ОТТЕНКИ ФАШИЗАЦИИ ЕВРОПЫ
Западная и постсоветская литература постепенно наполнилась прямыми и косвенными обвинениями в адрес СССР, якобы ответственного за становление германского фашизма, формулируемыми в русле двух основных концепций. По одной из них СССР и Германия, - будто бы уже с договора Рапалло, заключенного Советской Россией и Веймарской республикой на Генуэзской конференции 1921 года с целью избежать изоляции, планировали завоевание мира, - повели дело к войне и к пакту Молотова—Риббентропа.
Здесь очевидна натяжка исторических фактов, ибо Договор Рапалло был заключен Советской Россией с демократической Веймарской республикой, в которой никто и нигде даже не предвидел появления Гитлера и национал-социализм. В. Ратенау не только не вынашивал планов долгосрочного партнерства с СССР, но порывался отклонить советское предложение. Далее, «рапалльская линия» в политике Германии практически истощается именно с приходом Гитлера к власти, и Договор 1939 года, как к нему ни относиться, явился итогом совершенно иных обстоятельств.
Концепция Э.Нольте к тому же весьма хитроумно затушевывает различие между фашизмом итальянского типа и национал-социализмом.
Однако фашизм итальянского типа или его элементы возникли одновременно почти во всех культурно-самобытных частях Европы после удручающих итогов Первой мировой войны и революций в Европе. Не случайно он появился в католических Франции, Испании, Португалии, Италии; в Европе англосаксонской и германской - Англии, Австрии, Германии; в Бельгии, Нидерландах, Дании, Скандинавии; наконец, в Европе православной и славянской - Греции, Болгарии, России, Югославии и даже в полумусульманской Албании.
По мнению Э.Нольте энергия, вызванная из глубин общества, из самых традиционных крестьянских слоев, была направлена на «спасение либерального государства», что уже сомнительно. Наоборот, глубинка бунтовала против либеральной атомизации общества. Католическая церковь вряд ли приветствовала «либеральную систему», в которой от влияния религии освобождались все общественные институты и образование, а антиклерикальные силы заполонили властные структуры и прессу. Однако «сумрачный германский гений» и западноевропейский «прометеевский» дух подавления и насилия оказались почему-то неспособны на христианскую антитезу, как идеологии пролетарского интернационализма, так и либеральной атомизации.
В результате «порыв» проявил все признаки вырождения - отношение к Церкви и к власти как служебным инструментам (Франко и Муссолини), насилие, экстремизм, шовинизм, экспансия.