(Маршал Конев о выводе армий РГК в западные округа в мае 41-го и были ли они отмобилизованы, о «Сообщении ТАСС от 13 июня», как оно и кого «дезориентировало» в Красной армии, о том, как генерал Жуков и какие отдавал приказы перед 22 июня, и перед самим нападением Германии….)
Многие генералы и маршалы в конце 60-х начале 70-х написали свои «мемуары» о войне. Одни после редактирования и правок под «линию партии» в спецотделе ЦК КПСС выходили на всю страну, а другие получали гриф «секретно» и попадали только в закрытые фонды военных академий Советской армии, а третьи только в наше время, после уничтожения Советского Союза верхушкой ЦК КПСС и спецслужб были опубликованы. А некоторые «дневники» и «воспоминания» все еще ждут публикации – то ли по жадности наследников, желающих получить «мильены» за эти публикации, то ли по причинам просто «техническим»…
Параллельно «Воспоминаниям и размышлениям» маршала Жукова от 1969 года, и тот же и маршал И.С. Конев выпустил свои воспоминания. Точнее он сначала написал статью (точно подписал) «Сила Советской Армии и Флота — в руководстве партии, в неразрывной связи с народом» в газете Правда от 3 ноября 1957 года, в которой он представил маршала Жукова как виновного в трагедии начала войны. Попутно у в той статье, которую готовили в ВНУ Генштаба, Жукову досталось и за личные его качества. Как сказал о нем тот же Молотов – «горлопан, в политике не разбирается, но постоянно в нее лезет». Затем он в 1966 году издал, в Воениздате естественно, книгу «Сорок пятый», а в 1972 году у него вышли мемуары – «Записки командующего фронтом». Которые были переизданы в 1991 году с добавлением отдельной главы основанной на надиктованных Коневым на пленку его рассказов о начале войны и не только!
Эти его рассказы на пленку были им надиктованы в 1972 году, в год выхода его мемуаров официально разрешённых, и судя по всему надиктовать их его заставили мемуары именно маршала Жукова, с его ложью по некоторым вопросам, касающихся именно предвоенных дней и начала войны. И в переиздании мемуаров Конева – «Записки командующего фронтом», (М., 1991) эти рассказы маршала и были включены отдельной главой. В данном издании в 1991 году в итоге были объединены две предыдущие книги мемуаров маршала, а также впервые опубликованы воспоминания И.С. Конева «Становление», «В Смоленском сражении», «Начало битвы за Москву», «Калининский фронт», «Встречи с Верховным Главнокомандующим», «На Высшем Военном совете», о снятии Жукова с должности Командующего Группы Советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ) и Командующего Сухопутными войсками и замминистра Вооружённых Сил СССР в 1946 году. Т.е. это издание стало полной версией всех его мемуаров…
Итак, глава – «Из архива автора» [Летом 1972 года И.С. Конев (1897-1973) надиктовал для Гостелерадио свои воспоминания на магнитную ленту. Запись хранится в архиве семьи. Она и представила основу публикации в журнале «Знамя» в №№ 11, 12 за 1987 год. Кроме того, в книгу включены надиктованный автором на магнитофонную ленту рассказ о заседании летом 1946 года Высшего военного совета, посвященного разбору «дела» Г.К. Жукова, и воспоминания «Начало Московской битвы», опубликованные в Военно-историческом журнале в №10 за 1966 год. Текст подготовлен вдовой и дочерью маршала Антониной Васильевной, Натальей Ивановной Коневыми]. (В Интернете найти данные мемуары не сложно – https://www.booksite.ru/konev/03_14.html )
Рассмотрим естественно не всю главу, а только то, что касается событий предвоенных дней и ночи на 22 июня, выделив важные места в публикации…
«В декабре 1940 года С.К. Тимошенко, продолжая линию на повышение боевой готовности Красной Армии, решил провести военную игру с руководящими командными кадрами округов и армий. С этой целью все командующие вместе с начальниками своих штабов были приглашены в Москву. Наркомат обороны подготовил ряд докладов по основным проблемам оперативного искусства и тактики в современных условиях. О современной наступательной операции на этом совещании доклад сделал Г.К. Жуков, он тогда был командующим Киевским Особым военным округом. Об использовании танковых войск в современной наступательной операции доклад сделал Д.Г. Павлов, в то время командующий Белорусским округом. По общим вопросам боевой и оперативной подготовки войск доклад сделал К.А. Мерецков, начальник Генерального штаба. Изложенные на совещании идеи отвечали современным требованиям ведения наступательных операций, учитывали и внешнеполитическую обстановку и правильно нацеливали руководящие кадры на то, как в дальнейшем вести подготовку Вооруженных Сил в случае нападения фашистской Германии. Все концепции были обоснованы, целесообразны, уместны и правильны, это было обобщение огромного опыта гражданской войны, обобщение опытно-теоретических и учебно-практических занятий мирного времени с учетом войны Германии на Западе. Важно отметить, что все докладчики и все выступавшие отчетливо понимали, что противостоит нам – Германия. Поэтому меня удивляют попытки некоторых буржуазных историков представить дело таким образом, что советские командные кадры были темными людьми, в политической ситуации разбирались плохо, глубоким пониманием политических проблем не отличались.
Необходимо было готовить страну к обороне и учить войска тому, что требуется на войне. Так поступали все, начиная с наркома обороны и кончая младшими командирами. С заводских конвейеров уже сходили новые современные танки. Все было подготовлено к запуску в серию современных самолетов. Руководители округов знали, какую огромную программу выполняла оборонная промышленность.
На декабрьском совещании все говорили о том, что обстановка сложная, надо держать армию в полной боевой готовности. Командные кадры требование ЦК и Наркомата обороны четко уяснили. Совещание завершилось оперативно-стратегической игрой на западном театре военных действий. В этой военной игре участвовали две группировки – «синие» и «красные». «Красная» – советская сторона, «синяя» – немецко-фашистская армия. Игра прошла очень интересно. Из нее были сделаны правильные выводы, Сталин счел необходимым лично провести разбор, пригласив в Кремль ее участников.
После совещания и военной игры в армии произошли кадровые перестановки. В частности, в январе 1941 года начальником Генерального штаба был назначен генерал армии Г.К. Жуков. Кроме того, в этот же период были произведены изменения в руководстве округами. Меня с Забайкальского военного округа перевели командующим Северо-Кавказским округом, а на мое место был назначен Курочкин, командующий 17-й армией. Когда в связи с новым назначением меня принял С.К. Тимошенко, он сказал, что меня берут на основное западное направление на Северо-Кавказский военный округ, обстановка может сложиться так, что это будет важнейшее ударное направление, и закончил: «Мы рассчитываем на вас. Будете представлять ударную группировку войск в случае необходимости нанесения удара». Так мне лично и доверительно сказал нарком. Впервые предаю это гласности.
В СМОЛЕНСКОМ СРАЖЕНИИ
Итак, в конце января 1941 года я прибыл в Ростов и вступил в должность командующего Северо-Кавказским округом. Начальником штаба был генерал-майор Злобин, отличный командир, хорошо подготовленный в оперативном отношении. Заместителем командующего округом – Макс Семенович Рейтер. Членом Военного совета – И.П. Шекланов. Сразу же после прибытия я ознакомился с войсками, провел оперативную военную игру на картах. Международная обстановка накалялась. Северо-Кавказский округ не являлся приграничным, но я все же решил изучить его территорию как возможный театр военных действий, объехал все побережье Черного моря в границах округа, исколесил его вдоль и поперек, ознакомился с береговыми батареями военно-морского флота, путями сообщения, связью.
В результате всех этих поездок я пришел к выводу, что Северо-Кавказский военный округ не готовился к войне. А война, как известно, пришла потом и на эту территорию. Особым докладом о состоянии театра военных действий я донес наркому обороны о необходимых мерах по подготовке округа, наметил ряд срочных инженерно-строительных работ, целью которых было создание инженерных укреплений на наиболее важных оперативных направлениях. И войска начали строить оборонительные рубежи. Дивизии округа были скадрированы.
