в порядке репатриации	130	150		280
Немцы, зарегистр. на выезд и отказавш. выехать в Германию	73			73
Всего…99	9924	15000	14471	39395
Примечание: 1. По Литовской ССР сведения даны по состоян. на 3/VI. По Латвийской и Эстонск. ССР -на26/V. 2. В графу 10 по Латвийской ССР включены и немцы, отказавшиеся выехать в Германию. 3. В графу 5 по Эстонской ССР включены проститутки. Нач. 3-го отд. 4-го отдела 3-го управл. НКГБ СССР ст. лейтенант гос. безопасности РУДАКОВ

На самом же деле далеко не все политически неблагонадежные подлежали депортации. Это хорошо видно из документов, хранящихся в Центральном архиве ФСБ. Начиная с 6 июня 1941 года, НКГБ и НКВД Эстонии ежедневно высылали в Москву телефонограммы, в которых указывалось число выявленного и намеченного для депортации антисоветского и уголовного элемента по состоянию на 2400 пре­дыдущего дня. Дело в том, что сведения, приведенные в «Справке о количестве учтенного антисоветского и социально чуждого элемента по НКГБ Литовской, Латвийской и Эстонской ССР», носили весьма приблизительный характер. Для повседневной деятельности органов НГКБ это, может быть, и было достаточно, однако для проведения масштабной депортационной акции были необходимы максимально точные цифры.

Согласно первой телефонограмме от 6 июня 1941 года, НКВД и НКГБ ЭССР выявили 9205 подлежавших депортации представителей антисоветского и уголовного элемента, 2721 из которых предполага­лось арестовать, а 6484 - выселить. По категориям намеченные к депортации распределялись следующим образом (табл. 6).

Таблица 6.   Численность намеченных к депортации из Эстонии по состоянию на 6 июня 1941 года⁵⁸

Категория учета	На арест	На выселение	Всего
1. Активные участники к/р партий и а/с нац. организаций	977	197	1174
2. Бывш. охранники, жандармы, руковод. состав полиции и тюремщики	377	91	468
3. Помещики, фабриканты, крупн. чиновники бурж. гос. аппарата	1136	301	1437
4. Бывш. офицеры и белогвардейцы	231	58	289
5. Члены семей по п. 1	-	2076	2076
6. Члены семей по п. 2	-	992	992
7. Члены семей по п. 3	-	1945	1945
8. Члены семей по п. 4	-	378	378
9. Члены семей, главы которых осуждены к ВМН	-	419	419
10. Прибывшие из Германии в порядке ре­патриации, на которых имеется компромат	-	11	11
11. Проститутки	-	6	6
12. Уголовники	-	10	10
Итого:	2721	6484	9203

58 ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 6. Д. 5. Л. 101.

Телефонограммы с постепенно увеличивавшимися цифрами на­меченных к депортации из Эстонии направлялись в Москву ежедневно. Окончательные данные были переданы за два с половиной дня до начала операции, ранним утром 12 июня (табл. 7).

Таблица 7.   Численность намеченных к депортации из Эстонии по состоянию на 2400 11 июня 1941 года⁵⁹

Категория учета	На арест	На высе­ление	Всего
1. Активные участники к/р партий и а/с нац. организа­ций	1310	25	1385
2. Бывш. охранники, жандармы, руковод. состав поли­ции и тюремщики	565	55	620
3. Помещики, фабриканты, крупн. чиновники бурж. гос. аппарата	875	140	1015
4. Бывш. офицеры и белогвардейцы	255	7	262
5. Члены семей по п. 1	-	2889	2889
6. Члены семей по п. 2	-	1365	1365
7. Члены семей по п. 3	-	2180	2180
8. Члены семей по п. 4	-	450	450
9. Члены семей, главы которых осуждены к ВМН	-	367	367
10. Прибывшие из Германии в порядке репатриации, на которых имеется компромат	1	6	7
11. Проститутки	-	92	92
12. Уголовники	472	38	510
Итого:	3478	7555	11033

Последующих телефонограмм из Таллина о численности намечен­ных к депортации в Центральном архиве ФСБ не обнаружено; впро­чем, из хранящейся в Государственном архиве Российской Федера­ции записки замнаркома внутренних дел СССР В. В. Чернышова зам-наркому НКГБ СССР И. А. Серову об эшелонной разнарядке по ре­прессируемым элементам от 13 июня 1941 года видно, что число на­меченных к депортации из Эстонии было еще немного увеличено и составило 11102 человека.⁶⁰ Казалось, это была окончательная цифра.

Однако в период с 12 по 14 июня что-то произошло. Это четко прослеживается по документам НКГБ ЭССР. Еще 11 июня из Эстонии планировалось депортировать 11033 человека. А в день проведения операции, 14 июня, план был уже другой: депортировать 9 596 чело­век, почти на полторы тысячи меньше.⁶¹ Кто принял решение об уменьшении количества депортируемых, к настоящему времени оста­ется неизвестным, однако факт принятия такого решения налицо.

Как видим, численность лиц, намеченных к депортации из Эсто­нии, постоянно корректировалась то в сторону уменьшения, то в сто­рону увеличения. Однако даже максимальное число намеченных к депортации никогда не достигало 23% населения Эстонии. Ошибоч­ным оказывается и утверждение авторов «Белой книги» о том, что «плановое задание на депортацию» составляло около 14 500 человек. На самом деле окончательное число намеченных к депортации из Эс­тонии было в полтора раза меньше - не 14 471, а 9 596 человек.

Количество убитых при депортации

Если верить эстонским историкам, депортация сопровождалась расстрелами депортируемых. «Несколько сотен из них были убиты еще до отправки, мужчины арестованы и отправлены в трудовые лагеря, женщины и дети - депортированы», - говорится в работе, изданной таллинским Музеем оккупации.⁶²

В размещенной на сайте того же Музея оккупации статье Ханнеса Вальтера мы читаем: «14 июня 1941 года на поселение было выслано более 10 тысяч человек. Около 2200 было казнено на месте».⁶³ Ока­зывается, на месте было убито не «несколько сотен», а более двух ты­сяч.

Обратившись к документам, мы обнаруживаем, что ни «несколь­ких сотен», ни «2200» убитых при депортации не существовало в при­роде. Возьмем уже упоминавшуюся докладную записку наркома гос­безопасности СССР Меркулова: «Подведены окончательные итоги операции по аресту и выселению антисоветского, уголовного и социально опасного элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР… Во время проведения операции имели место несколько случаев воо­руженного сопротивления со стороны оперируемых, а также попыток к бегству, в результате которых убито 7 чел., ранено 4 чел. Наши поте­ри: убито 4 чел., ранено 4 чел.». ⁶⁴ Как видим, в ходе депортации были убиты 7 (семь) человек во всей Прибалтике, а не несколько сотен в одной Эстонии.

Что же касается Эстонии, то здесь при попытке сопротивления представителям НКВД было убито два и ранен один человек.⁶⁵

Гибель депортируемых при перевозке

Среди эстонских историков и политиков популярны рассказы о том, что условия перевозки депортируемых вызвали массовую смерт­ность. «Всего для проведения операции было запасено 490 вагонов, -пишет, к примеру, Март Лаар. - Депортирующие действовали с не­обычной жестокостью, так, в переполненные с ног до головы вагоны заталкивались также беременные женщины и смертельно больные старики».⁶⁶ Что же подразумевается под переполненными «с ног до головы» вагонами? Лаар уточняет: людей из Эстонии увозили в ваго­нах для скота, причем «в каждый вагон было размещено 40-50 пере­селенцев».⁶⁷

В еще более черных красках проведение депортации описал в 1970-х годах «президент Эстонии в изгнании» Август Реи: «Депорти­руемым приказывали сесть в грузовики и ехать по направлению к железнодорожной станции, где их ожидали вагоны для скота с заколо­ченными окнами. В полу вагонов были отверстия, которые должны были служить уборной. На станциях мужчин и женщин разделяли и помещали в разные вагоны. В один вагон заталкивали до 40 человек, вагоны были так переполнены, что людям приходилось по очереди ложиться на пол, чтобы поспать. Двери «загруженного» вагона запира­лись снаружи железной скобой. Поезда сопровождались энкаведеш-никами и солдатами Красной Армии, по три дня стояли на станциях, пока офицеры НКВД готовили свой отчет. Все это время депортируе­мые не получали ни воды, ни пищи. Некоторые взяли с собой еду, но того, что не будет даже воды, никто не предвидел. Изнемогая от жаж­ды под горячим летним солнцем, люди тянули руки через железные прутья окон, умоляя дать им поесть, а чаще - попить. Их мольбы не находили отклика, стража отказывалась открывать двери или переда­вать воду в окно. Некоторые от жары и жажды теряли рассудок, ма­ленькие дети умирали, беременные женщины раньше времени рожа­ли детей на грязном полу вагонов, но охранники этого не замечали. Не убирали ни трупов, ни сумасшедших. Лишь несколько дней спустя, когда поезда уже пересекли эстонскую границу, в первый раз были открыты двери, и узникам дали немного воды и жидкого супа».⁶⁸

Эстонские историки до сих пор охотно воспроизводят это описа­ние. Однако прежде чем ужасаться жестокости советских оккупантов, зададимся вопросом: откуда Август Реи обо всём этом мог знать? Ведь хорошо известно, что бывший посол Эстонии в Советском Союзе Реи еще в июле 1940-го бежал в Швецию и с тех пор в Эстонии не появлялся. Описанные им ужасы не могут рассматриваться как свиде­тельство очевидца.

Чтобы представить условия перевозки депортируемых, прежде всего, следует обратиться к хорошо известной эстонским историкам «Инструкции начальникам эшелонов по сопровождению заключенных из Прибалтики». В связи с важностью этого документа (и, разумеется, понимая неизбежную дистанцию между любыми инструкциями и реальностью, но учитывая также, что дистанция эта не может быть слишком велика) мы приведем его полностью.⁶⁹

ИНСТРУКЦИЯ

НАЧАЛЬНИКАМ ЭШЕЛОНОВ ПО СОПРОВОЖДЕНИЮ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ИЗ ПРИБАЛТИКИ

1. Для сопровождения эшелонов заключенных группы «А» и «Б» к месту на­значения на каждый эшелон выделяются распоряжением УКВ НКВД СССР:

а) начальник эшелона (из командиров конвойных войск НКВД)

б) врач — 1, медфельдшер — 1 (распоряжением НКВД) и конвой в составе 39 человек (из состава конвойных войск).

2. Заключенные подразделяются на две группы "А" и "Б".

В группу "А" входят все главы семей, члены их по указанию НКВД—НКГБ с отметкой в личном деле.

Группа "А" конвоируется конвоем в составе 65 чел. Прием их производится на пунктах концентрации по отдельному акту, составленному в 2-х экз.

В группу "Б" входят все члены семей по указанию НКВД и НКГБ с отметкой в личном деле.

Группа "Б" конвоируется конвоем в составе 30 чел. Прием их конвоем произ­водится на первичных станциях от представителей НКВД—НКГБ без личных дел по списку. Личные дела везутся представителем НКВД—НКГБ на пункты концентрации, где окончательно сдается весь состав эшелона с личными дела­ми начальнику конвоя. Акт составляется в 3-х экз., один в НКВД, один для сдачи в месте назначения и один для конвойных войск.

ПРИМЕЧАНИЕ: Охрана вагонов с заключенными на местах и прием осущест­вляются конвоем, согласно УСКВ СССР по окончании приема.

3.  Заключенных с первичных пунктов конвой совместно с представителями НКВД и НКГБ конвоирует на пункты концентрации согласно схемы, где фор­мирует общий эшелон в составе 50-55 вагонов.

4.  Отправка заключенных к месту назначения производится эшелонами в со­ставе, оборудованных по летнему для людских перевозок, в том числе для кон­воя — один оборудованный санизолятор и один вагон-ларек.

В каждый вагон с отметкой "Б" помещается 30 чел. взрослых и детей с их иму­ществом.

Главы семей по отметке НКВД—НКГБ помещаются в отдельном вагоне с от­меткой "А" и следуют отдельным эшелоном.

Для громоздких вещей на каждый эшелон выделяется по 2 товарных вагона.

5.  Заключенным разрешается брать с собой следующее имущество и мелкий хозяйственный инвентарь: 1) одежда, 2) белье, 3) обувь, 4) постельная принад­лежность, 5) посуда столовая (ложки, ножи, вилки), чайная и кухонная, ведра, 6) продовольствие, 7) мелкий хозяйственный и бытовой инструмент, 8) деньги (сумма не ограничивается) и бытовые ценности (кольца, часы, серьги, брасле­ты, портсигары и т.п.), 9) сундук или ящик для упаковки вещей. Общий вес указанных вещей не должен превышать 100 кг. на семью.

ПРИМЕЧАНИЕ: Громоздкие вещи, в том числе хозяйственный инвентарь, пе­ревозятся в специально выделенных вагонах.

6. Начальник эшелона принимает заключенных группы "Б" без личного обыска и досмотра вещей по именному списку и личные документы на них по описи от

местных органов НКВД, размещает заключенных по вагонам — семьями. Группа "А" — НКГБ обыскивается в вагонах после посадки.

После приема заключенных в эшелон, начальник эшелона полностью отвечает за состояние эшелона и доставку всех принятых к месту назначения.

7.  Начальник эшелона предупреждает заключенных о том, что при попытке к побегу охраной эшелона будет применено оружие.

Против женщин и детей оружие применять воспрещается.

8.  В случаях тяжелых заболеваний заключенных в пути — начальник эшелона передает больных через местные органы УНКВД на излечение в ближайшие пункты органов здравоохранения, о чем составляет соответствующий акт и сообщает в Главное Управление НКВД СССР.

При обнаружении случаев эпидемических заболеваний начальник эшелона отцепляет соответствующий вагон и оставляет для карантина под наблюдением местного органа НКВД, о чем доносит в Главное Управление НКВД СССР.

9.  На оплату расходов, связанных с сопровождением заключенных (питание, телеграфные и др. расходы), НКВД УССР и НКВД БССР выделяют начальнику эшелона под отчет денежный аванс, в том числе на питание заключенных по 3 р. 50 к. на человека в сутки.

10.  В пути следования по жел. дороге заключенные группы "Б" получают бес­платно один раз в сутки горячую пищу и 800 грамм хлеба на чел.

Горячая пища и хлеб выдаются в железнодорожных буфетах треста ресторанов и буфетов НКТорга СССР.

Для получения питания, начальник эшелона за 24 часа до прибытия на станцию телеграфно сообщает директорам буфетов станции и соответствующим ДТО НКГБ по форме: «Приготовьте эшелону переселенцев НКВД "Литер" № ... чис­ло... часам ... обедов ... кг. хлеба — начальник эшелона — подпись".

Обеды выдаются на вынос в собственной посуде заключенных. Для получения обеда и кипятка, начальник эшелона выделяет необходимое количество людей из заключенных группы "В" с каждого вагона под наблюдением сопровож­дающих из состава конвоя.

После выдачи обедов, начальник эшелона производит расчеты за отпущенное питание заключенным по счетам ресторана или буфета.

11.  Проверка наличия заключенных по вагонам производится не реже одного раза в сутки. Группа "А" содержится на общих основаниях с заключенными.

12. О движении и местонахождении эшелона и его состоянии — начальник эше­лона ежедневно доносит по телеграфу в Главное Управление НКВД СССР и

Управление Конвойных Войск НКВД по форме: "Москва, Главное Управление НКВД СССР и Управление Конвойных Войск НКВД эшелон №... проследовал станцию ... тогда-то ... подпись".

О всех важных происшествиях, имевших место в пути следования (побеги, заболевания, перебой с питанием и т.п.), начальник эшелона немедленно доно­сит в Главное Управление НКВД СССР и в ближайший ДТО НКВД.

13.  Начальники эшелонов в пути следования за содействием обращаются в транспортные органы НКВД и железнодорожную милицию.

14.  По прибытии на станцию назначения начальник эшелона сдает людей в вагонах представителю местного отдела или управления НКВД по акту с при­ложением именного списка и личных дел заключенных по описи. Акт состав­ляется в 3-х экз. за подписями: принимающего, сдавшего и сопровождающего эшелон врача.

Один экземпляр акта направляется в отдел трудовых поселений ГУЛАГ в НКВД СССР, второй экземпляр передается представителю местного органа НКВД (принимающему) и третий экземпляр остается на руках у начальника эшелона для отчета.

Читая «Инструкцию», следует помнить и ещё об одном важном обстоятельстве. Этот документ не вполне достоверен с источниковедческой точки зрения - публикуя его, эстонские историки ссылаются не на архивные фонды, а на тартускую газету «Postimees» за 13 июня 1942 года. То есть мы имеем дело с документом, прошедшим через руки пропагандистов Геббельса. Соответственно никто не может поручиться, что в документе нет искажений. Однако даже в таком виде «Инструкция» опровергает представляемую эстонскими историками картину.⁷⁰

Давайте сравним положения «Инструкции» с утверждениями эс­тонских историков. Нам говорят о том, что в один вагон помещалось то ли 40, то ли 50 депортируемых. Однако в «Инструкции» четко гово­рится: «В каждый вагон с отметкой "Б" помещается 30 чел. взрослых и детей с их имуществом». Тридцать, а не сорок и не пятьдесят.

Далее, согласно «Инструкции» заболевания депортированных яв­ляются «важными происшествиями», о которых следует немедленно доносить в центр. Каждый эшелон сопровождают медработники, а при серьезном заболевании депортируемых снимают с поезда и передают на лечение в местные больницы. Все это явно противоречит заявле­ниям о массовой гибели среди депортируемых.

Не соответствуют реальности и утверждения о том, что депортиро­ванных не кормили. Читаем «Инструкцию»: «В пути следования по жел. дороге заключенные группы "Б" получают бесплатно один раз в сутки горячую пищу и 800 грамм хлеба на человека». Заключенные группы «А», по всей видимости, питались в соответствии с тюремными нор­мами. Перебои с питанием опять-таки расцениваются как «важные происшествия», о которых следует докладывать в центр.

В высшей степени характерно еще одно положение «Инструкции»: «Против женщин и детей оружие применять воспрещается».

Ну и, конечно, речь не идет о каких бы то ни было «вагонах для скота». В «Инструкции» об этом говорится совершенно четко: «Отправка заключенных к месту назначения производится эшелонами в со­ставах, оборудованных по-летнему для людских перевозок».

Конечно, могут возразить, что «Инструкция» могла не исполняться (об этом мы уже сказали). Посмотрим, как обстояло дело на практике, чтобы уточнить, как исполнялись подобные документы, обратившись на сей раз к источникам, чья подлинность неоспорима.

Начнем опять-таки с количества людей, перевозимых в одном вагоне. Как пишут эстонские историки (и это подтверждается докумен­тами, хранящимися в российских архивах), для депортируемых из Эстонии было подготовлено 490 вагонов. Если бы в каждом вагоне перевозили 40-50 человек, то общее количество депортированных со­ставило бы 20-25 тысяч человек. Такую фантастическую цифру не осмеливаются называть даже эстонские историки. Впрочем, если в каждом из 490 вагонов находилось по 30 человек, как указывается в «Инструкции», то мы все равно получим неправдоподобное общее число депортированных - около 15 тысяч (реальное число депортированных составило, как мы помним, 9156 человек).

Дело в том, что число в 490 вагонов - общее; оно включает в се­бя и вагоны «для людских перевозок» и грузовые вагоны. Для того что­бы понять, сколько вагонов было грузовыми, обратимся к докумен­там. Согласно «Инструкции» на один эшелон из 50-55 вагонов полага­лось иметь два товарных вагона. Однако непосредственно перед де­портацией число товарных вагонов было увеличено - в связи с суще­ственным увеличением веса имущества, которое депортируемые могли взять с собой. Согласно указанию НКВД СССР от 21 апреля 1941 года, высылаемые семьи получили право взять с собой к месту назначения не по 100 кг на семью, как это указывалось в «Инструкции», а по 100 кг на каждого члена семьи, включая детей.⁷¹ Естественно, что грузовых вагонов понадобилось больше.

Согласно «Смете расходов по переселению с территорий Прибал­тики и Молдавии» от 11 июня 1941 года, для перевозок имущества депортируемых выделялось по 7-8 вагонов на эшелон.⁷² Из Эстонии было отправлено 10 эшелонов, общее число товарных вагонов в ко­торых можно определить примерно в 75 единиц.

Таким образом, из 490 подготовленных для депортации вагонов 415 (85%) были пассажирскими и 75 (15%) грузовыми. Соответствен­но в каждом пассажирском вагоне планировалось перевезти не 30, как предписывала «Инструкция», а примерно 26-27 человек. Однако реальность разошлась с планами: из Эстонии было депортировано не 11102, а 9156 человек - приблизительно по 22 человека на один пассажирский вагон. Конечно, это «средняя температура по больни­це», но мы располагаем и более точными данными.

Как сообщают нам эстонские историки, «депортированные были отправлены в район Новосибирска (233 вагона), Кирова на севере России (120 вагонов), Бабынино (57 вагонов) и Старобельска (80 ва­гонов)».⁷³ В свою очередь, российские историки еще в 90-х годах вве­ли в научный оборот детальную информацию о движении эшелонов с депортированными (табл. 8). Сопоставим эти данные.

Как мы помним, депортируемые разделялись на две категории: арестованных, которых направили в Старобельский и Юхновский ла­геря, и ссыльных, которых вывезли в Новосибирскую и Кировскую области.

В Старобельский лагерь были направлены эшелоны № 290 и 292, численность которых составляла соответственно 994 и 1028 человек. Общее количество вагонов в этих эшелонах, согласно данным эстон­ских историков, равнялось 80. Из 80 вагонов примерно 15 были гру­зовыми; соответственно в каждом пассажирском вагоне помещалось примерно по 30 человек.

В Юхновский лагерь (на станцию Бабынино) был отправлен эше­лон № 291 из 57 вагонов (из них 7 грузовые). Число перевозимых в эшелоне арестованных составляло 1666 человек, то есть примерно 33 человека на пассажирский вагон.

Таблица 8. Движение эшелонов с депортируемыми из Эстонии в ию­не 1941 года⁷⁴

  

№ эшелона	Отправление			_а	Прибытие			Примечания
	Дата	Стан­ция	Желез­ная дорога	X X 3"	Стан­ция	Дата	Обл., край, респуб.
286	17.06	Тал­лин	Эстон­ская	781	Ново­си­бирск	после 23.06	Новоси­бирская	По данным ГАРФ, всего 777 чел. По данным РГВА, от конвоя 781; 3 сданы в пути
287	20.06	Тал­лин	Эстон­ская	786	Ново­си­бирск	4.07	Новоси­бирская	РГВА: прибыло 783 чел., 3 сданы в пути. ГАРФ: всего 782 чел.
288	18.06	Валга	Эстон­ская	1063	Чаны	после 28.06	Новоси­бирская	ГАРФ: всего около 900 чел. РГВА: на ст. Чаны сдано 1063 чел. и на ст. Буй Яросл. ж.д. 288 чел. Последнее утвер­ждение, по всей видимости, является ошибочным (288 -номер эшелона)
289	17.06		Эстон­ская	963	Каргат	после 23.06	Ново­сибирская
290	18.06	Тал­лин	Эстон­ская	994	Старо-бельск	к 23.06	Вороши-ловград-ская	994 - принято в Таллине и сдано в Старобельский лаг., затем тем же эшелоном отправлены в Севураллаг
291	19.06		Эстон­ская	1666	Бабы-нино	19.06	Тульская	при конвоировании со ст. Бабынино в Юхновский лагерь убит при побеге офи­цер эстонской армии
292	18.06		Эстон­ская	1028	Старо-бельск	к 23.06	Вороши-ловград-ская	Старобельский лаг.; после сдачи эш. отправлен на ст. Тавда в Севураллаг
293	18.06		Эстон­ская	1191	Котель ничи	22.06	Киров­ская
294	18.06		Эстон­ская	1112	Киров	к 23.06	Киров­ская

 

Для перевозки ссыльных в Новосибирскую область было выделе­но 4 эшелона (№ 286-289) в составе 233 вагонов, примерно 30 из которых были грузовыми. Общая численность выселяемых составляла 3593 человека. Соответственно в каждом пассажирском вагоне раз­мещалось около 18 человек.

Наконец, в Кировскую область были направлены два эшелона (№ 293 и 294) из 120 вагонов (в том числе около 15 грузовых). Общая численность выселяемых - 2303 человека. На один пассажирский вагон приходилось примерно по 22 человека.

Как видим, арестованные в ходе депортации перевозились при­мерно по 30-33 человека в вагоне. Выселяемые, среди которых были женщины и дети, перевозились в более щадящих условиях - по 18-22 человека в вагоне. Утверждения же эстонских историков о том, что в переполненные «с головы до ног» вагоны загонялось по 40-50 чело­век, являются ложными и не соответствуют ни запланированным при подготовке к депортации, ни реальным показателям.

Не соответствует действительности и утверждение, что депортиро­ванных перевозили в вагонах для скота. В полном соответствии с «Ин­струкцией» депортируемых везли в вагонах, «оборудованных для люд­ских перевозок». Вот сделанное очевидцем описание подобного ваго­на: «В вагоне - железная печка, нары в три этажа, у задней стены складываются вещи».⁷⁵

Теперь перейдем к беременным женщинам и смертельно больным старикам. Эстония была не первой республикой, из которой советская власть организовывала депортацию. Месяцем раньше, на­пример, была проведена депортация семей оуновцев с Западной Ук­раины. Там при проведении депортации больных не трогали⁷⁶ - как, впрочем, и в Латвии и Литве, где депортационная акция проводилась одновременно с эстонской.⁷⁷ Почему же в Эстонии должны были дей­ствовать иначе? В типовой инструкции по депортации специально ука­зывалось: «Больные члены выселяемых семей временно оставляются на месте и по выздоровлении отправляются к месту выселения ос­тальных членов семьи».⁷⁸ Как свидетельствуют документы Центрального архива ФСБ, больных, оставленных на месте, оказалось 170 чело­век.⁷⁹

На случай же, если кто из депортированных заболеет в пути, в ка­ждом эшелоне с выселяемыми имелись специальный санитарный вагон на пять коек и медперсонал. И если «Инструкцией» предусмат­ривалось наличие в эшелоне врача и фельдшера, то в реальности, кроме этих двоих, каждый эшелон сопровождали также две медсест­ры.⁸⁰

В Центральном архиве ФСБ хранится телефонограмма об органи­зации питания депортируемых из Прибалтики, подписанная замести­телем наркома внутренних дел Абакумовым. Ее содержание с некото­рыми поправками воспроизводит положения «Инструкции»: «Питание возложено на ж.д. буфеты, которые обеспечат раз в сутки горячей пи­щей стоимостью 3 руб. на человека, включая 600 гр. хлеба. Оплата наличными начальниками эшелонов, которым прошу выдать по[д] отчет необходимые средства на весь путь».⁸¹

Так что голодать депортируемым эстонцам, видимо, не приходи­лось, о чем, кстати говоря, наглядно свидетельствуют их дневники и письма. Порою выселяемые даже выкидывали в окна вагонов казав­шийся им невкусным хлеб. Об этом, в частности, упоминается в пись­ме одного из депортированных. «Путь продолжался мимо Вологды, Кирова, Молотова, Свердловска. Это было то единственное время, когда кислый русский хлеб выбрасывался в окна…»⁸²

Если мы еще раз обратимся к данным о движении эшелонов с де­портируемыми из Эстонии (см. табл. 8), то получим исчерпывающий ответ на вопрос, имела ли место массовая смертность среди депорти­руемых. Рассмотрим несколько конкретных случаев. Вот эшелон № 286. 17 июня он был отправлен из Таллина, неделю спустя, 23 июня, прибыл в Новосибирск. При выезде из Таллина в эшелоне находился 781 депортированный, по прибытии в Новосибирск - 778, трое сданы в пути.

