(или зачем Жуковы фальсифицировали историю начала Войны)

«Кано́н (греч. κανών — «правило, норма») — церковное установление апостолов, Вселенских, некоторых поместных соборов и Отцов Церкви, касающиеся церковного устройства и правил…

Каноны являются своего рода канонической интерпретацией догматов в определенный момент исторического бытия Церкви. Они, действительно, являются образцом, правилом, формой жизни церковного общества…»

«Апо́крифы (от др.-греч. Aπόκρiφος — «скрытый, сокровенный»), — произведения позднеиудейской и раннехристианской литературы, не вошедшие в библейский канон…»

Говоря светским языком – «канон», это всё что твердо установлено, стало «общепринятым». «Апокриф», это информация или знание, существующее до установления «общепринятых» твердо установленных канонов и догм.

 

В конце 1960-х годов прошлого века в военно-исторической науке и в сознании советских граждан была вложена и зафиксирована одна догма, канон – текст «Директивы № 1 от 21.06.41.г.». Текст этот стал «каноническим» и гуляет по военно-исторической литературе скоро уж полвека. Запущена в оборот данная «Директива №1» была самим маршалом Г.К. Жуковым. Этот текст должен был подтвердить утверждение Г.К. Жукова и всех его коллег-маршалов о том, что именно так и приводили в боевую готовность исключительно в ночь на 22 июня войска на границе, в западных округах. А до этого никаких мероприятий по повышению боевой готовности в этих округах не проводилось вовсе, и только благодаря настойчивости генерала Жукова и маршала Тимошенко они смогли убедить упирающегося и боящегося Гитлера и «провокаций» Сталина, и привели, наконец, в боевую готовность части западных округов. Но из-за того, что приведение в боевую готовность состоялось так поздно, фактически за пару часов до нападения гитлеровской Германии на СССР, то оно, это приведение в боевую готовность, конечно же, запоздало, и развертывание частей тоже запоздало. И соответственно поражения Красной армии на начальном этапе войны, как и разгром первых дней на границе, произошли исключительно по прямой вине тирана-Сталина. А значит и тот же разгром целых дивизий находящихся в спящих казармах в том же Бресте – тоже на совести злодея Сталина…

Для подтверждения этой легенды, Г.К. Жуков и запустил в оборот такой вариант «Директивы № 1 от 21.06.41 года» (название «№ 1» ей присвоили уже другие умельцы-историки»):

«Ввиду особой важности привожу эту директиву полностью»:

« Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдОВО.

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота

1. В течении 22 -23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, Приб. ОВО, Зап. ОВО, КОВО, Од. ОВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

Приказываю:

а) в течении ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22 июня 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко, Жуков.

21 июня 1941 года

(стр. 243, «Воспоминания и размышления», М. 1969 г.)

Читая такую «Директиву» у любого человека сложится однозначное мнение, что именно так и приводится в боевую готовность советская армия – таким «несуразным», «странным» и «противоречивым» набором слов и понятий.

При этом данный текст, до «запятой» (о ней чуть позже) включительно совпадает с текстом, что был издан приказом в том же ЗапОВО, в Белоруссии после получения данной «Директивы» в ночь на 22 июня. И текст этот выставлен в сборнике документов Яковлева –Сахарова (полностью «директива» для ЗапОВО приводится далее по тексту этой главы). То ли командование округа было не настолько умно, чтобы выдать приказ по округу в соответствии со своими условиями, то ли просто отделалось формальным дублированием важнейшего приказа из Москвы. А то ли спустя годы Жуковы приказ из ЗапОВО просто скопировали и уже преподнесли в виде «Директивы № 1» якобы подготовленной в кабинете Сталина вечером 21 июня.… И сделано это было то ли Г.К. Жуковым, то ли теми кто «помогал» ему изготавливать его знаменитые и бессмертные «Воспоминания и размышления» от 1969 года. А может для Павлова приказ по округу «скопировали» с Жуковского варианта гораздо позднее…. Но, может, это Павлов просто продублировал именно то, что ему прислали из Генштаба, от Жукова? И тогда выходит, что «несуразность» текста «Директивы № 1» была заложена ещё в кабинете Сталина вечером 21 июня? А может, у Павлова был совсем дугой текст «директивы № 1» по его округу в ночь на 22 июня…

Так что любому историку всегда хотелось бы знать – а есть ли та самая бумажка-черновик, сохранилась ли она, которую написали в кабинете Сталина вечером 21 июня, на которой чуть не сам Сталин, самолично делал пометки и что в той бумажке на самом деле написано. Ведь при всех зачеркиваниях и пометках, в округа должна была пойти некая бумага, дословно повторяющая рукописный вариант. Но насколько черновик отличается от показанного в мемуарах Жукова ставшего канонического текста «Директивы № 1»? И что было зачеркнуто в оригинале-черновике, «осталось за кадром» так сказать?

В предыдущих главах была попытка показать что «Директива № 1», согласно которой якобы и приводились в боевую готовность войска на границе только в ночь на 22 июня и которая вроде как «запоздала», на самом деле никакую «особенную» боевую готовность не объявляет. Эта «Директива № 1» является всего лишь последним этапом (условно) в череде мероприятий по повышению боевой готовности войск западных округов последней недели перед 22 июня. Она всего лишь сообщает и подтверждает командованию западных округов более-менее точную дату нападения – «22 -23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев…». Предписывает «войскам … округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников» и при этом требует «все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано…». При этом указание это, не совсем ясное – какие конкретно войска привести в боевую готовность, в какую степень боевой готовности привести? То ли все, что есть в округах, то ли отдельные какие-то части, то ли оставшиеся некие части…

Ведь в преамбуле приказа уже стоит фраза, прямо противоречащая приказной части: «Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников…». Т.е. вроде бы и так войска этих округов уже должны «быть в полной боевой готовности» к «22-23 июня», а тут в приказной части дается ещё раз команда «привести в боевую готовность» «все части»??? То ли «масло масленое», то ли чего-то явно не хватает в тексте этого пункта приказной части. А может командиры на местах и так должны были прекрасно понимать, что сообщается данной директивой…

Тут ещё постоянно повторяющаяся во всех изданиях данной «Директивы» запятая после фразы «быть в полной боевой готовности». Она есть и в Жуковском варианте и в «Павловском». Но из-за неё предложение вообще не по-русски как-то звучит. Понятнее для военных (да и для любого грамотного человека) будет звучать «войскам …. округов быть в полной боевой готовность встретить возможный внезапный удар немцев». Без всяких лишних запятых. И таким образом, вообще-то войскам ставится вроде бы вполне понятная задача – «быть в готовности встретить нападение». Например, в мемуарах маршала Баграмяна данной запятой вообще-то нет, но в его изложении эта «Директива» ещё более путанная какая-то. Маршал И.Х. Баграмян вообще ни приводит текст варианта «Директивы № 1» по своему киевскому округу, хотя она и проходила через него как начальника оперативного отдела штаба округа. Впрочем, никто из генералов-маршалов в своих мемуарах не приводит целиком текст «Директивы № 1» от 21 июня 41-го – ни московский вариант, ни окружные версии. Только Г.К. Жуков это сделал в 1969 году.

Но благодаря пытливому уму неугомонных искателей «артефактов», роющихся в различных архивах, вплоть до Центрального Архива Министерства Обороны (ЦАМО) в декабре 2009 года в Интернете был выложен некий «документ». Это неизвестный ранее, и никогда не публиковавшийся ни в каких сборниках, черновой вариант той самой «Директивы №1 от 21 июня 1941 года»! Это не ксерокопия и не сканированный лист документа. Это по уверению выложившего на форуме человека скрывающегося под «ником» «Сергей ст», переписанный им от руки, при этом со всеми пометками и зачеркиваниями текст оригинала, также написанного чьей-то рукой. То ли Г.К. Жукова то ли ещё кого. Правда выглядит этот черновик на различных сайтах по-разному.

Первым данный текст появился в конце декабря 2009 года на форуме: http://militera.borda.ru/?1-3-40-00001208-000-0-0-1263290275 :

«Шифром. Расшифровать немедленно

Военным Советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО
Копия Народному Комиссару Военно-Морского Флота

1. В течение в ночь на 22.6.41 23.6.41 возможно внезапное нападение немцев на фронтах участках ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО, ЛВО.

Нападение немцев может начаться с провока- Сегодня 22.6.41г. на рассвете рассредоточить ционных действий. Особенно со стороны Румынии.

2. Задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев, или их союзников.

3. Приказываю:

а) В течении ночи на 22.6.41г. скрытно занять укреплен огневые точки укрепленных районов и полевые сооружениявдоль на государственной границе.
б) Перед рассветом
22.6.41г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать.
в) Все части
расположенные в лагерях привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано и зарывшись в землю.
г) В случае каких либо провокаций со стороны немцев, или их союзников ни на какие провокации, не поддаваться, приняв все меры к немедленному урегулированию недоразумений мирным путем.
г) Противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.
д) Эвакуац Ни каких других мероприятий без особого разрешения не проводить.

Тимошенко
Жуков
21.6.41

Рукопись, автограф ЦАМО, ф. 48а, оп. 3408, д. 3, л.л. 257-259

Данная директива поступила в шифровальный отдел в 23.45 21 июня 1941 года.
Машинистка Грибкова отпечатала две копии в 23.50.

Первый экземпляр машинописной копии передан в НКВМФ.
Второй экземпляр машинописной копии передан Покровскому (кто такой не знаю –
добавлено от разместившего этот текст в Интернете человека – К.О.Ю.).

Директива отправлена в 00.30 в ЛВО, ЗОВО, КОВО, ОдВО, ПрибОВО под номерами: 19942, 19943, 19944, 19945, 19946 соответственно.»

(Красные вставки – это вставленные вместо вычеркнутых слова и фразы в черновике.)

В этом, первом варианте есть те самые номера, которые появляются у документа при отправке приказа в соответствующий округ:

Для ЛВО – № 19942; для ЗапОВО – № 19943; для КОВО – № 19944; для ОдВО – № 19945; для ПрибОВО – № 19946.

Другой вариант выложен Д. Н. Егоровым (автором книги «Июнь 1941. Разгром Западного фронта») на другом форуме: http://russiainwar.forum24.ru/?1-6-0-00000042-000-0-0-1268913055 . И он несколько отличается от первого, хотя вроде и скопирован с него:

«Шифром. Расшифровать немедленно

Военным Советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО
Копия Народному Комиссару Военно-Морского Флота

1. В течение в ночь на 22.6.41 23.6.41 возможно внезапное нападение немцев на фронтах участках ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО, ЛВО.

