Доверял ли Сталин Гитлеру и имел ли место обмен посланиями между Сталиным и Гитлером накануне войны

 

 

 

 ... или как на самом деле родилось знаменитое Сообщение ТАСС от 13/14 июня 1941 г.

 

Часть 1-я.  Так было ли письмо Гитлера Сталину  в мае 1941 года?

 

Одним из подло «коронных номеров» при нападках на Сталина из-за трагедии 22 июня 1941 г. давно стало абсолютно неадекватное историческим реалиям утверждение о том, что-де Сталин доверял Гитлеру, что-де он полагал, что Гитлер не рискнет развязать войну на два фронта и т.д., и т.п. В роли подтверждающего это утверждение аргумента с конца советского периода используется якобы имевший место в реальной истории якобы факт обмена письменными посланиями между Сталиным и Гитлером накануне войны, вследствие чего Сталин якобы поверил письменным заверениям Гитлера, в результате чего и произошла кровавая трагедия 22 июня 1941 г.

В принципе этот бред давно был подвергнут уничтожающей критике. Однако по непонятной причине летом 2020 года этот давно раскритикованный бред почему-то вытащил на божий свет известный тележурналист Андрей Караулов и попытался утроить из его обсуждения шумное шоу. И несмотря на то, что выступившие в его программах (их было несколько) известные историки, ученые и общественные деятели, что называется, в прямом эфире вновь в пух и прах разнесли этот бред, Андрей Викторович, увы, не угомонился, и опять, уже без какого-либо участия историков выпустил в эфир программу, в которой выступил, что называется, с сольным номером, преподнеся этот факт – якобы имевшее место в реальной истории письмо Гитлера Сталину, которому Иосиф Виссарионович якобы поверил – как якобы заслуживающий если не полного  доверия, то, по крайней мере, пристального внимания документ, правда, с оговоркой, что по-прежнему требуется дальнейшее углубленное изучение вопроса.      

Трудно сказать, какими конкретно мотивами руководствовался известный тележурналист, но в одном можно быть уверенным точно. Увы, но явно не тяга к познанию подлинной истины явилась главным движущим мотивом – в противном случаем он мог бы вполне удовлетвориться серьезными и аргументированными доказательствами, в том числе и письменными, которые ему предъявили выступавшие у него в программе историки, в том числе и автор настоящей книги.

 В итоге получилось то, что получилось – летом 2020 г. своего апогея достиг нешуточный спор между историками и журналистом на тему о том – имел ли место в истории обмен посланиями между Сталиным и Гитлером или нет. В этом споре приняли участие многие историки и общественно-политические деятели. Но в центре полемики тогда оказался небезызвестный современный историк Евгений Юрьевич Спицын, который в различных интервью – как «Красному радио» (4 июля 2020), так и в интервью тележурналисту А.В. Караулову (25 августа 2020) - категорически отверг этот бред в принципе. И, как увидим из дальнейшего анализа, был абсолютно прав, безоговорочно заявив, что это фальшивка. Правда, тут следует отметить, что он отнюдь не одинок в таком своем убеждении – едва ли не полтора десятка лет тому назад о том же откровенно заговорили многие историки, в том числе и автор этой статьи. 

Но, и вот в этом «но» вся загвоздка. Во-первых, кто же первым выпустил на панель исторических версий эту якобы историю о якобы имевшем место обмене посланиями (письмами) между Сталиным и Гитлером?

А, во-вторых, и это еще более важно, как и зачем выпустили эту версию гулять по историческим весям и во что это в итоге превратилось?

Такая постановка вопроса отнюдь не случайна. Дело в том, что весь ход событий, связанный с появлением, распространением, утверждением, (включая и так называемое «самоутверждение»), «освящением» этой версии очень большими и авторитетными именами и возведением едва ли не в непреложную, не могущую быть подвергнутой даже тени сомнения аксиому очень смахивает на долго играющую операцию по оказанию всепроникающего влияния на историческое сознание нашего общества.

В своем интервью «Красному радио» Е.Ю. Спицын в качестве точки отсчета в этой истории взял пресловутую книгу ныне покойного, а при жизни вызывавшего неподдельный интерес у эскулапов от психиатрии ленинградского диссидента Игоря Львовича Бунича «Гроза: Кровавые игры диктаторов», которая была издана громадным тиражом еще в 1997 году, а затем несколько раз переиздавалась. Правда, сначала появилась книга «Лабиринты безумия» (1993-1995, она же «Операция «Гроза»), затем вышла книга «Операция «Гроза» или ошибка в третьем знаке» в 2 томах, Спб., 1994 (переиздана в 2005 г.).

И да простят меня уважаемые читатели, но в данном месте на пару мгновений отвлеку их внимание на не имеющий прямого отношения к теме этой главы и вообще всей книги краткий анализ. Ибо необходимо сразу же зафиксировать, что никакой «Операции “Гроза”» в природе никогда не существовало. Давно и четко, строго документально доказано, что эта откровенная фальшивка, созданная беглым предателем из ГРУ Владимиром Богдановичем Резуном, нагло присвоившим себе псевдоним «Виктор Суворов» (дважды победитель, что ли?! Интересно кого?!) по заказу британской разведки МИ-6 во исполнение одного из положений плана психологической войны против СССР (России), более известного как «Операция “Лиотэ”». Она осуществляется до сих, хотя стартовала еще в самом начале 50-х гг. прошлого столетия (весь план был добыт советской нелегальной разведкой и переправлен в Москву еще в те времена).

А подлинное происхождение столь звучного названия того бреда, что накатал Резун, таково. Еще в середине 70-х гг. прошлого столетия известный в те времена военный историк, доктор исторических наук, увы. ныне покойный В.А. Анфилов в книге «Провал “Блицкрига”» (М., 1974) прямо указал, что слово «Гроза» играло роль общегосударственного пароля, по которому командующие войсками приграничных округов обязаны были вскрыть так называемые «красные пакеты» и немедленно ввести в действие находившиеся в них планы прикрытия государственной границы. Еще тогда Анфилов четко указал координаты архивного документа: по тем временам Архив МО СССР, ныне ЦА МО РФ Ф. 208. Оп. 355802. Д. 1. Л. 1. На местах пароль «Гроза» имел соответствующие аналоги, например, «Кобрин-41», «Гродно-41» и т.д.

Автор настоящей книги, участвуя еще в 1997 г. в телепрограмме «Национальный интерес» (тогда она проходила на Шаболовке), которую вел ныне широко известный на канале «Россия» тележурналист, во время телемоста с Лондоном, откуда вещал Резун, прямо обвинил его в том, что он просто позаимствовал термин «Гроза» у Анфилова, умышленно забыв указать, что на самом деле означает этот термин. Увы, но при выходе программы в эфир оказалось, что телеведущий тогда все вырезал …

К глубокому сожалению, пандемия историко-политической шизофрении на тему никогда не существовавшей «Операции “Гроза”» поразила многих отечественных историков. И одним из наиболее упертых в пропаганде этого бреда после Резуна, Бунича и некоторых других стал Борис Вадимович Соколов. Уже в 2000 году, в книге «Тайны Второй мировой» Б.В. Соколов на стр. 99 написал: «В феврале 1941 года был также принят мобилизационный план со зловещим названием «Гроза» (окончательная его доработка затянулась до начала войны)» (к слову сказать, Б.В. Соколов то ли и в самом деле не понимал, что означает «план принят», то ли нарочно написал, вежливо говоря, столь неадекватное историческим реалиям – для сведения читателей не могу не отметить, что во времена Сталина принятый план был равносилен общегосударственному закону, за исполнением которого строго, а порой даже очень строго следили, и просто так вносить в него изменения было невозможно; но самое главное в том, что в реальности мобилизационный план так и пребывал в проектно-рабочем виде до самого начала войны - А.М.). Б.В. Соколов сопроводил это утверждение ссылкой № 86. Но если открыть эту ссылку на стр. 448 упомянутой его книги, то с удивлением любой прочитает следующее: «Грозой» назывался сигнал для введения в действие схемы общей мобилизации». Что соответствует тому, что указал еще Анфилов, поскольку одним из самых первоочередных действий после вскрытия «красных пакетов» становилось объявление всеобщей мобилизации.

Проще говоря, более 20 лет назад Б.В. Соколов прекрасно знал, что означает пароль «Гроза», но, тем не менее, на протяжении более двух десятилетий кряду сознательно вводит в заблуждение и читателей, и зрителей, а заодно и тележурналистов, раздавая им интервью. Увы, но до сих пор Б.В. Соколов далеко не одинок …

Но вернемся к основной теме. Именно в том, с позволения сказать, «творении» –«Гроза: Кровавые игры диктаторов» –И.Л. Бунич и поведал о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером, причем сослался как на источник своего «знания» на журнал «Известия ЦК КПСС», № 2 за 1990 г. Но все дело в том, что там такой публикации нет! Любой может это проверить – весь архив этого недолго издававшегося журнала оцифрован и доступен в Интернете.

Зачем И.Л. Бунич сослался именно на этот источник? Ответ: по очень простой причине. Занявшись откровенным искажением исторической правды, он физически не мог не знать, что, во-первых, в этом источнике такой публикации нет, во-вторых, он, опять-таки, физически не мог не знать, что якобы сведения о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером появились еще задолго до того, как он стал малевать свою «Гроза: Кровавые игры диктаторов». Причем появились именно в партийной печати конца 80-х гг. прошлого столетия. И дело тут в том, что, например, публикацию в газете «Правда» очень легко было проверить еще 90-е годы, подшивки газеты были практически во всех библиотеках, а вот журнал «Известия ЦК КПСС» – значительно сложнее, ибо его тираж в разы уступал «Правде».

И, наконец, в-третьих, считая себя «гением исторической науки», а у него, по мнению хорошо знавших его, действительно был, образно говоря,  «некий сдвиг по фазе», трансформировавшийся в комплекс «непризнанного гения», якобы способного раскрывать не поддающиеся раскрытию тайны прошлого (отчего он и настрочил просто гигантское количество толстенных книг, в которых разоблачал всех и вся направо и налево), Бунич сознательно проигнорировал именно те источники, которые были, что называется, у него под носом. Очевидно, полагая, что одних только «Известий ЦК КПСС» вполне достаточно. 

Между тем, среди источников, которые были у него, что называется под носом, была и знаменитая книга выдающегося советского писателя-фронтовика К. Симонова «Глазами человека моего поколения», М., 1989. Не знать о ней Бунич физически не мог – о ней говорил тогда весь СССР, а Москва и Ленинград – тем более. Да и тираж был огромный.

Так вот именно в этой книге К. Симонова на стр. с. 345, 350-351, увы, и начинается вся эта якобы история о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером. И начинается она, увы, со слов якобы маршала Г.К. Жукова. Правда, тут следует иметь в виду, что впервые эти данные были представлены еще в статье «Заметки К.М. Симонова к биографии Г.К. Жукова», которая была опубликована в Военно-историческом журнале (ВИЖ), № 9, 1987, с. 50-51. Но тогда этот журнал не был в широком доступе, как, впрочем, и сейчас тоже.   

Вообще следует иметь в виду, что в литературе о кануне войны фигурируют четыре случая якобы разглашения Г.К. Жуковым некой истории о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером:

Во-первых, маршал якобы говорил об этом в беседах с К. Симоновым в 1965-1966 гг., о чем, как указано выше, якобы писатель и поведал в своей знаменитой книге «Глазами человека моего поколения».

В изложении «властителя дум» того поколения рассказанная ему якобы Жуковым якобы имевшая место история выглядит так: «В начале 1941 г. (если исходить из упомянутой выше публикации в ВИЖ, то Жуков тогда заявил Симонову, что это имело место в начале января1941 г. – обратите на это обстоятельство особое внимание, пригодится при дальнейшем анализе – А.М.), когда нам стало известно о сосредоточении крупных немецких сил в Польше, Сталин обратился с личным письмом к Гитлеру, сообщив ему, что нам это известно, что нас это удивляет и создает у нас впечатление, что Гитлер собирается воевать против нас. В ответ Гитлер прислал Сталину письмо, тоже личное и, как подчеркнул он в тексте, доверительное. В этом письме он писал, что наши сведения верны, что в Польше действительно сосредоточены крупные войсковые соединения, но что он, будучи уверен, что это не пойдет дальше Сталина, должен разъяснить, что сосредоточение его войск в Польше не направлено против Советского Союза, что он намерен строго соблюдать заключенный им пакт, в чем ручается своей честью главы государства. А войска его в Польше сосредоточены в других целях. Территория Западной и Центральной Германии подвергается сильным английским бомбардировкам и хорошо наблюдается англичанами с воздуха. Поэтому он был вынужден отвести крупные контингенты войск на Восток, с тем чтобы иметь возможность скрытно перевооружить и переформировать их там, в Польше. Насколько я понимаю, Сталин поверил этому письму». Такова версия Жукова по Симонову.

Небезынтересно отметить также, что упоминаемый ниже американский автор Дэвид Мерфи в своей книге “What Stalin knew: the enigma of Barbarossa” -«Что знал Сталин. Загадка плана Барбаросса» заметил, что упоминание об этой (якобы – А.М.) переписке содержится еще и в книге William J. Spahr, Zhukov: The Rise and Fall of a Great Captain (Novato, 1993).

Во-вторых, 20 июня 1988 г. центральный орган ЦК КПСС газета «Правда» опубликовала статью генерала Д.А. Волкогонова «Накануне войны», в которой он со ссылкой на Жукова поведал ту же якобы имевшую место историю. В тексте статьи один к одному была использована запись Симонова: «Как стало известно, в начале 1941 г., несмотря на принятые меры предосторожности, поток исходивших из разных источников сигналов о сосредоточении крупных соединений немецких войск в Польше возрос особенно сильно. Обеспокоенный этим И.В. Сталин якобы обратился с личным посланием к Гитлеру, в котором писал, что создается впечатление, что Германия собирается воевать против Советского Союза.

В ответ Гитлер якобы прислал И.В. Сталину письмо, тоже личного характера и, как он подчеркнул в тексте, «доверительное». Гитлер не отрицал, что в Польше действительно сконцентрированы крупные войсковые соединения, но при этом утверждал, что, будучи уверен, что это его откровение не пойдет дальше Сталина, что сосредоточение немецких войск на польской территории преследует иные цели и ни в коем случае не направлено против Советской страны. И вообще, он намерен строго соблюдать заключенный пакт о ненападении, в чем ручается своей честью главы государства.

В «доверительном» письме Сталину Гитлер нашел аргумент, которому, как впоследствии говорил якобы маршал Г.К. Жуков, Сталин, по-видимому, поверил: фюрер писал, что территория Западной и Центральной Германии «подвергается мощным английским бомбардировкам» и хорошо просматривается с воздуха. Поэтому он был вынужден отвести крупные контингенты войск на Восток...»

Одновременно с «Правдой» еще один вариант этой же якобы имевшей место истории был опубликован в журнале «Коммунист», 1988, № 14, с. 7. В этом случае якобы рассказ Жукова (взятый, судя по всему, у Симонова) выглядел так: «Как-то при личном докладе Сталин говорил, что он вчера получил от Гитлера личное письмо, который его заверяет, что сосредоточение в Польше войск ничего общего не имеет с подготовкой нападения на Советский Союз, что эти войска готовятся совершенно для другой цели, для более крупной цели на Западе. Авиация, сосредотачивающаяся в Польше, на польских аэродромах, также выведена из-под ударов английской авиации. И я вам скажу, что Сталин этой версии, конечно, поверил. Он был убежден, что Гитлер готовит, с одной стороны, вторжение в Англию, а с другой стороны, имел в виду усилить свою африканскую группировку, где действовал корпус Роммеля. Но оказалось это, конечно, глубоко ошибочным. Ухватил ли я, как начальник Генерального штаба, глубокую ошибочность в мыслях Сталина? Я бы соврал, сказав, что вполне понимал, что война неизбежна. Я тогда поверил, был вполне удовлетворен ответом Сталина. У Тимошенко также не было никаких сомнений»

В-третьих, в 1966 г. параллельно беседам с Симоновым, Жуков якобы поведал эту же якобы имевшую место историю об обмене посланиями между Сталиным и Гитлером Л.А. Безыменскому, который предал огласке этот факт в своей книге «Операция "Миф", или сколько раз хоронили Гитлера» только в 1995 г. (М.,1995, с. 35-37). В 2000 г. Безыменский повторил то же самое в книге «Гитлер и Сталин перед схваткой», стр. 470-473.

Согласно Безыменскому дело обстояло так: «Основная речь у нас шла о битве под Москвой, но маршал не мог не говорить о предвоенном периоде, о его роли как начальника Генерального штаба Красной Армии. Было упомянуто и злополучное Заявление ТАСС, появившееся в советской печати 14 июня 1941 г. В нем Советское правительство категорически опровергало «спровоцированные враждебными СССР и Германии силами» слухи о якобы готовящемся немецком нападении. Это заявление привело тогда советских людей в полное замешательство: с одной стороны, народ чувствовал, что в воздухе действительно «пахнет войной», с другой — привык верить сообщениям ТАСС как святому Евангелию.

- Но я воспринял его по-своему, - сказал маршал.

- Почему?

Он объяснил это так:

-Где-то в начале июня я решил, что должен предпринять еще одну попытку убедить Сталина в правильности сообщений разведки о надвигающейся опасности. До сих пор Сталин отвергал подобные доклады начальника Генштаба.

Как-то он говорил по их поводу: «Вот видите, нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга». Вместе с наркомом обороны Семеном Константиновичем Тимошенко мы взяли подготовленные штабные карты с нанесенными на них данными о противнике и его сосредоточении (пойди пойми маршала — то он не вполне понимал, что война неизбежна, то все произошло внезапно, а концентрация войск явилась неожиданностью, то разведка все точно сообщала, аж на картах это отразили, то он чего-то не ухватил в мыслях Сталина,  , но впоследствии убежденно утверждал, что-де ничего не ведал, обвиняя во всем Сталина и ГРУ, которые якобы чего-то там недосмотрели, не определили, но у Тимошенко не было сомнений, только непонятно в чем, и т.д.! — А.М.).

Докладывал я. Сталин слушал внимательно, но молча. После доклада он отправил нас, не сказав своего мнения. Настроение у меня было тяжелое. Прошло несколько дней, и меня вызвал Сталин. Когда я вошел, он сидел за своим рабочим столом. Я подошел. Тогда он открыл средний ящик стола и вынул несколько листков бумаги. «Читайте», — сказал Сталин. Я стал читать. Это было письмо Сталина, адресованное Гитлеру, в котором он кратко излагал свое беспокойство по поводу немецкого сосредоточения, о котором я докладывал несколько дней назад.

«А вот и ответ, читайте», — сказал Сталин. Я стал читать. Боюсь, что не смогу столько лет спустя точно воспроизвести ответ Гитлера. Но другое помню точно: раскрыв 14-го утром «Правду», я прочитал сообщение ТАСС и в нем с удивлением обнаружил те же самые слова, которые прочитал в кабинете Сталина. То есть в советском документе была точно воспроизведена аргументация самого Гитлера...

Жуков не оговорился, когда в беседе со мной рассказал о письме Сталина Гитлеру. Об этом упомянул он и во время своей встречи осенью 1968 г. с писательницей Еленой Ржевской. Он ей прямо сказал, что перед началом войны Сталин писал Гитлеру. Говорил об этом маршал и Константину Симонову. В архивах такой переписки не обнаружено. Но это ничего не значит. В архиве Сталина следов нет, но они могли быть уничтожены» (было бы что уничтожать! – А.М.)

В-четвертых, в 1968 г. в беседе с писательницей Еленой Ржевской якобы Г.К. Жуков якобы вновь рассказал об этой якобы имевшей место переписке, о чем уже Л.А. Безыменский поведал со страниц выше упомянутой книги (там же).  Эта вариация не воспроизводится из-за ее полной идентичности третьему варианту.

Едва ли кто-либо из читателей не согласится с тем, что слово «якобы» везде поставлено не случайно. Ведь нет никаких абсолютно достоверных данных об этой истории. А слова даже Маршала Советского Союза, даже Четырежды Героя Советского Союза, что называется, к делу не пришьешь – достоверных, подлинных документов-то нет! Да еще и непонятно, почему Георгий Константинович пошел на такой странный шаг именно в середине 60-х гг. прошлого века (когда уже кипела работа над его мемуарами, причем кипела и с его стороны, и со стороны его цензоров, выдавших в итоге 500 страниц политически ангажированных замечаний и исправлений), озвучив эту якобы историю перед Константином Симоновым, а попутно еще и другим лицам. А в результате получилась, вежливо говоря, несуразица.

Да Вы и сами попробуйте понять, что в этих версиях к чему?! Особенно же то, что как так могло случиться, что в одно и то же время Симонову и другим рассказывается едва ли не все, да еще и в деталях, а в беседе с Безыменским — память-то враз отшибло?! Не говоря уже о том, что Симонову было заявлено, что-де это случилось в начале 1941 г., а как знающие русский язык, и автор статьи, и уважаемые читатели хронологически могут это понять только как не позднее конца первого квартала 1941 г., да и то с колоссальной натяжкой (кстати говоря, в начале 1941 г. еще никакого сосредоточения именно крупных немецких сил в Польше ни одна из советских разведывательных служб не зафиксировала. Это четко отразил в своих мемуарах маршал М.В. Захаров). То же самое и в статье в «Правде». Но в таком случае куда деть его же утверждение о том, что-де это произошло в НАЧАЛЕ января 1941 г.?!

Но вот уже в публикации журнала «Коммунист» виден явный отход от хронологии – помните «как-то при личном докладе» (кто кому докладывал-то?), а когда он имел место быть – не указано. А у Безыменского сия и без того якобы имевшая место история вообще перенесена на июнь! Причем с откровенной подтяжкой по срокам к знаменитому Сообщению ТАСС от 13/14 июня 1941 года. Зачем?

Надеюсь, теперь понятно, почему И.Л. Бунич не сослался на эти источники. 

На некоторое время, тем более в связи с переходом из одного тысячелетия в другое, эта история в научной полемике отошла на второй, а, быть может, и на третий план. А мы пока воспользуемся возникшей паузой, дабы показать уважаемым читателям, насколько на самом деле Сталин верил Гитлеру, в связи с чем позвольте воспроизвести выступление Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 18 ноября 1940 г. при подведении итогов визита Молотова в Берлин. Лучше него самого никто не объяснит, верил ли он коричневому шакалу или нет. Вот что он тогда сказал (цитирую максимально полно, т.к. это имеет колоссальное значение, тем более что эта запись сделана управделами СНК СССР Я. Чадаевым):

«В переписке, которая в те месяцы велась между Берлином и Москвой, делались намеки на то, что было бы неплохо обсудить назревшие вопросы с участием высокопоставленных представителей обеих стран. В одном из немецких писем прямо указывалось, что со времени последнего визита Риббентропа в Москву произошли серьезные изменения в европейской и мировой ситуации, а потому было бы желательно, чтобы полномочная советская делегация прибыла в Берлин. В тех условиях, когда Советское правительство неизменно выступает за мирное урегулирование международных проблем, мы ответили положительно на германское предложение о проведении в ноябре этого года совещания в Берлине (это решение было обусловлено точным знанием того, что Гитлер и Гесс ведут тайные зондажные переговоры в Швейцарии с представителями Великобритании по вопросу об англо-германском разделе мира, причем Лондон тогда выдвинул условие о предварительном расторжении советско-германского договора о ненападении, на что Берлин в принципе согласился – А.М.).

Стало быть, поездка в Берлин советской делегации состоялась по инициативе Германии. Как нам известно, Гитлер сразу же после отбытия из Берлина нашей делегации громогласно заявил, что «германо-советские отношения окончательно установлены»!

Но мы хорошо знаем цену этим утверждениям! Для нас еще до встречи с Гитлером было ясно, что он не пожелает считаться с законными интересами Советского Союза, продиктованными требованиями безопасности нашей страны.

Мы рассматривали берлинскую встречу как реальную возможность прощупать позицию германского правительства.

Позиция Гитлера во время этих переговоров, в частности его упорное нежелание считаться с естественными интересами безопасности Советского Союза, его категорический отказ прекратить фактическую оккупацию Финляндии и Румынии — все это свидетельствует о том, что, несмотря на демагогические заявления по поводу не ущемления «глобальных интересов» Советского Союза, на деле ведется подготовка к нападению на нашу страну. Добиваясь берлинской встречи, нацистский фюрер стремился замаскировать свои истинные намерения...

Ясно одно: Гитлер ведет двойную игру. Готовя агрессию против СССР, он вместе с тем старается выиграть время, пытаясь создать у Советского правительства впечатление, будто готов обсудить вопрос о дальнейшем мирном развитии советско-германских отношений».

Далее Сталин говорил о лицемерном поведении гитлеровской верхушки в отношении Советского Союза, о позиции Англии и Франции во время летних московских переговоров 1939 г., когда они были не прочь натравить Германию на СССР.

«Именно в то время, — подчеркнул Сталин, — нам удалось предотвратить нападение фашистской Германии. И в этом деле большую роль сыграл заключенный с ней пакт о ненападении...

Но, конечно, это только временная передышка, непосредственная угроза вооруженной агрессии против нас лишь несколько ослаблена, однако полностью не устранена. В Германии действуют в этом направлении мощные силы, и правящие круги рейха не думают снимать с повестки дня вопрос о войне против СССР. Наоборот, они усиливают враждебные против нас действия, как бы акцентируя, что проблема нападения на Советский Союз уже предрешена.

Спрашивается, а какой был смысл разглагольствований фюрера насчет планов дальнейшего сотрудничества с Советским государством?

Могло ли случиться, что Гитлер решил на какое-то время отказаться от планов агрессии против СССР, провозглашенных в его «Майн Кампф»? Разумеется, нет! История еще не знала таких фигур, как Гитлер.

В действиях Гитлера не было единой целенаправленной линии. Его политика постоянно перестраивалась, часто была диаметрально противоположной. Полная путаница царила и царит в теоретических положениях фашизма. Гитлеровцы называют себя националистами, но фактически являются партией империалистов, причем наиболее хищнических и разбойничьих среди всех империалистов мира.

«Социализм», «национализм» — по сути это только фиговые листки, которыми прикрываются гитлеровцы, чтобы обмануть народ, одурачить простаков и прикрыть ими свою разбойничью сущность. В качестве идеологического оружия они используют расовую теорию. Это человеконенавистническая теория порабощения и угнетения народов...

Гитлер постоянно твердит о своем миролюбии, но главным принципом его политики является вероломство. Он был связан договорами с Австрией, Польшей, Чехословакией, Бельгией и Голландией. И ни одному из них он не придал значения и не собирался соблюдать и при первой необходимости вероломно их нарушил (обратите внимание на появление слова «вероломно» – видимо, это начало генезиса будущего выступления Сталина 3 июля 1941 г. и его трактовки внезапности, т.е. сначала вероломно разрываются договоры и вслед за тем внезапное нападение – нападение без объявления войны – А.М.)

Такую же участь готовит Гитлер и договору с нами. Но, заключив договор о ненападении с Германией, мы уже выиграли больше года для подготовки к решительной и смертельной борьбе с гитлеризмом.

Разумеется, мы не можем советско-германский пакт рассматривать основой создания надежной безопасности для нас.

Гарантией создания прочного мира является укрепление наших Вооруженных сил. И в то же время мы будем продолжать свою миссию поборников мира и дружбы между народами...

Гитлер сейчас упивается своими успехами. Его войска молниеносными ударами разгромили и принудили к капитуляции шесть европейских стран. Этот факт можно рассматривать не только как огромный стратегический успех фашистской Германии. Ведь в Европе не нашлось силы, которая могла бы сорвать агрессию гитлеровского рейха. Теперь Гитлер поставил перед собой цель расправиться с Англией, принудить ее к капитуляции. С этой целью усилилась бомбардировка Британских островов, демонстративно готовилась десантная операция (обратите внимание на использованное Сталиным слова «демонстративно готовилась» — это означает, что Иосиф Виссарионович уже тогда ясно отдавал себе отчет в том, что вся эта подготовка к высадке десанта в Англии – блеф, тем более что он использовал прошедшее время! Подчеркиваю, что уже в ноябре 1940 г. Сталин ясно осознавал это. А то ведь до сих пор есть историки уверяющие, что-де Сталин «верил в то, что Гитлер не нападет на СССР, пока не разобьет Англию»! – А.М.).