Эшелон № 287 отбыл из Таллина 20 июня и из-за начавшейся войны добирался до Новосибирска две с половиной недели. При от­правлении в эшелоне было 786 человек, по прибытии на место - 783, трое были сданы в пути. «Сданы в пути», кстати говоря, не значит -  умерли. С поездов снимали либо в случае серьезной болезни, либо в случае какого-нибудь правонарушения.

А вот информация о тех эшелонах, которые перевозили не высе­ленных, а арестованных.

Эшелон № 290 из Таллина был направлен в Старобельский лагерь (Ворошиловградская область). Сколько из пункта назначения выехало, столько в пункт назначения и прибыло - 994 человека, которых потом тем же эшелоном отправили в Севураллаг.

Эшелон № 291 численностью в 1666 человек прибыл на станцию Бабынино Тульской области также без потерь, однако во время кон­воирования в Юхновский лагерь при попытке к бегству был убит быв­ший офицер эстонской армии.

Так что распространяемые Департаментом прессы и информации МИД Эстонии заявления о том, что «люди стали умирать уже по дороге в Сибирь»,⁸³ не соответствуют действительности. Никакой массовой смертности среди высланных из Эстонии в пути не наблюдалось. Бо­лее того, велика вероятность, что смертности не было вообще - что, в общем-то, не удивительно.

Судьба депортированных

Эстонские историки утверждают, что большая часть депортированных впоследствии погибла. «Большинство депортированных было вывезено в Кировскую и Новосибирскую области, - читаем мы в «Обзоре». - Там от голода и болезней погибло около 60% женщин и детей; более 90% мужчин, арестованных и отправленных в ГУЛАГ, погибло или было убито».⁸⁴

Однако подобные заявления являются ложными.

Прежде всего, не соответствует действительности и утверждение о том, что всех мужчин арестовали, а женщин и детей - депортировали. Согласно постановлению ЦК ВПК(б) и СНК СССР от 16 мая 1941 года, аресту подлежали не мужчины вообще, а участники антисоветских организаций, «бывшие» и уголовники. Среди этих категорий, как признают эстонские историки, были и женщины: «Примерно 3000 мужчин и 150 женщин были отделены от других и помещены в лагеря», - читаем мы в «Рапортах».⁸⁵ Точно так же высылке в отдаленные районы СССР подлежали не «женщины и дети», а члены семей арестованного антисоветского элемента.⁸⁶ Члены семей - это далеко не только жен­щины и дети; например, в Новосибирскую область в ходе июньской депортации из Эстонии было выслано 269 мужчин, 687 женщин и 663 ребенка.⁸⁷ Это, конечно, мелкая погрешность, но характерная, свиде­тельствующая о сознательном пренебрежении эстонскими историка­ми научной точностью.

Гораздо важнее то, что действительности не соответствуют данные о гибели 60% ссыльных и 90% арестованных.

Начнем с арестованных и отправленных в лагеря ГУЛАГа. Вот что пишет об их судьбе Март Лаар: «Большинство арестованных мужчин были направлены в лагеря Старобельска и Бабино, небольшая часть сразу же была отправлена в тюремные лагеря Кировской области. Однако заключенные, направленные в Старобельск и Бабино, в ре­зультате быстрого продвижения немецких войск оказались в районе боевых действий, поэтому были сразу направлены в военные лагеря Сибири. Из-за морозов, плохого питания и непосильных принудитель­ных работ уже в первую сибирскую зиму скончалась большая часть арестованных. В конце 1941 года в военных лагерях стали действо­вать комиссии по расследованию, которые проводили допросы и вы­носили смертные приговоры на местах. На основании таких пригово­ров многие заключенные были расстреляны. К весне 1942 года из почти что 3500 мужчин, отправленных в тюремные лагеря, осталось в живых около 200».⁸⁸

В этом отрывке перемешаны правда и ложь. Арестованные во время депортации действительно были направлены в Старобельский и Юхновский лагеря (Лаар, правда, называет последний «Бабино» - по всей видимости, из-за того, что в Юхновский лагерь арестованные доставлялись через железнодорожную станцию Бабынино), а после этого - в «сибирские» лагеря. Однако вопреки утверждениям Лаара, эти лагеря не были «военными». Это были обычные лагеря ГУЛАГа -например, Севураллаг.

Мы уже обращались к статистическим данным о наличии заклю­ченных-эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГа. Посмотрим на эти дан­ные еще раз.

Таблица 9.   Численность  эстонцев  в лагерях и  колониях ГУЛАГа, 1941-1943 годы⁸⁹

По состоянию на	В лагерях	В колониях	Всего
1 января 1942	6581	471	[7052]
1 января 1943	4556	[869]	5425
1 января 1944	2933	1117	4050

К концу 1941 года в системе ГУЛАГа находилось более 7000 эс­тонцев, 3200 которых были направлены в лагеря в результате июнь­ской депортации. К концу следующего, 1942 года, это число уменьши­лось на 1600 человек - примерно до 5000. Среднестатистический показатель смертности для заключенных ГУЛАГа в 1942 году - 24,9% (см. табл. 4); то есть из семи тысяч человек погибло примерно 1750. Разница между балансом заключенных и расчетной смертностью сви­детельствует о том, что в течение 1942 года было осуждено еще не менее 200 эстонцев. За весь 1941 год, как мы помним, умерло около 450 эстонцев. Таким образом, общее количество всех умерших за­ключенных-эстонцев во второй половине 1941-го - 1942-м году со­ставляет немногим более двух тысяч человек, в то время как эстон­ские историки пишут, что только из арестованных во время июньской депортации уже к весне 1942-го умерло почти три тысячи человек.

Как видим, утверждения о практически поголовной смертности арестованных во время июньской депортации является очередной выдумкой. На самом деле смертность для этой категории в 1941-1942 годах составляет примерно 900 человек. С учетом смертных приговоров это число может увеличиться до тысячи - но никак не до трех тысяч человек.⁹⁰ В целом же за 1941-1953 годы смертность среди арестованных во время июньской депортации составляет около 1900-2000 человек.

Теперь речь пойдёт о ссыльных эстонцах, которых, как мы пом­ним, было 5978 человек. Две трети из них, как объясняют в Таллине, умерли от голода, холода и болезней. Обратимся к документам. К со­жалению, статистика Отдела трудовых и специальных поселений (ОТСП) ГУЛАГа не столь детальна и точна, как статистика по лагерям и колониям, и может быть превратно истолкована.

В октябре 1941 года в ОТСП была подготовлена итоговая справка о расселении ссыльнопоселенцев по состоянию на 15 сентября 1941 года Согласно этому документу, ссыльные из Прибалтики были рассе­лены в нескольких областях.

Таблица 10.Данные о расселении ссыльнопоселенцев из Прибалтики на 15 сентября 1941 года⁹¹

Республика, край, об­ласть	Эстонская ССР	Литовская ССР	Латвийская ССР
Казахская ССР	Прибалтика*	-	656
Коми АССР	-	1549	-
Алтайский край	-	7462	-
Красноярский край	-	164	6000
Кировская область	2049	-	-
Омская область	-	-	-
Новосибирская область	1619	3507	2580
Итого:	3668	12682	9236

* Так в оригинале.

Изучив табл. 10, мы обнаруживаем, что общее число находящихся в ссылке эстонцев, по данным ОТСП, составляет 3668 человек, то есть более чем на две тысячи меньше, чем число высланных из Эстонии.⁹² Однако не следует торопиться зачислять пропавших эстонцев в по­гибшие. Как замечает в этой связи российский исследователь А. Гурьянов, «большинство расхождений между региональными "эше­лонными" и "расселенческими" оценками численности ссыльнопосе­ленцев либо  вызваны  явными  ошибками   в отчетных документа

УНКВД/НКВД регионов расселения и центрального ОТСП, либо допус­кают правдоподобные объяснения».⁹³ И действительно, если мы вни­мательно рассмотрим данные ОТСП и сопоставим их с данными док­ладной Меркулова, то без труда обнаружим "пропавших"».

Таблица 11.    Баланс высылки и расселения депортированных из Прибалтики в июне 1941 г.⁹⁴

	Выслано	Расселено	Разница
Литва	10187	12682	+ 2495
Латвия	9546	9236	-310
Эстония	5978	3668	-2310
Итого:	25711	25586

Как видим, в общей сложности из Прибалтики было выслано на ссыльнопоселение 25 711 человек и почти столько же было расселено в отдаленных районах СССР. Однако при этом число эстонцев почему-то уменьшилось на 2 310 человек, латышей - на 310 человек, а вот число литовцев увеличилось на 2 495 человек. Не приходится сомне­ваться в том, что мы имеем дело с ошибкой сотрудников ОТСП, кото­рые учли часть эстонцев и латышей как депортированных из Литвы.

Из-за этой ошибки мы не можем проследить судьбу всех ссыльно­поселенцев-эстонцев; впрочем, информация об «учтенных» эстонцах наглядно свидетельствует, что массовой смертности среди депортиро­ванных не наблюдалось - в том числе в первую, самую страшную зи­му войны. В отчетах местных органов НКВД отмечается, что ссыльно­поселенцы из крестьян, как правило, быстро адаптировались к усло­виям на новых местах, начали устраиваться, приобретать коров и ин­тересоваться возможностью получения кредитов на строительство домов.⁹⁵ В Новосибирской области к началу 1942 года таких поселен­цев было около 30%, и всем необходимым они себя обеспечивали.⁹⁶

Бывшие горожане были непривычны к физическому труду и пото­му находились в более сложном положении. Однако они, как правило, располагали деньгами. Согласно уже упоминавшемуся указанию НКВД СССР от 21 апреля 1941 года, при выселении действовали сле­дующие правила:

«Высылаемые семьи имеют право взять с собой к месту выселения лично принадлежащие им вещи весом не свыше 100 кг на каждого члена семьи, включая детей.

Бытовые ценности (кольца, серьги, часы, портсигары, браслеты и проч.), а также деньги конфискации не подлежат и могут быть взяты выселяе­мыми с собой без ограничения количества и суммы.

Остальное имущество выселяемые имеют право реализовать следующим образом:

Выселяемые обязаны назвать доверенное лицо (соседей, знакомых, родст­венников), которому они могут поручить реализацию оставленного в квартире лично им принадлежащего имущества.

На реализацию имущества и освобождение квартиры доверенному лицу дается срок не свыше 10 дней.

После реализации имущества доверенное лицо является в органы НКВД и сдает при заявлении вырученные деньги для пересылки выселенной семье по месту ее выселения.

Освобожденные от имущества жилые и хозяйственные помещения высе­ленной семьи опечатываются органами и передаются местным органам власти…»⁹⁷

Даже несмотря на то что деньги за реализацию оставленного в Эстонии личного имущества многие ссыльные в большинстве своем так и не получили (помешала война), взятых с собой денег и драго­ценностей более или менее хватало на первоначальное обустройство. Часть ссыльных и вовсе имела достаточно денег, чтобы не работать -или почти не работать. Как говорилось в отчете УНКВД по Новосибир­ской области, «особо пренебрежительное отношение к работе со сто­роны нетрудового элемента. Большинство из них имеют крупные за­пасы денег и запасы разных ценностей, естественно, что такой эле­мент в работе не нуждается».⁹⁸

Было среди ссыльнопоселенцев достаточно и тех, кто откровенно бедствовал. В том же отчете Новосибирского УНКВД читаем: «Имеются случаи, что часть ссыльнопоселенцев, которая составляет около 20% к общему числу контингента, сейчас не имеет одежды и обуви, а значительная часть из них и средств на покупку продуктов в местных сельпо. Эта категория состоит главным образом из беременных жен­щин, престарелых и инвалидов».⁹⁹ Таким поселенцам местные власти по возможности оказывали материальную помощь. Медицинской по­мощью ссыльные обеспечивались наравне с местными жителями, благодаря чему отдельные вспышки болезней были локализованы, а возникновение эпидемий было предотвращено.¹⁰⁰

Благодаря перечисленным выше мерам массовой смертности среди ссыльнопоселенцев удалось избежать, о чем наглядно свиде­тельствуют документы. Так, согласно отчетам местного УНКВД, на 17 сентября 1941 года в Новосибирской области насчитывалось 1619 эстонцев, а на 10 февраля 1942 года - 1601 человек (табл. 12). Как видим, смертность оказалась минимальной.

Таблица 12.     Численность ссыльнопоселенцев из ЭССР в Новосибирской области, 1941-1942 годы¹⁰¹

 

По состоянию на	Общее количество			В том числе
	семей	по ним членов	из них взрослых	мужчин	женщин	детей до 16 лет
17.09.1941	564	1619	956	269	687	663
10.02.1942	550	1601	950	262	688	651

Дальнейшую судьбу ссыльнопоселенцев, конечно, нельзя назвать радужной, однако на 1 января 1953 года на поселении оставалось 14 301 из 25 711 человек, высланных из Прибалтики в 1941 году¹⁰², численность эстонцев среди которых можно определить примерно в 3300 человек.¹⁰³ Как видим, говорить о 60-процентной смертности не приходится. Кстати говоря, разницу между 25 и 14 тысячами нельзя объяснять за счёт умерших: дело в том, что изначально у выселенных в 1941 году прибалтов был статус ссыльнопоселенцев, а потом их ста­ли переводить на спецпоселение. Но не всех - часть осталась на ссыльнопоселении и учитывалась отдельно. Кроме того, некоторое количество ссыльных было освобождено в 1945-1947 годах.¹⁰⁴

Даже по данным уже упоминавшегося Эстонского бюро регистра репрессированных, число погибших среди ссыльных составило не 60%, а 33,1% (2333 человека).¹⁰⁵ Правда, и здесь не обошлось без подтасовки: если 33,1% - это 2333 человека, то 100% - 7048 чело­век. А в ссылку из Эстонии, как мы помним, было направлено менее 6000. Кого в ERRB записали в погибшие, неизвестно. Но цифра в 2333 умерших недостоверна, хотя и более близка к истине, чем заяв­ления о 60% погибших.

Весьма правдоподобные данные приводит в предисловии к раз­мещенной на интернет-сайте исторического факультета Тартуского университета электронной версии списка депортированных эстонский историк П. Варю. Он определяет общую численность депортированных в 9300 человек. Это, конечно, не совсем верно, однако погрешность относительно невелика. Согласно Варю, судьба депортированных сло­жилась следующим образом:

погибли - 3873 человека, без вести пропали - 611, с неясной судьбой - 110, бежали - 75, освобождены - 4631.¹⁰⁶

Таким образом, общая численность умерших в 1941-1956 годах жертв депортации составляет от 3873 до 4594 человек. Эти данные хорошо согласуются с нашими расчетами. Конечно, обе эти цифры являются крайними; на самом деле общее число умерших можно оценить примерно в четыре тысячи человек: две тысячи среди заключенных и две - среди ссыльных. Таким образом, смертность среди заключенных составила не 90%, как утверждают эстонские историки, а менее 60%. Среди ссыльных же смертность равнялась не 60%, а примерно 30%.

Необходимо также учитывать, что в число умерших входят и те, кто скончался по вполне естественным причинам, например, от старости: пятнадцать лет - срок немалый.

Причины депортации

Июньскую депортацию 1941 года эстонские историки объясняют лишь злодейскими замыслами Кремля. В Таллине непременно под­черкивают, что планы «депортации эстонцев» советские власти лелея­ли очень давно. В «Белой книге» утверждается, что первый «сверхсек­ретный» приказ о депортации из прибалтийских республик был утвер­жден еще до включения их в состав Советского Союза - в 1939 го­ду.¹⁰⁷

Об этом же «сверхсекретном документе» подробно рассказывается в изданной в 1972 году книге под названием «Балтийские государ­ства 1940-1972»: «10 октября 1939 г., когда в Кремле состоялся прием в честь литовской делегации, днем раньше поставившей свои подписи под Пактом о взаимопомощи с Советским Союзом, генерал Серов, комиссар НКВД 3-го ранга, подписал угрожающий документ. Этот документ, отнесенный к разряду «чрезвычайно секретных», пред­ставлял собой инструкцию для офицеров НКВД, получивших направ­ление на советские военные базы в балтийские государства. Он на­зывался «Депортация антисоветских элементов из балтийских госу­дарств» и представлял собой длинную и подробную инструкцию в семи частях. После вступления, где описывалась общая ситуация и подчер­кивалось величайшее политическое значение операции, инструкция переходила к конкретным указаниям для персонала о том, какие до­кументы следует выдавать депортируемым, как забирать депортируе­мых из домов, как проводить отделение мужчин от семей, как органи­зовывать конвой и как должна происходить погрузка депортированных на железнодорожных станциях».¹⁰⁸

Даже с точки зрения элементарной логики подобное утверждение выглядит крайне сомнительным. Во-первых, совершенно непонятно, как советские власти (и конкретно - немногочисленные офицеры НКВД на изолированных советских военных базах в Прибалтике) мог­ли готовить депортацию из прибалтийских стран до их присоединения.

Во-вторых, серьезные сомнения вызывают сроки: неужели подготовка к депортациям из прибалтийских стран велась более полутора лет?

Обращение к первоисточнику окончательно убеждает, что мы имеем дело с очередной фальсификацией. Дело в том, что преслову­тая «инструкция Серова» была впервые опубликована в 1941 году в напечатанной в Каунасе книге «Советский Союз и балтийские госу­дарства» («Die Sowjetunion und die baltische Staaten»). Готовили ее, как нетрудно догадаться, сотрудники ведомства Геббельса.¹⁰⁹

Более того, в начале 90-х годов российскими историками была обнародована реальная инструкция «для офицеров НКВД, получивших направление на советские военные базы в балтийские государства» -директива НКВД СССР № 4/59594 от 19 октября 1939 года «Об опе­ративном обслуживании частей, дислоцированных на территории Эс­тонии, Латвии и Литвы».

Излишне говорить, что никаких упоминаний о подготовке к депор­тации в этой директиве не обнаружилось; начальникам особых отде­лов частей, расположенных на территории прибалтийских стран пред­писывалось всего лишь активизировать борьбу против шпионажа, а также следить за поведением командиров и красноармейцев «в целях своевременного выявления и пресечения случаев дискредитации вы­сокого звания представителя Красной Армии и Флота Советского Сою­за».¹¹⁰

Поиски «инструкции Серова» в Центральном архиве ФСБ результа­тов, естественно, не дали. Зато выяснилось обстоятельство, свидетель­ствующее о поддельности этого документа. Дело в том, что 11 октября 1939 года, когда Серов якобы подписывал этот документ, он работал наркомом внутренних дел УССР и, как справедливо замечает россий­ский историк Павел Полян, «ни при каких обстоятельствах не мог из­давать документы общесоюзного уровня».¹¹¹

Именно поэтому сегодня эстонские историки предпочитают гово­рить о подготовке депортации уже не в 1939, а в 1940 году. «Подго­товка к исполнению широкой акции принудительного переселения эстонского народа началась не позднее 1940 года, - пишет, напри­мер, МартЛаар. - Первые признаки депортации эстонцев можно най­ти в бумагах специального уполномоченного Сталина Андрея Ждано-

¹⁰⁹ Estonia, 1940-1945. P. 380. Российские исследователи утверждают, что книга «Со­ветский Союз и балтийские государства» была издана в Берлине в 1943 году (Сталин­ские депортации. С. 779).

но ОГБ. Т. 1. Кн. 1. С. 110-111; На чаше весов. С. 92-93. ¹¹¹ Сталинские депортации. С. 780.

ва, руководившего разрушением самостоятельности Эстонии летом 1940 года, - здесь имеется замечание о том, что эстонцев следует выслать в Сибирь».¹¹²

Авторы «Белой книги» ссылаются на другой документ: «Хотя так на­зываемый «документ Серова», касающийся балтийских государств, датирован неправильно, это не изменяет сути произошедшего… В Эс­тонии подготовка к массовым депортациям социально опасного эле­мента началась в соответствии с распоряжением НКВД № 288 от 28 ноября 1940 года»¹¹³ При ближайшем рассмотрении мы обнаружива­ем, что и эти заявления не соответствуют действительности.

Начнем с якобы найденного в бумагах Жданова «замечания о том, что эстонцев следует выселить в Сибирь», о котором пишет Лаар. Прежде всего следует заметить, что изложение этого документа Лаа-ром выглядит весьма сомнительным. «Эстонцев следует выселить в Сибирь». Неужели всех поголовно? Возможность подобного мероприя­тия в 1940 году выглядит как минимум абсурдно (тем более, если учи­тывать, что в 1940-1941 годах интенсивность репрессий в Эстонии была крайне низкой - см. гл. 1 настоящей книги). Да, советская власть осуществляла «переселения народов»: чеченцев, ингушей, крымских татар, калмыков и балкарцев. Но эти депортации, прово­дившиеся в годы войны (1943-1944), окрещены некоторыми истори­ками «депортациями возмездия» - коллективного «наказания» за со­трудничество с врагом. Неужели в Кремле обладали даром предвиде­ния и уже в 1940 году знали, что после прихода немцев эстонцы нач­нут массово записываться в батальоны вспомогательной полиции и участвовать в карательных акциях против мирного населения по всей оккупированной территории СССР?

Допустим, документ, на который ссылается Лаар, действительно существует. Можно ли из этого сделать какие-либо выводы о намере­ниях советского руководства? Нет, нельзя, потому что в Кремле исхо­дящие «снизу» предложения могли и не одобрить.

Например, после присоединения прибалтийских государств ко­мандующий войсками Белорусского особого военного округа генерал-полковник Павлов отправил наркому обороны маршалу Тимошенко служебную записку следующего содержания:

¹¹²  Лаар М. Красный террор. С. 12―13; Лаар М. Депортации из Эстонии. С. 1. Сходное утверждение мы находим в: Тарвель Э. История депортации.

¹¹³ Белая книга. С. 14.

«Существование на одном месте частей Литовской, Латвийской и Эс­тонской армий считаю невозможным. Высказываю следующие предложе­ния:

Первое. АРМИИ всех 3-х государств разоружить и оружие вывезти в Сов. Союз.

Второе, или После чистки офицерского состава и укрепления частей на­шим комсоставом — допускаю возможность на первых порах — в ближай­шее время использовать для войны части Литовской и Эстонской армий -вне БОВО, примерно — против румын, авганцев или японцев.

Во всех случаях латышей считаю необходимым разоружить полностью.

Третье. После того, как с армиями будет покончено, немедленно (48 ча­сов) разоружить население всех 3-х стран.

За несдачу оружия расстреливать.

К выше перечисленным мероприятиям необходимо приступить в бли­жайшее время, чтобы иметь свободу рук.»¹¹⁴

Если мы будем пользоваться методикой М. Лаара, то, обнаружив этот документ, начнем писать о том, что советские власти в 1940 году планировали разоружить прибалтийские армии, а их личный состав отправить воевать в Афганистан. Однако на самом деле все обстояло прямо противоположным образом. В Кремле предложения Павлова были отвергнуты, а 17 августа 1940 года нарком обороны маршал Тимошенко издал приказ, согласно которому армии прибалтийских республик переформировывались в территориальные стрелковые корпуса Красной Армии. При этом в корпусах сохранялась старая форма, офицерский состав был лишь незначительно разбавлен совет­скими и местными коммунистами¹¹⁵, а командующим 22-го Эстонско­го корпуса стал генерал-майор Густав Йонсон, бывший командующий вооруженными силами независимой Эстонии.¹¹⁶

Так что даже если записка Жданова о необходимости депортации, на которую ссылается М. Лаар, и существует в природе, делать на её основе какие бы то ни было выводы о намерениях советских властей нельзя.

В существовании распоряжения НКВД № 288 от 28 ноября 1940 года, на которое в качестве доказательства подготовки депортации ссылаются авторы «Белой книги», сомневаться не приходится. Однако

никакого отношения к подготовке депортации этот документ не имеет. Как пишут сами эстонские историки, согласно распоряжению № 288 НКВД Эстонской ССР предписывалось всего лишь «завести картотеку по так называемому контрреволюционному и антисоветскому элемен­ту».¹¹⁷

Создание картотеки учета контрреволюционного и антисоветского элемента никак не может рассматриваться в качестве доказательства подготовки депортации. Во все времена и во всех странах соответст­вующими структурами велись картотеки политически неблагонадеж­ных лиц. Это одна из основ деятельности служб государственной безо­пасности. В 1930-х - 1940-х годах подобные картотеки имелись не только в Советском Союзе; имеются они и сейчас, в том числе и в со­временной Эстонии. И прежняя эстонская политическая полиция на­верняка располагала чем-то подобным - не зря же в ее составе имелся отдел по борьбе с инакомыслием. Следует ли только из этого, что в независимой Эстонии готовились или готовятся массовые депортации?

Таким образом, никаких доказательств того, что подготовка к де­портации начала проводиться еще в 1940 году, эстонскими историка­ми не предъявлено. Это не удивительно - ведь представить доказа­тельства того, чего не было, весьма проблематично.

Российские историки давно обнародовали факт, ставящий крест на любых рассуждениях о начале подготовки депортации из Эстонии в 1940 году. Июньская депортация 1941 года осуществлялась в соот­ветствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента». Постановление это раз­рабатывалось руководством НКВД; первоначально депортацию пла­нировалось провести лишь с территории Литвы. Латвия и Эстония бы­ли добавлены в проект постановления в самый последний момент. Проект даже не успели перепечатать - слова «Латвийская и Эстонская ССР» вписаны в него от руки.¹¹⁸ Таким образом, решение о депорта­ции из Эстонии не готовилось заблаговременно, а было принято в оп­ределенном смысле импульсивно, под влиянием момента. Что же за­ставило Кремль отказаться от прежней крайне умеренной политики в

Прибалтике (как мы помним, за «первый год советской оккупации» число осужденных в Эстонии составило менее полутора тысяч чело­век) и перейти к действительно массовой репрессивной акции?