Нападение немцев может начаться с провока- Сегодня 22.6.41г. на рассвете рассредоточить ционных действий. Особенно со стороны Румынии.

2. Задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев, или их союзников.

3. Приказываю:

а) В течении ночи на 22.6.41г. скрытно занять укреплен огневые точки укрепленных районов и полевые сооружения вдоль на государственной границе.
б) Перед рассветом
22.6.41г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать.
в) Все части расположенные в лагерях привести в боевую готовность
. Войска держать рассредоточено и замаскировано и зарывшись в землю.
г) В случае каких либо провокаций со стороны немцев, или их союзников ни на какие провокации, не поддаваться, приняв все меры к немедленному урегулированию недоразумений мирным путем.
г) Противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.
д)
Эвакуац Ни каких других мероприятий без особого разрешения не проводить.

Тимошенко
Жуков
21.6.41

Рукопись, автограф ЦАМО, ф. 48а, оп. 3408, д. 3, л.л. 257-259

Данная директива поступила в шифровальный отдел в 23.45 21 июня 1941 года.
Машинистка Грибкова отпечатала две копии в 23.50.

Первый экземпляр машинописной копии передан в НКВМФ.
Второй экземпляр машинописной копии передан Покровскому.
»



Эти варианты «оригинала-черновика» в Интернете, отличаются друг от друга – в первом есть номера этой «Директивы № 1» для каждого округа отдельно, чего никогда не показывалось для «канонического» текста «Директивы № 1 от 21.06.41 г.». При этом есть ещё отличия, и отличия эти, достаточно существенные. Во втором варианте «оригинала-черновика», в пункте «в) Все части расположенные в лагерях привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано и зарывшись в землю.», фраза «расположенные в лагерях» не зачеркнута. А в первом, предыдущем варианте фраза о «лагерях» зачеркнута: «в) Все части расположенные в лагерях привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано и зарывшись в землю.». Есть ещё другие варианты в Интернете и там вообще нет вычеркиваний. Возможно, потому что при копировании эти вычеркивания и прочие выделения могут и исчезать.

Но в обоих вариантах черновика-оригинала, «запятой» в тексте фразы «быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев» нет. И от этого текст становится более «читабельным», грамотным и понятным – войскам предписывается вполне нормальное требование быть в готовности встретить возможный удар немцев (с этой «странной» запятой будем подробнее разбираться чуть позже).

В обоих представленных здесь вариантах (а второй, по словам Д.Н. Егорова – всего лишь его копия первого, с «милитеры») есть странность некая. В примечании указано, что машинистка Грибкова отпечатала две копии данной Директивы. Один для наркомата ВМФ, что понятно вполне и оговаривается в начале директивы, а другой – для некоего Покровского. Т.е., с черновиком директивы один из замов Жукова, видимо ожидавший его в приемной Сталина (т.к. кроме Тимошенко и Жукова никаких «замов» в кабинете Сталина 21 июня при составлении «Директивы № 1» не было), отправился в Генштаб, чтобы отправить её в округа, и уже там, перед зашифровкой и отправкой в западные округа было сделано две копии. Одна для наркома ВМФ Кузнецова, а другая для Покровского.

«Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас передать её в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года.» (стр. 244 «Воспоминания и размышления», 1969 г.). Директиву в округа передали, но с черновика перед этим были сделаны две копии – одна, как и показывает Г.К. Жуков, наркому ВМФ адмиралу Кузнецову, а другая, как видно из самого «черновика», некоему Покровскому.

По идее, в архивах МО должен храниться как рукописный черновик из кабинета Сталина, так и директива что ушла в округа (меняли только номера для каждого округа, передавая один и тот же текст), а также должны были сохраниться и принятые в округах тексты Директив. Все эти директивы должны быть идентичны оригиналу-черновику (за исключением зачёркнутых обрывков слов или фраз в оригинале) и тем более, должны соответствовать тому каноническому тексту, что приводится в книге Жукова. А вот в округах должны были не примитивно дублировать текст московской директивы, как это показано «яковлевцами» по округу Павлова, а выдать в армии округов нечто другое. В соответствии со своими местными условиями, а не примитивное копирование московского приказа. А иначе, если «директива № 1» у Павлова – «подлинник», то неизбежно возникнет вопрос о том, что Г.К. Жуков «подделал» текст «Директивы № 1» от 21 июня 1941 года.

Выставленный в Интернете «апокриф» имеет только одно существенное отличие от Жуковского «канона». У него в пункте № 1 стоит фраза «Нападение немцев может начаться с провока- Сегодня 22.6.41г. на рассвете рассредоточить ционных действий. Особенно со стороны Румынии». Фразы «Особенно со стороны Румынии» в варианте от Жукова нет. Но в остальном – полная с виду идентичность черновика с общепризнанным текстом (не считая «запятой» во фразе «быть в полной боевой готовности встретить …»). И обвинить Жукова в подлоге в принципе нельзя, мол, он послал в округа отличный от оригинала текст. Но тогда вариант у Павлова – фальшивка. Ведь не может быть такого «сходства», вплоть до запятой, московского и окружного приказа…

Но есть в черновике детали, на первый взгляд, и особенно для штатского (даже историка), не кажущиеся важными!!! Это именно вычеркнутые слова и фразы. И эти фразы и есть самые интересные. Это как раз то, что и «осталось за кадром»!

Согласно утверждений Г.К. Жукова приведение в боевую готовность войск западных округов состоялось исключительно согласно этой самой «Директивы № 1» от 21 июня 41-го, которую он и приводит. Однако если понимать что данная «Директива» всего лишь последний этап в череде мероприятий по приведению войск западных округов в боевую готовность после Директив НКО и ГШ от 13 июня и после телеграммы ГШ от 18 июня, то например такая фраза в черновике как: «в) Все части расположенные в лагерях привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано и зарывшись в землю», напрямую показывает связь данного приказа наркомата обороны (так правильно называется данная «Директива № 1 от 21.06.41 г.») именно с Директивой от 13 июня. В которой как раз и приказывается тому же генералу Павлову:

«1. Для повышения боевой готовности войск округавсе глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов).»

Для Киевского округа этот пункт Директивы от 13 июня выглядит несколько иначе и в ней приказывается переводить в новые лагеря ВСЕ (не только стрелковые) дивизии и корпуса, и следом дается указание для конкретных пяти стрелковых корпусов округа каким образом им осуществлять эти перемещения «в новые лагеря согласно прилагаемой карты». При этом для Павлова срок вывода не оговаривается, а для КОВО определяется – к 1 июля:

«…№ 549. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ВОЕННОМУ СОВЕТУ КОВО

504205 13 июня 1941 г. Совершенно секретно Особой важности

Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карты.

  1. 31 ск - походом; 2) 36 ск - походом; 3) 55 ск - походом; 4) 49 ск - по железной дороге и походом; 5) 37 ск - походом.»

То, что в черновике «Директивы № 1» фразу о «лагерях» зачеркнули (в других вариантах «оригиналов» она вовсе не зачеркнута), на самом деле ничего уже не значит. Приказ наркомата обороны 21 июня писался в присутствии Сталина Жуковым командованию западных округов именно в соответствии с предыдущими приказами о выводе войск в лагеря, «в районы предусмотренные для них планом прикрытия», или «согласно прилагаемой карты». Т.е., 13-15 июня запускались в действие планы прикрытия госграницы западных округов и данная директива от 13 июня приказывает выводить на рубежи обороны, в лагеря (!) согласно планов прикрытия или «согласно прилагаемой карты», стрелковые дивизии первого эшелона. Второй эшелон составляли механизированные корпуса, которые по замыслу советского командования должны были встречать врага вторым эшелоном, после того как противник будет ослаблен, пробиваясь через стрелковые части (пехоту) первого эшелона. При этом в директиве от 13 июня поступившей в округа 14-15 июня были ограничения и о том, что приграничные дивизии пока, до особого приказа наркома от границы не отводятся. И эти пункты и для КОВО и для ЗапОВО совершенно одинаковы:

«2. Приграничные дивизии оставить на месте, имея вывод их на границу в назначенные им районы, в случае необходимости будет произведен по особому моему приказу.»

Но, например, в ПриОВО, куда Директива от 13 июня могла поступить и 14 июня, в которой возможно тоже ставилась задача для глубинных дивизий – «перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карты», уже 14 июня для отдельных стрелковых дивизий давали такие приказы, в которых комдивам ставится задача провести рекогносцировку местности нового участка будущей обороны. При этом пока ещё точная дата будущего нападения точно не известна и дивизии ставится задача «Сосредоточение дивизии закончить полностью к исходу23.06.»:

«14 июня 1941 года
№ 00218
Командиру 23 сд
Копия: командующему 11 А

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. 23 сд вывести и расположить на стоянку в лесах юго-восточнее и южнее КАУНАС. Точно районы для полков обрекогносцировать и определить в течение 14 и 15.6;

2. вывести все части дивизии и взять с собой все запасы, расчитанные на первый мобилизационный эшелон;

3. на зимних квартирах оставить минимальное количество людей, необходимых для отмобилизования 2-го эшелона дивизии и окараулирования складов с имуществом оставленного для этого 2-го мобилизационного эшелона;

4. выступить в ночь с 16 на 17.6 и перейти в новый район только ночными переходами. Сосредоточение дивизии закончить полностью к исходу23.06.

5. днем располагаться на привалах, тщательно маскируя части и обозы, в лесах;

6. план перехода дивизии в новый район и заявку на необходимый автотранспорт представить мне к 12.00 16.06.1941.

Командующий войсками округа генерал-полковник Кузнецов
Член Военного Совета округа корпусной комиссар Диброва
Начальник штаба округа генерал-лейтенант Кленов
»

(ЦАМО, ф. 140, оп. 13000, д. 4, л. 5. )

«Особый» приказ для приграничных дивизий на вывод их «в назначенные им районы» с приведением их в боевую готовность («повышенную») был отправлен в округа 18 июня телеграммой-шифровкой ГШ. А вот приказ наркомата обороны от 21 июня, в просторечии именуемый «Директивой № 1» как раз и имел в начальном, черновом варианте фразу о том, что необходимо привести в боевую готовность войска именно находящиеся в лагерях!!! И это были и стрелковые дивизии и корпуса первого эшелона, выведенные в лагеря «Директивой от 13 июня» и все приграничные дивизии округов, выведенные в свои районы обороны приказом ГШ от 18 июня!!!