Но это не главное для Гитлера, главное для него — нападение на Советский Союз. Мы все время должны помнить об этом и усиленно готовиться для отражения фашистской агрессии. Наряду с дальнейшим укреплением экономического и военного могущества страны наша партия должна широко разъяснять трудящимся нависшую опасность международной обстановки, постоянно разоблачать гитлеровских агрессоров, усилить подготовку советского народа к защите социалистического Отечества. Вопросы безопасности государства встают сейчас еще более остро. Теперь, когда наши границы отодвинуты на запад, нужен могучий заслон вдоль их с приведенными в боевую готовность оперативными группировками войск в ближнем, но... не в ближайшем (от границы – А.М.) тылу. Мы должны повести дело так, чтобы скорее заключить пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией. Германия нашла общий язык с Японией в своих великодержавных стремлениях. Япония признала право Германии вмешиваться в дела всех стран. Надо ее нейтрализовать. Вместе с тем надо усилить военно-экономическую помощь китайскому народу. Нам необходимо вести дело на ослабление гитлеровской коалиции, привлекать на нашу сторону страны-сателлиты, подпавшие под влияние и зависимость гитлеровской Германии».^[1]

Надеюсь, ни у кого не осталось сомнения в том, что у Сталина не было и капли доверия Гитлеру и его заверениям. А вот теперь можно вернуться к дальнейшему анализу всей этой истории.

 Итак, в 2003 г. из печати вышло многотомное исследование «Офицерский корпус в политической жизни России. Сборник документов» под редакцией бывшего политработника, полковника в отставке, доктора политических наук Анатолия Ивановича Панова, в то время являвшегося проректором Московской международной высшей школы «МИРБИС». На страницах 6-го тома своего творения бывший политработник ничтоже сумняшеся привел данные об этом якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером, в том числе опубликовал письмо Гитлера. Причем со ссылкой на Бунича. Трудно понять, как у доктора наук поднялась рука в качестве источника сослаться на художественно-публицистическое произведение …

Буквально через пару месяцев после выхода книги Панова из печати, в номере от 26.11. 2003 г. газеты «Красная Звезда» появилась рецензия Марины Елисеевой, в которой вновь была приведена эта история о якобы состоявшемся обмене посланиями. Опять же приводились отрывки из письма Гитлера со ссылкой на Бунича. Как говорится, и рецензент туда же …

Не осталось в стороне и «Независимое военное обозрение», опубликовавшее 6 августа 2004 г. статью А. Алферова «Новая гипотеза начала войны», в которой в очередной раз была обмусолена та же якобы имевшая место история об обмене посланиями и приведен текст письма Гитлера Сталину со ссылкой на Бунича. И Алферов не избежал того же искушения, продемонстрировав, вежливо говоря, поверхностный подход к отбору источников.  

В 2005 г. в Волгограде (Сталинграде) состоялась большая научно-практическая конференция, посвященная 60-летию Великой Победы. На конференции выступил и последний министр обороны СССР, Маршал Советского Союза, ныне, увы, покойный Дмитрий Тимофеевич Язов, который зачитал якобы имевшее место в истории письмо Гитлера Сталину, а затем дал еще и интервью корреспонденту «Красной Звезды» (27 апреля 2005 г.), в котором подтвердил все это. А на простой вопрос корреспондента «Красной Звезды» о том, «где же находилось приведенное вами письмо Гитлера?», столь же просто и бесхитростно ответил: «В архиве Сталина или архиве ЦК КПСС. А в прошлом году оно было опубликовано в книге Панова "Офицерский корпус в политической жизни России", том 6, издательство "Эйдас"». 

Не могу в этой связи не отметить одно обстоятельство. Маршалы сами себе не пишут тексты выступлений – не маршальское это дело, для этого у них есть адъютанты и порученцы. И Язов не исключение – знаю это не понаслышке, а по личному опыту. Соответственно и вопрос: кто и зачем впихнул в текст выступления маршала эту якобы имевшую место историю о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером, кто и зачем убедил (уговорил) честного вояку и патриота до мозга костей, всю жизнь отдавшего честному служению Родине, озвучить эту более чем сомнительную историю, если уже в 2005 году хорошо было известно, что это ничем не подтверждаемая фальшивка?

В 2005 г. в США вышла книга экс-разведчика ЦРУ Дэвида Мерфи – “What Stalin knew: the enigma of Barbarossa” (небезынтересно отметить, что книга была издана в Yale University Press, а что такое Йельский университет США, надеюсь, разъяснять особенно не надо), которая в 2009 г. вышла и на русском языке под названием «Что знал Сталин. Загадка плана Барбаросса» (кстати говоря, правильное название плана агрессии – операция «Вариант Барбаросса» – А.М.), в которой якобы имевшей место тайной переписке между Сталиным и Гитлером посвящена целая глава № 18 – «Тайная переписка» (неточный перевод с английского языка, ибо Мерфи назвал эту главу «Секретные письма» - «Secret Letters» - А.М.) с приведением отрывков якобы из письма Гитлера. Небезынтересно отметить, что Мерфи ссылался и на Симонова, и на Жукова, и на Безыменского, и на Бунича, и на Панова, и на Елисееву, короче говоря, на всех, кто засветился в тиражировании этой якобы имевшей место истории с обменом посланиями.

Будучи профессиональным разведчиком, увы, немало крови попортившим советскому КГБ в бытность начальником советского отдела ЦРУ, Дэвид Мерфи все-таки остался, к его чести, верным менталитету профессионального разведчика, который жестко обязывает всегда подтверждать данные точными ссылками на достоверные источники, и  потому честно, письменно же признал, что «не найдено никаких архивных материалов, удостоверяющих подлинность этих документов», которые он, увы, привел в приложении № 2 (стр. 319-322 русского издания). Правда, столь честное поведение в одном конкретном вопросе вовсе не предотвратило массированные антисоветские выпады в тексте его книги.

В 2006 г. бывший венгерский эмигрант Джордж Лукаш (John Lukacs) издал в США книгу под названием «June 1941: Hitler and Stalin» (небезынтересно отметить, что и эта книга была издана вYale University Press) – «Июнь 1941 года. Гитлер и Сталин», в которой использовал эту якобы имевшую место историю с обменом посланиями, но сослался на книгу Дэвида Мерфи.

В 2008 г. в №№ 205, 210, 215 и 220 газеты «Красная Звезда» была опубликована статья А. Савина «Тайна 22 июня», в которой опять мусолилась эта же якобы имевшая место история, причем текст письма Гитлера был воспроизведен без каких-либо оговорок как якобы полностью аутентичный документ. Проще говоря, опять был продемонстрирован, вежливо говоря, поверхностный подход к отбору источников.  

То же самое произошло и 20 июня 2008 г. – в этот день «Российская газета» опубликовала статью авторитетного и весьма влиятельного по тем временам историка, доктора исторических наук, ныне, увы, покойного Анатолия Ивановича Уткина «Письмо Сталину. О чем писал Адольф Гитлер советскому вождю накануне вторжения». Увы, но даже столь авторитетный специалист по истории не избежал искушения излишней доверчивости к явной фальшивке. 

Идентично использована эта же якобы история и в книге А. Осокина «Великая Тайна Великой Отечественной» (М., 2008). Будучи сторонником парадоксально фантасмогорической концепции о том, что Гитлер и Сталин якобы сговорились вместе напасть на Англию, а затем, в последний момент, Гитлер внезапно напал на ничего не ожидавшего Сталина, Осокин с колоссальным удовольствием использовал в своей книге любой бред, лишь бы подтвердить свою, мягко выражаясь, абсолютно неадекватную историческим реалиям версию.

Аналогичная история произошла и в 2009 г., когда из печати вышла книга Бориса Сыромятникова «Трагедия СМЕРШ», на страницах которой опять появилась эта история. К сожалению, и этот автор не избежал искушения щегольнуть фальшивкой.

В каждом из приведенных случаев вся эта якобы имевшая место история с обменом посланиями, особенно с якобы направленным Сталину накануне агрессии письмом Гитлера выставлялась только в негативном свете, особенно в части, касавшейся лично Сталина.

А теперь о главном. По факту выходит, что имели место не просто появление, распространение и целенаправленное муссирование фальшивки, но и существуют все основания категорически утверждать, что весь ход событий, связанный с появлением, распространением, утверждением (включая и так называемое «самоутверждение») как бы по кругу (каждый новый автор, решивший поучаствовать в распространении этой фальшивки, ссылается на предыдущего), «путешествием» за океан и обратно с такими же ссылками, вольным или невольным «освящением» этой версии очень большими и авторитетными именами и возведением едва ли не в непреложную, не могущую быть подвергнутой даже тени сомнения аксиому действительно очень смахивает на долго играющую операцию по оказанию всепроникающего крайне негативного влияния на историческое сознание нашего общества.

Ведь что в результате получилось-то? Все началось с якобы утверждения Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, неизвестно откуда взявшего эту якобы имевшую место историю об обмене посланиями между Гитлером и Сталиным (ближайший соратник Сталина – Молотов, являвшийся и председателем правительства СССР, и народным комиссаром иностранных дел никогда об этой якобы истории не говорил, а ведь за 17 лет общения с писателем Ф. Чуевым 140 бесед имел с ним) и тем более неизвестно по каким причинам оказалось, что он якобы озвучивал ее разным лицам в разных же, не стыкуемых между собой вариациях, а завершилось все это фактически выступлением Маршала Советского Союза Д.Т. Язова, да еще и с неоднократными якобы подтверждениями как из-за рубежа, так и, вежливо говоря, не совсем уместными (в силу явного отсутствия критического подхода к анализу источников) «творениями» отдельных мало вменяемых историков-аутсайдеров, а также публицистическими «трудами» очень авторитетных историков уровня не менее докторов исторических и политических наук, публикациями в уважаемых и очень авторитетных газетах, и т.д., и т.п.

Проще говоря, многолетняя и без преувеличения оригинальная как по замыслу, так и по технологии осуществления (главным образом, чужими руками, то есть преимущественно руками, увы, наших же историков и писателей) долговременная операция по внедрению в историческое сознание нашего общества и вообще историков Второй мировой войны и Великой Отечественной войны крайне негативного свойства фальшивки, к глубокому сожалению, практически достигла своей цели.

И только в 2020 г. волею случая и стечения благоприятных обстоятельств возникшая потребность в публичном проведении детального разбирательства как бы дала шанс, наконец-то, поставить точку в распространении этой якобы имевшей место истории. Хотя и сам факт этой точки еще предстоит довести до сведения широких читательских и зрительских аудиторий, но прежде надо ответить на следующие вопросы:

1. Кто же первым выпустил на панель исторических версий эту якобы историю о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером?
2. Зачем выпустили эту версию гулять по историческим весям?

И еще один, пожалуй, самый главный вопрос: Так откуда же ветер-то подул, принеся эту, с позволения сказать, якобы историю о якобы имевшем место обмене посланиями между Гитлером и Сталиным? 

Начнем с анализа самых простых фактов. Книга Константина Симонова «Глазами человека моего поколения» впервые была издана в 1989 году, а вот ее автор, Герой Социалистического Труда, лауреат шести Сталинских премий и одной Ленинской, первый заместитель председателя Союза писателей СССР и «властитель дум того поколения» Константин Михайлович Симонов скончался за 10 лет до этого – 28 августа 1979 года, а через год и его вторая жена.

Принимая во внимание открыто высказанное выше серьезное подозрение в том, что это многолетняя и без преувеличения оригинальная как по замыслу, так и по технологии осуществления долговременная операция по внедрению в историческое сознание нашего общества и вообще историков Второй мировой войны и Великой Отечественной войны крайне негативного свойства фальшивки, автоматически возникает вопрос – на 100% ли аутентичен опубликованный текст рукописи самого Симонова?..

Вопроса поставлен не случайно. Дело в том, что и в 70-е годы прошлого века партийно-политическая цензура в СССР не только просто свирепствовала, но и с ужасающе циничной наглостью так редактировала мемуары даже очень высокопоставленных в советской иерархии лиц, что искажала их до неузнаваемости. Причем делала это не стесняясь, еще при жизни самого автора. О том, что творилось с мемуарами Жукова уже говорилось выше. А вот не менее характерный пример – с мемуарами Анастаса Ивановича Микояна. Он скончался 21 октября 1978 г., буквально за месяц до своего 83-летия. Еще при жизни он сам передал в существовавший в то время Политиздат рукопись третьего тома своих мемуаров.  Тем не менее, когда через несколько недель после похорон А.И. Микояна в Политиздат был вызван его сын – С.А. Микоян, – то ему прежде всего заявили, что книга его отца исключена из планов издательства по личному указанию Суслова (был такой «серый кардинал» в ЦК КПСС), а затем возвратили якобы отредактированный текст книги отца. При сравнении диктовок отца с текстом, подвергшимся экзекуции редакторов, Серго Анастасович, по его же собственному признанию, с изумлением обнаружил, что в ряде случаев мысли автора, то есть его отца, были искажены до неузнаваемости!

Но если позволяли себе столь нагло грубое вмешательство в изначальный текст мемуаров не абы кого там, а многолетнего члена Политбюро, который работал еще при Ленине, который десятилетиями находился на Олимпе власти в СССР, причем позволили еще при жизни (пускай и на ее излете) самого автора, то можете себе представить, что могли сотворить с мемуарами хотя и известного, очень авторитетного, но всего лишь писателя, умершего за десять лет до выхода его книги в свет. Тем более, что уже настали, увы, времена варварской катастройки нобелевского комбайнера, коим вовсю манипулировал пресловутый А.Н. Яковлев, командовавший Агитпропом СССР.    

Так что вовсе не случайно был поставлен оглушительный на первый взгляд вопрос: На 100% ли аутентичен рукописи самого Симонова опубликованный текст? Наверное, нетрудно будет согласиться, что никаких гарантий на этот счет нет.

И прежде всего потому что, во-первых, технология введения фальшивок, в частности, на исторические темы в научно-исторический оборот в качестве одного из основных приемов предусматривает широкомасштабное использование имен тех лиц, которые не только исключительно авторитетны в общественном сознании того государства и общества, против которых направлена та или иная фальшивка, но и, как правило, давно - по отношению ко времени ввода фальшивки в действие - покинули этот несовершенный мир. Принцип запредельно циничный – мертвые сраму не имут. Увы, но это альфа и омега технологии ввода фальшивок в оборот, особенно на исторические темы. Маршал Жуков ушел из жизни в 1974 г., писатель Симонов – в 1979 г. Что они могли (и могут ли?!) сказать в подтверждение или в отрицание того, что им приписали и приписывают?!

И вот вам подтверждение. Известный и весьма авторитетный при жизни историк, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН, автор 46 трудов, доктор исторических наук, профессор, ныне, увы, покойный Анатолий Иванович Уткин в упомянутой выше статье написал: «О том, что накануне войны Сталин и Гитлер обменялись письмами, первым узнал писатель Константин Симонов — в ходе личных бесед с маршалом Георгием Жуковым в 1965 году. Достоверность источника, как говорится, не вызывала ни малейших сомнений …» Даже у столь опытного историка, как А.И. Уткин, и то не возникло ни малейшего сомнения в достоверности источника. Вот так и работает это правило ввода фальшивок в оборот. 

Как правило, этот прием востребует еще и то обстоятельство, чтобы эти исключительно авторитетные в общественном сознании лица были бы очень близко знакомы, дружили бы при жизни, о чем должно быть широко известно. Так вот Жуков и Симонов были очень близко знакомы, крепко дружили, хотя и не часто встречались. Например, поздравляя Симонова с пятидесятилетием, Жуков в своем письменном поздравлении обратился к нему со словами «Дорогой Костя», а завершил словами «мысленно обнимаю Вас и целую».

Здесь надо четко понимать, что фальсификаторов интересует не сам факт близкого знакомства и дружбы этих лиц при их жизни, а всего лишь как фон, обеспечивающий якобы достоверность утверждения о том, что те или данные были оглашены именно в их приватной беседе.

Положа руку на сердце, ответьте на простой вопрос: разве перечисленное в этом пункте не является приемлемыми условиями для ввода фальшивки?!

Во-вторых, технология введения фальшивок, в частности, на исторические темы в научно-исторический оборот в качестве одного из основных приемов предусматривает особо точный выбор времени для ее введения в действие. Как правило, это происходит на рубеже смен поколений. Ибо согласно научно обоснованному выводу специалистов по психологическим войнам, для общества временной лаг, отделяющий историческое прошлое от современного ему настоящего, составляет примерно сорок лет (легендарное правило библейского Моисея – не зря же он сорок лет водил евреев по пустыне, дабы выветрить из их памяти все, что было связано с египетским пленом). Укладывающиеся в рамки этого периода события более или менее, но доступны непосредственному восприятию, пониманию и анализу обществом в целом. А все, что за его пределами, - исчезает за горизонтом прошедших десятилетий, а уж когда приходят новые поколения, то .., впрочем, да вы и сами, уважаемые читатели, знаете, что у нас происходит с историческим сознанием общества на протяжении последних десятилетий.

Так вот, книга Симонова была опубликована не только спустя десятилетие после его ухода из жизни, но и по истечению 44 лет после Великой Победы 9 мая 1945 г., то есть в 1989 г. – в самые разгар разрушительной катастройки нобелевского комбайнера, в процессе которой пользовавшийся абсолютной безнаказанностью пресловутый А.Н. Яковлев с помощью подчиненного ему пропагандистского аппарата гигантской страны в буквальном смысле слова «расстреливал» общественное и историческое сознание граждан Великой Державы из пропагандистских орудий огромной мощности. Но не только в самый разгар разрушительной катастройки, но и начавшейся масштабной смены поколений, причем в обстановке стремительно приближавшегося развала Советского Союза, к чему целенаправленно и вели всю эту проклятую катастройку. Результат налицо, последствия расхлебываем до сих пор …

В-третьих, другим особо часто используемым технологическим приемом при введении фальшивок на исторические темы в научно-исторический оборот является «многозначительное наведение тени на плетень» или, проще говоря, ссылки на якобы особый режим секретности, в котором находятся те или иные якобы документы, о которых идет речь в изложении этих якобы достоверных источников. Тот же Игорь Бунич, например, когда его, что называется, приперли к стенке в радиоинтервью р/с WMNB (интервью вел журналист Валерий Лебедев) в 1997 г. за то, что он нигде не указал источники, то на предложение назвать-таки архивный номер хранения плана «Гроза» (Бунич и на эту тему не менее рьяно разглагольствовал) или источник письма Гитлера, нагло и высокомерно отослал к своим произведениям, заявив, что-де широким массам неизвестны документы, которые известны, видите ли, только ему одному, но на всякий случай ляпнул, что он взял эти данные в «Известиях ЦК КПСС», № 2 за 1990 г. Журнал был открыт прямо в эфире и там, естественно, не было ни ссылок на архивные координаты хранения якобы имевшего место в истории якобы плана «Гроза», ни самого якобы письма Гитлера. Но на это Бунич никак не отреагировал.

А вот позиция А.И Уткина, которую он показал в той же статье – письменно зафиксировав, что и у него не возникло ни малейшего сомнения в достоверности источника, профессор далее отметил: «…однако добраться до «переписки вождей» оказалось далеко не просто: засекреченная в свое время, она была еще строже засекречена впоследствии». И это утверждал доктор исторических наук!?

Безыменский поступил более оригинально, без экивоков на режим секретности: «В архивах такой переписки не обнаружено. Но это ничего не значит. В архиве Сталина следов нет, но они могли быть уничтожены»!?

«Ничего это не значит» и все тут! Таково мнение специалиста по разгадыванию загадок Третьего рейха и, если не ошибаюсь, также доктора исторических наук. А то, что архив Сталина в момент издания Безыменским его упомянутой книги был еще закрыт, перекочевывая в Архив Президента, куда еще никого не допускали – так себе факт ...

В-четвертых, другим особо часто используемым технологическим приемом при вводе фальшивок в научно-исторический оборот является незаметное для постороннего глаза включение в текст рукописи мемуаров авторитетного в общественном сознании лица, искусно составленного в характерной для последнего стилистике фальшивого тезиса (фальшивых сведений) или же просто приписывание ему оглашение в приватном порядке тех или иных якобы фактов якобы имевших место при его жизни. Обычно это делается либо через публицистику за авторством журналистов, либо через мемуары известных писателей, давно ушедших из жизни, поскольку в их среде нередки случаи завещаний опубликовать такой-то труд только после ухода автора из жизни и не ранее, чем пройдет такой-то срок (к слову сказать, упомянутая книга Симонова имела именно такое ограничение и потому была передана в печать только спустя десятилетие после его кончины). Такая ситуация открывает исключительные возможности для манипуляции с самим текстом, в том числе и для включения в него тех или иных тезисов, которые сам автор при жизни вряд ли бы допустил.

Особая подлость манипуляции в рассматриваемом случае заключается в том, что фальшивку запустили через мемуары писателя Симонова, как действительно «властителя дум того поколения». Расчет прост - кто ж посмеет усомниться в порядочности, честности и объективности известнейшего писателя-фронтовика?! Увы, приходится сомневаться – причина на примере истории с мемуарами того же Микояна была показана, - но не в личной порядочности и честности Симонова, в том числе и как писателя, - об этом и речи быть не может (да и не наше это дело), - а в порядочности и честности тех, кто столь нагло, подло и цинично использовал рукопись его мемуаров. Ведь никто до сих пор не обратил внимания на то, что якобы озвучив в приватной беседе с Симоновым такие сенсационные на первый взгляд данные, сам же Георгий Константинович Жуков никогда и нигде об этом не писал, даже в неопубликованных частях рукописи своих мемуаров, которые изданы в качестве приложения к двухтомному изданию «1941 год», более известному среди историков как «малиновка». Ведь куда сподручней было использовать рукопись именно его мемуаров, а не приплетать к этой фальшивой истории известного и авторитетного писателя. Увы …

Приписать хотя бы исходя из того факта, что авторству Г.К. Жукова принадлежит такой, вежливо говоря, жуткий донос на Сталина, который он под грифом «секретно» за № 72с направил в ЦК КПСС 19 мая 1956 г.  как проект своей речи на предстоявшем тогда Пленуме ЦК КПСС.^[2] Но вот беда. Даже в этом, имевшем гриф «секретно» доносе, маршал, который, что называется, «от души» облил несусветной грязью Сталина и свалил на него всю вину за трагедию 22 июня, ничего подобного не написал. А ведь это был самый разгар варварской вакханалии антисталинизма, спровоцированной проклятым докладом пресловутого Хрущева на Иудином ХХ съезде КПСС. Ведь запросто, тем более под грифом «секретно», мог такое указать, если оно имело бы место быть в реальной истории. В этой связи небезынтересно заметить, что в упомянутом доносе под грифом «секретно» маршал «вспомнил» и полностью процитировал одну из своих докладных аж от 11 апреля 1941 г. по рутинному тогда вопросу, которую он тогда направил на имя Молотова с просьбой довести до сведения Сталина ее содержание, а вот такой «сенсационный» факт, как ознакомление с якобы взаимными посланиями Сталина и Гитлера «странным образом» исчез в бездонных глубинах памяти маршала, а через 10 лет после этого не менее странным образом «всплыл»!? Ведь Хрущеву такой факт ох как понравился бы в его совершенно идиотской борьбе с «культом личности». 

Более того. Даже ближайший соратник Сталина - Вячеслав Михайлович Молотов, который в тончайших деталях знал все о советско-германских отношениях накануне войны, за 17 лет интервью писателю Феликсу Чуеву не то, чтобы ни единым словом, но и даже ни единым даже очень глухим намеком не показал, что такое могло быть.

Сейчас уже ни для кого не секрет, что мемуары маршала Жукова от издания к изданию изменяются и дополняются, причем самым парадоксальным образом учитывая текущую на тот или иной момент современной истории политическую конъюнктуру. И каждый раз утверждается, что все эти изменения и дополнения делаются по рукописи маршала. Но еще более поразительно, что с каждым разом эти изменения приобретают все более негативный по отношению к Сталину характер. Этот пример действительно широко известен всем историкам, занимающимся историей Великой Отечественной войны, а также просто интересующимся этой тематикой, не говоря уже о том, что не менее хорошо известно, что рукопись маршала получила от военно-партийной цензуры замечаний, рекомендаций и пожеланий к исправлению на 500 страницах. Что в мемуарах маршала сугубо лично от Жукова, а что от этих 500 страниц, состряпанных вурдалаками военно-партийной цензуры и прочих, в том числе и современных манипуляторов, – крайне запутанная история, требующая особого тщательного, исключительно скрупулезного исследования. И это не считая того, что и сам маршал зачастую наводил такую тень на плетень, что в ряде случаев и поныне невозможно разобраться или, по меньшей мере, крайне трудно разобраться.

Так вот, если маршала вынудили включить в текст мемуаров эпизод, над которым весь СССР в буквальном смысле слова закатывался в гомерическом хохоте, - когда он, маршал и представитель Ставки Верховного Главнокомандования якобы заехал к никому неизвестному во время войны полковнику Л.И. Брежневу, чтобы переговорить да посоветоваться с ним, то почему при всех странных изменениях и дополнениях якобы по рукописи маршала, которые вносятся от издания к изданию уже много лет после его смерти, не внести также и такое «дополнение», как краткое изложение якобы истории якобы с обменом посланиями, с которой он якобы был ознакомлен лично Сталиным?! Каким это образом фальсификаторы умудрились избежать такого искушения и не использовали вариант с рукописью самого маршала?!

А по той простой причине, что тогда пришлось бы уже от имени маршала стряпать новую фальшивку о том, как он беседовал с Симоновым для включения ее в текст его же, маршала, рукописи, а это дало бы возможность сравнения с тем, что уже было включено в текст мемуаров Симонова. При составлении фальшивок именно на такие, вежливо говоря, «обоюдные подтверждения» устанавливается абсолютное табу.    

Вот почему и был избран иной вариант - при «помощи» давно ушедшего из жизни Симонова «заставить» давно покинувшего этот несовершенный мир Сталина «ознакомить» давно усопшего маршала Жукова со своей якобы имевшей место якобы личной перепиской с Гитлером и ради этого впихнуть оглашение этой истории в уста давно ушедшего из жизни полководца, который был в дружеских отношениях с авторитетнейшим писателем и потому поделился с ним таким откровением?! Кто будет проверять было оно или не было?! Весь расчет именно на это - кто посмеет усомниться?! Разве такой вариант не реален?!

Что, скажете перегибаю палку?! Увы, аналогичные факты истории не позволяют. Возьмите, например, до сих пор гуляющую подлую фальшивку о том, что выдающийся русский ученый, врач-психиатр В.М. Бехтерев каким-то непонятным образом якобы осмотрев Сталина, сделал вывод, что-де он параноик, и едва только озвучил этот диагноз, так тут же и преставился Всевышнему. Между тем, еще в 1995 году в опубликованном на стр. 3 № 39 еженедельника «Аргументы и факты» интервью, внучка выдающегося русского ученого, которая и сама при жизни являлась выдающимся деятелем науки – увы, ныне покойная Наталья Петровна Бехтерева вдребезги разнесла эту фальшивку (жаль только, что с опозданием): «Это была тенденция – объявлять Сталина сумасшедшим, в том числе и использованием якобы высказывания моего дедушки, но никакого высказывания не было, иначе мы знали. Дедушку действительно отравили, но из-за другого. А кому-то понадобилась эта версия. На меня начали давить, и я должна была подтвердить, что это так и было. Мне говорили, что они напечатают, какой Бехтерев был хороший человек и как погиб, смело выполняя свой врачебный долг. Какой врачебный долг? Он был прекрасный врач, как он мог выйти от любого больного и сказать, что тот параноик? Он не мог этого сделать». И далее добавила: «У нас в семье всем было известно, что отравила Владимира Михайловича его вторая жена – Берта Яковлевна».

Едва ли кому-либо из читателей не стало понятно, откуда ветер дул. Правильно, эта фальшивка в очередной раз вылезла в период резкой активизации антисоветской, прежде всего антисталинской пропаганды времен поздней горбачевщины. А пропагандой в те времена руководил пресловутый «серый кардинал» ЦК КПСС и «мозг» разрушительной катастройки, небезызвестный враг СССР А.Н. Яковлев, который в постсоветское время – пока не преставился - с циничной насмешкой заявлял, что главным для него было уничтожить Советскую власть и социализм, прежде всего путем полной дискредитации в глазах советского народа особенно сталинского периода и самого Сталина.