Эстонские историки не дают ответа на этот вопрос. И не случай­но - ведь ответ этот очень неприятен для современного Таллина. Дело в том, что депортация 1941 года организовывалась не для «геноцида эстонского народа», как рассказывают нам сегодня. Кремль пресле­довал иные цели. Депортация была способом борьбы со связанной с нацистскими спецслужбами «пятой колонной» из прибалтийских на­ционалистов. В постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР необходимость депортации обосновывалась предельно ясно: «в связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывшего государственного аппарата Литвы, Лат­вии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и используемых иностранными разведками в шпионских целях».¹¹⁹

Иными словам, как заметил посол Великобритании в СССР Криппс, «они (советское руководство) не хотели, чтобы их погранич­ные районы были заселены пятой колонной и людьми, подозритель­ными в смысле враждебности к советскому режиму».¹²⁰

Имелись ли у Кремля основания для опасений? С высоты сего­дняшнего дня мы можем ответить на этот вопрос вполне определен­но. Да, такие основания имелись и были более чем серьезными. В ожидании нападения Германии на Советский Союз прибалтийские националисты устанавливали связи с германской разведкой и гото­вились к вооруженным выступлениям в тылу советских войск. «Поли­тические эмигранты, бежавшие в свое время из Прибалтики в Гер­манию, приложили немало усилий для организации и согласования действий групп сопротивления в этих странах, - отмечает в этой свя­зи один из американских исследователей. - И, конечно, без прямого одобрения и поддержки со стороны немцев эти силы вряд ли сумели бы даже начать подобные выступления. А немцы были заинтересованы, в том, чтобы в день их нападения на СССР восстание за линией фронта разгорелось бы как можно шире и ярче».¹²¹

О масштабности этих приготовлений можно судить по докладу, от­правленному в мае 1941 года в Берлин восточно-прусским отделени­ем «Абвера II»: «Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно надежно положиться. Подпольное повстанческое движение в своем развитии прогрессирует настолько, что доставляет известные трудности удержать его участников от преждевременных акций. Им направлено распоряжение начать действия только тогда, когда не­мецкие войска, продвигаясь вперед, приблизятся к соответствующей местности с тем, чтобы русские войска не могли участников восстания обезвредить».¹²²

Чем меньше времени оставалось до начала войны, тем активнее действовали националисты. По Эстонии прокатилась волна поджогов. 27 апреля 1941 года сгорел винокуренный завод в Кильтси. В Таллине только с 22 апреля по 5 мая было зарегистрировано 9 поджогов. 16 июня в стране было зарегистрировано 23 крупных пожара. Одновре­менно происходили убийства советских активистов.¹²³

О заблаговременной подготовке эстонских националистов к войне свидетельствует то, что уже 22 июня 1941 года ими было совершено вооруженное нападение на солдат Красной Армии, в ходе которого один красноармеец был убит и пятеро ранены.¹²⁴

Советские спецслужбы, действовавшие в Эстонии весьма осто­рожно, разгромить связанное с нацистскими спецслужбами подполье не смогли. Конечно, отдельные успехи были - так, например, незадол­го до начала войны была пресечена деятельность так называемого «Комитета спасения Эстонии». У арестованных участников «Комитета» было изъято множество оружия, радиоаппаратура и шифры, использо­вавшиеся для поддержания связи с немецкой и финляндской разведками.¹²⁵ Однако этого было недостаточно - и тогда в Кремле было принято решение о депортации.

Это решение можно назвать жестким. «Необоснованным» его на­звать нельзя, учитывая, что в первые же дни после нападения Герма­нии на СССР на территории Эстонии в тылу Красной Армии начали действовать десятки групп «лесных братьев», устанавливавших связи с немецкими войсками.¹²⁶

Готовилась ли вторая депортация?

В работах эстонских историков встречаются утверждения, что депор­тация 14 июня 1941 года была лишь первой из запланированных совет­ским руководством. «На июль месяц была запланирована новая акция по депортации, но в связи с начавшейся войной между Германией и Совет­ским Союзом провести депортацию успели только на западных островах Эстонии», - пишут авторы «Обзора».¹²⁷ С ними солидарен Март Лаар. «В то время, когда первые эшелоны с репрессированными прибывали в пункты назначения, в Эстонии уже готовилась следующая волна репрес­сий, - пишет Лаар. - Однако этому помешало нападение Германии на Советский Союз. В результате быстрого продвижения фронта по террито­рии СССР вторую депортацию в первые дни июля успели провести только на о-ве Сааремаа».¹²⁸

Подобные заявления, однако, не подкреплены документальными свидетельствами. Российскими историками исследован комплекс доку­ментов, касающихся депортаций июня 1941 года В документах нет даже упоминаний о возможности проведения повторных депортаций.

Что же касается упоминаемой М. Лааром и авторами «Обзора» июльской депортации с о-ва Сааремаа, то эта акция проводилась в соот­ветствии с указом Президиума Верховного Совета СССР «О военном по­ложении» от 22 июня 1941 года. Согласно этому документу военные вла­сти получали право принимать решение о выселении в административ­ном порядке с территорий, объявленных на военном положении, лиц, признанных социально опасными.¹²⁹ Указ Президиума Верховного Совета СССР был принят в связи с началом войны и никакого отношения к довоенным депортационным акциям не имел.¹³⁰ «Вторая депортация» -всего лишь миф, по всей видимости, восходящий к нацистской пропаган­де.

Выводы

При описании июньской депортации 1941 года эстонские историки прибегают к сознательным искажениям и подтасовкам. Не соответствуют действительности утверждения о том, что количество депортированных составило более 10 тысяч человек, что под угрозой депортации находи­лась значительная часть граждан Эстонии, что депортация сопровожда­лась расстрелами и массовой гибелью депортируемых во время пере­возки, а так же приводимые в «экспортных историях» данные о количест­ве депортированных, умерших в период с 1941-го по 1956 год.

На самом деле в ходе июньской депортации из Эстонии было высла­но 9156 человек (из намеченных 9596), 3178 из которых были аресто­ваны и отправлены в лагеря, а 5978 - на поселения в отдаленные рай­оны СССР. Общая смертность среди этих людей была существенно ниже выдаваемых эстонскими историками оценок, однако достаточно высо­кой. В общей сложности за пятнадцать лет (с 1941-го по 1956 год) умерло около 2000 заключенных. Точными данными о смертности среди ссыль­ных за этот период мы, к сожалению, не располагаем, однако, по всей видимости, число умерших не превышало 2000. Следует еще раз отме­тить, что столь высокая смертность была обусловлена не злодейскими планами Кремля, а лишениями военных лет. Вне всякого сомнения, де­портация была достаточно жесткой репрессивной акцией безотноситель­но к этническому составу репрессируемых, в результате которой постра­дали и невинные люди; «геноцидом» вслед за эстонскими политиками и историками депортацию 1941 года называть нет никаких оснований.

Необходимо также учитывать, что июньская депортация из Прибалти­ки (как и аннексия стран Прибалтики) была для СССР с военной точки зрения вынужденной мерой. Если бы прибалтийские националисты не сотрудничали с германскими спецслужбами и не готовили диверсионные выступления, в депортации не было бы никакой необходимости. Именно деятельность националистов и нацистской агентуры вызвала депорта­цию - и именно об этом эстонские историки предпочитают умалчивать.

РЕПРЕССИИ НАЧАЛА ВОЙНЫ

Версия эстонских историков

Согласно утверждениям эстонских историков, после начала войны репрессии советских «оккупационных властей» резко активизирова­лись, приобрели еще более массовый и зверский характер. МартЛаар и авторы «Белой книги» определяют общее число убитых в 179 казнённых по приговору военных трибуналов и 2199 «убитых без суда».¹³¹ Кроме того, эстонские историки характеризуют как преступления про­водившиеся советскими войсками в Эстонии мобилизацию и эвакуа­цию, в ходе которых в тыл было вывезено соответственно 33 и 25 тысяч человек.¹³²

Эти цифры, однако, вызывают серьезные сомнения. Как признает сам Лаар, они восходят к «данным», собранным пропагандистской комиссией ZEV во время немецкой оккупации.¹³³ Однако хорошо из­вестно, что немецкие пропагандисты записывали в «жертвы больше­визма» не только погибших во время военных действий, но и убитых самими нацистами.

Например, в июле 1941 года в белорусском Пинске немецкие солдаты расстреляли 15 молодых евреев. Когда родственники убитых обратились к немецким властям с просьбой отдать им тела для захо­ронения, немцы потребовали от них подписей, подтверждающих, что их детей застрелили отступающие русские. «Понятно, что требуемые подписи были получены, - писал впоследствии один из очевидцев. -Немцы сфотографировали родителей рядом с жертвами и использова­ли этот снимок для лживой пропаганды против Советского Союза».¹³⁴

Документально подтверждены случаи, когда в Латвии в число «рас­стрелянных большевиками» записывали живых людей.¹³⁵

Нет никаких оснований предполагать, что в Эстонии немецкие пропагандисты действовали иначе, чем в Латвии и Белоруссии.

Все это само по себе ставит под вопрос достоверность приводи­мых эстонскими историками цифр. Однако существует еще одно край­не любопытное обстоятельство. Дело в том, что впервые цифра в 179 казненных по приговору военных трибуналов и 2199 убитых без суда появилась в изданной в 1996 году в Стокгольме книге «Красный тер­рор». Эстонский историк Айги Рахи (кстати говоря, одна из авторов «Белой книги») пишет об этой работе следующее: «Предварительные списки казненных в Эстонии в 1940-1941 годах как по приговору суда (179 человек), так и без оного (2199 человек) были опубликова­ны в книге «Красный террор».¹³⁶

Таким образом, эстонские историки никак не могут определиться, относятся ли приводимые ими цифры в 2199 и 179 человек ко всей «первой советской оккупации» или только к ее военному периоду. Упомянутая нами Айги Рахи в опубликованной в 2003 году статье «Те­кущее состояние исследований советских и нацистских репрессий в Эстонии» пишет о том, что эти цифры охватывают весь период «первой советской оккупации».¹³⁷ Однако в изданной год спустя «Белой книге» она же совершенно бестрепетно утверждает, что эти цифры относятся лишь к военному времени.¹³⁸

Столь явная манипуляция цифрами (к тому же восходящими к на­цистской пропаганде) дает все основания не верить им вообще. По­пробуем разобраться, что имело место на самом деле.

Обстановка в Эстонии летом 1941 года

Прежде всего, нам следует рассмотреть обстановку, в которой осуществлялась репрессивная политика советских властей.

С первых же дней войны на территории Эстонии широкий размах приобрела деятельность антисоветских вооруженных формирований.

В Государственном архиве РФ хранится перевод «Отчета о деятельно­сти "Омакайтсе" в 1941 году», составленного эстонскими коллабора­ционистами в первые месяцы 1942 года. Согласно этому документу, в Эстонии действовало более 300 отрядов и групп «лесных братьев», в том числе в уезде Выру - 150, в уезде Виру - 70, в уезде Ляэне - 48 и в уезде Вильянди - от 30 до 40.¹³⁹ Некоторые из отрядов насчитывали несколько сотен человек - как, например, отряд бывшего командира полка «Кайселийта» майора Лиллехта, действовавший в районе Кил-линге-Нымме.¹⁴⁰

Вот как описывали свои действия сами «лесные братья»: «В меру имеющихся возможностей старались дезорганизовать тыл фронта Красной армии: разрушали линии связи, мосты, обстреливали и напа­дали на группы двигающихся по дорогам команд Красной Армии, ми­лиции и истребительных батальонов, мешали движению автомобилей на шоссе, арестовывали местных волостных исполкомов и препятст­вовали функционированию коммунистической власти. В то же самое время ободряли и привлекали к себе в лес подлежащих призыву и мобилизации, препятствовали исполнению приказаний по реквизиции лошадей и скота и отдаче обязательных норм… Также выступали силой против групп истребительных батальонов и Красной Армии, являв­шихся на места для совершения истреблений или облав на лесных братьев. Так, произошли во многих уездах столкновения лесных братьев, из которых некоторые развились в продолжительные бои… Партизанская деятельность лесных братьев стала с приближением фронта все обширнее и смелее, главным образом в Южной Эстонии, откуда регулярные части Красной Армии быстро отступали и обороны не организовывали… Уже в первые дни июля месяца, больше всего в промежутке времени от 3-го до 6-го июля, в уездах Вырумаа, Валга-маа, Тартумаа, Вильяндимаа и Пьярнумаа совершили захваты зданий волостных управлений и аресты да истребления членов исполко­мов».¹⁴¹

Всего, по данным «Отчета о деятельности "Омакайтсе"», «лесными братьями» было убито 946, ранено 146 и захвачено 287 советских солдат и бойцов истребительных батальонов.¹⁴² Возможно, эти данные несколько завышены, однако они прекрасно отражают размах раз­вернувшейся в тылу Красной Армии вооруженной борьбы эстонских националистов на стороне фашистской Германии.

Захваченные впоследствии советскими органами безопасности документы свидетельствуют, что свою деятельность «лесные братья» проводили в координации с немецкими диверсионными группами, а впоследствии - с немецкими войсками. Так, например, «лесные бра­тья» волости Тали 6 июля установили связь с немецкими войсками в северной Латвии и получали от них вооружение. В свою очередь, «лес­ные братья» осуществляли разведывательно-диверсионную работу в интересах немецких войск и помогали сбитым немецким летчикам переходить линию фронта.¹⁴³

Когда линия фронта непосредственно приближалась к территории, на которой действовали отряды и группы «лесных братьев», наиболее боеспособные формирования продолжали вести боевые действия вместе с немецкими частями. Отдельные «лесные братья» вступали в ряды германской армии.¹⁴⁴

В городах действовали подпольные антисоветские организации, осуществлявшие разведывательную и диверсионную работу, а при приближении немецких войск переходившие к открытым вооружен­ным выступлениям. Подобные выступления, в частности, имели место в городах Вильянди и Тарту.¹⁴⁵

Не лучше обстояли дела и в подразделениях 22-го Эстонского стрелкового корпуса РККА. В первые же недели войны обнаружилось, что эти подразделения крайне неустойчивы. «Значительная часть ко­мандиров и красноармейцев эстонцев перешла на сторону немцев. Среди бойцов царит вражда и недоверие к эстонцам», - докладывал 14 июля 1941 года прикомандированный к разведотделу штаба Се­веро-Западного фронта майор Шепелев.¹⁴⁶ Речь шла о 180-й дивизии 22-го стрелкового корпуса. Находившиеся при этой же дивизии упол­номоченные Военного совета фронта капитан Баркунов и военинже-нер 3-го ранга Буссаров описывали сложившуюся ситуацию следую­щим образом: «В дивизии имеет место переход на сторону врага час­ти командного и рядового состава эстонцев, что затрудняет выясне­ние точных потерь в дивизии».¹⁴⁷

В результате уже 27 июня начальник Генштаба Жуков приказал командующему Северо-Западным фронтом 22-й Эстонский и 24-й

Латышский стрелковые корпуса «в полном составе отвести в район Боровичи, Порхов, Дно на переформирование и дообучение».¹⁴⁸ Как явствует из документов, из корпусов предполагалось изъять ненужный элемент, пополнить и переформировать.¹⁴⁹

Насколько можно понять, этот приказ не был своевременно вы­полнен. И пока одни эстонцы в составе Красной Армии сражались против нацистских войск, другие дезертировали и перебегали на сто­рону противника. Современные эстонские историки оценивают общее число перебежчиков примерно в 4,5 тысячи человек.¹⁵⁰

Ситуация была усугублена быстрым продвижением немецких войск. Оборонявшим Эстонию войскам 8-й армии лишь в середине июля удалось задержать противника на рубеже Пярну-Тарту, а к 7 августа подразделения вермахта вышли на побережье Финского за­лива в районе Кунда, тем самым окружив Таллин и защищавшие его советские войска. Оборона Таллина, тем не менее, продолжалась вплоть до 27-28 августа.

Таким образом, обстановка в Эстонии была крайне напряженной. Перед советскими и военными властями республики встала задача пресечь активную деятельность националистического подполья и формирований «лесных братьев». Поскольку эстонские националисты действовали в интересах противника, борьба с ними была обосно­ванной и необходимой.

Деятельность военных трибуналов

Описав обстановку, в которой проводились репрессии военного времени, перейдем теперь к разбору конкретных форм репрессий. Прежде всего, следует рассмотреть деятельность военных трибуналов.

В «Белой книге» и работах М. Лаара утверждается, что общая чис­ленность осужденных к ВМН советскими военными трибуналами с 22 июня по октябрь 1941 года составляет 179 человек. При этом Лаар дает понять, что приговоры были необоснованными: «В Эстонии нача­ли действовать военные трибуналы, закрывавшие многие залежав­шиеся судебные процессы смертными приговорами».¹⁵¹

Оба этих утверждения не соответствуют действительности. Как мы помним, в приложениях к сборнику «Эстония 1941-1945» опублико­ваны поименные данные на людей, осужденных к смертной казни приговорами военных трибуналов. Эти данные основаны на внуши­тельном комплексе архивных документов, и усомниться в них пробле­матично.

Согласно этому списку с 22 июня по 12 августа 1941 года воен­ными трибуналами к ВМН было осуждено 140 человек, 19 из которых (13,5%) были русскими.¹⁵² Этот список неполон; по данным эстонских историков, от 100 до 180 человек были осуждены к ВМН Военным трибуналом пограничных войск Прибалтийского особого военного округа.¹⁵³ Если эти данные соответствуют действительности (а прове­рить мы их, к сожалению, не можем), то общее число граждан Эсто­нии, казнённых по приговорам военных трибуналов за три военных месяца, составляет от 240 до 320 человек. Говорить о том, что воен­ные трибуналы массово штамповали приговоры, как видим, не при­ходится.

Приведенные в приложениях к сборнику «Эстония 1940-1945» данные также не позволяют утверждать о необоснованности пригово­ров военных трибуналов (табл. 13).

Подавляющая часть казнённых была осуждена за принадлежность к антисоветским подпольным организациям и формированиям «лес­ных братьев»; по сравнению с довоенным периодом резко уменьши­лось количество осужденных за «старые грехи».

Выявленные в Государственном архиве РФ документы свидетель­ствуют, о том, что военные трибуналы подходили к вынесению смерт­ных приговоров крайне осторожно. Например, летом 1941 года из Красной Армии дезертировал Кристиан Паусалу. До присоединения Эстонии к Советскому Союзу он работал тюремщиком и был уличен в жестоком обращении с заключенными. Как тюремщик, на которого имелся компромат, он в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1941 года должен был быть депортирован. Одна­ко Паусалу не только не подвергся высылке и аресту, но даже был при­зван в армию, откуда вскоре дезертировал. Военный трибунал приго­ворил Паусалу к ВМН - расстрелу, с заменой на 10 лет лишения сво­боды с направлением на фронт. Однако в октябре Паусалу вторично дезертировал и перешел на сторону немцев вместе с 60 эстонцами-красноармейцами.¹⁵⁴

Таблица 13.    Состав преступления осужденных к ВМН граждан Эсто­нии, 22.06.1941-12.08.1941 года¹⁵⁵

За что осуждены	Кол-во осуж­денных к ВМН	В % к общему числу осужденных к ВМН
Военные преступления в годы Гражданской войны	6	4,3
Шпионаж против СССР до 1940 года	11	7,9
Аресты и казни коммунистов в независимой Эстонии, провокаторская деятельность	9	6,4
Участие в белогвардейских организациях	8	5,7
Бегство из СССР до 1940 года	1	0,7
Участие в антисоветских организациях	46	33
«Лесные братья»	27	19
Антисоветская агитация	10	7
Дезертирство из Красной Армии	5	3,6
Причина не указана	20	14,3

Военные трибуналы выносили не только смертные приговоры; часть арестованных отправлялась в лагеря и колонии ГУЛАГа. В пер­вой главе (п. 1.4) мы подробно рассматривали движение эстонцев-заключенных ГУЛАГа в 1941 году. В общей сложности в течение года было осуждено около 4,5 тысячи эстонцев, в том числе 3,2 тысячи - в рамках депортации 14 июня, около 1000 - до начала войны и около 300 - после.

Расстрелы в тюрьмах

Однако не все арестованные летом 1941 года в Эстонии были приговорены к ВМН или заключению в лагеря. Часть из них была расстреляна в тюрьмах без суда при приближении немецких войск.

Эстонские историки заявляют, что расстрелы заключенных в тюрьмах были массовыми, однако избегают называть общие цифры. Из упоминаемых ими случаев можно понять, что расстрелы имели место в пяти тюрьмах. В тюрьме города Тарту было расстреляно 192 человека, в Лихула - 6, в Хаапсалу - 11, в Вильянди - 11, в Печорах -6 человек.¹⁵⁶ В этот же ряд эстонские историки пытаются включить состоявшиеся в сентябре расстрелы в Курессааресском замке на о. Саарема. Однако подобная «добавка» неправомочна: если расстрелы заключенных в тюрьмах Тарту, Вильянди, Лихула и Хаапсалу проводи­лись без судебного решения, то на Саареме расстрелы были приведе­нием в исполнение смертных приговоров, вынесенных военным три­буналом.¹⁵⁷

Таким образом, в общей сложности в эстонских тюрьмах было расстреляно 226 человек. Важным обстоятельством является то, что эти расстрелы были проведены 8-9 июля. К этому времени немецкие войска заняли южную часть Эстонии и продолжали наступление. Уда­стся ли частям Красной Армии сдержать наступление противника, бы­ло неизвестно. Пока советские войска обороняли подступы к Вильянди и Тарту, в этих городах начались организованные нацистским под­польем вооруженные выступления; на улицах шли бои истребительных батальонов и групп эстонских националистов.¹⁵⁸

В этой напряженной обстановке возник вопрос о том, что следует делать с находящимися в городских тюрьмах заключенными. Все эти люди были арестованы уже во время войны, о чем, в частности, сви­детельствует Март Лаар. «2 июля все заключенные Тартуской тюрьмы были отправлены в Сибирь, однако за следующую неделю тюрьма бы­ла снова переполнена. Сюда были переведены заключенные из дру­гих мест заключений Южной Эстонии, а также люди, задержанные ополченцами истребительных батальонов».¹⁵⁹ Содержавшиеся в тюрьмах заключенные подозревались в активной антисоветской дея­тельности; учитывая сложившуюся в Эстонии обстановку, эти подозре­ния были в большинстве случаев обоснованными.

Отпустить их было нельзя, а на эвакуацию в глубь СССР не остава­лось времени. Решение местных властей было вполне предсказуе­мым. «За два дня до отступления советских властей из Тарту на засе­дании местного комитета ЭКП(б) по требованию председателя Тартуского отделения НКВД П. Афанасьева и секретаря ЦК ЭКП(б) Абронова было принято решение расстрелять заключенных. По распоряжению П. Афанасьева решение было приведено в исполнение в ночь с 8 на 9 июля».¹⁶⁰

При этом расстрелу подлежали не все заключенные, а только те, кто содержался под стражей по обвинению в опасных преступлениях; так, например, из 223 заключенных, находившихся в Тартуской тюрь­ме, было расстреляно 192.¹⁶¹

Решение о расстреле заключенных в тюрьмах, безусловно, было внесудебным. Однако необходимо принимать во внимание, что за­ключенных расстреливали только тогда, когда создавалась угроза ос­вобождения их немецкими войсками. Это была общая, а не специаль­ная для Эстонии практика войны.¹⁶²

Здесь следует упомянуть еще об одном важном обстоятельстве. Некоторые эстонские историки пишут, что расстрелы заключенных проводились в соответствии с распоряжением Москвы. Однако доку­менты опровергают это заявление. Соответствующее решение дейст­вительно было принято, но достаточно поздно. Лишь 4 июля начальни­ком тюремного отдела НКВД Никольским была подготовлена доклад­ная записка на имя наркома внутренних дел СССР Берии. Вот часть текста этого документа:

«Дальнейший вывоз заключенных из тюрем прифронтовой полосы, как вновь арестованных после проведенной эвакуации тюрем, так и в порядке расширения зоны эвакуации считаем нецелесообразным, ввиду крайнего переполнения тыловых тюрем и трудностей с вагонами.

Необходимо предоставить начальникам УНКГБ и УНКВД, в каждом от­дельном случае, по согласованию с военным командованием решать вопрос о разгрузке тюрьмы от заключенных в следующем порядке:

1.  Вывозу в тыл подлежат только подследственные заключенные, в от­ношении которых дальнейшее следствие необходимо для раскрытия ди­версионных, шпионских и террористических организаций и агентуры вра­га.

2.  Женщин с детьми при них, беременных и несовершеннолетних, за ис­ключением диверсантов, шпионов, бандитов и т.п. — освобождать.

3.  Всех заключенных по Указам Президиума Верховного Совета СССР от 26.6, 10.8 и 28.12 — 1940 г. и 9.4 с.г., а также осужденных за бытовые, служебные и другие маловажные преступления, или подследственных по делам о таких преступлениях, которые не являются социально опасными, использовать организованно на работах оборонного характера по указа­нию военного командования, с досрочным освобождением в момент эва­куации охраны тюрьмы.

4. Ко всем остальным заключенным (в том числе дезертирам) применять ВМН—расстрел.

Просим ваших указаний».¹⁶³

К настоящему моменту точная дата утверждения предложения Никольского остается неизвестной; однако, как мы помним, расстрелы 8-9 июля в Тартуской тюрьме проводились не на основании директивы НКВД СССР, а на основании решения уездного комитета КП(б) Эстонии.¹⁶⁴

Результаты борьбы с «лесными братьями»

Эстонские историки утверждают, что среди 2199 «убитых без суда» было около 100 «лесных братьев» - членов вооруженных антисоветских формирований.¹⁶⁵ На самом деле деятельность эстонских «лесных братьев» летом 1941 года была более чем масштабной, и потери антисоветских вооруженных формирований значительно превышали 100 человек. Об этом однозначно свидетельствуют документы как самих «лесных братьев», так и советских органов внутренних дел и госу­дарственной безопасности.

В уже упоминавшемся «Отчете о деятельности "Омакайтсе" в 1941 году» мы находим следующие данные о потерях «лесных братьев»: 111 убитых в бою, 1 умерший от ран, 58 раненых и 40 без вести пропав­ших, «из которых многих позднее нашли убитыми».¹⁶⁶ Получается, что общее число уничтоженных «лесных братьев» - около 150 человек. Однако авторы «Отчета» специально оговариваются, что эти данные не полны: точных сводок пока не имеется.¹⁶⁷

Сохранившиеся документы истребительных батальонов НКВД ЭССР ясно свидетельствуют, что на самом деле число убитых «лесных братьев» значительно больше. Вот один из этих документов: «В конце июля 1941 года на территории Эстонской ССР оперировала крупная банда из дезертиров и кулаков. На ликвидацию этой банды были на­правлены два истребительных батальона. При столкновении с банди­тами группой бойцов истребительных батальонов под командой капи­тана Пастернак 1 августа было убито 46 бандитов, в том числе фин­ский офицер и унтер-офицер. Захвачена мелкокалиберная пушка».¹⁶⁸ Как мы видим, при ликвидации лишь одной банды было уничтожено 46 «лесных братьев».