Ведь согласно Директив НКО и ГШ от 13-15 июня, и приказа ГШ от 18 июня, все войска западных округов уже должны были прибыть в эти лагеря. Но потом фразу о лагерях вычеркнули, имея, таким образом, намерение привести в боевую готовность именно уже все части западных округов!!! И стрелковые дивизии первого эшелона находящиеся в «лагерях», и механизированные корпуса, стоящие на приличном расстоянии от границы, которые были во втором эшелоне или в резерве округа. У которых, в принципе должно было быть время и на приведение в боевую готовность и на отправку их на их рубежи обороны и после 22 июня, после нападения Германии. Ведь лагеря эти были не в паре километров от границы, и времени у них на подъем по тревоге и на занятие позиций вполне было достаточно.

То есть «Директива № 1 от 21 июня 41-го» действительно ставит задачу привести в боевую готовность («Полная») все части западных округов, но в несколько другом смысле, чем это нам преподносили сначала Жуковы, а потом и прочие историки, что в погонах что без. Но ведь нам до сих пор преподносят именно Жуковскую версию тех событий практически все историки, что «официоз», что «резуны». Полностью исключая Директивы от 13-18 июня о приведении в боевую готовность («Повышенная») из описания последних предвоенных дней и повторяя вслед за «маршалами Победы» байку о том что Сталин не дал им заранее привести в боевую готовность войска на границе! Они так его просили, а он им не дал!

Но в любом случае ненужные споры о том кого же приводит в боевую готовность «Директива № 1от 21.06.41 г.» можно будет прекращать в том случае если данный черновик-оригинал («апокриф») докажет свою подлинность. Данная Директива изначально четко и ясно говорила и подразумевала следующее: «Все части расположенные в лагерях привести в боевую готовность». Т.е. – поднимать по тревоге в связи с угрозой нападения «22-23 июня»! И даже если в дальнейшем слова «расположенные в лагерях» и были вычеркнуты, чтобы усилить значение данного приказа наркомата Обороны, то все равно всё становится на свои места! И всем командирам в западных округах должно было быть вполне понятно, о каких войсках идет речь, кого требуется «приводить в боевую готовность» данной «Директивой № 1». Если конечно они уже выполнили Директивы от 13-18 июня.

Именно для всех войск западных округов, что должны были быть отправлены в лагеря согласно окружных планов прикрытия и Директивами от 13 июня (которые поступили в округа 14-15 июня), и приказами ГШ от 18 июня, и дается указание – «Все части привести в боевую готовность»! И именно все части западных округов согласно приказов ГШ от 18 июня и должны были быть к полуночи 21 июня собраны в лагерях согласно планов прикрытия!

Ведь наверняка в приказе, «телеграмме-шифровке» ГШ (Г.К. Жукова) от 18 июня ставится задача уже всем войскам западных округов, что имели (согласно «Директив от 13 июня») дату окончания сосредоточения кто 23 июня, а кто и 1 июля, закончить движение к полуночи 21 июня!!! И эта телеграмма ГШ от 18 июня потому и скрывается всячески даже в наши дни МО РФ, что в ней наверняка не только ставится задача отводить от границы приграничные дивизии, приводить их в повышенную боевую готовность. Ведь в ней фактически сообщается точная дата начала Войны!!!

Эта дата, и срок окончания выдвижения от границы на рубежи обороны – «к 24.00 21.06», сообщается и приграничным дивизиям и всем находящимся в движении дивизиям идущим из глубины округов. Посмотрите сами ещё раз, что показал командир «приграничной», 72-й горно-стрелковой дивизии КОВО П. И. Абрамидзе, после войны отвечая на вопросы генерал-полковника А. П. Покровского, говоря о «шифровке ГШ» от 18 июня. Какая ему была поставлена задача, и в какие сроки он её должен был исполнить: «Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года»... (Хочу еще раз напомнить, что в армии не всегда используют слова «привести в ПОЛНУЮ боевую готовность», особенно в те годы, когда «в пехоте» было всего две степени боевой готовности – «постоянная» и «полная». Достаточно было указать в приказе – «привести в боевую готовность» и командир вполне понимал что от него требуется… Это действует и в наши дни.)

Сначала директивами от 13 июня, а потом приказом от 18 июня эти задачи командованию округов и ставились – привести войска в боевую готовность и вывести их в полевые лагеря согласно «планов прикрытия», или согласно «прилагаемых карт». И им же ставилась задача закончить выдвижение в новые лагеря к полуночи 22 июня!!!

И приказ наркомата обороны от 21 июня («Директива №1»), имея в приказной части фразу «все части привести в боевую готовность» требует от командования округов самого простого – дать команду для частей уже должных находиться в лагерях, куда их должны были вывести после 15-18 июня, и которые по факту должны быть в боевой готовности, поднять эти войска по тревоге простым сигналом-командой!!! И времени для этих войск, что уже находятся в лагерях в состоянии повышенной боевой готовности, для приведения в полную, для того чтобы они начали движение навстречу вторгшемуся врагу, необходимо буквально считанные минуты и часы.

Ещё раз повторюсь, «Директива № 1» ставит задачу приводить в боевую готовность уже должным быть в фактически полной боевой готовности войска западных округов!!! Т.е., данная директива дает команду поднимать по тревоге уже приведенные ранее в боевую готовность войска на границе СССР. Которым оставалось только подняться по тревоге и двинуться навстречу врагу. Она, прежде всего, требует – «войскам округов … быть в полной боевой готовностивстретить возможный внезапный удар немцев, или их союзников»!!! А затем ставится задача – «все части (и не только расположенные в лагерях) привести в боевую готовность»!!!

Вот почему вызывает удивление приказ Павлова по Западному округу. Ведь получается, что Павлов просто сдублировал «Директиву № 1»? Но от него требовалось не дублировать московский приказ, а дать короткую команду – поднять находящиеся в лагерях войска по тревоге. Или что-то в этом духе. Коротким приказом. Ну, в крайнем случае, командующий округом должен был расписать в своем приказе по округу нечто соответствующее условиям своего округа. А короткую команду–приказ дадут уже командующие армий в округе! А что мог поднимать Павлов по тревоге, если у него практически все части были разбросаны кто по учебным центрам, а кто и вообще на зимних квартирах находился. Но даже и те, кто находился в полевых лагерях, такого приказа от Павлова не получали, как получали такие приказы в ПрибОВО. Как не все получали такие приказы и в КОВО. Помните в воспоминаниях Баграмяна хоть какое-то упоминание о приказе-шифровке от 18 июня и есть ли у него слова о том, что за приказ войскам «находящихся в лагерях» они отдали войскам округа под утро 22 июня? Нет ничего подобного у маршалов. А ведь «Директива № 1» после получения в Киеве «приказа наркомата», по КОВО тоже должна была быть и она наверняка существует!

Получается, что в округах примитивно дублировали «Директиву № 1», особенно в Белоруссии, порождая нечто вообще несуразное – войска-то в большинстве своем либо в движении находились, либо вообще на зимних квартирах, в «спящих казармах»??? При этом саму «Директиву № 1» в том же КОВО умудрились получать и расшифровывать с 00.30 почти до 2 часов ночи и в частях её получали уже под обстрелами! А в ЗапОВО данная директива-команда пришла вообще только к 2.00. И здесь многие командиры, получая ее, были просто в шоке – им предстояло действовать по принципу – хватай мешки вокзал уходит. Ведь многие части просто спали в казармах на зимних квартирах, а им суют в нос чуть не дословный приказ из Москвы! Но директива эта вообще-то не комдиву или комкору, и даже не командарму. Она именно Командующему округом, который должен на её основе родить приказ для армий и корпусов округа – короткий приказ-команду.

Помните как нарком ВМФ адмирал Кузнецов Н.Г., (который ещё и якобы «самовольно» поднимал флот по тревоге за пару дней до 22-го июня) описал состояние Сталина, когда вроде бы четко запущенный им и Тимошенко с Жуковым механизм приведения в боевую готовность, дал не просто сбой, а привел к катастрофе. Особенно в авиации в первые несколько дней:

«Анализируя события последних мирных дней, я предполагаю: И.В.Сталин представлял боевую готовность наших вооруженных сил более высокой, чем она была на самом деле. Совершенно точно зная количество новейших самолетов, дислоцированных по его приказу на пограничных аэродромах, он считал, чтов любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут взлететь в воздух и дать надежный отпор врагу. Ибыл просто ошеломлен известием, что наши самолеты не успели подняться в воздух, а погибли прямо на аэродромах».

Так вот, «СИГНАЛ БОЕВОЙ ТРЕВОГИ» это и есть этот самый приказ наркомата обороны для командования западных округов и военным советам этих округов! Что был составлен в присутствии Сталина в его кабинете вечером 21 июня и поступил в округа для войск находящихся в полевых лагерях согласно планов прикрытия государственной границы сразу после полуночи, 22 июня.

«Сигнал боевой тревоги», это и есть та самая «Директива № 1 от 21.06.41 г.». И командованию западных округов только и оставалось, что дать команду, объявить тревогу войскам, находящимся в полевых «лагерях», после получения из Москвы приказа наркомата обороны в ночь на 22 июня! Оставалось только трансформировать «приказ наркомата от 21 июня» в свой приказ по округу, а потом в короткий приказ-команду в каждую армию, корпус и дивизию. Поднять по тревоге и привести в полную боевую готовность войска находящиеся в лагерях в состоянии повышенной боевой готовности, в этом случае потребовало бы всего нескольких часов и даже десятков минут. И как раз для этого и нужен был горластый дежурный по роте, что дурным голосом заорал бы в спящем палаточном городке: «Рота подъем!!!»

И в КОВО, например, для резервных корпусов и дивизий родили-таки такие приказы. Вроде вот такого приказа («Боевого распоряжения») командирам 24-го мехкорпуса и 45-й танковой дивизии КОВО:

«22 июня 1941 года.

С рассвета 22.6 немцы начали наступление. Бой идет на границе.

Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года.