К концу апреля – в начале мая 1941 года округ по директиве Генштаба приступил к призыву приписного состава для полного укомплектования дивизий до штатов военного времени. В мае я был вызван в Москву, где заместитель начальника Генерального штаба В.Д. Соколовский вручил мне директиву о развертывании 19-й армии. Оставаясь командующим войсками Северо-Кавказского округа, я вступил в командование 19-й армией и получил личные указания С.К. Тимошенко: под видом учений до конца мая войска и управление армией перебросить на Украину в район Белая Церковь – Смела – Черкассы. В состав 19-й армии уже на Украине вошел 25-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора Честохвалова. Отправка 19-й армии проходила в совершенно секретном порядке, никому, кроме меня, не было известно, куда войска перебрасываются и зачем. Они выдвигались в указанные районы и сосредоточивались в палаточном лагере.
Подчеркну: за три недели до начала войны заранее отмобилизованная, вновь сформированная 19-я армия выдвигалась согласно директиве Генштаба на Украину. Хорошие были войска, казаки, прекрасный русский народ, мужественные воины.
Еще в Москве я получил задачу от С.К. Тимошенко. Указав районы сосредоточения войск 19-й армии, он подчеркнул: «Армия должна быть в полной боевой готовности, и в случае наступления немцев на юго-западном театре военных действий, на Киев, нанести фланговый удар и загнать немцев в Припятские болота».
Штаб 19-й армии размещался в Черкассах. Я прибыл туда в начале июня, а 18 июня выехал в штаб Киевского военного округа для того, чтобы сориентироваться в обстановке и решить целый ряд вопросов материально-технического обеспечения войск армии. Армия не входила в состав Киевского особого военного округа и не предназначалась для действий в составе Юго-Западного фронта.
Прибыв в штаб округа утром (19-го – К.О.), я, к сожалению, не успел попасть к командующему М.П. Кирпоносу, мне сообщили, что он болен... Отправился к начальнику штаба М.А. Пуркаеву. Я хорошо его знал еще по Московскому военному округу, когда командовал 17-й дивизией, а он был заместителем начальника штаба Московского округа. Но, к сожалению, от него я не получил ясной картины обстановки. Тогда я направился к члену Военного совета Вашугину. Беседа носила дружеский характер, но узнать от него что-либо новое мне также не удалось Должен сказать, что в общем Вашугин как член Военного совета произвел на меня очень хорошее впечатление. Впоследствии я узнал, что в первые дни неудачных боев на Юго-Западном направлении он покончил жизнь самоубийством. Для меня было это совершенно неожиданно и непонятно, поскольку Вашугин был очень выдержанным и спокойным человеком, настоящим коммунистом.
Не прояснили ситуацию ни мой давний приятель, заместитель командующего войсками округа, Всеволод Яковлев, с которым я вместе учился в Военной академии имени Фрунзе, ни генерал-майор А.И. Антонов, заместитель начальника штаба по материально-техническому обеспечению. И вот, проходя из кабинета в кабинет по коридорам и холлам прекрасного здания штаба Киевского военного округа – теперь здесь ЦК КП Украины, – я неожиданно столкнулся с полковником Иваном Христофоровичем Баграмяном. Он в то время был начальником оперативного отдела штаба округа и спешил на доклад к М.А. Пуркаеву.
Я знал И.X. Баграмяна с 1928 года. Летом 1928 года мы, в то время оба командиры полков, вместе отдыхали в Гурзуфе, подружились, и друг другу доверяли. Через полчаса, когда Иван Христофорович вернулся, мы вместе с ним в его кабинете заслушали донесение начальника разведотдела. Как только разведчик открыл карту юго-западной границы округа, бросилась в глаза большая плотность условных знаков, нарисованных синим карандашом, а синим цветом, как известно, обозначают противника... Видно было, что на границе Советского Союза сосредоточивается большая немецкая группировка: моторизованные дивизии, корпуса, штабы, сосредоточение танков, авиации; на карте были зафиксированы и пролеты вдоль нашей границы немецких самолетов. Никаких сомнений быть не могло – это развертывалась ударная группировка противника для наступления.
Я задал Ивану Христофоровичу и начразведки один вопрос: «Знает ли об этом Москва, нарком обороны и Генеральный штаб?» – «Да, знает, – был ответ, – мы ежедневно докладывали об этом в Москву». И добавил, что, видимо, завтра или послезавтра Военный совет и штаб округа выедут на передовой командный пункт в район Тернополя, будут там в полной боевой готовности.
У меня, как и у каждого военного, мог быть только один вывод: да, это война.
Вернувшись в штаб своей 19-й армии в Черкассы, я отдал все распоряжения о боевой готовности войск и попросил по телефону начальника Генерального штаба Г.К. Жукова разрешить мне вылететь в Ростов в штаб округа, так как от должности командующего войсками Северо-Кавказского округа я освобожден не был. Необходимо было лично дать ряд распоряжений, познакомить штаб округа с обстановкой на границе и привести войска округа в полную боевую готовность. Г.К. Жуков разрешение дал и попросил меня, чтобы в Ростов я никуда не отлучался от провода правительственной связи ВЧ.
В Ростов я прибыл вечером двадцатого. В ночь на 22 июня находился у себя на квартире. В два часа ночи 22 июня раздался звонок по ВЧ. Жуков сообщил, что положение угрожающее, дал команду привести в готовность все средства противовоздушной обороны Ростова. «Командующим округа оставьте Рейтера, своего заместителя, а сами немедленно вылетайте в армию, быть там в полной боевой готовности».
Вместе с членом Военного совета Шеклановым, начальником особого отдела Королевым рано утром в четыре часа на своем самолете «СИ-47» я вылетел из Ростова в Черкассы. По всему маршруту был ливневый дождь, мы шли на бреющем полете при плохой видимости. Взяли за ориентир Днепр и по Днепру шли на Черкассы. Пролетая район Запорожья, не без риска прошли над проводами высокого напряжения Днепровской ГЭС.
Прибыв около пяти часов утра в штаб 19-й армии, я выяснил, что ни начальник штаба, никто в штабе не знает, что началась война. Тут же дал команду объявить боевую тревогу, рассредоточил войска, доложил в Генштаб, что я на командном пункте в Черкассах и войска армии находятся в полной боевой готовности.
Весь первый день войны штаб армии получал информацию из Генштаба о положении на фронтах. Этот день прошел для нас спокойно, противник не бомбил район расположения армии, кроме железнодорожного моста через реку Днепр. Видимо, сосредоточение 19-й армии не было установлено противником. На второй или третий день нарком обороны С.К. Тимошенко вызвал меня по ВЧ и приказал всей армии форсированным маршем следовать в район города Киева. Поставил задачу: занять оборону по рубежу бывшего Киевского УРа, по реке Тетерев и далее по периметру этого укрепленного района.
Отдав приказ войскам о выходе в район Киева, я с начальником штаба Рубцовым и членом Военного совета Шеклановым с первым эшелоном штаба на автомашинах выехал в Киев. По прибытии в Киев не теряя времени получил ориентировку от заместителя командующего округом Яковлева и тут же выехал на рекогносцировку укрепленного района. К моему великому удивлению, в Киеве никаких войск не было, кроме артиллерийского училища под командованием генерала С.С. Волкенштейна. Киевский укрепленный район, который строился еще в мирное время, был в запущенном состоянии, все заросло травой и бурьяном, пулеметные и артиллерийские бетонированные сооружения не имели оружия. Личный состав, офицеры и солдаты, призывались из запаса. Видимо, в последние годы считали, что Киевский УР не нужен. Не хочу кого-либо в этом обвинять, но получилось так, что новые УРы по государственной границе еще не были готовы, а старые были уже в состоянии, мягко говоря, консервации.
Увидев столь безотрадную картину, я поехал в ЦК Компартии Украины к секретарям ЦК М.А. Бурмистренко и Д.С. Коротченко, Информировал их о задаче 19-й армии, о состоянии оборонительного рубежа перед Киевом, попросил их немедленно мобилизовать население для строительства обороны вокруг Киева.