8 июля тот же самый истребительный батальон капитана Пастер­нака вел настоящие бои с антисоветскими формированиями в городе Вильянди, на который наступали немцы. В отчете о боевых действиях оборонявшего Вильянди 5-го мотострелкового полка 22-й мотострел­ковой дивизии сообщается следующее: «Город горел, на улицах шел бой между истребительным батальоном т. Пастернака и пятой колон­ной, валялись убитые и раненые».¹⁶⁹ Едва ли нацистская «пятая колон­на» обошлась в этом бою без серьезных потерь.

Бои между советскими частями и антисоветскими эстонскими формированиями численностью около 300 человек также имели ме­сто в городе Тарту¹⁷⁰, а действовавший в районе Киллинге-Нымме крупный отряд «лесных братьев» под командованием майора Лиллехта был разбит советскими частями и распался на отдельные группы, что само по себе свидетельствует о значительности потерь.¹⁷¹

К сожалению, общая статистика по борьбе истребительных ба­тальонов с формированиям «лесных братьев» была утрачена во время отступлений летом и осенью 1941 года; в документах штаба истреби­тельных батальонов НКВД СССР по Эстонии по этому вопросу имеется лишь отрывочная и неполная информация. Согласно этим данным в Эстонии было задержано и/или уничтожено не менее 422 бандитов и бандпособников.¹⁷²

Однако кроме истребительных батальонов борьбу с вооруженны­ми отрядами «лесных братьев» вели подразделения Особых отделов 8-й армии и Краснознаменного Балтийского флота, а также части по­граничных войск. Только за пять дней с 16 по 20 июля 1941 года бой­цами Особого отдела 8-й армии было уничтожено 7 бандитов, арестовано 13 бандитов и бандпособников.¹⁷³ 9 июля группой 6-го погра­ничного отряда было убито 3 и захвачено 8 бандитов.¹⁷⁴

Кроме того, с 22 июня по 12 августа 1941 года по приговорам военных трибуналов было казнено как минимум 27 «лесных братьев» (см. табл. 13).

Советские данные находят подтверждение в документах, состав­ленных эстонскими националистами. Так, в отчете «Омакайтсе» уезда Пярну за 1941 год числится 53 убитых в боях с «Советами».¹⁷⁵ И это -только по одному уезду, в котором, кстати говоря, деятельность «лес­ных братьев» была не особо активной.

Американский исследователь А. Штромас оценивал общие потери эстонских «лесных братьев» в 541 человека.¹⁷⁶ Эту цифру следует рас­сматривать как минимальную; перечисленные выше факты свиде­тельствует о том, что потери националистических вооруженных фор­мирований могли оказаться больше и достигнуть 1000 человек.

Обвинения в издевательствах и пытках

В работах эстонских историков можно встретить неоднократные упоминания о том, что репрессии военного времени сопровождались насилием и пытками населения - преимущественно со стороны бой­цов истребительных батальонов. Значительную часть своей книги «Красный террор» Март Лаар уделяет описаниям зверств, якобы со­вершенных над мирными эстонцами. В этом списке фигурируют наси­лие над женщинами, выкалывание глаз, отрезание носов и ушей -словом, все то, о чем в свое время писали немецкие пропаганди­сты.¹⁷⁷

Нет сомнений, что в ходе ожесточенной борьбы, которую истреби­тельные батальоны вели с «лесными братьями», имела место гибель местных жителей. Это неизбежно в любой войне - например, в войне в Ираке, в которой сегодня принимает участие Эстония. Однако следу­ет учитывать тот факт, что с самого начала своей деятельности форми­рования «лесных братьев» совершали убийства мирных граждан: и сочувствовавших советской власти, и просто невинных. Одна из пер­вых касающихся эстонских «лесных братьев» записей в журнале учета боевых действий пограничных войск НКВД Ленинградского военного округа гласит: «Участились случаи налета бандитских контрреволюци­онных шаек на мирное население».¹⁷⁸ Упоминания о расстрелах, ес­тественно, «сочувствующих советской власти» мы находим и в доку­ментах самих «лесных братьев».¹⁷⁹

Так, например, отряд «лесных братьев» под командованием быв­шего фабриканта Хермана Юсаара летом 1941 года арестовал и рас­стрелял более 50 коммунистов и активистов в волостях Тихуметса и Тали. Группа «лесных братьев» в Тартуском уезде расстреляла около 35 коммунистов и представителей советских властей, а в районе го­рода Каллисте националисты захватили председателя местного горсо­вета Маркела Феклистова, которому «рвали нос железными крючка­ми, простреливали плечо, а на второй день полуживого закопали в землю».¹⁸⁰

Жестокость вызывала жестокость; летом 1941 года на территории Эстонии фактически шла гражданская война, в которой эстонцы из формирований «лесных братьев» сражались с эстонцами из истреби­тельных батальонов. Как и всякая гражданская война, она не обош­лась без невинных жертв. Однако правомерно ли обвинять бойцов истребительных батальонов в изуверских пытках, со вкусом описы­ваемых Мартом Лааром?

Сравнительно недавно выявленный в Центральном архиве ФСБ документ позволяет отвергнуть эти обвинения. Это подписанная нар­комом государственной безопасности СССР Меркуловым служебная записка, датирующаяся апрелем - маем 1945 года. Записка носит внутренний характер и сомневаться в ее достоверности не приходится. К настоящему времени этот документ уже опубликован, однако в связи с важностью записки мы приведем ее здесь с незначительными сокращениями¹⁸¹.

Едва ли нацистские пропагандисты действовали в Эстонии иначе, чем в Латвии; таким образом, мы имеем основание утверждать, что приводимые Мартом Лааром «данные» являются всего лишь измыш­лениями нацистской пропаганды. Впрочем, Лаар не одинок в исполь­зовании заведомо фальсифицированных источников; так, например, упоминающаяся в записке Меркулова пропагандистская книга «Год ужаса» до сих пор используется латвийскими историками в качестве не подлежащего сомнению источника. Более того, она переиздана, а фотографии изуродованных нацистами трупов выложены в Интернете и по сей день используются для разжигания ненависти к России.

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА НГКБ СССР

о фальсификации гестапо «большевистских зверств» в Прибалтике

В 1941 году, после оккупации Латвии, немецким командованием в гор. Риге был создан т.н. «Организационный центр», который в конце 1941 года был переименован в «Директорию».

По заданию гестапо председателем организационного центра КРЕПШМАНИСОМ (бежал с немцами) была создана «Комиссия по расследованию зверств большевиков в Латвии»…..

Вскоре после создания этой «Комиссии», работавшей под руководством на­чальника пропаганды рейхскомиссариата Латвии ДРЕСЛЕРА и начальника рижского гестапо ЛАНГЕ, она через печать и радио широко оповестила насе­ление о том, что в гор. Риге и его окрестностях обнаружены массовые могилы латышей, «зверски замученных чека».

Показаниями арестованных членов «Комиссии» ПУКИТИСА и ГРУЗИСА и допрошенных свидетелей установлено, что в распоряжении ЗУТИСА находи­лась специальная команда в количестве 40 человек, которая занималась специальной «обработкой» трупов, всячески их уродуя, а члены «Комиссии» на этом основании составляли и подписывали фиктивные акты о «зверствах» большевиков.

Изуродованные трупы выставлялись для широкого обозрения населения и опознания их родственниками.

Чтобы скрыть факт умышленного изуродования трупов, предназначавшихся для широкой демонстрации населению в качестве доказательств «большевист­ских зверств», немцы расстреляли и закопали в местечке «Болтозер» [Балтэ-зерс] близ Риги 10 евреек, взятых ими из гетто для работы в специальной ко­манде ЗУТИСА.

Немецкая пропаганда активно использовала «материалы» указанной комиссии для клеветнической антисоветской кампании по всей Прибалтике. Организовы­вались торжественные похороны «жертв большевизма», проводились антисо­ветские митинги, публиковались статьи в газетах и журналах, были изданы книги под названием «Год ужаса» и «Обвинительные доказательства» и выпу­щен «документальный» фильм «Красный туман», который с некоторыми изме­нениями был также сделан для Эстонии и Литвы.

В ходе следствия НКГБ ЛССР задокументирован фальсификаторский характер немецкой пропаганды о «зверствах большевиков». В частности, документально и показаниями свидетелей установлено, что основные кадры «документально­го» фильма «Красный туман» были сделаны лабораторным путем, для чего на трюковом столе кинолаборатории из фотоснимков отдельных трупов фабрико­вались кадры «массовых жертв большевиков», а «камера смертников в тюрьме НКВД с надписями осужденных» была бутафорно сооружена и заснята в Риж­ской киностудии.

Установлено, что в книге «Обвинительные доказательства» была помещена статья, описывающая подробности ареста и «расстрела большевиками» латыш­ского музыканта Рейтгарса А.Э. Фактически Рейтгарс А.Э. в 1941 году был осужден народным судом г. Риги за хулиганство к одному году тюремного заключения, этапирован в Печерский лагерь НКВД, и после отбытия наказания Рейтгарс находился на службе в Красной Армии в запасном латышском полку. В настоящее время Рейтгарс вернулся в г. Ригу и работает в Республиканском Радиокомитете в должности концертмейстера ….

Народный комиссар государственной безопасности СССР

МЕРКУЛОВ

Эвакуация летом 1941 года

Летом 1941 года из Эстонии, как и из остальных прифронтовых территорий СССР, проводилась эвакуация населения. В Таллине эту эвакуацию описывают достаточно странно. «Примерно 25 000 чело­век, в основном граждан Эстонской Республики, были эвакуированы в Россию летом 1941 года, - читаем мы в «Рапортах» Эстонской между­народной комиссии по расследованию преступлений против человеч­ности. - Промышленные предприятия, общественные организации и государственные учреждения, сельскохозяйственные предприятия, транспортные предприятия и т.п. эвакуировались в СССР вместе с обо­рудованием, имуществом и персоналом. Многие из эвакуированных ехали в СССР добровольно (члены партии, так называемые «активи­сты» и члены их семей). Также от немцев в СССР бежали примерно 2000 эстонских евреев. Тысячи людей эвакуировались насильно, под страхом ареста и расстрела».¹⁸²

При этом остается совершенно непонятным, зачем советским властям требовалось эвакуировать кого бы то ни было насильно -ведь хорошо известно, что многие тысячи лояльных советской власти людей не смогли эвакуироваться из Эстонии и впоследствии были уничтожены нацистами и их пособниками.

На самом деле рассматривать эвакуацию как репрессию невоз­можно - это эстонским историкам приходится признать. Однако в об­щее число «потерь населения Эстонии», за которые планируется предъявить претензии России, эвакуированных все равно включа­ют.¹⁸³ Просто так, без всяких обоснований.

Мобилизация и трудовые батальоны

В качестве жертв советских репрессий военного времени эстон­ские историки называют эстонцев, мобилизованных в Красную Ар­мию. «Как своеобразную дополнительную депортацию можно рас­сматривать и проведенную в Эстонии летом 1941 года принудитель­ную мобилизацию в Советскую Армию, в результате которой было от­правлено в Россию 33 000 мужчин», - пишет Март Лаар. - В августе 1941 года мобилизованных и оставшихся в живых ополченцев как «неблагонадежных» поселили в военные лагеря, находящиеся в сис­теме ГУЛАГ НКВД. По господствующим там условиям, они практически не отличались от тюремных лагерей. Зимой 1941 года в бесчеловеч­ных условиях так называемых трудовых батальонов погибло около 8000 эстонцев. Остальных спасло от смерти формирование стрелко­вого корпуса, в составе которого эстонцы сражались до конца вой­ны».¹⁸⁴

В изданном в 1991 году «Отчете» комиссии АН ЭССР утвержда­лось, что число погибших в трудовых батальонах составило не 8, а 12 тысяч человек.¹⁸⁵ Авторы «Белой книги» отмечают, что эта цифра не подтверждена архивными источниками, однако именно ее называют в качестве итоговой.¹⁸⁶ Называют они и еще одну цифру погибших в трудовых батальонах - 10 440 человек.¹⁸⁷ С этой цифрой согласны авторы «Обзора». «Около 10000 человек из тех, кто попал в трудовые батальоны, умерло к весне 1942 года», - утверждают они.¹⁸⁸ Комис­сия историков при президенте Эстонии в своих «Рапортах» благора­зумно обходит стороной вопрос о численности мобилизованных, по­гибших в трудовых батальонах.

Таким образом, эстонские историки называют крайне противоре­чивые цифры погибших - от 8 до 12 тысяч человек; при этом, как обычно, никаких ссылок на архивные документы ими не предъявляет­ся.

Попробуем внести ясность в эту проблему.

Прежде всего, отметим, что идея об отождествлении мобилизации и депортации родилась у сотрудников организованной нацистскими оккупантами комиссии ZEV.¹⁸⁹ Повторение подобных измышлений в наше время выглядит как минимум странно. Очевидно, что мобилиза­ция в армию не может расцениваться как репрессия. В качестве ре­прессии может, при определенных условиях, рассматриваться лишь отправка мобилизованных в трудовые батальоны, да и в этом случае грань между трудовым использованием граждан воюющей страны и интернированных по гражданскому или этническому признаку и ре­прессиями вполне очевидна.

Нет необходимости говорить о том, что в трудовых батальонах бы­ли вовсе не курортные условия. Даже в советское время никто не от­рицал, что у эстонцев, переданных в 1942 году из трудовых батальо­нов на формирование эстонского стрелкового корпуса, были пробле­мы со здоровьем.¹⁹⁰ Но проблемы со здоровьем - это одно, а массо­вая смертность - совсем другое. Действительно ли в трудовых баталь­онах умерло от четверти до трети направленных туда эстонцев?

Основанная на документах статистика смертности эстонцев в тру­довых батальонах к настоящему времени не обнародована. Однако одновременно с эстонцами в трудовые батальоны направляли совет­ских граждан немецкой национальности - как служивших в Красной Армии, так и военнообязанных. Этот сюжет детально исследован рос­сийскими и немецкими историками, которые, в частности, ввели в научный оборот детальные данные о смертности немцев в трудовых батальонах.

Например, по данным Вятского ИТЛ, с февраля 1942 по 1 июля 1944 года в распоряжение руководства лагеря поступило 8207 нем-цев-«трудоармейцев». За это же время убыло 5283 человека, в том числе умерли - 1428, осуждены - 365, этапированы в другие ИТЛ -823, демобилизованы - 1581, бежали - 7, находились в отпуске для лечения или по семейным обстоятельствам 1079 человек.¹⁹¹

Таким образом, в процентном отношении смертность среди нем-цев-«трудармейцев» Вятского ИТЛ за 2,5 года составила 17,4%.¹⁹² Эс­тонцы находились в трудовых колониях и трудовых батальонах гораздо меньше времени, чем немцы, - с осени 1941-го до весны 1942 года. К тому же на рубеже 1941-1942 годов «мужчин более ранних годов призыва (родившихся в 1896-1906 годах) и более благонадежный элемент (членов истребительных батальонов, работников милиции и др.) стали перемещать в колхозы или на предприятия».¹⁹³ Очевидно, что эта мера должна была существенно снизить смертность.

Однако, согласно данным эстонских историков, за эти 6-8 меся­цев смертность эстонцев была значительно выше, чем общая смерт­ность советских немцев за 29 месяцев - от 25% (8 из 33 тысяч) до 36% (12 из 33 тысяч). Столь значительное расхождение явно свиде­тельствует о том, что «данные» эстонских историков не соответствуют действительности. Ложность утверждений эстонских историков может быть доказана и другим путем.

Уже в начале 1942 года, в соответствии с решением Государст­венного комитета обороны СССР, началось формирование эстонских национальных дивизий - сначала 7-й стрелковой, а затем 249-й стрел­ковой, на основе которых в мае 1942 года был создан 8-й Эстонский стрелковый корпус.

К ноябрю 1942 года численность военнослужащих эстонских со­единений корпуса составляла 27 331 человек, 88,5% из которых -эстонцы. Всего за время войны в корпусе воевало около 70 тысяч человек, количество эстонцев среди которых оставалось на уровне 80% (табл. 14). При этом более 80% воевавших в корпусе эстонцев до войны проживало в Эстонии.¹⁹⁴

Таблица 14.    Национальный состав 8-го Эстонского стрелкового кор­пуса, 1942-1944 годы¹⁹⁵

Национальность	15 мая 1942	9 декабря 1942	30 июня 1943	11 июля 1944
Эстонцы	88,8%	88,5%	75,6%	80,55%
Русские	9,9%	10,2%	-	18,22%
Другие	1,3%	1,3%	-	1,23%

Таким образом, за все время войны в 8-м Эстонском стрелковом корпусе сражалось в общей сложности около 45 тысяч бывших граж­дан Эстонии. Сопоставление этой цифры с данными эстонских истори­ков о количестве мобилизованных (33 тысячи человек) и эвакуиро­ванных (около 25 тысяч человек, включая женщин и детей) ясно сви­детельствует об отсутствии массовой смертности в трудовых батальо­нах.¹⁹⁶

Мобилизованные в 1941 году эстонцы не были замучены в трудовых батальонах, как утверждают сегодня в Таллине. Они сражались в рядах Красной Армии, гибли под Великими Луками, шли по улицам освобожденного Таллина, бились в Курляндии. Среди них - несколько эстонцев -Героев Советского Союза, включая ныне живущего Арнольда Мери, получившего «золотую звезду» еще в 1941 году. Уже в наше время, на открытии мемориала эстонским эсэсовцам в Синимяэ, вице-спикер Эстонского парламента Туне Келлам скажет, указывая на заросшую кустарником линию окопов героического 8-го эстонского стрелкового корпуса Красной Армии: «Там могилы наших врагов». Неужели и он «заботится об истине»?

Выводы

Исследование репрессий военного времени требует крайней ос­торожности. Война неизбежно связана с гибелью гражданского насе­ления: во время бомбардировок и артобстрелов, во время боев в го­родах и поселках. Это трагично, но не имеет никакого отношения к репрессиям.

Мы уже имели возможность неоднократно убедиться, что при опи­сании советских репрессий эстонские историки охотно пользуются изготовленными нацистскими пропагандистами фальшивками. «Дан­ные» комиссии ZEV, изданные немцами пропагандистские книги «Год страданий эстонского народа» и «Советский Союз и балтийские госу­дарства» занимают видное место среди используемых эстонскими историками «источников».

Это особенно заметно при описании эстонскими историками ре­прессий военного времени. Именно к измышлениям немецких про­пагандистов восходят регулярно повторяемые сегодня в Таллине рас­сказы о садистских убийствах мирных эстонцев бойцами Красной Ар­мии и истребительных батальонов и о насильственном угоне эстонцев в Сибирь под видом эвакуации и мобилизации.

Недостаточность источниковой базы не дает нам возможности привести точные данные о советских репрессиях в Эстонии в начале войны. Однако даже имеющаяся информация противоречит «данным» эстонских историков. На самом деле в июне - октябре 1941 года со­ветскими военными трибуналами было вынесено от 240 до 320 смертных приговоров. Кроме этого при приближении немецких войск в эстонских тюрьмах было расстреляно 226 заключенных, содержав­шихся там по обвинению в антисоветской деятельности. Около 300 граждан Эстонии было осуждено к заключению в лагеря и колонии ГУЛАГа. От 550 до 1000 боевиков пронацистских формирований «лес­ных братьев» уничтожено в ходе боевых действий. Но этих последних ни у кого из чтящих память воинов антигитлеровской коалиции не по­вернется язык назвать «жертвами репрессий».

ПОСЛЕВОЕННЫЕ РЕПРЕССИИ, 1944-1952 ГОДЫ

Версия эстонских историков

Репрессии послевоенного периода эстонские историки описывают гораздо менее подробно, чем репрессии «первой советской оккупации». Однако приводимые ими данные по-прежнему крайне проти­воречивы.

Март Лаар пишет, что «в послевоенные годы по политическим со­ображениям в Эстонии было арестовано не менее 53 000 человек, на сегодня опубликованы имена 34 620 арестованных. В принудитель­ные трудовые лагеря с 1944-го по 1953 год было отправлено от 25 000 до 30 000 человек, из них скончалось около 11000».¹⁹⁷

Однако в «Белой книге» утверждается, что эти же самые цифры от­носятся к обеим «советским оккупациям»: «В ходе расследования со­ветских репрессий к 2003 году было задокументировано более 53 000 политических арестов, а также опубликованы данные о 34 620 арестованных. Эти цифры охватывают обе советские оккупа­ции… В 1944-1945 годах было арестовано примерно 10 000 чело­век, половина из которых умерли в течение двух первых тюремных лет. По разным оценкам, в 1944-1953 годах в концентрационные лагеря было отправлено 25 000-30 000 человек, из которых пример­но 11000 не вернулись».¹⁹⁸

Данные «Белой книги», безусловно, выглядят гораздо более адекватными, чем информация, приводимая Лааром. Тем не менее, даже эти данные отличаются от реальных.

Обстановка в Эстонии в 1944-1945 годах

Прежде всего необходимо понять, насколько репрессивная дея­тельность органов НКВД - НКГБ ЭССР была рационально мотивиро­вана обстановкой. В сегодняшнем Таллине пытаются сделать вид, что репрессии 1944-1945 годов были ужасающим и ничем не обосно­ванным террором против эстонского народа. Однако факты говорят об обратном.

В годы нацистской оккупации значительное число эстонцев со­трудничало с оккупационными властями, охраняло многочленные концлагеря на территории республики и за ее пределами, участвовало в карательных операциях против населения России и Белоруссии, воевало против советских войск на фронте.

Масштабы поддержки, которую нацисты получили в Эстонии, не могут не поражать. Уже к концу 1941 года в созданные немцами от­ряды «самообороны» - «Омакайтсе» - добровольно вступило 43 757 человек.¹⁹⁹ Члены «Омакайтсе» участвовали в облавах на оказавших­ся в окружении советских военнослужащих и партизан, арестовывали и передавали немецким властям «подозрительных лиц», несли охрану концлагерей, участвовали в массовых расстрелах евреев и коммуни­стов. Конечно, в определенной мере это было всего лишь желанием выслужиться перед новой властью; как отмечается в одном из доку­ментов «Омакайтсе», «с приближением немецких войск недовольный элемент города (Таллин) стал подымать голову. Это были такие лица, которые во время советской власти перешли в подполье и скрывались от мобилизации, или же по другим различным причинам, предпочита­ли прятаться, отчасти же и такие лица, которые в общем ни в чем не были уличены, но ввиду создавшегося нового положения считали вы­годным выйти на улицу и присоединиться к группам Омакайтсе».²⁰⁰ Не все члены «Омакайтсе» были замешаны в преступлениях, но готов­ность к сотрудничеству с фашистами ими была выражена достаточно ясно.

Помимо «Омакайтсе», немецкими оккупационными властями бы­ли сформированы 26 эстонских батальонов «вспомогательной полиции» общей численностью около 10 тысяч человек.²⁰¹ Поистине страшную славу приобрели эстонские каратели в России и Белорус­сии! Еще около 15 тысяч эстонцев воевали в 20-й эстонской дивизии войск СС.²⁰²

С учётом масштабов сотрудничества эстонцев с нацистами следо­вало ожидать, что после освобождения Эстонии советскими войсками в ней развернутся действительно массовые репрессии. Тем более что на территории республики действовали вооруженные формирования «лесных братьев». Документы НКВД ЭССР свидетельствуют, что актив­ность националистических вооруженных формирований была доста­точно высока:

«Вооруженными бандгруппами и бандодиночками совершаются налеты и теракты.

Деятельность бандитствующих элементов в основном проявляется:

а)  в налетах на здания волисполкомов, конно-прокатных пунктов, на от­дельные совхозы и местные предприятия;

б) в нападениях на конвой и на места временного содержания захваченных бандитов, с целю освобождения их из-под стражи;

в)  в убийствах советско-партийного актива деревни, сельских уполномо­ченных, бойцов истребительных батальонов, участковых уполномоченных милиции и друг. лиц, помогающих органам Советской власти;

д) в убийствах новоземельников, получивших кулацкую землю, инвентарь и скот от Советской власти, в физическом истреблении членов их семей, разорения и уничтожении хозяйства;

г) в налетах с целью овладения оружием и боеприпасами;

е)  в обстрелах из засады и убийствах проезжающих офицеров и бойцов Красной Армии, сотрудников НКВД—НКГБ, других должностных лиц и со­ветских служащих».²⁰³

Только в апреле - августе 1945 года НКВД ЭССР было зарегист­рировано 201 подобное бандпроявление.²⁰⁴ Таким образом, после освобождения  Эстонии  от  немецких оккупантов  перед органами

НКВД-НКГБ республики встали две основные задачи: разоблачение и наказание сотрудничавших с нацистами коллаборационистов, во-первых, и борьба с формированиями «лесных братьев», во-вторых.

Репрессии 1944-1945 годов

Как мы уже видели, авторы «Белой книги» и МартЛаар единодушно утверждают, что в 1944-1945 годах было арестовано около 10 тысяч человек, «половина из которых умерла в течение двух первых тюрем­ных лет». Посмотрим, соответствует ли это утверждение действитель­ности.

Прежде всего обратимся к опубликованной российским истори­ком Олегом Мозохиным статистике репрессивной деятельности орга­нов НКГБ - МГБ. Согласно этим данным, в 1945 году НКГБ ЭССР было арестовано 6569 человек.²⁰⁵

Безусловно, эти данные не являются исчерпывающими. Во-первых, отсутствует информация о количестве арестованных в 1944 году. Во-вторых, приведенные О. Мозохиным данные - результаты деятельности органов НКГБ - МГБ. Однако борьба с бандитизмом (в том числе с формированиями эстонских «лесных братьев») велась ор­ганами НКВД - МВД; естественно, что ее результаты учитывались от­дельно.

Обращение к архивным документам Государственного архива РФ позволяет нам в определенной степени восполнить эти пробелы.

Как видно из таблицы 15, непосредственно после освобождения Эстонии от гитлеровских войск в республике было задержано около 2000 человек. Однако необходимо учитывать, что «задержано» не значит «арестовано». Например, в первом квартале 1945 года НКВД Эстонии был задержан 1991 человек, из которых арестовано - 806, легализовано - 230, передано в военкоматы - 569, в военную про­куратуру - 96, в органы НКГБ и ГУКР «Смерш» - 47 и на фильтрацию в проверочные лагеря - 243.²⁰⁶ Так что численность арестованных в 1944 году без особого риска ошибиться мы можем определить при­мерно в 1000 человек.

