Память и совесть никогда
не простят клеветы
Галифакс
В своих выступлениях, воспоминаниях и «доверительных откровениях» Никита Хрущев пытался оправдаться, свалить на других собственные просчеты, приведшие к поражению советских войск весной 1942 года под Харьковом. Хрущевская перестроечная и постсоветская пресса подхватила и растиражировала все лжесвидетельства о Великой Отечественной войне. Трудная оборона 1941 года и весенне-летняя военная кампания 1942 года подверглись наиболее оголтелой фальсификации. Ревизионистские конструкции, напластование лживых небылиц, эпигонские злобствования захлестнули сражения 1942 года. Не неся никакой ответственности за свои сомнительные утверждения, псевдоисторики подхватили нечистоплотные заявления по оценке битв и сражений в Великой Отечественной войне, вульгаризируя причины неудач и поражений. Гнусные инсинуации мешковидного болтуна и оборотня взахлеб взяты на вооружение средствами массовой информации.
Документы, авторитетные заявления и утверждения участников тех событий с обеих сторон позволяют правдиво осветить подготовку и проведение наступательной операции Юго-западного фронта в мае 1942 года на харьковском направлении, являющейся примером неудачных действий войск:
а) невыполнение задач, поставленных Верховным Главнокомандующим;
б) отклонение от плана операции;
в) слабая организация взаимодействия войск;
г) оперативные ошибки командования Юго-западного направления и фронта...
Как это было...
Идея освобождения Харьковского Промышленного района зародилась еще в декабре 1941 года как часть плана зимней кампании, разработанной Военным советом Юго-западного направления. Проведенные в соответствии с этим планом в январе и марте две операции планируемых результатов не дали. Однако командование Юго-западного направления считало, что в результате поражений немцев в ходе зимней кампании инициатива все еще на стороне Красной Армии, что ситуация на юге выгодна для нас.
22 марта 1942 года Военный совет Юго-западного направления в докладе Верховному Главнокомандованию о перспективах боевых действий на юге в весенне-летний период (который подписали Тимошенко, Хрущев и Баграмян) доносил: «...мы считаем, что враг, несмотря на крупную неудачу осеннего наступления на Москву, весной будет вновь стремиться к захвату нашей столицы. С этой целью его главная группировка упорно стремится сохранить свое положение на московском направлении».
Командование Юго-запада считало, что немцы нанесут два удара (основной на Москву), что наши войска на Юго-западном направлении располагают большим преимуществом и поэтому предложило упредить намерение врага, разгромить его силы, освободить Харьков, изгнать захватчиков из Донбасса. Командующие армиями (по мнению К. Москаленко) также были проникнуты этим убеждением. Этот ошибочный вывод был положен в основу разработки доклада и последующего планирования боевых действий и не мог не повлиять на решение Ставки. Генеральный Штаб, рассмотрев предложения ВС ЮЗН, не согласился с ними. Ввиду того, что Ставка не имела резервов, чтобы усилить войска ЮЗН, Сталин согласился с мнением Генштаба, но разрешил С. Тимошенко подготовить соображения о проведении частной, более узкой операции (только овладения районом Харькова) силами и средствами направления. Военный совет Юго-западного направления разработал и представил в Ставку «План операции по овладению районом Харькова и дальнейшему наступлению...». При рассмотрении этого плана в Ставке ВГК Начальник Генштаба маршал Б. Шапошников выразил опасение по поводу предлагаемой операции. Однако Главнокомандование Юго-западного направления «продолжало настаивать на своем предложении и заверило Сталина в полном успехе операции» (А. Василевский). При планировании операции с самого начала был допущен крупный просчет: не было уделено должного внимания оперативному обеспечению главной ударной группировки Юго-западного фронта с юга силами Южного фронта. Учитывалось нападение врага только со стороны Харькова, хотя командование Южного фронта указывало на усиление противником своей славянско-краматорской группировки, возможную опасность со стороны барвенковского направления. 15 мая Главнокомандование ЮЗН докладывало о достигнутых успехах в операции (правда, для успешного завершения ее запросили помощи). Уже в начале операции был допущен ряд оперативно-тактических ошибок: своевременно не были введены подвижные соединения для наращивания ударов, что позволило немцам перегруппироваться и нанести мощный контрудар. 17 мая Главнокомандование ЮЗН «для обеспечения... наступления на Харьков» запросило с целью усиления правого крыла Южного фронта две стрелковые дивизии, две танковые бригады, одну авиадивизию. Ставка оперативно разрешила перебросить на правый фланг Южного фронта с Ворошиловградского направления стрелковую дивизию и дополнительно выделила ЮЗН из своего резерва две стрелковые дивизии и две танковые бригады. Но прибыть вовремя они не имели возможности. Обстановка требовала прекращения Харьковской операции. Однако этого сделано не было. В донесениях от 18 и 19 мая, подписанных Тимошенко, Хрущевым и Баграмяном, предложения о необходимости прекращения операции не последовало. Более того, Н. Хрущев через полтора часа после отправки донесения от 19 мая приказал своему порученцу
П. Гапочке передать по телефону в Ставку свое личное донесение, в котором сообщал, что войска Юго-западного фронта продолжали наступление несмотря на сопротивление противника. В донесении приводятся потери немцев, но ни слова о необходимости прекращения операции.