Противовоздушная оборона Киева находилась в полной боевой готовности и действовала. Руководил ПВО заместитель командующего округом Яковлев. Мной был отдан приказ войскам 19-й армии занять оборону по рубежу старого УРа и высотам, прикрывавшим подступ к Киеву. В момент, когда управление армии и ее головные части уже подходили форсированным маршем к Киевскому укрепрайону, меня вновь вызвал по ВЧ нарком обороны С.К. Тимошенко и спросил, может ли моя армия «передвигаться бегом». Создалась очень сложная обстановка на западном, московском направлении. С.К. Тимошенко передал следующее распоряжение: «Положение на Западном фронте угрожающее. Противник продолжает развивать наступление на Смоленск. Армию по тревоге грузить в эшелоны в том порядке, в каком части будут подходить к станциям погрузки, и перебрасывать на западное направление, в район Рудни, Орши и Смоленска. С прибытием управления армии на Западный фронт лично получите указания в штабе фронта». Разумеется, никакого плана перевозки составить было невозможно и все делалось в порядке распорядительном. ….»
Этот рассказ Конева, переписанный кем-то для публикации видимо в конце 80-х еще, подробно разбирался в моих предыдущих книгах – «Мифы 22 июня. Что скрывал маршал Победы?» (М. 2019 г.), «Трагедия 22 июня. Авторы и виновники» (рабочее название «Мифы 22 июня. Кто авторы». М. 2020 г.) и также в книге «АнтиИСАЕВ» (М. 2021 г.).
По этой публикации хорошо видно как в январе 41-го Конев назначается на СКВО и получает задачу лично от наркома обороны Тимошенко для его армии, находящейся за спиной у Киевского ОВО – в случае войны с Германией «Будете представлять ударную группировку войск в случае необходимости нанесения удара»!
Эти задачи от Тимошенко показаны были еще в 1991 году, но тот же Резун или Солонин ни разу за эти 30 лет не использовали эти слова для «подтверждения» своего бреда – что Сталин собирался нападать первым на Гитлера! Что странно – ведь задача эта ставится вполне наступательная и даже «превентивная» вполне. Только что прошли КШИ, которые «резуны» считают репетицией нашего нападения первыми, прямым текстом Тимошенко ставит задачу командарму – твоя армия будет наносить удар в случае необходимости, казалось бы – вот тебе доказательство от маршала Конева, что мы первыми нападать собираемся, но «резуны» мнутся ... стесняются использовать эти слова себе в «доказательство». Почему? Думаю, все просто – эта армия при всем желании, прежде чем куда-то «ударять», перед собой будет иметь армии КОВО! Которые вступят в бой в любом случае первыми. Т.е. армии Конева в замыслах Тимошенко не предстоит первой атаковать. У нее задача не более, чем развивать некий успех – после того, как свои задачи выполнят армии прикрытия приграничных округов! И хотя задача Коневу от Тимошенко вполне «наступательная», но это уже не совсем нападение первыми может быть с нашей стороны.
Дальше по публикации мы видим описание того, как армия Конева в середине мая, в штате военного времени выводится под Киев, на Украину. Естественно, эти слова маршала не видит уже главный победитель «резунов», замечательный историк РФии и к.и.н. А. Исаев. Ведь эти слова ломают его замечательную историю о том, что Сталин поздно нажал некую мифическую «красную» кнопку – не ранее 13 ИЮНЯ, а армии из внутренних округов, армии РГК, слишком поздно поскакали в западные округа и поэтому они не успели прискакать непосредственно на границу и поэтому на границе немецкие Танковые группы (ТГ) встречали растянутые до 40 км наши дивизии западных округов. Ведь Конев еще и задачу показывает для этой армии РГК – быть ударной армией, наносить удар, а не занимать оборону на границе, уплотняя кому-то что-то там…
Затем маршал показывает какую более конкретную задачу ему ставит Тимошенко уже в мае – перед выводом его армии под Киев, в КОВО – быть за спиной у армий КОВО и в случае прорыва немцев помогать им – «нанести фланговый удар и загнать немцев в Припятские болота»! Т.е. никакой обороны границы в принципе у этой армии в задачах НКО и ГШ – нет! Как нет и задач на возможный превентивный удар, или удар в развитие успеха удара армий КОВО, как это было в задаче для 19-й армии от Тимошенко в январе.
Дальше Конев описывает события последних предвоенных дней, и они уже тем более никому не удобны – ни «резунам» ни «исаевцам». Ведь и те, и те уперто несут бред, что Сталин до последней минутки не давал военным приводить войска в боевую готовность! Ведь Сталин до последней минутки не верил, что Гитлер нападет на СССР! А тут такой облом – сам маршал Конев четко показывает, что это вранье – именно в боевую готовность, и в полную к тому же, и приводились войска с «18 июня» – 19-я армия точно, и никто не запрещал Коневу это делать! При этом Конев спрашивает разрешения у Жукова привести в полную б.г. и свой СевКавВО, и опять никто, и сам Жуков тем более, не запрещает командарму это делать – «18 июня»!
Ну, а дальше про ночь на 22-е июня маршал показал вполне интересные, но не особо существенные вещи…
В общем, книгу Конева с этими добавлениями никто, ни сектанты Резуна, ни поклонники Исаева, «не заметили», и вот 5 июня 2021 года в интернете на «ютуб канале» https://www.youtube.com/watch?app=desktop&v=huRS1deA3FQ появляется сама оригинальная запись слов маршала И.С. Конева! Которая достаточно серьёзно отличается от публикации в его переизданных в 1991 году мемуаров!
Оказывается Конев и про «Сообщение ТАСС от 13 июня» поведал – как оно и кого в армии «дезориентировало», и про КШИ январские рассказывал, и про вывод его армии в мае 41-го в Киевский ВО, и про то, что на самом деле приказал ему генерал Жуков в 2 часа 22 июня – оказывается не так, как это показано в мемуаре от 91-го года, маршал говорил в 1972 году про эти события.
На первый взгляд живая речь маршала не особо как будто и отличается от публикации. Литправка и все такое допустимы, если они не меняют смысл слов и суть расказа, но все же... У военных иной раз и запятая, поставленная не там, где ее ставил военный, и тем более пара слов, замененные «редактором-филологом» в лучших побуждениях конечно же, ломают и смысл, и суть повествования. Опять же – живая речь лучше передает смысл того, что хотел выразить сам человек…
Гляньте сами – места, что нам важны будут и выжернены, и подчеркнуты. Глянем запись с 17 примерно минуты…
«17:47 Конец 40-г года. В стране и вне складывалась обстановка такая, что чувствовалось, что приход к власти фашисткой партии во главе с Гитлером – это является враг №1.
Все мы руководящие командные кадры это чувствовали. И в тоже время мы отлично понимали, что враг №2 – японская армия по тем временам, как наиболее сильнейших армий, остается на Дальнем востоке и японцы всё время усиливают свои войска в Манчжурии. Поэтому проявлять нам нужно необходимую бдительность и держать войска в полной боевой готовности.
Вот такова обстановка внешнеполитическая.
И вот народный комиссар т. Тимошенко к концу 40-го года, в декабре решил, продолжая свою линию на повышение боевой готовности Советской Армии, провести военную игру с руководящими командными кадрами округов и армий. И с этой целью, в декабре наш брат был приглашен в Москву. Вместе с начальником штаба с тем, чтоб участвовать в военной игре и заслушать ряд докладов по основным проблемам оперативного искусства и тактики в современных условиях.
По вопросам современной наступательной операции на этом совещании доклад сделал генерал армии т. Жуков, тогда был командующим Киевским Особым военным округом. По вопросам танковых войск доклад сделал Павлов, как бывший танкист. По вопросам подготовки штабов и руководство войсками доклад был сделан т. Мерецковым – начальником Генерального штаба был тогда Мерецков.
Стоило бы рассказать об этом совещании подробно – какие вопросы возникали, как они ставились, но я скажу кратко – эти доклады исходили из теоретических взглядов нашего высшего командования, отражали уровень современного оперативного искусства и тактики. Принципиальными основами являлась глубокая тактика – глубокая операция, которая была как основная исходная руководящая нить во всех докладах и выступлениях товарищей на этом совещании. Что наши взгляды отвечают современным требованиям, учитывают и внешнеполитическую обстановку и правильно нацеливают наши руководящие кадры к дальнейшей подготовке Советских вооруженных сил, если будет война с немецко-фашисткой Германией, они являются совершено целесообразными уместными и правильными как обобщение огромного опыта Гражданской войны, обобщением опыта и теоретических и учебно-практических занятий мирного времени, и учет уже войны на Западе, который вели немцы.