Таблица 15. Результаты борьбы с антисоветским подпольем и воо­руженными бандами в ЭССР с 1 октября по 31 декабря 1944 года²⁰⁷

Категория	Всего задержано	Кроме того, убито при задержании
Бандиты, нелегалы, активные члены «Омакайтсе», по­лицейские и другие изменники Родины	356	9
Дезертиры Красной Армии	319
Уклонившиеся от регистрации и мобилизации в Крас­ную Армию	100
Бывшие военнослужащие немецкой армии	620
Военнослужащие Красной Армии, перешедшие на сторону противника и служившие у немцев	161
Прочие лица	333
Всего:	1955	9

Теперь обратимся к данным о репрессивной деятельности орга­нов НКВД ЭССР. К сожалению, мы не располагаем полной статисти­кой за 1945 год. В обнаруженных нами документах содержатся дан­ные о деятельности НКВД ЭССР лишь с 1 января до 25 августа 1945 года (табл. 16).

Как видим, из 5248 задержанных за восемь месяцев НКВД ЭССР было арестовано лишь 1840 человек (35%). Если эта тенденция со­хранилась до конца года, общее число арестованных в 1945 году можно определить примерно в 2700 человек.

Подведем промежуточные итоги. В 1944 году было арестовано около тысячи человек, в 1945 - 6569 по линии НГКБ и около 2700 по линии НКВД. Всего за 1944-1945 годы - около 10 тысяч человек, как и утверждается в «Белой книге». Однако судьба арестованных в дейст­вительности оказывается гораздо менее трагичной, чем рассказыва­ют в Таллине.

Прежде всего следует разобраться, сколько арестованных было осуждено. Эстонские историки со странным правовым нигилизмом игнорируют этот вопрос, по всей видимости, отождествляя арест и осуждение. Но даже в Советском Союзе 1930-х - 1940-х годов далеко не каждый арестованный становился осужденным.

 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 450. Л. 2.

Таблица 16.    Итоги   агентурно-оперативной  деятельности   органов НКВД ЭССР с 1 января по 25 августа 1945 года²⁰⁸

     

Категория		Из них						Убито
	жано	арестовано		передано
	Всего задерж (захвачено)		легализовано	НКГБ, «Смерш»	в военную прокуратуру	воен. ком. военкомат.	В спец. лагеря
Бандиты и нелегалы	1206	823	383					126
Бандпособники	139	138
Парашютисты и агенты про­тивника	12	6		6
Дезертиры	447	112	88	8	55	177	18	6
Уклонившиеся от воинского учета и мобилизации	2097	190	911	13	106	812	64	2
Активные чл. «Омакайтсе» лица служившие в нем. арм.	1083	347	26	109	126	76	391	-
Прочие ставленники и по­собники врага	264	264		15			25
Итого:	5248	1840	1408	151	287	1065	498	134

Обратимся к данным о наличии эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГа (табл. 17).

Таблица 17.    Наличие эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГ, 1944-1947 годы²⁰⁹

По состоянию на	В лагерях	В колониях	Всего
1 января 1944 года	2933	1117	[4050]
1 января 1945 года	2880
1 января 1946 года	9017	[2243]	11260
1 января 1947 года	10241

С учетом данных о смертности среди заключенных ГУЛАГа (см. табл. 4) мы без труда можем определить число новых заключенных-эстонцев в 1944-1947 годах.

На 1 января 1944 года в системе ГУЛАГа содержалось 4050 эс­тонцев, из них 2933 - в ИТЛ и 1117 - в ИТК. Подавляющее большин­ство из этих заключенных было осуждено еще до войны, а заметная часть - до присоединения Эстонии к СССР. Среднестатистическая смертность заключенных в 1944 году составила 9,2%, то есть из 2933 эстонцев-заключенных ИТЛ умерло около 270 человек, а из 4050 эс­тонцев-заключенных в целом - около 370 человек. Если бы в 1944 году в лагеря ГУЛАГа не поступило новых эстонцев, общая численность эстонцев-заключен-ных ИТЛ составила бы приблизительно 2660 чело­век. Однако по состоянию на 1 января 1945 года в ИТЛ содержалось 2880 эстонцев. Данные о количестве эстонцев в ИТК - на 1 января 1945 года отсутствуют, но мы можем предположить, что баланс между умершими и вновь поступившими в колониях был таким же, как и в лагерях. Следовательно, в 1944 году к заключению в лагерях и коло­ниях было осуждено около 300-350 эстонцев. Необходимо отметить, что эти данные охватывают весь 1944 год. Число эстонцев, осужден­ных после освобождения Эстонии (за последние три месяца 1944 го­да) по всей видимости, не превышало 100 человек.

В 1945 году наблюдается резкий скачок численности эстонцев в системе ГУЛАГа. Если на 1 января в ИТЛ находилось 2880 эстонцев, то на 1 января 1946 года их было уже 9017. С учетом годовой смертно­сти (5,95%) это говорит о том, что к заключению в ИТЛ было осуждено около 6300 эстонцев. Точные данные новых заключенных ИТК отсут­ствуют; однако если предположить, что в ИТК, как и в ИТЛ, общее чис­ло заключенных к 1 января 1945 года осталось примерно на уровне 1 января 1944 года, то получается, что в 1945 году в колонии посту­пило примерно 1200 новых заключенных.

Таким образом, общее число эстонцев, приговоренных к заключению в лагерях и колониях ГУЛАГа в 1944-1945 годах, составляет около 7,5 тысячи человек из 10 тысяч, арестованных в этот период на территории Эстонии.

Точными данными об эстонцах, приговоренных к смертной казни, за этот период мы не располагаем. Однако общесоюзная статистика свидетельствует, что таких было немного. За весь 1944 год в СССР к ВМН было осуждено 3110 человек, 3027 из которых были расстреля­ны, а 83 - повешены. В 1945 году приведено в исполнение 2308

смертных приговоров (2260 - расстрел, 48 - повешение).²¹⁰ Абсурд­но предполагать, что эстонцы составляли значительное число среди казненных; скорее всего, их было не больше 100-200 человек.

Полностью ложным оказывается и другое утверждение эстонских историков - о том, что около половины осужденных умерло в первые два года. На самом деле в 1945 году смертность среди заключенных составила 5,95%, в 1946 - 2,2%, в 1947 - 3,59% (см. табл. 4). Как видим, о 50-процентной смертности говорить не приходится.

Милость к падшим

К сожалению, политика советского руководства в отношении кол­лаборационистов (в частности, прибалтийских) до сих пор не стала предметом специального исторического исследования. Сегодня и в России, и в Прибалтике бытует очень популярный миф о том, что после войны всех сотрудничавших с нацистами ждало жесткое наказание: расстрелы за измену и сибирские лагеря ГУЛАГа. Одни считают такую кару справедливым возмездием, другие - сталинским произволом. Однако на самом деле это - не более чем миф, практически не имеющий связи с реальностью.

Подобный взгляд кажется парадоксальным, однако при обраще­нии к архивным документам он находит полное подтверждение.

Общие принципы репрессий против коллаборационистов были сформулированы в совместной директиве наркомов внутренних дел и госбезопасности СССР № 494/94 от 11 сентября 1943 года.²¹¹ Со­гласно этой директиве аресту органами НКВД-НКГБ подлежали дале­ко не все коллаборационисты. Арестовывались офицеры коллабора­ционистских формирований, те из рядовых, кто участвовал в кара­тельных операциях против мирного населения, перебежчики из Крас­ной Армии, бургомистры, крупные чиновники, агенты гестапо и абве­ра, а также те из сельских старост, кто сотрудничал с немецкой контр­разведкой.

Всех прочих коллаборационистов призывного возраста направля­ли в проверочно-фильтрационные лагеря, где проверяли на тех же условиях, что и вышедших из окружения бойцов Красной Армии и во­еннопленных. Исследования современных российских историков сви­детельствуют, что абсолютное большинство направленных в прове­рочно-фильтрационные лагеря (до девяти из десяти) благополучно проходили проверку и впоследствии направлялись в армию или на работу в промышленность - на равных с большинством граждан воюющего и послевоенного сталинского СССР.²¹² Коллаборационисты же непризывного возраста, согласно директиве от 11 сентября 1943 года освобождались - хоть и оставаясь под наблюдением органов НКГБ.

Решение, принятое Кремлем в отношении коллаборационистов, сегодня может показаться невероятным. Рядовые коллаборациони­сты, коль скоро они не были замешаны в преступлениях против мир­ных жителей, по своему статусу оказывались приравненными к вы­шедшим из окружения или освобожденным из плена красноармей­цам! Однако парадоксальным это решение кажется лишь для нас. В Кремле хорошо знали, что в условиях нацистского оккупационного режима вступление в коллаборационистские формирования было за­частую лишь средством выживания как для советских военнопленных, так и для местных жителей. И именно с учетом этой вынужденности поступления на немецкую службу рядовым коллаборационистам было фактически даровано прощение.

Отношение к прибалтийским коллаборационистам не отличалось от отношения к коллаборационистам в целом (хотя в данном случае о вынужденности сотрудничества с нацистами, как правило, говорить не приходилось). Документы свидетельствуют, что при освобождении прибалтийских республик органами НКВД-НКГБ арестовывались пре­имущественно офицеры и те из коллаборационистов, кто совершал преступления против мирных граждан. Последних, впрочем, среди прибалтийских коллаборационистов было достаточно много.

Обратимся к уже называвшимся нами цифрам. Согласно храня­щимся в Государственном архиве РФ данным, с 1 октября по 31 де­кабря 1944 года органами НКВД ЭССР было задержано 356 «лесных братьев», членов «Омакайтсе» и полицейских, 620 военнослужащих немецкой армии и 161 бывший красноармеец, сражавшийся на сто­роне немцев.²¹³ С 1 января по 25 августа 1945 года НКВД ЭССР было задержано 1083 человека, служивших в немецкой армии и активных членов «Омакайтсе», а также 264 «других пособников и ставленников врага».²¹⁴ По линии НКГБ ЭССР в 1945 году было арестовано 6569 человек²¹⁵, о количестве коллаборационистов среди которых прихо­дится лишь догадываться.

Таким образом, в целом аресту была подвергнута лишь малая часть служивших в коллаборационистских формированиях - в полном соответствии с директивой от 11 сентября 1943 года.

Однако кроме коллаборационистов, оставшихся на освобожден­ной советскими войсками территории, были и те, кто ушел вместе с немцами. После войны часть из них осталась на Западе; другие были репатриированы обратно в СССР.

Отношение Кремля к репатриированным коллаборационистам было более жестким, чем к оставшимся на освобожденной террито­рии. Уход с немцами сам по себе свидетельствовал о враждебности этой категории. Несмотря на это, от масштабных репрессий советское руководство опять-таки воздержалось. Офицеры коллаборационист­ских формирований, естественно, арестовывались; а не замешанные в военных преступлениях рядовые были направлены на шестилетнее спецпоселение в отдаленные районы страны.²¹⁶

Первоначально к репатриантам-прибалтам относились так же, как и ко всем остальным. Однако уже в марте 1946 года этот подход был изменен. Сначала привилегии получили гражданские репатриирован­ные прибалты. Дело в том, что гражданские репатрианты также прохо­дили проверку, после которой направлялись либо к месту жительства, либо (мужчины призывного возраста) в армию и рабочие батальоны. Однако для прибалтов этот принцип был изменен. Согласно директиве наркома внутренних дел № 54 от 3 марта 1946 года, благополучно прошедшие проверку эстонцы, латыши и литовцы направлялись к мес­ту жительства.²¹⁷ В армию и рабочие батальоны их не брали. Директи­ва не распространялась на репатриированных прибалтийских колла­борационистов, которые должны были направляться на спецпоселе­ние. Однако в скором времени отпущены были и они.

Согласно постановлению Совета Министров СССР от 13 апреля 1946 года, репатриированные литовцы, латыши и эстонцы, служив­шие по мобилизации в немецкой армии, легионах и полиции в качест­ве рядовых и младшего командного состава, были освобождены от отправки на шестилетнее спецпоселение - и из проверочно-фильтрационных и исправительно-трудовых лагерей подлежали возвращению в Прибалтику.²¹⁸

В Центральном архиве ФСБ хранится директива МВД СССР № 00336 от 19 апреля 1946 года, позволяющая понять, как проходил процесс освобождения коллаборационистов. Согласно этому докумен­ту, репатриированные прибалтийские коллаборационисты призывного возраста направлялись на работу в промышленность Латвии, Литвы и Эстонии до тех пор, пока из Красной Армии не будут демобилизованы их сверстники. Коллаборационисты непризывного возраста сразу же направлялись к месту жительства своих семей.²¹⁹ Таким образом вместо того, чтобы направиться на шестилетнее спецпосление в отда­ленные районы страны, репатриированные коллаборационисты-прибалты вернулись на родину. При этом в Прибалтику возвращались не только рядовые, но и офицеры; 13 июля 1946 года специальное распоряжение на этот счет отдал замминистра внутренних дел гене­рал-лейтенант Рясной.²²⁰ А менее чем через год, 12 июня 1947 года, Совет Министров СССР принял постановление, которое с некоторыми оговорками распространяло действие постановления от 13 апреля 1946 года на лиц других национальностей (кроме немцев), являвших­ся уроженцами и постоянными жителями Литвы, Латвии и Эстонии.²²¹

Подведем итоги. После освобождения Прибалтики от нацистов ор­ганами НКВД-НКГБ арестовывались лишь офицеры коллаборациони­стских формирований, крупные чиновники организованной оккупан­тами администрации, а также те, кто был замешан в преступлениях против мирного населения. Все остальные были фактически амнисти­рованы. Еще больше повезло тем прибалтийским коллаборациони­стам, кто убежал с немцами, а потом был репатриирован обратно в СССР - среди них были арестованы лишь замешанные в преступлени­ях против человечности, а все прочие, включая офицеров, были воз­вращены на родину. Привилегиями по сравнению с остальными ре­патриированными пользовались и гражданские из прибалтийских республик: после проверки они отправлялись на родину; в армию и рабочие батальоны их не призывали.

Все эти факты заставляют серьезно усомниться в адекватности выстроенной современными прибалтийскими историками картины репрессий 1944-1946 годов. Нам рассказывают, что «вторая совет­ская оккупация» ознаменовалась массовыми  репрессиями, что в прибалтийских республиках был устроен настоящий геноцид, причем заранее запланированный. Однако, как мы видим, документы свиде­тельствуют об ином.

Документы свидетельствуют, что у Кремля не было ни намерения, ни желания устраивать в Прибалтике геноцид. Напротив, в отношении прибалтийских коллаборационистов проводилась существенно более мягкая политика, чем в отношении прочих пособников врага. Однако в современном Таллине (как, впрочем, и в Риге, и в Вильнюсе) об этом не вспоминают, предпочитая рассказывать мифы о страшном «советском терроре».

Репрессии 1946-1953 годов

Несмотря на мягкость советской репрессивной политики на тер­ритории Эстонии после войны продолжали действовать формирования «лесных братьев» и антисоветское подполье. Только за два с полови­ной года (с октября 1944-го по январь 1947 года) «лесными братья­ми» было убито не менее 544 человек, 456 из которых были граждан­скими лицами (табл. 18). Это ясно свидетельствует о том, что деятель­ность «лесных братьев» была направлена не столько против «оккупа­ционных властей», сколько против собственных сограждан, поддержи­вавших советскую власть.

Таблица 18.    Численность убитых в ходе бандпроявлений на террито­рии ЭССР, октябрь 1944-го - январь 1947 года²²²

	1944	1945	1946	Итого за три года	Январь 1947	Всего
Работники МВД и МГБ	-	14	1	15	-	15
Работники милиции	-	-	2	2	-	2
Офицеры войск МВД	-	5	2	7	-	7
Сержанты и рядовой со­став войск МВД	-	23	6	29	-	29
Офицеры Советской Армии	-	-	2	2	-	2
Сержанты и рядовой со­став Советской Армии	-	-	3	3	-	3

222 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 764. Л. 31-32. По всей видимости, данные по 1944-1945 гг. не полные.

	1944	1945	1946	Итого за три года	Январь 1947	Всего
Бойцы истребительных батальонов и др. местных формирований	2		28	30		30
Совпартактив	3	75	46	124	2	126
Другие граждане	57	141	124	322	8	330
Всего:	62	258	214	534	10	544

Естественно, что органы НКВД - НКГБ Эстонской ССР продолжали борьбу с «лесными братьями» - равно как и выявление нацистских преступников. В 1946 году органами внутренних дел Эстонской ССР было арестовано 573 представителя антисоветских элементов («лес­ных братьев», членов националистических организаций и нацистских пособников) и 314 грабителей и дезертиров. Документы свидетельст­вуют, что деятельность НКВД ЭССР была дифференцированной; значи­тельное число участников националистических формирований, дезер­тиров, немецких пособников легализовывалось и не несло наказания.

В общей сложности из 3987 человек, задержанных в 1946 году НКВД ЭССР, аресту подверглись всего 887 человек (22%), а 2825 человек (71%) было легализовано (табл. 19-20).

Таблица 19.    Результаты борьбы НКВД ЭССР с антисоветским на­ционалистическим подпольем, 1946 год²²³

  

Категория	Всего	Из них
		убито	арест.	легал.	перед. в др. орг.
Участники антисоветских организа­ций и групп	608	176	296	136	-
Участники банд, связанных с антисо­ветским подпольем	224	35	133	52	4
Немецкие ставленники и пособники	1050	11	30	993	16
Пособники и укрыватели антисовет­ского и бандитского элементов	203	7	114	81	1
Итого:	2085	229	573	1262	21

 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 764. Л. 28.

Таблица 20.    Результаты борьбы НКВД ЭССР с бандитизмом и дезертирством, 1946 год²²⁴

  

Категория	Всего	Из них
		убито	арест.	легал.	перед. в др. орг.
Участники бандграбительских групп	220	9	143	-	68
Бандодиночки и прочий преступный элемент	163	5	92	66	-
Дезертиры из Сов. Армии	730	1	39	601	89
Уклоняющиеся от службы в Совет­ской Армии	918	-	24	893	1
Пособники и укрыватели преступного элемента	115	-	16	3	96
Итого:	2146	15	314	1563	254

Приведенные в таблицах данные характеризуют деятельность НКВД ЭССР. В свою очередь, органами НКГБ ЭССР в 1946 году было арестовано 690 человек.²²⁵ Таким образом, в целом по Эстонии в 1946 году было арестовано 1577 человек - в шесть раз меньше, чем в предыдущем году. Это подтверждается и статистикой движения за­ключенных в системе ГУЛАГа; за 1946 год численность эстонцев в ла­герях и колониях увеличилась примерно на 1,5 тысячи человек.²²⁶

Репрессии 1947-1953 годов по линии НКГБ ЭССР характеризуют­ся данными, приведенными в табл. 21.

Данные о деятельности НКВД ЭССР за аналогичный период, к со­жалению, не выявлены. Известно только, что в 1948-м - первой поло­вине 1949 года было арестовано 938 членов антисоветских органи­заций, банформирований и их пособников.²²⁷

Таблица 21. Статистика репрессивной деятельности НГКБ-МГБ на территории ЭССР и по отношению к гражданам эстон­ской национальности, 1947-1953 годы²²⁸

Год	Арестовано органами ГБ ЭССР	В том числе за антисоветскую дея­тельность
1947	587	527
1948	1531	1478
1949	1490	1447
1950	2229	2213
1951	1779	1766
1952	466	462
1953	380	380
Итого:	8462	8273

Впрочем, данные о численности эстонцев в системе ГУЛАГа позволяют сделать некоторые оценки о репрес-сиях по линии НКВД ЭССР. С 1 января 1947-го по 1 января 1951 года численность эстонцев в лагерях ГУЛАГа увеличилась с 10 241 человека до 18 185 человек. В целом по лагерям и колониям ГУЛАГа за это время численность эстонцев увеличилась с 14-15 тысяч до 24 618 человек.²²⁹ Таким образом, с учетом смертности число заключенных эстонцев увеличилось примерно на 9-10 тысяч человек, из которых около 6 тысяч было арестовано (и затем осуждено) органами НКГБ. Таким образом, соотношение между осужденными по линии НГКБ -МГБ и НКВД - МВД ЭССР - приблизительно два к одному. Однако в 1950-х годах это соотношение должно было измениться в пользу органов МГБ - в связи с завершением деятельности «лесных братьев».

Общее число арестованных по Эстонии в 1947-1953 годах мож­но определить примерно в 11-12 тысяч, а в целом за 1946-1953 гг. - примерно в 12-13 тысяч. При этом большая часть арестованных была осуждена. Смертность среди заключенных в системе ГУЛАГа за этот период составила около 14% в целом (см. табл. 4).

Депортация 1949 года

Описывая проведенную в марте 1949 года депортацию из Эсто­нии, эстонские историки прибегают к привычным подлогам: завыша­ют численность людей, намеченных к выселению, приводят неадек­ватные сведения о составе депортированных, завышают численность погибших в ссылке и называют депортацию геноцидом.

«25 марта 1949 года в балтийских государствах была проведена вторая массовая депортация, - читаем мы в «Белой книге». - Из Эсто­нии, в соответствии с секретной директивой Советского правительства № 390-138 от 29 января 1945 года, навечно в Сибирь было отправ­лено, предположительно, 20 072 человека - главным образом, жен­щины, дети и старики с хуторов, так как почти все мужчины уже были репрессированы… Общая численность жертв мартовской депортации составляет 32 536, в том числе 10 331 человек так называемых не депортированных, но оставшихся без дома, существующих на птичьих правах и живущих в условиях постоянного преследования со стороны КГБ. В принудительной ссылке в Сибири в период 1949-1958 годов умерло 2896 человек».²³⁰

Март Лаар, как обычно, рисует произошедшее в еще более чер­ных тонах: «В ходе операции "Прибой", которая началась ранним ут­ром 25 марта, в течение двух дней из Эстонии было вывезено и раз­мещено в глубинных областях Сибири около 3% тогдашнего населения Эстонии, большинство из них составляли пожилые, женщины и дети. Если людей, включенных в список, не удавалось доставить, брали с собой первых встретившихся. Людей, приговоренных к высылке, пре­следовали при помощи специально обученных собак… По имеющимся данным, количество депортированных достигло 20 702 человек, по дороге в Сибирь и другие поселения из них умерло около 3000 чело­век. Однако большая часть людей, включенных в список подлежащих высылке, сумела спрятаться. Всего из людей, оформленных на пере­селение, осталась невысланной 2161 семья, то есть 5719 человек. Многие из оставшихся невысланными оказались на нелегальном по­ложении и преследовались органами госбезопасности, большинство были убиты или арестованы в результате облав в последующие го­ды».²³¹

Прежде всего обратим внимание на противоречия между утверждениями Лаара и авторов «Белой книги». В «Белой книге» утверждается, что общее число депортированных - 20 072 человека, а Лаар пишет о 20 702 депортированных. Судя по всему, в «Белой книге» имеет место опечатка; по крайней мере, автор цитируемого раздела «Белой книги» Айги Рахи в одной из своих статей приводит те же циф­ры, что и Лаар - 20 702 депортированных.²³²

Еще одной опечаткой обусловлена датировка постановления Со­вета Министров СССР № 390-138; этот документ датируется не 29 января 1945 года, а 29 января 1949 года.²³³ А вот последующие рас­хождения объяснить опечатками нельзя.

В «Белой книге» утверждается, что 2896 человек умерло на посе­лении с 1949-го по 1958 год, а М. Лаар утверждает, что уже во время перевозки умерло около 3000 человек. У Лаара мы читаем, что де­портации избежало 5719 человек, а в «Белой книге» приводится зна­чительно большее число - 10 331 человек. Понять, насколько все эти утверждения соответствуют действительности, можно только обратив­шись к документам.

Ключевой документ о депортации 1949 года - докладная записка уполномоченного МВД СССР В. Рогатина заместителю министра внут­ренних дел СССР В. Рясному «О проведении переселения из ЭССР», датируемая 31 марта 1949 года.

Эстонские историки не могут сетовать на недоступность этого до­кумента: впервые выдержки из него были опубликованы в двухтомни­ке Г. Саббо «Невозможно молчать», изданном в 1996 году в Таллине.

В связи с важностью этого документа позволим себе обширную цитату.

«Операция по выселению кулаков, бандитов, националистов и их семей была начата органами МГБ на периферии с 6-ти часов утра, а по городу Таллин с 4-х часов утра 25 марта 1949 г.

Поступление на пункты погрузки контингента выселенцев в первое время, за исключением гор. Таллин, протекало медленно, и операция, намеченная к проведению в течение 25 марта 1945 г., затянулась до поздней ночи с 28 на 29 марта с. г.

Отправление эшелонов началось во второй половине дня 26 марта 1949 года, и последний эшелон убыл в 21 час. 10 мин. 29 марта 1949 года, от­правка эшелонов производилась по указаниям оперативного руководства МГБ, при этом первые эшелоны убывали со значительной недогрузкой вы­селенцев и количеств вагонов против намеченного по плану. Последние эшелоны фактически ушли сборными, собирая в пунктах погрузки допол­нительно загруженные переселенцами вагоны…

По плану МГБ ЭССР ориентировочно из Эстонии подлежало к выселению 7540 семей, с общим количеством 22 326 чел. По предварительным дан­ным, 19-ю эшелонами вывезено 7488 семей, в количестве 20 535 человек, в том числе мужчин - 4579, или 22,3% от общего количества, женщин -9890, или 48,2%, и детей - 6066, или 29,5%.

Процесс приема выселенцев в эшелоны протекал нормально и производил­ся на основании посемейных карточек. Имущество выселенцев принима­лось беспрепятственно и в рамках норм, установленных инструкцией. Од­нако ряд семей и одиночек, особенно из городских местностей, прибывали с весьма незначительным багажом или вовсе без такового.

Имели место случаи отказа в приеме в эшелоны из-за неправильного со­ставления посемейных карточек, ошибочно привезенных и не подлежав­ших выселению, по причине тяжелой болезни, беременности на последнем месяце.

В момент погрузки в эшелон № 97307 на станции Кейла 27 марта 1949 года имел место побег двух выселенцев. Один из них был тут же задер­жан. Другому удалось скрыться, меры к розыску приняты.

Недостатком в работе являлось то, что в состав эшелонов прибывали люди, по состоянию здоровья больные. Медперсонал эшелонов в Москве был обеспечен недостаточно медикаментами, в связи с чем начальникам эшелонов было предложено приобретать в пути следования необходимые дополнительные медикаменты при содействии местных органов МВД и МГБ.