Командующий войсками КОВО генерал-полковник Кирпонос
Член ВС КОВО корпусной комиссар Вашугин
Начальник штаба КОВО генерал-лейтенант Пуркаев
»


(ЦАМО, ф. 229, оп. 164, д. 50, л. 3)

Простой и короткий приказ по округу, для конкретной дивизии и корпуса. Правда, рожден он уже утром или даже днем 22 июня для конкретных частей находящихся в резерве округа, а не для частей первого эшелона находящихся «в лагерях». Но для частей резерва это было вполне нормальное дело – они и должны были вступить в бой только после того как будет ясна общая обстановка и там где у противника проявится успех, для контрударов по прорвавшемуся врагу. Правда, тот же комкор-9 резерва КОВО (согласно «Плана прикрытия»), генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский подобного приказа из штаба округа не получал. По крайней мере, он в своих воспоминаниях о подобном приказе для своего корпуса ничего не пишет.… Но это именно простой и короткий приказ, а не дублирование московской директивы для корпусов. А ведь 24-й мехкорпус по сравнению с корпусом Рокоссовского был вообще урезанный и ещё менее боеспособный – 222 танка, 16 бронемашин, 0 артиллерии и 0 минометов. Против 298 танков, 73 бронемашины, 101 орудие и 118 минометов в корпусе у Рокоссовского. При этом 24 мк подняли приказом по округу, а в 9-й позвонил оперативный из штаба 5-й армии, в звании дай бог подполковника, и сам Рокоссовский высказался вполне однозначно по этому поводу…

о крайней мере он в своих воспоминаниях о подобном прказе для своего корпуса Войска западных округов должны были находиться в «лагерях» согласно Директив от 13 июня о повышении боевой готовности для глубинных частей, и шифровке Генштаба от 18 июня для приграничных частей. И им действительно понадобились бы всего лишь считанные часы, для того чтобы подняться по тревоге в своих лагерях и начать выдвижение навстречу врагу, после получения от своего командования команды из Москвы. И примерно так же проводилось, например, приведение в боевую готовность тех частей Красной армии, что в сентябре 1939 года сначала в течении нескольких дней приводились в боевую готовность, а потом получив короткий приказ-директиву, начали выступление в «польский поход» для взятия под контроль Западной Белоруссии и западной Украины. Но именно этого 22 июня и не произошло в западных округах, перед нападением Германии, как планировалось в Москве.

Выдвижение и сосредоточение войск западных округов на рубежах обороны к 24.00 21 июня 1941 года было сорвано или не выполнено командованием этих округов!!! А потом и с доведением до частей «Директивы № 1» произошел «сбой»!

Вычеркнутый из варианта-черновика пункт «г) В случае каких либо провокаций со стороны немцев, или их союзников ни на какие провокации не поддаваться, приняв все меры к немедленному урегулированию недоразумений мирным путем», не вошел в текст Директивы по Жукову и его не было в тексте Директивы, что отправлялась в западные округа 22 июня. Но он самым тесным образом перекликается с общей установкой тех дней «не поддаваться на провокации». Чтобы на Западе никто не смог выставить СССР Агрессором в глазах «мировой демократической общественности».

Придется повториться, но этот пункт также связан с письмом Гитлера к Сталину, которое было доставлено в Москву 15 мая 41-го спецрейсом на Ю-52. В этом письме Гитлер просит Сталина, в случае если немецкие генералы, которые не желают Войны с Англией, попытаются устроить провокации на границе для развязывания войны между Германией и СССР, на «провокации этих забывших свой долг генералов» не поддаваться и немедленно связаться с ним по «известному каналу связи» для урегулирования возникших инцидентов.

Однако не столько это письмо Гитлера к Сталину на самом деле тут играло роль. Задача Сталина и СССР была предотвратить войну любым способом. Не только в ночь на 22 июня, в этом приказе наркомата обороны, но даже и ранним утром 22 июня Сталин продолжал делать все от него зависящее, чтобы остановить войну. До тех пор пока наши войска не перешли границу с Германией ответным ударом, пока не вручены ноты, и Война не объявлена официально – боевые действия все ещё можно остановить. Боестолкновения на границе всё ещё можно назвать «провокацией немецких генералов имеющих родственников в Англии». А потом ситуацию замять и перевести в дипломатические разборки. Вот почему Сталин так себя вел в первый день войны, почему пытался «связаться с Гитлером» и запрещал переходить границу с Германией. Вот почему Молотов выступил по радио только в 12 часов дня, а не сразу с утра пораньше. Кроме всего прочего в это же время, до обеда, Молотов пытался связаться с Германией через японское посольство для «урегулирования приграничных инцидентов», а заодно прозондировать Японию на предмет того – будет ли Япония вступать в войну на стороне Германии или нет.

И опять повторюсь – не стоит думать, что Сталин так уж «повелся» на письмо Гитлера от 15 мая, так уж «поверил Гитлеру» и так уж серьезно считал 22 июня начало войны «провокацией». Да, Сталин отрабатывал все дипломатические ухищрения, пытаясь не дать боестолкновениям на границе, которые всё ещё можно было перевести в разряд «мелких провокаций» отдельных немецких «генералов забывших свой долг», разрастись в Большую Войну. Но именно Сталин и сделал все от него зависящее в последнюю неделю перед 22 июня, чтобы Красная армия была приведена в боевую готовность и могла в случае «провокаций» дать достойный отпор врагу.

А вот то, что данный пункт «г)»был полностью вычеркнут даже в этом приказе из приказной части, говорит с одной стороны, что в преамбуле и так есть такая фраза, а с другой стороны о том, что ни о каком «урегулировании» на самом деле Сталин уже не думал вечером 21 июня. И все его дальнейшие действия весь день 22 июня до 12.00, до тех пор, пока по радио официально не выступил нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, говорят только о том, что это были не более чем дипломатические игры для того самого «мирового общественного мнения».

При опросе генералов начинавших войну в западных округах есть ответ одного из них, и он много раз цитировался в этой книге – генерал-майора П.И. Абрамидзе, бывшего командира 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии Киевского ОВО. В статье полковника А. Саввина в «Красной звезде» в 2008 году, его слова показаны несколько урезано: «20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций... Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года»...

Однако в более полном варианте слова Абрамидзе на «Вопрос № 2», выглядят так:

«Два стрелковых полка (187 и 14 сп) дивизии располагались вблизи государственной границы с августа 1940 года.

20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года».

Точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении приказа. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, которому поручалась проверка исполнения. Трудно сказать, по каким соображениям не разрешалось занятие оборонительных позиций, но этим воспользовался противник в начале боевых действий.

Остальные части и специальные подразделения соединения приступили к выходу на прикрытие госграницы с получением сигнала на вскрытие пакета с мобилизационным планом.

11 июня 1953 года».

(Военно-исторический журнал, № 5 М., 1989 г.)

(Первый ответ Абрамидзе, ответ на «Вопрос № 1» в «Военно-историческом журнале», № 3 за 1989 год, был таким:

«До нападения фашистской Германии на Советский Союз я и командиры частей не знали мобилизационного плана (МП-41), но после его вскрытия все убедились, что оборонительные работы на государственной границе, командно-штабные учения на местности исходили из общего плана КОВ, утвержденного Генеральным штабом» )

Генерал Абрамидзе сообщает достаточно точный текст Приказа ГШ от 18 июня. В котором не только дается команда привести в боевую готовность приграничные дивизии и дается срок на исполнение – к 24.00 21 июня доложить о выполнении, но и дается установка – «Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу». Что было вполне разумно для приграничной части в те конкретные дни. В сторону которой могут быть как одиночные выстрелы со стороны границы, так и обстрелы ружейно-пулеметным огнем. Т.е., указания «не поддаваться на провокации» вполне действовали до 22 июня в полном объеме и были очень даже разумны. Можно подумать, что в наши дни для приграничных частей ставится задача в случае обстрелов и «провокаций» срочно начинать «мировую войну» и мочить всех под корень – гнать «врага до Берлина» (или Нью-Йорка). И кстати, приказ для стрелковой дивизии Абрамидзе, находящейся у самой границы – это пример того, как директивы ГШ трансформируются для каждой конкретной части в округах, внутренними приказами по округу. Также в приказе по КОВО, для данной дивизии Абрамидзе ставится задача отвести дивизию «на рубеж подготовленных позиций». Но рубеж этот мог быть оговорен только заранее – в «Плане прикрытия госграницы» и никак иначе. Т.е. приграничные полки этой дивизии также отводилась на рубежи обороны согласно планов прикрытия и приказ ГШ от 18 июня именно этого и требовал от командования западных округов. Одним дивизиям указывались новые рубежи обороны согласно прилагаемой карты, а другим – районы «предусмотренные для них планом прикрытия». Правда, Абрамидзе выразил удивление по поводу того, почему это приказ ГШ говорил только именно об отводе на «рубеж подготовленных позиций» приграничных частей, но при этом не разрешалось занимать сами позиции – «Трудно сказать, по каким соображениям не разрешалось занятие оборонительных позиций». К сожалению также не ясно – кто «запрещал» Абрамиидзе занимать «оборонительные позиции» – сам приказ ГШ, или это уже «проявляло инициативу» окружное командование.

Также Абрамидзе сообщает, что об исполнении «шифровки ГШ» он докладывает не своим непосредственным начальникам – командиру корпуса и командующему армией, а прямо в штаб округа (если не в ГШ). И командующий армией генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко «всего лишь» присутствует при этом докладе командира дивизии. Т.е., мало того, что приказ от 18 июня приводил в боевую готовность оставшиеся приграничные дивизии, сообщал точную дату нападения 22 июня требуя закончить передислокацию к полуночи 21 июня как приграничных, так и ранее начавших движение дивизий западных округов, так еще, и каждый командир дивизии обязан был о приведении в боевую готовность докладывать лично в штаб округа об исполнении??? Но это как раз и говорит о большой важности и серьезности данного приказа ГШ от 18 июня!!!

Теперь вернемся к интересной детали – о том кому была адресована одна «копия» приказа наркомата обороны от 21 июня 1941 года. Согласно пометки на «черновике-оригинале», с рукописного приказа-черновика «Директивы № 1» были сделаны две копии. Одна – наркому ВМФ, а другая некоему Покровскому. Придется разбираться с тем, кто такой этот Покровский, которого в кабинете Сталина в тот день вообще-то не было, и почему именно ему передавался один экземпляр «Директивы № 1».

«Покровский Александр Петрович (1898–1979). На 22.VI.1941 г.: генерал-майор. Последнее звание: генерал-полковник (1944). Член КПСС с 1940. В Советской Армии с 1919. В Гражданскую войну командир батальона и полка. Окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе (1926). С октября 1940 адъютант, затем генерал-адъютант заместителя наркома обороны СССР маршала С.М. Буденного. В ходе войны начальник штаба Группы резервных армий, Главного командования войск Юго-Западного направления (с июля 1941), Юго-Западного фронта (с сентября 1941), 60-й (с декабря 1941 — 3-я Ударная) Армии (с ноября 1941), затем заместитель начальника штаба Главного командования войск Западного направления, начальник штаба 33-й Армии, с февраля 1943 начальник штаба Западного, с апреля 1944 3-го Белорусского фронтов.