Вот кто давил на внучку выдающего русского ученого – Яковлев и его присные. А в очередной раз эта фальшивка вылезла потому, что ее уже пытались использовать еще при подготовке свержения Сталина в 1937 г., хотя заготовка на эту тему была состряпана еще в 1927 г. и тогда же планировалось ее использовать впервые. Правда, ни в 1927, ни в 1937 годах не вышло и на время все затихло. Прошли десятилетия. Но как только настала не столько перестройка, сколько катастройка нобелевского комбайнера Горбачева и Кº, фальшивку вытащили из нафталина, отряхнули и вновь запустили в дело.

Вы спросите, а зачем понадобилось имя Бехтерева, например, в 1927 году? Так затем и понадобилось, что он был не только выдающимся ученым, врачом-психиатром, но и, увы, еще в годы Первой Мировой войны принял активное участие в психологической войне против кайзеровской Германии и лично против кайзера Вильгельма II. В 1916 г. вышла брошюра Владимира Михайловича Бехтерева – «Вильгельм – дегенерат нероновского типа», в которой писал: «Ясно, что если Вильгельм не может быть признан душевнобольным человеком, то он не может быть назван и вполне здоровым, ибо вышеуказанные особенности его натуры доказывают его неуравновешенность и склонность к ненормальным психическим проявлениям и расстройствам, которые столь обычны для всех вообще дегенератов …

… Со стороны читателя уместен, однако вопрос, много ли вообще различия между душевнобольным и дегенератом, и стоило ли защищать Вильгельма от признания его душевнобольным, если приходится признавать его дегенератом с чертами прирожденного преступника, так ярко описанными Lombroso».^[3]   

Вся эта брошюра не более, чем подкрепленное авторитетом выдающегося ученого целенаправленное навешивание крайне оскорбительных пропагандистских ярлыков на предводителя вражеского стана. В период войны так делают все, стремясь морально, психологически деморализовать, психически подавить противника. Например, едва Гитлер был приведен к власти в Германии, он уже был объявлен «бешенной собакой», заведшейся в Берлине. Причем объявлен именно англичанами, которые сыграли немаловажную, если не одну из ключевых ролей в его приводе к власти. Или вспомните хотя бы уникальнейшие карикатуры на Гитлера и его присных, которые во время войны постоянно публиковали наши знаменитые Кукрыниксы, или великолепные цирковые репризы знаменитого клоуна Карандаша во время войны, за что они даже были внесены в список личных врагов Гитлера.

Так что нет ничего удивительного в том, что вновь было востребовано имя выдающегося русского ученого – не обратить внимание на такого специалиста было невозможно. И, кстати говоря, заметьте, что фальшивка выползла сразу после смерти Бехтерева – тогда, в конце 20-х гг. прошлого века действительно имел место первый приступ активизации антисталинской оппозиции, нацеленной на государственный переворот, что заметил даже знаменитый французский писатель Анри Барбюс, активизирована во второй половине 30-х гг. прошлого века в тех же целях, но тогда все сорвалось, а в следующий раз она была реанимирована уже во времена горбачевщины. И, увы, до сих пор гуляет по темным закоулкам сумрачно слабых умов либерастов ...      

Или такой пример. После развала СССР полки книжных магазинов России заполонили мемуары всевозможных предателей и перебежчиков из СССР, прежде всего из разведки. Но если часть из них действительно самостоятельно намалевали свои паскудные мемуары, пускай даже и с учетом требований своих западных хозяев, что, кстати говоря, было очень заметно, то вот один из них – Вальтер Кривицкий, он же Самуил Гершевич Гинзбург – не имел даже понятия, что от его имени было опубликовано в его же мемуарах, которые были переведены с английского на русский язык и огромными тиражами издавались в постсоветской России под названием «Я был агентом Сталина». Хотя книгу он успел увидеть, прежде чем покончить жизнь самоубийством в очередном припадке страха перед возмездием за измену Родине. На эту книгу до сих пор ссылаются даже солидные и вменяемые историки, не подозревая, что это настоящая фальшивка. Оно так и продолжается до сих пор, хотя Элизабет Порецки - супруга его же земляка и друга, с которым вместе служил в советской разведке, и такого же предателя-перебежчика на Запад – Игнация Порецкого (он же Натан Маркович Порецкий), убийство которого он организовал по требованию Ежова, давно разоблачила его мемуары. Удрав на Запад вместе с мужем, эта мадам тоже накропала мемуары (они также переведены на русский язык и опубликованы под названием «Тайный агент Дзержинского»), в которых вдребезги разнесла «мемуары» Кривицкого, пояснив, что он не знал английского языка, на котором они написаны, что «мемуары» стряпали некие «литературные негры». На самом же деле один – мерзавец по имени Исаак, он же Айзек Дон-Левин, старый агент-пройдоха британской разведки в США. Что этот мерзавец наплел в «мемуарах» Кривицкого – сам черт не разберет, но все якобы со слов Кривицкого, который приватно откровенничал с ним, не подозревая о тех баснословных гонорарах, которые отхватывал пройдоха Дон-Левин у различных журналов и издательств, публикуя у них тщательно переработанные рассказы Кривицкого.

Или, например, «мемуары» шефа нацистской внешнеполитической разведки Вальтера Шелленберга, впервые изданные в России под названием «Лабиринт» еще в конце прошлого столетия. Вальтер Шелленберг понятия не имел, что же вышло в свет под его именем, а уж о поднятой вокруг его «воспоминаний» шумихе и вовсе был лишен возможности даже догадываться, поскольку к моменту их выхода в свет - а произошло это в августе 1956 г. в Великобритании на английском языке, экс-обер-шпион Третьего рейха уже четыре с лишним года как пребывал в могиле, куда его еще 31 марта 1952 г. спровадила британская разведка, устроив ему «ураганный рак» прямо в клинике Форнака в городе Турине.

В действительности же Шелленберг никаких мемуаров не писал, не редактировал, названия им не давал, а, соответственно, и не менял (на разных языках они по-разному называются), и уж тем более сам лично ничего не издавал и в отношения с издательством не вступал. Все, что он успел якобы написать с середины мая 1945 г. до своей «ураганной» смерти - свыше 1000 рукописных страниц, - это всего лишь черновые записи адресованного британской разведке «отчетного доклада» по передаче «бесценного опыта» ведения разведывательно-подрывной деятельности, в том числе и прежде всего против СССР. А в основу его «мемуаров» была положена его детальная, многостраничная автобиография, собственноручно написанная им по требованию британской разведки еще в период пребывания в плену. Между тем, даже сами сотрудники МИ-6 (например, высокопоставленный и высококвалифицированный разведчик, политолог и историк Хью Тревор-Роупер) еще в конце 40-х годов XX века считали, что эта автобиография «не может быть использована как беспристрастный источник свидетельств» (кстати, его мнение приведено прямо в предисловии к «мемуарам»). К автобиографии были добавлены собственноручные показания Шелленберга на допросах, а на основе всего этого и были состряпаны «мемуары». И никто никогда не обращал внимания на то, что в предисловии к первому изданию его якобы «мемуаров» на английском языке, английский издатель нагло указал, что попавшая ему в руки «рукопись» Шелленберга «находилась в полном беспорядке». Но разве мог генетически педантичный и аккуратный немец, к тому же прошедший суровую школу в спецслужбах Третьего рейха, столь бессистемно и хаотично излагать на бумаге свои мысли? Такое могло случиться только в одном случае - когда материал был понадерган из разных протоколов допросов и собственноручных докладов Шелленберга. Вот почему все то, что хорошо известно под названием «Лабиринт», есть не что иное, как результат тотальной перекройки и переделки этих «черновиков» в сочетании с крупномасштабными купюрами особо опасных для Великобритании и ее разведки мест. В результате разница между теми, настоящими записями Шелленберга и тем, что в итоге было опубликовано, - принципиальна! Это особенно заметно при сравнении текстов его якобы «мемуаров» на английском, французском и немецком языках (на последнем они были изданы только после двух первых). А ведь на его «мемуары» часто ссылаются даже солидные и вменяемые авторы, особенно, когда речь заходит о событиях 1937-1938 гг., прежде всего, о ликвидации заговора Тухачевского.

Положа руку на сердце, ответьте самим себе на простой вопрос: Ну, а чем плох вариант использования мемуаров давно ушедшего из жизни Константина Симонова? Или чем плохо оригинально состряпанное трехкратное якобы подтверждение, приведенное, например, на стр. 343 и 356-357 первого тома и стр. 9 второго тома десятого издания мемуаров Жукова, о чем подробно скажем чуть ниже?

В-пятых, следующим, но равным по значимости приемом составления и введения фальшивок в научно-исторический оборот является абсолютное табу на дословное воспроизведение и уж тем более прямое цитирование якобы устами этих очень авторитетных лиц текста продвигаемых фальшивок. Обратите пристальное внимание на то обстоятельство, что все версии гуляют не только сами по себе, как бы взаимно подтверждая друг друга некой частичной схожестью своего содержания, но и прежде всего только в очень кратком изложении, приписываемом устам Жукова, а вот непосредственно сам текст якобы письма Гитлера – шастает по информационным весям совершенно отдельно от них и в полном виде. И при этом нет ни малейшего намека на какой бы то ни было текст послания Сталина. Только глухое упоминание о том, что-де Сталин был обеспокоен сосредоточением немецких войск у советских границ. Оно и понятно. Попади оно в уста этих лиц, то не миновать реального скандала.

А теперь попробуем проанализировать текст самой этой фальшивки – то есть якобы письма Гитлера Сталину якобы от 14 мая 1941 года:

«Уважаемый господин Сталин,

Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения ее как государства. Как Вам хорошо известно, я давно принял решение на проведение серии военных мероприятий для достижения этой цели. Однако, чем ближе час приближающейся окончательной битвы, тем с большим количеством проблем я сталкиваюсь. В немецкой народной массе непопулярна любая война, а война против Англии особенно, ибо немецкий народ считает англичан братским народом, а войну между нами - трагическим событием.

Не скрою, что я думаю так же и уже неоднократно предлагал Англии мир на условиях весьма гуманных, учитывая нынешнее военное положение англичан. Однако оскорбительные ответы на мои мирные предложения и постоянное расширение англичанами географии военных действий с явным стремлением втянуть в эту войну весь мир, убедили меня, что нет другого выхода, кроме вторжения на (Английские) острова и окончательного сокрушения этой страны. Однако, английская разведка стала ловко использовать в своих целях положение о «народах-братьях», применяя не без успеха этот тезис в своей пропаганде.

Поэтому оппозиция моему решению осуществить вторжение на острова охватила многие слои немецкого общества, включая и отдельных представителей высших уровней государственного и военного руководства.

Вам уже, наверное, известно, что один из моих заместителей, господин Гесс, я полагаю - в припадке умопомрачения из-за переутомления, улетел в Лондон, чтобы, насколько мне известно, еще раз побудить англичан к здравому смыслу, хотя бы самим своим невероятным поступком.

Судя по имеющейся в моем распоряжении информации, подобные настроения охватили и некоторых генералов моей армии, особенно тех, у кого в Англии имеются знатные родственники, происходящие из одного древнего дворянского корня. В этой связи особую тревогу у меня вызывает следующее обстоятельство. При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.

Уверяю Вас честью главы государства, что это не так.
Со своей стороны, я также с пониманием отношусь к тому, что вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск. В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или просто невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.

Я хочу быть с Вами предельно откровенным. Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы. Речь идет всего об одном месяце. Примерно 15-20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы.

При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не давать им никакого повода. Если же провокации со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действии и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи. Только таким образом мы сможем достичь наших общих целей, который, как мне кажется, мы с Вами четко согласовали.

Я благодарю Вас за то, что Вы пошли мне навстречу в известном Вам вопросе и прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам.

Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле.
Искренне Ваш, Адольф Гитлер. 14 мая 1941 года».

Мне неведомо, какому конкретно идиоту на Западе, скорее всего в Англии, точнее, в МИ-6, пришло в голову состряпать это фальшивое письмо, но могу совершенно определенно, категорично заявить, что идиот он на то и идиот, что допустил ряд характерных проколов, которые ясно указывают на то, что это фальшивка.

1. У этого якобы письма Гитлера Сталину нет ни малейшего признака архивно-документального подтверждения! И, соответственно, невозможно понять, каким это образом профессиональным историкам (за редчайшими исключениями) столь лихо удается игнорировать этот непреложный и хорошо известный всем факт. У бывшего сотрудника ЦРУ, закоренелого антисоветчика Д.Мерфи хватило ума и профессиональной объективности дабы прямо оговорить, что у этого письма нет никакого архивно-документального подтверждения, а наши доктора и кандидаты всевозможных наук, не задумываясь, вовсю бубнят, что-де это подлинный документ, да еще и сбивают с толку и без того склонных к жаренным сенсациям журналистов.
2. Каким это образом профессиональным историкам (за редчайшим исключением) столь лихо удается не обращать внимания на то, что якобы письмо Гитлера Сталину начинается и заканчивается откровенными англицизмами: «Уважаемый господин Сталин» - по-английски «Dear sir» и «Искренне Ваш, Адольф Гитлер» - по-английски «Yours sincerely».

Примерно лет 11 тому назад автор настоящей книги имел честь беседовать с тогдашним президентом Ассоциации историков Второй мировой войны, к глубокому сожалению ныне покойным выдающимся отечественным ученым, историком, доктором исторических наук Олегом Александровичем Ржешевским в его кабинете в здании Президиума АН РФ, что на Ленинском проспекте. Речь тогда зашла и об этом якобы письме. О.А. Ржешевский показал автору солидную книгу энциклопедического характера на английском языке – увы, не помню ее названия, – на одной из страниц которой было опубликовано это письмо на английском языке со всем присущим именно английскому языку стилистическим оформлением. Единственное что помню абсолютно твердо, так это то, что письмо начиналось и заканчивалось именно так, как указано выше.    

Кстати, когда на английском языке пишут «Dear sir Stalin, … », то после фамилии адресата обязательно поставят запятую, а далее идет основной текст послания. Так вот, при переводе на русский язык автоматически сохранили эту запятую, хотя по правилам русского языка она здесь не нужна. Тем не менее, основной текст начинается с заглавной буквы, хотя по правилам русского языка это недопустимо. Переводчик, видимо, не зря перестарался …

3. По своему правовому статусу в середине мая 1941 г. Гитлер и Сталин были равны, оба возглавляли правительства своих государств, только в Германии это называлось рейхсканцлер, а в СССР (тогда) – Председатель Совета Народных Комиссаров, а общеевропейский синоним – премьер-министр. И какого же рожна Гитлер нарушил элементарный дипломатический протокол, согласно которому он должен был обратиться к Сталину, как минимум, в следующей формулировке: «Его высочеству главе правительства СССР Иосифу Сталину» или, что более соответствовало бы реалиям того времени, «Его Превосходительству Председателю Совета Народных Комиссаров Советского Союза Иосифу Сталину».

Тем не менее, в шастающем на панели исторических фальшивок письме указано всего лишь «Уважаемый господин Сталин». Почему к Бенито Муссолини Гитлер обращался как «Его высочеству главе итальянского королевского правительства Бенито Муссолини, Рим», а к Сталину – на минуточку, в момент, когда пушки еще не грохотали, а были хотя и весьма напряженные, но все-таки межгосударственные отношения, когда между двумя государствами существовали официальные дипломатические отношения – далеко не протокольно. Во внешней политике и дипломатии чрезвычайно чувствительно относятся к этим формулировкам обращения и нарушение этих правил может вызвать крайне негативную реакцию, а то и серьезный скандал.

Тот, кто стряпал эту фальшивку, очевидно, хотел показать этим письмом некий, но якобы существовавший доверительный характер отношений между Гитлером и Сталиным. Зря старался. Потому как перестарался … Ибо никакого доверительного характера в их отношениях не было и быть не могло по определению, как, впрочем, не было и самих отношений. Были всего лишь обусловленные дипломатическим протоколом отношения – например, поздравления с днем рождения, юбилеем, новым годом и т.п., но не более того.

Когда в 1939 г. Гитлер обращался к Сталину с просьбой принять Риббентропа, то в телеграмме он обратился к Иосифу Виссарионовичу так: «Herrn J.V.Stalin Moskau.» - «Господину И.В. Сталину Москва». И никакой лирики. Или, например, поздравляя Сталина с 60-летием, Гитлер обратился к нему так: «Господину Иосифу Сталину».

Кстати говоря, пара слов о лирике. Судя по всему, за образец для составления фальшивки было взято реальное письмо Гитлера Муссолини от 21 июня 1941 г., потому что начало у обоих писем не просто лирическое, а едва ли не под копирку (см. таблицу)

 

Якобы письмо Гитлера Сталину от 14 мая 1941 г.	Подлинное письмо Гитлера Муссолини от 21 июня 1941 г. (опубликовано в Военно-историческом журнале, 1965, № 5, стр. 89-92
Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения ее как государства.	Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения.

Очевидно, другого подходящего образца у фальсификаторов не нашлось …

4. А теперь проанализируем другую часть якобы послания Гитлера, где якобы он пишет: «…Я хочу быть с Вами предельно откровенным. Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы. Речь идет всего об одном месяце. Примерно 15-20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы.

При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не давать им никакого повода. Если же провокации со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действии и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи…».

Помните, выше автор поставил недоумевающий вопрос - Каким это образом фальсификаторы умудрились избежать такого искушения и не использовали вариант с рукописью самого маршала?!

Так вот дело в том, что полностью избежать упомянутого выше искушения фальсификаторам все-таки не удалось. А теперь особое внимание. В феврале 1990 г. к печати были подписаны первые два тома трехтомных мемуаров Жукова (тем, кто не помнит, напомню, что первое прижизненное издание его мемуаров уместилось в один – подчеркиваю, в один том), которые в тот момент являли собой неотъемлемую часть так называемого «десятого издания, дополненного по рукописи автора», а в качестве автора указаны наследники – вот как это выглядело в книге: «Автор (наследники) с доп. 1990 г.».

Так вот наследники, они же «автор», очевидно, слетав в астрал и переговорив там со своим папенькой, умудрились втиснуть на страницу 343 первого тома десятого, с позволения сказать, издания следующую квинтэссенцию сути фальшивого письма Гитлера Сталину, но никак не показывая, что речь идет об этой фальшивке: «Гитлеровское правительство всеми способами старалось внушить советскому руководству, что переброска войск совершается не для того, чтобы угрожать Советскому Союзу, а для того, чтобы рассредоточить и вывести их из-под удара английской авиации, а также для прикрытия румынских нефтяных промыслов от англичан, высадившихся в Греции.

Гитлер принимал все меры, чтобы внушить И.В. Сталину мысль о его вполне лояльном отношении к Советскому Союзу, и неоднократно заверял, что Германия никогда не нарушит своих обязательств. И как это ни странно, И.В. Сталин поверил этим фальшивым заверениям».

По всей видимости, этого показалось мало, и этот же «автор», то бишь наследники, вторично слетав в астрал, решили «добавить перцу», то есть более полно раскрыть суть и без того фальшивого письма Гитлера устами самого фюрера, и на страницах 356-357 того же первого тома десятого издания – опять-таки, от имени давно усопшего папеньки – впихнули следующее (опять-таки, никак не показывая, что речь идет об этой фальшивке): «Помню, как однажды в ответ на мой доклад о том, что немцы усилили свою воздушную, агентурную и наземную разведку, И.В. Сталин сказал: “Они боятся нас. По секрету скажу вам, наш посол имел серьезный разговор лично с Гитлером и тот ему конфиденциально сообщил: “Не волнуйтесь, пожалуйста, когда будете получать сведения о концентрации наших войск в Польше. Наши войска будут проходить большую переподготовку для особо важных задач на Западе”. Видимо, И.В. Сталин верил в эту версию, и все мероприятия по обороне страны, по усилению наших вооруженных сил он проводил как-то пассивно. Не скажу, что он отвергал наши предложения, но и не спешил с их принятием и не торопил тех, кто должен был проводить их в жизнь».      

Но и этого им показалось недостаточно. У «автора», то есть наследников, вдруг пробудился «кулинарный зуд» - им захотелось засадить еще и вишенку на торте, который они сварганили еще в первом томе. На этот раз решили использовать вариант эзоповой речи, полагая, что никто ничего не заметит. Заметили, все-все заметили, пускай и не сразу. На стр. 9 второго тома десятого, с позволения сказать, издания с дополнениями 1990 г. от наследников появилась следующая вставка, описывающая реакцию Сталина на первый доклад о начавшейся войне: «Мы доложили обстановку. И.В. Сталин недоумевающе сказал:

- Не провокация ли это немецких генералов?

- Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике.

  Какая же это провокация … - ответил С.К. Тимошенко.

- Если нужно организовать провокацию, - сказал И.В. Сталин, - то

  немецкие генералы бомбят и свои города … - И, подумав немного,

  продолжал: - Гитлер наверняка не знает об этом».

Показанные выше все три фокуса, миль пардон, «дополнения по рукописи» ихнего папеньки, что учудили, пардон, втиснули наследники в мемуары своего папаши суть фальшивого письма Гитлера и якобы реакция Сталина едва ли не под копирку стыкуются с тем, что было написано в самой этой фальшивке якобы Гитлером. Проще говоря, искусственно была создана ситуация более чем ненавязчивого (потому-то и не сразу заметили) подтверждения того, что-де Сталин якобы действительно получил некое письмо от Гитлера, ибо Иосиф Виссарионович якобы фактически знал содержание некоего фальшивого письма Гитлера и даже от обратного повторил аргументацию фюрера.

Вот же жулье! Но нельзя не признать, что, увы, весьма тонко сработали, негодяи – не наследники, естественно, а те, кто им помог «дополнить» и без того крайне далекие от истины мемуары ихнего папеньки столь чудными вставками …     

5. Не меньший интерес вызывает и концовка этого якобы письма, где говорится: «… И немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи. Только таким образом мы сможем достичь наших общих целей, который, как мне кажется, мы с Вами четко согласовали. Я благодарю Вас за то, что Вы пошли мне навстречу в известном Вам вопросе и прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам. Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле».

Чистейшей воды провокационная ложь фальсификаторов этого письма! Канал срочной связи с Берлином был один – обычные телефон и телеграф. То есть, никакого отдельного канала связи, отдельной линии связи или отдельной частоты для связи по радио между Кремлем и рейхсканцелярией НЕ БЫЛО! Да и вообще, главы государств и правительств так не обращаются друг к другу – «и немедленно сообщите о случившемся …» 

Никаких общих целей, которые якобы четко были согласованы, также никогда не существовало и в помине! Вспомните хотя бы приводившееся в главе __ на стр.__ сообщение советского посла в Англии Майского со ссылкой на чешские источники, от которых поступили сведения об оценке Кейтелем советской внешнеполитической позиции. Вот то-то и оно, что …

Более того. Хорошо известно, что визит Молотова в Берлин окончился ничем в части, касающейся внешнеполитических вопросов, чем Гитлер был сильно раздражен этим. Еще более раздражен он был, когда поступило ответное предложение Молотова по поводу тех предложений, которые перед его отъездом ему сделал Риббентроп. К середине мая 1941 г. напряженность в германо-советских отношениях стремительно приближалась к своему апогею. Единственное, в чем СССР тогда пошел навстречу Германии, так это в предоставлении отдельного железнодорожного эшелона для переброски по Транссибирской магистрали 4 тысяч тонн каучука, закупленного Германией в Юго-Восточной Азии. Но это в рамках торгового соглашения. Кроме того, на взаимоприемлемой основе были еще раз урегулированы торгово-экономические вопросы. Все. Больше ничего такого не было.

Зато чуть ли не каждый день были протесты со стороны советских пограничников по поводу незаконного залета германских самолетов в воздушное пространство СССР и официальные ноты протеста Советского правительства по этому поводу, и т.д. 

6. Проанализируем следующее предложение: «Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле». Слухи о подобной встрече в то время действительно гуляли и по Берлину и по всему миру. Запустил их Геббельс по прямому указанию Гитлера. Но он запустил их в действие в начале июня - под конец первой декады июня 1941 г., о чем сам и написал дневнике.^[4] Каким образом фальсификатору удалось перенести эту и без того лживую идею на май – так и черт его знает.

Но запущенный Геббельсом слух вышел Берлину боком. Дело в том, что, имея в виду, очевидно, именно этот слух, 18 июня 1941 г. Сталин и Молотов лично провели блестящую блиц разведывательно-дипломатическую операцию по уточнению истинного замысла Гитлера, в результате чего было получено неопровержимое доказательство того, что Гитлер действительно принял окончательное решение о нападении на СССР в самые ближайшие дни. Ее суть в том, что по приказу Сталина Молотов обратился к германскому правительству с предложением срочно принять его с визитом, что четко зафиксировано в записи от 20 июня 1941 г. в дневнике начальника генерального штаба сухопутных сил Германии генерала Ф. Гальдера: «Молотов хотел 18.6. говорить с фюрером».^[5] На это предложение Молотова (Сталина) последовал немедленный отказ немецкой стороны. Как уже указывалось выше, впоследствии было установлено, что в дневнике статс-секретаря МИД Германии Вайцзеккера за 18 июня 1941 г. появилась следующая запись: «Главная политическая забота, которая имеет место здесь (то есть в Берлине – А.М.) – не дать Сталину возможности с помощью какого-нибудь любезного жеста спутать нам в последний момент все карты».^[6]  

Проще говоря, столь нехитрым, но более чем эффективным образом Сталин и Молотов получили фактически еще одно неопровержимое подтверждение тому факту, что, отказав в визите наркому иностранных дел СССР Молотову, Гитлер действительно принял окончательное решение о нападении на СССР, которое должно состояться в самые ближайшие дни.

К слову сказать, очень похоже на то, что осуществленная операция была действительно ответным «пасом» Сталина. Дело в том, что в информации ценнейшего агента ГРУ «Х» (Герхарда Кегеля) от 10 июня 1941 г. проскочило упоминание о том, что-де Гитлер предложил Сталину приехать в Германию. И что ответ по данному предложению должен был быть дан до 12 июня 1941 г.^[7] Подобная информация нигде и ни по каким другим каналам более не проходила. Очевидно, что Г.Кегель напоролся на дезинформацию Геббельса. Так что, исходя из того, что это был действительно блеф, выходит, что Сталин очень ловко отбил этот блеф-«пас», фактически устроив фюреру очередную очень жесткую проверку его подлинных планов.

По приказу Сталина 20 июня 1941 г. Молотов повторил дипломатический трюк с предложением о своем визите в Германию, но опять получил отказ. Запись об этом сделана Геббельсом в своем дневнике 21 июня.^[8] Проще говоря, еще раз Сталин и Молотов столь нехитрым, но более чем эффективным образом получили фактически неопровержимое подтверждение тому факту, что Гитлер действительно принял окончательное решение о нападении на СССР, которое вот-вот начнется. Ни Ф. Гальдеру, ни Й. Геббельсу не было никакого смысла в то время врать самим себе, тем более в своих же личных дневниках. 

7. В тексте фальшивки есть следующее предложение: «Как Вам хорошо известно, я давно принял решение на проведение серии военных мероприятий для достижения этой цели».

С какой это стати Гитлер указывает «как Вам хорошо известно»?! Это что, попытка фальсификаторов бросить тень на плетень, проще говоря, письменно затвердить тезис о том, что Сталин якобы не без помощи Гитлера знал о его планах борьбы против Англии?! Сталин действительно знал, однако же не от Гитлера, а от советской разведки, причем в немалых деталях. Да к тому же не о том, что фюрер собирается осуществить вторжение в Англию, а о том, что он давно отказался от этой идеи (об этом см. главу ___).

8. И, наконец, о совершенно идиотском разглашении Гитлером фактически почти точного срока нападения на СССР. Гитлер был действительно преступником № 1 всех времен и народов. Но он не был, по крайней мере именно в то время, клиническим идиотом и абсолютным болваном, чтобы даже задом наперед эзоповым языком сообщать своему врагу, когда примерно он нападет на него. Тут фальсификаторы круто перестарались в попытке выставить Сталина в роли дурачка, который, видите ли, якобы поверил этим словам нациста № 1. Этого не было и быть не могло по определению. Не тот человек и государственный деятель был Сталин, чтобы поверить или полностью доверять такому негодяю, как Гитлер, в подтверждение чего выше уже приводилось его выступление по итогам визита Молотова. Не говоря уже о том, что и сам Гитлер такого не написал бы.