За период операции с 25 по 29 марта 1949 года существенных нарушений общественного порядка и уголовных проявлений в Республике зафиксиро­вано не было. Однако имели место ряд проявлений политического и дивер­сионного характера…

В процессе операции, погрузки и отправки эшелонов от руководства МГБ каких-либо претензий к МВД не поступало. Наоборот, по общему отзыву, привлеченные к участию в операции силы МВД оказали МГБ ЭССР значи­тельную помощь и проявили себя достаточно выдержанно и дисциплинировано.»

Сравнение приведенных в докладной Рогатина данных с утверждениями эстонских историков позволяет выявить целый комплекс фальсификаций.

По непонятной причине Март Лаар утверждает, что депортация была проведена за два дня. Но на самом деле на эту операцию ушло четыре дня, о чем ясно пишет Рогатин: «операция, намеченная к проведению в течение 25 марта 1949 г., затянулась до поздней ночи с 28 на 29 марта с.г. Отправление эшелонов началось во второй половине дня 26 марта 1949 года, и последний эшелон убыл в 21 час. 10 мин. 29 марта 1949 года». Зачем Лаару понадобилось это искажение, не­понятно.

А вот причины, по которым эстонские историки искажают числен­ность депортированных, объяснять не надо. В «Белой книге» утвержда­ется, что к депортации было намечено 32,5 тысячи человек, Лаар пи­шет о 26,5 тысячах (20 702 депортированных + 5719 человек, ос­тавшихся не высланными). Оба этих утверждения являются ложными. В докладной Рогатина мы читаем: «По плану МГБ ЭССР ориентировоч­но из Эстонии подлежало выселению 7540 семей, с общим количест­вом 22 326 человек». Данные докладной Рогатина подтверждаются документами, хранящимися в Центральном архиве ФСБ. Вот справка, подготовленная сотрудниками МГБ ЭССР непосредственно перед де­портацией:

«По состоянию на 15 марта с.г. выявлено подлежащих выселению 7500 семей в количестве 22 326 чел., из них:

семей кулаков — 3077, численностью — 9846 чел., семей бандитов и нацио­налистов - 4423, численностью 12 440 чел».²³⁵

Таким образом, Лаар завышает количество подлежавших депор­тации примерно на 4 тысячи человек, а авторы «Белой книги» - и во­все на 10 тысяч.

Соответственно оказывается завышенным и число людей, подле­жавших депортации, но не высланных. Согласно «Белой книге» тако­вых было 10 331 человек; Март Лаар называет цифру 5719 человек. Однако на самом деле при плановом задании в 22 326 человек было депортировано 20 535 человек, то есть высылки избежало менее двух тысяч. При этом число семей, намеченных к депортации (7540), не­значительно отличается от числа реально депортированных семей (7488). А Лаар заявляет, что высылки якобы избежала 2161 семья.

Лаар утверждает, что в ходе депортации было вывезено «около 3% тогдашнего населения Эстонии». Это утверждение является просто-напросто абсурдным - ведь если 3% - это 20 702 человека, то 100% - это 690 тысяч человек. Однако, согласно данным демографа из Тартуского университета Эне-Маргит Тийт, в 1945 году в Эстонии проживало 854 тысячи человек, а в 1950-м - почти 1,1 миллиона человек.²³⁶ Таким образом, соотношение числа депортированных к об­щему числу граждан Эстонии составляло около 2%.

Не соответствует действительности и утверждение «Белой книги», согласно которому депортации подвергались «главным образом, жен­щины, дети и старики с хуторов, так как почти все мужчины уже были репрессированы…» Мы уже рассмотрели статистику арестов граждан Эстонии органами НКВД - МВД и НКГБ - МГБ; она опровергает заяв­ления о том, что «почти все мужчины уже были репрессированы». На самом деле, как следует из приведенной выше докладной Рогатина, в ходе мартовской депортации из Эстонии было выслано «мужчин -4579, или 22,3% к общему количеству, женщин - 9890, или 48,2%, и детей - 6066, или 29,5%».

Полностью ложным является утверждение Лаара о том, что «если людей, включенных в список, не удавалось доставить, брали с собой первых встретившихся». Из докладной Рогатина хорошо видно, что при погрузке депортируемых эшелонов охрана обязательно проверяла документы, на основе которых проводилось выселение конкретных лиц («посемейные карточки»). При этом «имели место случаи отказа в приеме в эшелоны из-за неправильного составления посемейных карточек, ошибочно привезенных и не подлежавших выселению, по причине тяжелой болезни, беременности на последнем месяце». Ин­формация Рогатина находит полное подтверждение в докладной за­писке министра внутренних дел ЭССР генерал-майора Резева от 18 апреля 1949 года: «Во многих случаях, по требованию начальников эшелонов и пунктов погрузки от МВД, посемейные карточки уточня­лись и пересоставлялись в комендатурах МГБ, отдельные семьи воз­вращались на местожительство. С эшелона № 97306 уже в пути было снято 4 человека, ошибочно изъятые МГБ и не подлежащие выселе­нию».²³⁷

Следует отметить, что сотрудники НКВД и НКГБ ЭССР действовали в полном соответствии с «Инструкцией» о проведении депортации. В этом документе было четко оговорено: «Выселение кулаков и их семей производится на основании списков, утвержденных Советом Минист­ров республики… Никаких пометок и исправлений в списках, получен­ных из Совета Министров, не допускается».²³⁸

Не соответствуют действительности утверждения о смерти в пути 3000 человек. Подобной смертности, как мы помним, не было даже во время июньской депортации 1941 года - а ведь депортация 1949 года проводилась гораздо «деликатнее». Если депортация 1941 года проводилась за один день, то депортация 1949 года - за четыре. В 1941 году депортированным было разрешено брать с собой 100 кг груза на человека. В 1949-м каждая семья могла увезти с собой 1500 кг.²³⁹ В 1941-м вопрос о размещении депортируемых на месте ссыл­ки был практически не решен, а депортации 1949-го предшествовала длительная переписка центрального аппарата МВД СССР с территори­альными УМВД, в ходе которых выяснялось, сколько какая область может принять и трудоустроить спецпоселенцев.²⁴⁰ Наконец, в 1941 году около трети депортированных (главы семей) было арестовано и направлено в лагеря; в 1949-м арестов и разделения семей не было.

Сомнительной является и информация «Белой книги» о смерти 2896 спецпоселенцев с 1949-го по 1958 год. Согласно данным МВД СССР, к 1 января 1953 года на учете состояло 19 520 спецпоселен­цев, высланных из Эстонии в 1949 году (табл. 22).

Таблица 22.    Соотношение   депортированных 1949-1953 годы²⁴¹и   спецпоселенцев,

	Мужчин	Женщин	Детей	Арестовано и в розыске	Всего
Депортировано в марте 1949 г.	4579	9890	6066	-	20535
Состояло на учете спецпоселенцев к 1 января 1953 года	4303	9894	5040	283	19520

Как видим, разница между численностью депортированных в 1949 году и находившихся на поселении к 1 января 1953 года со­ставляет около тысячи человек. Между тем именно на первые годы спецпоселения приходилась наиболее высокая смертность. После того как спецпереселенцы обустраивались на новом месте, смертность сокращалась, а рождаемость повышалась. Документы свидетельству­ют, что у эстонцев, депортированных в 1949 году рождаемость начала превышать смертность уже в начале 1950-х годов, о чем ясно свиде­тельствуют документы (табл. 23).

Таблица 23.   Депортированные из Эстонии в 1949 году на спецпо­селении, 1953-1954 годы²⁴²

  

По состоянию на	Состояло на учете	В том числе
		в наличии	в розыске	арестовано
1 января 1953 года	19520	19237	2	281
1 января 1954 года	19550	19352	2	196

Таким образом, утверждения о смерти на спецпоселении 2896 эстонцев противоречат имеющимся архивным данным. Кроме того, остается открытым вопрос о естественной смертности среди депорти­рованных за десять лет.

Последняя тема, которую необходимо рассмотреть в связи с де­портаций 1949 года, - какие задачи решала эта репрессивная акция. Март Лаар совершенно справедливо пишет, что основной целью де­портации был подрыв социальной базы «лесных братьев», продолжав­ших действовать на территории Прибалтики вообще и Эстонии в част­ности.²⁴³ Об этом прямо говорилось в документах МВД - МГБ: «Поста­новлением Совета Министров СССР № 390-138сс от 29 января 1949 года на МГБ СССР возложено выселение с территории Литовской, Лат­вийской и Эстонской ССР кулаков с семьями, семей бандитов, нацио­налистов, находящихся на нелегальном положении, членов семей уби­тых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализовавшихся бандитов, продолжающих вести вражескую деятельность, и их семей, а также семей репрессированных пособников бандитов».²⁴⁴

Дело в том, что, несмотря на активную деятельность органов НКВД - НКГБ, в 1946-1949 годах активность эстонских «лесных братьев» оставалась на довольно высоком уровне. В период с января по август 1945 года в Эстонии был арестован 961 бандит и бандпо-собник, в 1946 году - 543.²⁴⁵ За 1947 год данных нет, однако в 1948 году количество арестованных эстонских «лесных братьев» и их пособ­ников превысило уровень 1946 года, составив 568 чел.²⁴⁶ Это озна-

чало, что «лесные братья» продолжали убивать советских работников, милиционеров и мирных граждан. Такое положение вещей, естест­венно, не могло устраивать Москву; депортация 1949 года стала жест­кой мерой по борьбе с националистическим вооруженным подпольем в Эстонии. Безусловно, при этом пострадали невинные люди; с другой стороны, как признают эстонские историки, после депортации дея­тельность «лесных братьев» пошла на убыль.²⁴⁷

Выводы

Изучение документов советской репрессивной политики в Эсто­нии в 1944-1953 годах позволяет сделать вывод о несостоятельности заявлений эстонских историков и политиков о «геноциде», якобы про­водившемся в это время.

Политика руководства СССР в послевоенной Эстонии была рацио­нально мотивирована условиями времени и даже «щадяща» - осо­бенно на фоне массового и активного сотрудничества эстонцев с на­цистскими оккупационными властями. Репрессиям и арестам подвер­гались лишь те, кто во время войны принимал участие в организован­ном нацистами уничтожении мирного населения оккупированных со­ветских земель, те, кто после освобождения Эстонии вел вооруженную борьбу против советской власти, а также их пособники.

По данным эстонских историков, в целом органами МГБ и МВД ЭССР было уничтожено около 3000 «лесных братьев».²⁴⁸ Возможно, эта цифра завышена, однако очевидно, что борьба с вооруженными бандами и их пособниками была рациональной, как любая борьба с террористическим подпольем.

Всего с 1944-го по 1953 год органами внутренних дел и госбезо­пасности Эстонской ССР было арестовано около 22-23 тысяч чело­век, большая часть из которых была приговорена к заключению в ла­геря и колонии ГУЛАГа. Утверждения эстонских историков о том, что арестованных было от 30 до 53 тысяч, противоречат архивным дан­ным и являются ложными.

Кроме того, в рамках борьбы с вооруженным националистиче­ским подпольем в марте 1949 года советскими властями была прове­дена массовая депортация, в ходе которой в отдаленные районы СССР на поселение было выслано около 20,5 тысячи человек. Эта дос­таточно жесткая операция подорвала социальную базу «лесных братьев» и способствовала прекращению развернутого ими террора против поддерживавших советскую власть эстонцев.

В отличие от периода 1941-1944 годов, смертность среди заклю­ченных системы ГУЛАГа и спецпоселенцев находилась на низком уровне. После отбытия заключения большинство осужденных в 1944-1953 годах эстонцев было освобождено. Освобождены были и нахо­дившиеся на спецпоселении депортированные.

Таким образом, репрессии 1944-1953 годов затронули около 5-6% населения Эстонии, причем бóльшая часть репрессированных впоследствии благополучно вернулась на родину. Утверждать, что в послевоенной Эстонии имел место геноцид, абсолютно неверно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В течение пятнадцати лет в Таллине и Тарту был издан ряд работ о «советской оккупации», переведенных на английский и русский языки. На основании этих работ эстонские политики выдвигают претензии к России, рассказывают граду и миру о якобы устроенном Советским Союзом геноциде прибалтийских народов. Европарламент и Конгресс США принимают резолюции, осуждающие «советскую оккупацию» При­балтики в целом и Эстонии в частности.

Проблема заключается в том, что эстонские экспортные работы о «советской оккупации» не могут быть названы научными в точном смысле этого слова. Эстонские историки используют наработки нацист­ской пропаганды времен Второй мировой войны в качестве достовер­ных источников, игнорируют данные документов НКВД - МГБ СССР, не предлагая никаких иных, сопоставимых с ними по источниковедческо­му, архивному качеству, жонглируют цифрами и даже идут на явные фальсификации. Все это естественно для работ примитивных пропаган­дистов, однако с точки зрения элементарной научной порядочности подобные методы исследования не могут быть оправданы.

Наиболее масштабно искажается период так называемой «первой советской оккупации» (с июня 1940-го до осени 1941 года). Официаль­ная версия, настойчиво продвигаемая эстонскими историками и поли­тиками на международной арене, гласит, что после присоединения Эс­тонии к Советскому Союзу в республике немедленно был развернут беспричинный массовый террор. Именно этим, говорят нам из Талли­на, объясняется то, что эстонцы радостно встречали немецкие войска и более чем активно участвовали в истреблении эстонских евреев и ка­рательных операциях на всей оккупированной советской территории -от Ленинградской области на севере до Сталинградской на юге.

Вот что пишет в книге с характерным названием «Красный террор» один из главных эстонских историков Март Лаар: «Общие потери эстон­ского населения в результате советской оккупации 1940-1941 годов достигли 52 750 человек. Это оставило неизгладимый след в памяти эстонского народа. Во многом именно из-за пережитого в 1940-1941 годах эстонцы с отчаянной храбростью воевали в 1944 году в рядах Германской Армии».²⁴⁹ Детальное рассмотрение проблемы свидетель­ствует о ложности приведенных данных.

Эстонские историки, например, утверждают, что с июня 1940-го по начало июня 1941 года было арестовано от 7 до 8 тысяч граждан Эстонской Республики, 1850 или 1950 из которых было расстреляно, а большинство оставшихся умерло в советских лагерях. В Таллине предпочитают умалчивать о том, что первоисточником этих цифр являются «данные» немецкой пропаганды. Документы и статистика деятельности органов НКВД свидетельствуют об ином. На самом деле в рассматри­ваемый период в Эстонии было расстреляно 184 человека. К различ­ным срокам заключения в лагерях и колониях были осуждены не более полутора, а скорее всего, - около одной тысячи человек, среди которых было немало русских (хотя эстонцы, естественно, составляли бóльшую часть). Репрессии не были направлены против какой бы то ни было на­циональности; в целом репрессиям подверглось около 0,1% населения республики.

При описании июньской депортации 1941 года эстонские историки также прибегают к прямым искажениям. Не соответствуют действи­тельности утверждения о том, что количество депортированных состави­ло более 10 тысяч человек, что под угрозой депортации находилась зна­чительная часть граждан Эстонии, что депортация сопровождалась рас­стрелами и массовой гибелью депортируемых во время перевозки. Не соответствуют действительности и приводимые в «экспортных историях» данные о числе депортированных, умерших в период с 1941-го по 1956 год.

На самом деле в ходе июньской депортации из Эстонии было вы­слано 9156 человек, 3178 из которых были арестованы и отправлены в лагеря, а 5978 - на поселения в отдаленные районы СССР. Общая смертность среди этих людей была существенно ниже выдаваемых эс­тонскими историками оценок, однако достаточно высокой (хотя и не­редкой для условий воюющих и голодающих стран, во всяком случае этот уровень смертности не был избирательным или «специальным» для депортированных эстонцев). В общей сложности за пятнадцать лет (с 1941-го по 1956 год) умерло около 2 тысяч заключенных. Точными данными о смертности среди ссыльных за этот период, мы к сожале­нию, не располагаем, однако, по всей видимости, число умерших не превышало 2 тысяч.

Итак, описание эстонскими историками советских репрессий в Эстонии в начале войны практически полностью базируется на «данных» нацистских пропагандистов, причем одни и те же цифры эстонские ис­торики сначала выдают за количество жертв всей «первой советской оккупации», а затем - за количество жертв военного времени. В каче­стве «репрессии» по непонятным причинам ими рассматриваются даже проводившиеся перед приходом немецких войск мобилизация и эва­куация из Эстонии.

Недостаточность источниковой базы не дает нам возможности при­вести точные данные о советских репрессиях в Эстонии в начале вой­ны. Однако даже имеющаяся информация противоречит «данным» эс­тонских историков. На самом деле в июне - октябре 1941 года совет­скими военными трибуналами было вынесено от 240 до 320 смертных приговоров. Кроме этого при приближении немецких войск в эстонских тюрьмах было расстреляно 226 заключенных, содержавшихся там по обвинению в антисоветской деятельности. Около 300 граждан Эстонии было осуждено к заключению в лагеря и колонии ГУЛАГа, а от 550 до 1000 боевиков антисоветских формирований «лесных братьев» уничто­жено в ходе боевых действий.

Таким образом, в результате «первой советской оккупации» в Эсто­нии было расстреляно 650-700 человек (в том числе 226 в тюрьмах при приближении немецких войск), около 4,6 тысячи граждан Эстонии были направлены в лагеря и колонии ГУЛАГа, а около 6 тысяч - на по­селения в отдаленные районы страны. Из числа арестованных и вы­сланных впоследствии умерло в общей сложности около 5 тысяч чело­век, что, впрочем, обусловливалось не злодейской политикой Кремля, а лишениями военных лет, от которых страдало все население Советского Союза. Кроме того, в начале войны было уничтожено около тысячи боевиков из вооруженных формирований «лесных братьев». В целом репрессии периода «первой советской оккупации» затронули около 1-1,5% населения Эстонии; они не могут быть названы массовыми и в значительной степени являются более или менее рационально мотиви­рованными репрессиями военного времени, не являющимися собст­венными изобретениями ни сталинского режима, ни союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Отождествление этих репрессий с гено­цидом невозможно.

Репрессии периода «второй советской оккупации» эстонские исто­рики описывают менее подробно. Однако и тут в ход идут прямые фаль­сификации. Утверждения эстонских историков и политиков о том, что после освобождения Эстонии в республике был развернут массовый террор против населения, не соответствуют действительности. По дан­ным эстонских историков, в целом органами МГБ и МВД ЭССР было уничтожено около 3 тысяч «лесных братьев».²⁵⁰ Всего с 1944-го по 1953 год органами внутренних дел и госбезопасности Эстонской ССР аресто­вано около 22-23 тысяч человек, большая часть из которых была осуж­дена к заключению в лагеря и колонии ГУЛАГа. Утверждения эстонских историков о том, что арестованных было от 30 до 53 тысяч, противоре­чат архивным данным и являются ложными.

Кроме того, в рамках борьбы с вооруженным националистическим подпольем в марте 1949 года советскими властями была проведена массовая депортация, в ходе которой в отдаленные районы СССР на поселение было выслано около 20,5 тысячи человек. Эта достаточно жесткая операция подорвала социальную базу «лесных братьев» и спо­собствовала прекращению развернутого ими террора против поддер­живавших советскую власть эстонцев. Заявления эстонских историков о том, что жертвами депортации стало около 32,5 тысячи человек, не со­ответствуют действительности.

Таким образом, репрессии 1944-1953 годов затронули около 5-6% населения Эстонии, причем бóльшая часть репрессированных впо­следствии вернулась на родину.

В «Белой книге» приводится таблица примерных «потерь населения в Эстонии», на основании которой планируется предъявлять финансо­вые и политические претензии к России. В табл. 24 проведено сравне­ние этих «данных» с реальными.

Как видим, приводимые в «Белой книге» сведения не соответст­вуют действительности.

Однако эстонские политики не удовлетворяются даже этими за­вышенными цифрами. Не так давно чрезвычайный и полномочный посол Эстонии в РФ госпожа Марина Кальюранд заявила, что «во время советской оккупации 1940-1941 годов в Эстонии погибло 60 тысяч человек… И, по данным историков, в период с 1944 года погиб­ло более 100 тысяч человек».²⁵¹ Излишне напоминать, что приведен­ные послом Эстонии цифры не имеют ничего общего с исторической правдой - как, впрочем, и данные эстонских «экспортных историй».

Основанный на архивных документах анализ «экспортных исто­рий» показывает, что рассказы историков и политиков Таллина о «со­ветском геноциде» - не более чем миф.

Но в исторической науке мифам нет места.

Таблица 24.    Сопоставление «данных» «Белой книги» с архивными документами*

  

	Категория	Согласно «Белой книге»			Согласно архивным документам
		всего	выживших	необр. потери	всего	выживших	необр. потери

«Первая советская оккупация»

          

1	Арестовано		8000	200	7800	2000	550	1450
	В том числе	казнено в Эстонии			2400			650
		погибло в СССР			5400			900
2	Депортировано		10000	4000	6000	9156	5150	≈4000
3	Мобилизовано в Крас­ную Армию		34000	10000	24000	Не может рассматриваться как репрессия
	В том числе	погибло в пути			2000
		погибло в Красной Ар­мии			10000
		погибло в трудовых ба­тальонах			12000	Массовой смертности в трудовых батальонах не было
4	Эвакуировано в СССР		25000	20000	5000	Не может рассматриваться как репрессия
5	Пропало без вести		1100		1100	Не может рассматриваться как репрессия
6	Бежало заграницу		500		500	Не может рассматриваться как репрессия

«Вторая советская оккупация»

7	Арестовано	30000	20000	10000	23000	21000	≈2000
8	Депортировано	23000	20000	3000	20535	18500	≈2000
9	Погибло в «движении сопротивления»	3000		3000	Не может рассматриваться как репрессия
Итого…13		134600	74200	60400	54691	45200	9450

Данные, приведенные в таблице, являются примерными. В общее число арестованных во время «первой советской оккупации» не включены аре­стованные в ходе июньской депортации 1941 года; они учтены в категории «Депортировано».

ПРИЛОЖЕНИЕ

Историю советских репрессий в Эстонии необходимо изучать, опираясь на архивные документы, а не на популярные антисоветские легенды и предания. В данном приложении публикуются документы о советских репрессиях в Эстонии, извлеченные из фондов Центрально­го архива ФСБ России. Приложение состоит из двух разделов. В пер­вом разделе читатель может ознакомится с тремя отчетными докумен­тами, в которых приводятся предварительные (док. 1-2) и итоговые (док. 3) данные о результатах депортации из Прибалтики в июне 1941 года. Во втором разделе сгруппированы документы, формулирующие принципы советской репрессивной политики против сотрудничавших с нацистами коллаборационистов, в том числе прибалтийских (док. № 4-6). Все документы воспроизводятся полностью; большинство доку­ментов публикуется впервые.

ДОКУМЕНТЫ О ДЕПОРТАЦИИ 1941 ГОДА

Телефонограмма НКГБ ЭССР о предварительных результатах депортации из Эстонии

ТЕЛЕФОНОГРАММА

Намечено было к операции по ЭССР Намечено к аресту Намечено к высылке

Число фактически изъятых:

Поп. Поп. Поп. Поп. Поп. Поп. Поп. Поп. Поп. Поп.

1 - арестовано

2 — арестовано

3 - арестовано

4 - арестовано

5 — выселено

6 - выселено

7 — выселено

8 - выселено

9 — выселено

10 - выселено

-1184 чел.

- 425 чел.

- 766 чел. -189 чел.

- 2366 чел.

- 876 чел. -1398 чел. -372 чел.

- 376 чел.

- 6 чел.

 

 

[15 или 16 июня 1941 г.]

СЕРОВУ

Из ТАЛЛИНА

- 3435 семей.

- 3214 чел. -6382 чел.

ВСЕГО по НКГБ:     арестовано 2569 чел.

выселено 5857 чел.

По п. 11. — выселено проституток — 84 По п. 12 — арестовано уголовников — 390

ВСЕГО по НКВД - 474

ВСЕГО по НКВД и НКГБ изъято семей - 3211

Арестовано - 2946

Выселено - 5937

Количество неизъятых семейств и членов:

По болезни — 23 главы семей, 147 членов семей;

Отсутствовало во время операции — 118 глав семей, 229 членов семей;

Скрылось до операции — 14 глав семей, 6 членов семей;

Бежали во время операции — 3 главы семей, 1 член семьи;

По другим причинам — 76 глав семей, 79 членов семей

ВСЕГО не изъято — 222 главы семей, 561 член семей

Во время операции убито 2-ое и ранен 1.

Из числа лиц подлежащих операции и пытавш. скрыться, эти люди вошли в

графу «Бежали во время операции».

ПОДПИСАЛ - КУММ ПЕРЕДАЛ - ГАВРИЛОВИЧ ПРИНЯЛ - ВОРОБЬЕВ*

ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 6. Д. 5. Л. 126-127.

* В документе приводятся данные о количестве депортированных по категориям. Для понимания этих данных необходимо знать, что подразумевается под п. 1-10. П. 1 -активные участники контрреволюционных партий и антисоветских националистических организаций; п. 2 - бывшие охранники, жандармы, руководящий состав полиции и тюремщики, на которых имеется компромат; п. 3 - помещики, фабриканты, крупные чиновники буржуазного госаппарата; п. 4 - бывшие офицеры эстонской и белой армий; на которых имеется компромат; п. 5-8 - члены семей, главы которых репрессированы по п. 1-4; п. 9 - члены семей, главы которых осуждены к ВМН; п. 10 - лица, прибыв­шие из Германии в порядке репатриации и на которых имеется компромат. - Прим. публикатора.

Сводные данные о предварительных итогах депортации из Прибалтики

[15 или 16 июня 1941 г.]

СРАВНИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ

О намеченных к изъятию и результатах по выполнению оперативного плана по изъятию антисоветских контингентов в Прибалтике

    

		по Эстонии	по Латвии	по Литве	ВСЕГО
I. Намеча-	1. Семей	3435	3700	6333	13468
лось к изъя­тию	2. Человек	9596	15952	16479	42027
II. Фактиче-	1. Семей	3211	4450	6728	14389
ски изъято	2. Человек	8932	14477	15519	38928
I. Не изъя-	1. Семей	224
то	2. Человек	664	1475	960	3099
Из них:	1. По болезни	170	349	145	664
	2. Отсутство­вали во время операции	347	412	389	1148
	3. Скрылись до операции	20	115	199	334
	4. Бежали во время опера­ции	1	6	26	33
	5. По другим причинам	126	593	201	920

ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 6. Д. 5. Л. 170.

 

 

Докладная записка НКГБ СССР № 12288/м об окончательных итогах депортации из Прибалтики

17 июня 1941 г. Совершенно секретно

№ 12288/м

ЦК ВКП(б) - тов. СТАЛИНУ

СНК СССР - тов. МОЛОТОВУ

НКВД СССР - тов. БЕРИЯ

Подведены окончательные итоги операции по аресту и выселению антисовет­ского уголовного и социально опасного элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР.