После войны начальник штаба Барановичского ВО (1945–46), затем — в Генштабе (до 1961).
Награждён орденом Ленина, Октябрьской Революции, 4 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й степени, Кутузова 1-й степени, Богдана Хмельницкого 1-й степени, Суворова 2-й степени, Красной Звезды

(Ломов Н.. «Генерал-полковник А. П. Покровский», «ВИЖ», 1978, № 11.)

Черновик приказа писался в кабинете Сталина. При этом присутствовали кроме Г.К. Жукова и С.К. Тимошенко ещё и С.М. Буденный, и этот документ исправлялся и редактировался по некоторым сведениям при активном участии именно маршала Буденного. После этого черновик срочно отправляют в шифровальный отдел Генштаба и уже там отдают машинистке, чтобы она отпечатала копию для наркома ВМФ, и попутно делают копию для … именно С.М. Буденного. Забирает эту копию заместитель Семена Михайловича генерал-адъютант А.П. Покровский, о чем и делается отметка (и тот должен был ещё и расписаться в получении отпечатанной для него копии). Но зачем Буденному и тем более Покровскому копия данного приказа наркомата обороны?

На самом деле логика в этом есть – Буденный ещё утром 21 июня назначен руководителем группы т.н. Резервных армий, а Покровский стал начальником штаба этой группы. И в штаб Резервных армий такой приказ нужен, хотя формально этот приказ и адресован, прежде всего, командованию и военным советам приграничных округов, с копией для наркома ВМФ. Но самое интересное это то, что генерал-полковник Покровский после Войны как раз и проводил расследование по событиям вокруг 22 июня. И именно он и задавал те самые пять вопросов генералам, начинавшим войну на границе. Ещё раз посмотрим, что написано в 2008 году в «Красной звезде» полковником А. Саввиным в статье «Тайна 22 июня»:

«… исследование, осуществленное в конце 1940-х - первой половине 1950-х годов военно-научным управлением Генерального штаба под руководством генерал-полковника А.П. Покровского. Тогда, еще при жизни Сталина, был обобщен опыт сосредоточения и развертывания войск западных военных округов по плану прикрытия государственной границы накануне Великой Отечественной войны. С этой целью было задано пять вопросов участникам тех трагических событий, занимавшим перед войной командные должности в войсках западных округов (фрагментарно ответы на некоторые вопросы были опубликованы в «Военно-историческом журнале» в 1989 г.)

Вопросы были сформулированы так:

1. Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?

2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?

3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?

4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?

5. Насколько штабы были подготовлены к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?....»



Подробно эти вопросы уже были рассмотрены ранее, поэтому снова останавливаться на них не будем.… Но Покровский задавал эти вопросы вплоть до 1953 года, до смерти Сталина. И на эти вопросы Покровского отвечали все генералы начала Войны, от командира дивизии и выше.

Например, 7 марта 1953 года командиром 135-й стрелковой дивизии (на 22 июня дислоцировавшейся в КОВО) генерал-майором Ф.Н. Смехотворовым был составлен отчет:

«Генерал-полковнику тов. Покровскому А.П.

На Ваш № 679030 от 14 января 1953 г.

Докладываю:

  1. План обороны государственной границы до меня и командиров частей 135 стр. дивизии доведен не был.

  2. В какой мере был подготовлен оборонительный рубеж по линии гос. границы и в какой степени он обеспечивал развертывание и ведение боевых действий? Мне не было известно о подготовке оборонительного рубежа, т.к. всеми работами по подготовке оборонительного рубежа руководили штабы 5 армии и 27 ск. … Рекогносцировок оборонительного рубежа штабом 27 ск при участии командиров дивизий не проводилось.

  3. До начала военных действий части 135 стр. дивизии на гос. границу не выводились и такового приказа не поступало. 18 июня 1941 года 135 стр. дивизия выступила из района постоянного расквартирования – Острог, Дубно, Кремец и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы / 10-12 километров с.в. г. Луцк / с целью прохождения лагерного сбора, согласно приказа командующего 5 армии генерал-майора Потапова.

  4. Распоряжение о приведении частей 135 сд в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22.06 была подвергнута пулеметному обстрелу немецкими самолетами, из штаба 5 А поступило распоряжение «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».

 

Распоряжение о приведении в боевую готовность и о приведении в исполнение плана мобилизации поступило лишь утром23.06.41 г, когда части дивизии находились в Киверцах, в 100-150 километров от пунктов постоянного расквартирования.

ЦАМО, ф. 15, оп. 1786, д. 50, кор. 22099, лл. 79-86».

(Цитируется по книге М. Винниченко, В. Рунова «Линия Сталина в бою», М. 2010 г.)

Что интересного есть в этих ответах генералов видно на примере этого полного отчета (в ВИЖ в 1989 году публиковали только фрагмент этого отчета). При этом показанная номерация в данном отчете ответов явно не соответствует номерам вопросов. И комадир этой дивизии Ф. Н. Симехотворов явно не дал ответы на вопросы № 4 и 5. Возможно потому что это уже не его компетенция. Пункт № 3 в его ответе стоит поменять на п. № 2, а п. № 4 вообще не нужен – это все ответы на вопрос № 3. Так что логичнее ответы Смехотворова должны бы выглядеть так:

 

«1. План обороны государственной границы до меня и командиров частей 135 стр. дивизии доведен не был. В какой мере был подготовлен оборонительный рубеж по линии гос. границы и в какой степени он обеспечивал развертывание и ведение боевых действий? Мне не было известно о подготовке оборонительного рубежа, т.к. всеми работами по подготовке оборонительного рубежа руководили штабы 5 армии и 27 ск. … Рекогносцировок оборонительного рубежа штабом 27 ск при участии командиров дивизий не проводилось.

 

2. До начала военных действий части 135 стр. дивизии на гос. границу не выводились и такового приказа не поступало. 18 июня 1941 года 135 стр. дивизия выступила из района постоянного расквартирования – Острог, Дубно, Кремец и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы / 10-12 километров с.в. г. Луцк / с целью прохождения лагерного сбора, согласно приказа командующего 5 армии генерал-майора Потапова.

 

3.Распоряжение о приведении частей 135 сд в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22.06 была подвергнута пулеметному обстрелу немецкими самолетами, из штаба 5 А поступило распоряжение «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».

 

Распоряжение о приведении в боевую готовность и о приведении в исполнение плана мобилизации поступило лишь утром23.06.41 г, когда части дивизии находились в Киверцах, в 100-150 километров от пунктов постоянного расквартирования».

 

На первый вопрос Покровского «Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?», генерал Смехотворов ответил прямо – майский план прикрытия госграницы «в части его касающейся» до него командованием корпуса и армии доведен не был. И, скорее всего и в этих штабах его и сами толком не знали. История с мех. корпусом К.К. Рокоссовского в этом же КОВО, в этом плане яркий пример. Который и пишет в своих мемуарах что и он, командир механизированного корпуса, генерал-лейтенант имеющий в своем подчинении около 40 тысяч бойцов и командиров, ни окружного плана прикрытия в глаза не видел, ни тем более о приказах от 13 и 18 июня ничего не слышал.

Отвечая на «Вопрос № 2 от Покровского», комдив ответил вроде как странно: «До начала военных действийчасти 135 стр. дивизии на гос. границу не выводились и такового приказа не поступало.». А потом вроде как сам себя и опровергает: «18 июня 1941 года 135 стр. дивизия выступила из района постоянного расквартирования – Острог, Дубно, Кремец и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы / 10-12 километров с.в. г. Луцк / с целью прохождения лагерного сбора, согласно приказа командующего 5 армии генерал-майора Потапова».

Но чтобы понять «странность» в ответе придется разобраться в сути вопросов Покровского. А смысл данного вопроса был примерно таким: «Выводилась ли дивизия на госграницу «до начала боевых действий» и если да, то на основании какого приказа?» И для этого придется посмотреть в «Плане прикрытия» КОВО – где занимала оборону 135 дивизия в случае ввода в действие этого плана прикрытия. И эти действия командиру дивизии, кстати, и должны были быть расписаны в тех самых так называемых «красных пакетах», которые в том же ЗапОВО, в Белоруссии вообще не были розданы в войска, так как оказывается командованием ЗапОВО данные «пакеты» не были утверждены до начала войны. Хотя план прикрытия госграницы в Белоруссии должны были разработать ещё к концу мая 41-го.

«Согласно ПП 135-я стр. дивизия - корпусной резерв, в районе Молчанув, Локаче, Вулька Садовска. Штаб - кол. Александрувка. (западнее г. Луцка – К.О.Ю.)

Выдвижение должно было проходить по следующим маршрутам: Упр. сд, 791 сп, 784 гап орб, обс из п.п.д. Острог по маршруту Острог-Варковице-Луцк-Войнице протяженностью 170 км. Время сосредоточения - 10 утра, 6-й день.

396-й сп из п.п.д. Дубно по маршруту Дубно-Берестечко-Ворохув протяженностью 135 км. Время сосредоточения - 10 утра, 5-й день.

497-й сп из п.п.д. Шепетовка по маршруту Шепетовка-Изяславль-Острог-Дубно-Луцк протяженностью 230 км. Время сосредоточения - 10 утра, 9-й день.

Военным Советом КОВО были заготовлены исполнительные документы по ПП, а именно, директива № 001 ВС 5-й армии, и исполнительные документы командирам соединений. Все документы являются приложениями к ПП.

19-го июня № А1-002049 Записка по плану прикрытия (КОВО) со всеми приложениями (в том числе приложение № 8 "Тетрадь № 8. Исполнительные документы (директивы, приказы и приказания Командующим армий и командирам соединений)") представлена в ГШ на утверждение….

ЗапОВО - директива на разработку № 503859сс/ов от 05.05.1941 г. – ПП отправлен из округа 11.06.1941 № 0021102

КОВО - директива на разработку № 503862сс/ов от 05.05.1941 г. – ПП отправлен из округа 19.06.1941 № А1-00249

ПрибОВО - директива на разработку № 503920сс/ов от 14.05.1941 г. – ПП поступил в ГШ 12.06.1941 вх. № 3878

ЛВО - директива на разработку № 503913ов/сс от 14.05.1941 г. – ПП поступил в ГШ 10.06.1941 вх. № 3816

На сегодняшний день эти «Планы прикрытия» западных округов хранятся в фонде ГШ – «значит «дошли». Только вот когда, неизвестно. КОВО, как и ОдВО, наверно уже после начала войны» («Сергей ст.», исследователь, который первым опубликовал текст «черновика Директивы № 1» в Интернете. И согласно воспоминаний начальника штаба ОдВО М.В. Захарова, окружной ПП поступил на утверждение в ГШ 20 июня 41-го. Но при этом Захаров пишет, что основные положения Плана доводились до командиров частей округа «в части их касающейся» и в принципе каждый знал «свой маневр» несмотря на то, что ПП для ОдВО в Москве так и не успели утвердить. Ведь каждый командир, как положено, участвовал в разработке частей этого ПП согласно своих обязанностей и «в части его касающейся». И таким образом каждый командир и знал, что должна делать его дивизия в случае войны!)