Причем что важно, что все докладчики и все выступающие отчетливо понимают, что врагом, противостоящим нам, является немецко-фашистская Германия. И поэтому, когда всякого рода Некричи, всякие прочие понимаете ли иже с ними писатели клевещут на Советскую армию, клевещут на наши кадры, что мы такие люди, которые не разбирались, не понимали, не оценивали – мы отлично понимали. И лозунгом «Чужой земли мы не хотим, но и своей ни одного вершка не отдадим» – мы это отлично понимали, потому что этот политический лозунг мобилизует наш народ и нашу армию.
Что касается проведения конкретных операций, несомненно, мы делали акцент на разработку вопросов наступательных операций. Это взгляды вытекают из учений Ленина – победивший пролетариат, он не только должен обороняться, но он должен быть готов и к наступлению. Все это было не просто вымыслы каких-то сидящих теоретиков в кабинетах – они покоились на основе прочной базы нашей экономики, нашего большого сплочения народов всех национальностей под знаменами коммунистической партии. Морально-политическое единство и сплочение нашего общества – все это такие факторы, которые давали нам полное основание ставить нам вопросы стратегии оперативном искусстве смело активно – если враг нападет мы должны действовать против его наступательно, громить врага. Я думаю, что это совершено правильно.
И когда нам теперь вот некоторые историки фальсификаторы предъявляют требования, что мы неправильно ориентировали, неправильно понимали, то это ложь – мы правильно понимали. Мы своим чутьем, это первое. Второе – всем своим опытом, всей своей жизнью и своим участием в государственном, партийном военном строительстве понимали, что все эти задачи, которые перед нами возникают и ставятся, исходя из внешнеполитической обстановки, они ведь являются правильными. Как в подготовке страны к обороне, так и в подготовке Красной армии.
Я думаю, что, если командиры, которые ориентировались вот так правильно у них всегда направление практической деятельности в подготовке войск шло в том направлении, которое нужно на войне. И поэтому лозунгом у нас было – учить тому, что требуется на войне. Это начиная от народного комиссара, Генерального штаба и кончая буквально нашими младшими командирами. Что тут худого? По-моему, совершено правильно. И, по-моему, когда такие вот горе историки, которые видят только все в черном цвете они не правы.
Или возьмите такую область – как это я могу вычеркнуть из своей памяти, когда мы видели такие мощные соединения как танковые корпуса – как можно ликвидировать то, что у нас уже появились новые танки, появились новые самолеты, причем накоплено самолетов было достаточный парк. Может быть они не совсем полностью еще в отношении конструкторской мысли доведены до совершенства, но в этом направлении мы знали ту огромную программу, которая выполнялась в области оборонной промышленности. Об этом очень хорошо и ярко пишет конструктор т. Яковлев.
Я, рассказывая эти факты – они настолько убедительны и очевидны, что мне кажется, если все вот так это проанализировать, я говорю очень бегло, так, набросками, некоторые положения надо соответственно развить и дополнить, ну, фактами, но в целом вывод такой, что – совещание было направлено к тому, что мы находимся в такой период, когда надо держать Советскую армию в полной боевой готовности. И все кадры должны проникнуться требованием, которое исходит от Центрального Комитета партии и передано еще наркомом обороны.
Это совещание завершилось опять практическим таким мероприятием, отражающем эти большие требования – стратегической оперативной игрой на Западном театре военных действий.
Здесь в этой военной игре участвовали группировки войск с той и с другой стороны, как это условно у нас называют «синие» и «красные». «Красные» это советская сторона, «синие» это было немецко-фашистская армия.
Военно-стратегическая игра прошла очень интересно. Должен вам сказать, что из игры были сделаны соответствующие правильные выводы и товарищ Сталин счел необходимым лично сам провести разбор, пригласив в Кремль участников игры в активных ролях и некоторых, по-моему, начальников штабов Западного, Юго-Западного Особых военных округов.
Выводы т. Сталина были очень принципиальными и важными. Эти выводы послужили для министерства обороны той основной директивой, которой они должны были принять к руководству и исполнению в подготовке всех мероприятий на случай войны с фашисткой Германией. Начальником Генерального штаба назначен т. Жуков, генерал армии.
26:50 Это было начало января 1941 года. В этот же период были произведены изменения в руководстве фронтами. Так, например на Ленинградский военный округ, как будущий фронтовой округ, был назначен Попов. Который к этому времени был на Дальнем востоке. На Прибалтийский военный округ был назначен т. Кузнецов. На Западный военный округ уже был назначен Павлов. На Юго-Западный или Киевский Особый военный округ назначен был Кирпанос. И на Одесский военный округ был назначен т. Черевиченко.
Эти назначения не ограничились только вот этих основных направлений, стратегических, так сказать, вот этих фронтов. И нашего брата коснулось. Я с Забайкальского военного округа был назначен командующим Северо-Кавказского военного округа. На мое место был назначен командующим Забайкальского военного округа генерал Курочкин, который в это время был командующий 17-й армией.
27:56 Причем при личном представлении наркому обороны т. Тимошенко мне было заявлено, что мы вас берем на основное Западное направление и вот, на Северо-Кавказский военный округ, в случае обстановки вы будете на ударном направлении как важнейшее, и мы рассчитываем на вас – что вы будете представлять ударную группировка войск в случае необходимости, при нанесении удара.
Вот это было лично сказано доверительно. Впервые это предаю гласности!
28:30 Вот в кулуарах тогда, и наш брат и другие товарищи считали, что в этих перемещениях были допущены ошибки. Мне кажется это действительно так. Я, например, считал, что и Попов, и Кузнецов недостаточно были подготовлены для этой роли. И особенно Павлов не имел достаточного командного опыта, не имел большой школы подготовки к вождению крупных войск. Не имел такой школы выучки, которую прошли мы.
Так я переезжаю из Читы в город Ростов, становлюсь командующим Северо-Кавказского военного округа. Это было январь 1941 года.
29:20 Начальником штаба округа был генерал-майор Злобин, отлично подготовленный оперативно командир, отличающийся хорошей оперативно-тактической подготовкой. Заместителем командующего округом был Макс Семенович Рейтер, латыш по национальности. Членом Военного совета – Шекланов.
Управление округа и штаб округа были вполне сколоченным коллективом и успешно справлялись с возложенными на них задачами. Сразу же после прибытия и вступления в командование округом я ознакомился с войсками, провел оперативную военную игру на картах.
Международная обстановка все время накалялась. И хотя Северо-Кавказский военный округ не являлся приграничным округом, но я решил изучить территорию округа как театр военных действий. И лично объехал все побережье Черного моря в границах округа, как говорят, исколесил, ознакомился с береговыми батареями военно-морского флота, путями сообщения, связью.
Должен сказать, что основной вывод, который следовал из всех этих моих поездок, что Северо-Кавказский военный округ, как театр военных действий, не готовился к войне. А война, как известно, пришла и на эту территорию. Я особым докладом о состоянии театра военных действий донес народному комиссару обороны т. Тимошенко. Наметил ряд срочных инженерно-строительных работ по созданию инженерных укреплений на наиболее важных оперативных направлениях. Здесь войска начали строить оборонительные рубежи. Дивизии округа были скадрированы.
31:38 К концу апреля – в начале мая 1941 года по директиве Генерального штаба приступили к призыву приписного состава для полного укомплектования дивизий до штатов военного времени.
В мае я лично был вызван в Москву, в Генеральный штаб, где с заместителем начальника Генерального штаба товарищем Соколовским Василием Даниловичем подготовили директиву о развертывании из управления Северо-Кавказского военного округа – 19-й армии. Кроме того, получил личные указания от наркома обороны товарища Тимошенко: под видом учений, в середине к концу мая войска и управление армией перебрасывались на Украину в район Белая Церковь – Смела – Черкассы. В состав 19-й армии на Украине вошел 21-й стрелковый корпус, в составе трех стрелковых дивизий, под командованием генерал-майора товарища Честохвалова.