Кстати говоря, эта совершенно идиотская попытка выставить Сталина в роли поверившего басням Гитлера дурачка была предпринята не спроста. Ведь она же была предпринята практически за полтора года до 50-летия начала Великой Отечественной войны. Фальсификаторам явно был крайне нужен новый убойный, по их мнению, аргумент, который еще раз показал бы, что трагедия 22 июня произошла сугубо по вине Сталина, который якобы как последний дурень повелся на сладкие речи фюрера и не отдал приказа о приведении войск в боевую готовность.

Только вот перестарались фальсификаторы, заблаговременно, почти за полтора года вбросив на панель исторических версий и измышлений, причем одновременно, то есть в одно и тоже время, и якобы письмо Гитлера Сталину, и приведенные выше вставки на стр. 343 и 356-357 первого тома и на стр. 9 второго тома десятого издания мемуаров Жукова. Хотели как лучше для своей разрушительной пропаганды, но получилось-то как всегда. Потому что рассчитывали, что фальшивка закрепится в информационных весях и можно будет ее мусолить вплоть до 50-летия начала войны, в том числе и со ссылкой на мемуары Жукова, но оказалось не с руки - в это время в стране набирал мощь стремительно надвигавшийся тайфун геополитической катастрофы, который всего-то через несколько месяцев после 50-летия начала войны привел к уничтожению СССР, под обломками которого оказалась и эта фальшивка. Правда, не прошло и пары лет, как непонятно с какого перепуга из-под руин великой державы ее вытащил невменяемый И.Бунич и запустил в оборот, затем и вменяемо управляемый Л.Безыменский подоспел и далее другие по приведенному выше списку.    

9. А насчет способа, который якобы Гитлер выбрал якобы для доставки письма, за что извинялся в нем, отметим, что, прежде всего, это попытка завуалированной привязки постфактум к реальному факту внерейсового прилета самолета Ю-52 в Москву.

Прежде всего необходимо раз и навсегда твердо уяснить, что до сих пор нет никаких абсолютно достоверных, документальных данных о том, что это было на самом деле. Проще говоря, что стояло за фактом этого прилета. Ничего нет, абсолютно ничего! Зачем он прилетел, что или кого он привез, и привез ли вообще, входил в самолет кто-либо или не входил, соответственно, кто конкретно, выходил ли кто-либо из самолета или не выходил, соответственно, кто конкретно, подавался ли автомобиль к трапу самолета или не подавался, чей и какой автомобиль, короче говоря, ни хрена не известно, тем более с абсолютной достоверностью. Неизвестен даже бортовой номер этого самолета. Есть только голый факт – вдруг откуда не возьмись … прилетел внерейсовый самолет Ю-52. 

И вот на базе этого, сугубо голого факта все, кому не лень, развернули такую фантасмагорическую карусель конспирологии, что многих из ее участников вполне резонно заподозрить в некотором психическом недомогании ...

К примеру, ставший легендой советской разведки Павел Анатольевич Судоплатов в своих мемуарах (кстати говоря, также написанных и подготовленных к печати не им лично, и даже не его сыном, а двумя «литературными неграми» из США – семейной парой журналистов из числа эмигрантов из СССР, поскольку сначала они издавались в США на английском языке и только потому были изданы на русском языке) создал впечатление, что этот прилет вызвал переполох в Кремле, после чего начались репрессии против высшего командного состава ВВС РККА. Сообщая об этом в своей знаменитой книге «Разведка и Кремль», П.А. Судоплатов так и написал: «Это вызвало переполох в Кремле и привело к волне репрессий в среде военного командования: началось с увольнений, затем последовали аресты и расстрел высшего командования ВВС. Это феерическое приземление в центре Москвы показало Гитлеру, насколько слаба боеготовность советских Вооруженных сил».^[9]  

Эта неадекватная историческим реалиям версия каким-то странным образом осуществила обряд самоутверждения, и очень многие исследователи до сих пор «танцуют» от нее. Даже покойный ныне доктор исторических наук, профессор же А.И.Уткин и то «станцевал» именно от этой версии. Так, в упомянутой выше статье он написал: «Достаточно сказать, что письмо Гитлера от 14 мая 1941 года, которое мы цитируем ниже, было доставлено в Москву специальным самолетом германских ВВС без предупреждения советских ПВО. До сих пор покрыто тайной, каким образом он «прорвался» через заграждения противовоздушной обороны, за что и поплатились жизнями генерал-майор авиации Володин и генерал-майор авиации Грендаль. Но маршал Жуков, видимо, догадывался, что их расстрел был попыткой спрятать концы в воду — не потому ли и сам молчал столько лет?» 

С глубоким сожалением вынужден констатировать, что как легендарный разведчик (вряд ли он сам, скорее всего, «литературные негры» перестарались), так и очень авторитетный при жизни историк, увы, вполне сознательно навели колоссальную тень на никогда не существовавший плетень.

Прилетевший самолет был гражданским трехмоторным Ю-52 с опознавательными знаками гражданской авиации Германии. Еще в 1990 г. генерал-полковник Леонид Григорьевич Ивашов, наконец-то, разобрался с некоторыми обстоятельствами прилета этого самолета и на стр. 43-46 № 6 Военно-исторического журнала за 1990 г. поведал о финале этой истории. Так вот, несмотря на то, что внерейсовый самолет Ю-52 прилетел 15 мая 1941 г., негласное уведомление о его прилете явно было 9 мая. Именно в этот день «почему-то» именно нашими же военнослужащими была нарушена линия связи между Белостокским аэропортом и 4-й бригадой ПВО и 9-й смешанной авиадивизией Западной зоны ПВО, по которой должно было быть передано оповещение о нарушении границы германским самолетом. Причем, если 15 мая посты ВНОС не распознали этот самолет, приняв его за рейсовый ДС-3, то вот Белостокский аэропорт имел телеграмму о вылете именно Ю-52. Более того. Дежурный 1-го корпуса ПВО г. Москвы получил извещение от диспетчера Гражданского воздушного флота о том, что внерейсовый самолет пролетел Белосток.

10 июня 1941 г. был издан приказ № 0035 наркома обороны СССР С.К.Тимошенко якобы по итогам расследования этого инцидента, подписанный, кстати говоря, и Жуковым тоже. В постановляющей части этого приказа с изумлением можно обнаружить беспрецедентно мягкие по суровым, казалось бы, условиям того времени наказания для «виновников». Самое строгое …просто «объявить выговор», далее «объявить замечание» и, наконец, «обратить особое внимание»!

[Кстати говоря, заметьте интересную деталь. Этот приказ был подписан также и Жуковым. Но во всех вариациях фальшивки, что приписывают ему, он ни разу не упомянул об этом странном прилете германского самолета Ю-52. А ведь, казалось бы, чего проще не только вложить в его уста фальшивую историю об обмене посланиями, но и подкрепить ее на сей раз действительно точными данными о самом факте прилета германского самолета Ю-52, и тогда фальшивка заиграла бы совсем по-другому - из его-то уст …]  

Очевидно, из-за давности лет в памяти Судоплатова произошел сдвиг в хронологии (тут явно и «литературные негры оплошали), обусловивший, в свою очередь, наложение факта репрессий против командования ВВС на факт этого прилета. В действительности же руководство ВВС РККА и прежде всего сам начальник ГУ ВВС РККА Рычагов был снят с должности по постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 9 апреля 1941 г. «Об авариях и катастрофах в авиации Красной Армии». А поспособствовали этому, как свидетельствуют сохранившиеся в архивах документы, именно Тимошенко и Жуков, которые в начале апреля докладывали Сталину о том, что «из-за расхлябанности ежедневно при авариях и катастрофах гибнут в среднем 2-3 самолета. Только за неполный 1-й квартал 1941 г. произошли 71 катастрофа и 156 аварий, при этом убит 141 человек и разбито 138 самолетов».^[10] А в год разбивалось от 600 до 900 самолетов. Без всякой войны в год разбивались целые воздушные армии ...

Самолет же, как известно, прилетел 15-го мая, так что нет ничего удивительного в том, что за давностью лет в памяти Судоплатова стерся разрыв в месяц. Или в «памяти», поскольку оплошали явно «литературные негры», но, быть может, они сделали это специально – им же надо было приготовить мемуары сначала для западного читателя, а для этого надо было что-то погорячей …

Что касается ареста Рычагова, то произошло это позже, буквально накануне войны. А тогда, в апреле, он был снят с должности и направлен в Академию Генерального штаба. Вообще же арест представителей командования ВВС РККА был обусловлен негативными результатами инспекций ВВС приграничных округов, о чем будет сказано ниже. Это обстоятельство очень важное, потому как, если ставить все точки над «i» строго по архивным документам, то Рычагова сняли с должности, а затем буквально накануне войны упекли за решетку именно Тимошенко и Жуков – без их письменного согласия арестовать лиц высшего командного состава военная контрразведка не имела права, таковы были установленные с начала 1939 г. жесткие правила. Военная же контрразведка с марта месяца1941 г. по 17 июля 1941 г. находилась в составе наркомата обороны и подчинялась Тимошенко и Жукову.

Так вот и спрашивается, зачем Судоплатов, Уткин и другие столь упорно нагнетали, а некоторые и сейчас сгущают краски, напирая на то, что-де тут же разразились репрессии?! 

Как видим, все обстояло совершенно иначе и Жуков, которого Уткин не к месту приплел, все знал. Кстати, упомянутого в статье Уткина генерал-майора авиации Владимира Давыдовича Грендаля никто не расстреливал – он с честью прошел всю войну, стал генерал-лейтенантом, скончался в 1975 г., похоронен на Новодевичьем кладбище. Другой же упомянутый в статье Уткина генерал-майор авиации Павел Семенович Володин был арестован 27 июня 1941 г. в процессе расследования обстоятельств того жуткого погрома ВВС приграничных округов, что был устроен люфтваффе 22 июня 1941 г. Расследование же имело серьезную подоплеку. Если кратко, то в ВВС РККА с давних пор царил невообразимо колоссальный бардак с маскировкой, который имел достаточно длинную историю. Еще в 1939 г. приказом НКО СССР № 0145 ГУ ВВС РККА вменялось в обязанность осуществить обязательную маскировку всех вновь строящихся оперативных, полевых и запасных аэродромов, а также всей имеющейся аэродромной сети ВВС. Однако, как следует из преамбулы приказа НКО № 0367 от 27 декабря 1940 г. «ни один из округов должного внимания этому приказу не уделил и его не выполнил».^[11] Вследствие именно этого злостного невыполнения приказа 1939 г. и появился этот еще более жесткий приказ № 0367 от 27.12.40 г.  Но опять ничего не было сделано. В том числе и генерал-инспектором ВВС (между прочим, в это время им был Я.В. Смушкевич), который должен был установить контроль и о ходе работ докладывать ежемесячно. В марте - апреле 1941 г. состоялась масштабная инспекция ВВС ЗАПОВО, осуществленная командующим ВВС Московского военного округа полковником (впоследствии маршал авиации) Сбытовым. Результат – невообразимый бардак по-прежнему царил. Рассерженный столь злостным бардаком Сталин, ознакомившись с выводами инспекции, 4 мая дал команду привлечь к ответственности виновных в этом бардаке. После этого вновь направляется комиссия ВВС РККА для проверки авиации приграничных округов, которая всего-то за два дня «выяснила», что «все в порядке».^[12]

В конце второй – начале третьей декады мая 1941 г. в Генштабе были проведены малоизвестные командно-штабные игры (КШИ) с участием высшего командного состава по проверке Планов прикрытия западных округов и в первую очередь действий ВВС РККА ПРИБОВО и ЗАПОВО в случае нападения Германии. Сталин принял участие в этих КШИ, наблюдал за ними, а 24 мая подвел итоги этим КШИ!

Когда же в последние 10 дней до начала войны окончательно прояснилось, что именно 22 июня Германия нападет на СССР, на командование ВВС приграничных округов посыпались строгие приказы от Тимошенко-Жукова. Ведь комиссия во главе Рычаговым отчиталась, что «все в порядке». Но когда грянула трагедия 22 июня и произошел хотя и не смертельный, но все-таки жуткий погром ВВС приграничных округов (за исключением ВВС Одесского округа), то Сталин вполне обоснованно, законно и жестко припомнил им это самое «все в порядке». И все они прекрасно знали, что, вежливо говоря, ничего на подобие «все в порядке» не было. Тем более, если учесть, что за неделю до нападения состояние ВВС ЗАПОВО по личному приказу Сталина еще раз проверял другой заместитель наркома обороны – К.А.Мерецков.

Тимошенко и Жуков издали тогда крайне сердитый приказ № 0039 от 18 июня 1941 г. о развертывании оперативных аэродромов.^[13] На следующий день ими же был издан очередной приказ НКО № 0042 от 19 июня 1941 г. по маскировке, первая же фраза которого вновь констатировала факт злостного бардака: «По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано».^[14] А на следующий день после этого вновь был издан приказ № 0043 от 20 июня 1941 г.,^[15] уже конкретно по маскировке для ВВС, в преамбуле которого опять содержалась прямая констатация отсутствия какой-либо маскировки в ВВС. Более того, подчеркивалось, что «такое отношение к маскировке как к одному из главных видов боевой готовности ВВС дальше терпимо быть не может». Но в эти дни уже абсолютно точно было известно, что нападение произойдет ранним утром 22 июня, в связи с чем войска, а особенно ВВС и ПВО западных округов стали приводить уже в повышенную и полную боеготовность. И когда случился погром, то судьба многих руководителей ВВС РККА оказалась предрешена, хотя часть из них была арестована еще до начала войны, буквально, за несколько дней, что, судя по всему, явилось следствием в том числе и злостного невыполнения в подчиненных им частях и соединениях ВВС упомянутых выше приказов. Еще раз подчеркиваю, что аресты этих лиц военной контрразведкой происходили с письменных санкций Тимошенко и Жукова – таковы были правила того времени.  

Так что прежде чем сгущать краски и облаивать сталинский период, сначала надо четко разобраться – всяко же большинство документов давно рассекречено и опубликовано.

И еще о прилете этого самолета. Фальсификаторам явно не было известно, каким образом фальшивка будет вводится в пропагандистский оборот, как она будет привязана хронологически. Судя по всему, именно поэтому-то и было использовано столь дипломатично обтекаемое выражение «… прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам». С этим же обстоятельством связан и разнобой в хронологии, который зафиксирован в приведенных версиях этой якобы истории. 

В-шестых, следующим и также равным предыдущим по значимости приемом составления и введения фальшивок в научно-исторический оборот является абсолютное табу на точную хронологию. Используется прием «воспоминаний», позволяющий, в случае реальной поимки за мягкое место, отыграть ситуацию назад – мол, память человека подвела, ведь столько лет (а то и десятилетий) прошло. Причем при использовании этого приема нередки разнообразные хронологические вариации дабы приписывание одного и того же якобы факта или якобы явления одному и тому же лицу не выглядело бы как под копирку.

Помните, при цитировании варианта Симонова в скобках было дополнение, в отношении которого была высказана просьба запомнить его, ибо далее пригодится. Так вот, дело в том, что первичный вариант якобы рассказа Жукова Симонову был увязан с началом января 1941 г. Но этого физически не могло произойти по очень простой причине. В начале января 1941 г. Г.К. Жуков был всего лишь командующим Киевским особым военным округом (КОВО). На должность начальника Генерального штаба он был назначен только в середине января 1941 г. – Постановление от 14 января 1941 г. № 92/сс Совета Народных Комиссаров СССР «О назначении начальником Генерального штаба и заместителем наркома обороны генерала армии Жукова Георгия Константиновича», которому в этот же день предшествовало Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О начальнике Генерального штаба и командующих военными округами» аналогичного содержания.

А теперь, соблюдая полное спокойствие, попытайтесь хотя бы самим себе честно ответить на один простой вопрос. Возможна ли была в те времена такая ситуация, чтобы еще не назначенному на должность начальника ГШ генералу, пока еще являющемуся только командующим КОВО, Сталин в начале января 1941 г. рассказал бы один из высших государственных секретов, если, конечно, этот, с позволения сказать, секрет, то бишь обмен посланиями между Сталиным и Гитлером, имел место быть в реальной истории.

Ответ у всех нормальных людей будет один – нет, такого просто физически быть не могло. И это абсолютно верно. Потому что в то время Жуков еще не пользовался столь высоким доверием, чтобы информировать его по таким вопросам, не говоря уже о том, что у Сталина вообще не было, тем более в то время, привычки информировать высшее военное командование по крупнейшим политическим вопросам. Не говоря уже о том, что не было у него и привычки едва ли не всем подряд рассказывать государственные секреты. Вопросы высшей международной политики обсуждались только на Политбюро, причем, как правило, сначала Сталин и Молотов между собой обсуждали тот или иной вопрос, в том числе и с участием экспертов по международным вопросам, не исключая представителей разведки, а затем выносили его на заседание Политбюро. И далее обычно это выражалось для военных (так делается и поныне – принципиальная схема неизменна) постфактум – «в связи с такими политическими обстоятельствами Вам поручается то-то и то-то…»

Оно не могло быть еще и потому, что в варианте «в начале января 1941 года» Жуков излагал якобы имевший место вариант якобы июньского письма Гитлера!? А это уже не лезет ни в какие ворота! Поэтому явно была дана команда (одно только ясно, что это осуществлялось под общим руководством пресловутого А.Н. Яковлева) подкорректировать рассказ Жукова, и при публикации самой книги Симонова перевели эту команду в вариант «в начале 1941 года». Пожалуйста, разнообразили – появился второй вариант…  Затем появился вариант Безыменского …

А до кучи, что называется, и вариант с упоминанием имени Елены Ржевской – известной, но не масштаба Симонова и даже Безыменского писательницы и переводчицы с немецкого. Ее-то зачем приплели?..

Но не могло быть и того варианта, который якобы Жуков изложил Безыменскому в той вариации, в которой он опубликовал это. Вообще надо иметь в виду, что Лев Александрович Безыменский в послевоенное время являлся, вежливо говоря, придворным, хотя и весьма талантливым журналистом, публицистом и писателем, специалистом по Германии, понятливо способным выполнить любую пропагандистскую задачу, поставленную партийными верхами. Что он и делал всю жизнь. Так что принять на веру то, что он опубликовал, приписав анализируемую историю устам Жукова, физически невозможно.

Прежде всего, потому что в случае с Безыменским уже сработали предыдущие правила, которые были указаны выше. Но в варианте Безыменского непонятно вот что. Почему Сталин столь откровенно проигнорировал непосредственного начальника Жукова, то есть наркома обороны СССР, на минуточку, Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко, с которым Жуков всегда ходил на доклад к Сталину (о чем он многократно указал даже в мемуарах), прямо как в известной прибаутке – «мы с Тамарой ходим парой». Почему Сталин вызвал к себе только одного Жукова?! Всего лишь заместителю наркома обороны, хотя и начальнику Генерального штаба, неизвестно за что особое доверие, а самому наркому – фига в кармане?! Что, нарком обороны в таком случае не должен был быть проинформирован об этом?! Почему именно Жукову, а не его непосредственному начальнику, маршалу Тимошенко Сталин дал почитать якобы имевшую место переписку? Ведь Сталин прекрасно знал, что такое военная субординация и не нарушал ее даже во время войны, даже обладая неограниченными правами Верховного Главнокомандующего. А тут Жукову даются для прочтения якобы документы особой государственной важности, а Тимошенко, видите ли, игнорируется!? В мемуарах Жуков преподносит себя как чуть ли не как близкого друга Сталина, с которым Иосиф Виссарионович советовался по всевозможным вопросам войны, однако если обратиться к Журналу посещений кремлевского кабинета Сталина, то любой с удивлением, что с момента назначения на должность начальника Генерального штаба и вплоть до ночи с 21 на 22 июня 1941 г. именно в статусе начальника ГШ Жуков побывал в кабинете Сталина всего 27 раз, причем только вместе с Тимошенко.

Да и вообще, когда Жуков мог быть ознакомлен с этой якобы перепиской между Сталиным и Гитлером совершенно непонятно, потому, что по данным журнала записей лиц, принятых Сталиным, Жуков за 15 мая не числится. До этого он был у Сталина только 12 и 14 мая, но тогда еще не было факта прилета самолета якобы с ответным посланием фюрера. Следующий раз Жуков побывал на аудиенции у Сталина только 19-го мая, но в это время под контролем Сталина происходили упомянутые выше малоизвестные майские командно-штабные игры, затем 23 и 24 мая, а в эти дни состоялось расширенное заседание Политбюро с участием высшего командного состава РККА, далее 3, 6, 7, 9 (дважды), 11 (дважды) июня, а в эти два дня, когда он дважды побывал в кабинете Сталина, согласовывались вопросы о начале выдвижения войск приграничных округов по планам прикрытия в целях подготовки к отражению грядущей агрессии, 18 и 21 июня, а в эти дни уже откровенно кипела работа по приведению войск в боевую готовность. Причем следует иметь в виду, что всякий раз бывая в кабинете Сталина, Жуков заходил туда вместе с Тимошенко.^[16]

И еще один несуразный момент в рассказе якобы Жукова по Безыменскому. Как-то весьма странно выглядит утверждение Жукова, что-де Сталин открыл ящик своего стола и достал оттуда эти якобы письма. Документы такого рода держат в сейфе, а Сталин всю жизнь очень тщательно соблюдал режим секретности в работе с документами. Так что очень даже непонятно, каким это образом ему пришло в голову держать такие документы просто в ящике письменного стола …

Если якобы Жуков действительно именно так изложил Безыменскому и без того абсолютно не внушающую ни малейшего доверия якобы имевшую место эту историю, а тот, ничего не преувеличивая и не приукрашивая, опубликовал ее в аутентичном якобы рассказу маршала виде, то это как раз то, за что после войны Георгий Константинович Жуков был серьезно наказан – за необоснованное выпячивание и раздувание своей роли в тех или иных делах. Это обстоятельство и подвело и фальшивку, и Безыменского. Потому, что нельзя было с помощью фальшивки так показывать эту реальную черту характера Жукова. При тщательном анализе этой якобы имевшей место истории сие сразу вскрывается и потому сразу же вызывает сильное подозрение.

Короче говоря, не зря вся эта якобы имевшая место история оказалась приведенной только на страницах книги, изданной лишь спустя десятилетие после смерти Симонова. Если, конечно, все то, что в книге Симонова приписано якобы Жукову, действительно было написано его, Симонова, собственной рукой, в чем, увы, приходится - и да простительна будет мне еще раз такая вольность – более чем глубоко сомневаться.

Потому что, два варианта «в начале января 1941 г.» и «в начале 1941 года» свидетельствуют не в пользу того, что якобы Симонов это услышал якобы от самого Жукова. Да и вряд ли лично Симонов вообще причастен к этому. Ведь что получилось. Случайно или не случайно, что абсолютно неважно, в обоих случаях изложено якобы содержание якобы имевшего место июньского письма Гитлера Сталину – а ведь это чистейшей воды нонсенс, ибо якобы по состоянию на начало января или даже просто на начало 1941 года излагать то, что якобы было якобы в июньском (или якобы в майском) письме Гитлера, для этого надо было иметь при себе как минимум одного Нострадамуса, ибо маршал таким даром предвидения не обладал – показывает, что тот (или те), кто дирижировал (дирижировали) постановкой этой фальшивой пьесы, явно хотели привязать эту и без того откровенно неадекватную реалиям того времени и подлинному характеру Сталина как государственного деятеля якобы имевшую место историю к чему-то конкретному из истории внешней политики и дипломатии СССР того времени. А вот этот был очередной очень серьезный прокол фальсификаторов, суть которого покажем ниже. Автором же это прокола явился Безыменский – ведь в его изложении вся эта история откровенно перенесена на июнь, причем, якобы со слов Жукова.

Кстати говоря, в варианте Безыменского не менее очевидны все те же признаки фальшивки, принципиальная суть которых была изложена выше.

Опубликовал он это только в 1995 г., то есть спустя 30 лет после якобы имевшей место беседы с Жуковым на эту тему. Кстати говоря, небезынтересно отметить также, что в то время какое-то умопомрачительное поветрие захлестнуло некоторых видных военных историков того времени – внезапно они начали с невероятной для человеческой памяти точностью вспоминать, что им приватно рассказывал Жуков тридцать лет назад. И не только Безыменский совершил этот «подвиг» памяти, но и упоминавшийся выше военный историк В.А. Анфилов незадолго до своей кончины также «умудрился» вспомнить точную дату одной из своих бесед с Жуковым в 1965 г. – через 34 года «вспомнил»!

А в это время СССР уже нет, в РФ царит варварская вакханалия либерастии, непрерывно сдабриваемой монструозного типа и масштаба антисталинской истерией. Пиши и публикуй, что хочешь, лишь бы только погрязней да поувесистей булыжник в адрес Сталина запустить, что многие и делали.  А для пущей убедительности якобы рассказ об этой якобы истории Безыменский предварил утверждением, что в начале-то у них речь шла об обороне Москвы. Ну, и как тут не поверить – ведь Жуков же командовал Западным фронтом в конце 1941г., и он действительно частенько говаривал на эту тему, и не только с Безыменским.

Этот нюанс, очевидно, должен был всех убедить, что и беседа была, и все, что было сказано в ее процессе– все правда. И туда же приплетена Елена Моисеевна Ржевская (урожденная Каган), с которой Жуков якобы также поделился такой зловещей информацией. Да, покинувшая этот мир 2 апреля 2017 г. в возрасте 98 лет Е.М. Ржевская при жизни была весьма авторитетным человеком, уважаемым фронтовиком, награждена многими медалями и орденами СССР, как, впрочем, и премией имени А.Д. Сахарова, являлась как членом Союза писателей СССР, а затем и России, так и русского ПЕН-центра. Автор ряда книг. Она была отличным специалистом по Германии, превосходным знатоком и переводчиком с немецкого, прекрасно знавшим все обстоятельства поисков Гитлера в мае 1945 г., расследования его самоубийства и т.п.

При всем искреннем уважении к Елене Моисеевне и памяти о ней, ну никак не взять в толк, с какой стати маршал Жуков должен был рассказывать ей якобы историю об обмене посланиями между Гитлером и Сталиным? Кстати говоря, Елена Моисеевна прекрасно знала и личные архивы главарей Третьего рейха, особенно Геббельса и даже издала отличное исследование - «Геббельс. Портрет на фоне дневника» (1994 г., переиздано в 2014 г.). Но даже там, в дневнике Геббельса, нет ни единого слова об этой якобы имевшей место истории с обменом посланиями (книгу Е.М.Ржевской специально еще раз внимательно проверял). Уж кто-кто, но колченогий Геббельс должен был бы знать о том, что в порядке дезинформации Гитлер направил письмо Сталину. Дезинформационные акции высшего уровня в Третьем рейхе Гитлер, как правило, согласовывал с ним, Геббельсом, как министром пропаганды – в его дневнике это четко прослеживается, особенно, когда началась активная фаза финишного этапа подготовки к нападению на СССР. Но в его дневнике, подчеркиваю, об этом нет и речи. Как, впрочем, нет на эту тему и ни единого слова, выведенного рукой и пером покойной Елены Моисеевны Ржевской. Более того. Лично с ее уст также не слетело ни одного слова, что история с обменом посланиями могла иметь место в реальности. И это при том, что, вежливо говоря, Сталина она не очень-то и жаловала …

Наконец, нельзя не обратить внимания и на слова уже упомянутого выше известного при жизни историка, директора Центра международных исследований Института США и Канады РАН, автора 46 книг, профессора А.И. Уткина, который в свой статье, о которой речь шла выше, указал: «Германские военные архивы, захваченные американскими войсками, долго лежали не разобранными в городе Александрия, штат Вирджиния. Впервые с ними смог ознакомиться Уильям Ширер, автор знаменитой книги «Взлет и падение Третьего рейха». «Переписка вождей» свелась к обмену двумя посланиями с января по май 1941 года — в первом случае через послов».