Однако, уже во второй половине этого же дня С. Тимошенко с согласия Ставки приказал прекратить наступление на Харьков. Несмотря на резко ухудшающееся положение в приказах Главнокомандования ЮЗН от 19 мая постоянно присутствуют формулировки: «с целью разгрома... и обеспечения дальнейшего развития наступления на Харьков...». Ход событий показал, что все решения командования Направления принимались с опозданием и не соответствуют сложившейся обстановке. 22 мая наши войска на барвенковском плацдарме были окружены. Окружена также часть сил Северной ударной группировки Юго-западного фронта.
В докладе в Ставку от 30 мая Тимошенко, Хрущев и Баграмян всю вину за поражение возложили на командование армий, командиров корпусов и дивизий, а также на командование Южного фронта.
После смерти Сталина, когда Хрущев встал во главе КПСС и Правительства, все обвинения были переадресованы Сталину и частично Ставке.
Оставив в стороне этого аморального оборотня (Хрущева), я бы хотел несколько продолжить рассмотрение и анализ военной кампании 1942 года.
Так называемые выявители «белых пятен» (я бы назвал эти псевдоисторические потуги пробивкой «черных дыр»), обвиняя Сталина за «неудачи» лета 1942 года, умалчивают при этом о конечном результате этой военной кампании.
Боевые действия в 1942 году развивались по той же схеме, что и в 1941 году: трудная оборона, катастрофический прорыв немцев (из-за крупнейших оперативно-тактических ошибок командования ЮЗН) - победная битва!
Отечественные лжеисторики, подпевая нечистоплотным эпархам, «ищут» грехи там, где им указывают их политические спонсоры и наставники.
...Песням Родине, пятная нашу честь,
дерзают вымыслы
латинян предпочесть.
Демаре
А вот немецкие историки (да еще очевидцы и участники событий), а также многие зарубежные исследователи утверждают обратное. Они считают, что несмотря на ряд тактических ошибок (Главнокомандование ЮЗН) русские выиграли «битву-42». Сталина обвиняют в том, что он (и только он) допустил просчет в определении главного удара немцев в 1942 году, обделив войсками Юго-западное направление. Ранее сказанное говорит о том, что это не совсем так, а в дальнейшем я выскажу версию (а может быть, и не версию), доказывающую, что это совсем не так!
В действиях военного руководства обеих сторон в 1942 году были далеко не очевидные, трудно объяснимые решения. Например, разведка доносит, что резервы немцы сосредоточивают в районах значительно южнее Москвы. При этом за два месяца до летнего наступления немцев нами была расшифрована их дезинформация «Кремль», а Сталин «демонстрирует», именно демонстрирует предпочтение московскому направлению. Почему Сталин и Ставка поддались на уговоры Главнокомандования ЮЗН и разрешили в нарушение принятого решения о стратегической обороне в 1942 году Харьковскую наступательную операцию? Или, например: окружение войск Паулюса под Сталинградом не отвечало соотношению сил противоборствующих сторон. Успех обеспечивался только в том случае, если немцы из «котла» не будут стремиться к прорыву блокады. Сталину (и только ему одному) по каким-то каналам, вероятно, было известно, что Гитлер не даст разрешения Паулюсу на деблокирование изнутри, поэтому он дал согласие на проведение операции по окружению войск Паулюса (6-й армии) под Сталинградом.
Вероятно, запутавшись, не совсем логичные действия осуществляет немецкое военное командование. Сталин готовит операцию под Сталинградом, а Гитлер направляет основные силы на Кавказ. Немцы подбрасывают нам дезинформацию «Кремль», в то время как, исходя из их стратегического замысла, должны подбросить нам правдивую информацию о летней кампании 1942 года, чтобы заставить Советское командование сосредоточить на Юго-западе основные силы.
Стратегический план Гитлера на лето 1942 года: нанести Красной Армии сокрушительный удар на Юге, уничтожив там крупные силы, и захватом важнейших районов ослабить нас экономически, тем самым подавить нашу военную активность. Это говорит о том, что Гитлер был вынужден принять навязанную ему затяжную войну. Только Московское направление еще сулило противнику какие-то иллюзорные надежды. Это, конечно, понимал Сталин...
Некоторые немецкие генералы только позднее, задним числом, поняли несостоятельность стратегического плана на 1942 год.
Очень интересны утверждения и выводы немецкого генерала Курта Типпельскирха (История Второй мировой войны): «...Решающее значение такая стратегия, преследующая в первую очередь экономические цели, могла приобрести только в том случае, если бы Советский Союз использовал большое количество войск для упорной обороны (именно этого хотели бы наши современные историки-эпигоны. - Н.Г.) и при этом потерял бы их. В противном случае было бы мало шансов удержать обширную территорию во время последующих контрударов русских армий... Для запланированного немецкого наступления попытка русских помешать ему была только желанным началом».