32:48 Отправка эта проходила в совершенном секретном порядке, никому не было известно куда войска двигаются и зачем, кроме меня, как командарма. Они выдвигались в эти районы и сосредоточивались в палатках, в палаточном лагере. Одновременно я и по-прежнему являлся, и оставался командующим войсками Северо-Кавказского военного округа.
33:11 К концу мая – началу июня моя армия была полностью сосредоточена на Украине!
33:18 Это является ответом тем, кто говорит о том, что мы не проводили никакой готовности, так сказать в случае нападения немцев, встретить их во всеоружии!
Вот пример, заранее отмобилизования, сформирования и отправки на Украину такой армии как 19-й, это хорошие так сказать казаки, прекрасный русский народ, чудесные воины, сосредоточены были за три недели до начала войны – это является показателем того, как расценивало обстановку Верховное главнокомандование и в том числе наш Центральный Комитет, и лично товарищ Сталин!
34:00 И когда я был в Москве получал задачу от товарища Тимошенко он мне заявил следующее: «Ваша армия сосредоточится там-то – то, что я уже назвал – она должна быть в полной боевой готовности, и в случае наступления немцев на юго-западном театре военных действий на Киев, твоя армия должна быть в готовности нанести фланговый удар и загнать немцев в Припятские болота».
34:27 За период нахождения на Украине было проведено боевое сколачивание подразделений и частей, тактические учения батальонов с боевой стрельбой, тактические учения полков, с привлечением штабов дивизий. Войска был укомплектованы замечательными кадрами, отлично снабжены, имели полностью все вооружение и хорошо подготовлены к ведению боевых операций. Я могу гордиться тем личным составом, который пошел на укомплектование войск 19-й армии.
Такие дивизии как 129-я дивизия, формирующаяся в Сталинграде под командованием генерала Городнянского.
35:20 Я лично прибыл в Черкассы в начале июня. В Черкассах размещался штаб 19-й армии.
35:31 18 июня лично выехал в штаб Киевского военного округа для того, чтобы сориентироваться в обстановке и решить целый ряд вопросов материально-технического обеспечения войск 19-й армии, хотя армия не входила в состав Киевского особого военного округа и не предназначалась для действий в составе Юго-Западного фронта.
Общая обстановка сгущалась. С каждым днем, уже в печати отмечались целый ряд враждебных акций со стороны фашистской Германии.
36:18 Небезынтересно вспомнить, что в этот период было «Сообщение ТАСС» (от 13 июня – К.О.). Это «Сообщение ТАСС» основываясь на существующем Договоре между Советским Союзом и Германией было посчитано как внешнеполитическая акция на то, чтобы не дать повода немецкому командованию в наших, так сказать, таких воинственных настроениях, и тем более опровергнут сведения, которые муссировались в немецкой прессе о том что на границе с Германией сосредотачиваются советские войска.
37:00 Это «Сообщение ТАСС» заканчивалось тем, что мы считаем, что подобного рода информация идет из кругов, которые разжигают страсти и взаимоотношения между нашими государствами. Что касается Советского Союза, то мы придерживаемся строгого выполнения заключенного Договора и никаких мероприятий, связанных с подготовкой к войне.
Некоторые писатели буквально особенно в первый период после войны, исследуя вопросы начала войны, на это «Сообщение ТАСС» обычно всегда ссылаются и считают, что оно внесло большую дезинформацию в деятельность высшего командования и в наши руководящие кадры, генералов и офицеров Советской армии.
Я лично и штаб 19-й армии, который к этому времени уже находились на Украине мы понимали совершено по-другому. Что это «Сообщение ТАСС» рассчитано для внешнеполитических целей и ни в какой степени не затрагивает тех мероприятий, которые проводило Советское командование готовясь к отпору агрессии со стороны фашистской Германии. Тем более, когда армия находится в полной боевой готовности уже на Украине ни у одного офицера, я бы даже сказал и у рядового солдата, не было сомнения в том, что война с Германией неизбежна, и что это заявление в ТАСС практически нашей деятельности не касается.
Я останавливаюсь на этом потому, что мне кажется, и вот когда я был в штабе Киевского особого военного округа – это за два дня до начала войны – я не видел, чтобы в штабе Киевского военного округа среди руководящих кадров в какой-то степени отражалось это «Сообщение ТАСС» на всех тех мероприятиях, которые проводились соответственно по указаниям народного комиссариата обороны.
Я, пожалуй, смело заявляю, но это соответствует действительности, я бы совершенно четко ясно что и солдаты в этом отношении правильно понимали это «Сообщение ТАСС», и ни у кого не возникало никаких вопросов о том, что мы действительно верим, что Германия не выступит против нас, что мы действительно надеемся, что немцы не нарушат договора о дружбе и ненападении. Потому что сами практически уже находимся на Украине, сами значит уже находимся в полной боевой готовности, занимаемся боевой и политической подготовкой и нам ли в этом отношении ориентироваться на всякого рода заявления, хотя бы написанные и в очень авторитетном органе.
Мне кажется, нет необходимости делать какой-то вывод, что это акция внешнеполитического порядка, и каждый разумный человек так ее и понимал. А особенно коммунист.
Итак, общая обстановка сгущалась с каждым днем.
40:40 Прибыв в штаб округа утром (19-го – К.О.), я, к сожалению, не успел попасть ни к командующему войсками округа товарищу Кирпаносу, мне сообщили, что он больной, ни к члену Военного Совета товарищу Хрущёву, Никита Сергеевичу – сказали, что он очень занят.
Я пошел к начальнику штаба Пуркаеву, тем более я его хорошо знал по Московскому военному округу, где я был командиром дивизии, а он был заместителем начальника штаба Московского военного округа, по оргмоб вопросам. Но, к сожалению, от него я не получил ясной ориентировки по обстановке. Тогда я направился к т. Вашугину, члену Военного совета, армейскому работнику. Наша беседа с членов военного совета т. Вашугиным носила дружеский характер, но узнать от него что-либо новое и обстоятельное по обстановке мне, к сожалению, также не удалось.
Однако те вопросы материального порядка, как то – дополнительные палатки, горючее и другие вопросы были решены им положительно.
Должен сказать, что в общем т. Вашугин как член Военного совета произвел на меня очень хорошее впечатление. А потом, когда до меня дошли слухи что он в первые дни войны, неудачных боев на Юго-Западном направлении покончил жизнь самоубийством, для меня было это совершенно неожиданным и весьма непонятным, и неприятным событием. Зная его как очень выдержанного и спокойного человека, хорошего коммуниста подобный случай был для меня необъяснимым.
Зашел я к своему приятелю, с которым вместе учились в военной академии Фрунзе, Всеволоду Яковлеву. Он был замкомандующего войсками округа. Но тоже чего-нибудь ясного в обстановке, к сожалению, мне прояснить не удалось. Да он и сам лично видимо не был ориентирован достаточно обстоятельно в обстановке.
Зашел я к заместителю начальника штаба генерал-майору Антонову. Он был зам начальник штаба по материально-техническому обеспечению. Алексей Инокентьев Антонов, это человек очень скромный и неразговорчивый, и от него что-либо узнать тем более мне совершено оказалось невозможным (смеется Конев).
Вот так проходя по коридорам и холлам прекрасного здания штаба Киевского военного округа – теперь в этом здании размещается ЦК Коммунистической партии Украины, – я в коридоре неожиданно столкнулся с полковником Баграмяном, Иваном Христофоровичем. Он в то время был начальником оперативного отдела штаба округа и спешил с картами на доклад к начальнику штаба т. Пуркаеву.
Я знал товарища Баграмяна с 28-го года, когда мы с ним вместе командовали полками и как-то в одно лето в Гурзуфе вместе отдыхали, подружились, и друг другу взаимно доверяли.
Я по-дружески к нему обратился – вот приехал в штаб округа, решил получить ориентировку в обстановке, но, к сожалению, толком ничего конкретного не узнал, будь добр пожалуйста по старой дружбе, расскажи мне как обстановка на границе и что слышно насчет войны. Иван Христофорович мне ответил – сейчас я иду на доклад к начальнику штаба, а вы идите ко мне в кабинет, и мы вызовем начальника разведки, и вместе заслушаем его доклад о последних разведданных о противнике.
Через полчаса, вернулся с доклада Иван Христофорович, вызвал начальника Разведывательного отдела с картой и тут мы вместе заслушали доклад начальника разведки Киевского военного округа.