Да, американцы захватили огромное количество документов верхушки Третьего рейха – около полутысячи тонн. Да, они хранились в г. Александрии штата Вирджиния. Все это правда, как, впрочем, и то, что разбором и анализом этих документов американцы всерьез занялись только в 1955 г.

Но вот что послужило основанием для утверждения профессором, что-де «“Переписка вождей” свелась к обмену двумя посланиями с января по май 1941 года — в первом случае через послов» - ну никак не понять. У Ширера на этот счет ничего нет – специально проверял текст его книги. Получилось, как в известной поговорке: ложечки-то серебряные в итоге нашлись, а вот осадок-то - остался …

Но вариант Безыменского именно тем «хорош», что позволяет, наконец-то, установить, к чему же конкретному из истории внешней политики и дипломатии СССР того времени фальсификаторы хотели привязать эту якобы имевшую место историю. Не слишком уж трудоемкие поиски показали, что, да, накануне войны в дипломатической практике СССР была одна кратковременная ситуация, к которой действительно можно было бы привязать всю эту фальшивку. Л.А. Безыменский собственноручно ясно подсказал, где и что искать. Но собственноручно показав это, Лев Александрович собственноручно же заложил фугас огромной мощности под всю эту историю с обменом письмами, в том числе и в его собственной вариации.             

Дело в том, что при описании этой якобы истории он пошел, как, очевидно, ему казалось, на вполне логичный и закономерный шаг - предварил свое изложение беседы с Жуковым документальными фактами из истории советской дипломатии, использовав записи состоявшихся в начале мая 1941 г. бесед посла СССР в Германии В. Деканозова с послом Германии в СССР графом В. Ф. фон Шуленбургом. Однако приведя содержание этих документов в качестве преамбулы к якобы рассказу Жукова, Безыменский по сути не только дезавуировал все то, что он явно приписал маршалу, но и вдребезги разнес даже тень намека на какую бы то ни было возможность обмена посланиями между Сталиным и Гитлером. И, кстати говоря, совершенно не заметил, что же на самом деле он натворил.

 

Часть 2-я. Как появилось "Сообщение ТАСС от 13/14 июня"?

 

Инициатива проведения этих встреч и бесед исходила от Шуленбурга. Не разделяя коммунистических убеждений, граф Вернер фон Шуленбург, был противником войны между Германией и СССР. Зная, что это вот-вот случится – побывав незадолго до этого в Берлине и получив в конце апреля 1941 г. аудиенцию у фюрера, - Шуленбург понял, что войны не миновать в ближайшее же время (судя по всему, перед отъездом из Берлина он каким-то образом узнал о совещании Гитлера со своими генералами и ответственными чиновниками МИД 30 апреля 1941 г., во время которого фюрер впервые лично озвучил дату нападения на СССР – 22 июня). Едва только возвратившись в Москву из Берлина, Шуленбург уже в донесении от 2 мая 1941 г. в МИД Германии особо почеркнул, что «слухи о неизбежном германо-советском военном столкновении» настолько распространились по советской столице, что ему и его сотрудникам в немецком посольстве стало просто трудно с этим бороться. «Пожалуйста, имейте в виду, - писал он в Берлин, - что попытки противодействовать этим слухам здесь, в Москве, неминуемо окажутся неэффективными, если такие слухи будут непрерывно поступать из Германии и, если каждый приезжающий в Москву или проезжающий через нее, принося с собой эти слухи, сможет и подтвердить их, ссылаясь на конкретные факты».^[17]

Вот почему он и решился (или «решился»?!) на крайне нехарактерный для посла поступок: предупредить Советское правительство об агрессивных замыслах своего правительства. Самостоятельно ли додумался до этого или же с чьей-то подачи – абсолютно точно неизвестно до сих пор, да это и неважно теперь, хотя все расценивают этот его поступок чуть ли не как проявление антигитлеровских настроений. В реальности же он был всего лишь патриотом своей страны, который прекрасно понимал, какой трагедией для Германии обернется война против СССР – ведь русские войска до этого уже дважды брали Берлин в прошлые века. И не ошибся, правда, сам Шуленбург не дожил до того момента, когда русские войска под красным знаменем взяли Берлин в третий раз – сгинул в застенках гестапо ... 

Всего встреч было три - 5, 9 и 12 мая.  В качестве «исходной точки» Безыменский использовал факт первой встречи Деканозова и Шуленбурга и их беседы 5 мая 1941 г. в Москве. Слегка «лягнув» содержание беседы 5 мая, поскольку в середине 90-х годов прошлого столетия это было особым шиком оголтелого антисталинизма, Л.А. Безыменский тут же перешел к развернутому цитированию записи беседы двух послов от 9 мая 1941 г. Она была сделана личным переводчиком Сталина и Молотова В. Павловым и до 1993 г. хранилась в секретном архиве Молотова.

Согласно этой записи, оттолкнувшись от содержания их беседы 5 мая, в которой Шуленбург пытался продвинуть тезис о необходимости каких-то совместных советско-германских действий на высшем уровне в целях предотвращения войны между двумя государствами, Деканозов с санкции Сталина и Молотова выдвинул следующую идею: «Я продумал вопрос о мерах, которые можно было бы предпринять. Мне казалось, что поскольку речь может идти об обоюдных действиях, то можно было бы опубликовать совместное коммюнике, в котором, например, можно было бы указать, что с определенного времени распространяются слухи о напряженности советско-германских отношений и назревающем якобы конфликте между СССР и Германией, что эти слухи не имеют под собой основания и распространяются враждебными СССР и Германии элементами».^[18] 

И не посвященному в тайны высшей политики нетрудно заметить, что с помощью Деканозова Сталин активно зондировал реальность возможности крепко повязать Гитлера совместным заявлением-коммюнике. Прежде всего, для того, чтобы в случае, если он и в самом деле посмеет в одностороннем порядке нарушить Договор о ненападении от 23.08.1939 г., то всем в мире без объяснений было бы ясно и понятно, что именно он, Адольф Гитлер, и есть вероломный агрессор! Это, между прочим, вполне рутинная практика во взаимоотношениях между лидерами государств, тем более потенциальных противников, особенно по наиважнейшим вопросам политики, каковыми и являются вопросы войны и мира. Вспомните приведенное выше выступление Сталина 18 ноября 1940 года по итогам визита Молотова в Берлин.

Будучи опытным разведчиком и дипломатом с огромным стажем, Шуленбург мгновенно понял замысел Сталина. Однако зная практику своего фюрера - по возможности избегать ситуаций связывания рук, тем более совместными публично-письменными заявлениями, - выдвинул совершенно противоположную идею. Идею, которую спонтанной или даже сугубо личной, то есть «домашней заготовкой» самого Шуленбурга, ну никак не назовешь. В изложении Деканозова и записи Павлова, в точности которых сомневаться действительно не приходится, потому что, во-первых, не те времена были, чтобы что-то не так излагать, а, во-вторых, все встречи и беседы контролировались в том числе и техническими средствами НКГБ СССР, идея Шуленбурга прозвучала так: «В ответ на мое предложение Шуленбург заявил, что у него имеется другое предложение. Он полагал бы целесообразным воспользоваться назначением Сталина главой советского правительства. По мнению Шуленбурга, Сталин мог бы в связи с этим обратиться с письмами к руководящим политическим деятелям ряда дружественных СССР стран, например, к Мацуоке, Муссолини и Гитлеру, «может быть, - добавил Шуленбург, - и к Турции», и указать в этих письмах, что, став во главе правительства (Шуленбург опять как бы ошибочно сказал — «государства»), заявляет, что СССР будет и в дальнейшем проводить дружественную этим странам политику. Текст писем, адресованных указанным странам, мог бы быть одинаковым, но в письме, адресованном Гитлеру, во второй его части могло бы быть сказано, например, так, что до Сталина дошли сведения о распространяющихся слухах по поводу якобы имеющегося обострения советско-германских отношений и даже якобы возможности конфликта между нашими странами. Для противодействия этим слухам Сталин предлагает издать совместное германо-советское коммюнике примерно указанного мною содержания. На это последовал бы ответ фюрера, и вопрос, по мнению Шуленбурга, был бы разрешен.  Передав мне это, Шуленбург добавил, что, по его мнению, мое предложение о коммюнике хорошее, но надо действовать быстро, и ему кажется, что можно было бы, таким образом, объединить эти предложения.

В дальнейшей беседе Шуленбург отстаивал свое предложение, говорил, что надо сейчас очень быстро действовать, а его предложение можно очень быстро реализовать. Если принять мое предложение, то в случае передачи текста коммюнике в Берлин, там может не оказаться Риббентропа или Гитлера, и получится задержка. Однако если Сталин обратится к Гитлеру с письмом, то Гитлер пошлет для курьера специальный самолет и дело пройдет очень быстро.

Видя, что Шуленбург не поддерживает предложение о совместном коммюнике, я сказал, что не настаиваю на своем предложении, которое было мною сделано по просьбе посла, выразившего беспокойство по поводу слухов. Кроме того, разговор о письме т. Сталина Гитлеру вообще является гипотетичным, и я не могу входить в подробности его обсуждения. К тому же я предвижу трудности в его реализации. Я еще раз повторил, что мне кажется, что мое предложение наиболее соответствует пожеланиям посла и не расходится с моим убеждением о полезности такой акции, и оно, безусловно может быть быстрее реализовано, чем предложение Шуленбурга.

В заключение беседы Шуленбург предложил еще раз вернуться к этой теме и встретиться у него на завтраке завтра или послезавтра, ибо это дело, мол, очень спешное. Он просил меня все же довести о его предложении до сведения т. Молотова. 10 мая я обещал позвонить ему, чтобы условиться о времени следующей встречи. При беседе присутствовал т. Павлов В.Н. Беседа продолжалась 2 часа. В. Деканозов».^[19]  

А перед встречей 12 мая, Деканозов в тот же день получил от Молотова согласованную со Сталиным инструкцию о том, что надо сказать Шуленбургу. Вот текст этой инструкции, которая была написана в виде как бы прямой речи самого Деканозова: «Инструкции В.М. Молотова послу СССР в Германии В.Г. Деканозову для беседы с послом Германии в СССР Ф. фон Шуленбургом от 12 мая 1941 г.: “Я говорил с т. Сталиным и т. Молотовым насчет предложения Шуленбурга об обмене письмами, в связи с необходимостью ликвидировать слухи об ухудшении отношений между СССР и Германией. И Сталин, и Молотов сказали, что в принципе они не возражают против такого обмена письмами, но считают, что обмен письмами должен быть произведен только между Германией и СССР (для сведения читателей: в дипломатии ничто с порога не отвергается, за исключением случаев грубого вмешательства в дела государства – всегда делается вид, что выдвинутое противной стороной предложение можно как-нибудь да обсудить за столом переговоров, а в период обострения отношений не заинтересованная в этом сторона всячески стремится втянуть противную сторону в переговоры – А.М.). Т.к. срок моего пребывания в СССР истек и сегодня я должен выехать в Германию, то Сталин считает, что Шуленбургу следовало бы договориться с Молотовым о содержании и тексте писем, а также о совместном коммюнике”».^[20]

В первом пункте записи беседы Деканозова с Шуленбургом 12 мая говорится: «…1. Шуленбург не проявлял инициативы и не начинал разговора о предмете наших последних бесед. Он только упомянул о том, что получил из Берлина с курьером, прибывшим сегодня, пачку почты, в которой были также письма от Вайцзеккера и Вермана. Но ничего нового или интересного в этих письмах нет. Я взял инициативу и сказал Шуленбургу следующее: я говорил со Сталиным и Молотовым и рассказал им о предложении, сделанном Шуленбургом об обмене письмами в связи с необходимостью ликвидировать слухи об ухудшении отношений между СССР и Германией. И Сталин, и Молотов сказали, что в принципе они не возражают против такого обмена письмами, но считают, что обмен письмами должен быть произведен только между Германией и СССР. Так как срок моего пребывания в СССР истек и сегодня я должен выехать в Германию, то Сталин считает, что г-ну Шуленбургу следовало бы договориться с Молотовым о содержании и тексте писем, а также о совместном коммюнике. Шуленбург выслушал мое заявление довольно бесстрастно и затем ответил, что он, собственно, разговаривал со мной в частном порядке и сделал свои предложения, не имея на то никаких полномочий. Он вел эти переговоры со мной как посол в интересах добрых отношений между нашими странами. Он, Шуленбург, не может продолжить этих переговоров в Москве с Молотовым, так как не имеет соответствующего поручения от своего правительства. В настоящее время он сомневается даже, получит ли он такое поручение. Он, конечно, сделает все, чтобы такие полномочия получить, но он не уверен, что их получит. Они в германском посольстве, конечно, обратили [внимание] на шаги, предпринятые в последнее время Сталиным, т.е. на заявление советского правительства о прекращении деятельности в СССР дипломатических миссий Норвегии, Бельгии и Югославии. Посольство и представитель Германского информационного бюро своевременно телеграфировали об этом мероприятии советского правительства в Берлин, но, насколько им известно, германская пресса еще никак не реагировала на это событие. Конечно, не исключено, что германская печать в ближайшее время еще откликнется на заявление советского правительства. Не исключено, что они в своем посольстве не заметили (пропустили) такого сообщения, может быть, вследствие радиопомех или по причине расстройства аппарата «Сименс-Хелл», по которому они получают информацию из Берлина. Однако, во всяком случае, отсутствие немедленной реакции обращает на себя внимание, и это заставляет его, Шуленбурга, сомневаться в том, получит ли он поручение из Берлина вести в Москве переговоры о содержании письма Сталина Гитлеру и о последующем коммюнике. Было бы хорошо, чтобы Сталин сам от себя спонтанно обратился с письмом к Гитлеру. Он, Шуленбург, будет в ближайшее время у Молотова (по вопросу обмена нотами о распространении действия конвенции об урегулировании пограничных конфликтов на новый участок границы от Игорки до Балтийского моря), но, не имея полномочий, он не имеет права затронуть эти вопросы в своей беседе. Хорошо бы, если Молотов сам начал бы беседовать с ним, Шуленбургом, на эту тему или, может быть, я, Деканозов, получив санкцию здесь, в Москве, сделаю соответствующие предложения в Берлине Вайцзеккеру или Риббентропу.

Он же, Шуленбург, подчеркивает еще раз, что свои предложения он сделал, не имея на то полномочий. В процессе разговора Шуленбург давал понять, что у Берлина нет оснований давать ему полномочия и что он, Шуленбург, сомневается, что если бы он даже поставил сам этот вопрос, то такие полномочия он получил бы. При этом он несколько раз «просил» не выдавать его, Шуленбурга, что он внес эти предложения. Я ответил, что в связи с моим отъездом Шуленбург, очевидно, продолжит свои переговоры с Молотовым. Шуленбург заявил, что он постарается сделать все возможное в этом направлении…»^[21] На оригинале этого документа имеется помета следующего содержания: «за завтраком у него (Шуленбурга) на квартире». Это означает, что и в этот раз ход и содержание беседы между Деканозовым и Шуленбургом контролировались НКГБ СССР техническими средствами записи разговоров, так как квартира германского посла была оборудована ими. Соответственно, выводы из этого простые: 1. Сталин придавал исключительное значение именно этой, третьей по счету встрече и беседе двух послов. 2. Запись Деканозова и Павлова исключительно точна, как, впрочем, и две предыдущих. Ведь Деканозов не был профаном в делах спецслужб и прекрасно понимал, что ход бесед контролируется записывающей аппаратурой НКГБ.

Очевидно же, что Сталин откровенно пытался использовать возникшую ситуацию, чтобы хоть как-то, пускай даже и на весьма ограниченный период времени, но хоть немного еще раз связать Гитлеру руки в целях выигрыша дополнительного времени для более тщательной подготовки к отпору неумолимо надвигавшейся агрессии. Только этим-то, собственно говоря, и можно объяснить попытки действовавшего по поручению Сталина Деканозова всеми силами навязать идею о подписании и опубликовании для всеобщего сведения совместного советско-германского коммюнике. Но, кстати говоря, обратите внимание и на то, что действия Сталина находились строго в русле протокольно обязательного паритета и уважения к статусу глав правительств и государств.

Однако того же явно не скажешь о предложении Шуленбурга - оно совершенно отчетливо попахивает политической провокацией, если не вообще изощренно грязной. Особенно если учесть настойчиво озвученную им идею об «инициативно-спонтанном» письме Сталина на имя Гитлера. Не говоря уже о его не менее настойчиво продвигавшемся пожелании, чтобы в письме был сделан акцент на то, что СССР будет и впредь проводить дружественную этим странам – то есть Германии, Италии и Японии, а также Турции - политику. С любой точки зрения Шуленбург круто перегнул палку. Никакой особо дружественной политики со стороны СССР по отношению к Германии (а также Италии, Японии и Турции) не могло быть в принципе и по определению (Сталин и Молотов сказали об этом прямо в лицо Риббентропу еще во время легкого фуршета по случаю подписания Договора о ненападении 23 августа 1939 г.^[22] – А.М.) Как, впрочем, и со стороны Германии (а также Италии и Японии) по отношению к Советскому Союзу. Все стороны руководствовались голым прагматизмом в настороженно-боевой стойке, все громче лязгая оружием.

Более того. СССР не нуждался в таких рекомендациях. СССР осуществлял очень взвешенную, чрезвычайно осторожную, но в то же время и принципиальную политику. Главная задача Сталина в том и состояла, чтобы не допустить ни малейшей возможности для нападения на СССР (особенно в двухфронтовом варианте, то есть с участием Японии). А тут немецкий посол предлагает, чтобы Сталин письменно выставил бы СССР в каком-то особо дружественном виде по отношению к гитлеровской Германии!

К слову сказать, это прекрасно понимал и сам Шуленбург, о чем он лично заявил Гитлеру еще во время аудиенции 28 апреля 1941 г. Вот его слова, сказанные фюреру: «Россия очень встревожена слухами о предстоящем нападении на нее Германии. Не могу поверить, что Россия собирается напасть на Германию. Если Сталин не мог идти вместе с Англией и Францией в 1939 году, когда эти две страны были еще сильны, то сегодня, когда Франция разгромлена, а Англия жестоко побита, он тем более не примет такого решения. Наоборот, я убежден, что Сталин готов идти нам на дальнейшие уступки».^[23] Трудно сказать, зачем он произнес перед Гитлером последнюю фразу – то ли хотел угодить ему, то ли откровенную отсебятину порол. Ни о каких уступках со стороны Сталина и СССР и речи быть не могло. Сталин никогда не торговал суверенитетом СССР.

Тут дело явно в том, что ни в Третьем рейхе, ни в Англии того времени, ни во Франции до ее позорного разгрома и капитуляции, ни тем более за океаном никогда до конца не понимали, если вообще понимали, что принципиально жестко осознававший свою глобальную ответственность за судьбу СССР и его народов Сталин исповедовал и придерживался тогда лишь одного замысла, который он совершенно откровенно продемонстрировал еще 23 августа 1939 года: СССР с Германией ровно настолько, насколько западные демократии не столько не с СССР, сколько против него. Но не более того, чтобы, тем самым, как минимум на какое-то время оттянуть фатально неминуемое столкновение с Германией, неизбежность которого предрешало постоянное и целенаправленное провоцирование Западом Германии к нападению на Советский Союз, а также обеспечить СССР более выгодные стратегические условия вступления в неминуемую не по своей воле войну! Что он и сделал!

Так что ни о каких уступках со стороны СССР и Сталина действительно не могло быть и речи. А потому совершенно неважно, по собственной ли инициативе действовал граф Шуленбург или же с ведома и согласия самого Гитлера. Или, как минимум, по согласованию со своим прямым начальником - министром иностранных дел нацистской Германии И. Риббентропом. Провокация - она и есть провокация, тем более что в данном случае она явно преследовала далеко идущие цели. Здесь следует иметь в виду следующее обстоятельство. Гитлер отлично понимал, о чем не раз говорил в своем окружении, что последняя надежда Англии – это Советский Союз. И если быстро разделаться с СССР, о чем в то время буквально грезил и Гитлер, и вся его камарилья, то Англии настанет реальный конец, а, следовательно, и у США уже не будет оснований вмешиваться в европейскую войну, чего Гитлер очень опасался. Так вот, факт «инициативно-спонтанного» письма Сталина, в котором ко всему прочему фигурировало бы, по предложению Шуленбурга, еще и уверение, что СССР и далее будет проводить дружественную политику по отношению к Третьему рейху, фактически означал бы абсолютное разрушение даже тени намека на какие бы то ни было надежды Англии, а заодно и надежды на создание антигитлеровской коалиции с участием США. Потому как заполучи Гитлер такое письмо, да предай его гласности, а он не преминул бы такой возможностью, то и Англия, и США напрочь отвернулись бы от СССР. Или, что еще хуже, ощетинившись штыками и пушками, объединенными усилиями набросились бы и на Германию, и на СССР одновременно или, что в то время было не менее вероятно – только на СССР. Очевидно, что и с этим также связано то обстоятельство, что в ноте германского правительства от 21 июня 1941 г. упор сделан именно на то, что СССР осуществляет якобы недружественную политику по отношению к Германии.

А повод можно было создать еще тогда, причем повод хоть куда – еще с конца апреля - начала мая 1941 г. СССР стал передислоцировать войска на Запад, что, увы, было зафиксировано германской военной разведкой (этот факт отметил в своих мемуарах маршал М.В. Захаров), демонстративно провел крупные учения воздушно-десантных войск, демонстративно призвал около 800 тысяч резервистов. Причем настолько демонстративно, что все сообщения германских дипломатов и разведчиков буквально пестрели этими данными.^[24]

И здесь в первую очередь надо четко уяснить, почему вообще с советской стороны было выдвинуто предложение об издании совместного коммюнике. Дело в том, что 4 мая 1941 г. Гитлер выступил с программной речью в рейхстаге, в которой даже и не упомянул об СССР! Как будто занимающего 1/6 часть суши земного шара крупнейшего государства мира и не существует! Это не могло не встревожить Сталина, тем более на фоне нараставшего в то время вала все более тревожной информации разведки.

В ответ 5 мая 1941 г. Сталин выступил со ставшей знаменитой речью перед выпускниками военных академий на приеме в Кремле. Слухи об этой речи мгновенно распространились в дипломатическом корпусе Москвы и до того взволновали и обеспокоили немецкое посольство и резидентуру германской разведки, что они немедленно стали предпринимать все возможные усилия, чтобы узнать точно, что конкретно говорил Сталин (причем германская разведка занималась этим даже во время войны, тщательно опрашивая всех попавших в плен советских старших офицеров и генералов).

6 мая 1941 г. Сталин был назначен председателем Совета Народных Комиссаров СССР, проще говоря, главой правительства. И когда Деканозов повторно озвучил идею о совместном коммюнике, это было как бы завуалированное приглашение к переговорам, раз уж Сталин возглавил Советское правительство. Проще говоря, Берлину тонко намекнули, что если есть какие-то проблемы в межгосударственных отношениях, то, что называется, «битте шён», то есть, пожалуйста, давайте решать их за столом переговоров. Кстати говоря, Шуленбург четко подтвердил это в своем донесении от 12 мая 1941 г. в МИД Германии: «По моему мнению, можно со всей определенностью утверждать, что Сталин поставил перед собой внешнеполитическую цель исключительной важности… которой он надеется достигнуть посредством личных усилий. Я твердо верю, что ввиду осложнений международной обстановки Сталин поставил перед собой цель уберечь Советский Союз от конфликта с Германией».^[25]

[Интересное дело получается – посол Третьего рейха еще тогда, в 1941 г., прекрасно понимал, что и зачем делает Сталин, а некоторые из наших, миль пардон отечественных историков даже в третьем тысячелетии поливают грязью внешнюю политику сталинского СССР накануне войны!?]

Надо отдать должное германским дипломатам и разведчикам, они мгновенно просекли всю ситуацию, хотя Москва, как это уже ясно видно из выше изложенного, умышленно поступала подобным образом. Однако куда важнее иное. В предложении Шуленбурга просматривалось явное стремление Берлина заполучить от Москвы письменное признание установленного нацистской Германией в Европе «нового мирового порядка» и ведущей роли оси «Берлин – Рим - Токио» в мировых делах. То есть фактически заставить письменно расписаться в том, что от почти до нуля сведенного антизападничества в идеологии (в том числе и роли Коминтерна) Москва решительно переходит к реальному военно-геополитическому антизападничеству чуть ли не как четвертый член этой оси! Последствия такого шага были бы крайне негативны для СССР, ибо пойди Москва на это, то едва только проявившиеся в то время и еще далеко не совсем ясно конкретизированные контуры будущей антигитлеровской коалиции были бы разрушены, что называется, в зародыше.

Как очень опытный дипломат и разведчик, Шуленбург не мог не понимать, что если действительно сложатся условия для образования коалиции держав в составе СССР, Англии и поддерживавших ее США, то Германия безальтернативно обречена на погибель. А Кремль в это время уже осуществлял ряд шагов, которые становились известными и германской дипломатии в том числе - потому, что в ряде случаев их нарочно не скрывали, о чем будет сказано ниже. И, подчеркиваю, не понимать всего этого Шуленбург не мог.

И в таком случает получается, что никакого иного вывода из его отчаянной попытки навязать идею об инициативно-спонтанном письме Сталина Гитлеру, кроме как о провокации Шуленбурга (или тех, кто сподобил его на это, а он лишь стал передаточным звеном) с далеко идущими целями невозможно сделать. Абсолютно естественно, что Сталин не пошел на такой шаг, дабы не дать в руки и без того крайне опасного геополитического противника документальный компромат на СССР и на себя. Потому что столь совершенно не характерная для очень выдержанного нацистского посла-разведчика настойчивость в навязывании тезиса об очень срочной «инициативно-спонтанной» отправке Сталиным письма на имя Гитлера, тем более сопровожденная затем откровенным признанием самого посла, что он не имел на то полномочий Берлина и действовал на свой страх и риск, и даже просил не выдавать его, - все это просто физически не могло не вызвать у Иосифа Виссарионовича сильных подозрений о том, что это четко спланированная Берлином грязная провокация. Особенно если учесть, безапелляционную уверенность Шуленбурга в предоставлении гарантии присылки фюрером специального самолета за этим письмом.

В данном случае огромное значение имеет следующее обстоятельство. Дело в том, что за каждую встречу с официальным лицом иностранного государства любой дипломат, тем более посол, обязан детально отчитаться перед своим руководством, что, как правило, выражается в составлении подробной записи беседы и представлении оной своему руководству. Естественно, что и Шуленбург сделал то же самое. Однако никакого втыка из Берлина Шуленбург тогда не получил, иначе внутрипосольская агентура советской контрразведки из числа немецких дипломатов и обслуживающего персонала, а также средства технического контроля зафиксировали бы такой поворот событий. А принимая во внимание, что в гестапо Шуленбург загремел только по делу о покушении на Гитлера 20 июля 1944 г., где в итоге и сгинул, он либо не обо всем доложил в Берлин в части касавшейся своих встреч с Деканозовым, что начисто исключается, поскольку он был вышколенным кадровым немецким дипломатом старой школы, который не посмел бы даже задуматься над возможностью нарушения строгих правил дипломатии, поскольку прекрасно знал, что представитель гестапо в посольстве есть, как, впрочем, и «доброжелатели» из числа сотрудников посольства, которые запросто сами донесли бы в Берлин. Тем более что на встречах он был не один, а со своим переводчиком – советником посольства Хильгером, который прекрасно знал русский язык, так как родился и вырос в России, и только в период Первой мировой выехал в Германию.

Либо же отчитался, как полагается, но изложив свою версию, что, судя по всему, и было на самом деле. Он действительно направил в Берлин донесение от 12 мая 1941 г., отрывок из которого был процитирован выше. Но подчеркиваю, изложил свою версию. Именно это и означает, что он действовал все-таки с ведома, как минимум, своего руководства, причем, именно с такого ведома своего руководства, которое разрешало ему некоторую собственную импровизацию. Проще говоря, Шуленбург прекрасно знал, что участвует в грязной провокации, задуманной в Берлине, а перед советским послом разыгрывал фарс инициативного предложения, но поняв, что Сталин не пойдет на такой шаг, сделал вид, что-де опасается за последствия своей якобы инициативы и даже попросил не выдавать его.