Как он вас высек, господа Самсоновы, Волкогоновы и иже... И далее: «Сталин со злобной радостью следил за наступлением немецких войск на Сталинград и Кавказ. Он расходовал свои резервы очень экономно и только тогда, когда было действительно необходимо помочь обороняющимся в их крайне тяжелом положении. Вновь сформированные, а также отдохнувшие и пополненные дивизии пока не вводились в бой: они предназначались для того, чтобы как карательным мечом Немезиды разрубить слишком растянутый фронт немецких армий и их союзников и одним ударом внести коренной перелом в положение на юге».
Или, например, утверждение другого немецкого генерала, участника сражений под Харьковом и Сталинградом Иоахима Видера. В своей книге «Катастрофа на Волге» он пишет: «И все же для наступательной операции таких масштабов мы захватили до удивления мало пленных, оружия и снаряжения. Создавалось впечатление, что русские, действуя по намеченному плану, упорно уклоняются от решающих сражений и отходят в глубь территории... Я и поныне глубоко убежден, что отход советских соединений летом 1942 года был блистательным достижением традиционной военной тактики русских, которая в данном случае... оправдала себя».
Ретроспективное изучение той обстановки, документов, воспоминаний и размышлений многих участников событий 1942 года наталкивает на следующую версию: Сталин вполне обоснованно опасался повторения немецкого наступления на Москву. Он совершенно справедливо считал, что только военно-политические факторы еще сулят Гитлеру какие-то надежды. Так как общее превосходство в силах все еще оставалось за немцами и, видимо, зная (из каких-то источников) о неоднозначности взглядов среди руководства Германии на характер военных действий летом 1942 года, Сталин принял единственно правильное в той обстановке решение - любыми путями направить основные силы немцев на Юг. Вполне вероятно, этими мыслями и определенной имеющейся информацией он не делился ни с кем, даже с ближайшим окружением. Он допустил широкое обсуждение планов ведения войны на весенне-летний период 1942 года не только в Ставке, но и Военными советами направлений. Общеизвестно, что чем шире состав привлеченных к обсуждению, тем выше вероятность утечки информации.
Интересно также и то, что Сталин «признал» (сделал вид, что признал) наибольшую вероятность двух направлений немецкого наступления в 1942 году - Западное и Юго-западное, с предпочтением Московскому. И это несмотря на то, что разведывательные каналы доносили обратное, к тому же за два месяца до летнего наступления немцев была расшифрована дезинформация «Кремль». С большой уверенностью можно предположить, что и Директива ОКВ N 41 от 5.04.1942 года (стратегический план на 1942 г.) также нашла место в сейфе Иосифа Сталина. Мне кажется, что Сталин очень тонко (в виде просчета) начал подыгрывать гитлеровской дезинформации... Все делалось для того, чтобы направить фашистские полчища в степные бескрайние просторы юга и в горы Кавказа. А там, измотав и обескровив их, путем неожиданного контрудара разгромить вклинившуюся группировку.
В этих же целях он разрешил Тимошенко и Хрущеву (по их настоятельной просьбе) частную операцию под Харьковом, безусловно, не предполагая, что они ее так бездарно проведут. Если бы не ошибки Главнокомандования ЮЗН, эта частная операция могла бы значительно подпортить осуществление оперативных планов противника. После Харькова тактика наших войск полностью соответствовала предлагаемой версии. Приказы командования требовали прежде всего избегать окружения, отказываться от удержания позиции любой ценой, своевременно отходить в зависимости от обстановки. Важнее - сохранить войска, а не цепляться за территорию.
К концу июля усилились попытки увлечь большую часть немцев на Кавказ. У нижнего Дона находились довольно слабые силы наших войск. Немецкое командование, решив, что «широкие цели» летней военной кампании в основном достигнуты и главные силы советских войск на южном крыле фронта разбиты, директивой ОКВ N 45 от 23 июля три (из четырех имеющихся немецких армий) предназначило для действий на кавказском направлении (1-я армия, 1-я и 4-я танковые армии) и только одну армию (6-ю) - на Сталинградском. Как только была подписана директива ОКВ N 45, согласно которой 4-я танковая армия вошла в группу армий «А» (кавказское направление), через четыре дня Сталин подписывает знаменитый Приказ N 227. «Ни шагу назад» - категорическое требование Приказа! Сталин правильно оценил будущую стратегическую роль Сталинграда. Во исполнение своего тайного замысла он заранее принял меры для организации его обороны и контрудара. Немцы же со значительным опозданием поняли, что судьба Кавказа (да и всей летней военной кампании 1942 года) будет решаться у стен города на Волге!
И снова так называемые «просчеты» в конечном итоге привели к позитивному результату - Стратегическому выигрышу!
Как говорили древние латиняне, Finis coronat opus! Конец венчает дело!
Н.Н. ГРИШИН