45:17 Как только разведчик открыл карту юго-западной границы округа, мне сразу же бросилась в глаза большая плотность условных знаков, нарисованных синим карандашом – синим цветом, как обычно обозначают противника. Что по тогдашнему обозначало большую немецкую группировку, сосредотачивающуюся на границе с Советским Союзом.
Разбирая по карте уже детально мне отчетливо открылась группировка немецко-фашистских дивизий: корпусов, штабов, сосредоточение танков, авиации, рекогносцировка на границе немецких офицеров и генералов, ряд нарушений и пролет нашей границы немецкими самолетами. Здесь не могло быть никакого другого мнения и вывода, что это развертывается немецкая группировка для наступления.
46:24 Все было предельно ясно. Я задал Баграмяну, Ивану Христофоровичу и разведчику один вопрос: «Знает ли об этом Москва, нарком обороны и Генеральный штаб?» Мне Иван Христофорович ответил – «Знают. Мы ежедневно доносили об этом в Москву». И он добавил, что, видимо, завтра или послезавтра Военный совет округа и штаб округа выедут на передовой командный пункт в район Тернополя, и будут находиться в полной готовности.
47:06 Итак. Я получил теперь полную ориентировку. У меня лично, как видимо и у каждого военного, мог быть только один вывод: да, это война.
Вернувшись в штаб армии, в Черкассы, я отдал все распоряжения о боевой готовности войск и попросил по телефону начальника Генерального штаба т. Жукова, Георгия Константиновича, слетать в Ростов в штаб округа, так как за мной еще числился округ, и я не освобожден от должности командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. С тем чтобы отдать личные распоряжения о том, что я видел, и чтобы войска были тоже в боевой готовности.
47:58 Это было в субботу на воскресенье, 21-е на 22-е июня. Т. Жуков разрешил и предупредил меня, чтобы я в Ростове никуда не отлучался от провода правительственной связи ВЧ. Прибыв вечером (21 июня – К.О.) часов в 20-ть в Ростов я был у себя на квартире.
48:22 В два часа ночи 22 июня раздается звонок по ВЧ т. Жукова, который объявил, что «Положение угрожающее, объявите мобилизацию округа! Готовность всех средств противовоздушной обороны. Командующим округа оставьте тов. Рейтера, своего заместителя. Самому лично немедленно вылететь в армию и быть в полной боевой готовности»!
Вместе с членом Военного совета т. Шеклановым, начальником особого отдела Королевым рано утром в четыре часа на самолете «СИ-47» вылетел в Черкассы в штаб 19-й армии. По всему маршруту был ливневый дождь, и мы шли на бреющем полете при плохой видимости. Взяли ориентир Днепр и по Днепру шли на Черкассы. Пролетая через Николаев и далее Запорожье, мы знали, что немцы бомбили Одессу, Николаев не без риска прошли над проводами высокого напряжения Днепровской ГЭС.
Прибыв около пяти часов утра в штаб 19-й армии, оказывается, что ни начальник штаба, никто в штабе еще не знал, что началась война. Тут же объявил боевую тревогу, рассредоточил войска в районе сосредоточения, доложил в Генеральный штаб, что я на командном пункте в Черкассах, что войска армии находятся в полной боевой готовности.
Весь первый день войны штаб армии получал информацию из Генштаба о положении на фронтах. День прошел для армии спокойно, противник не бомбил район расположения армии, кроме железнодорожного моста через реку Днепр у Черкасы. Видимо, сосредоточение армии не было установлено противником. Поэтому все шло благополучно.
На второй или третий день нарком обороны т. Тимошенко вызвал меня по ВЧ и приказал всей армии форсированным маршем следовать в район города Киева. Задача: занятие обороны по рубежу бывшего Киевского УРа, по реке Тетерев и далее по периметру этого укрепленного района.
Отдав приказ войскам о выходе в район Киева, я лично с начальником штаба Рубцовым, членом Военного совета Шеклановым с первым эшелоном штаба на автомашинах выехал в город Киев. По прибытии в Киев, не теряя времени я получил ориентировку от т. Яковлева, заместителя командующего округом, который остался в это время в Киеве, быстро выехал на рекогносцировку Киевского укрепленного района. К моему великому удивлению, в Киеве войск никаких не было, кроме одного артиллерийского училища под командованием генерала Волкенштейна, Сергей Сергеевича.
51:48 Киевский укрепленный район, который строился еще в мирное время, был в запущенном состоянии, все заросло травой и бурьяном, бетонированные сооружения, как пулеметные, так и артиллерийские не имели оружия. Никакого не было проведено полевого доусиления между бетонированными сооружениями. Личный состав, офицеры и солдаты, призывались из запаса. Комендант УРа – приписан офицер – уже явился, но не имел ни штаба, ни средств управления. Все это объяснялось тем, что Киев был глубоким тылом Юго-Западного театра военных действий. И считалось видимо, что Киевский УР не нужен.
Не хочу кого-либо в этом обвинять, но получилось так, что новые УРы по государственной границе еще не были готовы, а старые были уже в состоянии полной консервации.
Верно и то, что в целом укрепленные районы не сыграли роли в прошедшей войне. Но главным образом потому что они не были готовы.
Установив такую безотрадную картину с подготовкой Киева и состоянии оборонительного рубежа УРа, я поехал в ЦК Компартии Украины к секретарю ЦК Бурмистренко и секретарю ЦК т. Коротченко. С тем чтоб информировать их о задаче 19-й армии, о состоянии оборонительного рубежа перед Киевом, попросил их чтобы они немедленно мобилизовали население для строительства обороны вокруг Киева.
Противовоздушная оборона Киева находилась в полной боевой готовности и действовала. Руководил ПВО как раз заместитель командующего округом т. Яковлев. Мной было принято решение занятие 19-й армией обороны по рубежу старого УРа и по тем выгодным высотам, которые прикрывали подступы к Киеву. Отдан был соответствующий приказ, доведен этот приказ до войск и войска уже начали выходить в намеченные для них районы обороны.
54:24 И вот в момент, когда войска выполняя мой приказ двигались для занятия районов обороны, меня вновь вызывает по ВЧ нарком обороны т. Тимошенко и спрашивает может ли моя армия «бегать бегом». И заявляет, что создалось очень сложная обстановка на западном направлении, на московском направлении. Армию по тревоге немедленно грузите в эшелоны, причем грузите какая часть первой подойдет к ближайшим станциям железной дороги, грузить и направлять войска армии в район сосредоточения к западу от Смоленска, Рудня и восточнее Витебска.
55:15 Разумеется, никакого плана перевозки составить было невозможно и все делалось в порядке распорядительном, по мере подхода к станциям войск. Так, например были случаи, когда подошли к железнодорожным станциям тылы дивизии, а полков еще не было и полки грузили позднее. Так как некоторые войск уже далеко прошли ту или другую станцию погрузки следуя в район обороны и их возвращение к станциям проходило в довольно сложной обстановке и приходилось преодолевать значительные расстояния.
По-русски все это событие называют так – все получилось шиворот на выворот.
С большими трудностями войска армии совершали переброску по железной дороге на Западный фронт. Все железнодорожные узлы и крупные станции такие как Дарница, Конотоп, Брянск, Вязьма, Смоленск непрерывно подвергались бомбежке вражеской авиации. Особо жестокой подвергся Брянск. Потому что здесь крупный узел и в связи с этим сосредоточение войск шло с резким нарушением графика движения.