По складывавшейся тогда ситуации явственно выходило, что подобное письмо для чего-то было до крайности необходимо Берлину (Гитлеру). И явно не в самых лучших по отношению к СССР целях. В этом сомневаться не приходилось. Тем более что во время встречи 12 мая Шуленбург вообще очень настойчиво несколько раз повторил, что он не имел полномочий от Берлина выдвигать такие предложения, неоднократно высказал просьбу не выдавать его в том смысле, что именно он явился инициатором постановки вопроса о письме.^[26] Так что действительно ничего не остается, как признать, что это была реально серьезная политико-дипломатическая провокация с участием посла.

Да вы и сами посудите. Всего-то через несколько дней после первой встречи с Деканозовым столь настойчивое пожелание посла об инициативно-спонтанном, даже срочном направлении Сталиным письма на имя Гитлера ради того, чтобы убедить его в необходимости составления и опубликования совместного коммюнике (составление совместного коммюнике – это технология дипломатии, и обычно эту техническую работу осуществляют дипломаты, причем не послы)?! И это говорит посол, который спустя всего-то три дня после этого сам откровенно заявляет, что не имел на это никаких официальных полномочий, что действовал на свой страх и риск, что не уверен, что он получит такие полномочия и даже неоднократно просил его не выдавать, но, тем не менее, выдал едва ли не «гарантию» того, что Гитлер обязательно пришлет самолет за письмом!? Такое впечатление, что Шуленбург вообще не отдавал себе отчета в том, с кем он имеет дело? Что Сталина и Молотова на мякине, даже сдобренной патокой никак не проведешь! 

Ведь уже в начале мая 1941 г. Сталин ясно видел, что в мае нападение точно не произойдет, ибо донесения всех видов разведки все более отчетливо свидетельствовали о том, что нападение произойдет в июне, причем со все более возраставшей конкретизацией на 20-е числа июня. А одним из первых, кто сообщил в Москву об этом, был ценный агент ГРУ – «АБС» (Курт Велкиш, сотрудник германского посольства в Бухаресте). Именно он в информации от 4 (5) мая первым сообщил, что время нападения переносится на середину июня,^[27] хотя и до этого от разведки уже поступали сигналы о том, что нападение произойдет в июне. Немалую роль в том, что Сталин не поддался на провокацию Шуленбурга сыграло также и сообщение от 10 мая 1941 г. одного из самых доверенных агентов ГРУ - «Альты» (Ильза Штёбе), в котором, она, в частности, информировала, что «военное министерство разослало директивные письма всем своим военным атташе о необходимости опровержения слухов о том, что Германия якобы готовит военные действия против России. Военное министерство требует от военных атташе выступать с разъяснениями, что Германия концентрирует свои войска на Востоке для того, чтобы встретить в готовности мероприятия с русской стороны и оказать давление на Россию».^[28]

Элементарный анализ этого сообщения «Альты» показывает, что, с одной стороны, по указанию Гитлера военные атташе Германии за рубежом должны были подготовить почву для взрывного перебрасывания на СССР всей ответственности за развязывание войны в момент ее начала. С другой же, такое распоряжение военного ведомства Третьего рейха как бы подыгрывало продвинутой Берлину в это же время британской разведкой дезинформации о том, что в случае начала вторжения на Британские острова, СССР может ударить по Германии (советская внешняя разведка своевременно установила факт продвижения такой дезинформации и проинформировала об этом советское руководство^[29]). В определенной степени это было продолжением давления на Англию, дабы она согласилась на условия Берлина о сепаратном мире, которые привез Гесс или, по крайней мере, чтобы не мешала агрессии Германии против СССР.

Короче говоря, к встрече 12 мая и без того явно небеспочвенные подозрения, которые просто физически не могли не обуревать Сталина и Молотова, самим ходом событий международной жизни трансформировались в более чем обоснованное убеждение, что это действительно провокация – ведь тогда стало известно еще и о перелете Рудольфа Гесса в Англию! Проще говоря, обладай Гитлер таким срочно отправленным «инициативно-спонтанным» письмом Сталина, то утверждая, что-де Англии более не на кого и не на что надеяться, ибо даже (даже!) Москва признала верховенство Германии, Гесс от имени фюрера с удвоенной энергией шантажировал бы Лондон, призывая (вынуждая!) его либо согласиться на почетный мир, естественно, на нацистских условиях, либо же присоединиться к его, Гитлера, броску на Восток под предлогом ликвидации большевистской угрозы! А, как минимум, просто не мешать Третьему рейху разделаться с Советским Союзом, то есть в убедительной для Берлина форме гарантировать, что второй фронт против Германии не будет открыт (что, кстати говоря, чуть позже лондонские мерзавцы, пардон, «джентльмены» и сделали, гарантировав Гитлеру возможность его однофронтового разбоя против СССР аж до 1944 года! Правда, у У.Черчилля не хватило ума, чтобы не болтать об этом – 4 сентября 1941 г. он сам лично выболтал это советскому послу И.Майскому.^[30] По крайней мере, на период времени, в течение которого берлинским бандитам грезился успех их блицкрига.

И, кстати говоря, известие о перелете Рудольфа Гесса в Англию явно поспособствовало тому, что Шуленбург откровенно струхнул – он не мог не понимать, что его инициатива в свете этого известия выглядит как откровенная провокация, и в том числе поэтому-то он и попытался отыграть назад.

Как представляется, вот теперь-то ситуация с якобы имевшим место обменом посланиями между Сталиным и Гитлером, наконец-то, полностью прояснена. Не было никаких посланий! Не было никакого обмена посланиями! Гитлер, Риббентроп, Шуленбург и прочие не на того нарвались!!!

Фальшивка в виде якобы письма Гитлера Сталину была откровенно привязана к факту этих встреч и бесед Деканозова с Шуленбургом, а с учетом реального факта прилета самолета Ю-52 в Москву в эти же дни запросто создавалось впечатление полной реальности якобы истории с обменом письмами.

Что ж, трудно не признать, что в целом это очень тонкая работа фальсификаторов, истоки которой следует искать именно в МИ-6 – увы, но именно тамошние «спецы» умеют столь тонко стряпать фальсификации. И вот ведь что интересно. Основной-то расчет был сделан на то, что в период того разброда и шатаний, которые постигли СССР под конец его существования и особенно после развала великой державы, совершенно идиотская привычка общественного сознания безоговорочно верить любой забугорной «правде» безусловно сработает. К глубочайшему сожалению, она и сработала!..

Ведь никто же и не пожелал тогда детально разбираться, что же на самом деле делали Сталин, Молотов и их соратники. Между тем, вместо обмена посланиями Сталин и его ближайшие соратники осуществляли акции дипломатического и военного устрашения, вплоть до угроз бомбардировки территории Третьего рейха и применения химического оружия, что четко зафиксировано в архивах, опубликовывали Опровержения, Сообщения и Заявления ТАСС (от 9 мая, 8 и 13 июня – последнее опубликовано в советской прессе 14 июня 1941 г.), четко показывавшие, кто на самом деле стремится нарушить мир, кто явится подлым и вероломным агрессором, санкционировали переброску войск из внутренних военных округов в западные приграничные округа СССР и еще многое другое сделали.

Короче говоря, если подвести окончательный итог всему сказанному выше, то вся эта якобы история с якобы имевшим место обменом посланиями, по замыслу тех, кто намалевал эту фальшивую пьесу, должна была послужить очередному серьезному обвинению Сталина, как минимум, в наивности и неразумной доверчивости по отношению к Гитлеру, которая якобы и привела к невиданной трагедии 22 июня 1941 года. Если уж совсем по-простому, то послужить очередному укреплению в массовом сознании убеждения, что в этой кровавой трагедии виноват прежде всего и только Сталин. Проще говоря, вместо реального анализа и поиска подлинных причин свершившейся кровавой трагедии 22 июня 1941 г. ограничиться «категорично твердым убеждением», что вся вина лежит на Сталине. Увы, в немалой степени получилось …

Однако, вежливо говоря, крайне далекая от конкретных исторических реалий и уж тем более от понятий объективности и порядочности в трактовке событий недавнего прошлого попытка привязать состряпанную фальшивку о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером накануне войны к упомянутым выше встречам двух послов и факту прилета внерейсового самолета оказалась сорванной. И не только потому, что выяснилась невозможность даже белыми нитками сшить бред и подлость.

И потому, в конце концов, явно было принято решение ограничиться целенаправленными нападками на знаменитое Сообщение ТАСС от 13/14 июня 1941 г., сосредоточившись именно на том факте, что-де оно якобы от 14 июня, дабы не допустить ни малейшей возможности для прояснения истинной природы происхождения этого Сообщения и тем более тех подлинных целей, которые оно преследовало, но убедить всех, что-де вот она, одна из главнейших причин кровавой трагедии 22 июня 1941 года.

Вот почему в варианте Безыменского, судя по всему, и появилась эта связка между якобы имевшим место рассказом Жукова и Сообщением ТАСС от 13/14 июня 1941 г. Но вот что интересно. В почему-то неопубликованной части черновика рукописи мемуаров маршал еще в 1965 г. писал: «…Это сообщение нанесло серьезный ущерб бдительности всего народа и вооруженных сил и, безусловно, способствовало внезапности нападения гитлеровских войск…Советское правительство в лице Сталина и Молотова вновь допустило ошибку, объявив 14 июня в печати и по радио заявление ТАСС о том, что нам нет никаких оснований опасаться вооруженного нападения Германии, с которой у нас имеется пакт о ненападении. Такое безапелляционное заявление Советского правительства успокоило войска приграничных округов и все пошло по обычаям и порядкам мирного времени»^[31] Так вот самое интересное, что этот пассаж маршала, подчеркиваю это особенно, так и не вошел в текст ни одного из изданий его мемуаров несмотря на иные многочисленные изменения и дополнения якобы по рукописи, которые вносились от издания к изданию. А ведь антисталинская направленность этого пассажа очевидна даже невооруженным глазом.

А чуть позже, после выхода в свет первого издания мемуаров Жукова, произошло одно событие, которое не может не вызвать усмешку, правда, горькую. Прекрасно знавший не только об этой попытке Жукова опорочить упомянутое Сообщение ТАСС и соответственно Сталина, но не хуже него знавший, что творилось в Генштабе и вообще в высшем военном командовании в самый канун войны, маршал А.М. Василевский в своих не менее знаменитых мемуарах «Дело всей жизни» чуть позже откровенно дезавуировал попытку Жукова: «…Думаю, уместно остановиться на известном Сообщении ТАСС от 14 июня. Это сообщение и сейчас нередко толкуется вкривь и вкось. Говорится, к примеру, что оно сыграло, чуть ли не роковую роль в неудачном начале войны, так как дезориентировало страну. Слов нет, оно вызвало в первый момент у нас, работников Оперативного управления, некоторое удивление. Но за ним не последовало новых принципиальных указаний относительно Вооруженных сил и пересмотра прежних решений о боевой готовности, и мы пришли к выводу, что это дипломатическая акция нашего Правительства и в делах Наркомата обороны ничто не должно измениться. К тому же Н.Ф. Ватутин уже к концу дня разъяснил, что целью Сообщения ТАСС являлась проверка истинных намерений гитлеровцев. Поэтому считаю неправильным представлять Сообщение ТАСС как документ, который якобы успокоил и чуть ли не демобилизовал нас»!^[32]

И вот ведь что характерно. В первом, прижизненном издании мемуаров Василевского, в 1974 г., приведенная выше цитата фигурировала как сноска - пояснение. Однако в последующих изданиях она странным образом, но весьма лихо перекочевала в основной текст, в результате чего статус и значимость этих слов Василевского резко возросли. Его ли эта инициатива была или кого-то другого - сейчас уже не установить. Одно только ясно, что и мемуары Василевского после его смерти также подвергались «дополнениям» и «изменениям», и все по «рукописи автора». Но в любом случае, даже в варианте сноски, это признание Василевского имеет просто колоссальное значение.

Ведь что в действительности тогда происходило. Вместо того, чтобы  воспринять выдвинутый Шуленбургом тезис о необходимости каких-то совместных советско-германских действий на высшем уровне в целях предотвращения войны между двумя государствами и срочного направления в инициативно-спонтанном порядке письма Гитлеру, по указанию Сталина 9 мая 1941 г., то есть аккурат в день второй встречи обоих послов, было опубликовано Опровержение ТАСС от 9 мая 1941 г., в котором откровенно отрицался уже ставший известным немецкой стороне факт переброски советских войск из-за Урала, Сибири и Дальнего Востока. Дело в том, что до этого с германской стороны была подана нота, в которой запрашивалось разъяснение советской стороны, в связи с чем происходит переброска войск из внутренних округов СССР в сторону западной границы. В германской ноте были названы даже номера перебрасывавшихся армий (в частности, известно, что там упоминалась переброска 16-й армии). Несмотря на ряд предпринятых мер, автору не удалось ознакомиться непосредственно с текстом этой германской ноты. О ней известно только в пересказе других исследователей. Одно можно сказать точно - советский ответ был достойный: наши войска если и перемещаются по стране, то исключительно в мирных целях – для учений и т.п. Вот текст этого опровержения:

«ОПРОВЕРЖЕНИЕ ТАСС

9 мая 1941 года

Японские газеты публикуют сообщения агентства Домей Цусин из Нью-Йорка, в котором говорится, что, согласно телеграмме корреспондента агентства «Юнайтед Пресс» из Виши («столица» того, что Гитлер оставил в качестве «независимой» Франции – А.М.), Советский Союз концентрирует крупные военные силы на западных границах. Дипломатические круги в Москве, заявляет агентство, также указывают, что концентрация войск на западных границах производится в чрезвычайно крупном масштабе. В связи с этим прекращено пассажирское движение по Сибирской железной дороге, так как войска с Дальнего Востока перебрасываются главным образом к западным границам. Из Средней Азии туда также перебрасываются крупные боевые силы. Из двух запасных воздушных армий, находящихся в непосредственном распоряжении Главного Командования, одна армия уже передана в распоряжение Киевского особого военного округа. Она состоит из 1800 бомбардировщиков и 900 истребителей. В Черном и Каспийском морях усилены военно-морские флоты за счет военных кораблей Балтийского флота. Переброшено 28 подводных лодок, 45 миноносцев, 18 канонерок. Военная миссия во главе с Кузнецовым выехала из Москвы в Тегеран. Назначение миссии, отмечает агентство, связано с вопросом о предоставлении Советскому Союзу аэродромов в центральной и западной частях Ирана.

ТАСС уполномочен заявить, что это подозрительно крикливое сообщение Домей Цусин, позаимствованное у неизвестного корреспондента Юнайтед Пресс, представляет плод больной фантазии его автора. Тов. Кузнецов пребывает в Москве, а не в Тегеране, никакие подлодки или миноносцы из района Балтфлота не переброшены и не перебрасываются в Каспийское или Черное море, никакой “концентрации крупных военных сил” на западных границах СССР нет и не предвидится. Крупица правды, содержащаяся в сообщении Домей Цусин, переданная к тому же в грубо искаженном виде, состоит в том, что из района Иркутска перебрасывается в район Новосибирска – ввиду улучшения квартирных условий в Новосибирске – одна стрелковая дивизия. Все остальное в сообщении Домей Цусин – сплошная фантастика».^[33]

Проще говоря, Гитлеру вновь (до этого подобное делалось по другим каналам) популярно объяснили, что нечего рассчитывать на легкую добычу, что он столкнется с грозной и мощной силой и что лучше всего, пока не поздно, сесть за стол переговоров! Гитлер опять не захотел понять – ему грезился успех блицкрига. И на следующий день отправил Р. Гесса за высочайшим разрешением Лондона напасть на СССР.

Тогда ему вновь популярно разъяснили... демонстративно крупными учениями ВДВ и не менее демонстративным призывом чуть более чем 800 тыс. резервистов (потом еще 300 тыс. чел.).

Еще в апреле 1941 г. временно исполнявшему обязанности германского военного атташе полковнику Кребсу была предоставлена возможность осуществить поездку по новым военным заводам СССР, выпускавшим новейшие танки и самолеты. В своем отчете от 9 апреля он прямо указал: «Нашим представителям дали посмотреть все. Очевидно, Россия хочет таким образом устрашить возможных агрессоров».^[34] [Вы только вдумайтесь в то, что написал Кребс! Ведь за три месяца до агрессии он собственноручно, письменно признал, нет, ясно расписался в том, что Германия откровенно готовится стать агрессором! Загодя и абсолютно справедливо же признал Третий рейх агрессором! Натуральный тевтонский болван! И как только гестапо не занялось им?! За такие-то заблаговременные признания Германии агрессором?! Правда, болван-то он болван, но как тогда прикажете называть наших, с позволения сказать, «историков», без устали жующих одну и ту же забугорную «жвачку» - что-де СССР готовился стать агрессором?!]

Одновременно советские послы за рубежом стали уже открыто говорить о большом сосредоточении войск на западных границах СССР. Так, в середине мая 1941 г., то есть уже после встречи Деканозова и Шуленбурга 12 мая, посол СССР в Швеции А.М. Коллонтай заявила в кругу дипломатов Стокгольма: «Никогда еще в русской истории на западной границе России не было сосредоточено такое большое количество войск, как сегодня».^[35]

Обратите внимание на то, что советский посол А.М. Коллонтай заговорила о русской истории, о России. Это не случайность для советского дипломатического представителя того периода. На всех уровнях Берлину давали понять, что Москва прекрасно понимает именно цивилизационно-геополитический смысл грядущей агрессии Германии. Что в Кремле прекрасно понимают, что Гитлер планирует уничтожение именно России, а нападки на советский строй и большевизм – всего лишь идеологическое прикрытие.

В свою очередь разведка НКГБ СССР по указанию Сталина в это же время специально предоставила харбинской резидентуре германской разведки в Китае возможность «перехватить и расшифровать» некий «циркуляр из Москвы». Немцы тогда «узнали», что всем советским представителям за рубежом было предписано «предупредить Германию, что Советский Союз подготовился к защите своих интересов».^[36]

В соответствии с решением Главного военного совета, членом которого являлся и сам Сталин, 13 мая было санкционировано выдвижение дополнительных войск из внутренних округов в приграничные. В конце второй – начале третьей декады мая 1941 г. в Генштабе были проведены малоизвестные командно-штабные игры (КШИ) с участием высшего командного состава по проверке Планов прикрытия западных округов и в первую очередь действий ВВС РККА в случае нападения Германии. В мае же по инициативе Сталина в адрес Германии прозвучали вполне внятные угрозы Москвы, что в случае нападения на СССР, последний в долгу не останется и нанесет массированные удары возмездия по Берлину и другим германским городам, а при необходимости не остановится и перед применением химического и бактериологического оружия.^[37]

Дело в том, что еще 19 марта 1941 г. ценнейший агент берлинской резидентуры НКГБ «Брайтенбах» - ответственный сотрудник гестапо Вилли Леман - сообщил о нарастании производства химического оружия в Германии и возможности его применения в войне против СССР.^[38] Вот почему со стороны СССР и прозвучали ответные угрозы. К слову сказать, эта угроза в какой-то мере подействовала, что подтвердилось данными разведки.

Проводились и другие акции. Тем не менее, дверь для возможного диалога с Берлином оставалась открытой с советской стороны. Более того, параллельно осуществлялся тонкий дипломатический зондаж насчет будущих союзников в войне против Германии, причем именно такой зондаж, который одновременно использовался и как средство давления на Германию в целях вынудить Гитлера к отказу от нападения на СССР или, по крайней мере, к переносу срока нападения на более позднее время. В этих целях, в частности, в первых числах июня 1941 г. советской разведкой была «обеспечена возможность» поступления в Берлин информации о начавшихся советско-американских консультациях.^[39]

И как только стало ясно, что в Берлине нервозно восприняли эти сведения, 8 июня 1941 г. началась вторая фаза этой операции. Под видом «Сообщения ТАСС» от 8 июня 1941 г. посол СССР в Румынии А.И. Лаврентьев в этот день направил миссиям США, Китая, Турции, Швейцарии и нунцию (представителю) Ватикана в Бухаресте послание, в котором, в частности, говорилось, что «СССР не потерпит политического, экономического и военного диктата в условиях, когда в мировой политике имеются независимые факторы (подразумевались США - А.М.), которые хотят вступить в союз с СССР и что этот союз будет представлять собой величайшую военную и экономическую силу в мире». Кроме того, там же специально подчеркивалось, что «Красная Армия готова защитить свою страну и увеличить свою современную мощь». Кроме того, там же подчеркивалось, что посол А.И. Лаврентьев приступил к консультациям с дипломатическими представителями названных стран.^[40]

Это было сделано в расчете на то, что текст послания попадет в руки германской разведки - оно так и вышло. Одновременно в расчете на то, что устно сказанное также дойдет до ушей германских представителей в Бухаресте, посол Лаврентьев как бы невзначай высказал вслух мысль о том, что-де войны, скорее всего, не будет, а будут переговоры, которые, однако, могут сорваться, если немцы выдвинут неприемлемые условия.^[41] Проще говоря, Берлин исподволь, но активно приглашали к переговорам с разумных позиций на равных (это был явно очередной ответный «пас» Москвы на пущенный Геббельсом слух о якобы намечающихся переговорах между Германией и СССР). Но без каких-либо глупостей типа инициативно-спонтанного письма Сталина на имя Гитлера с заверениями о продолжении дружественного отношения СССР к Германией, что практически автоматически привело бы к потере нами потенциальных союзников, прежде всего, в лице США, а также Англии!

Таким образом, очевидно, что проводился комплексный зондаж с целью оказания влияния: с одной стороны, выказывалась готовность к диалогу, но только на равных условиях, с другой — подчеркивалась абсолютная неприемлемость какого бы то ни было диктата, с третьей — делался намек на союз между США и СССР, против которого Германия ни при каких обстоятельствах не устоит, с четвертой — что при всех обстоятельствах СССР настроен крайне решительно и даст самый мощный отпор агрессору, с пятой — все заинтересованные стороны открыто извещались, что, не унижаясь перед кем бы то ни было, СССР готов приложить максимум усилий в поисках мира.

Среди всех предпринятых в то время Сталиным мер в ответ на провокацию Шуленбурга, а также, в том числе, в порядке реакции на усиливавшийся вал тревожной разведывательной информации наиболее оригинальным следует считать распоряжение о публикации его статьи «О статье Энгельса “Внешняя политика русского царизма”. 19 июля 1934 года. Письмо членам Политбюро ЦК ВКП (б)» в № 9 журнала «Большевик» (предшественник советского журнала «Коммунист»), что и было осуществлено в середине мая 1941 г.^[42]

Она была написана Сталиным еще в 1934 г. в ответ на попытку от 18 июля того же года внутренней оппозиции опубликовать эту статью Энгельса. 19 июля 1934 г. Сталин подготовил упомянутую статью-письмо, в которой более чем аргументировано вдребезги разнес все тезисы «классика», а 22 июля того же года провел решение Политбюро о нецелесообразности печатания статьи Энгельса. Как, впрочем, отказался тогда публиковать и свое письмо.

В 1934 г. самим фактом попытки публикации статьи Энгельса на страницах главного теоретического печатного органа ЦК ВКП (б) – журнала «Большевик» - оппозиция намеревалась придать статье Энгельса руководящий или, во всяком случае, глубоко поучительный характер. Но в том-то все и дело, что руководящий или, по меньшей мере, поучительный характер, который обрела бы эта статья, будь она опубликована в «Большевике» в то время, означал бы едва завуалированный призыв к государственному перевороту в СССР под видом революции! В том числе и при нападении Германии, но уже не кайзеровской, а гитлеровской, нацистской. Более того. Она означала бы приветствие и без того грядущей войне нацистской Германии против СССР. Хуже того. Она означала бы необходимость создания режима наибольшего благоприятствования Гитлеру и его бесчеловечному режиму для нападения на СССР. Оппозиция уже откровенно готовилась к этому, в том числе и с подачи Л.Д. Троцкого. Ведь генеральный лейтмотив этой яро антироссийской статьи Энгельса заключался в том, что поскольку внешняя политика России якобы является агрессивной по определению, чему бородатый «классик» дал ложное, но облеченное в псевдонаучную мантию объяснение, то, следовательно, грядущая война кайзеровской Германии против царской России есть война якобы справедливая, едва ли не освободительная. Чуть ли не единственный способ устранения якобы имеющей место быть «русской угрозы», в роли «источника» которой был выставлен русский царизм, причем именно на том основании, что он является «последней твердыней общеевропейской реакции». Получивший в свое время прозвище «Генерал», «классик научно обоснованного» международного бандитизма выдал на-гора и «рецепт» единственного, по его мнению, шанса для предотвращения мировой войны: свержение русского царизма в результате буржуазной революции. Попутно «Генерал» четко описал и причину будущей Первой мировой войны ХХ в., а также систему взаимодействия механизмов войны и «революции», то есть антигосударственного переворота силами местной «пятой колонны» (хотя такого термина в те времена еще не было, но само это понятие, точнее сокрытый в нем смысл известен фактически с библейских времен), а также стратегию и тактику их применения в отношении России. А спустя всего четыре месяца после публикации второй части статьи Энгельса на русском языке – на Рождество 1890 г. – произошло то, что определило весь ход Истории в ХХ веке. Со страниц принадлежавшего влиятельнейшему представителю британской элиты масону Генри Лабушеру журнала «THE TRUTH» («Правда») могущественнейшие силы англосаксонского Запада объявили России Перманентную мировую войну на полное уничтожение вплоть до состояния «РУССКОЙ ПУСТЫНИ». Все изложенное выше касается ситуации 1934 года, но тогда эта статья Сталина нигде не публиковалась – она была разослана членам Политбюро в качестве письма.

И вот в середине мая 1941 г. по указанию Сталина эта статья была опубликована. Сам факт ее публикации именно в это время невозможно расценить иначе, кроме как непосредственную реакцию Сталина не только на ряд тревожных сообщений разведки, в том числе и тех, в которых прямо говорилось о надеждах нацистского руководства на государственный переворот в СССР, на восстания и т.п., но и на провокацию Шуленбурга, причем, судя по всему, в первую очередь. Ведь сам факт публикации этого письма в середине мая 1941 г. в главном идейно-теоретическом печатном органе ЦК ВКП (б) нес колоссальной силы пропагандистский заряд острой политической направленности. Это был очень мощный, как ныне принято говорить, «месидж» различным силам за рубежом и внутри самого СССР). Ведь это было осуществлено после:

- известных событий в Югославии в апреле 1941 г.,

- назначения Сталина главой Советского правительства,

- его знаменитой речи 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий, поставившей на уши едва ли не все посольства в Москве,

- и взбудоражившего весь мир перелета заместителя Гитлера по партии, наци № 2 Рудольфа Гесса в Англию.

- резкого нарастания угрозы скорого в ближайшем же будущем вооруженного столкновения с гитлеровской Германией.

Соответственно, подавляющая часть смысла такого послания была связана с внешнеполитическими проблемами конкретного отрезка времени того периода. В частности, антианглийские выпады в этой статье Сталина получили новое звучание в той конкретной обстановке. Проще говоря, тем самым Сталин пока еще тонким, но вполне прозрачным намеком на очевидные толстые обстоятельства попытался дать понять Англии, чтобы она не шалила и не использовала факт прилета Гесса для провоцирования дальнейшего усиления агрессивной активности Гитлера, интенсивно сосредотачивавшего свои войска в непосредственной близости от советских границ.