I. По Литве

Арестовано......................................5664 чел.

Выселено.......................................10187 чел.

Всего репрессировано........................15851 чел.

По Латвии

Арестовано......................................5625 чел.

Выселено.........................................9546 чел.

Всего репрессировано........................15171 чел.

По Эстонии

Арестовано.......................................3178 чел.

Выселено.........................................5978 чел.

Всего репрессировано..........................9156 чел.

II. Всего по трем республикам:

Арестовано......................................14467 чел.

Выселено........................................25711 чел.

Всего репрессировано.........................40178 чел.

В том числе:

а) активных членов контрреволюционных националистических организаций

арестовано........................................5420 чел.

выселено членов их семей……………….11038 чел.

б) бывших охранников, жандармов, полицейских, тюремщиков

арестовано........................................1603 чел.

выселено членов их семей………………...3240 чел.

в)  бывших крупных помещиков, фабрикантов и чиновников бывшего госаппа­рата Литвы, Латвии и Эстонии

арестовано........................................3236 чел.

выселено членов их семей………………...7124 чел.

г)  бывших офицеров польской, латвийской, литовской, эстонской и белой ар­мий, не служивших в территориальных корпусах и на которых имелись ком­прометирующие материалы

арестовано..........................................643 чел.

выселено членов их семей.....................1649 чел.

д) членов семей участников к.-р. организаций, осужденных к ВМН

арестовано...........................................27 чел.

выселено членов их семей……………….....465 чел.

е) лиц, прибывших из Германии в порядке репатриации, а также немцев, запи­савшихся на репатриацию и по различным причинам не уехавших в Германию, в отношении которых имеется компрометирующий материал

арестовано...........................................56 чел.

выселено членов их семей……………….....105 чел.

ж) беженцев из бывшей Польши, отказавшихся принять советское гражданство

арестовано.........................................337 чел.

выселено членов их семей……………..…1330 чел.

з) уголовного элемента арестовано……………..…..2162 чел.

и) проституток, зарегистрированных в бывших полицейских органах Литвы, Латвии и Эстонии, ныне продолжающих заниматься проституцией выселено.............................................760 чел.

к) бывших офицеров литовской, латвийской и эстонской армий, служивших в территориальных корпусах, на которых имелся компрометирующий материал, арестовано 933,

в том числе:

по Литве.............................................285 чел.

по Латвии............................................424 чел.

по Эстонии..........................................224 чел.

III. Во время проведения операции имели место несколько случаев вооружен­ного сопротивления со стороны оперируемых, а также попыток к бегству, в результате которых убито 7 чел., ранено 4 чел.

Наши потери: убито 4 чел., ранено 4 чел., в том числе: убиты - командир От­дельного разведбатальона 183-й стрелковой дивизии ГРАБОВЕНКО, участко-

вый уполномоченный милиции БЕРНАР, милиционер ДУМЕЛЬС, привлечен­ный на операцию активист рижского завода № 464 КОНДРАТЬЕВ, легко ране­ны — курсант Высшей школы НКГБ СЫПИН, красноармеец СИРОТА, красно­армеец БАБКОВ, шофер автомашины.

IV. Не изъятые при операции по разным причинам (болезнь, отсутствие в мо­мент операции, перемена места жительства и пр.) будут изъяты дополнительно в порядке текущей оперативной работы органов НКГБ и НКВД.

Народный комиссар государственной безопасности СССР

МЕРКУЛОВ

ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 44. Л. 1-4.

 

 

ДОКУМЕНТЫ О РЕПРЕССИЯХ ПРОТИВ КОЛЛАБОРАЦИОНИСТОВ

Совместная директива НКВД СССР и НКГБ СССР № 494/94 о порядке арестов и проверки военнослужащих коллаборацион истских формирований

СОВ. СЕКРЕТНО

НАРОДНЫМ КОМИССАРАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗНЫХ И АВТОНОМНЫХ РЕСПУБЛИК

НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ НКВД КРАЕВ И ОБЛАСТЕЙ

НАРОДНЫМ КОМИССАРАМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СОЮЗНЫХ И АВТОНОМНЫХ РЕСПУБЛИК

НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ НКГБ КРАЕВ И ОБЛАСТЕЙ НАЧАЛЬНИКАМ ТРАНСПОРТНЫХ И ВОДНЫХ ОТДЕЛОВ НКГБ

НАЧАЛЬНИКУ УПРАВЛЕНИЯ ВОЙСК НКВД ПО ОХРАНЕ ТЫЛА ДЕЙСТВУЮЩЕЙ КРАСНОЙ АРМИИ

(по списку)

В дополнение к данным ранее указаниям о порядке производства арестов в районах, освобожденных от немецко-фашистских захватчиков, полицейских, сельских старост и других ставленников и пособников оккупантов предлагается руководствоваться следующим:

1. Из лиц, состоявших на службе в полиции, а также в «Народной страже», «Народной милиции», «Русской Освободительной Армии», «Национальных легионах» и других подобных организациях, созданных немецко-фашистскими захватчиками на оккупированной территории, — впредь арестовывать:

а) руководящий и командный состав органов полиции и всех перечисленных организаций.

Лица, оказывавшие помощь партизанам, военнослужащим Красной Армии, находившимся в плену или в окружении противника, или помогавшие насе­лению в саботаже мероприятий оккупационных властей, — аресту не подле­жат;

б) рядовых полицейских и рядовых участников перечисленных выше органи­заций, принимавших участие в карательных экспедициях против партизан и советских патриотов или проявлявших активность при выполнении возло­женных на них оккупантами обязанностей;

в) бывших военнослужащих Красной Армии, перебежавших на сторону про­тивника или добровольно сдавшихся в плен, изменивших Родине, а затем по­ступивших на службу в полицию, «Народную стражу», «Народную мили­цию», «РОА», «Национальные легионы» и другие подобные организации, созданные немецко-фашистскими захватчиками;

г) бургомистры и другие крупные чиновники созданного немцами админист­ративно-хозяйственного аппарата в городах, а также гласные и негласные со­трудники гестапо и других карательных и разведывательных органов про­тивника подлежат аресту в ранее установленном порядке.

2.  Из сельских старост аресту подлежат те, в отношении которых будут уста­новлены факты активного пособничества оккупантам: связь с карательными или разведывательными органами противника, выдача оккупантам советских патриотов, притеснение населения поборами и т.п.

3.  Лиц призывного возраста, работавших при немцах в качестве сельских ста­рост, рядовых полицейских, а также являвшихся рядовыми участниками «На­родной стражи», «Народной милиции», «РОА», «Национальных легионов» и других подобных организаций, в том числе бывших военнослужащих Красной Армии, если в отношении их отсутствуют данные об изменнической и преда­тельской работе, направлять в специальные лагеря НКВД для фильтрации в порядке, установленном для лиц, вышедших из окружения и находившихся в плену у немцев.

Лиц непризывного возраста этих же категорий немецко-фашистских пособни­ков, не подлежащих аресту в соответствии с пунктами 1 и 2 настоящей дирек­тивы, органами НКГБ брать на учет и под наблюдение.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Генеральный Комиссар Госбезопасности Л. БЕРИЯ

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СОЮЗА ССР Комиссар Госбезопасности 1 ранга В. МЕРКУЛОВ

№ 494/94 11 октября 1943 года.

ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 734. Л. 53-54.

 

 

Директива НКВД СССР № 54 об отправке к месту жительства латышей, эстонцев и литовцев, подлежащих освобождению из проверочно-фильтрационных лагерей

№54

гор. Москва                                                                                3 марта 1946 г.

НАРОДНЫМ КОМИССАРАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РЕСПУБЛИК

НАЧАЛЬНИКАМ УНКВД КРАЕВ И ОБЛАСТЕЙ НАЧАЛЬНИКАМ ПРОВЕРОЧНО-ФИЛЬТРАЦИОННЫХ ЛАГЕРЙ НКВД

(по списку)

КОПИЯ: НАРОДНЫМ КОМИССАРАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

ЛАТВИЙСКОЙ ССР тов. ЭГЛИТ

ЛИТОВСКОЙ ССР тов. БАРТАШУНАС

ЭСТОНСКОЙ ССР тов. РЕЗЕВУ

Предлагается принять к неуклонному исполнению следующее:

1.    Всех   латышей,   эстонцев   и   литовцев,   находящихся   в   проверочно-фильтрационных лагерях НКВД СССР, которые после проверки окажутся пол­ностью реабилитированными и подлежат освобождению из лагерей, — отправ­лять к месту жительства их семей, соответственно в Латвийскую ССР, Литов­скую ССР и Эстонскую ССР.

2. Не подлежат отправлению на родину:

а)  работающие в лагерях, обслуживающих предприятия, по которым имеются специальные правительственные решения о передаче проверенного континген­та в данную отрасль промышленности;

б) подлежащие в соответствии с правительственными решениями направлению в район расселения.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР

(С. КРУГЛОВ)

ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 982. Л. 53-54.

Приказ МВД СССР № 00336 о возвращении на родину репатриированных латышей, эстонцев и литовцев, служивших в немецкой армии и коллаборационистских формированиях

№ 00336

гор. Москва.                                                                               19 апреля 1946 г.

Согласно постановлению Совета Министров Союза ССР № 843-342сс от 13 апреля 1946 года на репатриированных латышей, эстонцев и литовцев, яв­ляющихся постоянными жителями Литовской, Эстонской и Латвийской ССР, не распространяются постановления ГОКО № 9871с от 18 августа 1945 года и СНК СССР № 3141-950сс от 21 декабря 1945 года о направлении на расселение в северные районы страны репатриированных советских граждан, служивших в немецкой армии, легионеров — «власовцев» и полицейских.

Все указанные выше латыши, эстонцы и литовцы в течение 1946 года воз­вращаются на родину в следующем порядке:

а) все лица призывных возрастов, демобилизация сверстников которых из Красной Армии не производилась, направляются на работу в промышленность и на строительство в Литовскую, Эстонскую и Латвийскую ССР с закреплени­ем их на этих работах до конца демобилизации их сверстников из Красной Ар­мии;

б) все лица непризывного возраста направляются к месту постоянного жи­тельства их семей.

Этим же постановлением Совет Министров Союза ССР обязал Министер­ства СССР и другие центральные ведомства, а также предприятия союзных республик, местной промышленности освободить в течение 1946 года с разре­шением выехать на родину к месту жительства их семей всех репатриирован­ных латышей, эстонцев и литовцев, являющихся постоянными жителями Ли­товской, Эстонской и Латвийской ССР, и переданных на постоянную работу промышленным предприятиям и в строительство.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Министрам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам Управлений Министерства внутренних дел краев и областей немедленно учесть во всех лагерях МВД, спецпоселениях и рабочих батальонах репатриированных советских граждан из числа латышей, эстонцев и литовцев, являющихся постоянными жителями Латвийской, Эстонской и Литовской ССР, составив на всех этих лиц подробные именные списки, раздельно на жителей Латвийской, Эс­тонской и Литовской ССР.

2. Лиц призывных возрастов указанных национальностей, служивших в немец­ких строевых формированиях, демобилизация сверстников которых из Красной Армии не производилась, направить организованным путем в промышленность и на строительство в Латвийскую, Эстонскую и Литовскую ССР, с закреплени­ем их на этих работах до конца демобилизации их сверстников из Красной Ар­мии.

Отправку проводить только по нарядам МВД СССР.

Всех лиц непризывного возраста этого же контингента, сверстники которых по возрасту не находятся в Красной Армии, освободить из всех лагерей МВД, спецпоселений и рабочих батальонов и направить к месту постоянного житель­ства их семей.

Освобождение оформлять краткими постановлениями со ссылкой на настоя­щий приказ.

3. Все репатриированные латыши, эстонцы и литовцы, не служившие в немец­ких строевых формированиях, находящиеся к моменту издания настоящего приказа в проверочно-фильтрационных лагерях, лагерях ГУПВИ и рабочих и прошедшие проверку, подлежат направлению на родину к месту жительства семьи.

4.  Направляемым на родину выдавать на руки справки с указанием, что они следуют к месту своего постоянного жительства в Латвийскую, Эстонскую и Литовскую ССР, проездные документы и продовольствие на путь следования или рейсовые карточки.

Отправку лиц из МВД СССР, находящихся на работах, порученных МВД СССР, производить по мере окончания работ или после замены на этих работах другими контингентами в течение 1946 года.

5.  Проверку репатриантов — латышей, эстонцев, литовцев, проводимую на ос­новании приказов НКВД СССР - НКГБ СССР - ГУКР НКО «Смерш» № 001027/00169сш от 8 сентября 1945 года и НКВД СССР - НКГБ СССР № 00706/00268 от 16 июня 1945 года, закончить до отправки их в Прибалтику и не позднее 1 августа 1946 г.

Прошедших вновь проверку направлять на родину в соответствии с пунктами 2 и 3 настоящего приказа.

Репатриантов, на которых в процессе проверки будет добыто достаточно мате­риалов для привлечения их к уголовной ответственности, арестовать и дела закончить на месте.

6.  Не подлежат освобождению и направлению на родину репатриированные латыши, эстонцы и литовцы, отбывающие наказание по решениям судебных органов или Особого совещания при МВД СССР, а также следственные заключенные.

7.  Агентурные разработки, фильтрационные дела и другие материалы на лиц, направленных в промышленность и к месту постоянного жительства, пересылать в соответствующие органы МВД.

8.  Органам милиции беспрепятственно выдавать пропуска на выезд к месту постоянного жительства в Латвию, Эстонию и Литву репатриантам, освобож­даемым от работы в промышленности и строительстве, следуемым к постоян­ному месту жительства их семей.

9.  Министрам внутренних дел союзных и автономных республик и начальни­кам Управлений МВД краев и областей о количестве выявленных репатриан­тов, освобожденных и направленных на работу в промышленность и строи­тельство Прибалтийских республик, сообщать в 1 Спецотдел МВД СССР еже­декадно по прилагаемой форме.

10.  Контроль за выполнением настоящего приказа возложить на Заместителя Министра Внутренних Дел СССР генерал-лейтенанта Рясного.

Директиву НКВД СССР № 54 от 3 марта 1946 года — отменить.

МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР

(С. КРУГЛОВ)

ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 965. Л. 211-214.

 

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И АББРЕВИАТУР

АПРФ - Архив Президента Российской Федерации

АССР - автономная советская социалистическая республика

ВМН - высшая мера наказания

ГАРФ - Государственный архив Российской Федерации

ГУББ - Главное управление по борьбе с бандитизмом

ГУЛАГ - Главное управление лагерей

ИТК - исправительно-трудовая колония

ИТЛ - исправительно-трудовой лагерь

к.-р. - контрреволюционный

МВД - Министерство внутренних дел

МГБ - Министерство государственной безопасности

МИД - Министерство иностранных дел

НКВД - Народный комиссариат внутренних дел

НКГБ - Народный комиссариат государственной безопасности

НКТорг - Народный комиссариат торговли

ОББ - Отдел по борьбе с бандитизмом

ОТСП - Отдел трудовых и специальных поселений

ПрибОВО - Прибалтийский особый военный округ

РГАНИ - Российский государственный архив новейшей истории

РГАСПИ - Российский государственный архив социально-политической истории

РГВА - Российский государственный военный архив РККА - Рабоче-Крестьянская Красная Армия

СНК - Совет народных комиссаров

ССР - советская социалистическая республика

УКВ - Управление конвойных войск

УНКВД - Управление Народного комиссариата внутренних дел

ЦА ФСБ - Центральный архив Федеральной службы безопасности РФ

ЦАМО - Центральный архив Министерства обороны РФ

ЦК ВКП(б) - Центральный комитет Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)

ЭССР - Эстонская советская социалистическая республика ERRB - Эстонское бюро регистра репрессированных

ZEV - Комиссия Центра поиска и возвращения увезенных (Zentral-stelle zur Erfassung der Verschleppten)

 

 

СПИСОК ТАБЛИЦ В ТЕКСТЕ

1.    Сводные данные эстонских историков о репрессиях в Эстонии в 1940-1941 годах

2.    Статистика репрессивной деятельности НКВД - НКГБ СССР в 1939-1941 годах

3.    Численность эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГа, 1937-1944 годы

4.    Смертность заключенных в системе ГУЛАГ, 1940-1956

5.    Состав преступления осужденных к ВМН граждан Эстонии, 1940-й - июнь 1941 года

6.    Численность намеченных к депортации из Эстонии по состоянию на 6 июня 1941 года

7.    Численность намеченных к депортации из Эстонии по состоянию на 2400 11 июня 1941 года

8.    Движение эшелонов с депортируемыми из Эстонии в июне 1941 года

9.    Численность эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГ, 1941-1943 годы

10.  Данные о расселении ссыльнопоселенцев из Прибалтики на 15 сентября 1941 года

11.   Баланс высылки и расселения депортированных из Прибалтики в июне 1941 года

12.  Численность ссыльнопоселенцев из ЭССР в Новосибирской об­ласти, 1941-1942 годы

13.  Состав преступления осужденных к ВМН граждан Эстонии, 22.06-12.08.1941 года

14.   Национальный состав 8-го Эстонского стрелкового корпуса, 1942-1944 годы

15.   Результаты борьбы с антисоветским подпольем и вооруженными бандами в ЭССР с 1 октября по 31 декабря 1944 года.

16.   Итоги агентурно-оперативной деятельности органов НКВД ЭССР с 1 января по 25 августа 1945 года

17.   Численность эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГ, 1944-1947 годы

18.   Численность убитых в ходе бандпроявлений на территории ЭССР, октябрь 1944-го - январь 1947 года

19.   Результаты борьбы НКВД ЭССР с антисоветским националистиче­ским подпольем, 1946 год

20.   Результаты борьбы НКВД ЭССР с бандитизмом и дезертирством, 1946 год

21.   Статистика репрессивной деятельности НГКБ - МГБ на террито­рии ЭССР и по отношению к гражданам эстонской национально­сти, 1947-1953 годы

22.   Соотношение депортированных и спецпоселенцев, 1949-1953 годы

23.  Депортированные из Эстонии в 1949 году на спецпоселении, 1953-1954 годы

24.   Сопоставление «данных» «Белой книги» с архивными документами

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

I. Сборники документов

1941 год: Документы. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. Т. 1-2.

ГУЛАГ: Главное управление лагерей: Сборник документов. М.: Мате­рик; Международный фонд «Демократия», 2002.

Дугин А. Н. Неизвестный ГУЛАГ: Документы и факты. М.: Наука, 1999. История сталинского ГУЛАГа. М.: РОССПЭН, 2004. Т. 1.

Латвия под игом нацизма: Сборник архивных документов. М.: Европа, 2006.

Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш», 1939 - март 1946: Документы. М.: Материк; Международный фонд «Демократия», 2006.

На чаше весов: Эстония и Советский Союз: 1940 год и его последст­вия/ Сост. П. Варес. Таллинн: Евроуниверситет, 1999.

Органы государственной безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны. М.: Книга и бизнес; Русь, 1995-2000. Т. 1. Кн. 1-2; Т.2. Кн. 1-2.

Прибалтика и геополитика, 1935-1945: Сборник документов. М.: Служба внешней разведки РФ, 2006. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте Службы внешней разведки РФ, svr.gov.ru]

Сталинские депортации, 1928-1953: Сборник документов. М.: Мате­рик; Международный фонд «Демократия», 2005.

Статистические сведения о деятельности органов ВЧК - ОГПУ - НКВД - МГБ// Мозохин О.Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953). М.: Кучково поле, 2006.

Эстония. Кровавый след нацизма, 1941-1944: Сборник архивных документов о преступлениях эстонских коллаборационистов в годы Второй мировой войны. М.: Европа, 2006.

Eesti julgeolekupolitsei aruanded, 1941-1944: Eesti üldineolukordja rahva meeleolu saksa okupatsiooni perioodil politseidokumentide pee-glis. Tallinn: Riigiarchiiv, 2002.

II. Исследования

Бердинских В. А. Спецпоселенцы: Политическая ссылка народов Со­ветской России. М.: Новое литературное обозрение, 2005.

Вооруженное националистическое подполье в Эстонии в 40-50-х го­дах// Известия ЦК КПСС. 1990. № 8.

Гурьянов А., Кокурин А. Эвакуация тюрем // Карта. 1994. № 6.

Гурьянов А. Э. Масштабы депортации населения в глубь СССР в мае -июне 1941 года// Репрессии против поляков и польских граждан. М.: Звенья, 1997. Вып. 1.

Дробязко С. И. Под знаменами врага: Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил, 1941-1945. М.: Эксмо, 2004.

Дюков А. Р. Советские репрессии против прибалтийских коллабора­ционистов Гитлера: Новые документы // Русский сборник: Исследова­ния по истории России. Т. V. М., 2007.

Земсков В. Н. ГУЛАГ: Историко-социологический аспект// Социологи­ческие исследования. 1991. №6.

Земсков В. Н. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные: Статистико-географи-ческий аспект// Исто­рия СССР. 1991. № 5.

Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2005.

Кокурин А., Петров Н. НКВД - НКГБ - «Смерш»: Структура, функции, кадры // Свободная мысль. 1997. № 9.

Крысин М. Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. М.: Вече, 2004.

Крысин М. Ю. Прибалтийский фашизм: История и современность. М.: Вече, 2007.

Куманев Г. А. Проблемы военной истории Отечества, 1938-1945. М.: Собрание, 2007.

Литвинов М. Ю., СедуновА. В. Шпионы и диверсанты: Борьба с при­балтийским шпионажем и националистическими бандформирова­ниями на Северо-Западе России. Псков: Псковская областная типо­графия, 2005.

Мозохин О. Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953). М.: Кучково поле, 2006.

Население России в ХХ веке: Исторические очерки. М.: РОССПЭН, 2001. Т. 2.

Петренко А. И. Прибалтика против фашизма: Советские прибалтий­ские дивизии в Великой Отечественной войне/ Предисл. М. Демури-на. М.: Европа, 2005.

Чернов В. Е., ШляхтуновА. Г. Прибалтийские Waffen-SS: Герои и пала­чи?.. М.: Лин-Интер, 2004.

BüttnerR. Impact of national socialist rule: The case of Estonia. [Цитиру­ется по электронному варианту, размещенному на сайте www.esf.org]

KüngA. Communism and crimes against humanity in the Baltic states. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте www.rel.ee]

I. Работы эстонских авторов

Estonia, 1940-1945: Reports of Estonian International Commission for the investigation of crimes against humanity/ Ed. by T. Hiilo. Tallinn: Es­tonian foundation for the investigation of crimes against humanity, 2006. [Цитируется по отрывкам, размещенным на сайте Эстонской между­народной комиссии по расследованию преступлений против человеч­ности, www.historycommission.ee]

Rahi A. On the current state of research into soviet and nazi repressions in Estonia // Yearbook of the Occupation museum of Latvia 2002. Riga: Power Unleashed, 2003. [Цитируется по электронному варианту, раз­мещенному на сайте исторического факультета Тартуского универси­тета, www.history.ee]

Varju P. 14. juuni 1941 massioperasiooni ohvirte koondnimekiri. [Цити­руется по электронному варианту, размещенному на сайте историче­ского факультета Тартуского университета, www.history.ee]

1944 - год трагедии Эстонии. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте Министерства иностранных дел Эстонской Республики, www.vm.ee]

Белая книга о потерях, причиненных народу Эстонии оккупациями, 1940-1991/ Пер. с эстонск. А. Бабаджана, Т. Верхнеустинской, Э. Вяри. Таллинн: Министерство юстиции Эстонской Республики, 2005.

Вальтер Х. Эстония во второй мировой войне. [Цитируется по элек­тронному варианту, размещенному на сайте Музея оккупации, www.okupatsioon.ee]

Лаар М. Забытая война: Движение вооруженного сопротивления в Эстонии в 1944-1956 годах/ Пер. с эстонск. С. Карм. Таллинн: Grenader, 2005.

Лаар М. Депортации из Эстонии в 1941 году и в 1949 году. [Цитирует­ся по электронному варианту, размещенному на сайте Министерства иностранных дел Эстонской Республики, www.vm.ee]

Лаар М. Красный террор: Репрессии советских оккупационных вла­стей в Эстонии / Пер. с эстонск. С. Карм. Таллинн: Grenader, 2005.

Лаар М. Эстония во Второй мировой войне / Пер. с эстонск. С. Карм. Таллинн: Grenader, 2005.

Обзор периода оккупации / Сост. Х. Ахонен; Пер. с эстонск. Н. Лаан-соо, И. Ореховой. Таллинн: Kistler-Ritso Eesti Sihtasutus, 2004. [Цити­руется по электронному варианту, размещенному на сайте Эстонского национального музея, www.erm.ee]

Рапорты Международной комиссии Эстонии по расследованию пре­ступлений против человечности: Оккупация Эстонии Советским Сою­зом, 1940-1941; Оккупация Эстонии Германией, 1941-1944. Тарту, 2005.

Тарвель Э. История депортации. [Цитируется по электронному вариан­ту, размещенному на сайте Эстонского национального музея, www.erm.ee]

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Белая книга о потерях, причиненных народу Эстонии оккупациями, 1940-1991/ Пер. с эстонск. А. Бабаджана, Т. Верхнеустинской, Э. Вяри. Таллинн: Министерство юстиции Эстонской Республики, 2005.

² ИА REGNUM, 19.05.2004.

3 BRC info, 19.05.2004.

⁴ ИА REGNUM, 19.05.2004.

5 РИА «Новости», 06.10.2004.

⁶  The Baltic States 1940—1972: Documentary background and survey of developments presented to the European Security and Cooperation Conferenсе. Stockholm: The Baltic Committee in Scandinavia, 1972.

⁷ World War II and soviet occupation in Estonia: A Damages report / Ed. by J. Kahk. Tallinn, 1991. См.: Rahi A. On the current state of research into soviet and nazi repressions in Estonia // Yearbook of the Occupation museum of Latvia 2002. Riga: Power Unleashed, 2003. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте исторического факультета Тартуского университета, www.history.ee; здесь и далее номера страниц не указываются.]

⁸  Рапорты Международной комиссии Эстонии по расследованию преступлений против человечности: Оккупация Эстонии Советским Союзом, 1940―1941; Оккупация Эстонии Германией, 1941―1944. Тарту, 2005.

⁹ Обзор периода оккупации / Сост. Х. Ахонен; Пер. с эстонск. Н. Лаансоо, И. Ореховой. Таллинн: Kistler-Ritso Eesti Sihtasutus, 2004. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте Музея оккупации, www.okupatsioon.ee; здесь и далее номера страниц не указываются.]