Так вот 135 стр. дивизия в составе 27 стр. корпуса 5-й армии должна была находиться по «Плану прикрытия» в районе западнее г. Луцка, что находится в 70 км от границы, в районе городков Молчанов-Локачи. Однако в реальности дивизию вывели чуть севернее г. Луцка, в городок Киверцы. В новый, отличный от «Плана прикрытия» район обороны. А в связи с тем, что комдив не был знаком с планом прикрытия и не знал, куда он убывает со своей дивизией в случае войны, то он и ответил только то, что знал: «18 июня 1941 года 135 стр. дивизия выступила из района постоянного расквартирования... и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы / 10-12 километров с.в. г. Луцк / с целью прохождения лагерного сбора…».

Согласно приказа командующего 5-й армии генерал-майора Потапова дивизия убывала всего лишь на некие «учения», «лагерные сборы», но не в связи с тем, что ожидается нападение. О скором возможном нападении командиры «догадывались» конечно, но их ориентировали именно на «учения» их вышестоящие начальники, прямые и непосредственные. Но никак не на то, что они начинают выполнять именно «планы прикрытия госграницы» в связи с возросшей угрозой войны и нападения Германии в ближайшие считанные дни! Тем более что их выводили не в районы, расписанные в Плане прикрытия округа, которого они к тому же в глаза не видели.… И, похоже, до них также не довели, что выдвижение началось на основании Директивы НКО и ГШ от 13 июня не на какие-то «учения» и «лагерные сборы», а:

«Для повышения боевой готовности войск округак 1 июля 1941 г.все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карты…

А это и есть расхолаживание подчиненных в чистом виде.

Таким образом, генерал Смехотворов ответил и на вопрос № 2: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?».

Ответил то, что знал лично сам – именно на прикрытие госграницы, согласно планов прикрытия (с которыми он не был знаком), его дивизия не выходила и не выводилась. Они шли для «прохождения лагерных сборов» в «новые районы», не предусмотренные «Планом прикрытия», о котором комдив не имел никакого представления. Короче – мало того, что комдивы не знали планов обороны так их ещё и гнали в районы, которые не соответствуют этим планам…

Дело в том, что Смехотворов (как и Абрамидзе) не только не был знаком с планом прикрытия КОВО, но он также как и Рокоссовский, не был извещен своими непосредственными начальниками, командиром 27 ск генерал-майором П.Д. Артеменко и командующим 5 армии генерал-майором М.И. Потаповым и о пришедшей в округ 15 июня Директиве. Которая ещё и фактически отменяла этот майский «План прикрытия»:

«ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ВОЕННОМУ СОВЕТУ КОВО

504205 13 июня 1941 г. Совершенно секретно Особой важности

Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карты.

1) 31 ск - походом; 2) 36 ск - походом; 3) 55 ск - походом; 4) 49 ск - по железной дороге и походом; 5) 37 ск - походом.

Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их к госгранице, в случае необходимости, может быть произведен только по моему особому приказу…

Передвижения войск сохранить в полной тайне.

Марш совершать с тактическими учениями, по ночам.

С войсками вывести полностью возимые запасы огнеприпасов и горюче-смазочных материалов. Для охраны зимних квартир оставить строго необходимое минимальное количество военнослужащих, преимущественно малопригодных к походу по состоянию здоровья…

Исполнение донести нарочным к 1 июля 1941 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ: карта 500 000 - одна.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. Жуков»



Отменяла фразой в начале текста этой директивы: «перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карты…». И та же 135 стрелковая дивизия Смехотворова вместо района согласно «ПП» западнее г. Луцка, у городков Молчанов-Локачи, получила новый район – севернее г. Луцка. У поселка Киверцы.

Командирам дивизий 5-й армии, которые вроде не оговорены в директиве от 13 июня, но которых данная Директива о начале выполнения плана прикрытия также касается, ставилась задача на передислокации к новым местам именно после 15 июня. И именно в виде неких «учений». И это были именно «учебные» марши без приведения в боевую готовность в связи с угрозой войны. Т.е. командиры дивизий не были ориентированны на начало войны, или хотя бы на повышение боевой готовности своих частей в связи с угрозой войны в ближайшие дни, о чем командование округов ставилось в известность Москвой и лично Сталиным. Когда он их обзванивал все эти дни лично (маршал Голованов приводит пример такого разговора Сталина с тем же Павловым в последние недели перед 22 июня, в котором Сталин ориентирует Павлова на готовность к скорой Войне). Но в самих округах командование не настраивало своих подчиненных на скорую войну, всё делалось формально.

Данные показания комдива-135 Смехотворова были опубликованы в 89-м году в том самом ВИЖ («Военно-историческом журнале»). В № 5 публиковалась 2-я часть статьи «Фронтовики ответили так» и там давались ответы генералов западных округов на 2-й вопрос от Покровского: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?». И при этом составители опубликовывая ответы генералов на «вопрос № 2» опубликовали ответ Смехотворова именно на «вопрос № 3»: «Распоряжение о приведении частей 135 сд в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22.06 была подвергнута пулеметному обстрелу немецкими самолетами, из штаба 5 А поступило распоряжение «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».

 

Распоряжение о приведении в боевую готовность и о приведении в исполнение плана мобилизации поступило лишь утром23.06.41 г, когда части дивизии находились в Киверцах…»

Точно такой же ответ на несоответствующий ему вопрос опубликован от ещё одного генерала в той публикации. Генерал-лейтенант Г.В. Ревуненко, начальник штаба 37-й стрелковой дивизии 3-й армии ЗапОВО:

«..О начале войны мы узнали в 12 часов 22 июня на станции Богданув из речи В.М. Молотова. В то время части дивизии ещё продолжали путь, связи с ними не было, обстановку ни командир, ни штаб не знали. – 25 февраля 1953 года».

В принципе эта дивизия была на марше и вроде как «объективно» до её командиров сложно было довести ночью 22 июня «приказ наркома», да ещё и в округе у Павлова, расстрелянного, в том числе и за то его войска встречали войну в «спящих казармах». Но и в других округах творилось то же самое…

Подобным «расхолаживанием» войск занимались в КОВО и в отношении других дивизий. Вот что ответил бывший начальник штаба 62-й стрелковой дивизии 15 стрелкового корпуса все той же 5-й армии полковник П.А. Новичков. Той, на место которой и выдвигалась 135-я стрелковая дивизия Смехотворова:

«Части дивизии на основании распоряжения штаба армии в ночь с 16 на 17 июня выступили из лагеря Киверцы. Совершив два ночных перехода, они к утру 18 июня вышли в полосу обороны. Однако оборонительных рубежей не занялм, а сосредоточились в лесах и населенных пунктах вблизи него. Эти действия предпринимались под видом перемещения к месту новой дислокации. Здесь же начали развертывать боевую подготовку.

Числа 19 июня провели с командирами частей рекогносцировку участков обороны, но все это делалось неуверенно, не думалось, что в скором времени начнется война. Мы не верили, что идеи воевать, и взяли всё ненужное для боя. В результате перегрузили свой автомобильный и конный транспорт лишним имуществом»….



Интересно то как «лукавили» командиры в КОВО. Ведь в Московской Директиве от 13 июня вроде бы нет указаний на перемещение конкретной дивизии Смехотворова в составе 27 ск 5-й армии. Поэтому вроде бы ни его, ни тем более тот же мехкорпус К.К. Рокоссовского, который дислоцировался недалеко от этой дивизии, ставить в известность штаб КОВО не обязаны…. Тем более что эта дивизия также была в резерве (своего стрелкового корпуса, а не округа), как и 24-й мехкорпус и 45-я танковая дивизия, и 9-й мехкорпус Рокоссовского КОВО. Поэтому до неё только 23 июня дошел приказ о приведении в боевую готовность, что в принципе вполне нормально.

Однако первой фразой директивы сказано «твердо и четко» – «все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря». Т.е. Москва именно все дивизии и корпуса западных округов предлагала выводить в полевые лагеря согласно «прилагаемых карт», или согласно планов прикрытия (как было указано для ЗапОВО). А указанным в Директиве от 13 июня конкретным корпусам – всего лишь ставится задача на конкретный способ выполнения данной директивы – выдвигаться «согласно прилагаемой карты» так-то и так-то. И для этой 135-й стрелковой дивизии согласно «Плана прикрытия» («согласно прилагаемой карты») также указывалось свое место дислокации. Или были ещё свои отдельные Директивы для остальных отдельных дивизий и корпусов, но в сборнике Яковлева их решили не приводить? Вряд ли – Директива от 13 июня была одна, на каждый округ своя.

В Директиве НКО и ГШ от 13 июня для КОВО указано: «…все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карты». И если Генштаб вносил изменения (вполне без «злого умысла») в «План обороны» конкретного округа, то в округе в любом случае должны были командирам дивизий и корпусов дать определенные команды. То, что «согласно прилагаемой карты» дивизии и корпуса шли уже не в те районы, что предусматривались для них «Планом прикрытия» КОВО, командование округа обязано было ставить прямую задачу именно не на «лагерный сбор». Но в любом случае командиры дивизий и корпусов не имели никакого понятия о том, что в округ пришел приказ о фактическом начале выполнения «Плана прикрытия». И в этом случае их обязаны были оповестить именно о том, что началось выполнение движения на рубежи обороны согласно приказа НКО и ГШ!!! Ведь тот же маршал Баграмян достаточно прямо написал, что «такую команду» на выполнение «Плана прикрытия» госграницы в КОВО они получили в штабе округа «в середине июня», т.е. когда в Киевский округ 15-го числа пришла данная Директива №504205 от 13 июня 1941 года.

Но командир 135-й дивизии КОВО даже рекогносцировку местности района сосредоточения своей дивизии не проводил. Не проводил т.к. от него этого не требовали и никакую «инициативу» в этом вопросе как, наверное, думают многие – он проводить не обязан был. Ведь его дивизия, как и дивизия где начштаба был полковнк Новичков, в составе корпуса шла для «проведения лагерного сбора», а не на рубеж обороны!!! А для «лагерных сборов» рекогносцировку местности, «рубежа обороны», не проводят.