[А шалила Англия в то время, вежливо говоря, безудержно активно и крупномасштабно. Так, по свидетельству П.А. Судоплатова, в уже в начале 1941 г. в Москву по нарастающей стали поступать сведения, в том числе и в первую очередь от Кима Филби, о том, что:

- «британский кабинет министров разрабатывает планы нагнетания напряженности и военных конфликтов между Германией и СССР»;

- «британские агенты заняты распространением слухов в Соединенных Штатах о неизбежности войны между Германией и Советским Союзом;

-  по этим слухам войну должен был начать СССР превентивным ударом в направлении южной Польши;

- британская сторона нагнетает страх среди немецких высших руководителей в связи с подготовкой Советов к войне…»,

- а также «об усилившихся контактах зондажного характера британских представителей с германскими в поисках мирного разрешения европейского военного конфликта».^[43]

А вообще следует отметить, что с помощью разведки Сталин давно и с тревогой наблюдал за секретными, в том числе и зондирующего характера, контактами и сугубо конфиденциальными переговорами Р.Гесса и его наиболее доверенных эмиссаров с влиятельнейшими представителями высшего эшелона британской правящей элиты. В частности, с герцогами Гамильтоном, Бедфордским и Виндзорским (он же экс-король Эдуард VIII), тесно связанным с британской разведкой газетным королем лордом Ротермиром, флигель-адъютантом английского короля капитаном Роем Фейесом и другими. Благодаря разведке Сталин был в курсе сугубо конфиденциальных переговоров между группой влиятельных британских политиков во главе с герцогом Бедфордским и уполномоченным Гесса — профессором Альбрехтом Хаусхофером (старший сын легендарного германского геополитика первой половины ХХ века – Карла Хаусхофера). Переговоры состоялись в Женеве еще в августе 1940 г. Англичане тогда изъявили готовность начать мирные переговоры с Германией, выставив предварительным условием расторжение советско-германского Договора о ненападении от 23.08. 1939. Было известно также, что принципиально Гитлер и Гесс были согласны на это условие, но хотели отложить дальнейшие переговоры до занятия Балкан. Кстати, судя по всему, это одна из главнейших причин того, почему Сталин весной 1941 г. вмешался в югославские события. И вот к началу мая Балканы заняты гитлеровцами, а Гесс перелетел в Англию. Вывод мог быть только один - значит, до сговора либо провокации вооруженного столкновения с Германией, что называется, рукой подать.^[44] К тому же еще были свежи впечатления от беспрецедентно хамского по отношению к СССР апрельского меморандума, в котором возглавляемое У. Черчиллем британское правительство, по сути дела, открыто шантажировало Москву возможностью сговора с Германией! Там, в частности, подчеркивалась мысль о том, что в случае затягивания войны определенные круги в Англии могут положительно воспринять идею о прекращении войны с рейхом на германских условиях, вследствие чего Берлину откроется простор для экспансии в восточном направлении. Более того, в тексте меморандума содержался и вовсе хамский, но донельзя характерный для Великобритании выпад против СССР: «Правительство Великобритании не заинтересовано столь непосредственно в сохранении неприкосновенности Советского Союза, как, например, в сохранении Франции и некоторых других западноевропейских стран»! Не менее хамской была и концовка меморандума: «Намерено ли Советское правительство улучшить отношения в Англией, или оно желает оставить их в таком состоянии, в каком они находятся сейчас?»^[45]

И вот на таком фоне, но непосредственно накануне полета Гесса в Англию, из резидентуры НКГБ СССР в США поступила срочная информация о том, что сотрудник британской разведки Монтгомери Хайд, работавший на Уильяма Стивенсона из Британского координационного центра безопасности в Нью-Йорке сумел подбросить «утку» в немецкое посольство в Вашингтоне. Как отмечал в своих мемуарах П.А. Судоплатов, «дезинформация была отменной: «...если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера».^[46]

Канадский мультимиллионер Уильям Стивенсон (на русском языке нередко пишут Уильям Стефенсон) был одним из ближайших друзей премьер-министра Великобритании У.Черчилля. Пользуясь колоссальным влиянием в США, У. Стивенсон даже спровоцировал силами ФБР арест разоблачившего британскую дезинформационную операцию Г.Б. Овакимяна, который был освобожден только после начала войны, и то при активном вмешательстве в этот вопрос Советского правительства (Сталина) и залоге в 25 тысяч долларов. Этим арестом британская разведка пыталась вбить клин в едва только наметившееся сотрудничество между США и СССР в рамках грядущей антигитлеровской коалиции.

Сам Монтгомери Хайд в своей книге «Комната 3603» - этот офис, в котором и размещалась штаб-квартира британской разведки в США, располагался тогда в знаменитом нью-йоркском небоскребе Эмпайр-стейт-билдинг - суть операции по подбрасыванию совместно с ФБР США посольству Германии в Вашингтоне дезинформации описал следующим образом: «Из вполне достоверных и заслуживающих доверия источников стало известно, что Советский Союз намерен предпринять дальнейшие агрессивные военные действия, как только Германия будет втянута в крупные операции».^[47] В таком контексте конкретно в тот период времени для Германии крупной операцией могло быть, прежде всего, вторжение в Англию. Но не только, о чем будет сказано отдельно. Попутно оцените также подлость британской разведки. Мало того, что злонамеренно запустили такую дезинформацию, так еще и чисто по-британски заострили свою же подлость – «Советский Союз намерен предпринять дальнейшие агрессивные военные действия». Мол, Советский Союз и до этого осуществлял агрессивные по отношению к Германии действия. Бритты же, одно слово!..

Судя по всему, эта дезинформационная акция стратегического характера британской разведки суть свидетельства того, что терпение У.Черчилля в надежде на помощь США в этом же вопросе лопнуло. Дело в том, что еще 1940 г. тот же самый Монтгомери Хайд передал Уильяму Доновану (один из руководителей американских спецслужб, которому М.Хайд помогал создавать американскую разведку в лице Управления стратегических служб) для вручения президенту США Рузвельту письмо Черчилля, в котором тот изложил мысль следующего порядка: поскольку США не находятся в состоянии войны с Германией, то не могли бы вы побудить Гитлера оставить в покое Балканы и ускорить мероприятия в отношении России.^[48] Насколько возможно понять обычно неосвещаемую сторону этой истории, советская внешняя разведка узнала о факте передачи такого письма и его содержании, потому как в этом шпионском гнезде британской разведки был агент советской внешней разведки Седрик Белфрейдж, о чем уже говорилось выше.]

Кроме того, в той конкретной обстановке послание четко показывало Англии, что не следует использовать балканскую проблему для антисоветских и антироссийских действий. Прежде всего, потому, что Советский Союз не преследует цели использовать против Англии Балканы, которые со времен постройки Суэцкого канала Лондон рассматривал как ближайший подступ к самому сердцу своей колониальной империи – Индии.

Одновременно это было послание и самому фюреру. И в той конкретной ситуации смысл послания сводился к тому, что Берлину дали понять, что Москва отлично понимает, что в своих агрессивных устремлениях на Восток Третий рейх действует не самостоятельно, а как готовый уничтожить «русское варварство» подрядчик Запада, прежде всего Англии (и США тоже).

С другой стороны, смысл такого послания сводился также и к тому, что СССР отнюдь не последняя твердыня, тем более, общеевропейской реакции (по аналогии с терминологией Энгельса), которую надо обязательно уничтожить. Особенно если учесть, что он и не был таковым.

Для Англии это означало, что не надо провоцировать Гитлера на ускорение нападения на СССР, потому как Советский Союз действительно последняя надежда Англии на Европейском континенте.

Для Берлина сие означало, что он не должен рассчитывать на легкий победоносный бросок на Восток, что победы ему не видать, как, впрочем, и «революции» в СССР тоже (нацистские преступники на самом деле рассчитывали на это – увы, свидетельств на эту тему много, и все по данным разведки). И уж особенно не получится вариант хотя бы и почти освободительной войны – по аналогии с преступным бредом Энгельса.

Если уж совсем примитивно, то этой публикацией Адольфу попросту напомнили, что в высшей мировой политике без учета фактора СССР (как и прежде России) ничто невозможно. Можно только учитывать этот планетарного масштаба фактор, считаться с ним, причем, не переоценивая отдельные негативные в восприятии Запада стороны его существования и проявления во внешнем мире, страсти вокруг которых умышленно нагнетались (и, увы, нагнетаются до сих пор!) на Западе. Кроме того, содержание письма ясно давало понять, что со стороны СССР Германии ничто не угрожает, что СССР не планировал и не планирует инициативно начинать войну против Германии.

Параллельно это было еще и послание, адресованное Турции (помните, Шуленбург и ее упоминал во время беседы с Деканозоым) которую Берлин тогда активно провоцировал на совместное с ним нападение на СССР, а как минимум, на разрешение на пропуск германских войск. Проще говоря, Анкаре ясно дали понять следующее, что все попытки – вне зависимости от кого они исходят – подтолкнуть Турцию к нападению на СССР или, как минимум, согласиться на пропуск германских войск под предлогом того, что-де Москва планирует захватить Черноморские Проливы и Константинополь (в то время уже Стамбул), беспочвенны и бессовестны. Потому как это безосновательная переоценка роли стремления России к Проливам и Константинополю.

Учитывая же, что за проблемой Проливов и Константинополя однозначно стоит проблема Балкан, то тем самым Сталин одновременно давал понять и Гитлеру, что не стоит переоценивать стремление СССР к Балканам. В том числе не стоит переоценивать и последние – апрельские 1941 г. – события в Югославии. Здесь надо отчетливо иметь в виду, что в тот конкретный период времени у Сталина была одна сверхзадача – не унижая достоинства СССР и не унижаясь самому, любыми путями, средствами и методами оттянуть насколько возможно отчетливо осознаваемую им неминуемую неизбежность нападения Германии на СССР в самом ближайшем тогда будущем.

По сути дела, это была квинтэссенция прелюдии Сталина к знаменитому Сообщению ТАСС от 13 июня 1941 г.

13/14 июня 1941 г. в связи с резко усилившейся уточняющей конкретизацией разведывательными данными даты нападения Германии – к этому времени поступило уже 63 разведывательных донесения хотя и с плавающей, но все-таки с конкретизацией времени нападения на июнь, в том числе и в 20-х числах, – буквально шквалом поступавшей особо тревожной разведывательной информации по другим, но связанным с вопросом о нападении проблемам, Советское правительство осуществило выдающийся по своим стратегическим последствиям глобальный разведывательно-политический маневр, выпустив ставшее впоследствии легендарным Сообщение ТАСС.

Поразительно, но факт, что именно этому выдающемуся по своим стратегическим последствиям глобальному разведывательно-политическому маневру в виде Сообщения ТАСС выпала более чем грустная судьба – мол, за неделю до нападения правительство опубликовало столь дезориентирующее страну и армию Сообщение. Уж кто только не засветился на этой неправедной стезе, не отдавая себе отчета в том, что откровенно клевещет. Нет практически ни одного исследования о начале войны, на страницах которого авторы не прошлись бы свирепо злобной критикой в адрес Сталина и Советского правительства именно из-за этого Сообщения ТАСС. Нет, чтобы сначала подумать, взвесить на исторических весах всю ту сложнейшую международную обстановку накануне войны и только потом заходиться в шизофренической истерии злобно антисталинской критики. Ведь все же лежало на поверхности и заметить все было не столь уж и трудно, если, конечно, мозги нормальные…   

Во-первых, никакого Сообщения ТАСС от 14 июня 1941 г. в природе не существовало и в помине! В действительности же, 14 июня 1941 г. на страницах центральных советских газет всего лишь было опубликовано Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г.! Именно поэтому-то и была указана двойная дата этого выдающегося документа.

Во-вторых, текст Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г. тогда же, 13-го июня 1941 г., ровно в 18.00 по московскому времени был озвучен и передан в открытый эфир московским радио, в том числе и в первую очередь на заграницу.^[49]

В-третьих, одновременно с передачей содержания Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г. по московскому радио, тогда же, примерно в указанное выше время, его текст был передан наркомом иностранных дел СССР Молотовым германскому послу графу Вернеру фон Шуленбургу.^[50] И не только ему. В то же самое время заранее получивший по телеграфу текст этого документа посол СССР в Великобритании И. Майский вручил текст Сообщения премьер-министру Великобритании У. Черчиллю (передача состоялась как бы неофициально, в ходе встречи И. Майского с министром иностранных дел Великобритании 13 июня 1941 г.).

Сталин осознанно торопился озвучить Сообщение ТАСС именно 13 июня 1941 г. и выпустить его в открытый эфир московского радио вечером того же дня, а одновременно вручить его текст германскому послу фон Шуленбургу и британскому премьер-министру Черчиллю потому что 13 июня 1941 г. Сталин уже располагал разведывательными данными о том, что командующие групп армий вторжения получили приказ Гальдера № 1170/41 от 10 июня о назначении 22 июня датой начала нападения на СССР. Кроме того, разведка погранвойск проинформировала, что гитлеровцы назначили начало выдвижения своих войск на исходные для нападения позиции именно на 13 июня 1941 г. (а командующий ГА «Север» такой же приказ получил и того ранее), которое и началось, правда, в тот же день приказом из Берлина выдвижение внезапно было отменено.^[51]

К числу основных причин, обусловивших появление этого Сообщения ТАСС, следует отнести еще одну. Как известно, в ночь с 12-го на 13 июня нацистское руководство осуществило пропагандистскую акцию стратегического влияния, которой придавалось огромное дезинформационное значение (оно муссируется до сих пор). По согласованию с Гитлером, Геббельс подготовил статью под названием «Крит как пример», содержавшую не столько косвенный намек на возможность вторжения германских войск в Англию в ближайшее время, сколько очередной блеф на эту тему. Статья была опубликована в главном печатном органе НСДАП и Третьего рейха – «Фёлькишер беобахтер». Суть акции состояла в следующем. «По личному распоряжению Гитлера» этот номер «Фёлькишер беобахтер» был в «срочном» и «совершенно секретном порядке» конфискован до поступления в розничную продажу. Однако нацистские власти умышленно допустили попадание этого номера в иностранные посольства. Одновременно по Берлину был пущен мгновенно распространившийся слух о том, что-де Геббельс якобы попал в большую немилость у Гитлера из-за публикации этой статьи. В отчете «бюро Риббентропа» и дневниковых записях Геббельса впоследствии отмечалось, что «дело “Фёлькишер беобахтер”» имело большой резонанс. А ставившаяся этой акцией политическая цель была достигнута. Тевтоны полагали, что англичане укрепятся во мнении:

- что германское вторжение на Британские острова все-таки состоится;

[Хотя к этому времени даже английская пресса, не говоря уже о спецслужбах Англии, была абсолютно уверена, что Гитлер нацелился только на СССР. В то время английская пресса без обиняков указывала, что « ... только одно бесспорно — от Финляндии до Черного моря Гитлер сконцентрировал силы значительнее тех, которые необходимы для любых оборонительных нужд» - именно так, писала, например, «Мanchester Guardian» в номере от 20 июня 1941. А уж английская разведка вообще прекрасно знала, что нападение на СССР назначено на утро 22 июня 1941 г.]

- что между Германией и СССР якобы существует некий тайный сговор.

Этому служил также и пущенный по Берлину одновременно с публикацией статьи Геббельса слух, как бы развивавший мысли, высказывавшиеся в английских газетных публикациях, о том, что германским и советским правительством найдена, наконец, «хорошая основа для переговоров» в обрамлении не менее лживого слуха о возможном визите Сталина в Германию.

Одновременно тевтоны полагали, что в Москве поймут все наоборот – что-де «пробритански настроенный» Геббельс и его сторонники (к ним причислялись Г.Гиммлер, Г.Геринг, В.Кейтель и другие) пытаются сорвать планы усиливающейся антибританской группировки и добиться германского выступления против СССР. И что, возможно, пробританская группировка уже ведет тайные переговоры с Лондоном и Вашингтоном.^[52] Но это то, что не к месту грезилось нацистам.

На самом же деле, именно к 12 июня 1941 г. британская разведка, наконец-то, получила неопровержимое документальное доказательство того, что 22 июня Германия начнет свою агрессию против СССР. Именно к этому сроку, который впоследствии подтвердил в своих мемуарах и сам У. Черчилль, Центр перехвата и дешифровки в Блетчли перехватил и расшифровал распоряжение главнокомандующего сухопутными войсками Германии о назначении даты наступления на Советский Союз – упомянутый выше приказ Гальдера от 10 июня с указанной датой и временем нападения на СССР. Благодаря этому успеху своих дешифровальщиков Англия невероятным чудом в последний момент удержалась от реализации плана бомбардировок советских нефтяных месторождений в Советском Закавказье, о чем, кстати говоря, советская внешняя разведка своевременно проинформировала Кремль. Более того. Именно благодаря этому успеху, в Лондоне, наконец-то, окончательно поняли, что германское вторжение Англии не угрожает. По крайней мере, в ближайшее тогда время.

В свою очередь Сталин благодаря разведке еще до 12-13 июня знал о назначении 22 июня днем начала агрессии, а в указанные дни было получено также и документальное подтверждение от ставшего впоследствии легендой советской военной разведки нелегального резидента Яна Черняка, о чем уже говорилось выше. Кроме того, военная разведка зафиксировала, что после прилета Гесса в Англию, интенсивность налетов на Британские острова и количество участвующих в них бомбардировщиков люфтваффе очень резко снизились, как, впрочем, и ответные налеты британской авиации на Германию.

Короче говоря, Сообщение ТАСС явилось в итоге еще раз глубоко зондирующей подлинные намерения Берлина реакцией Сталина и на тревожные сведения разведки, и на провокацию Шуленбурга. Проще говоря, по реакции официального Берлина на Сообщение ТАСС Сталин намеревался еще раз проверить достоверность информации об угрозе нападения Германии в ближайшие дни, в том числе и то, что кроется за фокусом с изъятием главной газеты Третьего рейха. Потому что к моменту возникновения решения прибегнуть к такому приему, как зондирующее Сообщение ТАСС, Москва уже обладала данными не только о том, что нападение состоится в 20-х числах июня, но и данными о точной дате нападения. Одновременно, в равной степени преследовалась цель заранее пригвоздить А. Гитлера и его Третий рейх к позорному столбу Истории как вероломного и подлого агрессора, если он никак не отреагирует на зондаж!

По сути дела, Сталин второй раз за 8 лет очень жестко загнал Гитлера в угол (впервые еще в 1933 г.), поставив его перед абсолютно неразрешимой дилеммой:

А. Либо официально, во всеуслышание разделить изложенную в Сообщении ТАСС позицию, то есть от имени германского государства подтвердить высказанную в нем беспочвенность слухов о нападении. Проще говоря, вместо навязывавшегося ему Шуленбургом варианта «инициативно-спонтанного срочного письма» на имя Гитлера, в котором Сталин должен был расписаться даже не столько в дружественном отношении СССР к Германии, что однозначно подорвало бы даже намек на возможность установления остро необходимых СССР союзнических отношений с США и Англией, сколько, по сути дела, признать якобы верховенство Германии в Европе и ее «нового мирового порядка», что неизбежно нанесло бы колоссальный урон авторитету СССР и едва только начавшим вырисовываться контурам будущей антигитлеровской коалиции, Сталин в противовес создал абсолютно безвыходную для фюрера ситуацию, когда уже он, Адольф Гитлер должен был инициативно-спонтанно реагировать. Но для Гитлера такая реакция на это Сообщение ТАСС означала бы:

а) отказ от нападения или же, как минимум, перенос даты нападения на более поздний, а, следовательно, и более выгодный для СССР в плане подготовки к отпору врагу срок;

б) либо, не меняя уже назначенную дату нападения, расписаться в том, что в случае нападения после такого, официально выраженного согласия с содержанием Сообщения ТАСС, а, по сути-то, заявления Правительства СССР, именно он, коричневый шакал, и есть вероломный и подлый агрессор. Ведь по состоянию на 13 июня 1941 г. Сталин уже точно знал о 22 июня.

Б. Либо вообще никак не реагировать, что, в свою очередь, означало бы:

а) что он, Гитлер, понял, что сделал Сталин;

б) что своим красноречивым молчанием фюрер умышленно игнорирует совершенно отчетливо прозвучавшее приглашение к диалогу,

в) и, следовательно, именно он, Адольф Гитлер, своим молчанием собственноручно расписывается в том, что и военное, и особенно политическое решения о нападении на Советский Союз 22 июня приняты окончательно и бесповоротно, и соответствующе подтверждены командующим группировками вторжения. Подчеркиваю, что в этот момент Сталин уже знал, что по указанию Гитлера Гальдер издал и направил в войска директиву о назначении даты 22 июня датой нападения! Но еще не принял именно окончательного политического решения о нападении (оно было принято только 14 июня – А.М.)!

Любой из этих вариантов абсолютно обоснованно выставлял Гитлера и Третий рейх именно подлым и вероломным агрессором, который заслуживал не только всеобщего осуждения, но и самого сурового возмездия. Для Сталина же, особенно второй вариант, означал ответ на главный вопрос – о подтверждении даты нападения.

В Берлине прекрасно поняли, что сделал Сталин. Не случайно уже 15 июня 1941 г. в дневнике колченогого министра пропаганды Геббельса появилась очень красноречивая запись: «Опровержение ТАСС оказалось более сильным, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Сталин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждений, что ничего не происходит, снять с себя всевозможные поводы для обвинений в развязывании войны».^[53] В своем упомянутом выше исследовании Е.М. Ржевская приводит такую цитату из дневника Геббельса: «Опровержение ТАСС оказалось еще резче, чем в переданном о нем сообщении. Очевидно, путем тщательного соблюдения договора о дружбе и утверждения, что ничего на самом деле не происходит, Сталин хочет показать возможного виновника войны».^[54]  Ай-да Геббельс, ай-да сволочь нацистская – надо же, признал-таки, что именно нацистская Германия станет виновником войны!

Но не менее важно и то, что Геббельс понял (впрочем, понял не только он, но и Гитлер, да и в целом все высшее руководство Третьего рейха), что сделал Сталин, что он не собирался и не собирается, не готовился и не готовится нападать на Германию, что он ясно показывает, кто явится виновником войны, то есть агрессором. А наши горе-«исследователи» даже в Третьем тысячелетии ну никак не могут осознать столь простой факт!? И уж тем более по непонятной причине игнорируют прямую связь между фальшивкой о якобы имевшем место якобы обмене письмами между Сталиным и Гитлером, в том числе в связке с теми тремя встречами и беседами Деканозова и Шуленбурга, и этим Сообщением ТАСС!

Как известно, Гитлер избрал второй вариант ответа – никакой официальной реакции Берлина не последовало. Однако через сотрудничавшего с гестапо агента советской разведки «Лицеист» (он же в гестапо «Петер»), о двойном дне которого Москва знала, до сведения советского посольства в Берлине была доведена следующая информация. Что-де Сообщение ТАСС не произвело на немецкое руководство «никакого впечатления и что оно вообще не понимает, чего Москва хотела добиться этим сообщением».^[55]

То есть, Гитлер и его окружение действительно уразумели, что же сделал Сталин, и даже то, почему он опубликовал это Сообщение в прессе на следующий день. Вся немудреная хитрость факта публикации именно в прессе была в том, что сообщение по радио и даже официально переданный германскому послу текст этого сообщения в анналы истории не подошьешь. Гитлер спокойно сделал бы вид, что ничего подобного не видел, не слышал и даже не получал. А вот против публикации в прессе, тем более в сочетании с радиопередачей, которую слышал весь мир, и официально переданным послу текстом – тут уж против истины и документов не попрешь! Вот это-то нацистские негодяи уразумели живенько.

На этом глобальное стратегическое значение Сообщения ТАСС, естественно, далеко не исчерпывается. Особое значение имеет и то обстоятельство, кому же в действительности было адресовано это Сообщение. Вопреки фигурирующей во всех исследованиях и мемуарах и никак не подвергаемой даже тени сомнения ложной убежденности в том, что Сообщение ТАСС предназначалось Гитлеру, на самом деле это совсем не так. И даже совсем не так. Как адресат этого Сообщения, Гитлер подразумевался не более чем на 10%, максимум – на 15%!  А вот на 85 - 90%% оно предназначалось, прежде всего, Вашингтону и Лондону, причем именно в этой последовательности – Вашингтону и Лондону. Потому что от позиции Вашингтона, а, следовательно, и очень сильно зависевшего от него в то время Лондона напрямую зависел и ответ на куда более важный накануне войны вопрос. Каков будет реальный расклад глобальных геополитических сил на мировой арене в связи с грядущим и неизбежным нападением Германии на Советский Союз?

Сталину до чрезвычайности важно было знать, с кем же конкретно Советскому Союзу придется воевать. Только ли с гитлеровской Германией и ее бандой холуев из числа мелкотравчатых европейских прихлебателей?! Или же с консолидированным не столько даже на антисоветской, сколько на цивилизационно-геополитической по характеру и сути антироссийской основе Западом (включая США и Великобританию), в рамках коалиции которого гитлеровская Германия выступит как ударная сила авангарда? Соответственно, ответ на этот вопрос прояснил бы и вопрос о будущих союзниках в войне.

Особенно актуален был следующий вопрос: А какую позицию в этой связи в итоге займут сами США? Ведь в США, как это хорошо было известно Сталину, имелись достаточно влиятельные силы, благосклонно посматривавшие на Гитлера и Третий рейх, и готовые занять позицию демонстративно изоляционистского нейтралитета. Официальный же Вашингтон тоже не вносил окончательной ясности в свою позицию в связи с очевидным нападением Германии на СССР в самое ближайшее время, хотя и передавал Москве свою разведывательную информацию о грядущем нападении Германии.

Но с другой-то стороны, еще с конца января 1937 г. по донесениям нелегальной резидентуры НКВД СССР в США, Сталин абсолютно точно знал, что США выступят на стороне СССР только в одном-единственном случае: «Если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и, по настоянию Рузвельта, Америка сохранит свой нейтралитет. Но если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, т. е. территориальных стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону»^[56]

17 апреля 1941 г. Конгресс США странным образом конкретизировал эту позицию Рузвельта, приняв резолюцию, в которой однозначно было сказано, что если войну спровоцирует Советский Союз, то США встанут на сторону Германии.^[57] Странность этой резолюции заключалась как в том, что руководство США прекрасно понимало, что СССР ни в коем случае не станет инициатором развязывания войны, так и в том, что при таком понимании, она создавала ситуацию как бы связывания  рук Москве в ее надеждах на установление союзнических отношений с США в случае нападения на СССР. Проще говоря, получилось нечто вроде предупреждения. Очевидно, и с этим обстоятельством также связаны те бесконечные призывы не поддаваться на провокации, на которые сетуют все исследователи, ссылаясь на военных и их воспоминания. 

Однако, от того, какую реально позицию заняли бы США, откровенно зависела и позиция Великобритании в случае нападения Германии на СССР. А вот здесь была неясность. Демонстративно уклонявшийся от каких бы то ни было попыток втянуть США в вооруженные разборки в Европе, Рузвельт, с одной стороны, пока милостиво предоставлял Великобритании возможность потихоньку тонуть как империи, но при помощи американского ленд-лиза. С другой же, не слишком уж и торопился с формированием даже предпосылок будущих союзнических отношений в рамках антигитлеровской коалиции. Тем более, с Советским Союзом. Хотя в то же время Рузвельт зарезервировал для СССР шанс на получение помощи по ленд-лизу.

Между тем, с давних пор – как минимум, с середины 30-х гг. основным игрокам на мировой арене было понятно, что в грядущей войне победа будет на стороне той коалиции, к которой примкнут США, но в которой будет также и СССР.

Зная и понимая все это, Великобритания совершенно отчаянными, на редкость дерзкими операциями своей многоопытной разведки и дипломатии, не гнушаясь даже наглой дезинформацией лично президента Рузвельта, пыталась вынудить Вашингтон поскорее влезть в войну на стороне «прабабушки». Но и нацистская Германия не менее отчаянно боролась за то, чтобы, в свою очередь, не допустить вмешательства в европейские разборки уже тогда экономически очень сильных США. Гитлер даже запретил Абверу операции на территории США, дабы не давать никакого повода Вашингтону!^[58] А Великобритания в это же время руками своей разведки проводила весьма подлую по отношению к Вашингтону акцию, рассчитывая хорошенько взбеленить Америку против Германии. Суть операции заключалась в том, что-де Третий рейх якобы собрался устроить государственный переворот в Боливии, после успеха которого эта маленькая страна якобы должна была стать плацдармом прогерманского антиамериканизма в Западном полушарии и, в том числе, прекратить поставки стратегического сырья (вольфрама и других редких металлов) в США.^[59] Проще говоря, Лондон едва ли не прямым текстом требовал от Вашингтона очередного раунда реализации столь любимой там пресловутой доктрины Монро, одновременно чуть ли не кувалдой стуча по самой болезненной «мозоли» США – Соединенные Штаты Америки с давних пор исключительно крайне болезненно воспринимают любые попытки любых государств похозяйничать на «заднем дворе» США, то есть в странах Латинской Америки.

При условии особой двойственности позиций наиболее влиятельных сил в США и Великобритании все эти круто замешанные интриги запросто могли кончиться реальным сговором между Великобританией и Германией, в том числе и при участии США, которые сообща могли бы повернуть оружие против СССР (России).