¹⁰ Лаар М. Красный террор: Репрессии советских оккупационных властей в Эстонии / Пер. с эстонск. С. Карм. Таллинн: Grenader, 2005; Лаар М. Эстония во Второй мировой войне / Пер. с эстонск. С. Карм. Таллинн: Grenader, 2005; Лаар М. Забытая война: Дви­жение вооруженного сопротивления в Эстонии в 1944-1956 гг. / Пер. с эстонск. С. Карм. Таллинн: Grenader, 2005.

¹¹ Лаар М. Красный террор. С. 4, 8.

¹² Белая книга. С. 13.

¹³ Лаар М. Красный террор. С. 8.

¹⁴ Обзор периода оккупации.

¹⁵  Белая книга. С. 27. Формулировка, используемая авторами «Белой книги», может создать впечатление, что цифры 8000 арестованных и 1950 расстрелянных относятся ко всей «первой советской оккупации», а не только к ее предвоенному периоду. Однако при внимательном рассмотрении обнаруживается, что это не так. Чуть позже в «Белой книге» утверждается, что после начала войны в республике было убито 179 человек по приговорам суда и 2199 - без суда (С. 28; см. также Rahi A. On the current state of re­search into soviet and nazi repressions in Estonia // Yearbook of the Occupation museum of Latvia 2002. Riga: Power Unleashed, 2003). По вполне понятным причинам число казненных и убитых в заключительный период «первой оккупации» не может превышать число казнённых за всю «первую оккупацию». Следовательно, цифры 8000 арестован­ных и 1950 казненных относятся только к довоенному периоду - точно так же, как и в работах М. Лаара и «Рапортах» комиссии историков при президенте Эстонии.

¹⁶ Белая книга. С. 13-14.

¹⁷ Рапорты. С. 11.

¹⁸  Тарвель Э. История депортации. [Цитируется по электронному варианту, размещен­ному на сайте Эстонского национального музея, www.erm.ee, здесь и далее номера страниц не указываются.]

¹⁹ Rahi A. On the current state of research into soviet and nazi repressions in Estonia.

²⁰ Статистические сведения о деятельности органов ВЧК - ОГПУ - НКВД - МГБ // Мозо-хин О.Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безо­пасности (1918-1953). М.: Кучково поле, 2006. С. 350.

²¹ Там же.

²²  Население России в ХХ веке: Исторические очерки. М.: РОССПЭН, 2001. Т. 2. С. 191 (со ссылкой на: ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 4157. Л. 202―205).

²³  Составлено по: Статистические сведения… С. 342―350; ГУЛАГ: Главное управление лагерей: Сборник документов. М.: Материк; Международный фонд «Демократия», 2002. С. 434.

²⁴  Eesti julgeolekupolitsei aruanded, 1941-1944: Eesti üldine olukord ja rahva meeleolu saksa okupatsiooni perioodil politseidokumentide peeglis. Tallinn: Riigiarchiiv, 2002. S. 74.

²⁵ Составлено по: Земсков В.Н. ГУЛАГ: Историко-социологический аспект // Социологи­ческие исследования. 1991. № 6. С. 17, 26; Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 188-189 (со ссылкой на: ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 1155. Л. 11-12, 47, 50; Д. 1356. Л. 1-4); ГУЛАГ. С. 424; ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1-доп. Д. 378. Л. 145-151.

²⁶ ГУЛАГ. С. 441-442. Рассчитано по материалам Отдела учета и распределения заклю­ченных ГУЛАГа (ГАРФ. Ф. 9414).

²⁷   Сталинские депортации, 1928-1953: Сборник документов. М.: Материк; Междуна­родный фонд «Демократия», 2005. С. 223; РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 6. Л. 1-4.

²⁸  Белая книга. С. 27.

²⁹ Лаар М. Красный террор. С. 11.

³⁰  Статистические сведения. С. 342-350; ГУЛАГ. С. 434; Eesti julgeolekupolitsei aru-anded. S. 74.

31 Обзор периода оккупации.

32  Обзор периода оккупации..

³³ Лаар М. Красный террор. С. 10.

³⁴  Laar M., Tross J. Punane terror. Stockholm, 1996. Цитируется по: http://www.history.ee/ register/doc/ puna.html; Rahi A. On the current state of research into soviet and nazi re­pressions in Estonia. Эта же цифра называется в работе: Küng A. Communism and crimes against humanity in the Baltic states, [Цитируется по электронному варианту, размещен­ному на сайте www.rel.ee]

35 ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 6. Д. 5. Л. 134.

³⁶  Estonia, 1940-1945: Reports of Estonian International Commission for the investigation of crimes against humanity / Ed. by T. Hiilo. Tallinn: Estonian foundation for the investiga­tion of crimes against humanity, 2006. P. 333-359.

³⁷ Составлено по: Estonia, 1940-1945. P. 333-351. Суммарное число осужденных по категориям превышает 184 человека, поскольку в ряде случаев причин осуждения было несколько.

³⁸ Estonia, 1940-1945. P. 333.

39 Обзор периода оккупации.

⁴⁰ Белая книга. С. 14.

⁴¹ Лаар М. Красный террор. С. 12.

⁴²  Белая книга. С. 14, 27.

⁴³ Лаар М. Красный террор. С. 16.

⁴⁴ Рапорты. С. 12.

⁴⁵ Обзор периода оккупации.

⁴⁶  Ср.: Varju P. 14 juuni 1941 massioperasiooni ohvirte koondnimekiri. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте исторического факультета Тартуского университета, www.history.ee; здесь и далее номера страниц не указываются.]

⁴⁷  Белая книга. С. 27.

⁴⁸  ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 44. Л. 1-4; История сталинского ГУЛАГа. М.: РОССПЭН, 2004. Т. 1. С. 404-405; Сталинские депортации. С. 223; РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 6. Л. 1-4.

⁴⁹ Обзор периода оккупации.

⁵⁰  ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 44. Л. 1-4, 111. При публикации документа в сборнике «Сталинские депортации» допущена ошибка: в графе «Арестовано бывших офицеров литовской, латвийской и эстонской армий, служивших в территориальных корпусах Красной Армии» по Эстонии, напечатано 124 вместо 224 человек.

⁵¹ Глебов М. Сибирский эшелон: Трагический юбилей массовых депортаций в Балтии // Известия, 14.06.2001.

⁵² Лаар М. Красный террор. С. 5. В статье «Депортации из Эстонии в 1941 году и в 1949 году», распространяемой Департаментом прессы и информации МИД Эстонии, М. Лаар повторил это утверждение, исключив, правда, из списка подлежащих репрессиям фила­телистов и интересующихся эсперанто.

⁵⁴ Эстония. Кровавый след нацизма, 1941-1944: Сборник архивных документов о пре­ступлениях эстонских коллаборационистов в годы Второй мировой войны. М.: Европа, 2006. С. 119; ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 9. Д. 97. Л. 4-6 об.

⁵⁵ ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 38.

⁵⁶ Сталинские депортации. С. 217-218; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 189.

⁵⁷  Белая книга. С. 14.

⁶⁰ Сталинские депортации. С. 221-222; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 101-101об.

⁶¹ ЦА ФСБ. Оп. 6. Д. 5. Л. 126, 170.

⁶²  Обзор периода оккупации.

⁶³  Вальтер Х. Эстония во Второй мировой войне. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте Музея оккупации, www.okupatsioon.ee]

⁶⁴  ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 44. Л. 1-4; История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 404-405; Сталинские депортации. С. 224; РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 6. Л. 1-4.

65 ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 6. Д. 5. Л. 127.

⁶⁶ Лаар М. Красный террор. С. 15; Лаар М. Депортации из Эстонии в 1941 году и в 1949 году. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте Министерства иностранных дел Эстонской Республики, www.vm.ee]

⁶⁷  Лаар М. Забытая война. С. 4. Схожие утверждения мы находим в: Тарвель Э. История депортации.

⁶⁸  На чаше весов. Эстония и Советский Союз: 1940 год и его последствия / Сост. П. Варес. Таллинн: Евроуниверситет, 1999. С. 422; The Baltic States 1940-1972. P. 50-52.

69 На чаше весов. С. 424-425; Estonia 1940-1945. P. 389-390.⁷⁰ По причине сомнительности «Инструкции» составители сборника документов «Сталинские депортации» не стали ее перепечатывать. См.: Сталинские депортации. С. 26, прим. 2. К сожалению, выявить подлинный вариант «Инструкции» в российских архивах к настоящему времени не удалось.

⁷¹  Бердинских В. А. Спецпоселенцы: Политическая ссылка народов Советской России. М.: Новое литературное обозрение, 2005. С. 517.

⁷² Сталинские депортации. С. 235; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 42.

⁷3 На чаше весов. С. 422; The Baltic States 1940-1972. P. 50-52.⁷⁴ Составлено по: Гурьянов А.Э. Масштабы депортации населения в глубь СССР в мае -июне 1941 года // Репрессии против поляков и польских граждан. М.: Звенья, 1997. Вып. 1. [Статья цитируется по электронной версии, размещенной на сайте общества «Мемориал», www.memo.ru; здесь и далее номера страниц не указываются.] «Эшелон­ная» численность депортированных несколько выше цифр, приведенных в докладной Меркулова. Это объясняется тем, что НКВД ЭССР использовало депортацию для пере­сылки ранее осужденных из эстонских тюрем в лагеря. В трех эшелонах, отправленных в Старобельский и Юхновский лагеря, кроме 3178 человек, арестованных 14 июня, находилось около 500 человек, осужденных в предыдущие месяцы.

⁷⁵  Сталинские депортации. С. 138; Хребтович-Бутенева О. А. Перелом, 1939-1942. Па­риж: YMKA-Press, 1984. С. 48-53.

⁷⁶ ОГБ. Т. 1. Кн. 2. С. 154.

⁷⁷ Сталинские депортации. С. 225, 228.

⁷⁸ ОГБ. Т. 1. Кн. 1. С. 158-161; Сталинские депортации. С. 142; ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 7. Д. 1. С. 2-8.

79 ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 6. Д. 5. Л. 126, 170.

⁸⁰ Сталинские депортации. С. 236; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 42-43.

⁸¹  ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 44. Л. 59.

⁸²  Бердинских В. А. Спецпоселенцы. С. 608.

⁸³ Лаар М. Депортации из Эстонии. C. 2.

84 Обзор периода оккупации.

⁸⁵ Рапорты. С. 12.

⁸⁶  ОГБ. Т. 1. Кн. 2. С. 145-146; Сталинские депортации. С. 215-216; РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 3. Л. 2-6.

⁸⁷  Сталинские депортации. С. 258; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 238.

⁸⁸ Лаар М. Красный террор. С. 16 - 17.

⁸⁹ Составлено по: Земсков В. Н. ГУЛАГ. С. 26; Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 188-189 (со ссылкой на: ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 1155. Л. 11-12, 47, 50; Д. 1356. Л. 1-4); ГУЛАГ. С. 424; ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1-доп. Д. 378. Л. 145-151.

⁹⁰   В 1941 году к уголовной ответственности было привлечено 26 924 заключенных ГУЛАГа, или около 1,4% списочного состава, в 1942 году - 57 040 заключенных, или 3,2% списочного состава, в 1943 году - 47 244 заключенных, или 3,2% списочного состава (Земсков В.Н. ГУЛАГ. С. 11; ГУЛАГ. С. 285). Даже если среди заключенных эс­тонцев процент привлеченных к уголовной ответственности был выше среднего, число повторно осужденных не могло превысить нескольких сотен человек. Число же осуж­денных к ВМН было, естественно, еще меньше.

⁹¹ Сталинские депортации. С. 259; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 15-20.

⁹²  Эти же данные встречаются в: Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2005. С. 91.

⁹³ Гурьянов А. Э. Масштабы депортации населения в глубь СССР.

⁹⁴ Составлено по: ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 8. Д. 44. Л. 1-4; История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 404-405; Сталинские депортации. С. 223, 259; РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 6. Л. 1-4; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 15-20.

⁹⁵ Сталинские депортации. С. 247; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 87. Л. 190-194.

⁹⁶ Сталинские депортации. С. 266; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 81. Л. 79-88.

⁹⁷  Бердинских В. А. Спецпоселенцы. С. 517. Ср. с директивой НКВД СССР от 07.03.1940: Сталинские депортации. С. 142; ОГБ. Т. 1. Кн. 1. С. 158-161; ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 7. Д. 1. С. 2-8.

⁹⁸ Сталинские депортации. С. 267; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 81. Л. 79-88.

⁹⁹ Сталинские депортации. С. 267; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 81. Л. 79-88.

¹⁰⁰ Там же.

101  Составлено по: Сталинские депортации. С. 258, 266; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 81. Л. 79-88; Д. 87. Л. 238; Бердинских В.А. Спецпоселенцы. С. 524.

102 Земсков В.Н. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и вы­сланные: Статистико-географический аспект // История СССР. 1991. № 5. С. 155; Зем­сков В. Н. Спецпоселенцы в СССР. С. 210-211; Бердинских В. А. Спецпоселенцы. С. 28.

103См.: Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 174; Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР. С. 210-211.

104  ЦА фсб. Ф. 100. Оп. 1. Д. 3. Л. 10-11; На чаше весов. С. 432. См. также: Kulu H. Eestlaste tagasiranne, 1940-1989. Tartu, 1997.

105  Белая книга. С. 34.

106 Varju P. 14juuni 1941 massioperasiooni ohvirte koondnimekiri.

107  Белая книга. С. 14.

108 На чаше весов. С. 421; The Baltic States 1940-1972. P. 49-50. Впервые подобное утверждение появилось в изданной в 1951 году в Стокгольме книге «Эти имена обви­няют. Промежуточный перечень латвийских граждан, депортированных в Советскую Россию в 1940-1941 годах», переизданной в 1982 году.

114 1941 год: Документы. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. Кн. 1. С. 44-45; РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1279. Л. 60. Правописание и стилистика документа сохра­нены.

115 1941 год. Кн. 1 С. 177-178; РГВА. Ф. 37848. Оп. 1. Д. 8. Л. 2-9.

116 Обзор периода оккупации.

117 Белая книга. С. 27.

118 1941 год. Кн. 2. С. 221-223; История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 394-395; Сталин­ские депортации. С. 215-217; Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш», 1939 -март 1946: Документы. М.: Материк; Международный фонд «Демократия», 2006. С. 277-279; ЦА ФСБ. Ф. 3ос. Оп. 8. Д. 1. Л. 42-47; РГАНИ. Ф. 69. Оп. 18. Д. 3. Л. 2-6. См. также: ОГБ. Т. 2. Кн. 2. С. 531-532.

¹¹⁹  ОГБ. Т. 1. Кн. 2. С. 144; История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 394; Сталинские депор­тации. С. 215; РГАНИ. Ф. 69. Оп. 18. Д. 3. Л. 2-6.

¹²⁰  Прибалтика и геополитика, 1935-1945: Сборник документов. М.: Служба внешней разведки РФ, 2006. [Цитируется по электронному варианту, размещенному на сайте Службы внешней разведки РФ, svr.gov.ru.]

¹²¹  Штромас А. Прибалтийские государства // Проблемы национальных отношений в СССР: По материалам западной печати. М.: Прогресс, 1989. С. 100; Shtrjmas A. The Baltic States // The Last Empire: Nationality and the Soviet Empire. Stanford, 1986. P. 183-197.

¹²²   Дзинтарс Э. «Пятая колонна» в Латвии служила Гитлеру // Независимая газета. 21.06.2001; Чернов В. Е., Шляхтунов А. Г. Прибалтийские Waffen-SS: Герои и палачи? М.: Лин-Интер, 2004. С. 18; Янченков В. Пятая колонна// Труд. 25.06.1999.

¹²³ Очерки истории Коммунистической партии Эстонии. Таллин, 1970. Кн. 3. С. 112.

¹²⁴ Estonia, 1940-1945. P. 352.

¹²⁵ Вооруженное националистическое подполье в Эстонии в 40-50-х годах // Известия ЦК КПСС. 1990. № 8. С. 170.

126ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 69-70, 119, 146.

¹²⁷  Обзор периода оккупации.

¹²⁸ Лаар М. Красный террор. С. 20.

¹²⁹  ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 6; Мозохин О. Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953). С. 222.

¹³⁰ Всего, по данным А. Гурьянова, после начала войны из Эстонии было вывезено 144 депортированных. См.: Гурьянов А. Э. Масштабы депортации населения вглубь СССР в мае - июне 1941 года.

¹³¹  Белая книга. С. 28; Лаар М. Красный террор. С. 34; Обзор периода оккупации.

¹³²  Рапорты. С. 13; Лаар М. Красный террор. С. 34-35; Белая книга. С. 28.

¹³³ Лаар М. Красный террор. С. 34. См. также: Тарвель Э. История депортации.

¹³⁴  Долинко А. Так погибли общины Пинска и Карлина… / Пер. с иврита М. А. Векслер; Предисл. Г. Б. Гробовицкого. М.: Возвращение, 2005. С. 10.

¹³⁵  Латвия под игом нацизма: Сборник архивных документов. М.: Европа, 2006. С. 67; ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 10. Д. 1. Л. 226.

¹³⁶  Rahi A. On the current state of research into soviet and nazi repressions in Estonia. Это утверждение мы находим также на сайте исторического факультета Тартуского универ­ситета: http://www.history.ee/register/doc/puna.html.

¹³⁷  Rahi A. On the current state of research.

¹³⁸  Белая книга. С. 28.

139  ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 69.

140 Там же. Л. 119.

141 Там же. Л. 70.

142 Там же.

143 Там же. Л. 75,119,146.

144 Там же. Л. 74-75, 119.

145 Там же. Л. 71; ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 437.

146  Чернов В. Е., Шляхтунов А. Г. Прибалтийские Waffen-SS. С. 33 (со ссылкой на ЦАМО. Ф. 221. Оп. 1372. Д. 10. Л. 201-202).

147 Там же (со ссылкой на ЦАМО. Ф. 221. Оп. 1372. Д. 19. Л. 44).

148  Русский архив: Великая Отечественная. М.: Терра, 1997. Т. 23 (12). Кн. 1. С. 44; ЦАМО. Ф. 48а. Оп. 3412. Д. 440. Л. 2.

149 Там же. С. 46; ЦАМО. Ф. 48а. Оп. 3408. Д. 23. Л. 38.

150  Белая книга. С. 28; Лаар М. Красный террор. С. 34; Rahi A. On the current state of research into soviet and nazi repressions in Estonia.

151 Лаар М. Красный террор. С. 20-21.

152 Estonia, 1940-1945. P. 351-359. Ibid. P. 360; Рапорты. С. 13.

154  ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 38.

155  Составлено по: Estonia, 1940-1945. P. 351-359. Суммарное число осужденных по категориям превышает 140 чел., поскольку в ряде случаев причин осуждения было несколько.

¹⁵⁶  Белая книга. С. 15; Лаар М. Красный террор. С. 27-29; Рапорты. С. 14; Обзор пе­риода оккупации.

157 Estonia, 1940-1945. P. 360; Рапорты. С. 13.

158 ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 437; ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 71.

159 Лаар М. Красный террор. С. 28.

160 Лаар М. Красный террор. С. 29.

161 Там же.

162  Данные о расстреле заключенных по Украине и Белоруссии см.: Гурьянов А., Коку-рин А. Эвакуация тюрем // Карта. 1994. № 6.

163  Гурьянов А., Кокурин А. Эвакуация тюрем; ГАРФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 21. Л. 66-67.

164 Лаар М. Красный террор. С. 29.

165  Рапорты. С. 13.

166  ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 70. «» Там же. Л. 69, 75.

167 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 59. Л. 10.

169 ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 437.

170ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 71.

171 Там же. Л. 119.

172  Там же. Д. 276. Л. 52. Относительно подробно боевая деятельность эстонских истре­бительных батальонов описывается в кн.: Куманев Г. А. Проблемы военной истории Отечества, 1938-1945. М.: Собрание, 2007. С. 208-218.

173 ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 403-404.

174 Там же. С. 286.

175 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 151-152.

176  Штромас А. Прибалтийские государства. С. 102.

177 Лаар М. Красный террор. С. 23-27, 30-34

178 ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 279.

179  ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 70.

180 Эстония. Кровавый след нацизма. С. 239, 241-242; ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 11. Д. 4. Л. 75-90.

181 Латвия под игом нацизма. С. 65-67; ЦА ФСБ. Ф. 100. Оп. 10. Д. 1. Л. 225-226.

182 Рапорты. С. 13.

183 Белая книга. С. 46.

184 Лаар М. Красный террор. С. 34-35.

185  World War II and soviet occupation in Estonia: A Damages report / Ed. by J. Kahk. Tallinn, 1991. P. 36.

186 Белая книги. С. 28, 46.

187 Там же. С. 15.

188 Обзор периода оккупации.

189 См.: Тарвель Э. История депортации.

190  Петренко А. И. Прибалтика против фашизма: Советские прибалтийские дивизии в Великой Отечественной войне. М.: Европа, 2005. С. 100; Ару К., Паульман Ф. Наш ге­нерал. Таллин: Ээсти раамат, 1983. С. 39.

191  Бердинских В. Спецпоселенцы. С. 391.

192  Это заметно меньше, чем смертность среди заключенных лагерей и колоний ГУЛАГа, в которых, после мобилизации на фронт, оставалось большинство больных и лиц стар­ших возрастов: за аналогичный период она составила около 50% (см. табл. 4).

193  Белая книга. С. 28.

194  Петренко А. И. Прибалтика против фашизма. С. 103,114,137.

195 Составлено по: Петренко А. И. Прибалтика против фашизма. С. 103, 113-114; Борь­ба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне. Рига, 1966. Кн. 1. С.

198; Ларин П.А. Эстонский народ в Великой Отечественной войне 1941-1945 / Пер. с эс-тонск. Таллин: АН ЭССР, 1964. Т. 1. С. 265, 392-393 (со ссылками на ЦАМО. Ф. 509. Оп. 127095. Д. 6. Л. 20; Оп. 128043. Д. 2. Л. 315, 394; Ф. 1175. Оп. 133214. Д. 1. Л. 20).

196  Приводимые эстонскими историками данные о численности эвакуируемых подтвер­ждаются документами, хранящимися в Архиве Президента Российской Федерации. По данным работавшего в АПРФ историка Г. А. Куманева, всего из Эстонии было эвакуи­ровано около 60 тысяч человек (Куманев Г. А. Проблемы военной истории Отечества. С. 384).

197 Лаар М. Красный террор. С. 37.

198  Белая книга. С. 31. См. также: Rahi A. On the current state of research…

199 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 452. Л. 80. 20° Там же. Л. 121.

201  Дробязко С. И. Под знаменами врага: Антисоветские формирования в составе гер­манских вооруженных сил, 1941-1945. М.: Эксмо, 2004. С. 242; Вооруженное нацио­налистическое подполье в Эстонии. С. 172. См. также: Эстония. Кровавый след нациз­ма.

202  Дробязко С. И. Под знаменами врага. С. 273 (со ссылкой на ЦАМО. Ф. 309. Оп. 4075. Д. 53. Л. 187).

203 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 450. Л. 47.

204 Там же.

205 Статистические сведения… С. 365.

206  ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 450. Л. 6.

208  ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 450. Л. 10.

209  Составлено по: Земсков В. Н. ГУЛАГ: Историко-социологи-ческий аспект // Социоло­гические исследования. 1991 № 6. С. 26; № 7. С. 4, 8; ГУЛАГ. С. 424, 428; Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 188-189; ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 374. Л. 1-4, 145-151; Д. 1155. Л. 11-12, 47, 50.

210 Статистические данные... С. 362, 364.

211 ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 734. Л. 53-54.

212  Кокурин А., Петров Н. НКВД - НКГБ - «Смерш»: Структура, функции, кадры // Сво­бодная мысль. 1997. № 9. С. 98; Меженько А. В. Военнопленные возвращались в строй // Военно-исторический журнал. 1997. № 5. С. 32; Пыхалов И. В. Великая оболганная война. М.: Эксмо; Яуза, 2006. С. 350-360, 363-370.

213 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 450. Л. 2.

214 Там же. Л. 10.

215 Статистические сведения… С. 365.

216  Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 161.

217 ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 982. Л. 53-54.

218  Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 160-161.

219 ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 965. Л. 211-214. 22° Там же. Д. 983. Л. 26-28.

221 Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 161.

224  ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 764. Л. 29.

225 Статистические сведения… С. 376.

226 Земсков В. Н. ГУЛАГ: Историко-социологический аспект // Социологические исследо­вания. 1991. № 6. С. 26; № 7. С. 4, 8; ГУЛАГ. С. 424, 428; Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 188-189; ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 374. Л. 1-4, 145-151; Д. 1155. Л. 11-12, 47, 50.

227  ЦА ФСБ. Ф. 4-ос. Оп. 7. Д. 28. Л. 76.

228 Составлено по: Статистические сведения… С. 355-465.

229 Земсков В. Н. ГУЛАГ: Историко-социологический аспект// Социологические исследо­вания. 1991. № 6. С. 26; № 7. С. 4, 8; ГУЛАГ. С. 424, 428; Население России в ХХ веке. Т. 2. С. 188-189; ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 374. Л. 1-4, 145-151; Д. 1155. Л. 11-12, 47, 50.

230  Белая книга. С. 20.

231 Лаар М. Красный террор. С. 40-41. См. также: Лаар М. Забытая война. С. 35-36.

232  Rahi A. On the current state of research…

233  Сталинские депортации. С. 645; История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 519; ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 10. Л. 11.

234 Сталинские депортации. С. 662-663; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 475. Л. 163-169.

235 ЦА ФСБ. Ф. 4-ос. Оп. 7. Д. 28. Л. 100.

236 На чаше весов. С. 432-434.

237  Бердинских В. А. Спецпоселенцы. С. 537; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 475. Л. 170-178.

238  ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 4. Д. 9. Л. 98.

239  История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 519-522; Сталинские депортации. С. 645, 649, 659; ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 10. Л. 11-16; Ф. 9479. Оп. 1. Д. 475. Л. 39-40.

240 Сталинские депортации. С. 643-645; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 475. Л. 141-143.

241  Составлено по: Сталинские депортации. С. 662-663; Бердинских В. А. Спецпоселен­цы. С. 537; Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР. С. 210-211; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 475. Л. 163-178; Д. 641. Л. 9-12.

242  Составлено по: Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР. С. 210-211, 226; ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 641. Л. 9-12; Д. 848. Л. 121-124.

243 Лаар М. Красный террор. С. 39.

244  История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 519; Сталинские депортации. С. 645; ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 10. Л. 11.

245 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 450. Л. 10; Д. 764. Л. 29.

246  ЦА ФСБ. Ф. 4-ос. Оп. 7. Д. 28. Л. 76.

247 Лаар М. Забытая война. С. 39-40; Лаар М. Депортации из Эстонии…

248  Белая книга. С. 48.

249 Лаар М. Красный террор. С. 35-36.

250  Белая книга. С. 48.

251 Эксперт Online. 30.1.2007.