Ещё раз вспоминаем, что было указано для такой же дивизии в ПрибОВО, что шла не «для лагерного сбора» под Каунас и на основании точно такой же, полученной 14 июня в округе «Директивы от 13 июня», «Для повышения боевой готовности…»:

«14 июня 1941 года № 00218

Командиру 23 сд Копия: командующему 11 А

ПРИКАЗЫВАЮ:
1.
23 сд вывести и расположить на стоянку в лесах юго-восточнее и южнее КАУНАС. Точно районы для полков обрекогносцировать и определить в течение 14 и 15.6;.…

Командующий войсками округа генерал-полковник Кузнецов
Член Военного Совета округа корпусной комиссар Диброва
Начальник штаба округа генерал-лейтенант Кленов»

(ЦАМО, ф. 140, оп. 13000, д. 4, л. 5.)

«Директивы от 13 июня» для ПрибОВО в сборнике документов Яковлева-Сахарова от 1998 года нет. Однако на самом деле данная Директива для Прибалтики, конечно же, в ЦАМО есть и дата её – «от 12 июня». И, скорее всего в ней также как и для КОВО ставится задача выводить дивизии в новые, отличные от майского «Плана прикрытия» районы обороны. Но обратите внимание, что для только этой одной стрелковой дивизии этого округа, командование округа, «лично», ставит задачу – «23 сд вывести и расположить на стоянку в лесах юго-восточнее и южнее КАУНАС. Точно районы для полков обрекогносцировать и определить в течение14 и 15.6».

Т.е., наверняка это были новые для дивизии районы, но дивизии ставится задача вовсе не о проведении «лагерных сборах», и в данном случае вовсе не важно – в резерве находится часть или она должна вскоре вступить в бой. И наверняка ответы командира этой дивизии на вопросы Покровского после Войны так же отличаются от ответов комдива Смехотворова из КОВО…

На вопрос № 3 от генерал-полковника Покровского: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?», комдив Смехотворов ответил так:

«Распоряжение о приведении частей 135 сд в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когдадивизия на марше утром 22.06 была подвергнута пулеметному обстрелу немецкими самолетами, из штаба 5 А поступило распоряжение «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».

То есть, ночью 22 июня, после того как в округа пошла «Директива № 1» о приведении в боевую готовность всех войск западных округов, до комдива Смехотворова вообще «забыли» довести этот «приказ наркома», «Директиву № 1»!!! И он узнал о том, что Война началась, когда его дивизию расстреливали на марше, к месту «лагерного сбора», немецкие самолеты!!!

Вот и задайте сами себе вопрос – почему вопросы от Покровского составлены именно так (и особенно вопрос № 3) и почему комдивы, а то и комкоры КОВО ответить на них толком не могут? Почему Покровский задает вопросы о событиях вокруг 22 июня генералу Смехотворову, если вроде бы в Директиве от 13 июня его дивизия и корпус вроде не упоминаются и вообще являются «резервом»? Почему вообще эти вопросы задаются командиру уровня комдива – выходит, что командиры дивизий всё-таки должны были ставиться в известность об окружных «планах прикрытия» и их должны были ставить в известность обо всех приказах из НКО и ГШ приходящих в округа перед 22 июня? И не играло никакой роли – в «резерве» находится часть или нет? И уж тем более до них должны были доводить «Директиву № 1» ночью 22 июня!!! И не просто доводить, а поднимать эти части по боевой тревоге!!!

Выдвижение с мест дислокации и постоянного расквартирования к новому месту, в полевой лагерь, дивизия начала на основании приказа командующего 5-й армии Потапова – якобы для прохождения лагерных сборов! Как и все дивизии его армии видимо. Но тогда понятно, почему царила растерянность среди командиров Красной армии в первые часы и дни войны. Для генералов уровня командир дивизии и командир корпуса, если им в округах не ставилась задача приводить свои части в боевую готовность за несколько дней перед 22 июня на основании приходящих из Москвы директив, если им не сообщили о поступившей в округа «приказ наркома», «Директиву № 1», – было конечно шоком начало войны 22 июня! О котором они узнавали или под бомбами или из сообщений Молотова по радио в 12.00 дня!

А теперь сравните с тем как ответил на эти же вопросы ещё один генерал, из ПрибОВО, в котором все всё делали «по собственной инициативе». Ведь согласно сборника документов от 1998 года от компании Яковлева-Сахарова-Гайдара, для этого округа Директивы НКО и ГШ от 13 июня, «Для повышении боевой готовности…», вроде, как и не было вовсе.

Генерал-полковником танковых войск П.П. Полубояров, бывший на 22 июня 41-го, начальник автобронетанковых войск ПрибОВО:

«16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н.М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности.

18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.

16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск А.В. Куркин), который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе».

По-военному четко, коротко и ясно вполне. Тут и комментировать особо нечего. Полубояров довел до своих комдивов не идиотизмы об «учениях» или «лагерных сборах», а то, что положено им было знать согласно ПП и их обязанностей. А если в ПрибОВО пришла «Директива от 13 июня» с изменениями «Плана прикрытия» округа, то командиров дивизий и корпусов ориентировали не на «лагерные сборы», как это вытворяли на Украине. Им ставилась задача именно с учетом появившихся изменений в новом приказе. Но механизированные корпуса (изменения касались, видимо только стрелковых дивизий и корпусов) подняли «по боевой тревоге» и отправили в районы именно согласно окружного «плана прикрытия»: «командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы». Т.е., именно согласно «Плана прикрытия» округа означает фраза – «вывести их в запланированные районы».

В ПрибОВО, под «командованием» генерала Полубоярова было всего 2 механизированных корпуса (6 дивизий – 4 танковых и 2 моторизованных) и оба были приведены своим окружным командованием в полную боевую готовность после 16 июня, т.е. после получения из НКО и ГШ Директивы о «Повышении боевой готовности…» от «13 июня». Которой вроде, как и не было для этого округа… Конечно, согласно «Плана прикрытия» округа эти корпуса входили в состав армий округа и Полубояров не мог командовать ими напрямую. Но всё же Полубояров мог и должен был контролировать приведение в боевую готовность этих корпусов. Иначе, зачем бы его после ВОВ трясли на эту тему, задавая вопросы Покровского…. Ведь если быть точным, то Полубояров не командовал этими мехкорпусами, но отвечал за них как начальник службы...

Остается только попробовать ответить на простые вопросы:

– Почему в ПрибОВО получив «Директиву НКО и ГШ от 13 июня», стали выполнять «План прикрытия» округа (даже и с изменениями первоначального майского «плана прикрытия»), а в соседних – «не очень»?

– Почему в ПрибОВО как фактически и предписывала Директива НКО «от 13 июня», подняли войска по боевой тревоге и вывели их в запланированные ранее районы? А в КОВО и тем более в ЗапОВО – её просаботировали и устроили «учения» и «лагерные сборы», не доведя до своих генералов ни планы прикрытия округов, ни суть приказа Москвы от 13 июня на исполнение «плана прикрытия», тем более и особенно с учетом новых районов обороны??? Почему в Прибалтике (а также ещё в одном округе) «правильно поняли» Директиву от 13 июня, а тот же Павлов «понял её не правильно»???

Генерал-майор А.П. Покровский и его военно-научное управление Генерального штаба опрашивало всех генералов начала войны – от командиров дивизий и корпусов, начинавших войну в западных округах, до командования округов. Чтобы иметь полную картину «трагедии 22 июня». Но после 1953 года, после смерти Сталина расследование «начала войны» было свернуто. А потом Г.К. Жуков став министром обороны в 1955 году уже при Хрущеве, и даже ранее, в 1954-1957 годах и организовал поголовную «реабилитацию» всех «невинно репрессированных» генералов июня 41-го…. Вопросы же «от Покровского», а точнее ответы генералов на них были закрыты для изучения до частичной публикации в 1989 году. И большинство этих ответов закрыты и до сих пор….

Ещё раз вернемся к «черновику-оригиналу» «Директивы № 1» о 21 июня 1941 года, к «апокрифу».

Чем вообще интересен черновик оригинала в историческом исследовании? Тем, что в нем хорошо видно, о чем думали, что предлагали, на что рассчитывали должностные лица его составлявшие, Сталин, Жуков и остальные руководители СССР вечером 21 июня.

Например, в «каноническом» варианте от Г.К. Жукова, в первом пункте стоит и правда «странная» фраза: «… возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, Приб. ОВО, Зап. ОВО, КОВО, Од. ОВО…». «Несуразность» заключается в словосочетании – «на фронтах ЛВО, Приб.ОВО…», т. е., на «фронтах округов». Ведь грамотнее и точнее должно быть – либо фронт, либо округ. На этой «несуразице» наши «разоблачители сталинизма» и «агрессивных планов» Сталина уже «подлавливали», ерничая по поводу «грамотности» то Жукова, то Сталина, мол, даже текст приказа о приведении в боевую готовность составить не могут! А различным Солонинным это вообще в радость, мол, видите, ещё Гитлер не напал, а они уже фронтами округа назвали – значит «готовились сами первыми нападать»!!!

Но в черновике вполне видно, что первоначально хотели написать именно так: «…возможно внезапное нападение немцев на участках ЛВО, ПрибОВО,… и т.д.». Т.е. собирались указать, что нападение, возможно, будет именно на отдельных участках приграничных округов. И так было бы действительно и грамотно и на это видимо ещё вполне надеялись до этого – что обойдется некими стычками на границе, которые всегда можно урегулировать. Ведь наверняка некие прикидки данного приказа на случай начала войны с Германией, всегда до этого начинавшей именно с «провокаций» на границе, и у военных и у Сталина были. И видимо все надеялись до последнего, что нападение будет начинаться все же именно с отдельных столкновений-«провокаций» на отдельных участках отдельных округов, а не по всей линии государственной границы. И в данном черновике эта «несуразность» вполне исчезает, если исходить именно из предвоенных надежд руководства СССР. Однако именно 21 июня этих надежд особо уже, похоже, не оставалось. 21 июня ждали именно удара по всей линии границы во всех округах. И этот приказ, как раз, так и составлен исходя из понимания того, что дело одними провокациями уже не ограничится.