Надо отдать должное Сталину – он абсолютно четко и ясно видел эту проблему и ее сложность, тем более на фоне «миссии» Гесса. Есть трудно проверяемые данные о том, что выступая 24 мая 1941 г. на расширенном заседании с участием командования приграничных округов, Сталин заявил: «Обстановка обостряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии... От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать, тем более что нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии... Они надеются, что после взаимного истребления Германии и Советского Союза друг другом, сохранив свои вооруженные силы, станут безраздельно и спокойно господствовать в мире».

Перед Лондоном в то время во всей остроте стояла проблема – что делать? С одной стороны, по лондонскому разумению, вроде бы оно и неплохо, если Гитлер разделается с Советами, с Россией, но как тогда быть с Америкой – ведь Англия была еще жива только благодаря США! А Вашингтон и с Москвой вроде почти что любезничает и, в то же время, однозначную позицию не занимает. С другой стороны, помощь США – помощью, но будут ли те же Соединенные Штаты вообще вступать в войну или же предпочтут отсиживаться за океаном?

Простой и мудрый вывод из совокупности таких данных напрашивался сам собой. При всей ненависти англосаксонского Запада к СССР, а в действительности-то – к России, – ни Лондону, ни Вашингтону не было никакого резона менять шило на мыло. То есть идти на прямое сотрудничество с Гитлером. Тем более что безраздельного господства даже в случае успеха Гитлера явно не получилось бы, не говоря уж об абсолютно иллюзорной призрачности самого успеха. Проще говоря, сколь ни желали бы они разделаться с СССР, а в этом их позиции были идентичны целям Гитлера, тем не менее, жажды увидеть едва ли не абсолютное мировое господство Гитлера у них явно не наблюдалось. А с Москвой, худо-бедно, они всегда смогут договориться. И Сталин решил использовать этот уникальный шанс в борьбе за безопасность СССР, и вот каким образом.

Именно в этот момент Сталин и решил сделать англосаксонскому Западу антигитлеровскую «прививку», то есть соответствующим образом вмешаться в развитие мировой ситуации так, чтобы Вашингтон и Лондон не скоординировали свои планы вопреки интересам Москвы, да еще и на предложенной Гессом (Гитлером) стезе. А заодно проучить Берлин за попытку спровоцировать его на инициативно-спонтанное письмо Гитлеру. В основе его действий, как и всегда, лежала интересная информация разведки.

Вот этой-то ситуацией со всеми ее нюансами Сталин и решил воспользоваться в интересах Советского Союза. В этом вся суть преимущественной англосаксонской ориентации действительно гениального Сообщения ТАСС от 13 июня. Все свое десятилетиями оттачивавшееся искусство выдающегося геополитика, политика и государственного деятеля Сталин бросил на весы, чтобы, не унижаясь и не унижая достоинства представляемого им государства, заранее заручиться согласием США или, как минимум – склонить их к согласию на установление союзнических отношений в случае нападения Германии на СССР. А под их нажимом – и Великобритании. Именно поэтому всеми особенностями содержания текста Сообщения ясно и четко было показано, что:

во-первых, в Москве абсолютно точно знают, что попытками стравливания Берлина и Москвы в своих узкокорыстных целях из-за кулис «дирижирует» именно Великобритания. Вот откуда эти сильные нападки антибританского характера в тексте Сообщения!

Во-вторых, что Москва не идет и не пойдет в фарватере чьей-либо политики, что она не вступала и, более того, не намерена вступать ни в какие новые переговоры с Германией, лживой брехней о чем, собственно говоря, и прикрывалась тогда Англия, ведя тайные переговоры с Гессом, но при этом «втирая очки» Вашингтону. Хотя в то же время из текста Сообщения вытекало, что Москва как бы и не захлопывала двери к диалогу с Берлином, что следует расценивать как определенную угрозу уже Западу, с намеком на то, что пора бы и одуматься, и прекратить «валять англосаксонского дурака».

В-третьих, что Москва знает о содержании переговоров с Гессом. Именно из-за этого-то бедолаге С. Криппсу, британскому послу в Москве, так сильно и «досталось» прямо в преамбуле Сообщения, потому как Криппса вызвали в Лондон как раз накануне «миттельшпиля» в переговорах с эмиссаром Гитлера, то есть для уточнения ситуации с СССР. Именно этим и обусловлен пассаж о том, что «еще до приезда английского посла Г. Криппса в Лондон, особенно же после его приезда...», коим Сталин прикрывал свое знание о содержании переговоров с Гессом, свалив все на голову Криппса. Но послы-то, как известно, политику не вершат, это прерогатива руководства государств, а послы только осуществляют дипломатическое оформление политики верхов. Кстати, в Лондоне все прекрасно поняли. После нажима США, с сообщением о нападении Германии Черчилль приказал направить к Майскому именно Криппса – это произошло 16 июня. Тем самым Лондон как бы «отмывал» своего посла в глазах Сталина, хотя по всем международным правилам такое сообщение обязан был сделать министр иностранных дел (в крайнем случае, его заместитель) и с обязательной оговоркой, что действует по прямому указанию своего правительства. Американцы, например, именно так сообщили сведения своей разведки послу Уманскому. Но что поделаешь, Англия – есть Англия, не к ночи будь она помянута...

В-четвертых, что касается ориентации Сообщения ТАСС на США, то здесь следует иметь в виду следующее.

1. Выражаясь в терминах самого Рузвельта, этим Сообщением Сталин ясно дал понять, что СССР «находится под непосредственной угрозой германских, чисто империалистических, т.е. территориальных стремлений», что войска Германии сосредоточены у границ СССР и ждут только приказа о нападении. В свою очередь этот ход был обусловлен тем, что он давно обратил внимание на то обстоятельство, что при принятии в марте 1941 г. закона о ленд-лизе, Рузвельт отбил все попытки ограничить число стран-реципиентов и исключить из их числа СССР. То есть, по сути-то дела, зарезервировал возможность распространения действия этого закона и на СССР. Это означало, что в грядущей войне с Германией Рузвельт склонен встать на сторону СССР. Это тем более было очевидно для Сталина. Дело в том, что в феврале по каналам разведки ему стало известно, что по поручению Рузвельта, госсекретарь К. Хэлл отверг подлый зондаж британского посла в США с требованием ввести ряд ограничений на и без того не слишком уж и разнообразный экспорт в Советский Союз. Причем мотивировка К.Хэлла была, что называется, супер: «Россия ... была и будет огромным фактором в вопросах войны и мира в Европе и Азии... ... Россия последовательно продолжала жесткий торг с Германией и Японией или в районах, представляющих для них непосредственных интерес, в результате чего общим следствием ее действий последних месяцев стало торможение и срыв многих планов Гитлера и японцев. Русские, конечно, не имели в виду оказать нам помощь, но так или иначе они нарушили планы Гитлера в отношении Средиземноморья и Суэцкого канала».^[60]

Госсекретарь США еще в феврале 1941 года ясно понимал, что делает Сталин и каковы подлинные результаты его действий, а некоторым  современным отечественным историкам и поныне пьянят мозги всякие идиотские мифы о невесть откуда взявшихся агрессивных планах СССР и Сталина. Между тем, все его действия в сфере внешней политики, и в этом К.Хэлл действительно был абсолютно прав, были направлены на торможение, срыв и нарушение планов Гитлера и японцев!

Кстати говоря, за неделю до нападения Германии на СССР, вопрос об оказании экономической помощи Советскому Союзу со стороны США и Англии, то есть вопрос о ленд-лизе был положительно решен, о чем Сталину сообщили официально.^[61] Что, собственно говоря, и означало, что США и Англия станут союзниками СССР.

Так вот, зная о таких настроениях в высшем руководстве США, но, не преувеличивая их в своем представлении, Сообщением ТАСС Сталин, ясно показывая американскому руководству, что агрессором явится не Советский Союз, а гитлеровская Германия, закладывал первые кирпичи в фундамент будущей, в скором времени материализовавшейся в соответствующих документах антигитлеровской коалиции. Одновременно имея в виду также и способность, и реальные возможности США надавить на Англию, чтобы та не сильно уж и трепыхалась бы в своих антисоветских потугах.

В итоге предпринятые усилия дали именно тот эффект, на который рассчитывал Сталин. Как раз в середине июня, то есть сразу после Сообщения ТАСС, между Вашингтоном и Лондоном была достигнута принципиальная договоренность о готовности двух стран оказать помощь СССР (в том числе и экономическую) в случае нападения на нее Германии.

2. Кроме того, по донесениям разведки Сталину было известно, что премьер-министр откровенно задыхавшейся из-за германской морской блокады Англии Черчилль направил Рузвельту письмо, в котором писал: «поскольку США не находятся в состоянии войны с Германией, то не могли бы вы побудить Гитлера оставить в покое Балканы и ускорить мероприятия в отношении России».^[62]

Сообщение ТАСС как бы предостерегало Рузвельта от выполнения данной просьбы Черчилля…

В-пятых, если произойдет разрыв Договора о ненападении между СССР и Германией, то только по вине Германии, так как никакого повода для этого СССР не давал и не предоставит. Кстати говоря, вплоть до самого факта нападения, руководящие нацисты сами едва ли не белугой ревели по поводу того, что СССР не дает ни малейшего повода обвинить его в агрессивных действиях. Ко всему прочему Сталин заранее пригвоздил Германию именно за вероломное расторжение Договора, ибо уже не сомневался, что все произойдет именно так.

Небезынтересно заметить также, что 6 июня 1941 г. в дневник боевых действий вермахта было внесено поступившее от германского посла в Москве Шуленбурга сообщение правительству, что Советский Союз будет воевать только в том случае, если на него нападет Германия.^[63] То есть уже за 16 дней до нападения германское военное командование прекрасно знало, что СССР будет только обороняться и никаких агрессивных планов не имеет!

В-шестых, одновременно была предупреждена и Япония, с которой 13 апреля 1941 г. был подписан договор о нейтралитете. Ориентация Сообщения ТАСС и на Японию тоже – очевидна. Дело в том, что как страна, подписавшая Тройственный пакт (Берлин-Рим-Токио), Япония была обязана во исполнение положений этого пакта оказать действенную военную помощь любой другой стране, подписавшей этот пакт, но только в том случае, если данная страна-подписант не сама нападет на кого-нибудь, а окажется жертвой агрессии (пункт 3 «Берлинского Пакта» от 27 сентября 1940 года).

Зная это, Сталин предпринимал отчаянно решительные меры во избежание ситуации двухфронтового нападения на СССР с участием Японии. Опираясь на подписанный 13 апреля 1941 г. советско-японский договор о нейтралитете, Сталин этим Сообщением ТАСС прямым текстом известил Токио, что Советский Союз не намерен становиться агрессором – не собирается нападать первым на Германию, а, напротив, со все очевидностью станет жертвой именно вероломного, ничем не спровоцированного нападения Германии. Тем самым, он дал влиятельным сторонникам соблюдения Японией нейтралитета в отношении СССР соответствующие козыри. Проще говоря, Токио предоставлялись именно такие необходимые козыри, чтобы, не нарушая условий Тройственного пакта, Япония имела бы все основания не подключаться к войне против СССР, развязанной Германией – как бы в отместку Берлину за то, что в разгар боев на Халхин-Голе в 1939 г. Германия подписала с СССР Договор о ненападении, который произвел тогда на официальные японские круги ошеломляюще подавляющее впечатление, что привело даже к падению правительства страны Восходящего солнца.

С другой же стороны, поскольку из прогноза аналитиков ГРУ, а также других источников, Сталину было хорошо известно, что Токио стремительно скатывается к войне с Америкой, такие козыри предоставляли Японии все шансы исключительно добровольно склониться к агрессии в южном направлении, то есть против США, что она в итоге и сделала. В результате, невзирая на сильный нажим Берлина, Япония так и не полезла в драку, хотя, конечно, всю войну изрядно пакостила СССР, за что в итоге и получила в августе 1945 г., что называется, по полной программе (но надрывно скулит из-за этого по сей день).

В-седьмых, Советский Союз не сидит, сложа руки, а перебрасывает свои войска к западным границам, что, однако, носит чисто оборонительный характер, так как он не намерен отходить от своей миролюбивой политики.

В-восьмых, этим Сообщением ТАСС Германии было предложено на виду у всего мира высказать свое мнение, то есть либо разделить позицию Советского правительства, либо не разделить, в зависимости от чего весь мир может объективно судить, кто на самом деле вероломный агрессор.

В Вашингтоне все прекрасно поняли и не случайно, что утром 14 июня 1941 г. именно аккредитованные при германском МИДе американские корреспонденты яростно атаковали заведующего отделом информации и прессы МИДа Германии П. Шмидта на пресс-конференции, однако тот, естественно, отказался даже хоть как-то прокомментировать Сообщение ТАСС.^[64]

Вашингтону все стало окончательно ясно. Послу США в Англии Уайнанту было приказано по возвращении в Лондон довести до сведения Черчилля, что президент США поддержит любое заявление, которое может сделать премьер-министр Великобритании, приветствуя Россию как союзника, что он и сделал, сообщив об этом также и нашему послу Майскому! Черчилль подчинился разумному совету из-за океана, послал Криппса предупредить посла Майского. А к 19.00 21 июня 1941 г. Сталин уже абсолютно точно знал, что в случае вероломного нападения Германии, США и Великобритания станут на сторону СССР. К этому часу из Лондона поступила «молния» от посла И. Майского о том, что Великобритания официально предупредила о нападении Германии на СССР на рассвете 22 июня. Это-то и означало, что Великобритания становится союзником СССР в войне. А 22 июня Черчилль сделал свое знаменитое заявление в поддержку СССР. Как он принял это решение – Сталин знал. Что за этим стояло – тоже.

Но Черчилль не был бы Черчиллем, если перед этим не гарантировал-таки Гитлеру через Гесса безнаказанность однофронтового разбоя на Востоке, против СССР до 1944 года, о чем чуть позже проболтался советскому послу Майскому. Подлец – он и есть подлец, даже если он якобы джентльмен ...

Вот так и родилось знаменитое, действительно легендарное Сообщение ТАСС. По сути-то оно было ничем иным, как блестящим образцом глобальной разведывательно-геополитической операции, проведенной лично Сталиным в целях одновременного добывания еще раз подтверждающей намерения Германия и время нападения информации и оказания тотального влияния в выгодном для СССР ракурсе на глобальные процессы в мировой политике. Но одновременно оно явилось и отличным прикрытием для военных, начавших с санкции Сталина выдвижение войск уже к границам, которое по установленным ныне данным началось в приграничных округах с 9-11 июня 1941 г., а еще с 13 мая начался вывод в западные округа армий Резерва Главного Командования (РГК) по Оперативному плану ГШ РККА!

Да, отрицать невозможно, что ни избежать, ни даже еще раз оттянуть время столкновения не удалось, однако СССР однозначно стал жертвой вероломной, ничем и никак не спровоцированной агрессии! И сколько бы не пытались доказать иное, все равно ничего не выйдет. К тому же Сталин ловко и искусно ликвидировал и угрозу двух – и даже трехфронтового нападения на СССР. Более того. Заставил-таки Запад встать на сторону СССР. Хуже того – для агрессоров всех мастей, а также союзников, в том числе и наших, учитывая, вежливо говоря, их весьма «специфическое», нередко дурно попахивавшее отношение к СССР. Как черт ладана опасавшийся войны на два фронта Гитлер получил-таки ее именно на два фронта. И даже не на два, а на три фронта, потому как советское руководство очень быстро развернуло мощное партизанское движение в тылу врага. К тому же в качестве противника Гитлер схлопотал-таки мощную антигитлеровскую коалицию в составе СССР, США и Великобритании, за которыми стояло полмира. Правда, США и Великобритания не сразу открыли реально действующий второй фронт, тянули время с его открытием, не гнушаясь оказанием (не прямой, «косвенной») помощи Гитлеру в войне против СССР, например, поставками той же нефти и нефтепродуктов (через перевалочную базу на Канарских островах) или железной руды через третьи, якобы нейтральные страны, поставками автотранспорта и т.д. Запад, увы, есть Запад, не к ночи будь он помянут ...

Угроза нападения Турции была также ликвидирована дипломатическими средствами. Япония тоже получила войну на два фронта. Один фронт она и так уже имела – уже давно, с 1937 г. и не без поддержки национально-освободительной борьбы китайского народа со стороны СССР тянувшуюся войну в Китае. А второй открыла по собственной дурости, затеяв войну с США и Великобританией, как лидером Британского содружества наций. Союзники Гитлера получили в качестве противника все ту же антигитлеровскую коалицию – Сталин намертво дожал и Лондон, и Вашингтон, вынудив их объявить войну союзникам рейха. Наши союзники же получили мощнейший внутренний фронт в своих странах ... в поддержку СССР, и сколько бы они не желали, особенно на первых порах, не очень-то вмешиваться в дела помощи Советскому Союзу, их внутренний фронт поддержки Советского Союза не позволил им этого сделать.

Таким образом, Сообщение ТАСС от 13/14 июня 1941 г. как непосредственная реакция Сталина и на провокацию Шуленбурга, и на тревожные сообщения разведки действительно сыграло свою огромную роль:

- в окончательном выяснении истинных намерений руководства Германии;

- за счет «ненавязчивого» предоставления приемлемой для Токио аргументации для отказа от нападения Японии на Советский Союз одновременно с Германией;

- в создание основ антигитлеровской коалиции еще до нападения Германии на Советский Союз;

- в проверке данных разведки о реальности нападения в самые ближайшие дни, а также о дате нападения;

- в прикрытии факта передислокации войск в сторону границы.

Оно свидетельствует не только о глобальном знании Сталиным реальной обстановки в мире! Понимая абсолютно неминуемую неизбежность войны с Германией, Сталин шел на тщательно продуманные отчаянные шаги и меры, дабы обеспечить, насколько позволяла ситуация, максимально выгодные для Советского Союза стратегические условия втягивания его в неминуемо неизбежную не по своей воле войну. Вот что была призвана опорочить лживая история о якобы имевшем место обмене письмами между Гитлером и Сталиным.

Мы не вправе отказывать Сталину в исторически беспрецедентно мудрой дальновидности, с какой он не только молниеносно провел эту блестящую, по сути дела глобальных масштабов разведывательно-геополитическую операцию, но и достиг важнейшегодля СССР на тот момент результата! Вот чем в итоге завершилась провокация Шуленбурга!

Тем более мы не вправе обвинять его в том, что он, видите ли, этим Сообщением дезориентировал армию, в чем упорно, десятилетиями нас пытались убедить своими мемуарами отдельные полководцы, а также всевозможные «исследователи-толкователи»их воспоминаний. Никакой дезориентации не было и в помине. Это гнусная ложь, которой далеко не самым достойным образом прикрывались и прикрываются до сих пор, в том числе и недалекие горе-«исследователи»!

И уж тем более мы не вправе обвинять Сталина в том, что он, видите ли, вступив в переписку с Гитлером, поверил заверениям этого преступника № 1 всех времен и народов и потому-де произошла страшная трагедия 22 июня 1941 г. Потому как не было никакой переписки, не было никакого обмена посланиями.

Вот какие разноплановые пласты исторической информации пришлось поднимать и анализировать, дабы подробно показать, что скрывалось за кулисами мифа о якобы имевшем место обмене посланиями между Сталиным и Гитлером, введенном в исторический оборот через мемуары писателя Симонова и маршала Жукова, не говоря уже о других участниках этого, вежливо говоря, неправедного деяния, которые были названы в начале главы.

                                        

 

[1] Карпов В.В. Генералиссимус. М., 2002, с. 321-324. Куманев Г.А. Говорят сталинские наркомы. М., 2005, с. 475.

[2] АП РФ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 188, Л. 4-30. См. также: Сойма В. Запрещенный Сталин. М., 2005.

[3] Бехтерев В.М., указ. соч., с. 39-40, 42. Приводится по: Пыхалов И.В. Самые подлые мифы о Сталине. М., 2012, с.64-65

[4] Ржевская Е.М.  Геббельс. Портрет на фоне дневника. М., 1994, переиздано в 2014 г. Приводится по Интернету.

[5] Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2. М., 1969, с. 579.

[6] Die Weizsacker-Papiere 1933-1950 / Hrsg. Von L E.Hill. Frankfurt a. M., etc, 1974. S. 260.

[7] Лота В. Секретный фронт Генерального штаба. Разведка. Открытые материалы. М., 2005, с. 232 со ссылкой на ЦА МО РФ (без указания № фонда). Оп. 7272. Д. 1. Л. 87-98 (Перечень донесений о военной подготовке Германии против СССР. Январь- июнь 1941 г.).

[8] Вишлёв О.В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001, 152-153 со ссылкой на немецкие архивы.

[9] Судоплатов П. А. Разведка и Кремль. М., 1996, с. 139.

[10] ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп. 85. Д. 179. Л. 20-21.

[11] ЦА МО РФ. Ф. 4, Оп. 11. Д. 82. Л. 49-58.

[12] Грибанов С. Заложники времени. М., 1992, с. 102-103.

[13] Русский архив. Великая Отечественная. Том 2 (1). М., 1994, с. 279-280.

[14] ЦА МО РФ. Ф.4. Оп.11. Д.62. Л. 201- 203.

[15] ЦА МО РФ. Ф.4. Оп.11. Д.62. Л. 204- 205.

[16] Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953 гг.) Справочник/Научный редактор А.А. Чернобаев. М., 2008, с. 333-337

[17] Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха. В 3- книгах. Пер. с англ. Приводится по Интернету.

[18] АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Л. 162-168. Цит. по: Дипломатический вестник.1993. № 11-12, с. 75-77.

[19] АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Л. 162-168. Цит. по: Дипломатический вестник.1993. № 11-12. с. 75-77.

[20] АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Л. 174. Рукопись, подлинник, автограф В. М. Молотова. Имеется помета: «Секретный архив» и «Заявлено т. Деканозовым 12 мая 1941 г.» - в том смысле, что заявлено им Шуленбургу – А.М.

[21] АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Л. 169-173. Цит. по: Дипломатический вестник.1993, № 11-12, с. 77-78.

[22]

[23] Ширер У., указ. соч. Приводится по Интернету.

[24] Вишлёв О.В. «...Может быть, вопрос еще уладится мирным путем»//Сборник «Вторая мировая война. Актуальные проблемы». М., 1995, с. 44.

[25] Ширер У., указ. соч. Приводится по Интернету.

[26] АП РФ. Ф.З. Оп. 64. Д. 675. Л. 169-173. Машинопись, заверенная копия.

[27] ЦА МО РФ. Ф. 23. Оп. 24119. Д. 1. Л. 737-740. Копия.

[28] Лота В. «Альта» против «Барбароссы». М., 2004, с. 305.

[29]

[30]Независимое военное обозрение, 2002, № 19.

[31] Из не опубликованных воспоминаний Маршала Советского Союза Г.К. Жукова [не позднее 1965 г.] РГВА. Ф. 41107. Оп. 1. Д. 48. Л. 1-58. Рукопись, автограф. Сохранены стиль и орфография документа

[32] Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 1974, с. 120.

[33] Правда. 1941, 9 мая. Цит. по: Захаров М.В.  Накануне великих испытаний. В книге «Генеральный штаб накануне войны». М., 2005, с. 399.

[34] Вишлёв О.В. Может быть, вопрос еще уладится мирным путем». В сб Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М., 1995. С. 39-53 со ссылкой на документы Политического архива МИД ФРГ.

[35] Вишлёв О.В. Может быть, вопрос еще уладится мирным путем. В сб. Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М., 1995, с. 44 с массированными ссылками на документы Политического архива МИД ФРГ.

[36] Вишлёв О.В. Может быть, вопрос еще уладится мирным путем. В сб. Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М., 1995, с. 39-53 с массированными ссылками на документы Политического архива МИД ФРГ.

[37] Вишлёв О.В. Указ. соч., с. 45.

[38] АГРЕССИЯ. Рассекреченные документы Службы Внешней Разведки Российской Федерации. 1939-1941. Сост. Л.Ф. Соцков. М., 2011, с. 271.

[39] Вишлёв О.В. Указ. соч., с. 47-48.

[40] Вишлёв О.В. Указ. соч., с. 47-48.

[41] Вишлёв О.В. Указ. соч., с. 47-48

[42] «Большевик», 1941, № 9, с. 1-5.

[43] Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М., 1996, с.136. Следует также отметить, что идея контрнаступления советских войск в направлении южной Польши с 14 октября 1940 г. действительно фигурировала в «Соображениях о стратегическом развертывании Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.». Это был единственный официально рассмотренный, но, увы, так и не утвержденный официально советским правительством план отражения агрессии.   

 

[44] Очерки истории Российской Внешней Разведки. Т. 3. М., 1997, с. 438.  Розанов Г.Л. Сталин и Гитлер. 1939-1941. М., 1991. С. 200.

[45] Woodward L. British Foreign Policy in the Second War. London. 1970. Vol. I. P. 604. Даже сейчас, спустя восемь десятилетий после тех событий, невозможно без возмущения читать этот меморандум! Кто мешал Великобритании поддерживать с СССР хорошие отношения?! Все 30-е гг. Москва настойчиво призывала к организации коллективного отпора Гитлеру. Так нет же, именно Лондон, наплевав на очевидность угрозы войны, - ведь сам же старательно раздувал искры будущего мирового пожарища - предпочел прикрыться фактически Пактом о ненападении с Гитлером — то есть Мюнхенской сделкой. Сталин же рассчитывал и, кстати, очень правильно, все-таки нормализовать отношения с Лондоном, но при содействии Вашингтона, от помощи которого Лондон тогда очень сильно зависел. Когда имеешь дело с Англией, всегда нужна еще одна узда, иначе очень трудно совладать с ее беспардонным коварством и подлостью — таким уж он уродился, этот «Perfidious Albion» («Коварный Альбион»)!

[46] Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М., 1996, с.136.

[47] Montgomery Hyde H. Room 3603. New York, 1963. P. 58.

[48] Из интервью бывшего начальника Управления «С» (нелегальная разведка) Первого Главного Управления КГБ СССР генерал-лейтенанта Ю.И.Дроздова корреспонденту интернет-газеты «Фонтанка.ру» Льву Сирину 02.11.2012 г.

[49] Внешняя политика СССР: Сборник документов. М., 1946. Т. IV. Док. 519.

[50] Орлов А. Сталин: в преддверии войны. М., 2003, с. 365; журнал «Коммунист». 1968. № 12, с. 6.

[51] Пограничные войска СССР, 1939-1941 гг.: Сборник документов и материалов. М., 1970. с. 397.

[52] Вишлёв О.В.  «…Может быть, вопрос еще уладится мирным путем». В сборнике «Вторая мировая война. Актуальные проблемы». М.,1995, с. 49 с прямыми ссылками на Политический архив МИД ФРГ, дневник Геббельса и архив Риббентропа.

[53] Die Tagebuchervon Joseph Goebbels. Samtliehe Fragmente / Hrsg. von E. Fronlich. München etc., 1987. Teil I: Aufzeichnungen 1924-1941. Bd. 4. S. 692-693.

[54] Ржевская Е.М. Указ. соч. Приводится по Интернету.

[55] Politisches Archiv des Auswärtigen Amts Bonn: Bürodes Staatssekretär. Russlаnd, Bd. 5 (R 29716), Bl. 272.

[56] Очерки Истории Российской Внешней разведки. М., 1997, Т. 3, с. 468.

[57] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. II. Кн. 1. Начало. 22 июня – 31 августа 1941 года. М., 2000, с. 166.

[58] Bradley F. Smith. The Shadow Warriors: O.S.S. and the origins of the CIA. London; NewYork: Deutschand Basic Books, 1983. P. 22.

[59] Уоллер Дж. Невидимая война в Европе. Пер. с англ. М., 2001, с. 187-203

[60] Memorandum of Conversation by Secretary of State, February 5, 1941. Foreign relations of the United States (FRUS), 1941, V. I, p. 603.

[61] KimballW. (ed). Churchill & Roosevelt. The Complete Correspondence. N.Y. – L. 1984, V. I, p. 100

[62] Из интервью ныне покойного выдающегося руководителя советской нелегальной разведки генерал-майора Ю.И. Дроздова: Россия для США – не поверженный противник. 02.11.2012 корреспонденту Фонтанка.ру Л.Свирину.

[63] Ржевская Е.М. Геббельс. Портрет на фоне дневника. Приводится по Интернету.

[64] Вишлёв О.В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001, с. 57.