Неоднократные мои переговоры с министром путей Кагановичем об ускорении движения эшелонов в район сосредоточения не давали должного результата. Да что мог сделать Каганович, когда в воздухе господствовала неприятельская авиация, и борьбы с этой авиацией наша авиация почти не вела. Железные дороги ничем не прикрыты. Отдельные эшелоны были загнаны даже на Валдай; в связи с рассредоточением движения и разрушением узлов железнодорожных приходилось маршруты менять и изменять, и перебрасывать эшелоны и видите вместо Смоленск-Витебска попали отдельные эшелоны к Валдаю. …»
Итак, чем отличается оригинальная запись рассказа маршала И.С. Конева, от публикации этой записи…
На первый взгляд вроде ничем особо. Вроде про совещание декабрьское несколько подробнее показывается, что на нем никаких неясностей для наших генералов про будущую войну нет. Но сегодня мы можем и сами почитать доклады выступающих на этом совещании генералов, на Расширенном Военном Совете КА, и увидеть, насколько хорошо знали наши генералы как по нам ударят немцы, и какие методы противодействия этому якобы «ноу хау» их танкового блицкрига мы можем противопоставить…
Про январские КШИ также добавлено – что после них было подведение итогов у Сталина, но Конев там не присутствовал и мы из других источников знаем, как Сталин на нем высмеивал генералов за их КШИ, которые были по сути фикций, а не отработкой возможного сценария будущей войны. Хотя по идее эти КШИ и планировались для проверки как раз «северного» и «южного» вариантов отражения агрессии Германии, и они переносились с ноября 40-го на январь 41-го, потому что на КШИ была добавлена тема отработки-проверки «южного» варианта, предложенного Мерецковым в сентябре-октябре, как альтернатива предложения Шапошникова от июля-августа 40-го…
Про «Сообщение ТАСС», о котором не было показано в публикации в мемуары от 1991 года, Конев показал – кого он там «дезориентировало»… Сослался Конев почему-то на некие публикации про это «Сообщение» чуть не конца 40-х, мол, тогда уже были попытки выставить это «Сообщение», как причину того, что наши войска якобы проспали нападение Германии. Но, по сути, Конев в будущее послал свои слова про фальсификаторов, что будут нести чушь, вслед за маршалом Жуковым, про это «Сообщение». Ведь это Жуков и написал в черновике своих мемуаров в середине 60-х чушь про это «Сообщение»:
«Командующим приграничных военных округов было приказано вывести войска округов – назначенных в состав войск прикрытия, ближе к государственной границе и тем рубежам, которые они должны были занять при чрезвычайном обстоятельстве, по особому распоряжению. При этом передовые части было приказано выдвинуть в зону пограничных частей. Проводились и другие не менее важные мероприятия. Все это обязывало командующих округами и армиями повысить боевую готовность и общую боевую бдительность.
Но тут Советское правительство в лице Сталина и Молотова вновь допустило ошибку, объявив 14 июня в печати и по радио заявление ТАСС о том, что нам нет никаких оснований опасаться вооруженного нападения Германии, с которой у нас имеется пакт о ненападении.
Такое безапелляционное заявление Советского правительства успокоило войска приграничных округов и все пошло по обычаям и порядкам мирного времени».
В первые издания мемуаров Жукова, который не в войсках как раз находился в те дни, а в Генштабе сидел в Москве, эта ложь про «Сообщение ТАСС» не попала, но в последующих эти слова уже были вставлены! И ведь т.н. «официозные» историки, приветствующие вывешивание в Питере «досок» Маннергеймам, так и продолжают эту чушь повторять, попутно выдавая чушь про «матерные» резолюции, якобы подтверждающие бред о том, что Сталин до последней минуточки не верил в нападение Гитлера!
Но самое важное и интересное – это показ как его армию, полностью отмобилизованную, по штатам военного времени, в мае еще – вывели под Киев! И Конев сделал специальный акцент именно уже для историков желающих в будущем нести чушь, что Сталин чуть не до вечера 21 июня не разрешал что-то делать военным, запрещал им приводить войска в полную боевую готовность, запрещал, или не давал проводить скрытую мобилизацию для имеющихся в наличии хотя бы кадровых войск, что Сталин поздно нажал «красную» кнопку, потому что разведка видите ли толком ничего военным и ему не сообщала о планах и намерениях немцев, и о выводе вермахта на нашу границу. Как говорится – привет к.и.н А. Исаеву и его сектантам от маршала Конева…
Как видите, Конев четко и прямо показал, и это лучше видно именно в прямой речи маршала, чем в публикации, что проводимые в мае-июне мероприятия – и отмобилизование его армии с выдвижением ее с Ростова под Киев, и сроки этого вывода, и постановка задачи ему лично от наркома Тимошенко для его армии на будущую скорую войну – «мы вас берем на основное Западное направление и вот, на Северо-Кавказский военный округ, в случае обстановки вы будете на ударном направлении как важнейшее, и мы рассчитываем на вас – что вы будете представлять ударную группировка войск в случае необходимости, при нанесении удара»! Все «Это является ответом тем, кто говорит о том, что мы не проводили никакой готовности, так сказать в случае нападения немцев, встретить их во всеоружии!
Вот пример, заранее отмобилизования, сформирования и отправки на Украину такой армии как 19-й … сосредоточены были за три недели до начала войны – является показателем того, как расценивало обстановку Верховное главнокомандование и в том числе наш Центральный Комитет, и лично товарищ Сталин»!
И также Конев, специально для исаевых, из 1972 года еще, показал – КАКИЕ задачи были поставлены в начале мая 41-го его армии, армии РГК, которая не с «13 ИЮНЯ», а с «13 МАЯ» двинулась из внутреннего округа в западный:
«И когда я был в Москве получал задачу от товарища Тимошенко он мне заявил следующее: «Ваша армия сосредоточится там-то – то, что я уже назвал – она должна быть в полной боевой готовности, и в случае наступления немцев на юго-западном театре военных действий на Киев, твоя армия должна быть в готовности нанести фланговый удар и загнать немцев в Припятские болота»!
Т.е. никаких уплотнений войск на границе у этой армии в задачах не было и что-то мне подсказывает, что и у прочих армий РГК таких задач – занимать оборону на границе не было, и быть не могло….
Ну и самое важное отличие живого рассказа от публикации – это показ того, что происходило в самые последние дни и часы!
1-е – о том, что там якобы не знала разведка, и соответственно и наши военные, как округов, так и в Москве, Конев показал недвусмысленно:
«Разбирая по карте уже детально мне отчетливо открылась группировка немецко-фашистских дивизий: корпусов, штабов, сосредоточение танков, авиации, рекогносцировка на границе немецких офицеров и генералов, ряд нарушений и пролет нашей границы немецкими самолетами»!
Т.е. на картах разведки в КОВО отмечались не только войска немцев на их стороне, но и места, где засекали появление на границе немецких офицеров-генералов проводящих рекогносцировку-наблюдение нашей территории, места пролета немецких самолетов разведчиков. Что нормальному на голову военному вполне показывало – что произойдет в ближайшие дни – «Здесь не могло быть никакого другого мнения и вывода, что это развертывается немецкая группировка для наступления»! И естественно все – данные разведки из округов уходили в Москву, в Генштаб…
2-е – Конев 18-19-го ознакомившись с данным разведки в штабе КОВО возвращается в штаб своей армии в Черкасы, под Киевом, и приводит ее в полную б.г., затем связывается с Жуковым и днем 21 июня улетает в Ростов, где также отдает приказы на приведение уже СевКавВО в боевую готовность – днем 21 июня связывается по этому вопросу с Жуковым и тот не запрещает Коневу это делать!
Впрочем, какие нить бесноватые «резуны» или «исаевцы» со стеклянными глазами возможно мне скажут, что СКВО не приграничный округ, поэтому, мол, тут можно было приводить войска в б.г. и немцы это не увидят. Но это глупости – это не значит, что приграничным округам запрещалось приводить войска в б.г., потому что Сталин не верил в нападение Германии, пока ему про «Лискова» не доложили. Ведь Конев также и свою армию под Киевом привел в б.г. 20-21 июня, и ему за это не прилетело грозных телеграмм от Жукова!
«Вернувшись в штаб армии, в Черкассы, я отдал все распоряжения о боевой готовности войск и попросил по телефону начальника Генерального штаба т. Жукова, Георгия Константиновича, слетать в Ростов в штаб округа, так как за мной еще числился округ, и я не освобожден от должности командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. С тем чтобы отдать личные распоряжения о том, что я видел, и чтобы войска были тоже в боевой готовности.
Это было в субботу на воскресенье, 21-е на 22-е июня. Т. Жуков разрешил и предупредил меня, чтобы я в Ростове никуда не отлучался от провода правительственной связи ВЧ. Прибыв вечером часов в 20-ть в Ростов я был у себя на квартире».