21 июня эти «надежды» были оставлены, и в тексте осталось именно слово «на фронтах» западных округов возможно нападение 22-23 июня. Времени на «литературную обработку» текста уже не было, и поэтому и оставили как есть, в несколько корявом виде. Тем более что действительно западные округа за несколько часов перед этим уже перевели в разряд фронтов и именно потому, что в Москве уже знали возможную дату нападения – 22 июня. Бедные историки уже полвека ломают голову над тем, почему в тексте «Директивы № 1» такие «несуразности» и «ляпы», а надо было всего лишь в архиве оригинал черновика найти и посмотреть. Да сопоставить с другими приказами и директивами этих дней.

О том, что вопрос с «урегулированием» приграничных конфликтов на отдельных участках отдельных округов оставался нашей надеждой избежать войны и прослеживается в полностью зачеркнутом и не вошедшем в текст приказа пункте «г)» черновика:

«г) В случае каких либо провокаций со стороны немцев, или их союзников ни на какие провокации, не поддаваться, приняв все меры к немедленному урегулированию недоразумений мирным путем

Эти пунктом первоначально видимо планировали вопрос урегулирования «провокаций» на границе возложить на командование западных округов. Как это было уже в истории с военными столкновениями на Дальнем Востоке у озера Хасан в 1938 году, когда и конфликт остался «приграничным» и решался он силами Дальневосточного военного округа. Однако вечером 21 июня эту идею отвергли. Но ещё 18 июня в шифротелеграмме ГШ в западные округа о приведении в боевую готовность и отводе приграничных частей от границы на свои рубежи обороны, вопрос об урегулировании «провокаций» был открытым и показания-ответ генерала Абрамидзе на вопросы Покровского об этом и сообщают: «Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу».

Так что если ЦАМО официально подтвердит подлинность черновика-оригинала «Директивы № 1» о 21 июня 1941 года, если МО РФ предоставит для публикации всеответы генералов июня 41-го на вопросы А. Покровского после Великой Отечественной войны, да ещё и рассекретит «шифротелеграмму ГШ» от 18 июня 1941 года, то с байкой от наших маршалов Победы, о том, что Сталин не давал им приводить войска на границе в боевую готовность можно будет окончательно распрощаться.… Но тогда нашим историкам придется вообще с историей начала Войны распрощаться. Её придется переписывать заново...



Теперь рассмотрим вопрос, а каким образом маршал Г.К. Жуков «сфальсифицировал» «Директиву № 1» если на самом деле, как оказывается, он практически дословно её повторил в своих мемуарах? Ведь, вроде бы текст черновика-оригинала и текст отправленного в войска западных округов приказа наркомата, «Директивы № 1», ничем формально не отличаются. Фраза о Румынии в данном случае особой роли не играет в приведении войск в боевую готовность. И единственное «отличие» – эта самая «запятая» после слова «готовности» во фразе «… войскам … округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев, или их союзников». Но ведь «запятая» пресловутая, в тексте «от Жукова» могла быть всего лишь «опечаткой» первого издания, начавшей потом свое самостоятельное путешествие в следующих переизданиях.

Но прежде чем добраться до этой самой «запятой», рассмотрим один вопрос – что же тогда вообще изменил Жуков и что он «сфальсифицировал»??? А в принципе вовсе и «немного» – своей «интерпретацией», он изменил саму суть и идею документа.

«Директива № 1» это приказ-команда, тот самый «сигнал боевой тревоги» из Москвы который должны были ждать в округах и войсках на случай нападения врага. После получения которой, в округах командующие округов и тем более армиями должны были дать действительно короткую команду-приказ своим подчиненным, аналогичные тому приказу, что давал флоту адмирал Н.Г. Кузнецов в ночь на 22 июня. После которого флоту понадобилось всего пару часов на подъем по тревоге и приведение флота полную боевую готовность:



«СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, ДВФ. Оперативная готовность № 1 немедленно. Кузнецов».



«Директиву № 1» должны были дать в округа с запасом времени вполне достаточным, для того чтобы там успели дать короткую приказ-команду командующим армиями на подъем по тревоге и приведении в полную боевую готовность – за несколько часов до нападения. По крайней мере, времени после выхода Жукова и Тимошенко от Сталина в 22.20 вполне хватало для этого, как его хватило наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову. Её давали в войска, которые должны были находиться в лагерях согласно приказов НКО и ГШ последней недели перед 22 июня в повышенной боевой готовности, в готовности ринуться на врага. Как и приведенный в повышенную боевую готовность с 14 июня флот СССР.

А теперь вспомните, что сказал адмирал Кузнецов по этому поводу:

«Нарком обороны и Генеральный штаб из наших оперсводок знают, что флоты приведены в повышенную готовность. Генеральный штаб по своей линии таких мер не принимает, и нам не говорят ни слова….»

И вот тут действительно и произошел сбой. Войска западных округов в повышенную боевую готовность своими командирами приведены были не все! И, по мнению адмирала Кузнецова, прямая вина за это была на Генеральном штабе и лично на генерале армии Жукове и наркоме обороны Тимошенко!

Одни войска спали в своих казармах, в том числе, вместо того чтобы находиться в лагерях по плану прикрытия или в лагерях согласно «Директив от 13 июня», куда их в системе мероприятий по приведению в боевую готовность последней недели перед 22 июня их командиры обязаны были привести. Но не привели. Другие были все ещё на марше, хотя срок для всех войск западных округов и тех же приграничных частей приказом ГШ от 18 июня был определен уже четко – к 24.00 21 июня! Третьи, прибывшие из внутренних округов в западные ещё за несколько дней до 22 июня и успевшие получить на местах, в западных округах, и технику и дополнительный личный состав из местных райвоенкоматов, продолжали стоять чуть не в 500-х км от границы и «ждать» пока немецкие войска сами до них не доберутся. (И вступали эти войска в бой чуть не в середине июля находясь в резерве?).

Почему, какая мотивация была у командиров, что откровенно не выполнили приказы из Москвы о приведении в боевую готовность своих войск – не есть задача этого исследования. Пускай этим прокуратура занимается, как занималась этим военная прокуратура и подчиненные генерала Покровского в Генеральном штабе после Войны. Но то, что это был именно прямой саботаж приказов Наркомата обороны, Генерального штаба, а значит и Главы правительства СССР И. Сталина – нет никаких сомнений. Ведь приказы надо выполнять в армии. Четко и в срок. Особенно приказы о подготовке к вражескому нападению. А их как раз и не выполнили конкретные должностные лица на местах. И списывать на то, что тот же Павлов или Кирпонос «не соответствовали своим должностям» по своему «интеллекту» или «образованию», не получится – не оправдание это вовсе. Даже самый тупой командир и начальник обязан примитивно и точно выполнять прямые приказы вышестоящего начальства. А вот как раз в невыполнении приказов Павлов, по сути, и обвинялся на следствии и суде, когда его буквально трясли по факту не вывода трех дивизий из Бреста. Являвшихся ключевыми в обороне Брестского направления, на направлении на Минск и Смоленск с Москвой. И потворствовали этому саботажу начальник Генерального штаба Г.К. Жуков и нарком обороны С.К. Тимошенко!!!

Но вот Г.К. Жуков как раз и преподнёс всю историю с приведением в боевую готовность войск западных округов перед 22 июня всего лишь как историю написания вечером 21 июня одной единственной «Директивы № 1». Которая якобы и приводила в боевую готовность войска в западных округах, и которая якобы «опоздала». А до этого вообще никаких мероприятий в этом плане не проводилось, так как Сталин «запрещал». А если что и делалось по приведению войск в боевую готовность, то исключительно по «личной инициативе» отдельных командиров не убоявшихся «тирана»!!! Мол, поэтому и произошла трагедия 22 июня. А до 22 июня вообще никаких приказов о повышении боевой готовности войск западных округов по Жукову, не было!!!

Г.К. Жуков и ему подобные мемуаристы сделали все, чтобы скрыть факт того, что за неделю до 22 июня войска западных округов начали приводиться в боевую готовность именно Директивами из Москвы. Не «по личной инициативе» отдельных смелых командиров частей (или целых флотов и даже … округов), а на основании прямых и однозначных приказов из Москвы – приказов Тимошенко и Жукова!

Для этого он и врал, что они с Тимошенко долго и упорно уговаривали Сталина привести в боевую готовность войска на границе, врал, что Сталин им такого разрешения-команды не давал – «разрешил» только в ночь на 22 июня и прочие байки от маршала. И уж тем более генералы скрывали то, что выполнение директив о повышении боевой готовности войск также срывалось в западных округах. Причем массово…

Зачем он это делал? Так ведь все виновные в срыве приведения войск в боевую готовность за неделю до начала Войны, расстрелянные в 1941-42 годах и сразу после войны, были в 50-е, и многие ещё до «20 съезда», «реабилитированы» Хрущевым и Жуковым же. Но если виноваты не генералы, не выполнявшие прямые приказы своего наркома и начальника Генштаба (а фактически Сталина) – кто-то же должен быт «виновным»? И виновным за гибель предвоенной армии и миллионов мирных граждан назван один человек – И.В. Сталин, Верховный Главнокомандующий Победы. Так решила «Партия». И Жуков Хрущеву в этом помог, сразу после «20 съезда» подав Хрущеву письмо, в котором уже тогда расписал, как Сталин «мешал» им с Тимошенко приводить войска в боевую готовность. А начни Жуков говорить правду, так придется и объяснять по новой – а кто ж тогда виноват в гибели почти 28 миллионов граждан СССР???

– Если Глава правительства СССР И.В. Сталин дал все необходимые распоряжения своим подчиненным – наркому обороны С.К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба Г.К. Жукову, и те отдали соответствующие приказы и директивы в западные округа о приведении войск в боевую готовность задолго до 22 июня, то почему эти приказы не были выполнены???

– Если приговоренные и расстрелянные за срыв этих приказов о приведении в боевую готовность генералы были «реабилитированы» Жуковым в 1954-57 годах, то на каком основании он их «реабилитировал», на пару с Хрущевым, если генералы на самом деле не выполняли приказы Жукова же о приведении в боевую готовность до 22 июня?

– Если Сталин не «виноват», то тогда кто? Кто несет ответственность за своих подчиненных, даже если они и не изменники Родины и не «заговорщики с целью свержения сталинского режима»?

Так что, проведя «реабилитацию» генералов «Павловых» Жуковы обязаны были «назначить виновным» одного человека – Сталина. Ну а потом Жуков стал рассказывать всем что никаких приказов о приведении в боевую готовность ни он ни Тимошенко не получали от Сталина, что Сталин «запрещал им приводить в боевую готовность войска заранее».



Joomla templates by a4joomla