Конев прибывает в Ростов к вечеру 21 июня, отдает приказы на приведение округа в б.г. и далее он показывает о событиях ночи на 22 июня то, что отсутствует в публикации!
В публикации показано что в 2 часа 22 июня Жуков позвонил Коневу и разрешает ему, рекомендует, привести в б.г. ПВО:
«В два часа ночи 22 июня раздался звонок по ВЧ. Жуков сообщил, что положение угрожающее, дал команду привести в готовность все средства противовоздушной обороны Ростова. «Командующим округа оставьте Рейтера, своего заместителя, а сами немедленно вылетайте в армию, быть там в полной боевой готовности»…».
А вот в оригинале Конев показывает другое:
«В два часа ночи 22 июня раздается звонок по ВЧ т. Жукова, который объявил, что «Положение угрожающее, объявите мобилизацию округа! Готовность всех средств противовоздушной обороны. Командующим округа оставьте тов. Рейтера, своего заместителя. Самому лично немедленно вылететь в армию и быть в полной боевой готовности»!
В чем отличие? Оно существенное – Жуков в 2 часа 22 июня не про б.г. говорит Коневу – б.г. Конев ввел в округе по разрешению Жукова еще с вечера, а с 18-19 июня и в 19-й армии. Он ему приказывает – устно – МОБИЛИЗАЦИЮ начинать! Т.е. в 2 часа из ГШ округам идет приказ вскрывать мобпакеты! А мобилизация без вскрытия «красного» пакета в этот час не шла, ведь мы помним по ответам командиров в том же ЗапОВО, на «вопросы Покровского» – они получили команду вскрывать свои пакеты около 2.30-3.30 ночи 22 июня!
«Сов. Секретно
Экз. №1
ЗАМ. НАЧАЛЬНИКА ЗАП. ФРОНТА генерал-лейтенанту Тов. Маландину
Отвечаю Вам на поставленные мне в вашем письме вопросы:
1/ О готовящемся нападении немцев и о вводе “Красного пакета” было получено извещение по “ВЧ” между 3.00 и 3.30 22.6.41 г. лично командующим 10А. генерал-майором ГОЛУБЕВЫМ от генерала армии ПАВЛОВА.
2/ Штабом 10.А были предварительно вызваны к телеграфным аппаратам командиры 1 и 5 ск. 6 кк и 6 мк. /связи с 113 сд не было/ и предупреждены – “Ждать у аппарата и вызвать к аппаратам командиров дивизий”.
Это предварительное распоряжение было отдано лично мною между 2.00 и 2.30 22.6.41 г. на основании распоряжения Генерала армии ПАВЛОВА, переданного оперативному дежурному Штаба 10 армии в 2.00 – “Вызвать в штаб Командующего, Начальника штаба и Начальника Оперативного отдела, ждать им у аппарата и предупредить командиров корпусов”. Между 3.0 и 3.30 22.6.41 г. было отдано распоряжение войскам о немедленном вводе в действие “Красного пакета”. Это распоряжение было передано по телеграфу всем командирам корпусов, за исключением 113 сд, с которой связи не было. К командиру 113 сд был послан делегат связи – ст. лейтенант ТУРАНТАЕВ с приказом – ввести в действие Красный пакет. Кроме того, в штаб армии был вызван командир 6 мк, который получил указания от генерал-майора ГОЛУБЕВА.
В 3.00 22.6.41 г. в ур. ЧЕРВОНЫЙ БОР был послан пом. нач. артиллерии – полковник КОРОЛЬКОВ с задачей – вручить командирам арт. Полков, находящимся в артиллерийском лагере, приказ и маршруты на карте о движении ап к своим дивизиям в районы прикрытия.
3/ Оборону в соответствии с “Красным пакетом” успели занять все части, за исключением 113 сд, которая с 4.00 22.6.41 г. была скована противником в районе СЕМЯТИЧЕ и не могла выйти в свой район прикрытия, находившемся 30-35 клм. с.з. СЕИМЯТИЧЕ. Необходимо подчеркнуть, что не все части, вышедшие в свои районы, в соответствии с Красным пакетом успели занять полосу предполья /так называемые бат. районы предполья/, а заняли главную полосу обороны. Пулеметные батальоны ОМСОВЕЦКОГО и ЗАМБРОВСКОГО УР”ов, с об”явлением тревоги, заняли готовые огневые точки и многие из гарнизонов о.т. успешно отражали атаки противника и погибли в этих точках.
4/ Проводная связь со Штабом фронта и войсками была прервана между 3.30 и 4.00 22.6.41 г. Развернутая в районе казарм радиостанция для связи со Штабом фронта в 4.00 22.6.41 г. была уничтожена авиацией противника. <…> БЫВШ. НАЧАЛЬНИК ОПЕРАТИВНОГО ОТДЕЛА ШТАБА 10 АРМИИ – ЗАМ. НАЧ. ОПЕР. ОТДЕЛА ШТАБА РЕЗЕРВНОГО ФРОНТА Подполковник – подпись /МАРКУШЕВИЧ/. 17.8.41 .г. г. Гжатск» https://pamyat-naroda.ru/documents/view/?id=111889289 (ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 83, л. 52-55)
И по ответу и Пуркаева в КОВО – он также, прибыв в Тернополь в 3 часа, начал давать командармам приказ «действовать по плану», т.е. действовать по ПП КОВО: «Я поторопился в ТЕРНОПОЛЬ, куда прибыл около 3 часов утра 22.6.41 года.
К моему приезду Командующий войсками округа генерал КИРПАНОС уже получил распоряжения Генерального штаба о приведении войск в боевую готовность, но никаких распоряжений никому не давал.
Получив указания генерала КИРПАНОС о распоряжениях Генерального Штаба в связи с ожидаемым нападением немцев, я немедленно вызвал к аппарату БОДО всех командующих армий лично. И в период от 3-х до 4-х часов передал каждому лично приказ привести войска в полную боевую готовность, занять оборону согласно плану. При переходе немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить. Нашим самолетам границы не перелетать до особого указания.
Все командующие армий приняли эти указания к исполнению»!
Получается, что получив в округах директиву б/н на полную б.г., но без вскрытия пока «красных» пакетов, от 22.20 21 июня, в 1.30 расшифровав ее и в 2.20 передав ее и в письменном виде в армии, сразу после 2 часов ночи они действительно получили от Генштаба-Жукова еще и устный приказ – на вскрытие и «красных», и мобпакетов! И подтвердил это мое «предположение», которое я много лет показываю в моих книгах, на что вижу только ухмылки от батанов – сам маршал КОНЕВ! И мы также знаем, что при этом во всех округах кроме ОдВО личный состав, солдаты приграничных армий так и продолжали спать и после этого приказа Жукова!
Ну, а к 3.30-4.00 в округа пришел и письменный приказ Тимошенко – на вскрытие пакетов, на ввод Планов прикрытия западных округов в действие, настоящая Директива №1. Первая директива начавшейся войны…
Впрочем, для наших исаевых прямые слова маршала И.С. Конева так и останутся «незамеченными», и они и дальше будут нести ахинею и к следующей очередной годовщине начала Великой Отечественной Войны с каждого утюга, с ТВ и из Интернета – все тот же набор мифов и баек о причинах трагедии 22 июня. О том, что – Сталин не верил никаким донесениям разведки, что он нападение на лето 41-го если и ждал, то только с середины июня начал немного ждать, а окончательно поверил в неизбежность нападения только вечером 21 июня, когда ему о «Лискове» доложили, а до этого он вообще раньше лета 42-го в войну с Германией не верил! О том, что никакой скрытой частичной мобилизации в мае-июне не было, а были простые обычные «сборы» приписников, что «Сообщение ТАСС от 13 июня» внесло «сумятицу» в неокрепшие мозги наших военных и оно их дезориентировало, и поэтому нападение Германии и застало их в спящих казармах. Ведь разведка не доложила Сталину о немецких Танковых группах на той стороне, а раз ТГ не обнаружены были разведкой – ни их штабы, ни сами танки тем более, и вплоть до вечера 21 июня, то поэтому Сталин и не верил в войну, и поэтому он поздно и нажал те самые знаменитые «красные кнопки», некоторым историкам…
Козинкин О.Ю.
16.06.2021 г.